Текст книги "Призрак Рембрандта"

Автор книги: Пол Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Билли тем временем освободил от пиявок Финн и занялся собой.

– Больше всего я скучаю по сыру, – продолжал Уинчестер. – Вообще-то здесь можно неплохо жить – полно фруктов и овощей, рыбы и мяса, но ничего похожего на сыр. – Профессор сокрушенно покачал головой. – Все бы отдал за кусочек чеддера или эмментальского! Или за ваймата-блу на хлебе с хрустящей корочкой. Или за ломтик хипи-ити<sup>[18]18
  Новозеландский овечий сыр.


[Закрыть]</sup> на крекере. – Он рассеянно посмотрел на Финн, натягивающую джинсы. – Вы бы не поверили, если б узнали, чего больше всего не хватает человеку на необитаемом острове. Я и сам удивляюсь.

– Простите, что устроила истерику, – виновато проговорила Финн, снова садясь на пол. – Просто от этих тварей у меня всегда мурашки.

– К мурашкам придется привыкнуть, если собираетесь здесь жить, – хохотнул профессор. – Собственно, здесь одни сплошные мурашки. И ни кусочка сыра.

– Да, вы уже говорили, – вежливо кивнул Билли. – Полное отсутствие присутствия.

– А вы имеете хоть какое-то представление, где это «здесь» находится? – поинтересовалась Финн.

– Где-то севернее островов Кагаян-Сулу, если это что-нибудь вам говорит, – пожал плечами Уинчестер.

С помощью палки он снял чайник с огня, подошел к полке, взял с нее три жестяные кружки армейского вида и раздал гостям. Потом, обернув проволочную ручку куском ткани, профессор разлил в кружки горячий напиток. Финн осторожно отхлебнула. Это был настоящий чай – почти черный и очень ароматный.

– Camellia sinensis, чайное дерево, – пояснил Уинчестер, заметив ее удивление. – Самое настоящее. В супермаркетах такой чай стоит немалых денег. И главное, свежее не бывает. Только вчера собрал листья со своей плантации на склоне.

– Вы что-то говорили о том, где мы находимся, – напомнил Билли.

– Да, к северу от Кагаяна. Во всяком случае, там было наше судно, когда начался тайфун. И надо полагать, довольно далеко от обычных судоходных путей.

– Неужели сюда никто не заплывает? – огорчилась Финн. – Даже местные?

– По крайней мере, за последние три года никто не появлялся. А никаких «местных» поблизости просто нет. – Он подлил себе чаю и сделал длинный глоток. – Завтра отведу вас на холм Подзорная труба и покажу оттуда окрестности. Сами увидите, что почти вся береговая линия состоит из отвесных скал, особенно с подветренной стороны. А с наветренной – сплошные мили и рифы. Ни одной бухты или приличной якорной стоянки.

– Холм Подзорная труба? – переспросила Финн, вспоминая что-то.

– Это из «Острова сокровищ», – подсказал Билли.

– Верно, – кивнул Уинчестер. – То самое место, где капитан Флинт зарыл свой клад.

– А еще так называлась таверна Джона Силвера в Бристоле, – добавил Билли.

– Точно! – Профессор удивленно поднял мохнатую бровь. – А вы хорошо помните роман, юноша!

– Моя любимая книга в детстве, – признался Билли. – И еще «Орел Девятого легиона» Розмари Сатклифф.

– «Король былого и грядущего» Теренса Уайта, – пробормотал себе под нос профессор.

– «Морской бык» Мари Рено, – парировал Билли.

– Клайв Льюис и его «Хроники Нарнии», – с тоской вздохнул Уинчестер. – Соскучился почти так же, как по сыру. За три года не прочел ни одной печатной строчки.

– Если вы закончили свою литературную дискуссию, джентльмены, может, вернемся к делу? – вмешалась Финн. – У нас в активе пиявки, японские мечи, китайские воины и отсутствие сыра. Мне хотелось бы понять, что творится на этом острове, профессор Уинчестер. Если, конечно, вы сами что-то понимаете.

– Зовите меня просто Бен, – откликнулся человек в козлиной шкуре.

Он не торопясь поднялся на ноги, подошел к своей кладовой у стены, поднял крышку одной из корзин и что-то достал оттуда, а потом вернулся к огню и бросил к ногам Финн и Билли два блестящих предмета. Один из них оказался маленьким золотым слитком со штампом в виде хризантемы, а другой – тяжелой золотой монетой с квадратным отверстием посредине и китайскими иероглифами в четырех секторах круга.

– А что вы скажете, если я добавлю к этому еще загадочную гигантскую субмарину и шестисотлетний китайский галеон размером с поле для регби? И кости львов, носорогов и жирафов там, где они просто не могли водиться? И войну, которая продолжается уже полвека после заключения мира? И несметные сокровища, спрятанные в конусе потухшего вулкана? И остров, вот уже тысячу лет пожирающий людей и корабли?

– Если честно, то скажу, что это безумие, – отозвался Билли.

Уинчестер разразился каркающим смехом, который эхом разнесся по огромной пещере.

– Думаете, это безумие, юноша? Тогда послушайте, что я вам расскажу.

21

– Начну с хорошо известных исторических фактов, – заговорил профессор, поудобнее усевшись на пол. – Давным-давно, а точнее, в конце четырнадцатого века на севере Китая в провинции Юньнань родился человек по имени Чжэн Хэ. Он был мусульманином, а его отец и дед занимали высокие должности при императорском дворе. Когда армия династии Мин захватила Юньнань, Чжэн Хэ взяли в плен и кастрировали. Он стал евнухом. Какое-то время мальчик был слугой при новом императорском дворе в Пекине. Впоследствии Чжэн Хэ начал службу в армии и там быстро поднимался от чина к чину исключительно за счет личных заслуг. Как ни странно, рожденный в пустынях Узбекистана мальчик захотел служить в императорском флоте и в конце концов стал адмиралом…

– Я читал, – перебил его Билли. – О нем недавно вышла книга. Там даже говорилось, что он открыл Америку за полвека до Колумба.

– Книга называется «Тысяча четыреста двадцать первый», – кивнул Уинчестер, – а такой вывод основан на нескольких не совсем достоверных картах. Не знаю, открыл ли Чжэн Хэ Америку, но его походы по Южно-Китайскому морю и Индийскому океану хорошо задокументированы. Он выходил из Нанкина во главе огромной эскадры, в составе которой были и восьмивесельные караульные лодки, и огромные галеоны в шестьсот футов длиной с экипажами по тысяче человек. На них легко размещались клетки с живым грузом – от египетских жуков-скарабеев до африканских жирафов и слонов.

– А вы хорошо знаете историю, – заметила Финн.

– Когда несколько месяцев живешь на исследовательском судне, находится время на то, чтобы пересмотреть все фильмы. На «Тумамоту» имелась неплохая видеотека. Большинство фильмов, разумеется, были на французском, но я немного понимаю. А к тому же, – улыбнулся профессор, – у нас в Новой Зеландии тоже иногда показывают документальные фильмы, а не только «Властелина колец».

– Простите, – смутилась Финн.

– Ничего страшного, милая. Это мне наказание за то, что поселился на самом краю света, в десятке тысяч миль от родины предков.

– И настоящего чеддера, – подхватил Билли.

– И от приличного стилтона, – вздохнул Уинчестер.

– Хватит про сыры, – решительно перебила их Финн. – Рассказывайте дальше про китайский флот.

– Карьера у Чжэн Хэ была недолгой – всего двадцать лет, но за это время он успел совершить семь больших походов. По некоторым теориям, даже обогнул земной шар. За эти двадцать лет и семь походов он потерял в тайфунах несколько судов. Среди них был и огромный галеон, возвращавшийся в Китай с сокровищами. Его выбросило на наш остров. Хроника тайфунов ведется с давних времен, поэтому можно предположить, что случилось это осенью тысяча четыреста двадцать пятого года. Все большие корабли адмирала Чжэн Хэ были хорошо построены: в них имелись даже водонепроницаемые отсеки, поэтому груз, экипаж и само судно почти не пострадали. Главные торговые пути пролегали тогда гораздо ближе к побережью Вьетнама – вероятно, галеон снесло с курса сильным штормом. Вот так и получилось, что в один прекрасный день шестьсот или семьсот человек оказались выброшенными на необитаемый остров. Тут не мешает добавить, что на кораблях Чжэн Хэ всегда было достаточно женщин. За прошедшие годы и века численность населения здесь стабилизировалась и сейчас составляет примерно восемьсот человек. На галеоне имелся и живой скот, который тоже выбросило на остров, – козы, коровы, свиньи и домашняя птица. Достаточно, чтобы стать базой для развития сельского хозяйства. Разумеется, большинство животных в конце концов умерло, но некоторые сумели скреститься с местной фауной. Здесь водится один вид довольно злонравных кабанов, которые, по-моему, приходятся прямыми родственниками африканскому бородавочнику, и несколько любопытных разновидностей мелких оленей, но львы, слоны и жирафы, к сожалению, не сохранились.

– Какой-то «Парк юрского периода» в море Сулу, – пробормотала Финн.

– Да, что-то в этом роде. Или, скорее, остров доктора Моро. С того кораблекрушения прошло больше пяти веков. Все это время местные жители не имели практически никакой связи с внешним миром. Они стали приверженцами карго-культа и поклоняются реликвиям своего прошлого, не очень понимая их практическое значение.

– Карго-культ? Что это? – не понял Билли.

– Его еще называют «культом даров небесных», – объяснила Финн. – Это когда аборигены поклоняются западным товарам. Моя мама когда-то изучала его. Он получил развитие во время Второй мировой войны, когда на острова Новой Гвинеи с самолетов сбрасывали одежду, консервы, палатки и все такое. А потом местные стали строить из соломы модели аэропланов и молиться им. Они надеялись, что так можно заставить самолеты с чудесным грузом вернуться. А началось все еще раньше – в девятнадцатом или даже восемнадцатом веке, когда аборигены впервые столкнулись с белыми исследователями.

– Так эти жертвы кораблекрушения стали поклоняться останкам корабля?

– Ну, что-то вроде этого, – кивнул профессор. – Самого-то корабля давно уже нет, но осталось сокровище и множество прочих артефактов. Они стащили все в большую пещеру поблизости от Чаши.

– Какой чаши?

– Чаша – это, можно сказать, сердце нашего острова, – улыбнулся Уинчестер.

– Объясните, – попросил Билли.

– Я лучше вам покажу. Завтра. А сейчас надо отдохнуть.

Финн спала как убитая, а наутро ее разбудил запах яичницы с беконом. Еще не совсем проснувшись, она села и первым делом увидела бодрого Уинчестера, со сковородкой, сделанной из дна большой консервной банки и бамбуковой палки. Билли тоже был уже на ногах и держал наготове две простые деревянные тарелки.

– Яйца мозамбикской цесарки, – объявил профессор. – Нам повезло, что она потерпела кораблекрушение вместе с галеоном адмирала. Чудесно здесь прижилась. А бекон – из того родственника бородавочника, о котором я рассказывал. Яичницу перевернуть или подавать так?

– Все равно, – зевнула Финн и потрясла головой, чтобы окончательно проснуться. – Как жаль, что нет кофе!

Она забрала у Билли полную тарелку и вырезанный из дерева столовый прибор – что-то среднее между вилкой и ложкой.

– Почему нет кофе? – удивился Уинчестер и свободной рукой пододвинул к ней дымящуюся чашку.

Финн глотнула и пришла в восторг.

– Вкус точно такой же, как в «Старбаксе», – радостно объявила она.

– Он и направлялся в «Старбакс», – улыбнулся профессор, – а выращен на Сулавеси. Пару недель назад на берег выбросило целый контейнер. Видно, какое-то грузовое судно терпело бедствие. Такое случается чаще, чем вы думаете. А смолол зерна я сам традиционным способом – ступка и пестик.

– Кофе, яичница с беконом, китайские сокровища, – перечислял Билли, с аппетитом поедая завтрак. – У вас тут сплошные чудеса!

– Еще и не то увидите, – пообещал Уинчестер. – Поспешите, нам пора идти.

Когда они закончили с едой, солнце стояло уже высоко, а на небе не было ни облачка. Перед началом экспедиции хозяин вручил им по два куска грубой козлиной кожи и показал, как завязать ее вокруг икр наподобие обмоток.

– Хорошо защищает от всякой нечисти, – объяснил он, – а ее здесь хватает.

Наконец, снарядившись, они вышли из пещеры. Тропинка, бежавшая вдоль хребта, оказалась сухой, а слой почвы на ней – тонким. По бокам росли могучие деревья, а их ветки украшали плоды всех цветов радуги.

– Здесь как в райском саду, – ахала Финн, глубоко вдыхая волнующий аромат джунглей.

– Это точно, – мрачно подтвердил Уинчестер, – до тех пор, пока не наступите на гремучую змею. Они как раз очень любят этот лес. Укус смертелен. Убивает ровно через девяносто секунд.

– А как они выглядят? – встревожилась Финн.

– Как земля. Заметить их практически невозможно.

– А вы, профессор, большой оптимист, – заметил Билли.

– Сороконожки, гломериды, черные скорпионы, даже ядовитые растения – здесь всего хватает. Слабонервным в джунгли лучше не соваться.

Они шли больше часа, почти все время в гору и в основном по хорошо утоптанным дорожкам. Уинчестер уверял, что это звериные тропы, но Финн сомневалась: несколько раз она замечала следы острого лезвия на кустах.

– А вы не пытались отсюда выбраться? – вдруг спросил Билли. – Ни разу?

– Сначала я подумывал об этом, – откликнулся профессор. – Хотел построить плот и добраться до какого-нибудь оживленного морского пути.

– И что?

– А потом сел и подумал. Я задал себе вопрос: почему все эти люди так и остались жить на острове? Почему я ни разу не видел следов постройки лодки или плота? И пришел к выводу, что в свое время они наверняка пытались уплыть отсюда, но по какой-то причине им это не удалось.

– По какой причине? – быстро спросила Финн.

– Помните такой старый фильм «Мотылек»? – спросил Уинчестер. – О том, как один каторжанин пытался совершить побег с острова Дьявола?

– Да, Стив Маккуин играл француза, а Дастин Хоффман – полуслепого фальшивомонетчика, – вспомнил Билли. – Меня он не очень убедил.

– Я сейчас говорю не об игре актеров, а о попытке бегства с острова.

– Они, кажется, уплыли на мешках, набитых кокосовыми орехами?

– Верно, – кивнул профессор. – Разумеется, эта история не имеет ничего общего с реальностью. Поверьте, на этом проклятом острове орехов хватит на тысячи человек. Вот только никто ими не воспользовался, потому что это невозможно. Все дело в приливах и течениях.

Внезапно джунгли кончились, и путешественники оказались на каменистом отроге высокого, продуваемого всеми ветрами холма. Далеко внизу Финн увидела берег, на который ее выбросил шторм, а в миле от него, в море, пенистые буруны отмечали длинную полосу подводных рифов. Даже сюда доносился грохот разбивающихся о них волн.

– В школе я любил математику, – опять заговорил Уинчестер. – Был одним из тех редких зубрил, которые в самом деле понимают тригонометрию. И уже оказавшись здесь, я просто для интереса соорудил из бамбука теодолит и замерил высоту вон тех валов. Так вот, даже в спокойную погоду она не бывает меньше тридцати футов. А во время отлива и того выше. Никто не сможет пройти над этими рифами даже при полном безветрии, а уж спускать плот с другого, обрывистого берега – это чистое самоубийство.

Билли пристально вглядывался в море, прикрывшись от солнца ладонью.

– Но между рифами должен быть какой-то проход, – возразил он. – Вы же сами рассказывали про корабль адмирала Чжэн Хэ. Он ведь почти не пострадал, и люди спаслись. Значит, проход существует.

– Во время тайфуна, вот в чем проблема.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Финн.

Она посмотрела на белую полоску пляжа внизу, потом – на сверкающее море. Глаз не цеплялся ни за что, кроме далекого, тающего в дымке горизонта. Финн вдруг почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной перед лицом этого бесконечного простора. Как страшно, должно быть, жить в таком месте годами. Она повернулась к Уинчестеру, собираясь что-то спросить, но вовремя заметила слезинку в уголке его глаза и промолчала.

– Бывает, я прихожу сюда по ночам, – тихо заговорил профессор, – и часто жалею, что стал биологом, а не астрономом. В ясную погоду тут видно каждую звезду, как будто россыпь бриллиантов на черном бархате.

Они еще постояли молча, погруженные каждый в свои мысли, а потом Уинчестер повернулся и опять направился в джунгли, а Финн и Билли поспешили за ним. Уже по другой тропинке они пошли в глубь острова.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что проблема в тайфуне? – задыхаясь от быстрой ходьбы, спросил Билли.

– Нет, «проблема» – неверное слово. – Профессор остановился и повернулся к ним лицом. – Как раз он и спас вам жизни. Вы хорошо разбираетесь в тайфунах?

– Нет.

– Во время них образуется такая штука, как штормовой нагон – подъем воды в эпицентре, иногда высотой с целый холм. Когда он выходит на мелководье или на равнинный берег, случается катастрофа.

– У «Катрины» штормовой нагон достигал двадцати восьми футов, – вставила Финн.

– «Катрина»? Это еще что такое?

– Ураган в Мексиканском заливе, который разрушил Новый Орлеан.

– Не знал, но не удивляюсь, что это случилось, – покивал Уинчестер. – Такого следовало ожидать. Это было ясно всем, кто хоть немного разбирается в ураганах. Но в любом случае двадцать восемь футов – это всего лишь половина того нагона, что принес сюда вас. По моим расчетам, в нем было никак не меньше пятидесяти. Супертайфун.

– Кажется, я поняла, – объявила Финн. – Вы хотите сказать, что штормовой нагон поднимает уровень воды над рифами и судно может проскочить, а потом он отступает, и оно оказывается на мели.

– Примерно так. Весь этот остров похож на громадную крабовую ловушку. Внутрь попасть можно, а выйти уже нельзя. Сами все поймете, когда вскарабкаемся на Подзорную трубу и вы оттуда увидите Чашу.

Прошел еще час. Солнце поднималось все выше и даже через кроны деревьев пекло сильнее и сильнее. По лицам путешественников тек пот, а мухи и москиты сбивались над ними в тучи. Из джунглей, стоящих по обеим сторонам тропинки, доносился несмолкаемый и нестройный шум: шорох ветра в верхушках деревьев, жужжание и треск насекомых, резкие крики десятка экзотических птиц.

Наконец заросли стали заметно редеть, а Уинчестер жестом призвал Билли и Финн к осторожности.

– Не высовывайтесь, – тихо сказал он и пальцем показал на висящий у него на шее бинокль. – Не знаю, есть ли такой же у местных или у японцев, но лучше не рисковать. Не хочу, чтобы нас засекли на вершине.

Осторожно пригнувшись, они опять двинулись вперед и скоро оказались на голой, плавно закругленной макушке холма. Финн глянула вниз и замерла от восторга.

Пятьюдесятью ярдами ниже из узкой щели в теле горы извергались сверкающие струи водопада и устремлялись вниз в долину по черной отвесной каменной стене, которая выступала из пышной зелени подобно лезвию боевого топора.

Посредине самой долины точно драгоценный камень синела круглая лагуна, соединенная с морем только узкой расселиной с отвесными стенами. Все вместе это действительно напоминало огромную чашу с трещинкой в одном боку.

Озеро диаметром в несколько миль было усыпано множеством крошечных островов неправильной формы – маленькая модель большого моря. По окружности оно было аккуратно обведено полоской безупречно белого песка, а ее, в свою очередь, обрамляла шеренга пальм. Финн вслух удивилась поразительно правильной, словно нарисованной циркулем, форме лагуны.

– Это кальдера, – объяснил Уинчестер, – старый кратер вулкана. Как Кракатау, или озеро Крейтер в Орегоне, или Роторуа в Новой Зеландии.

– А каковы вообще размеры этого острова? – поинтересовался Билли.

– По моим подсчетам – сорок пять миль в ширину в самой широкой части и почти шестьдесят в длину.

– Удивительно! Но ведь в таком случае его должно быть видно на спутниковых снимках и картах!

– Разумеется, видно, – спокойно согласился профессор. – Но что с того? Половину времени он скрыт облаками, и нет никаких очевидных признаков, что здесь живут люди. Высадка на него сопряжена со страшным риском, и кому он в таком случае нужен? Те придурки, которые заправляют в местном правительстве и уже вырубили всю Малайзию, все-таки не настолько алчны, чтобы польститься на здешние леса. Пока, во всяком случае.

– Я поняла! – вдруг воскликнула Финн. – Это то самое место! То место, где потерпел крушение Вильгельм ван Богарт в семнадцатом веке. Отсюда все его богатства. Каким-то образом он сумел выбраться с острова, вернуться в Голландию и основать свою империю.

– А через несколько сотен лет сюда же попал Питер Богарт! – подхватил Билли.

– Голландец? – удивленно спросил Уинчестер.

– Вы его знали?

– Я видел, как его схватили. Местные.

– Когда? – ахнула Финн и сама удивилась тому, какую бурю эмоций вызвала в ней эта новость о человеке, которого она никогда в жизни не видела.

– Примерно месяц назад, – пожал плечами профессор. – Здесь трудно следить за временем, но, думаю, где-то около месяца.

– А как он сюда попал? Вы же говорили, что без тайфуна это невозможно, – напомнил Билли.

– Единственным возможным способом – он прилетел. – Костлявым, грязным пальцем профессор указал на лагуну. – Приземлился вон там. На старом одномоторном «Норсмене» времен войны. Здесь таких еще много. Дальность полета у них примерно шестьсот миль, поэтому он, скорее всего, перелетал с острова на остров, пока не нашел это место.

– И что тут случилось?

– Сначала он несколько раз облетел остров на низкой высоте. Я его хорошо слышал, и местные, понятно, тоже. Я как раз спускался к озеру, когда он сел на воду. Но там его уже встречала целая банда. Вытащили из кабины, а аэроплан утопили.

– Но он жив?

– Я не видел, чтобы его убили. Схватили, швырнули в одно из своих боевых каноэ и увезли на берег. Больше я ничего о нем не знаю.

– И вы не пытались ему помочь? – возмутился Билли.

– Как помочь? Вот уже три года я изо всех сил стараюсь держаться подальше от этих людей. Они, конечно, не каннибалы, но и не слишком цивилизованны. Очень любят отрубать головы и насаживать их на бамбуковые колья. Своими глазами видел такую веселую компанию, и у меня нет ни малейшего желания к ней присоединиться.

– А как вы узнали, что он голландец? – подозрительно спросил Билли.

– Да потому что у него на фюзеляже здоровыми оранжевыми буквами было написано «Богарт-лайнс». А что, он не голландец?

– Я бы обязательно попытался его выручить! – горячо заявил Билли.

– Это их остров. И их обычаи. Они живут здесь больше шести веков, а я – меньше шести лет, а вы – меньше шести дней. Вы даже не представляете себе, с чем столкнулись. – Он снял с шеи бинокль и протянул его Финн. – Вот, взгляните.

Она поднесла бинокль к глазам и посмотрела на лагуну, куда указывал костлявый палец профессора.

– Боже мой!

Маленькие островки на поверхности лагуны оказались совсем не островками.

– Что там? – нетерпеливо спросил Билли.

– Корабли, – прошептала Финн. – Сотни кораблей. Целое кладбище.

На некоторых из них еще можно было разобрать имя: «Маркалла», «Доктор Ангиер», «Себаго», «Норма С», «ВМС Гейджер», «Сити оф Альмако», «Кулсингел», «Моргантаун виктори». Все озеро было усыпано трупами давно забытых, вычеркнутых из реестров кораблей самого разного возраста и назначения. «Гейджер» когда-то явно был войсковым транспортом, а огромный «Сити оф Альмако» – нефтяным танкером.

Среди железных корпусов попадались и более старые деревянные, почти разрушенные. Финн разглядела даже остов одного из ранних паровых судов с огромной трубой, от которой остался только черный, изъеденный сыростью огрызок. Суда стояли беспорядочно – некоторые из них тесно прижимались друг к другу, иные умирали в одиночестве. На самом дальнем конце озера она отыскала обломки самолета Питера Богарта. Рассмотреть полузатопленный аэроплан мешал небольшой торпедоносец с искореженным носом, а рядом с ним…

– Это же «Королева»!

Судно лежало на песке у самого входа в лагуну, сильно накренившись на правый борт. Финн напряженно вглядывалась, надеясь заметить на нем признаки жизни, но тщетно. Рулевая рубка была полностью разрушена, крышка трюма распахнута, грузовой кран и вовсе снесен, а весь корпус провис, будто у него сломался позвоночник. Нос «Королевы» врезался в джунгли, а ржавое брюхо было бесстыдно обнажено. Ужасный конец для корабля, а особенно для того, который ты знал и успел полюбить. У Финн было такое чувство, будто она потеряла близкого друга.

– Дай мне посмотреть! – взмолился Билли, и она протянула ему бинокль.

– Ваших друзей не видно? – спросил профессор.

– Нет.

Рассмотрев останки «Королевы Батавии», Билли опустил бинокль.

– Они могли спастись?

– Все возможно, – пожал плечами Уинчестер. – Вы же спаслись.

– А если их схватили местные, куда они могли их увести?

– У них тут три деревни, все на дальнем конце острова.

– В которой из них станут держать пленников? – продолжал расспрашивать Билли.

Профессор указал на высокий каменистый холм, возвышающийся прямо перед ними:

– С этой горы в море течет река, и главная деревня расположена у самого ее устья. Не знаю, есть ли у нее название.

– Вы сможете туда пройти?

– Смогу, но предпочитаю этого не делать.

– А нас отведете? – настаивал Билли.

– Хотите найти голландца, – усмехнулся профессор, – и своих друзей?

– Да, и спасти их. Что в этом смешного?

– А эти ребята вас не пугают? – Уинчестер постучал по окуляру своего бинокля.

– Какие ребята?

– Это полевой бинокль «Цейс». Сделан специально для Императорского флота Японии в сорок втором году. У самого адмирала Ямамото был такой. Вот об этих ребятах я и говорю.

– Мы что, должны бояться горстки ветеранов Второй мировой войны? – возмутился Билли.

– Нет, вы должны бояться их детей, – мрачно возразил человек в козлиной шкуре. – Тех, кто ходит с большими мечами и в военных кепи. Поверьте мне, их стоит бояться.