Текст книги "Пианино на лямке"

Автор книги: Поль Берна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Отсюда виднее полутёмное нутро склада, где громоздится с дюжину больших продолговатых ящиков, опоясанных полосками жести. Фернан изнывает от любопытства. Он делает ещё шаг, и ещё, на цыпочках переступает порог, озираясь, как пугливый зверёк…

Клак! Как ни легко задел он железную створку, та захлопывается за ним, словно крышка западни, с жутким лязгом, раскатившимся в гулкой пустоте гаража, как пушечный выстрел. Фернан не смеет шелохнуться. Он слышит тяжёлые шаги по цементному полу.

– Есть! – говорит хриплый голос, принадлежащий, должно быть, одному из братьев Пирс. – Попалась птичка!

Смеются двое. Второй, по-видимому, Боллаэр. Фернан робко стучит в дверь.

– Откройте, пожалуйста, – умоляюще говорит он.

– Всему своё время, – хладнокровно отвечает мужчина. – Посиди-ка в холодке, узнаешь, как лазить куда не просят…

Он удаляется, посмеиваясь. Фернан видит, что ничего не поделаешь – надо набраться терпения и ждать, что будет… Да, но до каких пор? Ох, плохо дело… Ему уже не интересно даже, что там в ящиках. Он чуть не плачет. Видели бы товарищи, как он сидит тут, словно крыса в крысоловке!

Минут через пять мужчина неторопливо возвращается, прислушивается у двери и, ничего не услышав, резко её распахивает. Это шофёр Джеймс Пирс. Он, должно быть, на несколько лет старше брата: из-под замасленной фуражки выбивается седая прядь.

Фернан понуро выходит. Он молчит. Месье Боллаэр выглядывает из дверей конторы – посмотреть на нарушителя.

– Что ты тут у нас вынюхиваешь? – угрожающим тоном спрашивает он. – Я тебя ещё на углу заметил, невинный ягнёночек!

– Я хотел получше рассмотреть грузовики, – ляпает Фернан первое, что приходит в голову. – Я вообще увлекаюсь грузовиками…

Мужчины хмыкают.

– Как же, ври больше! – говорит шофёр, крепко ухватив мальчика за шиворот. – В ту дыру, где мы тебя заловили, и капот моего «Берлье» не протиснется… грузовики ему! Катись давай! А ещё увижу на этой улице – живо отобью интерес к грузовому транспорту…

Он тащит мальчика к выходу и пинком выбрасывает из гаража. Фернан, весь взмокший от стыда, бежит без оглядки до самой улицы Рамбле…

– Эти двое вроде шутили, но у меня от их шуточек прямо мороз пошёл по коже, – признался Фернан. – Да и любой бы из ребят на моём месте струхнул, даже Габи… А их истории тебе как показались?

– Ерунда, – со смехом отмахнулась Марион.

– Моя-то посерьёзней. В этой лавочке на улице Сезар-Сантини точно дело нечисто… Что скажешь? Тебе не кажется, что там затевается какая-то афера, не хуже той, с поездом Винтимилья – Париж?

Марион задумчиво кивнула.

– Чутьё тебя не обмануло, – мягко сказала она, – но не надо было так в открытую соваться к Боллаэру. Теперь эти люди начеку, и следить за гаражом будет рискованно.

– А ребятам рассказать? – спросил Фернан.

– Не стоит, – сказала Марион. – Они легко найдут что-нибудь другое, не такое опасное. А ты туда больше не ходи, во всяком случае, один.

Она поцеловала Фернана в щёку, свистнула собаку и, напевая, пошла вниз по улице. Фернан взглядом проводил её до поворота и свернул к своему дому, самому первому по улице Маленьких Бедняков.

После бурно проведённого дня так хорошо было вернуться в это бедное, но уютное жилище, где он был наследным принцем.

Дуэн-старший сидел у окна с газетой, поджидая сына.

– Поздненько ты, – проворчал он, подставляя мальчику небритую щёку.

– Мы придумали здоровскую новую игру, – не смущаясь, объяснил Фернан, – но она требует времени, надо всюду рыскать…

– Ты бы лучше порыскал в тетрадках с уроками, – сухо заметил Дуэн, кивнув на болтающийся на вешалке ранец.

– Мама придёт не раньше восьми. Давай-ка живо!

Фернан разложил на столе учебники и тетради, решительно почесал в затылке – и за двадцать минут разделался с таким завалом уравнений, что даже святой бы взвыл.

Дуэн-старший посасывал трубку, с отеческой нежностью глядя на своего мальчика. Когда же тот покончил с алгеброй, спросил, старательно изображая насмешливое равнодушие:

– Так что у вас там за новая игра?

Фернана отцовский тон не обманул. Он рассказал во всех подробностях о первых шагах компании на сыскном поприще, однако поостерёгся упоминать о тайне, в которую сегодня так безрассудно сунул нос.

– Ох уж вы, искатели! – закатив глаза, вздохнул Дуэн. – Могу спорить, это вам та история с лошадью покоя не даёт. Вы, конечно, тогда отличились, показали себя молодцами, но не надо забывать, что вам прежде всего повезло. Чтоб шайка матёрых преступников так оплошала – дала каким-то малолеткам увести у них сто миллионов – такое разве что раз в тысячу лет случается!

Некто месье Тео

Собираясь на улицу Вольных Стрелков, 58, Марион наряжалась с особым старанием. Ей хотелось произвести хорошее впечатление за двоих – за себя и за Нанара.

Нанар был помесью всех длинношёрстных пород и высоко держал свою несуразную вислоухую голову с выразительными глазами спаниеля. Масти он был чёрно-серо-бурой в грязно-жёлтую полоску. Оставалось надеяться, что автор объявления в самом деле так равнодушен к родословной и экстерьеру, как утверждает: Нанар был милейший пёс, но второго такого урода нелегко было бы сыскать.

– Только бы не опоздать, – сказала Марион своей маме, добросердечной мадам Фабер. – Газета вышла вчера, и месье Тео, может быть, уже получил кучу предложений. Одно, правда, радует – там говорится, что нужна крупная собака, а уж этого у Нанара не отнимешь.

И, продолжая прихорашиваться, она с любовью оглянулась на огромного пса, который гонялся за Фифи по комнате, опрокидывая стулья. Остальные питомцы маленькой собачницы, рассаженные по будкам в садике, изливали свою ревность в разноголосом лае.

На исходе апреля Марион сбрасывала старую мужскую куртку – бессменный наряд в холодное время года – и разгуливала, постройневшая и похорошевшая, в рабочей блузе из плотной материи, оставляющей на виду длинные неутомимые ноги. А в торжественных случаях она надевала платье тёмно-синего цвета, который оттенял её светлое личико, бледное золото волос и странный отсвет серых глаз. Что же касается украшений, то ей в двенадцать лет вполне хватало брошки из позолоченной латуни, которую Фернан, потратив два часа и шестьдесят франков, выиграл для неё в ярмарочном балагане.

Марион как раз прикалывала эту брошку, когда пришли мальчики. Они тоже приложили немало усилий, чтобы выглядеть поприличней, даже Зидор, обычно самый чумазый и расхристанный из всей компании.

– Пошли? – спросил Жуан.

– Пять минут, – сказала Марион. – Надо ещё навести красоту месье Нанару.

Воспользовавшись случаем, они перехватили по чашке шоколада у мадам Фабер. Тем временем Марион расчесала многоцветную шерсть этого чуда природы, обтёрла ему бородку, распутала бахрому на ушах и пушистом хвосте.

– Такую собаку за бесплатно! – присвистнул Зидор. – Нет, правда, обидно же! А ты его ещё полгода кормила… Хорошо устроился этот месье Тео!

– Не переживай! – лукаво подмигнув, сказала Марион. – Нанар без нашей помощи влетит ему в копеечку: как пойдёт уписывать по два кило хлеба в день… А, Нанар?

Она обвязала ему шею обрывком верёвки, и в сиянии чудесного утра все четверо весело пустились в путь под предводительством миниатюрной Фифи.

Сделав небольшой крюк, чтобы заглянуть на ярмарку, открывавшуюся по четвергам у вокзала, компания бодрым шагом двинулась по проспекту Генерала Ка э на, оставив без внимания предложение Фернана пойти в обход верхней дорогой. Марион ничего не сказала, но догадалась, в чём дело: через полсотни метров этот маршрут пересекал улицу Сезар-Сантини. На перекрёстке Фернан ускорил шаг: давал о себе знать вчерашний испуг. Однако он не удержался и стрельнул глазами в сторону гаража Боллаэра. Все четыре красных слона, готовые выехать к разгрузочным платформам, стояли в ряд вдоль тротуара, загромоздив узкую улочку. Братья Пирс и двое других суетились вокруг этих громадин, уже урчащих моторами. К счастью, в этот утренний час прохожих было много, и четверо детей с двумя собаками не бросались в глаза.

Марион прихватила с собой объявление и теперь, хмурясь, перечитывала его на ходу.

– Месье Тео! – проговорила она недоверчиво. – А ведь это не фамилия.

– Я про этого хмыря никогда не слыхал, – добавил Зидор.

– А уж я-то тут всё знаю вдоль и поперёк. Тот, кто живёт в таком месте, уж точно в золоте не купается.

– Я вчера поспрошал папу, – сказал Жуан. – Этот месье Тео – железнодорожник на пенсии или что-то вроде того.

– «Малообеспеченный инвалид», – прочла Марион. – Это нам даёт либо слишком много, либо вообще ничего, вам не кажется?

– Это значит лишь, что у него не хватает одной-двух лап и нет ни гроша, чтоб заплатить за Нанара, – со смехом объяснил Зидор. – Вообще-то удобная штука. Я бы тоже дал объявление:

«Вовсе не обеспеченный сирота примет в дар велик в хорошем состоянии, со всеми комплектующими. Марка не имеет значения. Посредников просит не беспокоиться. Обращаться к месье Зидору, ул. Маласс и , 45, дверь под лестницей».

Все рассмеялись.

– И правда, неплохо бы, – согласился Фернан. – Жаль только, объявление так дорого стоит.

– Вот я и удивляюсь, – сказала Марион. – В Лювиньи всем известно, что я подбираю бездомных собак и отдаю их людям бесплатно. Если этот месье Тео про меня не слыхал, значит, он здесь человек новый – или боится показываться на люди.

– Вот и посмотрим, – сказал Зидор. – Только давайте-ка ходу, а то, чего доброго, придём, а там уже толпится сто пятьдесят идиотов с такими вот Нанарами!

Следуя указаниям Жуана, они срезали путь по Национальной. Дома тут стояли реже, разделённые пустырями и заросшими высокой травой тупиками. За ними уже виднелось босяцкое «Дикое Поле», мрачная местность с торчащими как попало хибарами, залатанными жестью и рубероидом.

– Пришли, – сказал цыганёнок.

На последнем перекрёстке свернули налево. Перед ними открылась улица Вольных Стрелков, кривая, чёрная, без тротуаров, мощённая крупным неровным булыжником; по обе стороны теснились покосившиеся домишки, сараи и курятники, из которых доносилось разноголосое кукареканье. Здесь ютились самые что ни на есть бедняки и, по слухам, самые отпетые бездельники. Чтобы в этом убедиться, стоило только посмотреть на рожи аборигенов, слоняющихся в картузах и шлёпанцах от одного кафе к другому.

– Это у тебя собака, коза или тигр? – спросил один у Марион, указывая на Нанара.

– Ррр-аф! – громогласно ответил за неё Нанар.

Первым сюрпризом для друзей стал сам № 58. «Малообеспеченный» жил в двухэтажном доме с ухоженным садом и длинным амбаром под черепичной крышей.

– В этих хоромах можно целый полк разместить, – возмущённо заметил Зидор.

Марион позвонила у калитки. Через несколько секунд послышались шаркающие шаги.

– Кто там? – сварливо спросили из-за закрытых ворот.

– Я по объявлению, – сказала Марион. – Месье Тео здесь живёт?

Калитка приоткрылась, и появился крупный мужчина, лысый как колено, в тужурке цвета хаки и бархатных штанах с лампасами. Он как будто удивился, увидев перед собой четырёх детей и двух собак.

– Месье Тео – это я! – важно объявил он. – Что вам нужно?

– Я привела вам очень хорошую собаку, – сказала Марион.

– Я уверена, что она вам подойдёт. Возьмите, не пожалеете… Мальчики позади неё подталкивали друг друга локтями. Они ожидали увидеть немощного инвалида, обещанного объявлением; между тем у месье Тео имелись две могучие руки, две ноги, толстые, как столбы, и от всей его крупной фигуры исходило почти пугающее ощущение силы. «Железнодорожник на пенсии, как же!» – подумал Зидор, сразу учуяв некий тюремный душок, веющий от этого пожилого колосса.

– Которая, большая или маленькая? – без тени улыбки спросил месье Тео, глядя на Фифи и Нанара, треплющих друг друга за уши.

– Конечно, большая! – солнечно улыбнулась Марион. – Этот пёс отвечает всем условиям объявления.

– Надеюсь, он не злой, – сказал месье Тео.

– Насчёт этого можете быть спокойны, – заверила его Марион. – Добрее не бывает… Эй, Нанар, поздоровайся с дядей!

Темпераментный Нанар подскочил к месье Тео, вскинул лапы ему на грудь и мигом облизал лицо.

– Вижу, вижу, – сказал месье Тео, отплёвываясь и вытирая ладонью усы.

Мальчики на заднем плане держались из последних сил. Зидор скроил идиотскую неподвижную рожу, как всегда, когда его втайне разбирал смех.

– Хорошо! – отрезал месье Тео и протянул руку. – Давай поводок, я его беру.

Марион отскочила.

– Погодите! Прежде чем отдать Нанара, я должна выяснить, как вы будете с ним обращаться и чем кормить. Мне бы не хотелось через пару недель встретить его выброшенным на улицу, с изорванными ушами и исхудалого как скелет.

Месье Тео нахмурил брови, очень чёрные и очень мохнатые: он явно готов был вспылить.

– Собаку я беру не для себя… – неохотно проворчал он.

– Это я поняла, – мило улыбнулась Марион, окинув колосса выразительным взглядом. – В объявлении сказано «инвалид».

– Но я тебе гарантирую, что твой Нанар будет жить припеваючи, – продолжал месье Тео. – Давай поводок, и покончим с этим.

Марион всё ещё колебалась. Зидор и Жуан незаметно перемещались, пока не сумели заглянуть в калитку; увидеть им удалось немного – угол огорода да фасад наглухо закрытого амбара. Из дома не доносилось ни звука. Месье Тео начинал терять терпение:

– Так ты отдаёшь собаку или оставляешь себе? – спросил он, притопывая ногой. – Не отдаёшь – ну и пожалуйста! Ещё до вечера мне дюжину других приведут… Ну?

Страдальческое выражение лица Марион, должно быть, тронуло его.

– Чего ты боишься? – спросил он уже без раздражения. – Собака мне нужна для слепого. А где это видано, чтоб слепой обижал своего поводыря?

Последний аргумент убедил Марион. Она отдала поводок. Нанар не возражал.

– Сегодня утром я его кормила, – сказала девочка, не оставляя ничего на волю случая. – А вообще он ест три раза в день. И не так, чтоб на донышке, а по полной миске – хлеба, костей, чего-нибудь существенного. Нанар хороший сторож… Спать он любит на улице…

Как ни крепилась Марион, видно было, чего ей стоило расстаться с собакой, которую, изувеченную, она подобрала на дороге и с любовью выхаживала. Она договорила тоненьким голосом, дрожащим от подступающих слёз:

– Блох у него нет.

Месье Тео задумчиво оглядывал всех четверых из-под полуприкрытых век. Чуть заметная улыбка тронула кончики его нафабренных усов.

Марион не стала дожидаться благодарности.

– Пошли, Нанар, – сказал месье Тео и потянул за поводок. Удивлённый пёс оглянулся на Марион. Она уже уходила торопливым шагом, не оборачиваясь, чтоб никто не видел её слёз. Мальчики вежливо попрощались, приподняв беретки, и поспешили за ней. Месье Тео проводил их задумчивым взглядом.

– Как-никак, одного пристроили, радоваться надо! – сказал Зидор, когда они догнали девочку. – Хотя я тебя знаю, два дня не пройдёт, как заместо этого подберёшь другого волкодава…

– Как вам этот усатый? – спросил Жуан-Испанец.

– По-моему, он срок мотал, – убеждённо заявил Зидор. – Не хотелось бы мне встретиться с этим «пенсионером» в каком-нибудь тёмном закоулке. И Марион права – он явно не хочет светиться.

– Когда вы тянули шеи, чтоб заглянуть в калитку, – добавил Фернан, – мне в какой-то момент показалось, что он готов вас придушить. Да, тёмная личность этот месье Тео!

– Ну а увидеть-то вы что-нибудь увидели? – спросила Марион.

– Ничего особенного, – сказал Зидор. – Всё чистенько, аккуратненько. Вот только сарай этот или амбар: дверь на запоре, окошки сбоку – и те с решётками…

– Пошли-ка отсюда, – сказал Фернан. – Видали, как местные на нас поглядывают?

Обитатели улицы Вольных Стрелков и впрямь провожали чужаков недобрыми взглядами.

– Эй, куда свою зебру подевала? – окликнул Марион парень в картузе, который уже цеплялся к ней.

Ребята не стали отвечать и ускорили шаг. Местные дамы – нечёсаные мегеры – оборачивались им вслед и буравили своими злобными глазками, а какой-то шкет не отставал до последнего перекрёстка, осыпая их отборной бранью, какую не услышишь на улице Маленьких Бедняков.

– Зря мы так причепурились, – сказал Зидор. – В драных штанах мне бы тут было спокойнее…

Вновь оказавшись на добропорядочной Национальной, ребята вздохнули с облегчением и направились в мирную гавань площади Теодор-Бранк. У Марион были при себе деньги – как раз на четыре булочки с шоколадной глазурью.

Все четверо уселись на свободную скамейку, уплетая булки и обсуждая во всех подробностях свой поход.

– Бедный мой Нанар! – вздохнула Марион, невидящими глазами уставившись в пустоту. – Вот так отдашь собаку, а из неё там чёрт-те что сделают…

– Да ладно тебе, – сказал Зидор. – Что из него сделают – колбасу, что ли?

Однако из них двоих ближе к истине оказалась Марион – она, сама того не ведая, как в воду глядела.

Едва захлопнулась калитка дома № 58, отворилась дверь амбара. Вышел мужчина, такой же высокий и толстый, как месье Тео; мощный торс обтягивала полосатая тельняшка. На голове у него была синяя кепка с длинным козырьком, во рту торчал огрызок сигары, который он флегматично жевал.

– Ну? – спросил он месье Тео.

– Надо же, с первой попытки заполучили подходящего пса, во всяком случае, по росту и фактуре, – сказал месье Тео, подводя к нему Нанара. – Как он тебе?

Тот обошёл вокруг собаки, поскрёб небритый подбородок.

– Масть не та, – высказался он наконец. – На беднягу без слёз не взглянешь – в глазах рябит.

– Это дело поправимое, – сказал месье Тео. – Кликни остальных.

Человек в тельняшке обернулся к амбару и резко свистнул. Через несколько секунд в дверях, протирая глаза, возникли две лохматые потрёпанные личности неопределённого возраста.

– Тащите из дорту а ра [5]5
  Дортуар – общая спальня.


[Закрыть]два больших корыта, – скомандовал месье Тео. – И воды в них накачайте. А ты, С а кко, принеси мне из мастерской новую жестянку, которая на полке. И ещё упаковку мыльной стружки. Готовим две ванны: одна для мытья, другая для краски. Нам нужен пёс безукоризненно чёрной масти.

Подручные месье Тео засуетились во дворе. Нанар почуял, что ему готовят нечто неприятное, и попытался протестовать. Но месье Тео крепко держал конец веревки, которую повязала Марион, и псу пришлось подчиниться новому хозяину. Впрочем, глаза у месье Тео были совсем не злые. И за ухом он умел чесать так, что сразу было ясно – этот человек любит собак.

Полчаса спустя, после того как его в последний раз окатили водой, Нанар вышел из-под рук своих «палачей» преображённым. Месье Тео, его адъютант Сакко и два типа из дортуара смеялись как дети, любуясь его обновлённым мехом роскошного антрацитового цвета и сверкающими сквозь чёрные космы золотистыми глазами.

– Свари ему каши побольше, да мяса не пожалей, – сказал месье Тео своему адъютанту. – Он хорошо себя вёл, заслужил.

В дортуаре находился ещё кто-то пятый, но он оттуда не показывался, и никто о нём как будто и не вспоминал. Месье Тео машинально глянул в ту сторону. Из недр амбара послышались ломкие, дрожащие звуки музыки. Сначала лишь неуверенная череда нот, бездумный перебор – отражение блуждающих мыслей музыканта. Потом понемногу, от аккорда к аккорду стала проступать мелодия, и вот уже могучие вздохи аккордеона полнозвучно разлились по гулкому амбару. Четверо мужчин слушали, склонив головы. Нанар насторожил уши и, принюхиваясь, уставился на открытую дверь.

– Пустите его, – сказал месье Тео.

Нанар без колебаний направился к двери, сунул внутрь любопытный нос, приостановился, его пушистый хвост неуверенно шевельнулся раз, другой – пока не заходил ходуном. А потом пёс скрылся в дортуаре.

– Сам пошёл, – пробормотал месье Тео с довольным видом. – Это добрый знак…

Многообещающий след

Ещё до полудня собравшиеся на Рыночной площади Габи и остальные выслушали полный отчёт об утренней экспедиции. Расстроенный вид Марион мальчики восприняли как призыв к их благородству.

– Вот нам и дело! – сказал большой Габи. – Всё это и правда выглядит странно. Кри-Кри ещё тогда сообразил, принёс нам это объявление, а мы-то, дураки, над ним смеялись.

Негритёнок приосанился, сияя, как именинник. Компания по праву сильного заняла единственную свободную скамейку на площади, как раз напротив кафе «Паризьен».

– Значит, по-вашему, этот месье Тео норовит держаться в тени, – продолжал Габи. – Ну и пускай, это неважно: у нас теперь есть во вражеском лагере внедрённый агент – Нанар! Нам надо только следить за собакой, кто бы её ни выгуливал, и она, глядишь, поведёт нас от открытия к открытию.

Марион это давало возможность не терять из виду своего любимца, так что она ни словом не воспрепятствовала довольно-таки отчаянной затее Габи. Зато с возражениями выступили Зидор и Жуан, хотя обычно именно они были сторонниками самых рискованных предприятий – случалось, что и на грани законности. Однако сейчас оба ухаря старались зарубить проект на корню.

– Всё это очень мило, – с кислым видом сказал Зидор, – но, может, стоит сперва прикинуть, как оно будет выглядеть на деле? Мне лично неохота каждый вечер возвращаться домой по уши в грязи и с битой рожей.

– Эти Вольные Стрелки, – зловеще понизив голос, добавил Жуан-Испанец, – всё равно как вражеская страна. Зайти-то туда зайдёшь, а вот в каком виде выйдешь – большой вопрос…

– Тьфу на вас, слабаки! – засмеялся Габи. – Кто сказал, что мы туда войной пойдём? Пока мы просто возьмём под наблюдение все входы и выходы Вольных Стрелков. С этим и малыш Бонбон справится.

– А где начало этих Стрелков? – спросил Татав, всё ещё нянчивший свою руку.

– У нижнего конца Винтовой улицы, – сказал Зидор, – почти у самого пересечения с Национальной.

– А конец где?

– У верхнего, – без запинки ответил Зидор.

– Бред какой-то! – сказала Берта Гедеон. – Не могут они начинаться и кончаться на одной и той же улице…

– Ты дальше своего дома где-нибудь бывала? – съехидничал Зидор. – Пора бы знать, Винтовая улица – это же местная достопримечательность. Да мы каждый раз, как идём в карьер, проходим мимо её первых домов – это примерно в середине улицы Рамбле. Ну вот, эта улица потому и Винтовая, что идёт витками, всё равно как штопор, и пересекает Стрелков аж в трёх местах. Чего тут не понять… Да вот, смотрите!

Он соскочил со скамейки и принялся рисовать пальцем на пыльном тротуаре примитивную схему. Остальные окружили его и с любопытством склонились над рисунком.

– Придумал! Вот это будет игра! – вскричал Габи, загораясь новой идеей. – Слушайте сюда! Начиная с двух часов на площади Теодор-Бранк будет командный пункт. Татав, Берта и Мели остаются там со мной – они со своими ранениями слишком бросаются в глаза. Но они тоже в игре – будут связными. Остальные шестеро тремя группами по двое, не привлекая к себе внимания, наблюдают за входами-выходами Стрелков. Вот смотрите…

Он ткнул пальцем в план, нарисованный Зидором. Все сгрудились вокруг, присев на корточки, чтобы лучше видеть.

– Смотрите и слушайте, – продолжал Габи, понизив голос и водя пальцем по плану. – Вот нижний конец улицы Вольных Стрелков, где она первый раз пересекается с Винтовой. Это метров пятьсот от площади Теодор-Бранк. Тут будет наблюдательный пункт Марион и Фернана. Выше, где-то посерёдке, Вольные Стрелки второй раз пересекаются с Винтовой. Этот перекрёсток, ближайший к дому 58, возьмут на себя Зидор и Бонбон. Отсюда они могут следить прямо за домом месье Тео и оставаться на связи с нижним постом. А Жуан и Крикэ Лярикэ будут контролировать верхний конец улицы на третьем пересечении с Винтовой. У них, в свою очередь, прямая связь с тандемом Зидор-Бонбон. Если что-то происходит в поле зрения поста № 3, Жуан посылает Кри-Кри на пост № 2, Зидор посылает Бонбона на пост № 1, а Фернан или Марион приносят сообщение мне на командный пункт. Если эстафета будет работать чётко, я за пять минут смогу получать информацию со всех постов и таким же манером в случае чего передавать распоряжения.

– Вот это, я понимаю, игра! – восхищённо присвистнув, сказал Бонбон.

– На каждом из трёх постов, – продолжал Габи, – по крайней мере, один из наблюдателей знает месье Тео в лицо. Задача состоит в том, чтоб не пропустить его, если он появится – с Нанаром или без. А дальше будем его вести, только, конечно, не выпуская вперёд Марион, Фернана, Зидора и Жуана, которых он уже видел…

Компания оживлённо обсуждала план действий, пригреваемая весёлым солнышком. На Рыночной площади бесшабашный ветер вздувал разноцветные навесы ларьков. В воздухе пахло каникулами. И тут прямо поперёк их круга легла чья-то тень. Габи осёкся на полуслове и, поспешно подобрав несколько камешков, принялся подбрасывать их на ладони. Зидор и Марион оглянулись через плечо и увидели длинное лошадиное лицо, безобразную чёрную шляпу, бутылочно-зелёную шинель – словом, инспектора Синэ собственной персоной.

– Чем это вы тут занимаетесь? – подозрительно поинтересовался он.

– Да вот, придумываем новый способ игры в классики, – быстро нашёлся Зидор.

Ребята раздвинулись, чтобы инспектор мог рассмотреть рисунок. Синэ, нахмурившись, недоумённо уставился на пыльный тротуар, исчерченный непонятными линиями. Он не узнал в них план квартала, слишком хорошо ему знакомого по роду службы.

– Как вы можете заниматься такими глупостями? – вздохнул инспектор, пожав плечами. – Я был о вас лучшего мнения.

– Какой-никакой, а спорт – чем это хуже партии в белот, месье инспектор? – с тонким намёком возразил Зидор. – Хотите, покажем, как в это играют?

Компания безжалостно расхохоталась. Инспектор Синэ был озадачен и предпочёл не доискиваться до тайного смысла последней реплики. Он развернулся и бесславно отступил.

– Тоже мне, сыщик – не больно-то он хитёр, если даже такой лопух, как Татав, целый час за ним таскался, а он и не заметил! – процедил Габи, провожая его неодобрительным взглядом.

В два часа, согласно диспозиции, наблюдатели заняли свои места. Было очень жарко, так что они укрывались в тени стен или в прохладных тупиках и для отвода глаз коротали время в невинных детских играх. На улице Вольных Стрелков с виду всё было спокойно, с какого поста ни посмотри. Габи и его инвалидная команда сидели в сквере и рассказывали друг другу байки про сыщиков и воров.

Около половины третьего Жуан-Испанец решил испытать систему связи в действии. Увидев, как папаша Зигон сворачивает со своей тележкой на улицу Вольных Стрелков, он послал Крикэ Лярикэ известить об этом пост № 2. Зидор, обрадовавшись случаю подразнить Габи ложной тревогой, послал Бонбона на пост № 1. Фернан и Марион по сияющей мордашке гонца сразу поняли, что ничего дурного не случилось, а узнав, в чём дело, сочли идею превосходной. Фернан пулей промчался по Национальной и эффектно вылетел на площадь Теодор-Бранк. При виде взмыленного, запыхавшегося гонца Габи, всполошившись, вскочил со скамейки.

– Пять минут назад третьим постом замечен папаша Зигон! – крикнул Фернан и добавил: – Проверка связи.

Габи не рассердился.

– Да, это я упустил, надо было самому проверить, – признал он. – Ладно, подождём старика. Как раз и посмотрим, за сколько можно пройти всю улицу целиком…

Спустя две-три минуты на площадь, громыхая бутылками, вырулил из-за угла Зигон. Шагах в двадцати позади, засунув руки в карманы и задрав нос, выступал Бонбон. Увидев, что старшие засекли дичь, он развернулся и побежал обратно.

Габи потирал руки.

– Работает! Теперь главное – не зевать, – сказал он Фернану. – Возвращайся на свой пост и гляди в оба…

После трёх улица Вольных Стрелков начала оживать; пришлось не только удвоить бдительность, но и отшивать малолетних «стрелков», болтающихся в поисках антиобщественных развлечений. Один такой, лет девяти-десяти, принялся было цепляться к Зидору и Бонбону.

– Чего сюда припёрлись? – в его голосе звучала угроза. – Это не ваша улица. Валите-ка, покуда целы…

– А скажи, мальчик, это, случайно, не твоя бабушка – «девяносто лет старухе, ездиит на велике»? – елейным голоском спросил Бонбон.

Зидор ничего не сказал. Он только смерил юного стрелка взглядом из-под упавшего на лоб чуба, перекатывая с ладони на ладонь три увесистых камня, которые заранее подобрал на случай стычки. Мальчишка оценил эти камни; оценил он и голые ноги Зидора, исполосованные рубцами и отретушированные меркурохромом – ноги героя… И поспешил убраться восвояси. Но секунд на пять он отвлёк-таки на себя внимание Зидора и Бонбона. А в эти самые секунды из дома № 58 вышел человек и не спеша направился в их сторону, ведя на поводке большого чёрного пса, который удивлённо поглядывал вокруг. Зидор и Бонбон не видели, как открылась и закрылась калитка дома 58, так что человек с собакой прошёл мимо них, не вызвав и тени подозрения.

– Красивый пёсик! – заметил Бонбон.

Человек в синей кепке с длинным козырьком и полосатой тельняшке безмятежно жевал огрызок сигары и что-то ласково говорил своему псу.

Прогулочным шагом человек и собака проследовали до конца улицы и так же беспрепятственно миновали пост № 3, где караулили Крикэ Лярикэ и Жуан-Испанец. Крикэ даже протянул руку и погладил проходившего мимо пса, не подозревая, кого только что в буквальном смысле упустил из рук.

Четверть часа спустя калитка дома 58 снова открылась. На сей раз Зидор и Бонбон были начеку. Зидор сразу узнал высокую грузную фигуру месье Тео и отправил Бонбона со срочным донесением на пост № 1, а сам, чтоб не терять зря времени, помчался на пост № 3 предупредить Крикэ и Жуана. Втроём они побежали кружным путём к площади Теодор-Бранк, в сторону которой направлялся месье Тео.

Габи ещё издали по взволнованному лицу Фернана понял, что на этот раз всё серьёзно.

– Месье Тео идёт вниз по улице, – еле переводя дух, доложил Дуэн-младший. – Один. Без Нанара. На нём баскский берет, чёрная куртка и светло-серые брюки. Узнаете сразу.

– Беги за Марион и остальными, – распорядился Габи.

– Будем идти за ним по пятам, куда бы он ни пошёл, хоть до вечера, если понадобится!

– Ребята уже знают, сейчас прибегут…

– Тогда встречай их на углу. Спрячьтесь все шестеро за поворотом на Железнодорожную. Главное, чтоб он вас не заметил! Если узнает, сразу заподозрит неладное. А я с моим лазаретом тут подожду. Нас он ни разу не видел, так что мы сядем ему на хвост, как только появится…

Минуты две спустя показался месье Тео. Он спокойно прошёл мимо поворота на Железнодорожную, не заметив шестерых ребят, притаившихся в подворотне. Перешёл площадь в неположенном месте, обогнул скверик. Там на скамейке какой-то здоровый оболтус лет тринадцати-четырнадцати ребром ладони пилил шею своему товарищу, толстому мальчишке с рукой на перевязи. Две девочки с побитыми и исцарапанными личиками с живейшим интересом наблюдали за казнью и подзадоривали палача. Татав свешивал голову через спинку скамьи, вывалив неправдоподобно длинный язык. Всё это месье Тео увидел краем глаза, расценил поведение детей как дурацкое, отметил, что они из Лювиньи-Сортировочной, и выбросил их из головы. Дальше он широким, но неспешным шагом двинулся по улице Казимир-Бомпэн в сторону Главной.