Текст книги "Витки времени"

Автор книги: Питер Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Клеон из Юздрала

Предисловие

МИР УЖЕ СЛЫШАЛ историю двух бесстрашных ученых: доктора Александра Грегори и его помощника – молодого Джона Стюарта. Они изобрели резонатор, который может изменять частоту материи или любых других колебаний, распространяющихся в эфире. Проводя эксперименты, они попали в другое измерение, другую Вселенную, по частоте совпадающую с нашей, и обнаружили там затерянную цивилизацию атлантов, перемещенную туда подобным же резонатором много тысяч лет назад. Атлантида оказалась уничтожена и разграблена существами из газа, не имеющими аналогов в нашем мире, и ученые в некотором роде отомстили за нее, частично разрушив искусственный подземный мир, расположенный глубоко в недрах планеты. Затем, прихватив с собой немало ценных вещей атлантов, первооткрыватели вернулись на Землю.

Но, месяц назад, лаборатория доктора Грегори в Скенектади стала местом удивительного происшествия. В середине дня, когда Стюарт проводил эксперименты с орихалком – радиоактивным сплавом атлантов, – он услышал звон бьющих колб, обернулся и увидел странного человека, необычно одетого, лежащего на полу без сознания. Вероятно, он упал метров с трех высоты. Джон в ту же секунду признал в нем атланта, и, с помощью доктора Грегори, узнал его историю.

Атлант был ученым из города, еще сохранившегося в неизученной части планеты. Его правитель нашел рукопись, оставленную в Юздрале, другом городе Атлантиды, доктором Грегори во время экспедиции двадцать лет назад, и теперь атланты отправили одного из их лучших ученых, чтобы укрепить дружественные и обоюдовыгодные отношения между двумя мирами. Как и доктор Грегори, этот правитель, Клеон, боялся последствий неограниченной торговли между землянами и атлантами, поэтому лишь совсем немного представителей обоих народов совершили путешествие, и доктор Грегори .был, конечно, одним из первых. Нижеследующая рукопись – это история императора Атлантиды и событий, связанных с первой экспедицией и произошедших после ее завершения.

Клеон из Юздрала

Я – КЛЕОН из Юздрала, Хранитель Врат, принесший клятву Посейдону, Первый Человек Тулы, император Атлантиды. Я был десятилетним ребенком, когда пала Луда, Юздрал Прекрасный и все города Второго Мира. Посейдон спас только Тулу Первую, Город Повелителей. Я уже буду стариком, когда дети Посейдона вновь увидят Первую Планету. Вот мой рассказ, история подземного мира под Лудой и Юздралом, о существах из тьмы и других, похожих на них, но все же совсем иных, которых народ Тулы назвал Поющими. Это необычная история, и далеко не короткая, но из всех людей никто не знает больше меня. Только еще один, но он юнец, а я – взрослый мужчина, и он – не совсем такой, как мы.

Мой отец был Хранителем до меня, и я помню, как в детстве мы покидали розово-красные шары Юздрала, находившиеся как далеко внизу, так и вверху, где удивительные деревья и нагромождения кристаллов создавали крышу внутреннего мира. Я помню огромную бронзовую чашу, ее полированные стены и пылающий бассейн розового света в ее сердце. Перед моим отцом открывались гигантские зеленые врата черной башни, за которыми лежал странный яркий мир зеленого и блестящего черного камня. Мы с отцом часто выходили туда, и много дней проводили в чудесах поверхности планеты. Мы лежали в пышной траве у черных скал. Вдалеке, под лучами огромного солнца, шумело зеленое маслянистое море, а ароматные распустившиеся цветы нависали над нами. Мы наблюдали за светом, который играл среди белых и лиловых стволов, торчащих из красной глины. И отец рассказывал мне предания нашей расы – истории, которые десятки веков назад были написаны странным древним почерком на крошащихся свитках или передавались из уст в уста, рассказы Первой Планеты. И я смеялся над ними, поскольку даже детям они казались мечтами, выдумкой. А я и был тогда ребенком.

Свитки назывались Книгой Кетцаль, и только из них мы знаем о мире, из которого прибыли. В ней рассказывается об империи из множества островов, чье влияние охватывало весь мир: красную расу, черную, смуглую, даже высоких белокурых воинов Туле и хитрых Желтых, живущих за Вторым Морем. Это был красивый, чудесный мир, лежащий в лазурном море, украшенный заснеженной дымящей вершиной Кетцы, которая возвышалась над многовратой Тулой. Там росли деревья и цветы непередаваемых оттенков, а в воздухе порхали бесшумные крошечные существа, посыпанные разноцветной пыльцой, так и похожие на них создания покрупнее, окутывающие вершины деревьев музыкой своих крыльев. И вот пришел он – Император Атлантиды и Жрец Громовержец, который взял себе имя пламенной Кетцы – Кетцалькоатль, Принц Горы. Он заявил о своем родстве с духами горы, и, из светящегося металла скал наверху, извлек секрет метания молний, но неразумно распорядился ими, пытаясь захватить весь мир. Началась война с восставшими вассалами, и тут Кетцалькоатлю было видение, что он лежит сраженный на полу, и к нему снисходит Владыка Морей, а затем и сам Громовержец, которые беседуют с ним. Затем принц увидел, что из-за зла, заключенного в его расе, она должна погибнуть, он поднялся и обрушил на Тулу молнии Зевса (Юпитера). Но вмешался Посейдон (Нептун), и народ Атлантиды попал на Вторую Планету. Сказка, выдумка, думал я, но сейчас уже не уверен в этом.

Тому, что отец рассказывал мне о внешнем мире, в котором мы находились, я верил куда больше. Вдалеке, за морем, вечно катящим свои волны, лежит Кетца – ныне лишенная прежнего дымного шлейфа, и Тула – нынешний город Повелителей, и за ней – Южные Земли текучего камня и пылающих гор. И не было другой земли, кроме той, где мы находились, огороженной с востока черной пустыней, а с запада – низкими, оседающими горами, постепенно погружающимися в море. Между ними лежала широкая котловина со множеством зловонных болот, населенная ужасными чудищами далекого прошлого, кое-где еще оставшихся. Отец обещал, что однажды покажет мне эти места.

Он рассказывал о Повелителях, людях с деньгами и властью, которые изгнали атлантов из верхнего мира и жили вечно, мечтая о Вселенной. Отец рассказал об еще одном Кетцалькоатле – наследном принце Кетцы, который повел враждующие расы во внутренний мир, построил башни, обеспечивавшие воздухом огромные пещеры, воздвиг на гладких равнинах Юздрал, Луду и Кор, и создал свет, под лучами которого созревает зерно. И он намекнул о невидимом пугающем подземном мире, лежащим во многих милях под нами и запечатанном теми, кто первым нашел его и содрогнулся в страхе.

Я помню тот день, когда твердый черный камень рекой тек под нами, до тех пор, пока не появился новый мир, растянувшийся от пышной темной зелени до фиолетовых холмов у самого горизонта. Внизу – бледные болота, озеро зеленой пены и медлительная, гниющая река посредине. За ними – цветущие зеленые нагорья, большие просторные рощи благоухающих деревьев с густыми кронами, привезенные Повелителями с Первой Планеты, и других – толстых и раскидистых, с круглыми листьями и маленькими твердыми плодами, растущими в чашах, покрытых чем-то наподобие чешуи. А дальше раскинулись древние, как мир, горы. Звенел и звенел голосок – захватывающая, драматичная райская музыка. Отец показал мне небольшое, ничем не примечательное создание с Первой Планеты – птичку с длинным пятнистым горлышком, которая пела все выше и тоньше, пока мы не перестали слышать ее, но, тем не менее, продолжала выводить рулады на частоте, недоступной человеческому уху. Еще я видел отвратительных болотных созданий – огромные туши перемещающейся плоти, с тонкими длинными шеями и хвостами, небольшими плоскими головами и глупыми, таращившимися глазами, существ, которые останавливались, ревели от страха и беспомощно барахтались в трясине, когда наш аэромобиль низко пикировал над топями.

Тулу я тогда не увидел.

– Сын мой, – медленно произнес он, – когда настанет день моей смерти, и ты станешь Хранителем вместо меня, отнеси этот камень в Тулу, лежащую за морями, и рассуди сам, что делать дальше. Это мое наследие, и твой долг повиноваться мне и твоему деду. Повиноваться лишь раз – этого будет достаточно!

ЗАТЕМ ВЗОРВАЛАСЬ Луда, и серые облака смерти закружили над Юздралом Великолепным. Под трезубцем Посейдона стоял он, мой отец, и завел Песнь Первой Планеты, которой люди оплакивают погибших в бою. Перепуганный ребенок, кутающийся в длинную мантию, с хрустальным шлемом на голове, я выбежал на поверхность, крепко сжимая в руке драгоценный камень, который дал мне отец в последнюю секунду до того, как открыли врата обезумевшей толпе. Многие дни я несся в аэромобиле над бесконечным морем зеленых волн, пока белая точка на горизонте не превратилась в высящуюся над водой Кетцу. По тихим улицам между величественных мраморных дворцов шел я без страха и нес кроваво-красный камень ему, правителю с белоснежной бородой, принцу Кетцы. Он взял его из моей протянутой руки и долго глядел на переливающиеся грани.

– Когда-то он был одним из нас, – медленно произнес он. – Твой отец родом из древних эллинов – рабов Атлантиды, которые восстали против своих хозяев и, в конце концов, принесли спокойствие на ту планету. Думаешь ли ты, Клеон, плохо о нас, жестоких Повелителях, которые загнали ослабевших людей в пещеры, где те могли либо погибнуть, либо обрести новую силу и новую жизнь? Твой отец ненавидел нас, как мне кажется, и уходя, поклялся, что, когда вернется этот камень, по тому, кто его принесет, мы узнаем, ровня ли Атланты эллинским рабам. Хотя это был, наверное, отец твоего отца, а с ним ушел ребенок твоего возраста. А что, Клеон думаешь ты? Ты видел красоту Верхнего Мира. Должны ли города испортить ее? Должна ли вернуться Атлантида?

– Атлантиды больше нет, владыка, потому что Атлантида разрушена. Я ищу возмездие и знания о Подземном Мире, запечатанном много веков назад, откуда вырвалась серая смерть, сразившая детей Посейдона. Если ты все еще желаешь судить по мне о целой расе, то отомсти за тех, кто погиб!

– О! – резко и быстро выдохнул принц, словно всхлипнул. – Я ожидал... иного. Подземный мир все же напал. Опиши мне, что произошло.

И я рассказал ему о провале, поглотившем Луду, об урагане, который высосал воздух из наших огромных пещер, и о серых смертоносных спорах, поднявшихся из глубин чудовищным образом уничтоживших жизнь нашего мира. Он слушал, и на его лице был страх до тех пор, пока я не закончил.

– Клеон из Юздрала, – сказал он, наконец, – мы отомстим за Атлантиду. Мы, жители Тулы, познали долгую жизнь. Я видел подземный мир еще до того, как его запечатали. Если он каким-то образом нашел путь наружу, у нас есть лишь один путь – война. Подготовка займет много лет, поскольку мы уже разучились сражаться. Я умру задолго до нашей победы или поражения, но я покажу тебе вход, через который можно проникнуть туда незамеченным, и, Клеон, если ты начнем сомневаться в своем решении, послушай меня. Следуй тому, что считаешь правильным.

Тридцать лет – это долгий срок, и за это время было сделано многое. Стало ясным, что никто не выжил, кроме сотни тысяч жителей Тулы, четверть из которых готовилась к войне. В течение двадцати лет после того, как я достиг зрелости, мы усовершенствовали самих себя и наше оружие до такой степени, что стали надеяться победить существ, о которых знали только из заплесневелых, давно забытых записей. У нас был луч, пробивающий камень, инструмент, использовавшийся моим народом много лет назад, и заграждение из голубого пламени – творение Повелителей, но ничего больше. Я тщетно искал древние рукописи, в которых упоминалось о молниях Зевса, оружия с Первой Планеты, но все сжег фанатик, стремившийся к переменам. Итак, мы подготовились.

В небольшой пещере, прямо над проходом в подземный мир, мы построили нашу первую крепость и город, неподалеку от разлома глубиной восемьсот километров, который вел в опустошенный внутренний мир. Проход мы также укрепили, а затем вырезали вторую цитадель где-то в каменной пустыне среди гор, окружающих море Подземного мира. Если падет первый город, то выход на поверхность автоматически запечатается, дав передышку оставшимся жителям Тулы.

Я никогда не забуду, как впервые увидел Подземный мир. В огромной пропасти разлома парило множество аэромобилей, перевозящих пятидесятитысячную армию в обширный черный город, построенный в громадной пещере. Крепость окружала тонкая красная полоса орихалка, готовая разжечь пламя, через которое не пройдет ни одно живое существо известного нам мира. Вдалеке, по бокам огромной арки входа, стояли длинные низкие укрепления, а три гигантских стены голубого пламени запечатывали сам вход. Под городом, постепенно сужаясь, уходил в бесконечную тьму разлом. Он закрывался с обеих сторон: причем с одной – тройным заграждением.

Барьер опустился, и я медленно прошел сквозь арку между нависающими стенами фортов и попал в продуваемый ветрами проход в милю длиной, плавно уходящий вниз, на выходе из которого меня встретила скала и россыпь черных валунов, раскрошенных и развороченных, словно кто-то тут поработал огромным молотом. Вдалеке, слева, где-то за утесами, плескалось бледное море. Наверху нависали светящиеся облака, закрывая собой потолок огромной пещеры, который, судя по кривизне стен, должен быть, не так уж и высок – максимум в полутора километра. Справа перед глазами вновь представал разлом, на этот раз, расширяясь и ведя в недра планеты, он постепенно пропадал из виду вместе с отвесной дальней стеной пещеры.

До тех пор, пока мы полностью не подготовились, никто не смел покидать пределы гор. Затем, возглавив флот из сотни аэромобилей, я полетел над пустошью, следуя карте тех, кто тут бывал много лет назад. Пройдя черную каменную пустыню, мы понеслись над сплетенными джунглями ужасных растений: гладких щупальце-подобных деревьев, растущих из окутанных паром водоемов с расползающейся желтой пеной, склизких, извивающихся конечностей каких-то существ, бесформенных багровых грибов, оставляющих сочащиеся язвы на гладкой, похожей на кожу, коре деревьев, словом: адское живое болото. Огромные, похожие на орхидеи, гниющие цветы отвратительного пурпурного и ярко-красного оттенков цеплялись к стволам и веткам, раскачиваясь в поисках пищи, распространяя зловоние и запах гнили, поднимающиеся из болот. Повсюду в застойных водах, медленно дрейфующую желтую пену баламутили какие-то бесформенные существа. То одно, то другое щупальце взметалось из тины и возвращалось, капая какой-то гадостью с чашеобразного оранжевого конца ветки, медленно засасывая извивающееся в агонии создание. Один раз мы видели огромную бледную личинку больше человека, слепо рыщущую в клубке переплетенных корней, тело которой было полностью облеплено грибами. Отталкивающее, отвратительное зрелище, и мы с радостью обогнули крутой черный берег, низко летя в поисках природного амфитеатра, который лежал где-то за этими полными жизни топями.

Наконец мы увидели его: узкое, поднимающееся ущелье, ведущее в широкий овал с низкими стенами. Здесь мы построим нашу вторую крепость, где мы станем спокойно дожидаться, пока наши корабли не найдут неизвестно как выглядящий город существ, чем бы он ни был, как далеко в сердце болот он бы ни лежал. Мы были готовы к строительству, и скоро лучи начали резать камень, поднимая облака пыли, и мощный приземистый город стал расти на гладкой равнине – низкий, чтобы быть плохой мишенью для ракет, с толстыми стенами, с природной каменной крышей, с широкими входами для аэромобилей и многими рядами помещений, занимающих площадь почти равную любому гигантскому вентиляционному сооружению, сотнями каких были построены на поверхности. Вокруг крепости и на входе в ущелье протягивались тонкие полосы орихалка, служившие источником защитного пламени. И все это для обороны. Нам предстоит многое узнать о тех, с кем придется сражаться, прежде чем мы выберем подходящее оружие.

На месяцы мы потеряли связь с первым городом, и теперь, наконец, я повел половину наших людей обратно, за подкреплением. Низко пролетая через туман, стороной огибая берег для большей безопасности, мы полетели к трижды защищенной арке, ведущей в нашу великую крепость. Вскоре показался зияющий коридор, и мы стали взбираться по извилистому туннелю, выскочили неподалеку от входа в пещеру – и замерли, ошеломленные, испуганные и озадаченные. Тройное заграждение исчезло!

В ту секунду нас волновало только одно – судьба наших товарищей, и мы безрассудно ринулись в пещеру через огромную арку. Где прежде были надежды, осталось лишь отчаяние. Обращенные в серый, расплавленный шлак, на полу пещеры лежали горы обломков – все, что осталось от нашего города-крепости, удерживавшейся четырьмя пятыми частями нашей маленькой армии. Люди, аэромобили, припасы – все исчезло, все было безжалостно уничтожено, пока их вождь был в другом месте, руководил работами, за которыми могли присматривать и другие, потакал своему желанию увидеть расположенный в глубине планеты диковинный мир! Осталась лишь масса обломков, расплавленных еще более чудовищным оружием, чем наше. Это означало смерть для народа Тулы, такую же, какая постигла Юздрал и Луду.

Когда мы собирались уйти, из тьмы бездны над нами появился небольшой, способный нести лишь двадцать человек, аэромобиль – единственный выживший при нападении на город. Мы опустились на пол пещеры, чтобы встретить того, кто прилетел к нам. Вытянув руку ладонью вперед, он приветствовал нас.

– Господин, – доложил он, – я посланник Тулы, отправленный узнать о вашем продвижении. Когда я попал в пещеру, то сразу увидел, что защитных барьеров на входе и около городских стен больше нет. Вокруг города блуждали тысяч огромных шаров света, выпускающие потоки пламени, от которого базальт тек, как вода, и превращающие великую крепость в дымящийся хаос, который вдруг стал белым ото льда! Затем шары исчезли в разреженном воздухе, и пещера опустела! Пронеслась мощная буря, а затем, много времени спустя, пришли вы. И, господин, я... я думаю, вы не поверите мне, но ничего, кроме огненных сфер, там не было! Клянусь! Я в этом уверен, ну... или я сошел с ума.

– Я тебе верю. Это ты еще не спускался в Подземный мир. Побывав там, перестаешь чему-либо удивляться. Не бойся, ты не сумасшедший. Почему? – объяснение этому простое, очень простое, и то, что ты увидел, может нам помочь! Враг, чем бы он ни был, замаскировался под черный камень. Неудивительно, что ты его не заметил! Что действительно важно, так это то, что теперь мы отрезаны от внешнего мира, без всякой помощи извне, и вынуждены победить или проиграть! Мы должны вернуться и подготовиться к внезапной атаке. Летим с нами.

Похоже, существа не знали о нашем присутствии в овальной долине, поскольку нам никто не досаждал целых два месяца. В качестве еще одной меры предосторожности, мы усеяли полтора километра равнины между защитным барьером и крепостью тонкими трубочками, разбрызгивающими быстро засыхающую краску, на фоне которой ничто не окажется незамеченным. Позже, пока меня не было, то же самое сделали и перед заграждением, что давало уйму времени заметить угрозу. Это нам мало помогло, но тогда мы этого не знали, а когда поняли, стало уже слишком поздно.

Затем, однажды, устав от бесплодных ожиданий, я, с двадцатью самыми молодыми из моих людей, сел в небольшой аэромобиль и полетел на разведку. Рядом со мной, в тесной кабине пилота в носу корабля, сидел парень, который видел разрушение первой крепости – по обычаю Повелителей его звали Гектором (Гектором из Трои) – древним эллинским именем. Он казался беззаботным, испытывал к врагу презрение, за которым, должно быть, скрывалось отвращение, и беспечно бормотал длинную поэму, которую когда-нибудь напишет, о героическом завоевании Подземного мира. Еще в его стихах была девушка, старше него, оставшаяся в Туле, которая тепло встретит его, как героя, и станет менее капризной перед таким прославленным воином. Еще он напевал древние песни Первой Планеты – только эпические – о первом принце Кетцы, черпавшем знания в западных землях мира гигантской змеи – Кетцы, чья пасть являлась горой, у подножия которой находилась Тула, а также воодушевляющие баллады старых пиратов о войне, победе, награде и о том, как возвысилась наша раса. Бедный парень, откуда он мог знать, что он больше не увидит Тулу и даже не сможет расстаться с жизнью? Я был вдвое старше него, уже поседевший. Почему я не пошел вместо него? Думаю, для меня жизнь среди Поющих не стала бы наказанием, но для него, с юными надеждами и воспоминаниями, оставшаяся в нем часть Человека жаждала бы возвращения к прежней жизни. Но случилось совсем не так.

И теперь, в милях от выдыхающих пар болот, медленно вырастала земля, являвшаяся пристанищем новых форм жизни. Серые и желтые склизкие джунгли уступили место хаосу чистых оттенков – насыщенному фиолетовому, ярко-красному, бледно-белому, оранжевому и небесно-голубому. Это был огромный непроходимый лес гигантских грибов, бесформенных, раздувшихся, протянувшийся насколько хватало глаз сквозь мрачный серый туман. Я увидел там большие луковицы грибов, стоящих на тонких ножках, изящные извивающиеся стебли и плотные приземистые комки, словом – злобная, кошмарная чаща. И над ним вздымались огромные темные облака, беспокойно метавшиеся в порывистых потоках воздуха, дующих с болот – серая смертельная пыль, уничтожившая Юздрал. Где-то тут, в этих диких краях ярких, отталкивающих оттенков, должен стоять город, цитадель существ, который мы ищем.

Пока мы всматривались в это море буйной растительности, светящиеся тучи на мгновение расступились, и вдалеке за ними оказалось пятно еще более яркого цвета, чем даже грибы – алый блеск, который вновь пропал, когда темные облака снова закрыли обзор. По моей команде, мы полетели туда, где на секунду открылось удивительное зрелище, медленно дрейфуя над адским лесом, готовые ко всем неожиданностям, поскольку нас могли заметить в любое мгновение.

Гектор вглядывался в непроходимую чащу, проплывающую под нами, пытаясь сосчитать мириады различных форм и оттенков, возможно, даже мысленно разделяя их на группы. Вдруг он указал вперед.

– Взгляните, господин! Вон там внизу облако – видите? Оно должно быть создано совершенно иным видом грибов, поскольку оно черное, такое черное, что едва различимо. Все остальные облака спор – серые, как пыль, несущая смерть. Господин, вы можете остановиться на секунду, чтобы я нашел грибы, выпустившие это облако?

– Конечно. Это – очень интересно, не так ли? Скажи, когда притормозить.

Мне тоже стало любопытно, поскольку черная туча выглядела крайне странно. Она, как и сказал Гектор, была почти невидимой, различаемой только на фоне ярких цветных грибов внизу. Черное облако медленно двигалось, словно его засасывало в какую-то сферу, и обладало такой удивительной вязкостью, какой я прежде никогда не видел. Похоже, оно было очень плотным и висело ниже светящихся облаков и массы серых спор, прямо над самыми верхушками грибов.

ТЕПЕРЬ МЫ неподвижно парили, всего в двух метрах над черной тучей, и я четко видел, что она собирается в идеально правильную сферу, которая, казалось, медленно вращалась. И точно, с каждой секундой она крутилась все быстрее и быстрее, одновременно сжимаясь в тугой шар размером в половину первоначальной сферы. Я ощутил какое-то напряжение в атмосфере, которое вскоре добралось и до моего разума. Гектор побледнел, в глазах у него возникло нечто неописуемое, тоже самое, что чувствовал я, что терзало и мою голову. Затем атмосфера разрядилась, черная сфера резко выросла, стала вдвое больше своей первоначальной величины, затем опять сжалась, как проколотый пузырь, в маленький черный шар, в сердце которого загорелось розовое пламя, расширяющееся, превращающееся в огромную пятнистую сферу ослепительного разноцветного огня, вращающуюся рядом с нами, а в воздухе снова начало расти напряжение, которое вскоре сделалось невыносимым. Стоящий рядом со мной Гектор мучительно простонал, а затем издал пронзительный испуганный вопль.

– Клянусь Зевсом! Огонь! Спаси меня, Посейдон! Что вы застыли, как вкопанный? Ради Зевса, неужели вы не видите? Этот огонь и есть существо!

Парень резко оттолкнул меня в сторону и дернул рычаги. Как ястреб, которому сняли с глаз колпачок, мы с чудовищной скоростью взметнулись в небо. Что он имел ввиду? Может, он сошел с ума, зачарованный сияющим шаром света? Или может... может, это облако черного пара и есть то существо, которое мы должны уничтожить? Ответ пришел быстро. Из вращающейся сферы огня, одна за другой, вырывались струи розового пламени, красивые, но смертельно опасные, ослепившие нас! В ту же секунду нас обдала вспышка невыносимого жара, и мы стали падать вниз головой, с трудом дыша чужой атмосферой, мы все еще находясь в полуразрушенной кабине, а обломки корабля, экипаж и все остальное проносилось мимо опаляющим дождем расплавленной материи! Огромные извивающиеся создания накинулись на нас, – там была глубокая расщелина, нагромождение кристаллов и черная тишина.

Я пришел в себя и увидел, как обломки кабины тонут в отвратительной жиже, в которую превратились при нашем падении грибы. Это было то, что спасло нас от черных созданий существ, состоящих из газа, и когда мы, наконец, выбрались из нашей хрустальной тюрьмы, дрожащие и перепачканные, но все же живые, то увидели расплавленные обломки аэромобиля с торчащими из него кристаллами льда. Воздух вокруг был ледяным, и грибы, которые оказались неподалеку от выжженной зоны, сморщились под воздействием непривычной температуры. С неба, из низко висящих облаков, падали крупные серые снежинки, что в верхнем мире было крайне редким зрелищем.

Гектор, который только что прогнал обуявший его страх, робко спросил:

– Господин, откуда взялся лед? Существо ведь расплавило аэромобиль. Мы ощущали ужасный жар. А теперь тут так холодно – ледяные наросты на остове. Я... я не могу понять, как такое могло случиться, и, тем не менее, я уже видел подобное – там, в городе.

Он содрогнулся, когда вспомнил, что произошло с крепостью.

– Я только начинаю постигать природу этих существ, – ответил я. – Может, если мы снова попадем в город, то я сумею изобрести подходящее оружие или лучшую защиту. Существа из газа выпускают энергию, чистую энергию, вытягиваемую из самих себя, в то, что на них нападает, разрушая и расплавляя все, встающее у них на пути. Затем, когда все заканчивается, они высасывают энергию из остатков, не оставляя в своих жертвах ни капли тепла. Мне кажется, Гектор, что если бы к этому расправленному металлу можно было бы безбоязненно прикоснуться, то, даже приложив все силы, у нас бы не получилось поднять и крупицы этого вещества. Его частицы расположены очень тесно, так что оно плотнее любого другого известного нам материала. Разве тебе не кажется эта масса металла слишком маленькой, а ведь прежде она являлась аэромобилем, и разве не выглядит поверхность этого вещества неестественно гладкой и плотной? Если бы мы остались здесь, то увидели бы, что его объем начнет увеличиваться прямо на глазах, как только тепло воздуха отдаст его частицам немного кинетической энергии. Но тут слишком холодно, и ждать пришлось бы долго, да и восходящие потоки скоро вызовут бурю, подобную той, что ты видел в пещере, где стоял первый город, бурю, какой еще не знали эти джунгли. Можешь сказать, где находится наша крепость?

– Нет, господин. Компас остался в кабине аэромобиля.

– Значит, нам нужно выйти из леса, тогда мы сможем увидеть горы. Потом придется пересечь болота, если, конечно, нас не ищут с воздуха. Пойдем, здесь лучше не задерживаться, да и существо может вернуться.

Много дней мы пробирались через мерзкие дебри древнего леса грибов, в то время как бледные облака несли и рвали мощные ветра с почти неограниченной силой, которые бушевали в разреженном воздухе, а высокие грибы опрокидывались и падали вокруг, и из них при ударе о землю вытекала мерзкая жидкость, орошая и без того противную гниль, лежавшую под ногами. Реки холода продолжали уничтожение грибных джунглей, убивали огромные бесформенные растения, окутывая их ледяным воздухом. Но буря продолжалась недолго, – полузатопленные останки быстро впитывали тепло из окружающей гнили, хотя и медленнее, чем разрушенная крепость, чья площадь была гораздо больше. Наконец, спустя много дней блужданий по кошмарным джунглям этого мира, страдая от разреженного воздуха, пока, наконец, наши изможденные легкие не научились справляться со своей задачей, грибы начали делаться ниже, тоньше, и вскоре вовсе исчезли, оставив нас на краю огромной, километров восемь в диаметре, гладкой чаши из блестящего черного базальта, крутые склоны которой уходила вниз почти на восемьсот метров.

Там и лежал Алый Город газовых существ. Целиком построенный из ярко-красного, с легким оттенком бордового мрамора, он был как тлеющий уголек в центре черного кубка. Его архитектура повторяла то, что создали вокруг миллионы грибов. Приземистые, вспученные формы облепляли высокие стволы: сферический купол на изящной колонне, спиралевидный язык пламени, зонт на толстой ножке – все множество форм грибов, приспособленные для того, чтобы жить в них, и вырезанные целиком из алого мрамора. На окраинах здания были низкие и приплюснутые, а ближе к середине превращались в высокие красные лабиринты замысловатых форм, вздымающиеся среди окружающих нас кошмаров, отличаясь от чудовищных джунглей лишь цветом. И повсюду между гладкими алыми стенами плавали плотные черные шары тумана, как медленно дрейфуя, так и быстро двигаясь от одного до другого входа, что испятнали красные стволы. Тишину нарушало лишь едва уловимый, на самой грани человеческого слуха, звук, идущий откуда-то из центра, словно выл на ветру туго натянутый провод. Звук был таким напряженным и неприятным, что заставил меня невольно задрожать. По спине пробежали мурашки, и я увидел, как от этого звука Гектор яростно стиснул зубы. Тем не менее, было в нем какое-то проклятое очарование, так же, как и в самом городе, и мы продолжали любоваться зрелищем, невзирая на уязвимость нашего положения.

Мы ничего не подозревали до тех пор, пока отражение города в полированном камне у наших ног не исчезло, а вытянувшийся рукав черного пара не заслонил нам обзор, обрушиваясь неподалеку на камни. Мы сразу же поняли, что невидимые существа состояли вовсе не из обычного пара, поскольку, будь он таким, мы бы с легкостью прорвались сквозь него в спасительный лес грибов. Но черная субстанция оказалась такой же плотной, как мы и предполагали, и даже гораздо крепче, поскольку мы ударились об нее, как об скалу. Тем не менее, на ощупь вещество было совсем иным – податливым, почти что живым, и наэлектризованным, из-за чего все тело стало покалывать. Удивительное существо, определенно покрытое какой-то физической оболочкой, но, несмотря на всю его прочность, продолжавший дуть ветер отрывал от черного облака рваные клочья. Откровенно говоря, это уже находилось за гранью моего понимания свойств материи. Ясно было лишь одно, – такая материя находится под управлением разума, подобно сокращению наших мускулов, что, правда, вроде бы невозможно проделать с паром. Мой разум отказался принимать реальность такого процесса.