Текст книги "Ирландия. История страны"

Автор книги: Питер Невилл

За городом Эннискорти можно видеть большой белый крест (один из многих в сельских областях Ирландии, отмечающих места сражений и бойни). Он указывает на место решающего сражения восстания 1798 года. Именно здесь 21 июня 1798 года, на холме в форме пудинга, армия отца Джона Мэрфи вместе с женщинами, детьми и солдатами, отставшими от других мятежных отрядов, дала последний бой британской армии и ирландским милиционным войскам.

Холм Винегар-Хилл с военной точки зрения не удобен для обороны, и его выбрали как место встречи с мятежными силами. Холм совершенно открытый. Генерал Лэйк бомбардировал его из пушек, но мужественные копейщики целый час выдерживали огонь и только потом побежали вниз, на дорогу в Уэксфорд. Месть короны обрушилась на город Эннискорти. Снова, как и раньше, ни в чем не повинные верноподданные протестанты уничтожались вместе с мятежниками.

Ольстер

«Объединенные ирландцы» предприняли отчаянную попытку к восстанию в провинции Ольстер, то есть там, где и началось их движение. Главным вожаком восстания был Генри Маккрэкен. Его национализм отмечала ненависть не только к английской власти, но и к привилегиям. Девиз звучал так: «Богатые всегда предают бедных», однако предавали Маккрэкена его же товарищи-протестанты, которые рассматривали общество «Объединенные ирландцы» как угрозу протестантскому верховенству. С этого момента и появились «оранжевые ложи», названные в честь Вильгельма Оранского. Они были призваны защитить протестантизм и союз с Англией. Частично поэтому Маккрэкен потерпел поражение в Антриме вместе с шеститысячной армией, а в Ольстере вспыхнула революция. Удивительно, что католическое крестьянство отказалось поддержать Маккрэкена: возможно, люди были напуганы страшными рассказами, дошедшими с юга. Бойцы Маккрэкена были рабочими пресвитерианцами. Как показали дальнейшие события, это было последнее проявление протестантского национализма, что и отразилось на судьбе Вольфа Тоуна.

СНОВА ФРАНЦУЗЫ

Весь 1798 год «Объединенные ирландцы» напрасно ждали интервенции французов в масштабах 1796 года. Когда же та состоялась, оказалось, что пришла она слишком поздно, потому что восстание в Уэксфорде было уже подавлено, а других выступлений не последовало. К тому же и масштабы интервенции были незначительными – в августе в графстве Мэйо высадились всего 1099 человек с генералом Юмбером во главе, хотя позднее должны были прибыть еще 5000 человек.

История экспедиции Юмбера оказалась короткой, но насыщенной. На его седых ветеранов не произвели впечатления местные ополченцы. Хотя «республику Коннахт» и провозгласили должным образом, ирландские милиционные войска под предводительством генерала Лэйка отступили. Остатки ирландских ополченцев бежали так быстро, что сражение вошло в историю как «Гонки в Каслбаре».

Юмбер вскоре понял, что его положение безнадежно, и тем не менее продолжил войну перед лицом превосходящих британских сил (вторая, более крупная экспедиция не сумела прийти вовремя). Конец наступил в деревне Баллинамак. Юмбера и его людей препроводили в тюрьму в Дублине, где они стали знаменитостями. По контрасту их ирландские союзники, хотя и в меньшем количестве, были повешены. (Все эти события отражены в телевизионной франко-британо-ирландской постановке «Год французов», основанной на романе Томаса Фланагана.)

За этим последовало патетическое событие. В сентябре Вольф Тоун со второй экспедицией прибыл в Лох-Свилли, и после отказа отступить, ввиду превосходящей численности британцев, его тут же отправили в тюрьму. Тоун будто бы сказал французскому офицеру: «Разве мог я бежать в то время, когда французы воюют за мою страну?» В тюрьме он пытался перерезать себе горло и умер от этой раны неделю спустя. Политический соперник Тоуна, Нэппер Тэнди, подошел на корабле к северо-западной оконечности Ирландии, высадился на берег, всю ночь пил с местным почтмейстером, после чего вернулся во Францию.

Значение 1798 года

События 1798 года были вдохновлены убеждением националистов: «Трудности Англии – шанс для Ирландии». Возможности оказались упущенными, но могли ли оправдаться надежды «Объединенных ирландцев», был ли у них шанс? Возможно, они бы и осуществились годом ранее, но к 1798 году движение находилось под страшным давлением со стороны властей. Сектантство также сыграло значительную роль, хотя религиозные нюансы мятежей могут сбить с толку. В Ольстере, например, протестант Маккрэкен был покинут не только своими товарищами, но и крестьянами-католиками, оставшимися дома. В Уэксфорде мы также сталкиваемся с парадоксальной ситуацией: католики, солдаты милиционной армии, понапрасну размахивали требниками перед революционным католическим войском отца Джона Мэрфи в обреченной на неудачу попытке спасти их жизни. Сектантский протестантизм помог разгореться мятежу в Уэксфорде, но протестанты Багенал Харви и Джон Мор были повешены за поддержку этого восстания.

Историки размышляли о неоднозначности реакции на события 1798 года. Историк-социалист Бересфорд Эллис считает, что движение 1798 года пало жертвой неразберихи и правительственного шпионажа; как говорил Маккрэкен, единственное, что можно утверждать, – это то, что «богатые всегда предают бедных». Томас Пэкенхем высказал более традиционную точку зрения: 1798 год привел к укреплению союза с Англией; но Рой Фостер, признавая особые обстоятельства 1790-х годов, считает, что такой союз был обдуман заранее, так как еще в 1780-х годах отмечалось сепаратистское поведение ирландского правительства.

Были и другие, менее очевидные, но долгосрочные результаты 1798 года. Один из них тот, что мятежники, избежавшие казни, были высланы в штрафную колонию на побережье Ботнического залива в Австралии, где четверть колонистов были ирландцами (одним из тюремных надзирателей был капитан Блай со знаменитого корабля «Баунти»). Так началась долгая историческая связь между двумя странами. Другие выжившие участники восстания 1798 года закончили свою жизнь в Нью-Йорке.

Для ирландских республиканцев 1798 год оказался символическим. Человеком года стал Вольф Тоун, хотя через несколько десятилетий после его смерти соотечественники стали забывать Тоуна. Но в наши дни предполагаемое место захоронения Тоуна в Боденстауне, графство Килдейр, стало священным для ирландских республиканцев и патриотов, считающих Тоуна мучеником, погибшим за дело, которое в 1921 году наконец-то привело к независимости.

Культура

Протестантское верховенство XVIII века совпало с замечательным расцветом литературы. Самой значительной фигурой был Джонатан Свифт (1667-1745). Священнослужитель ирландской церкви в 1713 году стал деканом собора Святого Патрика. В произведениях Свифта отчетливо видна двойственность в отношении к Англии протестантского ирландского меньшинства. Кое-что весьма спорно, как, например, его памфлет «О всеобщем употреблении ирландской мануфактуры» (1720), но и в знаменитых «Путешествиях Гулливера» (1726) немало скрытых намеков на недовольство низким статусом Ирландии. Сам Свифт верил, что поддержка консерваторов во время правления королевы Анны (1702-1714) помешала его продвижению по карьерной лестнице, которого он заслуживал. Не нравилась ему и его «ссылка» в Дублин, и высокомерие Вестминстера, не отдававшего ему должного. Глубину его негодования можно почувствовать в следующем отрывке из одного его стихотворения:

 
Эй, мелкотравчатая знать!
Все вам орать, да глотки драть,
Да избирать того, кто платит
(Разок накормят – вам и хватит).
И вдруг – стихом возмущены
Кормящиеся от казны.
Епископы, отнюдь не святы,
Отмщенья ищут и расплаты
И уличную мелюзгу
Торопят стекла бить врагу.
Им всюду чудятся поклепы... [2]2
  Ирландскому клубу. Перевод В. Топорова.


[Закрыть]
 

Оливер Голдсмит (1728-1774) был сыном бедного ирландского священника. Его литературный талант начал проявляться только в 1756 году, после его возвращения в Лондон. Голдсмита заметили в лондонских литературных кругах. Среди лучших его произведений – пьеса «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости» (1773), поэмы «Путешественник» и «Покинутая деревня», а также роман «Векфильдский священник» (1766). Голдсмит, казалось бы, воплощал в себе истинно ирландский дух, с протестантскими «патриотами» его ничто не связывало. Тем не менее его литературные достижения, как, впрочем, и в случае с другими ирландскими писателями и драматургами, оценили только после отъезда за границу.

Писательница Мария Эджуорт

Ричард Бринсли Шеридан (1751-1816) родился в ирландской литературной семье и, как и Голдсмит, искал славы и денег в Англии, где написал для лондонской сцены множество комедий, среди самых известных «Соперники» (1775) и «Школа злословия» (1777). Но у Шеридана имелись и политические амбиции: в 1780 году он стал членом парламента, сошелся с принцем Уэльским, стал другом радикала Чарльза Джеймса Фокса. Несмотря на то, что как политик он поддерживал линию на примирение с Ирландией, Шеридан, по словам одного историка, «уникален в способности преодолевать свою „ирландскость“».

Мария Эджуорт (1767-1849) была ирландкой только по приемным родителям. Родилась она в Оксфордшире, но поселилась в Эджуортстауне (графство Лонгфорд), писала назидательные рассказы для детей; ее первый англо-ирландский роман называется «Замок Рэкрент» (1800). В личном дневнике Эджуорт имеются интересные замечания, относящиеся к событиям 1798 года, очевидцем которых она была. Эдмунд Берк (1729-1797) родился в Дублине. Его родители исповедовали разную религию (отец – протестант, а мать – католичка). Как и многие его соотечественники, Берк сделал карьеру в Англии, хотя так и не смог избавиться от заметного ирландского акцента. Похоже, это помешало его политическому продвижению. Впрочем, в 1765 году его избрали в палату общин. Хотя Берка можно назвать самым крупным политическим мыслителем своего времени и теоретиком конституции (взять хотя бы его знаменитые «Размышления о французской революции», 1790), Берк так и не занял важного государственного поста.

ГЛАВА 11
Рост католического национализма и голод, 1800-1868 годы

Акт об унии

Было ли это вызвано 1798 годом, либо поведением парламента Граттана, но Акт об унии 1800 года отметил четкий водораздел в истории Ирландии. Он упразднил парламент в Дублине и с 1 января 1801 года объединил королевства Англии и Ирландии, как полагали, «навсегда». Члены ирландского парламента (разумеется, все протестанты), должны были занять места в Вестминстере.

В реакции ирландцев на акт отразились внутренние политические парадоксы страны, сформировавшиеся в XVIII веке. Так, члены старой протестантской «патриотической» партии выступили против объединения: заявили, что закон нарушает ирландские права. Католики же готовы были поддержать объединение, потому что считали, что правление англичан-протестантов будет мягче, чем правление их сектантски обособленных ирландских братьев по вере. Но, следует добавить, эти настроения продержались недолго. С объединением все чаще связывали протестантизм в целом, и католики захотели аннулировать акт. Широко обсуждалась также и тема, перекликающаяся с нашими днями: должна ли Ирландия иметь собственный парламент, или передать полномочия Вестминстеру?

ВОССТАНИЕ ЭММЕТА

Огонь 1798 года ни в коем случае не погас в годы, последовавшие за поражением революции. Случались восстания в Голуэе и даже мятежи безработных йоменов-протестантов в графстве Уэксфорд. Однако движение «Объединенных ирландцев» окончательно ушло со сцены после неудавшегося восстания Роберта Эммета.

Эммет (1778-1803), член общества «Объединенных ирландцев», был напичкан революционными доктринами. Такой человек не мог смириться с Актом об унии, и Эммет начал создавать организацию, которая должна была захватить власть и установить Ирландскую республику; но планы были безнадежно подорваны неумелыми действиями. За две недели до намеченного восстания на складе боеприпасов произошел взрыв, затем власти задержали весь тираж свеженапечатанных листовок заговорщиков. Эммет надеялся рекрутировать для восстания в Дублине 2000 человек, в результате у него оказалось всего девяносто, с которыми он вознамерился захватить дублинский замок.

По дороге к замку сторонники Эммета захватили карету председателя верховного суда Ирландии, закололи его и устроили на улицах погром. Бессмысленно говорить, что крошечная группа революционеров так и не дошла до замка, а Эммет, глубоко разочарованный недисциплинированностью своих товарищей, пустился в бега. Спустя несколько недель его арестовали, пытали и казнили.

Как и многие другие мученики Ирландии, Роберт Эммет получил признание после смерти. Возможно, тому способствовало заявление, которое он сделал на эшафоте:

Пусть никто не пишет мне эпитафию... Но моя страна займет достойное место среди других народов, и тогда и только тогда эта эпитафия будет написана.

Хотя его попытка потерпела фиаско, Эммет немедленно вошел в мартиролог борцов за Ирландскую республику.

«Освободитель»

На протяжении всей современной истории в Ирландии конституционный национализм и кровавый мятеж развивались параллельно, попеременно выходя на первый план. После 1803 года человек, вышедший сражаться с мятежниками Эммета, сделал вывод, что, если Ирландия хочет добиться хоть какой-то независимости, она должна сделать это мирным путем. Этим человеком был Дэниел О'Коннелл (1775-1847), иначе Освободитель, многими признанный самым великим политическим деятелем Ирландии XIX века.

О'Коннелл был удивительной фигурой. Он родился в обеспеченной католической семье, сумевшей вопреки законам, направленным против папистов, сохранить собственность. О'Коннелл вырос в аббатстве Дерринейн, в глуши графства Керри (до сих пор возле его дома можно увидеть дерево, посаженное им в юности). Он был аристократом и добропорядочным землевладельцем, однако плохо относился к новым городским течениям, набиравшим силу в XIX веке, вроде тред-юнионов. К тому же О'Коннелл был отличным юристом и замечательным оратором. Один поклонник высказался о его голосе: «Его можно услышать за милю, и кажется, что он проходит сквозь мед».

Кто-то из историков отметил любовь О'Коннелла к символам Ирландии – волкодавам, клеверу и круглым башням.

Странно для ирландского националиста, но О'Коннелл также любил монархию, позже он называл королеву Викторию своей «любимой маленькой королевой». И так же, как до него Граттан, О'Коннелл выступал за союз двух равноправных королевств под британской короной. Разница в том, что О'Коннелл хотел получить в ирландском парламенте католическое большинство, так как большинство ирландцев были католиками. Он не отрицал значения протестантской поддержки, но, когда эта поддержка не пришла, он проявил нетерпимость. Отчасти из-за своего прошлого об Ольстере он ничего не знал и потому недооценивал значение религиозных различий.

В карьере Дэниела О'Коннелла были две великие цели – католическая эмансипация и аннулирование Акта об унии. Одна цель была достигнута, а другая привела к крушению, а потом и к настоящей трагедии. Была сформирована «Католическая ассоциация». В нее могли вступить крестьяне, выплачивая по одному пенсу в месяц. Ассоциацию организовали католики, принадлежавшие к среднему классу. Идея духовной эмансипации привлекла в организацию католическое духовенство (действия, направленные на отмену Акта об унии, они поддерживали с меньшим энтузиазмом).

Начиная с 1826 года усилилось давление на Вестминстер, и особенно О'Коннелл преуспел в организации так называемых «гигантских сборищ». Собирались большие толпы, выдрессированные почти по-армейски, и хотя О'Коннелл всегда подчеркивал неприятие насилия, вид таких толп пугал власти. Историки спорят, в какой степени эти сборища представляли угрозу, несмотря на заявления О'Коннелла о неприменении насилия. Этими собраниями О'Коннелл, похоже, хотел сказать: вы видите большую массу моих дисциплинированных сторонников, но что, если они перестанут повиноваться?

Доказательством неоспоримой харизмы О'Коннелла стала победа в 1828 году на выборах в Ист Клэре над другим католиком, выступавшим, однако, против эмансипации. Это обстоятельство заставило действовать тогдашнего британского премьер-министра, сэра Роберта Пиля. В 1829 году был утвержден Акт о католической эмансипации. Согласно этому закону, католики могли стать членами английского парламента, несмотря на ограничения, остававшиеся для них в других сферах общественной жизни.

Одержав успех в своей первой кампании, О'Коннелл тут же приступил к другой – за отмену Акта об унии. Снова на улицах появились «гигантские сборища» с ирландскими символами (например, флагами с изображением волкодавов), которые так нравились О'Коннеллу. Кампания достигла кульминации в 1843 году: на старинном королевском холме Тара собралось около полумиллиона сторонников О'Коннелла (он утверждал, что там было полтора миллиона человек). Со свойственной ему патетикой О'Коннелл заявил: «Мы стоим на Таре, холме королей – месте, где родилась общественная сила, законная власть, право на владение всей этой землей». (Это исторически неверно, потому что ни один король Тары не обладал такой властью.) Большее значение имеют другие слова О'Коннелла: «Шаг за шагом мы приближаемся к великой цели – отмене унии, но наши шаги – это поступь гиганта».

Британские власти назвали речь О'Коннелла блефом. Они объявили незаконным «гигантское сборище» в Клонтарфе, арестовали О'Коннелла и некоторых его главных сторонников и предъявили им обвинение в заговоре. О'Коннелл провел пять месяцев в тюрьме Брайдуэлл, но ему было уже под семьдесят, и звезда его закатилась. Умер он в Генуе в 1847 году, несмотря на свои достижения, как обыкновенный изгнанник.

«ВНУТРЕННИЙ ВРАГ»?

Историк Бересфорд Эллис был среди тех, кто нападал на О'Коннелла, называя его предателем ирландского национализма. Эллис даже назвал его «внутренним врагом». Такое осуждение проистекало из-за отсутствия у О'Коннелла интереса к языку, ибо, несмотря на беглую ирландскую речь, тот намеренно говорил по-английски в ирландских районах. О'Коннелл будто бы сказал: «Я достаточно прагматичен, чтобы не жалеть об отказе от ирландского языка». Согласно подсчету, в 1831 году сторонники гэльского возрождения могли счесть предателями четыре миллиона коренных ирландцев, не владевших гэльским.

Об оппозиции О'Коннелла тред-юнионам уже упоминалось (ему не нравилась деятельность дублинского тред-юниона, основанного в 1831 году), протестовал он и против аграрных кампаний, когда те были сопряжены с насилием. Его монархизм и пацифизм (в 1803 году он выступил против Эммета) также порицались. Даже эффективность католической эмансипации ставилась под вопрос, потому что она мало что дала ирландским беднякам.

Альтернативное мнение высказал Роберт Ки. Он заявил, что О'Коннелл четко сформулировал политические требования католического крестьянства, о которых до той поры никто не слышал. На взгляд Ки, это делает О'Коннелла более крупной фигурой, чем Тоун или Эммет. О'Коннелл – человек, показавший разницу между теми, кто предпочитает ненасильственный конституционный национализм, и теми (как Бересфорд Эллис и его английский коллега Э. Томпсон), кто считает насилие неизбежным следствием многовекового английского давления.

ЦЕРКОВЬ

Главную роль в кампании католической эмансипации сыграла, как уже отмечалось, католическая церковь. Активное участие церковь приняла и в третьей организованной О'Коннеллом кампании – «войне против десятины». Название кампании дала система, согласно которой ирландские крестьяне платили десятину в пользу англиканской церкви. Абсурдная ситуация, тем паче, что служители церкви составляли крошечную долю ирландского населения. Тем не менее закон позволял англиканским священнослужителям забирать урожай крестьянина, если тот не мог заплатить налог. Тем самым они обрекали его на голодную смерть.

О'Коннелл начал протесты за отмену десятины, а в 1830-е годы между крестьянами, церковью и землевладельцами уже шла настоящая гражданская война. Часто приходилось прибегать к военному вмешательству. Британские власти поняли абсурдность ситуации и упразднили десятину указом 1838 года (хотя церковь Ирландии сохранила свое непропорционально привилегированное положение в других сферах). Некоторые историки утверждают, что указ был принят под давлением со стороны ирландского крестьянства, а не благодаря усилиям Дэниела О'Коннелла.

Назад к карточке книги "Ирландия. История страны"