Текст книги "Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека-оборотня"

Автор книги: Питер Клайнз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Например, – вслух сказал я самому себе, – что бы я делал, если бы у меня не было ни ружья, ни пуль, ни инструментов, без которых я оказался бы как без рук? Если бы у меня не было ни одежды, ни постельных принадлежностей, ни палатки, ничего, что позволило бы мне укрыться от непогоды?

Сейчас у меня все это имелось, причем в изрядном количестве, и я был в состоянии прокормить себя даже тогда, когда у меня не останется пуль и дроби. Я понял, что смогу вполне сносно прожить здесь до самой смерти.

А теперь, приступая к печальному повествованию о самой одинокой жизни, какая когда-либо выпадала в удел смертному, начну его с самого начала и буду рассказывать все по порядку. По моим расчетам, зверь впервые оказался на этом треклятом острове 30 сентября. Только что миновало осеннее равноденствие, и солнце располагалось почти над самой моей головой. По вычислениям выходило, что остров лежал на 9 градусах 22 минутах северной широты.

Прожив на острове дней десять-двадцать, я сообразил, что вскоре потеряю счет времени и даже перестану отличать будние дни от воскресных. Чтобы не допустить этого, я взял большую доску и вырезал на ней ножом крупную надпись: «Здесь я ступил на сей берег 30 сентября 1659 года», приколотил доску к брусу и водрузил получившийся крест в том месте, где меня выбросило на сушу. На этом брусе я ежедневно делал зарубки ножом, причем каждую седьмую зарубку я делал более длинной, а зарубки, которыми отмечал первое число каждого месяца, – еще длиннее. Дни полнолуния я отмечал с помощью дополнительной поперечной зарубки поверх той, которая обозначала день. Так я вел календарь, отмечая в нем дни, недели, месяцы и годы.

Мои бумага и книги, дневник, стол и стул

Среди вещей, перевезенных мною с корабля за несколько рейсов, было немало мелочей, таких как перья, чернила и бумага, обнаруженные мной в матросских сундучках, но я ими очень дорожил. В каютах помощника капитана, канонира и плотника я собрал несколько свертков всякой всячины, в том числе несколько компасов (они указывали самые разные направления, но за все годы, проведенные мной на острове, ни разу не указали на север), кое-какие астрономические приборы, подзорные трубы, географические карты и книги по навигации. Все это я сложил в один из сундуков на всякий случай, не зная даже, понадобится ли мне когда-нибудь хоть что-то. Кроме того, я обнаружил три очень хороших издания Библии, которые были доставлены мне из Англии вместе с выписанными мной товарами и которые я уложил вместе с другими своими вещами. Еще мне попалось несколько книг на португальском языке, в том числе три католических молитвенника, и еще несколько других. Их я тоже перевез на берег.

Как я уже сообщал ранее, мне удалось обнаружить перья, чернила и бумагу, и я экономил их, как только мог. Вы увидите, что, пока у меня были чернила, я тщательно записывал все события в моей жизни, но когда они закончились, мне пришлось отказаться от ведения дневника, так как сделать себе новые чернила я не сумел.

И это заставило меня подумать о том, скольких предметов я был лишен, несмотря на все то, чем мне удалось разжиться. У меня не имелось не только чернил, но и лопаты, кирки, мотыги, чтобы можно вскапывать или рыхлить землю. Не было иголок, булавок и ниток. Не было и белья, но я быстро и без особых проблем научился обходиться без оного.

Из-за отсутствия необходимых инструментов любая работа, за которую я брался, продвигалась у меня медленно. Чуть ли не целый год ушел на то, чтобы закончить сооружение той небольшой ограды, которой я задумал обнести свое жилище. Требовалось много времени, чтобы нарубить в лесу толстых кольев, а так как они были почти что неподъемными, то еще больше времени я потратил на то, чтобы перетащить их домой. Порой у меня уходило два дня только на то, чтобы обтесать кол и принести его домой, и еще один день – на то, чтобы вбить его в землю. Однако что толку было сетовать на такую медлительность, если мне все равно некуда было девать время? Тем более что по завершении этой работы других занятий, кроме скитаний по острову в поисках пищи, которым я в той или иной степени предавался каждый день, у меня не предвиделось.

И вот я принялся серьезно размышлять о тех обстоятельствах, в которых оказался, и начал вести записи о своих делах не столько для того, чтобы оставить их тем, кто, возможно, окажется в моей ситуации, сколько для того, чтобы выражать в них все, что не давало мне покоя, и тем самым облегчать душу. По мере того как здравомыслие мое одерживало верх над отчаянием, я принялся искать то, чем мог бы утешиться, то хорошее, что можно было бы противопоставить плохому, чтобы убедить себя, что мое положение могло бы оказаться намного хуже. Я совершенно беспристрастно, словно речь шла о долге и кредите, оценивал достоинства и недостатки нынешнего своего положения.

Плохое:Я заброшен судьбой на мрачный, необитаемый остров и не имею ни малейшей надежды покинуть его.

Хорошее:Но я жив и не утонул, как все, кто находились на борту корабля.

Плохое:Я одинок, отрезан от всего мира и обречен на страдания.

Хорошее:Но меня не постигла участь остальных членов экипажа. Тот, кто столь чудесным образом спас меня от смерти, может спасти меня и из этого положения.

Плохое:Я отделен от всего человечества, я – отшельник, изгнанный из общества людей.

Хорошее:Но разве я не всегда был в таком же положении из-за зверя? Я не умер от голода и не погиб в этом пустынном месте, где нечего есть.

Плохое:Я беззащитен, у меня нет средств противостоять нападению.

Хорошее:Но я выброшен на остров, где зверь не может напасть на других людей.

Плохое:Мне не с кем поговорить, некому излить душу.

Хорошее:Но я забрал с разбившегося судна столько необходимых вещей, что их хватит для того, чтобы удовлетворить мои потребности или же позволить мне прокормить себя до конца моих дней.

Плохое:Меня терзают воспоминания о том, что натворил зверь.

Хорошее:Но мне дано время, чтобы поразмышлять и покаяться, и я нахожусь там, где зверь не может навредить никому другому.

В целом, все вышеупомянутое неопровержимо свидетельствовало о том, что едва ли кто-то на свете оказывался в более бедственном положении, но также и о том, что даже в нем были свои плюсы, за которые мне следовало благодарить Провидение.

Решив примириться со своим положением и прекратив вглядываться в море в надежде увидеть корабль, я сосредоточился на том, чтобы, по возможности, сделать свое существование более комфортным.

Я уже рассказывал о своем жилище, палатке, разбитой под обрывом и окруженной прочной оградой из кольев и канатов, которую теперь правильнее было бы назвать валом, потому что с внешней стороны я укрепил ее земляной насыпью фута в два толщиной. Через некоторое время (думаю, года через полтора) я установил на насыпи жерди, другим концом уперев их в обрыв, а поверх них сделал настил из соломы, веток и всего того, что могло защитить от дождей, которые в определенные времена года бывали здесь очень сильными.

Ранее я упоминал, что перенес все свое имущество внутрь ограды и в пещеру, которую отрыл позади палатки. Однако следует заметить, что поначалу все эти вещи были свалены в кучу, как попало, загромождая собой всё пространство. Мне негде было повернуться. Поэтому я решил расширить и углубить пещеру. Почва там была песчаной и податливой. Я начал расширять её вправо, а потом сделал еще один поворот вправо и вывел ход наружу, за пределы моего укрепления.

Так я не только получил проход, ведший к тыльной стороне моей палатки, и кладовую, но и значительно увеличил пространство для хранения моих припасов.

Затем я принялся за изготовление самых необходимых вещей, прежде всего, стула и стола, без которых я не сумел бы насладиться даже теми скромными удовольствиями, какие осталась на мою долю. Они позволили бы мне с удобством есть, писать, а также выполнять кое-какую работу, поэтому я взялся за дело.

Тут я должен заметить, что со временем любой человек может овладеть любым ремеслом. Прежде я ни разу в жизни не держал в руках инструменты. Но постепенно, благодаря трудолюбию и прилежанию, я так наловчился, что мог бы сделать любую вещь, в особенности, если бы в моем распоряжении были все необходимые инструменты. Но даже без или почти без инструментов, работая лишь топором и рубанком, я изготовил множество вещей, которые, вероятно, до меня никогда еще не создавались таким примитивным способом и не требовали стольких усилий.

Например, если мне требовалась доска, необходимо было срубить дерево, поставить его перед собой и обтесывать с обеих сторон до тех пор, пока оно не превращалось в тонкую доску, которую еще предстояло выстругать рубанком. Правда, таким способом из целого ствола у меня получалась всего одна доска, чему я мог противопоставить только одно средство – терпение и невероятные затраты сил и времени. Однако ж спешить мне было некуда, и руки прикладывать тоже особо не к чему.

Итак, как и сказано выше, прежде всего я сделал себе стол и стул. Я смастерил их из коротких досок, перевезенных мной с корабля. Натесав же впоследствии длинных досок вышеописанным способом, по одной стене погреба одну над другой я приладил несколько полок фута по полтора шириной и сложил на них свои инструменты, гвозди и прочие железяки. Одним словом, навел порядок, чтобы легко было находить нужную вещь. Забив колышки в стену погреба, я развесил на них ружья и вообще все, что можно было повесить. Если бы кто-то увидел мою пещеру, то принял бы ее за склад всевозможных полезных вещей. Все было у меня под рукой, и мне было по-настоящему приятно любоваться моим имуществом, хранящимся в таком порядке, радуясь, что у меня столько всякого добра.

А потом я начал вести дневник, записывая в него все сделанное мной в течение дня. Первое время я был так занят и опечален, что и записи получались соответствующими. В моем дневнике должно было быть запечатлено множество ужасных событий. Вот, например, какую запись пришлось бы мне сделать: «30 сентября. После того как я позволил зверю вырваться на свободу, что стало причиной гибели одного славного человека и приблизило гибель многих других людей, он оказался за бортом и лишь чудом не утонул в море, после чего бросился на траву и забылся самым безмятежным сном в своей жизни».

В течение многих дней после того, как я побывал на корабле и забрал с него всё, что сумел, я не мог удержаться от того, чтобы то и дело подниматься на холм и смотреть на море в надежде увидеть корабль. Сколько раз мне мерещилось, будто вдали показался парус, и я начинал предаваться радостным надеждам! Я смотрел на море до тех пор, пока у меня не темнело в глазах, а потом, когда видение исчезало, рыдал, как дитя, по собственной глупости усугубляя свои страдания.

Однако когда наконец я в известной степени взял себя в руки, обустроил жилище и привел в порядок свое хозяйство, сделал себе стол и стул, по возможности окружив себя всеми доступными удобствами, у меня появилась возможность вести дневник. Привожу его здесь полностью, до того момента, пока я не был вынужден прекратить записи из-за того, что у меня кончились чернила.

Мой дневник, подробный рассказ о моих приключениях, чудо

30 сентября 1659 года

Я, несчастный Робинзон Крузо, дитя луны, потерпев кораблекрушение во время ужасной бури, был выброшен на берег этого унылого, злополучного острова, который я назвал ОСТРОВОМ ОТЧАЯНИЯ. Помощник капитана корабля был зарезан зверем, все прочие члены экипажа утонули, и даже зверь едва не погиб в бушующем море.

1 октября

Утром, к великому своему изумлению, я увидел, что во время прилива наш корабль снялся с мели и его пригнало намного ближе к берегу. Через некоторое время, когда корабль почти полностью выступил из воды, я подошел к нему поближе по обнажившемуся морскому дну, а потом добрался до него вплавь. Дождь продолжался весь день, но ветер совершенно стих. Вечером зверь вновь вырвался на свободу и получил большое удовольствие от пребывания в этом месте.

С 1 по 24 октября

Все эти дни занимался перевозкой с корабля всего, что только сумел с него снять и доставить на берег на плотах, используя каждый прилив. Было много дождей, в промежутках между которыми погода стояла ясная. Наверное, сейчас здесь сезон дождей.

20 октября

Мой плот опрокинулся, и весь находившийся на нем груз ушел на дно; но так как это случилось на мелководье, а вещи, в основном, были тяжелые, то во время отлива мне удалось спасти большинство из них.

25 октября

Всю ночь и весь день шел дождь, дул порывистый ветер, и за это время корабль развалило на части (ветер слегка усилился), и на том месте, где он стоял, теперь торчат какие-то жалкие обломки, заметные только во время отлива. Провел весь день, пряча и укрывая от дождя спасенное добро.

26 октября

Почти весь день бродил по берегу в поисках подходящего места для жилья. Более всего тревожусь о том, как обезопасить себя от ночных нападений диких зверей или людей.

С 26 по 30 октября

Очень много работал, перетаскивал все мое добро в новое жилище, несмотря на то, что почти все время лил сильный дождь. В течение последних ночей меня подавляло обличье зверя, что существенно замедляло работу.

6 ноября

После утренней прогулки вновь приступил к работе над столом и доделал его, хотя он мне не нравится. Однако в последнее время я так наловчился, что, наверное, смогу его подправить.

7 ноября

Устанавливается ясная погода. Все 7, 8, 9, 10 и часть 12-го числа (11-е, по моим подсчетам, было воскресенье) занимался стулом, изо всех сил стараясь придать ему сносную форму, но так и не добился желаемого результата. Несколько раз разбирал его и переделывал.

Примечание. Я скоро перестал блюсти воскресные дни, так как, перестав отмечать их на моем календарном столбе, сбился со счета.

13 ноября

Сегодня шел дождь. Он очень освежил меня и охладил землю. Но он сопровождался страшным громом и молниями, и я очень боялся за порох. Как только гроза закончилась, решил разделить весь мой запас пороха на мелкие части, чтобы не рисковать.

14, 15, 16 ноября

Все эти дни делал ящички или коробки для пороха из расчета, чтобы в каждый из них вошло по одному-два фунта пороха. Разложив по ним порох, запрятал их в надежные места как можно дальше друг от друга. В один из этих трех дней убил крупную птицу. Мясо у нее вкусное, но не знаю, как она называется.

17 ноября

Сегодня начал отрывать пещеру за палаткой, чтобы поудобнее разложить свои вещи.

Примечание. Для этой работы мне были крайне необходимы три вещи: кирка, лопата и тачка или корзина, поэтому отложил работу и принялся думать, чем бы их заменить или как сделать. Вместо кирки воспользовался железным ломом; получается неплохо, только уж слишком он тяжелый. Остаются лопата или совок. Без этого никак не обойтись, но ума не приложу, как их смастерить.

18 ноября

На следующий день, бродя по лесу, нашел дерево, которое за его необыкновенно твердую древесину в Бразилии именуют железным, или похожее на него. Еле срубил его, сильно затупив при этом топор, и едва дотащил до дома, ибо оно оказалось невероятно тяжелым. Дерево было очень твердым, его обработка отняла у меня много времени. Постепенно я придал ему форму лопаты, а рукоятку сделал такой, как обычно делают в Англии. Но ее широкая часть не была обита железом, поэтому не приходилось надеяться, что она окажется долговечной. Впрочем, она хорошо послужила мне, когда требовалось. Думаю, ни одна лопата на свете не изготовлялась таким способом и в течение столь длительного времени.

Однако мне по-прежнему недоставало корзины или тачки. О корзине нечего было и мечтать, так как у меня не было гибких прутьев, пригодных для плетения, – по крайней мере, пока что я таковых не обнаружил. Что до тачки, то я смог бы сделать все, кроме колеса, потому что не имел никакого понятия о том, как они делаются. Кроме того, у меня не было ни единого железного стержня, который можно было бы приспособить в качестве оси, куда насаживают колесо. Пришлось отказаться от этой затеи. Для переноса вырытой земли из пещеры соорудил что-то вроде корыта, в каких каменщики держат строительный раствор. Сделать его оказалось намного проще, чем лопату. И все же все вместе – корыто, лопата и тщетные попытки смастерить тачку – заняло у меня не менее четырех дней. Разумеется, каждое утро я отправлялся на прогулку с ружьем, лишь изредка пропуская это событие и почти всегда возвращаясь с какой-нибудь добычей.

23 ноября

Занимаясь изготовлением этих орудий, забросил всякую другую работу, но когда они были готовы, я вновь взялся за расширение и углубление пещеры. Понадобилось восемнадцать дней, чтобы она достигла размеров, позволяющих удобно разместить в ней все мое добро.

Примечание. Все это время я трудился над расширением этого помещения, или пещеры, чтобы она могла служить мне складом, кухней, столовой и погребом. Тем временем я по-прежнему жил в палатке, кроме периодов дождей, когда ее проливало дождем. Поэтому впоследствии я перекрыл все пространство моего дворика длинными жердями, превратив их в стропила и уперев их в обрыв, и поверх них настелил подобие кровли из дерна, ветвей и крупных листьев.

27 ноября

Так как сегодня первая ночь большой луны, я выпустил зверя побегать за пределами ограды. Он принялся носиться по лесу, охотясь на мелких животных, напоминающих зайцев, которых я видел по прибытии на остров. В эту первую ночь он убил три штуки и сожрал их без остатка.

29 ноября

Сегодня не работал, так как из-за зверя утром оказался очень далеко от моего нового дома и почти весь день ушел на обратный путь. Пока шел, сильно обгорел на солнце.

10 декабря

Я думал, что закончил работу в пещере или погребе, как вдруг (должно быть, я сделал ее слишком большой) свод с одного ее края обвалился. Очень испугался, и не без причины. Если бы меня засыпало, то услуги могильщика мне уж точно не потребовались бы. После этой катастрофы мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы убрать из пещеры обвалившуюся землю и, что было еще более важно, соорудить подпорки для укрепления свода, чтобы избежать повторения подобного несчастья.

11 декабря

С сегодняшнего дня принялся за эту работу и установил подпорки в виде двух столбов, к верхним концам которых прибил крестообразно по две доски. Завершил работу на следующий день. Поставил еще несколько таких подпорок и примерно через неделю окончательно укрепил свод. Столбы стоят в ряд и служат перегородками, разделяющими пещеру на части.

17 декабря

С этого дня по 30 декабря навешивал полки и вбивал гвозди в подпорки, чтобы развесить на них всё, что только может быть подвешено. Теперь внутри у меня будет порядок.

20 декабря

Перенес в пещеру все вещи и занялся обстановкой. Сбил несколько мелких досок на манер буфета для хранения съестных припасов, но досок остается совсем мало. Сделал себе еще один стол.

24 декабря

Целые сутки идет проливной дождь. Сижу дома. Приснился кошмарный сон, в котором зверь вновь и вновь нападал на помощника капитана и вновь и вновь убивал его.

25 декабря

Весь день льет дождь.

26 декабря

Дождь перестал. Стало гораздо прохладнее и приятнее.

27 декабря

Убил одного козленка, а другого ранил в ногу. Поймал его и привел домой на веревке.

Дома перевязал ему перебитую ногу и наложил на нее лубок.

N.B. Я выходил этого козленка. Нога у него срослась и окрепла. Я так долго ухаживал за ним, что он стал совсем ручным и пасся на лужайке у входа в пещеру, не желая уходить прочь, несмотря на то, что по-прежнему побаивался меня, чувствуя зверя. Тогда-то мне впервые пришла в голову мысль завести домашний скот, чтобы быть обеспеченным едой тогда, когда у меня закончатся порох и пули.

28, 29, 30, 31 декабря

Сильная жара при полном безветрии, поэтому выходил из дома только по вечерам на охоту. Провел это время, наводя порядок в своем жилище.

В первое утро проснулся неподалеку от ограды. Многочисленные следы ног, точнее, лап, указывали на то, что зверь большую часть ночи провел, расхаживая вдоль моей стены. Возможно, он учуял козленка и захотел сожрать его.

1 января

По-прежнему жарко, но рано утром и вечером я ходил на охоту, а днем отдыхал. Вечером, зайдя по долине в глубь острова дальше обычного, увидел великое множество коз, но они сильно испугались, почуяв запах зверя, поэтому подойти к ним сложно. Интересно, как поведет себя зверь, если обнаружит их, перережет всех, прежде чем я успею распорядиться ими, или же будет убивать и пожирать ровно столько, сколько ему необходимо, чтобы утолить голод?

3 января

Начал строительство стены, точнее, вала. Все еще опасаясь внезапного нападения со стороны, я решил сделать ее как можно прочнее и толще.

N.B. Поскольку ранее в дневнике я уже рассказывал о моей ограде, то не стану повторяться. Достаточно сказать, что я провозился с ней с 3 января по 14 апреля, возводя и доводя ее до ума, хотя длина ее составляла около 25 ярдов. Она шла полукругом, концы которого упирались в обрыв. От середины ее до обрыва было около двенадцати ярдов, и как раз по этой линии находился вход в пещеру.

Все это время я трудился, не покладая рук. Бывало, что из-за дождей мне приходилось прекращать работу на несколько дней и даже недель. Однако мне казалось, что я почувствую себя в безопасности, только когда стена будет достроена. Трудно представить, сколько сил было вложено в эту работу, но особенно тяжко мне пришлось тогда, когда надо было приносить колья из леса и вбивать их в землю. Я сделал их гораздо толще, чем требовалось.

Когда стена была построена и укреплена снаружи земляным валом, я успокоился. Я убедил себя в том, что если бы на острове появились люди, то они не заметили бы ничего похожего на человеческое жилище. И, как покажет один примечательный случай, о котором будет рассказано ниже, я поступил правильно, замаскировав свое жилище.

Все это время, когда позволяла погода, я продолжал ежедневно ходить в лес за дичью и при этом сделал много всяких полезных открытий. Я обнаружил особую породу голубей, гнездившихся не на деревьях, а в расселинах скал. Забрав из гнезда птенцов, я вознамерился выкормить их и приручить, но едва они подросли, как улетели прочь. Скорее всего, они боялись зверя, ибо все существа, кроме людей, чувствовали, что он сидит во мне. Впрочем, я часто находил их гнезда и брал птенцов, мясо которых было очень вкусным.

Затем, занимаясь хозяйственными делами, я понял, что мне недостает многих необходимых вещей, сделать которые самостоятельно я поначалу считал невозможным. Мне позарез нужны были свечи. Как только начинало темнеть, а это обыкновенно случалось около семи часов вечера, мне приходилось ложиться спать. Помню кусок пчелиного воска, из которого я делал свечи во время моих африканских приключений, но теперь воска у меня не было. В моем распоряжении был только сохраненный мной нутряной жир подстреленных на охоте коз. Я вылепил плошку из глины, обжег ее на солнце и поместил в нее фитиль из пеньки. Получилась лампа. Свет она давала неровный и тусклый, хуже, чем от свечи.

В разгар этих хлопот, пошарив однажды в моих вещах, я обнаружил мешочек с зерном для птицы. Та его малость, что оставалась в мешке, была трачена крысами, и когда я заглянул в мешок, мне показалось, что там одна труха. Желая приспособить этот мешок для иных нужд (кажется, я хотел сложить в него порох, ибо как раз в то время, испугавшись грозы, раскладывал его мелкими частями, а может, думал приспособить его под что-то другое), я вытряхнул из него все остатки на землю рядом с обрывом.

Это было незадолго до начала проливных дождей, о которых я только что говорил, и я забыл про тот случай. Примерно через месяц я заметил, что в том месте из земли пробиваются зеленые побеги, и подумал, что это какое-нибудь еще неизвестное мне растение. Но до чего же я был изумлен и удивлен, когда, еще некоторое время спустя, увидел, что на побегах, их было штук десять-двенадцать, завязались колосья, и эти травинки оказались превосходным ячменем, тем самым, который выращивают в Европе, да и у нас, в Англии.

Словами не выразить, до чего меня потрясло это открытие. До той поры мое поведение никогда не определялось религиозными побуждениями. В самом деле, мои религиозные представления были весьма туманными, так как мой отец часто критиковал тех, кто с предубеждением относились к нам из-за того, какая кровь текла в наших жилах. Однако когда я увидел этот ячмень, выросший, как я знал, в несвойственном для него климате, а главное, неизвестно откуда взявшийся в этом месте, то был потрясен до глубины души. Я уверовал, что Господь сотворил чудо, вырастив его без семян только для того, чтобы дать мне пищу на этом злополучном необитаемом острове.

Я возрадовался, сознавая, что такое чудо природы совершено ради меня. Но еще более поразительным было то, что рядом с ячменем я заметил редкие стебельки другого растения, оказавшегося рисом; я узнал его, так как видел, как его выращивали в Африке.

Наконец я вспомнил, что вытряхивал в том месте мешок, и тогда это событие показалось мне менее чудесным. Должен признаться, что моя благочестивая благодарность промыслу Божьему поубавилась, когда обнаружилось, что все это объясняется так просто. А между тем мне следовало испытывать благодарность за то, что случилось, ничуть не меньше, чем если бы это произошло благодаря чуду.

Тщательно собрав все зернышки до единого, я решил посеять их вновь, надеясь, что со временем у меня будет достаточно зерна, чтобы есть хлеб. Кроме ячменя, у меня было от 20 до 30 колосков риса, и этот урожай я собрал с не меньшей тщательностью и распорядился им аналогичным же образом, чтобы иметь хлеб, вернее сказать, пищу. Я научился готовить его без варки, хотя это и произошло несколько позднее.