Текст книги "Темпоральная Бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

– По правде говоря, все выплаты останутся прежними, до тех пор пока у нас не родятся дети. Вот тогда список изменится.

Эдеард усмехнулся.

– А сколько мы планируем детей?

– Ну, если отнестись к этому делу официально, надо не меньше семидесяти, чтобы лишить дядю Лорана всяких прав.

– Что ж, у каждого должна быть своя цель в жизни.

– Эдеард Идущий-по-Воде! Если ты думаешь, что я соглашусь вынашивать семьдесят детей…

Он засмеялся. Кристабель еще несколько мгновений пыталась выглядеть сердитой, но это ей не удалось. Она устало улыбнулась.

– Ну а сколько ты бы хотел?

– Не знаю. Я был единственным ребенком, так что определенно надо больше. Но я согласен не доводить их число до семидесяти.

– Отлично. – Она встала. – Мы продолжим обсуждение после обеда. Боюсь, придется обойтись чем-нибудь попроще из еды, все слуги отправились голосовать.

– Ах, Заступница, как приходится страдать старшим членам семейства ради благополучия города. В следующий раз тебе, пожалуй, придется самой отдавать команды ген-мартышкам.

– Если ты надеешься завести хотя бы одного ребенка, следи за своими словами.

– Слушаюсь, госпожа.

Они перешли в оранжерею, выходящую на юго-западные районы. Эдеард инстинктивно обнял плечи Кристабель. Ветерок заиграл с подолом ее платья.

– Как ты думаешь, Финитан победит? – негромко спросила Кристабель.

– Должен победить. Никто в здравом уме не станет голосовать за Овейна. Должны же люди понимать, что он мог натворить, посылая в Сампалок милицию.

Она печально нахмурилась.

– Это Маккатран. Никто не знает, что произойдет.

– А ты уже проголосовала?

Кристабель окинула его одним из тех самых взглядов.

– Нет, Эдеард. Такие люди, как я, не участвуют в выборах.

– А я думал, в списках избирателей учтены все.

– Так и есть. Но для старших представителей семейств это считается дурным тоном. Мы и так обладаем достаточной властью.

– Дурной тон – это голосование против разрешения на брак. Ты могла бы отплатить Байзу, спустившись вниз и проголосовав.

– Два минуса не дают одного плюса, – непроизвольно ответила она.

– Да, я знаю.

– Он все еще там?

– Байз? Да. Вместе с ближайшими родственниками он перебрался на ферму Гилморнов в двадцати милях от города.

– Откуда ты это знаешь?

– Аргиан продолжает делать то, что у него лучше всего получается, и его про-взгляд работает неплохо.

– Не уверена, что ему можно доверять.

– А ты знала, что в семействах имеются такие агенты?

– Папа никогда ничего определенного по этому поводу не говорил, но я понимала необходимость особой защиты, которая не требуется простым людям. О таких вещах не принято говорить вслух. Я думаю, меня познакомят с нужными людьми, когда я стану мастером.

– Мне интересно, кому в эти времена они хранят верность?

– Самым консервативным семействам, можешь мне поверить.

– Наверное, ты права.

Она теснее прижалась к нему.

– Ты быстро учишься.

Обед дали в оранжерее, за длинным каменным столом под пологом цветущей жимолости. К Кристабель и Эдеарду присоединились Джулан и Мирната. Девочка была рада самостоятельно выбирать еду с блюд и подносов, подготовленных поваром накануне, и несколько раз подходила за ломтиками копченой рыбы хал и взбитого сырного крема, пока отец ей это не запретил. Мирната недолго грустила и быстро утешилась банановым пудингом.

Это был длинный, приятный и праздный день. Кристабель обсуждала с отцом проблему обитателей третьего этажа. Эдеард получил некоторое представление о том, насколько обширными были владения семейства Кальверит.

Безмятежная семейная сцена позволила ему представить свою жизнь в течение ближайшего столетия и собственных детей, которые лет через тридцать поселятся на девятом этаже, в то время как родственники с третьего станут готовиться к отъезду. Все это создавало ощущение преемственности, представление о будущем, рождающееся из смутных ожиданий лучшей жизни. Благодаря частным деталям крепли самые грандиозные планы. В его прежней жизни никогда не было ничего подобного.

В середине дня его вызвал капитан Ронарк:

«Посмотри-ка, кто пришел голосовать в районе Лиллилайт».

Эдеард послушно направил про-взгляд в пристройку к Дому оперы, где проходило голосование. Перед клерком, перелистывавшим журнал регистрации, стоял мастер Черикс, Эдеард усмехнулся, узнав оттенок мыслей адвоката. Это был действительно он. Воспользовавшись восприятием города, он заметил, что Черикс сохраняет хладнокровие и терпеливо ждет, пока клерк ищет в списках его имя.

«Интересно, где он прятался все это время?»

В день высылки констебли не смогли его отыскать, а потом у Эдеарда появились более срочные дела, чем поиски юриста.

«Что ты предлагаешь сделать?» – спросил Ронарк.

«Пусть голосует. Его имя внесли в ордер о выдворении только потому, что нам это было выгодно. Ордера сделали свое дело, и я полагаю, их следует аннулировать. А преследование Черикса выглядит мелкой мстительностью с моей стороны».

«Хорошо. Я передам капитану участка».

Эдеард еще некоторое время наблюдал за выборами. Через пару минут клерк внезапно обнаружил в журнале нужную строку и выдал Чериксу бюллетени для голосования. Эдеарду показалось, что в мыслях адвоката мелькнуло удивление. А в кабинку он прошел с явным чувством облегчения.

«Это было сделано намеренно? Или Овейн решил подогреть интерес к своей персоне? Или сам Черикс хочет определиться со своим положением? Милосердная Заступница, как я волнуюсь!»

– Ты в порядке? – спросила его Кристабель.

– Да.

Он улыбнулся, чтобы ее успокоить. «Если это все, на что сегодня способен Овейн, то я в полном порядке».

Эдеард вернулся в Дживон, когда Грандмастер гильдии клерков снова вышел на балкон Дворца-Сада, чтобы объявить об окончании голосования. Он проследил, чтобы клерки заклеили щели для опускания бюллетеней, подписал документы, свидетельствующие, что это произошло у него на глазах, и проводил две группы констеблей, которые должны были доставить урны во Дворец-Сад для подсчета. Командовать ими он поручил Динлею.

– Явка составила восемьдесят процентов, – сказал ему мастер клерков, собирая свои бумаги.

– Неплохой результат, – откликнулся Эдеард.

– Я еще никогда не видел, чтобы на выборы пришло так много людей, а я участвую в них двадцать третий раз.

– Это хороший признак?

Пожилой мастер сухо усмехнулся.

– Для кого-то хороший.

Подсчет голосов должен был начаться через пару часов после официального закрытия избирательных участков. Эдеард подозвал гондолу и направился в Сампалок. После окончания выборов уже ничто не мешало ему это сделать, его посещение не грозило никакими политическими последствиями.

Гондола доставила его к причалу в Средней заводи, а оттуда он вышел на улицу Зульмал. Семьи, проживающие здесь, приветствовали его довольно сдержанно. Эдеард, как всегда, замедлил шаг у пекарни, где погиб Бойд. Благодаря средствам семейства Дироал почти все магазины и мастерские на этой улице, как и на соседних, уже открылись и разрушения, нанесенные беспорядками, были устранены. Торговля восстановилась полностью.

Вскоре он вышел на центральную площадь, где новый шестиугольный особняк поднялся уже на двенадцать футов и над выросшим первым уровнем подрастал второй этаж. По его замыслу, должно было появиться еще шесть этажей, каждый больше, чем предыдущий, чтобы образовались ступенчатые уступы. По предварительным подсчетам, до окончания строительства пройдет еще четыре месяца. Поэтому новые главы района временно устроились на южной стороне площади в таверне «Бутылка Би».

У входа Эдеард весело помахал рукой хозяину таверны и направился вверх по лестнице. Хозяин быстро понял преимущества ситуации, поскольку сдал все комнаты клеркам, занимавшимся инвентаризацией наследства семьи Дироал, да еще и снабжал их едой и напитками, так же как и всех остальных, приходивших к новым главам района, а таких было немало.

Максен и Кансин занимали семь комнат на четвертом этаже. В одной из них имелся балкон, выходящий на площадь, откуда они наблюдали за ростом своего нового дома. Там, за бутылкой белого вина, Эдеард их и застал. Прежде чем принять предложенный бокал, он взглянул на этикетку. Благодаря влиянию Кристабель, он уже мог определить качество напитка.

– Отлично, – произнес он, отпивая вино. – Точно.

– Да, – сказала Кансин и потянулась в своем кресле. – Такой жизнью можно соблазнить любую девушку.

Эдеард обвел взглядом коробки и сумки, громоздившиеся в комнате позади балкона. Этикетки магазинов указывали на разные районы, но все они были популярными у женщин из благородных семейств, предпочитающих исключительное качество. Он теперь разбирался не только в винах.

– Приятно видеть, что вы выше глупых предрассудков.

Максен засмеялся и приподнял бокал.

– Положение обязывает. Глава района должен выглядеть соответствующим образом.

– И его одежда тоже.

– Да, я отношусь к этому весьма внимательно. Слежу за тем, чтобы шить одежду у тех же портных, у которых Кристабель заказывает для тебя мундиры.

Эдеард застонал, признавая поражение, пододвинул кресло и сел рядом с друзьями.

– Ну, как прошли выборы в Сампалоке?

– Относительно благополучно, как мне кажется, – сказала Кансин. – По крайней мере в районном совете не было драк. Констеблям пришлось прекратить несколько не в меру горячих диспутов относительно резиденции, но ничего сверхъестественного не происходило.

– Не догадываетесь, кто избран представителем района? – спросил Эдеард.

– Нет. Тебе придется подождать подсчета, как и всем остальным.

– И как выдерживают такое сами кандидаты?

Максен беспечно усмехнулся.

– Помоги нам, Заступница, что же с тобой будет, когда ты выставишь свою кандидатуру на пост мэра?

– Не выставлю. Нет, после того как я узнал, что это такое, я не пойду на выборы.

– Ха!

Максен сделал большой глоток вина.

– Как я слышала, наш старый приятель Черикс снова всплыл на поверхность, – заметила Кансин.

– Да, – подтвердил Эдеард, разглядывая вино в своем бокале. – Без него жизнь была бы не столь интересной.

– Тебе надо сдерживать свои сентиментальные порывы, – сказала она. – Иначе кто-то ими воспользуется.

– Кто? – возмущенно спросил Максен. – Воскрешать банды уже некому. Овейн наверняка проиграет. Благородные семейства примут Эдеарда и будут приспосабливаться, как делали это всегда. Для них изменения окажутся минимальными, а для обычных людей жизнь станет лучше. И, что приятнее всего, Байз постепенно лишится своего влияния, как и его так называемые друзья. Аргиан говорил мне, что прежние союзники начали от него уставать. Эти выборы станут концом для них всех.

– Молю Заступницу, чтобы так оно и было, – пробормотал Эдеард. – А Байз сумел что-нибудь спасти?

– Никто не знает, – грустно ответил Максен. – Клерки уже две недели подсчитывают финансы семьи Дироал и говорят, что им потребуется не меньше года, чтобы отследить каждый фартинг. Я подозреваю, что большую часть средств так и не найдут. Байз и его предки отлично умели скрывать свои богатства. И, как водится у благородных семейств, отлично знают, как избежать высоких налогов. Это одна из основ их нынешнего благосостояния.

– Он найдет средства, чтобы до конца жизни не отказывать себе ни в роскошной одежде, ни в дорогих винах, – добавила Кансин. – По правде говоря, неплохо было бы довести это до сведения его друзей. Я думаю, Гилморны не проявляли бы такой щедрости, если бы знали, что у Байза имеются и земли, и припрятанные денежки. – Она ехидно усмехнулась. – Хочешь, я расскажу об этом Ранали?

Эдеард притронулся своим бокалом к ее бокалу.

– Я об этом подумаю.

– Мы невероятно богаты и без полной инвентаризации, – сказал Максен. – В выигрыше оказались и все заведения, пострадавшие от беспорядков. Клерки до сих пор выплачивают компенсации пропорционально потерям. Я слышал, что люди намеренно громили свои дома и заявляли, что понесли убытки во время беспорядков, чтобы получить новую одежду и мебель. В район поступает масса денег, и это меняет экономику. Сторонники Байза пытались обвинить тебя в том, что ты подкупаешь избирателей.

– О такой возможности я не подумал, – признал Эдеард. – Как не думал и о том, что все деньги Байза достанутся Сампалоку. Впрочем, я подозреваю, эти деньги в основном выжимали из здешних жителей на протяжении нескольких поколений, так что будет справедливо оставить их здесь.

– Только не для тех, кто не получает компенсаций, – со вздохом заметила Кансин.

– Еще один благородный жест будет явно лишним, – предостерег Максен.

– Я и не подозревал, что половина состояния семьи Дироал окажется такой большой. Может, из остальных денег надо сформировать какой-то фонд для поддержки Сампалока, – предложил Эдеард.

– Но тогда ты нарушишь данное слово.

– Да, но я не собирался… А, пропади оно все пропадом. Это может подождать до окончания выборов. А потом проблему придется решать все равно вам.

– За что тебе огромное спасибо, – насмешливо произнес Максен.

Эдеард вызвал пелену уединения и понизил голос:

– А как вы вообще справляетесь?

– А вот так, – сказала Кансин. – Справляемся. И у нас, слава Заступнице, нет другого выхода. Чуть ли не все служащие Байза настаивают на том, чтобы продолжать работу, когда особняк будет достроен. А мне не хотелось бы общаться с людьми, посвятившими свою жизнь семейству Дироал. А как еще не допустить, чтобы все осталось по-прежнему? И на районном совете нам приходится быстро принимать жизненно важные решения, часто даже не представляя, что происходило перед этим. Ну, пока мы не слишком навредили местным жителям.

– Похоже, что вы контролируете ситуацию и подаете хороший пример. Большего я от вас требовать не могу. А как ваше назначение приняли в Высшем Совете?

– Овейн приветствовал нас с таким видом, словно мы работали лет пятьсот, – сказала она. – А остальные просто последовали его примеру. Хотя после беспорядков прошло только три заседания. Посмотрим, как пойдут дела после выборов.

– Зато как приятно было встретиться лицом к лицу с моим сводным братцем, – с отсутствующим видом произнес Максен. – Я прошел мимо него в своем парадном одеянии, я теперь так же богат, как он, и я вхожу в состав Высшего Совета, а он – нет.

– Мы входим в состав Совета, – подчеркнула Кансин.

– Да, дорогая.

Ее третья рука крепко ущипнула его бедро, и Эдеард рассмеялся, заметив на лице Максена оскорбленное выражение.

– Вот она, семейная жизнь. Теперь я понимаю, чего от нее ждать.

Кансин, прищурив глаза, вызывающе посмотрела на него.

– А как ты? Какие у тебя грандиозные планы?

– Поживем – увидим.

– Давай предположим, что Финитан сегодня ночью выиграет, – прямо заявила она. – Что ты предпримешь в этом случае?

– Ничего особенного, – сказал Эдеард и кивнул в сторону растущего особняка. – Я намерен поддерживать Финитана, поскольку верю в его правоту. Во-первых, объединить город и сделать все, чтобы законы выполнялись. Это не так уж трудно: Высший Совет, может, и будет тормозить, но организации и принципы, завещанные Рахом, никуда не исчезли. Их просто надо немного встряхнуть, вот и все.

– Да, после изгнания бандитов людям стало значительно легче, – согласился Максен. – Ты показал, что, несмотря на трудности, можно все исправить. Но, Эдеард, кроме того, ты показал, на что ты способен.

– Я никогда не обману доверия города. Вы же знаете.

– Будем надеяться, что со временем это поймут и все остальные. Тебе придется здорово постараться.

– Да. И это одна из причин, почему я настаивал на вступлении Маркола в службу констеблей.

– Точно. – Максен с нескрываемым любопытством наклонился вперед. – Я до сих пор не понимаю, зачем ты его нанял. По словам Динлея, из этого парня вряд ли получится хороший констебль.

– Не согласен. Он старается, – возразил Эдеард. – С таким стимулом, как у него, он обязательно сдаст выпускные экзамены.

– Но зачем?

– Помнишь, как все мы удивлялись, что Заступница выбрала меня и наделила такими способностями? А если я вовсе не избранник? Что если ее заветы начали выполняться? Выполняться по-настоящему?

– Не могу поверить, что это говоришь ты, – воскликнула Кансин. – Мы целый год провели на улицах, гоняя мерзких бандитов. Они никогда не следовали ее заветам.

– Да, члены банд не выполняли ее правила. А как насчет остальных? Они всегда знали, что что-то не так, хотя и не видели выхода. А когда бандитов прогнали, все изменилось. Вы сами сказали, что жизнь в городе стала лучше, а ведь прошло всего две недели. Учения Заступницы затрагивают все сферы, они пропитывают все наше общество, как в городе, так и в самой отдаленной провинции. Это единственное, что связывает всех нас, что укрепляет нашу общность. Мы все инстинктивно сознаем, что необходимо становиться лучше, жить более правильной жизнью, только не всегда понимаем, как это сделать.

– Такова человеческая природа.

– Возможно. Но Заступница одобряет это стремление, побуждает нас следовать своему инстинкту, дает силы его развивать. Матушки в храмах возносят молитвы уже две тысячи лет. Никто не стал бы терпеть так долго, если бы учение не было признано абсолютной истиной.

Мы знаем, что Небесные Властители ждут, чтобы направить нас в Ядро, и, как я показал всем, у нас есть души, отчаянно нуждающиеся в их руководстве.

– Но, ради Заступницы, скажи, какое отношение все это имеет к Марколу? – потребовал объяснений Максен.

– Я обладаю силой, позволяющей оказывать влияние на город, и я знаю, как ее использовать. А теперь представьте, что такая сила есть не только у меня. Представьте, что я лишь первый из многих. Может, народ Кверенции достиг такого уровня развития и самореализации, что возвращение Небесных Властителей уже не за горами?

Кансин даже не пыталась скрыть своего изумления.

– Маркол? Маркол такой же, как ты?

– Он обладает чертовски большими психическими способностями, – сказал Эдеард. – А что если он на пороге самореализации, о которой говорила Заступница? Что если вскоре мы увидим и других, подобных ему, если подобный потенциал начнет проявляться у детей?

– Заступница, помоги нам, – простонала Кансин. – Маркол?

– Не надо произносить его имя так, словно это ругательство, – решительно заявил Эдеард. – Он такой же мальчишка, как и все остальные. Кем он станет, зависит от его окружения. С родителями ему не очень повезло. Что ж, я пытаюсь помочь ему измениться в лучшую сторону. Меньше всего нам сейчас надо делить население на тех, у кого психические способности сильнее, и тех, кто менее талантлив, – хватит и того, что благородные семейства склонили соотношение в свою пользу. Мы должны показать Марколу и ему подобным, что самореализации можно достичь лишь в сильном обществе, которое заботится о каждом и в котором люди поддерживают друг друга.

– И это поможет вернуть Небесных Властителей? – недоверчиво спросил Максен.

– Предложи другой вариант, – ответил ему Эдеард. – Я с радостью его испробую. Вы видели, как уходили Чаэ и Бойд. Они и сейчас где-то там, пытаются отыскать дорогу к Морю Одина. Теперь вы убедились, что эта часть учения Заступницы соответствует истине.

Максен в растерянности провел рукой по волосам.

– Я все понимаю, – протянул он. – Но… Маркол!

– И другие, – добавил Эдеард.

– А ты встречал кого-то еще? – спросила Кансин. – Еще людей с выдающимися способностями?

– Пока нет. Но этот город заставляет людей скрывать таланты и использовать их только ради собственной выгоды.

– Но ты же сказал, что мы становимся более просветленными, – сказал Максен.

– Вот именно: становимся, – подчеркнул Эдеард. – Нам предстоит долгий путь.

Такой тесноты в Мальфит-холле Эдеард еще не видел. Все пространство до последнего дюйма занимали длинные столы, за которыми клерки, распределившись по районам, пересчитывали гигантские груды бюллетеней. А констебли все еще подносили новые ящики и, открывая, высыпали содержимое.

На верхней площадке лестницы стоял мэр Овейн, окруженный помощниками и союзниками. Он улыбался и вел непринужденный разговор, словно ничего существенного не происходило. Чуть поодаль на галерее, в компании своих сторонников Финитан тоже старался не слишком пристально следить за подсчетами. Время от времени они с Овейном обменивались вежливыми фразами.

Представители обоих кандидатов были более нетерпеливы. Они постоянно бродили вокруг столов и яростно спорили со своими соперниками по поводу каждого сомнительного бюллетеня. На занятых подсчетами клерков нередко обрушивались обвинения и оскорбления обеих сторон.

Это был тот редкий случай, когда на Идущего-по-Воде почти не обратили внимания. Эдеард вошел вместе с Максеном и Кансин, но, сделав всего несколько шагов по угольно-черному полу, ощутил на себе взгляд Овейна, хотя выражение лица того ничуть не изменилось. На потолке над энергично бурлящим залом начали пробиваться рассветные лучи.

– Мы пойдем и проверим свой район, – сказала Кансин у подножия лестницы.

Эдеард проводил их с Максеном взглядом, искренне восхищаясь своими друзьями. Не каждый, получив неожиданное назначение на высокую должность, смог бы быстро освоиться с новым положением, но Кансин и Максен сумели это сделать. В отороченных мехом одеяниях, с пришпиленными на плечах капюшонами, они держались так, словно были рождены для этой роли. «Может, в учении Заступницы говорится не только о психических силах».

Он стал подниматься по лестнице, сопровождаемый взглядами и Овейна, и Финитана.

«Городской констебль должен быть вне политики, – говорил он себе. – Надо поздороваться с обоими кандидатами, а потом спуститься к столам, где подсчитывают бюллетени Дживона. В конце концов, если Овейн победит, мне придется работать с ним».

Эдеард поднялся до верхней площадки, и Овейн встретил его нейтральной улыбкой.

«Политик!»

Эдеард наклонил голову.

– Мэр Овейн, – вежливо приветствовал он его и подошел к Финитану.

«Провались он в Хоньо. Ради своего поста он готов был убивать ни в чем не повинных людей. Я бы никогда не смог работать с такими, как он: это воплощение всего самого плохого, что есть в Маккатране».

Эдеард пожал руку Финитану и в мыслях Грандмастера заметил проблеск благодарности.

– Вам известны предварительные результаты подсчетов, сэр?

– У меня небольшое преимущество, – ответил Финитан. – Не такое значительное, как мы надеялись, но стабильное.

Через полчаса ничего не значащего разговора и вынужденных шуток они увидели, как мастер клерков, отвечавший за район Йисидро, подошел к лестнице и поднялся на нижнюю ступеньку.

– Йисидро всегда похваляется тем, что раньше всех заканчивает подсчеты, – сказал Топар. – Это небольшой район, но население разнородное, так что их результат говорит о многом.

Мастер прочистил горло.

– Сегодняшний день показал, что народным представителем района Йисидро в Высшем Совете избран Алансо. В голосовании на пост мэра кандидат Финитан набрал пятьдесят семь процентов.

В зале раздались редкие аплодисменты, и клерки снова погрузились в подсчеты.

– Алансо – один из наших сторонников, – сказал Топар. – Благодарение Заступнице.

Овейн любезно поздравил соперника с первой победой, на что Финитан с не меньшей любезностью ответил, что ночь еще только началась.

Следующими подвели итоги районы Фиакр и Лиллилайт, в обоих на выборах представителей сторонники Овейна вырвались вперед, а голоса за кандидатов в мэры разделились почти поровну. Дживон, Силварум и Хакспен увеличили число сторонников Финитана (в их числе прошел и Балогг) и вывели его вперед. В Ночном районе и Беллисе снова победили приверженцы Овейна, но Мико, Вайи, Кобара и Тоселла обеспечили Финитану большинство в Совете. И у самого Финитана теперь было почти шестьдесят процентов голосов. Результаты, поступившие из Абада, Игади и Падуи, дали Овейну еще одного представителя, а перевес Финитана увеличился: уже шестьдесят восемь процентов голосов было отдано за него. Последний представитель из числа сторонников Овейна оказался избран в Зельде. Парк Фолас и Парк Лисье почти единодушно проголосовали за представителей Финитана.

– Мы победили, – свистящим шепотом провозгласил Топар, когда преимущество Финитана составило семьдесят один процент.

– О Заступница, – выдохнул Финитан.

Казалось, он вот-вот лишится сознания, но ничто не могло стереть улыбки с его лица.

Илонго, Неф и Друп объявили свои результаты, еще подняв шансы Финитана. Оставалось дождаться только подсчета голосов Сампалока. Они уже не могли повлиять на общий результат, но для всех имели огромное значение. Эдеард в нетерпении не сводил глаз с восьми столов, где были разложены бюллетени. Кансин и Максен все еще переходили от одного стола к другому, а за ними по пятам следовали официальные наблюдатели. На этом участке споры вспыхивали чаще, чем во всем остальном Мальфит-холле. В течение ночи сюда не раз призывали и самого Грандмастера клерков, чтобы он разрешил сомнения по поводу небрежно заполненных бланков. Наконец мастер, назначенный наблюдателем за подсчетом голосов Сампалока, поднялся на первую ступеньку лестницы.

– Представителем народа Сампалока в Совете избран Грегори.

– Он из наших, – удивленно шепнул Топар.

– А в выборах мэра кандидат Финитан получает пятьдесят один процент, – закончил объявление мастер клерков.

Несмотря на прохладный вечер, в Золотом Парке собрались тысячи людей. После объявления результатов Сампалока на площади началось движение. Удрученные сторонники Овейна, покачивая головами и неодобрительно ворча, отправились по домам. Избиратели Финитана дружно устремились к Внешнему каналу. Дюжим констеблям из оцепления пришлось немало потрудиться, чтобы кто-нибудь от радости не нырнул в холодную воду.

Финитан появился на балконе, выходящем в Золотой Парк, вызвав оглушительный шквал криков и аплодисментов. Он начал благодарственную речь, но слушали его далеко не все. Ликующие сторонники пустили по кругу бутылки с вином, а чуть в стороне заиграли странствующие музыканты, приглашая всех желающих потанцевать.

Эдеард тоже не стал дослушивать речь. Он поспешил в особняк Кальверит, где вне себя от радости его поджидала Кристабель. Они отпраздновали победу по-своему.

Кристабель заставила Эдеарда ждать. Он не мог в это поверить. Традиция традицией, но ему пришлось в полном одиночестве стоять впереди всех в храме Заступницы, когда на него были направлены про-взгляды всего города, а томительные минуты тянулись одна за другой. Традиция запрещала ему пользоваться про-взглядом, чтобы выяснить, где задерживается невеста, и он терпеливо ждал.

Аромат пыльцы – показавшийся приятным, когда они с Динлеем только вошли в храм, – теперь стал до того приторным, что на глазах выступили слезы. Казалось, что для украшения огромного храма собрали всю растительность с половины Игуру. Оркестр из гильдии музыкантов играл одну и ту же мелодию, повторяя ее снова и снова, пока музыка не зазвучала похоронным плачем. Услышав уже в который раз мрачное вступление, Эдеард стиснул зубы и пожалел, что недостаточно настойчиво просил Дибала. Но Дибал согласился спеть только на вечернем приеме. Эдеард переступил с ноги на ногу. Сверху вниз на него смотрела тридцатифутовая статуя Заступницы, высеченная из белоснежного мрамора, ее воздетые руки призывали Небесных Властителей вернуться на Кверенцию. Скульптор придал ее лицу загадочное выражение: казалось, что она окидывает паству оценивающим взглядом. И тот, кто стоял перед скамьями – как ни странно, именно там, где сейчас страдал Эдеард, – удостоился ее неодобрения. Эдеард решил, что Заступница, должно быть, знала, что он решит венчаться в ее храме, – дар предвидения позволил ей увидеть это святотатство. Иначе зачем наделять его таким сердитым взглядом?

Еще одна бесконечно длинная минута. Он начал воображать себе всевозможные бедствия, задержавшие Кристабель. Он знал, что она уже покинула особняк. Хорошо хоть это традиция ему позволила. Та же самая традиция разрешала невесте изменить свои намерения только по пути от дома до храма. Но Кристабель ничего такого не сделает. Значит, ее могли похитить или убить, либо же ее гондола перевернулась. Кристабель не может бросить его по своей воле.

«Да где же она, Хоньо меня побери?»

Эдеард решился смошенничать и исследовал храм при помощи восприятия города. «Нет про-взгляда – нет нарушения традиции. Проклятье, я уже начал рассуждать как адвокат». На церемонию собрались представители почти всех благородных семейств Маккатрана. Заметным исключением стало отсутствие госпожи Флорелл, заявившей о приступе мигрени за час до начала и приславшей свои извинения. Из семьи Гилморн тоже никого не было, как и из семьи Норрет, к которой относился лейтенант Юстас. Зато капитан Ларош пришел и теперь с немалым удовольствием смотрел на мучения Эдеарда. Грандмастер Овейн сидел на скамье для высших членов гильдий. Поражение на выборах, казалось, на него совсем не подействовало. При встрече с Эдеардом он держался все так же вежливо и отстраненно. Максен и Кансин с трудом можно было отыскать среди других глав районов, их одеяния почти не отличались от костюмов коллег. Фигура Кансин ничуть не изменилась, но в последнее время она с ехидством говорила, что ребенок появится на свет раньше, чем вырастет особняк. Сектор, отведенный для приглашенных со стороны жениха, был необычайно маленьким, и Кристабель заняла несколько лишних скамей для своих друзей и родных. Но Эдеард считал, что ему достаточно поддержки десятка констеблей, Бижули и Дибала, Сетерсиса, Изойкса, Топара и еще нескольких человек, с которыми он успел сблизиться за время пребывания в Маккатране. О чем он сожалел больше всего, так это об отсутствии Салраны. Она лишь вежливо извинилась, сказав, что занята в храме и не придет. Она была единственной, кого Эдеард мог считать родственницей, но после изгнания лидеров бандитов их отношения значительно ухудшились.

Салрана отвергала все его попытки примириться. Он знал, что Салрана до сих пор остается при храме в Йисидро, и несколько раз обращался к ней про-взглядом. Каждый раз он видел ее грусть, словно ее жизнь лишилась всякой радости. Она очень повзрослела, став замкнутой и печальной. Это была уже другая, более серьезная и целеустремленная Салрана.

Каждый раз Эдеард сожалел о том, что обращался к ней тайком, и быстро отводил про-взгляд. В конце концов ему пришлось признать, что Салрана изменилась, как изменился и он сам. Те Эдеард и Салрана, которые жили в Эшвилле, исчезли навсегда.

С площади в храм донеслись оживленные возгласы, и сердце Эдеарда забилось быстрее. Их брачная церемония не была официальным праздником, но, подходя к храму вместе с Динлеем, он заметил, что на площади собралась большая толпа.

Наконец-то! Оркестр прекратил унылую музыку. Эдеард уловил шорох одеяний послушниц из хора, вставших со своих мест. Затем изменилось освещение – значит, открылись высокие двери храма. Рядом появился широко улыбающийся Динлей.