Текст книги "Темпоральная Бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)

– Задание принято, – откликнулась Ата.

Размеры ее силуэта устремились к нулю, и она переместилась.

– Модель действует? – спросила Иланта у Колабала.

– Да.

Небо под ее ногами покрылось рябью, как будто набежали тонкие облака. Сквозь один из участков пробился янтарный свет, и Иланта шагнула в него.

Один из агентов Ускорителей, работающий на Колабала, доставил из квартиры в Колвин-сити образец ДНК Араминты. Установление последовательности дало возможность Ускорителям воссоздать структуру мозга. В него загрузили воспоминания, составленные из мельчайших обрывков информации о ее прошлом. Иланта признавала, что они удручающе недостаточны, но созданная модель личности точнее всего соответствовала настоящей Второй Сновидице. Странно, но у нее не было гея-частиц, и как она выходила в Гея-сферу, оставалось загадкой.

Иланта замерла в центре проекции и объединила свой разум с содержимым модели. Изумрудные нити нейронной имитации вплелись в ее сознание. Она позволила себе увидеть, как разгорается пожар в многоквартирном доме рядом с парком Бодант, и ощутила шок Араминты, всколыхнувший Гея-сферу. Затем последовал всплеск эмоций, вызывающий беспорядочные ассоциации и иррациональные отклики.

Иланта прервала контакт.

– Ларил, – сказала она. – Араминта обратится за помощью к своему бывшему мужу.

Основанное на плотском восприятии воспоминание, нелогичное и смутное, быстро пронеслось в ее мыслях.

– Он олицетворяет стабильность, какой она не знала ни до, ни после брака. Не слишком приятный для нее контакт, но надежный. А это то, что ей сейчас важнее всего.

– Он мигрирует в Центр, – подсказал Колабал. – Что делает личность более восприимчивой. Мы сумеем склонить его к сотрудничеству. И еще он слаб. Он не устоит перед угрозами.

– Принимайся за дело, – сказала Иланта.

Она открыла канал секретной связи с Нескией.

– Марий совершил огромную ошибку, так рано введя Чатфилда в операцию, – сказала она управляющей станцией. – Использование Кэт против Паулы было еще одним его промахом. Ему следовало бы знать о том, что полагаться на личную вражду недопустимо. Его глупость поставила нас в крайне рискованное положение. Прошу взять командование на себя и доставить его в Солнечную систему.

– Я вылетаю немедленно, – ответила Неския. – Может, мне уничтожить Мария?

– Еще рано. Я ограничу его инициативу. Это послужит достаточным предупреждением. Если подрезать крылья тому, кто высоко летает, стоит ожидать значительного улучшения дисциплинированности.

– Я всегда считала, что на него нельзя положиться.

– Я знаю. Но его темперамент в большинстве случаев подходил для поставленных задач. Возможно, он слишком увлекался игрой в ущерб конечной цели. Это довольно распространенное явление.

– Ну, за мной такого никто не замечал.

– Если все пойдет хорошо, а так оно и должно быть, мы встретимся с тобой за пределами зоны захоронения. Казимир уполномочен пустить в ход флотилию устрашения.

– Наконец-то! Интересно, что же это такое.

– Скоро узнаем.

Иланта отключила связь со своим агентом.

Над ее головой из лениво перекатывавшихся пурпурных волн вынырнул черный шар, высотой всего в два человеческих роста. Иланта поднялась, приветствуя его восход, и погрузилась в аморфную поверхность.

Ее сущность проявилась вновь в обширном пространстве диаметром около полумиллиона миль: в Цитадели этоса Ускорителей. Подобно древнему божеству, она воспарила в воздухе и понеслась по широким прогалинам между полупрозрачными, медленно вращающимися сферами размером с планету. Мимо нее, приветствуя своего лидера, пролетали группы Ускорителей. За ними тянулись длинные шлейфы возможностей, фрагменты антиреальности, быстро рассыпавшиеся снами в борьбе за воплощение. Все они, все ее собратья, стремились оставить свои следы в модифицированном пространстве-времени искусственной среды, стремились подчинить реальность своей воле, как это без труда удавалось сделать в Бездне. Каждая секунда их существования была посвящена экстраполяции структуры, которая должна привести к абсолютному господству постфизической природы.

Инвертированное ядро мерцало наверху сдерживаемой мощью, готовое принять ее. Готовое освободить человечество и вознести его к вершинам, недостижимым даже для АНС, готовое навсегда изменить природу Вселенной.

Фургон компании «Кенгуру» добрался до конца линии метро почти к утру и остановился посреди проспекта Франкола. Араминта даже не задремала. Прежде ей никогда не приходилось здесь бывать, и она не рассматривала варианты покупки недвижимости в этом районе. В экономическом отношении квартал считался таким же захудалым, как и район Салисбери, но упадок здесь проявлялся мягче, на грани изысканности, словно здания погружались в ленивую праздность и были вполне довольны своей участью. Большую часть застройки составляли жилые дома. Когда-то просторные и роскошные, особняки теперь зачастую были разделены на отдельные квартиры. Окружающие их садики разрослись, так что деревья поднялись выше крыш зданий и днем отбрасывали длинные тени. Опавшие листья сухим ковром покрывали дорогу и громко шуршали под колесами фургона.

Араминта открыла дверь и выбралась наружу. Коричневый ковер захрустел под ее ботинками. Она огляделась по сторонам и достала свои вещи. Прямо перед ней, примерно в миле от дороги, стояла почти вертикальная стена мерцающего воздуха. Запрокинув голову, Араминта прошлась взглядом по нематериальному барьеру силового поля, охватывающего весь Колвин-сити. Полупрозрачный пласт легких облаков огибал купол с обеих сторон, и звезды размытыми штрихами светили на реку в центре города. Угроза головокружения заставила ее опустить взгляд.

– Отправляйся на ближайшую общественную стоянку и жди меня там, – сказала она фургону.

Может, она и не вернется, по крайней мере не скоро, но паранойя нескольких последних дней настроила ее мозг на предельную осторожность.

Дверца закрылась, и машина ушла вдоль линии метро. Инстинкт подсказал Араминте направление: позади домов, где заканчивалась улица, ряд высоких деревьев дапол отгораживал здания от силового поля. Оттуда на нее повеяло теплом и спокойствием, разительно отличавшимся от избыточно эмоционального шума Гея-сферы.

Она зашагала по тротуару, идущему немного под уклон, и время от времени обходила стороной ветки зеленой изгороди, почти перегораживающие проход. По земле шныряли мелкие ночные грызуны, а откуда-то издали доносился вой котов, отлично слышный в неподвижном ночном воздухе.

Последний в тупике дом почти полностью утонул в растительности садика, уже много лет нуждавшегося в подрезке. Лес потихоньку отвоевывал свои земли, когда-то расчищенные под газоны и клумбы, выбрасывая под замшелые стены домов все новые и новые шеренги молодой поросли.

Вскоре Араминта уже смогла увидеть нижний край силового поля, повисший в двадцати метрах над землей. С того направления, откуда она смотрела, казалось, что купол поддерживают остроконечные верхушки деревьев. Крессида говорила, что границу города охраняют, но не сказала, как именно. У Араминты не было ни малейшего желания это выяснять. Она не видела ни одной эллезелинской капсулы, даже при помощи своего ночного зрения. К сожалению, ее наследие Прогрессоров не позволяло видеть в инфракрасном спектре. Она была не в силах узнать, не притаился ли кто-то за деревьями, зато люди с усиленными органами чувств вполне могли видеть ее и посмеиваться, когда она спотыкалась на растрескавшемся бетоне.

Вскоре твердый тротуар под ногами сменился травой и широкими синими веерами плетевидного папоротника. Араминта поторопилась укрыться в тени деревьев. В местной Гея-сфере не было слышно никаких мыслей, по крайней мере человеческих. Зато ощущение Исток-острова сильфенов стало сильнее, особенно с одной стороны. Она повернула туда, стараясь не наткнуться на сучки нижних ветвей. Идти мешали и густые заросли папоротника, цеплявшиеся за ноги мокрыми от росы листьями.

Сквозь сплетение веток над головой блеснули красно-синие огоньки. Араминта застыла на месте – она уже прекрасно знала, что это проблесковые маячки эллезелинских капсул. Машина шла снаружи силового купола, огибая город по плавной дуге: патруль искал горожан, пытающихся скрыться от нашествия.

Экипаж и наряд полиции излучали в Гея-сферу тусклые мрачные мысли. Все эти люди морально и физически вымотались. Они ненавидели Колвин-сити и его упрямых жителей.

Араминта не шелохнулась, пока капсула не скрылась из вида. Граница силового поля была уже близко, всего в какой-нибудь сотне ярдов от нее. но деревья, видимо, скрыли девушку от сенсоров капсулы. Ноги у нее промокли от росы, лицо и руки горели, расцарапанные сухими сучьями. И она уже начинала считать себя непроходимой дурой, отыскивая в ночном лесу тропу, которую выдавали за мистическую червоточину чужаков. куда ее должно было вывести наследие далекой прародительницы – друга эльфов.

– Приключение как раз для меня, – пробормотала она себе.

«Интересно, что бы я на это сказала всего неделю назад?»

К счастью, она выбралась на узкую звериную тропу, где листья папоротника не так путались под ногами, но от сучьев и веток все равно приходилось беречься.

«Великий Оззи, неужели всего неделю назад я жила нормальной спокойной жизнью? Я ведь уже несколько дней не общалась с мистером Бови. Наверное, он не на шутку встревожился. Крессида тоже беспокоится и, возможно, сердится, что я не подтвердила заказ на билет».

Деревья постепенно расступились, и идти по тропе стало значительно легче. Араминта не могла понять, то ли первые отблески рассвета, то ли ее собственное сознание понемногу освещало полоску глинистой земли, утоптанной множеством ног. Но она точно знала, что верно выбрала направление, и это рождало ощущение сдержанного облегчения. Но радостное возбуждение мгновенно рассеялось, как только она окончательно поверила, что тропа уводит ее из родного мира.

«Меня вынудили это сделать, – горько думала Араминта. – Я даже не попрощалась с теми, кого люблю. Пусть их и не очень много, но можно было позволить мне хотя бы это». Она уже освоилась с Гея-сферой, но выходить в унисферу не осмеливалась. Она решила связаться с друзьями, как только доберется до того мира, куда приведет ее тропа. Араминта хотела выяснить, кто такой Оскар Монро и почему он ей помогал. Если он не обманул и действительно работает на АНС, решившую оставить ей свободу выбора, значит, у нее еще есть надежда.

Небо действительно посветлело, хотя Араминта твердо знала, что до восхода остается около двух часов. Вокруг нее появились незнакомые деревья, а даполы встречались все реже и мелькали где-то в стороне от тропы. Новые деревья были выше и тоньше, с длинными гибкими ветвями и серебристо-зеленой листвой. Из жесткой желтоватой травы выглядывали бледно-лиловые звездочки незнакомых цветов. Над кронами новых деревьев больше не видно было силового поля. И Гея-сфера постепенно умолкала, ее тревожные мысли становились тоньше и прозрачнее. Откуда-то издалека Араминте сочувственно улыбался Исток-остров сильфенов.

Деревья стали совсем редкими, и от свежего ветерка, проносившегося между их полосатыми бело-зелеными стволами, Араминте стало холодно. Она застегнула куртку и потерла озябшие ладони друг о друга. Вскоре она вышла на опушку и остановилась как вкопанная.

– О великий Оззи, – в восторженном изумлении прошептала она.

Араминта оказалась на середине крутого склона широкой долины. Травянистый покров простирался перед ней до берега полноводной извилистой реки. За рекой, милях в двадцати, а может, и в тридцати лежал противоположный склон, поднимающийся к заснеженным горным вершинам. А над ними – Араминте пришлось прикрыть глаза ладонью – поднималось оранжевое солнце. По небу плыла четверка лун, вращающихся друг вокруг друга. Араминта была готова поклясться, что одна из лун состоит из голубого хрусталя и на ее гранях играют ослепительные солнечные блики.

Над Виотией не было таких спутников. Более того, Араминта никогда не слышала ни о чем похожем.

Где-то за рекой, между рощами и редколесьем, Араминта чувствовала начало другой тропы. Она рассмеялась, радуясь свободе, и стала спускаться в долину.

Двенадцатый сон Иниго

Летнее солнце поднялось в безоблачном небе и осветило охваченный волнением город. В Маккатране наступил день выборов. После всех беспорядков, после мятежа в Сампалоке и последующей высылки преступников еще две недели продолжалась напряженная предвыборная кампания двух претендентов на пост мэра, сопровождаясь взаимными потоками грязи, выплескиваемыми главами районов. И вот настал день, когда каждый должен был высказать свое мнение по поводу известных событий и обещаний.

Эдеард пробежал трусцой по мосту через Братский канал, возвращаясь в Дживон, когда на траве уже подсохла роса. Благоухающий свежестью утренний воздух на улицах Дживона навевал совершенно неоправданный оптимизм. Определить настроение горожан было невозможно. Так много всего произошло в последнее время, так много слухов и сплетен распространили кандидаты и их союзники. Предсказать результат не брался никто.

Только в одном можно было не сомневаться: голосовать намерено подавляющее большинство горожан. Пробегая по улице Голфайс, Эдеард ощутил пробуждение целых семей и их сборы к раннему завтраку. День выборов всегда объявлялся выходным. Все заведения, которые в этот час обычно готовились открыться, сегодня оставались закрытыми, а на рыночных площадях не было ни одного торговца.

Впрочем, выходной – не значит праздник. Слишком напряженной оказалась обстановка в городе, чему немало способствовали пятьдесят высланных главарей, которые устроили себе лагерь в рощице за Северными воротами и отказывались двинуться с места. Родственники, друзья и кое-кто из политиков приносили им еду и организовывали сбор средств, не давая жителям забыть о произошедшем.

Эдеард возвратился в общежитие и быстро взбежал по ступеням к своей квартирке. Снаружи, на галерее, его уже поджидал Динлей. Они обменялись улыбками и вошли внутрь. После событий в Сампалоке совместный завтрак стал для них чем-то вроде ритуала.

– Итак, момент истины, – сказал Динлей, пока Эдеард сбрасывал с себя одежду, чтобы сполоснуться под душем.

– Да, – крикнул Эдеард из-под водяных струй.

– Я никогда не видел, чтобы так много жителей собиралось голосовать. Полагаю, это тоже своего рода победа.

– Что ты имеешь в виду?

Динлей сел за маленький столик, где ген-мартышка уже приготовила для него тарелку с хлопьями и блюдо с фруктами. Вторая ген-мартышка поставила на железную плиту чайник.

– Ты заставил людей встрепенуться и заинтересоваться правительством города. Раньше никто не видел особой разницы между кандидатами. После выборов ничего не менялось.

Эдеард вышел из душа и стал растираться полотенцем.

– Это произошло благодаря Финитану, а не мне.

Динлей рассмеялся.

– Вряд ли снова я поверю твоей притворной скромности.

– Ладно, если уж я, по-твоему, так уверен в себе, почему не выставил свою кандидатуру?

– Момент неподходящий, – ничуть не смущаясь, ответил Динлей. – При всех твоих достижениях ты еще слишком молод. Даже для должности капитана.

– Ха! – буркнул Эдеард.

На самом деле Уолсфол не возражал против предложенной Ронарком замены и с радостью принял пожилого капитана в своем офисе во Дворце Правосудия. Что еще более важно, даже Овейн не выразил ни малейшего недовольства назначением Эдеарда командиром участка Дживон. Хитрый политик просто не мог позволить себе вступить в открытый конфликт с Идущим-по-Воде, когда настроение города еще не определилось. После беспорядков в Сампалоке Овейн и Эдеард вели себя друг с другом предельно вежливо. Иногда их отношения, все больше напоминавшие фарс, вызывали у Эдеарда непреодолимое желание рассмеяться.

Эдеард с усмешкой хлопнул рукой по эполетам своего друга.

– Благодарю, капрал.

– Это совсем другое, – сказал Динлей и гордо расправил плечи. – Это честно заслуженное и сполна оплаченное звание.

Ген-мартышка поставила на стол две большие кружки с чаем. Эдеард, отпив из своей, с некоторым сомнением посмотрел в глаза Динлею.

– Так ты… ты не хотел бы стать главой Сампалока?

– Клянусь Заступницей, – искренне изумился Динлей. – Нет, Эдеард. Я констебль. А это сегодня очень важно, и все благодаря тебе. Когда ты станешь мэром, я буду главным констеблем.

– Отлично. А то я тогда немного импровизировал.

– Я знаю. Но это был хороший выбор. Он и сейчас знает о благородных семействах больше, чем я смогу когда-нибудь узнать.

– В Высшем Совете должны опасаться не его, а ее, – заметил Эдеард.

– И это тоже верно.

Они снова обменялись усмешками и продолжали завтрак в дружеском молчании. Ген-мартышки прибрали посуду, потом стали собирать разбросанную Эдеардом одежду и складывать в корзину для стирки. Динлей набросил мундир и остановился, заметив нечто необычное. Третьей рукой он поднял с пола одну из беговых туфель Эдеарда.

– Никогда не видел ничего подобного. Это в вашей деревне носили такие?

– Нет, – ответил Эдеард, застегивая китель. – Я сам их придумал. В них очень удобно бегать.

Динлей пожал плечами и отдал туфлю ген-мартышке.

Они вместе вышли из общежития и направились к районному совету. Про-взгляд Эдеарда позволил ему заранее осмотреть помещение. Здание совета стояло посреди небольшой площади отдельно от остальных домов. Странное сооружение в форме огромной луковицы покоилось на двадцати толстых опорах. Между ними были установлены высокие раздвижные двери, защищающие центральный зал от стихии. На закругленной внутренней стене громоздились узкие галереи, куда выходили сотни крошечных темных комнатушек, опоясывающих всю верхнюю часть здания подобно пчелиным сотам. Между галереями он не увидел привычных неудобных лестниц, характерных для Маккатрана. Подняться можно было по узким крутым пандусам. Но ни галереи, ни мелкие помещения на них давно никто не использовал.

В главном зале для выборов уже стояли длинные столы и несколько кабинок. Служащие из гильдии клерков и отряд констеблей Дживона заканчивали последние приготовления. Клерки принесли с собой большие журналы официальной регистрации и опечатанные ящики с бюллетенями.

Снаружи, задолго до официального начала голосования, уже начали собираться люди. И когда Эдеард и Динлей вышли на площадь с улицы Форпал, все смотрели в их сторону. О приближении Идущего-по-Воде их известили про-взгляды. Эдеард, проходя мимо горожан, добродушно улыбался, но свои мысли держат надежно закрытыми, чтобы никто не догадался, как сильно он нервничает. Он сам еще никогда не участвовал в выборах – в Эшвилле мэра выбирали голосованием старейшин.

Фелакс открыл двери и впустил Эдеарда и Динлея в зал. Он четким движением отдал честь, и Эдеард ответил тем же. Приятно было видеть констеблей за нормальной работой. Собранная им команда для борьбы против бандитов слишком много времени провела в помещении участка, скрупулезно заполняя бумаги, словно подмастерья клерков. Теперь они снова патрулировали улицы, где горожане могли обратиться к ним за помощью, как и должно было быть.

Клерки в зале закончили подготовку, и Урарл сразу позвал Эдеарда к первому столу.

– Урны готовы к проверке, сэр.

– Спасибо.

Он посмотрел на стоявшего рядом с Урарлом мастера клерков, и тот подтвердил готовность коротким кивком. Эдеард про-взглядом проверил восковую печать на каждой из урн, но не нашел никаких признаков нарушений.

– Они не повреждены, – объявил он.

– Подтверждаю, – согласился мастер клерков.

Он протянул папку, и Эдеард подписал по три экземпляра ярлыков для каждой урны. На каждом документе мастер добавил и свою подпись.

Маркол и еще два стажера под руководством Урарла открыли ящик и начали раскладывать на столах пустые бюллетени. Маркол так старался, что Эдеард с трудом сдержал улыбку. Этот парень не жалел сил и постепенно преодолевал привычки Сампалока, обещая стать отличным констеблем.

– Скоро начинать, – объявил мастер клерков.

Эдеард обратил про-взгляд в сторону Дворца-Сада. На балконе, выходящем в Золотой Парк, стоял Грандмастер гильдии клерков. Он посматривал на старинные карманные часы в своей руке и терпеливо ждал. В районном совете закончились все последние приготовления, все так же терпеливо ждали. И подобная картина повторялась в каждом районе по всему Маккатрану.

– Голосование начинается, – донесся телепатический посыл Грандмастера.

Эдеард подал знак Фелаксу, и двери зала распахнулись. Первыми вошли аккредитованные наблюдатели обоих кандидатов, предъявившие свои бумаги мастеру клерков и Эдеарду. Согласно обычаю, первым проголосовавшим стал Балогг, действующий глава района Дживон. Следом подошли два его соперника. Все они заявляли о поддержке Финитана и обязались содействовать высылке.

Эдеард с интересом следил за голосованием. Сначала люди подходили к клеркам, которые подтверждали их регистрацию, отмеченную в журналах. Затем они получали два бюллетеня: один для выборов мэра и второй для голосования за главу района. После этого каждый проходил в кабинку, чтобы заполнить бланки, и почти все окутывались пеленой уединения. Лишь некоторые, не скрываясь, с гордостью ставили крестики напротив своих кандидатов. В завершение бюллетени через узкую щель опускались в опечатанные и запертые урны. Ключи от них хранились у Грандмастера гильдии клерков. Эдеард, убедившись, что все проходит открыто и под наблюдением честных и надежных представителей власти, не видел возможности обмана. Хотя, как он с грустью признавал, именно наблюдатели и были самым слабым звеном.

Динлей с нескрываемым удовольствием рассказал ему о припрятанных урнах, наполненных бюллетенями в пользу одного из кандидатов, которые при подсчете голосов появляются в Мальфит-холле вместе с подлинными. О «призраках» в журналах регистрации. О подкупе. О людях, выдающих себя за кого-то другого.

– Если бы голосование ничего не меняло, – усомнился Эдеард, – ради чего тогда такие хлопоты?

– Как раз для того, чтобы ничего не менялось, – пояснил Динлей. – И не забывай, что представители районов получают средства на выполнение своих обязанностей, да еще и резиденцию в центральной части города. Одного этого вполне достаточно, чтобы позаботиться о своем переизбрании.

Минут через сорок после открытия дверей, когда проголосовали самые ранние пташки, в зале наступило затишье. Тогда Эдеард подошел к клеркам и получил свои бюллетени.

– Не забывай, кто тебя поддерживал, – громко и весело крикнул ему Балогг.

– И я обещаю тебе помогать, несмотря ни на что, – добавил один из его соперников.

Эдеард усмехнулся и вошел в кабинку для голосования. Несмотря на веселые лица, в воздухе чувствовалась немалая напряженность. Он положил небольшие листки на полочку, взял карандаш и закрылся пеленой уединения. На бюллетене выбора мэра он, не задумываясь, отметил Финитана. А над вторым листком задумался. Балогг поддерживал его во всем и имел смелость подписать первый ордер на изгнание Волограла. Остальные двое на словах тоже поддерживали идею изгнания бандитов, но ничем не доказали своих намерений. «Балогг заслуживает моей благодарности за свои дела, – решил Эдеард и поставил крестик напротив его имени. – Итак, ничего не изменилось».

Странная штука демократия, подумал он, выходя из кабинки и опуская бумаги в металлический ящик. У стола клерков получили свои бумаги два мрачных юнца; проходя к кабинкам, они отвели взгляды. «И голоса этих двоих перевесят мой, – уныло подумал он. Но сразу же упрекнул себя в предвзятости. – Вот она, демократия: контроль над самыми сильными, чтобы они не стали еще сильнее. Рах не зря ввел такую систему».

Немного позже в зале опять наблюдался наплыв избирателей, потом снова затишье. Ближе к полудню к столам клерков образовались небольшие очереди. Эдеард проверил про-взглядом соседний Сильварум и Друп. Голосование повсюду происходило одинаково: без особого напряжения, но и без перерывов. Никаких признаков беспорядков. Он проверил и остальные районы. Везде одно и то же, кроме Сампалока. Здесь у районного совета выстроились длинные очереди. За порядком следили несколько групп констеблей – больше, чем в любом другом районе. Эдеард заметил отдельные споры с клерками и эмоциональные выкрики наблюдателей.

Сампалок был единственным местом, куда он решил сегодня не ходить, даже если там вспыхнет небольшая война. С любыми беспорядками придется разбираться местным констеблям, а если потребуется, можно направить подкрепление из Мико и Беллиса. У Уолсфола на такой случай имелось несколько заранее составленных планов действий.

«Я должен доверить людям самим выполнять свою работу. Это тоже демократия».

На должность представителя от Сампалока было семь кандидатов: трое сторонников Идущего-по-Воде и четверо сторонников Байза. Такое соотношение огорчало Эдеарда, но от него тут ничего не зависело. Хорошо хоть кто-то в этом районе его поддерживает. Жители, похоже, приняли Максена и Кансин, во всяком случае, никто не пытался выдворить их силой. Сегодняшнее голосование покажет, станет ли их назначение постоянным. Никто пока не оспаривал права города провозглашать глав района, это явление было слишком непривычным, слишком выходило за рамки обычной жизни. Но если старая гвардия Байза добьется успехов, новая кампания слухов и сплетен не заставит себя долго ждать.

Эдеард не верил, чтобы после провала с милицией кто-нибудь стал голосовать за Овейна, но мало ли что может случиться. «Демократия! Наверное, поэтому уроженцы города так искусно скрывают свои мысли – чтобы держать политиков в постоянном напряжении».

После Сампалока его про-взгляд ненадолго задержался на недавно отремонтированном – в очередной раз – «Доме голубых лепестков». Он испытал легкий укол вины, наблюдая прием, устроенный в главном зале в честь сторонников Овейна из числа клиентов заведения. Строго говоря, это не возбранялось правилами выборов, запрещающими материальное поощрение при голосовании, но оставалось на грани дозволенного. Эдеард недовольно покачал головой, но подобные вызовы были вполне в духе Ранали. В конце концов, в потоках юридических документов она фигурировала как совладелица заведения и теперь на законных основаниях занималась непристойным бизнесом и платила налоги в соответствии с требованиями гильдии клерков. Эдеард оставил в покое и ее, и ее заведение. Ранали явно нашла свое место в жизни, а Идущий-по-Воде не хотел казаться мстительным завистником. В разговоре с Финитаном они решили, что после изгнания бандитов надо подвести черту, и тогда город сможет двигаться дальше.

После нескольких часов бездельного хождения по залу Эдеард оставил вместо себя Динлея, а сам направился в Хакспен.

Вызов Финитана застал его на мосту через Быстрый канал.

«Да, сэр».

«Я получил твое одобрение?»

«Голосование должно быть тайным, сэр».

Телепатический посыл передал смех Финитана.

«Это верно. К несчастью».

«Есть какие-то намеки на результаты, сэр?»

«Пока показатели неплохие. Те, кто разговаривает с наблюдателями, не склонны к сдержанности. По результатам проведенных час назад подсчетов, я впереди».

«Это хорошая новость».

«Помнишь тот день, когда ты пришел в Сампалок, чтобы арестовать Буата? Казалось, что все пройдет гладко. А потом Овейн, будь он проклят, чуть все не испортил. Никогда не стоит его недооценивать».

«Я этого не забуду, сэр».

«А… Извини, Эдеард. Последние несколько дней я почти не спал. Не могу унять тревогу. Что если я проиграю? Я слишком много поставил на выборы».

«Сэр, я помню, что вы сказали мне при первой встрече. Вы говорили, что даже тот, кто стоит на самом верху, не может ничего изменить. Теперь, я думаю, вы признаете, что были неправы».

«Спасибо, Эдеард. По крайней мере мы оба знаем, что старались изо всех сил. И пусть нас судят по нашим делам».

«Да, сэр».

В особняке семейства Кальверит было не слишком оживленно. По правде говоря, в доме Эдеард никого не заметил, кроме охранников, встретивших его достаточно приветливо.

Кристабель ждала его в оранжерее на верхнем этаже, сидя за широким, обитым кожей столом с двумя стопками папок. Ее волосы, стянутые в тугой пучок, падали на спину. Платье бледно-лимонного цвета, дополненное массивным золотым ожерельем из переплетенных «восьмерок», было ей очень к лицу.

– Глядя на тебя, можно подумать, что ты подписываешь смертный приговор, – сказал Эдеард.

Она неодобрительно нахмурилась.

– Так и есть.

– Что?

– Ты видишь? – Ее рука широким жестом обвела бумаги. – Это моя семья, которая после нашей свадьбы будет и твоей семьей.

– Э-э… вижу.

– Папа решил, что мы с тобой займем весь десятый этаж, и это прекрасно. Но тогда он сам и Мирната переедут на девятый, где живут тетя Ришия и кузен Горрал, а еще дядя Лорин со своими детьми и тремя внуками. Дядя Лорин далеко не в восторге. Вчера вечером он долго спорил с папой. Но папа говорит, что дядя всегда знал о такой возможности и должен смириться. Дядя настаивал, что для тебя это слишком большая честь, но папа все-таки еще мастер, и он переезжает на девятый этаж, а это значит, что придется перемещать уйму народа.

– Ох, Заступница. Я знаю, что твой дядя меня недолюбливает…

– Пусть проваливает в Хоньо. Настоящая проблема не в нем. А вот что делать с семьей с третьего этажа…

– С третьего?

– Да. Ниже живут только служащие.

– Верно.

– Чтобы здесь все утрясти, надо выселить одиннадцать семей.

– Одиннадцать? – с ужасом переспросил Эдеард.

Он подвинул себе кресло и сел напротив Кристабель. Джессиль говорила что-то насчет обещанного отцом поместья, но она имела в виду свое приданое.

– Да, и именно мне придется найти им места в загородных поместьях. – Кристабель положила руку на стопку папок. – Вот здесь сведения о землях, фермах, виноградниках и домах, принадлежащих нашей семье за пределами равнины Игуру. И они, естественно, тоже все заняты.

– Это безумие, – заявил он. – Семьи не должны поддерживать так много… родственников.

– Нахлебников?

– Я этого не говорил.

– На самом деле мои кузены с третьего этажа не так плохи, как те, что живут выше. Они-то знают, что когда-нибудь им придется выехать отсюда. Кое-кто из них получил образование, хотя и не в самых практичных областях. Кто-то уже всерьез размышляет о вступлении в гильдию. Кузен Далбус подал прошение о приеме в милицию. А вот остальные даже подумать не могут о том, чтобы лишиться нынешнего положения, не говоря уж о позиции в списке на получение дивидендов.

– На получение дивидендов?

– Старшие члены семьи имеют право на долю доходов. Но чем дальше от начала списка, тем меньше выплачиваемый процент.

– Ох, Заступница. Значит, когда мы поженимся…