Текст книги "Нейтронный Алхимик: Консолидация"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

На щеке его страшным огнем вспыхнули три шрама. Все, кто был в кабинете, в испуганном молчании прижались к стенам.

– Ты это имел в виду, Аврамчик? Ты сказал «нет».

– Точно, засранец! – гаркнул Аврам Харвуд. Его затопил безумный восторг приговоренного, дикая радость от последнего плевка в лицо врагу. – Ответ – нет! Нет! Никогда!

– Тут ты ошибся. – Аль уронил окурок сигары на толстый ковер. – Крупно ты ошибся, приятель. Ответ – да. Когда ты говоришь со мной, ответ всегда «да». И даже «да», тля, «пожалуйста, мистер Капоне, есть, сэр!» И я, твою мать, от тебя это еще услышу. – Он ткнул мэра кулаком в грудь. – Сегодня ты мне скажешь «да».

Мэру Авраму Харвуду хватило одного взгляда на материализовавшуюся в руках Аль Капоне окровавленную бейсбольную биту, чтобы понять – сейчас ему станет очень больно.

Заря не пришла. Уютный белый свет Герцога, центрального светила двойной системы Норфолка, не разогнал недолгой ночной тьмы, прежде чем встанет над долами его сияющий диск. Вместо этого над горизонтом разгоралось порченое коралловое мерцание, окрашивая листву тусклым багрянцем.

Вконец запутавшейся Луизе подумалось на миг, что это Герцогиня возвращается на небеса, пройдя свой путь по другую сторону планеты за несколько минут после собственного заката, чтобы выскочить из-под земли перед плетущейся цыганской кибиткой. Но приглядевшись с минутку, она поняла, что впечатление это создает плотная рыжая мгла в небе. Вставал на самом деле Герцог.

– Что это? – дрожащим голоском спросила Женевьева. – Что случилось?

– Не знаю. – Луиза высунулась из кибитки и окинула взглядом горизонт. – Похоже на очень высоко поднявшийся туман, но почему такого цвета? Ничего подобного не видела.

– Мне это не нравится! – объявила Женевьева и, сложив руки на груди, обиженно покосилась на небо.

– Ты не знаешь, что творится? – спросила Кармита у Титреано.

– Не вполне, сударыня, – ответил тот встревоженно. – И все же мнится мне, что есть в сем некая правильность. Или вас не успокаивает сей полог?

– Ни хрена он меня не успокаивает, – огрызнулась Кармита. – Это… противоестественно, и ты это сам знаешь.

– Да, сударыня.

Его неохотное согласие едва ли успокоило ее. Страх, неуверенность, бессонница, голод, стыд – напряжение начинало накапливаться.

Еще с полмили кибитка катилась по дороге в разгорающемся кровавом сиянии. Кармита направляла своего пегого конька знакомой лесной тропой. Едва заметные складки земли становились здесь глубже, то вставали холмы, то открывались долины. Склоны пересекали русла пересохших ручьев, углубляясь в овраги, во множестве Уродовавшие дно каждой долины. Деревья здесь росли густо и могли укрыть не только беглецов, но и их возможных преследователей, так что полагаться приходилось почти исключительно на загадочное чутье Титреано.

Все молчали – от усталости и страха. До Луизы вдруг дошло, что не поют птицы. Сбоку проплывал лес, густой, отвратительный и страшный, похожий на мохнатый утес.

– Приехали, – объявила Кармита, когда кибитка миновала поворот дороги.

Времени ушло больше, чем она думала, – добрых восемь часов. Бедный старина Оливер, совсем его заездили.

Впереди открывалась широкая долина, склоны которой поросли густым лесом, а дно представляло собой лоскутное одеяло полей, аккуратно разгороженных каменными стенами и изгородями из генинженированного боярышника. Дюжина ручьев, бравших начало в верховьях долины, сливались в одну извилистую речку. Сейчас между высохшими глинистыми берегами петляла лишь узкая струйка воды, блестевшая в алом свете солнца.

Байтем лежал в трех милях вниз по долине – горстка каменных домиков, разделенная напополам речкой. Поселок столетиями разрастался вокруг единственного горбатого мостика. За домами в небо вздымался шпиль церквушки.

– На вид все в порядке, – осторожно заметила Луиза. – Огня я не вижу.

– Тихо, – согласилась Кармита. Спросить Титреано она едва осмелилась: – Твоих родичей нет в деревне?

Одержимый прикрыл глаза и потянулся вперед всем телом, словно вынюхивая что-то.

– Несколько, – извиняющимся тоном ответил он. – Но не вся деревня еще обращена. Пока. Народ осознает, что великое зло ходит по земле. – Он глянул на Луизу: – Где причалено ваше воздушное судно?

Девушка покраснела.

– Я не знаю. Никогда тут не была.

Ей не хотелось сознаваться, что если не считать регулярных – дважды в год – поездок с матерью в Бостон за новыми платьями, она практически не покидала Криклейда.

Кармита указала на круглый лужок в полумиле от города, на краю которого стояли два небольших ангара.

– Вон аэродром. И слава богу, он с нашей стороны деревни.

– Тогда предлагаю поторопиться, сударыня, – заметил Титреано.

Кармита неохотно кивнула – она до сих пор не вполне доверяла ему.

– Минутку.

Встав, она нырнула в кибитку. Внутри царил полнейший беспорядок. Все ее пожитки перемешались в безумной скачке из Колстерворта – одежда, тарелки и котелки, продукты и книги. Вздохнув, женщина перешагнула через осколки синего и белого фарфора. Ее мать всегда говорила, что эта посуда приехала с самой Земли.

Не сдвинулся с места только сундук под койкой – слишком он был тяжелым. Кармита нагнулась и набрала код замка.

Когда романа вышла из повозки, Луиза испуганно на нее покосилась: в руке Кармита сжимала одноствольный дробовик и патронташ.

– Помповый, – объяснила она. – Десять патронов в магазине. Я его тебе уже зарядила. Сейчас он на предохранителе. Держи, привыкнешь к весу.

– Я? – подавилась от изумления Луиза.

– Ты, ты. Кто знает, что нас там ждет. Раньше из ружья стреляла?

– Ну да. Само собой. Но только по птицам, крысам древесным и всякой мелочи. Боюсь, из меня плохой стрелок.

– Не волнуйся. Просто поворачиваешь ствол в сторону врага и стреляешь. – Кармита сухо усмехнулась Титреано. – Я бы тебе дала, но по сравнению с ружьями ваших времен оно слишком сложное. Пусть лучше Луиза несет.

– Как пожелаете, миледи.

Герцог поднялся повыше в небо и теперь изо всех сил пытался прожечь рыжую пелену, повисшую над землей. По временам на кибитку падал ослепительно белый луч, и четверо путешественников разом зажмуривались. Но по большей части полог оставался непробиваем.

Кибитка спустилась на дно долины, и Кармита пустила Оливера торопливой рысью. Пегий конек выбивался из сил, и силы эти были, очевидно, последними.

На подъезде к деревне они услыхали звук церковных колоколов – не радостный перезвон заутрени, а монотонный набатный бой.

– В деревне знают, – объявил Титреано. – Мои сородичи собираются вместе – так они сильнее.

– Если ты знаешь, что они творят, они про тебя тоже знают? – спросила Кармита.

– Да, сударыня, боюсь, что так.

– Ну здорово!

Дорога уводила в сторону от аэродрома. Привстав на облучке, Кармита пыталась сообразить, где лучше свернуть. Изгороди и заборы раскинулись перед ней лабиринтом.

– З-зараза, – пробормотала она себе под нос. Оба ангара ясно виднелись всего в полумиле от дороги, но чтобы добраться до них, надо было родиться в Байтеме.

– Они знают, что с тобой мы? – спросила она Титреано.

– Вероятно, нет. Слишком далеко. Но когда мы подъедем к деревне, они поймут.

– Но они не найдут нас? – Женевьева испуганно потянула Титреано за рукав. – Ты им не позволишь?

– Конечно, нет, малышка. Я дал слово, что не брошу вас.

– Не нравится мне все это, – пробурчала Кармита. – Мы на самом виду. И когда они увидят, что в кибитке четверо, твои сородичи поймут, что ты в компании неодержимых.

– Поворачивать назад нельзя! – настаивала Луиза. Голос ее превратился в сдавленный писк. – Мы так близко! Второго шанса у нас не будет!

Кармите захотелось напомнить, что при аэродроме может не быть пилота, да и вообще характерных очертаний «скорой» она еще не заметила. Может, конечно, самолет загнали в ангар, но удача уже столько раз поворачивалась к путникам спиной…

Однако обе сестры были на грани срыва, несмотря на внешнюю самоуверенность Луизы, – грязные, усталые, несчастные, готовые в любой миг залиться слезами.

Кармита сама удивилась, какое уважение испытывает к старшей из девчонок.

– Вы не можете вернуться, – проговорила романэ. – Зато могу я. Если я отгоню кибитку в лес, одержимые решат, что мы спасаемся от Титреано.

– Нет! – воскликнула Луиза. – Сейчас мы вместе. У нас больше никого не осталось. Только мы на целом свете!

– Не только. Даже не думай так. За пределами Кестивена жизнь течет как текла. И как только вы доберетесь до Норвича, то предупредите власти.

– Н-нет… – повторила Луиза, но без особой уверенности.

– Ты знаешь, что должна лететь, – продолжала Кармита. – А я… черт, мне одной легче будет. Я сумею затеряться в лесах так, что ни один одержимый не найдет. Пока за мной тащитесь вы трое, я не могу провернуть этот фокус. Ты же знаешь, романи – плоть от плоти земли.

Луиза надула губки.

– Знаешь? – сурово повторила Кармита.

Она знала, что в ней говорит эгоизм. Она просто не вынесла бы гибели девичьих надежд, когда сестры доберутся до аэродрома.

– Да, – покорно откликнулась Луиза.

– Молодец. Так, вот здесь кибитку можно развернуть. А вы трое слезайте поскорее.

– Вы уверены, сударыня? – спросил Титреано.

– Совершенно. Но тебе я напомню – ты обещал защитить девочек!

Одержимый с серьезным видом кивнул и спрыгнул на землю.

– Женевьева!

Младшая из сестер стеснительно подняла глаза, прикусив губу.

– Я знаю, мы не очень ладили… уж прости. Но я хочу тебе подарить это, – Кармита запустила руку за пазуху и сняла с шеи кулончик на цепочке. Блестевшая в розовом свете серебряная капелька была сработана из тонкой, изрядно уже помятой сетки, внутри виднелось сплетение тоненьких бурых веточек. – Это подарок моей бабки, я его в твои годы от нее получила. Талисман, отгоняющий злых духов. Внутри лежит вереск на счастье, видишь? Настоящий вереск, он рос еще на Земле до армадных бурь. В нем настоящее колдовство.

Женевьева поднесла талисман к глазам, внимательно разглядывая. Тонкие ее черты озарила мимолетная улыбка, и девочка порывисто обняла Кармиту.

– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо за все.

И она спрыгнула на руки поджидающему Титреано. Кармита кривовато усмехнулась Луизе.

– Ты прости, что так вышло, девочка.

– Ничего.

– Едва ли. Не теряй веры в отца из-за того, что я наболтала.

– Не стану. Я люблю папу.

– Да… я бы так и подумала. Это хорошо. Тебе есть за что цепляться в тяжелые времена. А их будет еще немало.

Луиза стянула с левой руки кольцо.

– Вот. В нем ничего особенного, это не талисман никакой. Но оно золотое, и бриллиант настоящий. Если что-то надо будет купить – вот.

Кармита с изумлением оглядела колечко.

– Ага. Буду покупать особнячок – как раз хватит.

Обе смущенно улыбнулись.

– Береги себя, Кармита. Когда я вернусь, я хочу тебя видеть, – девушка повернулась, собираясь слезть.

– Луиза!

В голосе цыганки слышалась такая тревога, что Луиза застыла на месте.

– Что-то не так с этим Титреано, – прошептала Кармита. – Не знаю, может, у меня мания преследования, но прежде чем отправляться с ним куда-то, ты должна знать…

Минутой позже Луиза осторожно слезла с облучка, стискивая в руке помповик. Патронташ непривычной тяжестью бил по ногам. Она помахала Кармите, романэ помахала рукой в ответ и хлестнула вожжами Оливера.

Луиза, Женевьева и Титреано смотрели, как кибитка удаляется.

– Вы в порядке, леди Луиза? – церемонно поинтересовался Титреано.

Девушка стиснула ружье в руках, потом перевела дух и улыбнулась своему спутнику.

– Кажется, да.

Они направились к аэродрому, перепрыгивая через канавы и перелезая через заборы. Поля были свежевспаханы ко второму севу, и идти по ним было тяжело. Каждый шаг вздымал клубы пыли.

Луиза покосилась на сестру. Та надела подарок Кармиты поверх грязной и порванной блузки и не выпускала из рук серебряной капельки.

– Уже недолго, – проговорила Луиза.

– Знаю, – жизнерадостно ответила Женевьева. – Луиза, а на станции скорой помощи найдется что-нибудь перекусить?

– Наверное…

– Здорово! Есть хочу – умираю, – она пробежала еще пару шагов и замерла, склонив голову к плечу. – Титреано, ты совсем чистый! – возмущенно воскликнула она.

Луиза обернулась. И правда – к синей куртке не пристало ни пылинки.

Одержимый оглядел себя и нервно попытался отряхнуть складки штанов.

– Прости, малышка, наверное, дело в материи. Хотя, должен признаться, не помню, чтобы прежде был неуязвим для подобных несчастий. Полагаю, мне следует склониться перед неизбежностью.

Луиза в некотором смущении взирала, как от его лодыжек вверх до самых колен поползли грязные пятна.

– Ты хочешь сказать, что можешь менять облик, как тебе вздумается?

– По-видимому, леди Луиза.

– Ох…

Женевьева хихикнула.

– Так тебе просто хочется так глупо выглядеть?

– Мне так… удобнее, малышка. Да.

– Если это так просто, тебе сейчас стоит принять менее приметный облик, – рассудительно заметила Луиза. – Ну посмотри – мы с Джен похожи на пару бродяжек. А ты в своем роскошном маскараде. Что бы ты о нас подумал на месте команды скорой помощи?

– Разумно подмечено, сударыня.

Следующие пять минут внешность Титреано претерпевала многочисленные трансформации. Женевьева с Луизой извергали непрерывный поток идей, отчаянно спорили и объясняли стили и манеры своему несколько ошарашенному спутнику. Когда дело было сделано, Титреано оказался облачен на манер молодого управляющего поместьем – изжелта-коричневые плисовые брюки, полусапожки, твидовая куртка, клетчатая рубашка и серая кепка.

– Все как надо, – объявила Луиза.

– Благодарю, сударыня, – Титреано снял кепку и низко поклонился.

Женевьева восхищенно захлопала в ладоши.

Луиза приостановилась у очередной стенки, отыскивая в кладке щель, куда можно запихнуть носок туфли, – поведение, совершенно не подобающее леди, однако ставшее для нее уже привычным. С высоты стены она увидала, что до аэродромной ограды всего две сотни ярдов.

– Почти дошли, – радостно объявила она своим спутникам.

Байтемский аэродром казался заброшенным. Оба ангара оказались закрытыми, контрольная вышка пустовала. По другую сторону скошенного поля темнели окошки семи коттеджей аэродромного персонала.

Единственным звуком, разносившимся над деревней, был настойчивый гул набата, не прекращавшийся ни на миг все время, покуда девушки и их спутник брели через поля.

Стиснув в руке дробовик, Луиза выглянула из-за угла ангара. Ни малейшего движения. У боковой двери стояли пара тракторов и внедорожник.

– Одержимые здесь есть? – шепотом спросила она у Титреано.

– Нет, – откликнулся он.

– А обычные люди?

Смуглое лицо его напряженно сморщилось.

– Несколько. Слышу их вон в тех домишках. И во втором амбаре таятся не то пятеро, не то шестеро.

– В ангаре, – поправила Луиза. – У нас это называется ангаром.

– Да, миледи.

– Прости.

Они нервно улыбнулись друг другу.

– Тогда лучше пойти к ним, – заявила девушка. – Идем, Джен.

Она опустила ствол дробовика и взяла сестру за руку.

Луиза жалела, что Кармита отдала ей оружие, и все же дробовик дарил ей необыкновенное чувство самоуверенности, хотя девушка и очень сомневалась, что сумеет в кого-то выстрелить.

– Нас заметили, – негромко предупредил Титреано.

Луиза оглядела бугристые панельные стены. Вдоль всего ангара шла узкая полоска стекла, и ей померещилось какое-то движение за окном.

– Эй! – громко окликнула она.

Ответа не было.

Подойдя к двери, девушка решительно ее пнула.

– Эй, вы меня слышите?

Она подергала ручку – заперто.

– Что теперь? – спросила она у Титреано.

– Ау! – крикнула Женевьева. – Я есть хочу!

Ручка повернулась, и дверь приотворилась на волосок.

– Кого черт принес? – поинтересовался мужской голос изнутри.

Луиза скорчила настолько суровое лицо, насколько могла, зная, на что сейчас похожа.

– Я – Луиза Кавана, наследница Криклейда, это – моя сестра Женевьева, а это Вильям Элфинстоун, один из наших управляющих.

Женевьева открыла было рот, собираясь возразить, но Луиза незаметно наступила ей на ногу.

– Да ну? – послышалось из-за двери.

– Да!

– Это она, – подтвердил другой голос, басовитее. Дверь отворилась – за ней стояли двое мужчин. – Я ее узнал. Работал когда-то в Криклейде…

– Спасибо, – поблагодарила Луиза.

– …Пока ваш отец меня не выставил.

Девушка не знала, разрыдаться или пристрелить наглеца на месте.

– Впусти их, Дагген, – приказал женский голос. – Девочка совсем уморилась. А сейчас не время сводить старые счеты.

Дагген пожал плечами и отошел.

Единственным источником света внутри служил ряд запыленных окошек. Посреди залитого бетоном пола громоздился самолет скорой помощи. Под его острым носом стояли трое – женщина, только что вступившая в разговор, и две пятилетние девочки-близняшки. Представилась она как Фелисия Кантрелл, дочерей ее звали Эллен и Тэмми, ее муж Айвен (тот, что отворил дверь) был пилотом. «А Даггена вы уже знаете, или, скорей, он вас знает».

Прежде чем запереть дверь, Айвен Кантрелл бдительно оглядел окрестности:

– Не хотите рассказать, что творится, Луиза? И что случилось с вами?

На то, чтобы родить усеченную версию событий, которая устроила бы всех, у Луизы ушло минут пятнадцать. Все это время ей приходилось обходиться без слова «одержание» и не упоминать, кто такой на самом деле Титреано. Луиза прекрасно понимала, что стоит ей оговориться, и ее тут же выкинут из ангара. И все же собственная «белая ложь» наполняла ее гордостью. Луиза, проснувшаяся вчера в нормальном мире, выпалила бы все как есть и царственно потребовала «сделать что-нибудь». Наверное, она взрослеет.

– Земельный союз с энергетическим оружием? – недоверчиво пробормотал Дагген, когда она закончила.

– Наверное, – пожала плечами Луиза. – Так все говорили.

Работник хотел было возразить, но его перебила Женевьева:

– Слушайте!

Луиза не слышала совершенно ничего.

– Что такое?

– Колокол… смолк.

Дагген и Айвен бросились к окнам.

– Они идут? – беззвучно прошептала Луиза Титреано.

Одержимый едва заметно кивнул.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – вы должны увезти нас отсюда!

– Не знаю, мисс Кавана. У меня такого права нет. И мы даже не знаем, что творится в деревне. Может, мне лучше с констеблем посоветоваться.

– Пожалуйста! Если за работу волнуетесь – не надо! Мой отец вас защитит.

Пилот посвистел сквозь зубы. Ему явно было неловко.

– Айвен, – проговорила Фелисия, глядя мужу в глаза и многозначительно указывая на близнецов. – Что бы там ни было, здесь не место для детей. В столице по крайней мере безопасно.

– Ох, черт… Ну ладно, мисс Кавана. Победили. Залезайте. Все полетим.

Дагген принялся отодвигать массивные двери ангара. Самолет облили розовые солнечные лучи. Модель была импортная – десятиместный гражданский сверхзвуковик вертикального взлета SCV-659, способный долететь до любой точки планеты.

– Суть птицы, – пробормотал Титреано в сладостном ошеломлении, – и сила быка. Что за чудо.

– С тобой внутри все будет в порядке? – тревожно спросила Луиза.

– О да, леди Луиза. Ценней золотых гор для меня сей полет, и нынче же вечером восхвалю я Господа из всех сил своих, что дал мне возможность насладиться им.

Девушка неловко откашлялась.

– Ладно. Тогда полезли – с другой стороны лестница.

Вслед за Фелисией и ее дочками они поднялись в салон. И без того тесный, он был переделан под нужды «скорой помощи». Вдоль стен стояли шкафчики и пара носилок. Кресел было только два, и на них тут же устроились двойняшки. Женевьеве, Луизе и Титреано пришлось сесть рядком на койке. Луиза снова проверила, поставлен ли дробовик на предохранитель, и пристроила его между ногами. Странно, но никто и словом не обмолвился, что она пронесла оружие на борт.

– Только этого не хватало, – бросил Айвен с пилотского кресла, где проводил предполетную диагностику. – Полдюжины систем глючит.

– Критично? – поинтересовался Дагген, запирая люк.

– Переживем.

Фелисия отворила шкафчик и сунула Женевьеве плитку шоколада. Девочка сорвала обертку и, улыбаясь до ушей, вгрызлась в шоколад.

Наклонившись, Луиза могла заглянуть в видовой экран перед Айвеном. Самолет выкатывался из ангара.

– В деревне горят дома! – воскликнул пилот. – И к нам по дороге бегут люди. Держитесь!

Турбины вдруг громко загудели, и салон качнуло. Мгновением спустя машина уже была в воздухе, медленно набирая высоту. На экране ползли только клочья розовых облаков.

– Надеюсь, с Кармитой все будет в порядке, – виновато пробормотала Луиза.

– Уверен, что никакое зло не коснется ее, миледи. И сердце мое радуется, что вы с ней разрешили ваш спор. За это я восхищаюсь вами, леди Луиза.

Девушка знала, что краснеет – щеки просто горели, – но надеялась, что грязь и пыль скроют этот факт.

– Кармита сказала мне кое-что, прежде чем уехать. Кое-что о тебе. Это был вопрос… и хороший.

– О! А я удивлялся, о чем говорили вы. Коли пожелаете спросить, я отвечу так честно, как сумею.

– Она хотела спросить, откуда ты на самом деле.

– Но, сударыня, об этом я поведал вам правду, и ничего, кроме правды.

– Не совсем. Норфолк – англоязычная планета, и кое-что из своего наследия мы в школе изучаем. Я знаю, что Англия тех времен, о которых ты говоришь, была чисто англосаксонской.

– Да?

– Да. Но Титреано не английское имя. Не для тех времен. Позднее, несколько веков спустя, когда началась иммиграция, – возможно. Но если ты родился в Камберленде в 1764 году, как уверяешь, тебя не могли так звать.

– Ох, сударыня… Простите, ежели невольно подорвал ваше ко мне доверие. Титреано не то имя, с которым я родился, однако ж с ним жил я в позднейшие годы. Иначе жители островка, на коем я очутился, не могли произнести мою фамилию.

– Какую же?

Достоинство покинуло его приятные черты, оставив лишь глубокую печаль.

– Кристиан, миледи Луиза. Я был крещен Флетчером Кристианом и сим именем гордился – верно, один я, ибо семье своей я не принес с той поры ничего, кроме позора. Я, видите ли, мятежник. [Флетчер Кристиан (Крисчен) – лейтенант, поднявший знаменитый мятеж на «Баунти», а островок, о котором он упоминает, называется Питкерн. (Примеч. пер.)]