Текст книги "Нейтронный Алхимик: Консолидация"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

Процессор в машине отказался принять его команду. Он переключился на ручное управление – без толку. Вот тогда Фрэнк и отправился поискать ближайшего полисмена, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, и выяснить, что за чертовщина творится. До часа ночи, когда официально начинался комендантский час, оставалось еще несколько минут. В конце концов, он законопослушный подданный короля, он имеет право гулять по улицам. Не может же этот запрет относиться к нему.

И мысль эта пришла в голову не одному Фрэнку. Довольно большая группа людей уверенно шагала в сторону центра из своего тихого жилого пригорода. Иные несли на плечах дремлющих детей, бормочущих что-то в полусне. Люди обменивались предположениями, но что происходит на самом деле, не знал никто.

Кто-то окликнул Фрэнка, и, оглянувшись, Китсон увидел пробирающегося к нему Хэнли Новелла.

– Чертовщина! – пожаловался Фрэнк приятелю.

Она работали на одном заводе удобрений – в разных отделах, но выпивали вместе, и семьи их тоже сдружились немного.

– Точно, – рассеянно отозвался Хэнли. – Машина твоя сдохла?

Фрэнк кивнул, озадаченный тем, что приятель его перешел на шепот, будто опасался быть услышанным.

– Да, официальный запрет дорожной полиции. Я даже не знал, что они такое могут.

– Я тоже. Но у меня есть мой четырехколесник, и я могу отрубить процессор, вести полностью на ручнике.

Оба остановились. Фрэнк опасливо покосился на проходивших мимо горожан.

– Места хватит для тебя и родных, – намекнул Хэнли, когда протестующие ушли.

– Ты серьезно?

Может, дело было в густых серых тенях ветвей, которые колыхались над улицей, взбивая комки сумерек, но Фрэнку показалось, что лицо Хэнли стало другим. Хэнли всегда улыбался или ухмылялся, вечно радуясь жизни. Сейчас он был серьезен.

Наверное, на него тоже повлияло.

– Иначе я б не предложил, – великодушно ответил Хэнли.

– Господи, спасибо. Это все не для меня. Я за жену боюсь, за Тома, понимаешь?

– Понимаю.

– Я пойду приведу их. Мы будем у твоего дома.

– Не стоит. – Вот теперь Хэнли улыбнулся и приобнял Фрэнка за плечи. – Машина за углом. Пошли, подгоню к твоим дверям. Быстрее будет.

Машина Хэнли – скорее, домик на колесах – стояла в маленьком парке за купой старых харандрид, совершенно невидимая с улицы.

– Ты подумал, куда мы можем податься? – спросил Фрэнк, перейдя на шепот. По улице все еще брели небольшие группы людей, направляющихся к центру. Большинство были бы не прочь убраться отсюда и пошли бы ради этого на многое. Фрэнка даже испугало, каким он в одночасье стал трусом и жлобом. Наверное, борьба за выживание на человека плохо влияет.

– Еще не очень, – Хэнли открыл заднюю дверь и поманил приятеля внутрь. – Куда-нибудь да доберемся.

Фрэнк напряженно усмехнулся и полез в кузов. Дверь за его спиной внезапно захлопнулась, и он оказался в кромешной тьме.

– Эй, Хэнли!

Никакого ответа. Он толкнул дверь, подергал за рукоятку – никакого результата.

– Хэнли, приятель, какого черта?

И тут Фрэнк внезапно осознал с ужасом, что он не один в машине. Он застыл, прижавшись грудью к запертым дверям.

– Кто здесь? – прошептал он.

– Это мы, мышицы…

Фрэнк развернулся, и в машине вспыхнул жуткий зеленовато-белый свет, такой яркий, что Фрэнк Китсон зажмурился, чтобы не ослепнуть. Но он успел увидеть, как ринулись к нему гибкие росомашьи тела и как стекает с клыков кровь.

Гул толпы, собравшейся под стенами участка, Невиль Латам слышал даже из ситуационного зала. Волны звука били в окна, то опадая, то нарастая гневом.

Предел невозможного: толпа в Экснолле! И это когда ему, Невилю Латаму, полагалось обеспечивать комендантский час! Господи…

– Вы должны разогнать их, – датавизировал Лэндон Маккаллок. – Им нельзя позволить собираться надолго, это будет катастрофа!

– Так точно, сэр.

«А как? – хотелось ему гаркнуть в лицо начальнику. – У меня в участке пять человек осталось!»

– Когда прибудет морская пехота?

– Примерно через четыре минуты. Но, Невиль, я не допущу их в город. Их основная задача – установить периметр. Мне надо думать обо всем континенте. То, что добралось до Экснолла, не должно из него выбраться.

– Понимаю.

Он покосился на проектор настольного блока, высвечивавший план города. Спутник-наблюдатель СО давал не так много деталей, как хотелось бы, но общая картина была вполне ясна. На Мэйнгрин, близ участка, толпилось около шести сотен человек, и запоздавшие до сих пор прибывали. Невиль принял решение и приказал комм-блоку предоставить ему канал связи с каждой патрульной машиной.

Всему и так конец – карьере, видам на пенсию, наверное, и дружбе. Приказ открыть по горожанам огонь звуковыми зарядами немногим ухудшит положение. И даже поможет людям, хотя сами они это вряд ли осознают.

Эбен Пэвит добрался до полицейского участка десять минут назад, но так и не смог пробиться к дверям, чтобы высказать свою жалобу. А если бы и пробился, что толку? Он и с середины улицы видел, как прорвавшиеся к толстым стеклянным створкам безуспешно колотят по ним кулаками. Даже если этот надутый хрен Латам и сидит на работе, то поговорить с людьми, как положено, его не вытащишь.

Похоже было, что вся его прогулка (два, мать их так, километра в одной майке и шортах) пошла псу под хвост. Весь Латам в этом безобразии. Все у него не так – бессмысленное предупреждение, организации никакой, от сети людей отключил. Старший инспектор должен помогать людям, а этот что?

«Богом клянусь – мой депутат об этом еще услышит. Если я ноги живым унесу».

Эбен Пэвит опасливо покосился на товарищей по несчастью. Презрительные крики в адрес полиции не умолкали, в окна участка уже полетели несколько камней. Сам Эбен был против, но мотивы бросавших были ему очень даже понятны.

Даже уличные фонари на Мэйнгрин поразила какая-то хворь – горели они тускло, и вдали, где толпа редела, несколько фонарей угрожающе подмигивало.

Нет, здесь он ничего не добьется. Надо было сразу из города двигать. Да еще не поздно, если прямо сейчас податься.

Обернувшись, Эбен принялся проталкиваться сквозь озлобленную толпу, как вдруг заметил, что в небе на западе промелькнул тяжелый челнок. Деревья и мерцающие фонари быстро скрыли из виду окутанную золотым туманом каплю, но ничем другим она быть не могла. Судя по размеру – войсковой транспорт.

Эбен ухмыльнулся втихомолку. Что-то толковое правительство все же делает. Может, еще не все потеряно?

И тут он услыхал сирены. С обоих концов Мэйнгрин на толпу надвигались патрульные машины. Сбившиеся вокруг Эбена люди начали оглядываться: что еще за напасть?

– ВСЕМ РАЗОЙТИСЬ! – рявкнул голос из мегафона. – ГОРОД НАХОДИТСЯ НА ВОЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ! РАСХОДИТЕСЬ ПО ДОМАМ И ОСТАВАЙТЕСЬ ТАМ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ!

Эбен был почти уверен, что искаженный усилителем голос принадлежал Невилю Латаму.

Первые патрульные машины затормозили у самого края толпы, словно системы безопасности в них начали ни с того ни с сего давать сбои. Нескольким зевакам пришлось торопливо отскочить; двое или трое, оступившись, упали. Один оказался недостаточно проворен, и бампер машины отшвырнул его на стоявшую рядом женщину – оба рухнули.

Патрульных немедля освистали. Эбену очень не нравилось, что такие настроения вдруг начали преобладать в толпе. Это были уже не обычно мирные жители Экснолла. А действия полиции были просто провокационными. Эбен, всю жизнь чтивший закон, был просто в шоке.

– НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ. ЭТО СОБРАНИЕ ПРОТИВОЗАКОННО.

Над колышущейся толпой просвистел одинокий булыжник. Чья рука метнула его, Эбен так и не заметил, но одно не вызывало сомнений – это должен быть редкий силач. Летящий камень смог пробить ветровое стекло из усиленного кварца.

Послышались едкие насмешки, и воздух внезапно наполнился импровизированными снарядами.

Реакция патрульных была вполне предсказуемой и очень быстрой. Из багажника каждой машины выбралось по паре штурм-механоидов, открывших огонь сенсорно-подавляющими зарядами. Ночное небо на миг расцветили алые вспышки.

Выстрелам полагалось быть предупредительными. Впечатанный в процессоры механоидов запрет на неспровоцированное нападение мог обойти только сам Невиль Латам.

Заряды сдетонировали в двух метрах над головами плотно сжатой толпы – и милосерднее было бы расстрелять собравшихся боевыми пулями.

Эбен успел увидеть, как падают горожане, точно оглушенные, но в следующий миг его ослепила нестерпимо яркая вспышка и слезы, навернувшиеся от едкого газа. Вопли страдальцев заглушил многодецибельный свист. Даже сенсорные фильтры нейросети не могли справиться с атакой (как и предусмотрели создатели зарядов), оставив Эбена слепым, глухим и практически бесчувственным. Такие же слепцы толкали его, пихали, хватали за руки в поисках ускользающего равновесия. Кожу обжигали горячие иглы, плоть вздувалась, распухала вдвое, втрое, раздергивая себя по суставам.

Эбену казалось, что он кричит, но он и сам себя не слышал. Потом ощущения начали возвращаться – самые простые, примитивные. Росистая трава, по которой волочатся голые ноги. Болтающиеся раскинутые руки. Кто-то тащил его за воротник по земле.

Когда рассудок вернулся к Эбену настолько, что он смог оглядеться, ему вновь захотелось плакать – от гнева и беспомощности при виде страданий толпы, собравшейся перед полицейским участком. Обезумевшие штурм-механоиды в упор поливали горожан сенсорно-подавляющими зарядами. Прямое попадание означало мгновенную смерть, а для тех, кто оказался поблизости, – долгую муку.

– Ублюдки, – прохрипел Эбен. – Ах вы, ублюдки.

– Свиньи, одно слово.

Эбен поднял глаза на того, кто вытащил его из свалки.

– Господи, спасибо, Фрэнк. Я бы сдохнуть мог, если б там остался.

– Да, пожалуй, мог бы, – ответил Фрэнк Китсон. – В общем, тебе повезло, что я подвернулся.

Полицейский гиперзвуковик опустился рядом с пятью здоровенными флотскими транспортами, выстроившимися на подъездной дороге, соединявшей Экснолл с шестой магистралью, точно компания отожравшихся черных пауков, продавивших посадочными опорами углебетон дорожного полотна. В двух сотнях метров за ними начинался городской лес из харандрид – отчетливо видимая граница разделяла местную поросль и насаждения цитрусовых.

Уже на трапе самолета сенсоры костюма Ральфа подсказали хозяину, что вдоль городской черты выстраиваются морпехи. Дорогу перекрывал наспех возведенный барьер. Пока что все идет как надо.

Полковник морской пехоты, Янне Палмер, поджидала Ральфа в командной рубке своего транспорта – комнате прямо за пилотской кабиной, куда набилось десять связников и трое тактических интерпретаторов. Даже в помещении, под защитой брони полковник вместе со своими подчиненными носила легкий скафандр. Шлем она, правда, сняла, открыв взгляду Ральфа неожиданно женственное личико. Единственным признаком избранной профессии оказалась прическа – два миллиметра неопределенного цвета поросли на черепе. Когда вошел Ральф в сопровождении молодого солдата, полковник коротко кивнула ему.

– Я проглядела запись операции в «Мойсез», – бросила она. – Серьезный у нас противник.

– Боюсь, что да. И похоже, что Экснолл поражен сильнее, чем остальные города Мортонриджа.

Полковник Палмер заглянула в голопроекцию.

– Приятное задание. Надеюсь, моя бригада справится. Пока что я устанавливаю круговой периметр в радиусе полутора километров от городской черты. Через двадцать минут будет готово.

– Отлично.

– Этот лес патрулировать – та еще боль в заднице. Сенсорные спутники из-за деревьев ни черта не видят, а на обычные системы наблюдения, вы говорите, полагаться нельзя.

– Боюсь, что нет.

– Жаль. Аэроветки нам очень пригодились бы.

– Должен вас предостеречь. Одержимые выводят из строя всякую электронику. Без аэроветок вам будет куда надежней. По крайней мере, вы получите точную информацию, пусть и не очень много.

– Интересный расклад. Со времен тактической школы ничего подобного мне не попадалось.

– Диана Тирнан утверждает, что у ИскИнов почти не осталось каналов связи с городом. Большую часть сети мы потеряли, даже полицейская архитектура отказала. Так что положение вещей в Экснолле остается под вопросом.

– Перед полицейским участком была какая-то драка, пару минут назад закончилась. Но даже если одержать успели всех, кто собрался на Мэйнгрин, остается еще уйма народу, избежавшего такой участи. Что делать с ними?

– Что и планировали. Выжидаем до зари и посылаем команды для эвакуации. Но, Господи Боже, как бы я хотел, чтобы комендантский час сработал. В остальных городках так и случилось.

– Желания в нашем деле всегда оборачиваются сожалениями.

Ральф задумчиво глянул на нес, но полковник уже сосредоточилась на голопроекции.

– Полагаю, сейчас наша основная задача – удержать заражение в городской черте, – заметил он. – Когда рассветет, будем думать, как вывезти здоровых.

– Совершенно верно, – Янне Палмер глянула оперативнику в глаза и сочувственно улыбнулась. – И к этому времени мне потребуется информация как можно более полная. От этого зависит уйма жизней. Спецназовцев в моей команде нет, подняли нас по тревоге. Но у меня есть вы и ваши ребята из спецназа. Я бы попросила вас оценить положение. Думаю, вы во всех отношениях лучшая кандидатура.

– Вы, случаем, не знакомы с Янникс Дермот?

– Лично – нет. Так вы пойдете? Приказывать вам я не могу: адмирал Фарквар вполне доступно объяснил, что вы здесь советник, а мое дело – принимать ваши советы.

– Очень мило с его стороны, – Ральф не стал раздумывать, принимая решение. «Я все уже решил, когда вновь надел броню». – Ладно, пойду скажу своим, что мы опять в деле. Но я бы прихватил с собой отделение ваших морпехов. Нам может пригодиться огневая поддержка.

– В четвертом транспорте вас уже ждет взвод.

Финнуала О'Мира достигла той точки, когда простое разочарование переходит в бешенство, очень давно – с час назад. Она уже целую вечность просиживала койку в камере предварительного заключения. Что бы она ни делала – посылала датавизы на участковый процессор, кричала, барабанила в дверь, – все было тщетно. Никто не приходил – должно быть, по приказу этого хера моржового, Латама. Пусть, дескать, остынет пару часиков. Кретин.

Но она его еще прижучит. В любой момент. И он это знает. Наверное, для того он и упрятал ее в камеру, покуда должен был разворачиваться ее репортаж, – чтобы не допустить ее окончательной победы. Если бы ее репортаж продолжался, к завтрашнему дню она смогла бы диктовать свои условия мэру.

С улицы доносился шум протестующей толпы – не маленькой, насколько могла судить Финнуала. Потом зазвучали сирены несущихся по Мэйнгрин полицейских машин. Рявкнули мегафоны, угрожая, требуя, предупреждая. Донеслось странное монотонное буханье. Вопли, звон стекла.

Просто ужасно. Ей следовало находиться на улице, упиваться этим зрелищем!

После бунта – или что это там было – наступила странная тишина. Финнуала едва не задремала, когда дверь камеры наконец отворилась.

– Давно пора, – буркнула она. Остальное застряло у нес в горле.

В камеру с трудом протиснулась огромная мумия, обмотанная пыльными бурыми бинтами. С пальцев мумии стекал ядовито-зеленый гной, а на темени красовалась безупречная фуражка Невиля Латама.

– Прошу прощения, – глухо извинилась мумия, – задержался.

Полевые командиры полковника Палмер сообщили Ральфу о женщине, когда тот уже готов был войти в Экснолл. Каналы связи сузились до предела под влиянием уже знакомого подавляющего поля, оставляя место лишь для банальной речевой связи. Полного сенсвиза или хотя бы изображения передать не удалось – приходилось полагаться на описание.

Если верить данным сенсоров СО, все население города попряталось по домам. Незадолго до этого под сенью харандрид наблюдались довольно оживленные перемещения расплывчатых инфракрасных пятен, блуждавших туда и сюда. Но с рассветом эти обманчивые следы пропали. Ничто в Экснолле не шевелилось, лишь ветви деревьев колыхались на утреннем ветерке. Очертания домов и целых улиц казались смазанными, точно по линзам орбитальных сенсоров молотил мелкий дождик. В видимом диапазоне город представлял собой мутное пятно, за исключением единственного круга диаметром пятнадцать метров перед придорожной закусочной на подъездной. В центре круга стояла женщина.

– Просто стоит, – датавизировала Янне Палмер. – Может просматривать подъездную до самой магистрали и все, что приближается к городу.

– Оружия не видно? – спросил Ральф.

Сам он вместе с двадцатью морпехами из приданного ему взвода прятался в канаве у дороги, в ста метрах от первого городского дома, под прикрытием насыпи продвигаясь к Эксноллу.

В голове звенело каким-то мысленным тиннитом – наверное, из-за стимуляторов. Проспав два часа из последних тридцати шести, он просто вынужден был подстегивать себя химией и стим-софтвером, чтобы держаться на плаву. Позволить себе расслабиться он не мог.

– Никоим образом, – датавизировала Янне Палмер. – По крайней мере, хардвера крупного калибра. На ней жакет, а под ним можно спрятать лишь дамский пистолетик.

– Если она одержимая, это ни о чем не говорит. Мы еще не видели, чтобы они пользовались оружием.

– Именно.

– Глупый вопрос: она вообще живая?

– Да. Мы видим, как у нес поднимается грудь на вдохе, и инфракрасный след в пределах оптимума.

– Она вроде наживки, не думаете? Я бы предположила – охрана, но они уже знают, что мы здесь. Покуда мы ставили периметр, было уже несколько стычек.

– Черт! Хотите сказать, они шляются по лесу?

– Боюсь, что так. А значит, я не могу быть уверена, что все одержимые попали в кольцо. Я запросила у адмирала Фарквара подкрепления, чтобы прочесать окрестности. Сейчас его рассматривает совет безопасности.

Ральф выругался про себя. Рассеявшихся по окрестностям одержимых будет почти невозможно выследить в гористом кошмаре Мортонриджа. «Жаль, нет у нас сродственных гончих, – подумал Ральф. – Те, которых я видел у надсмотрщиков на Лалонде, прекрасно сошли бы. Представляю, какое будет лицо у Янникс Дермот, если я вылезу с этой идеей на суд совбеза, но… черт, это нам и нужно».

– Ральф, погодите минутку, – датавизировала полковник Палмер. – Мы провели опознание нашей мадам часовой. Подтверждается – это Анжелина Галлахер.

– Проклятье! Это все меняет.

– О да. Есть мнение, что она хочет вступить в переговоры. Она не дура. Позволить себя засечь с ее стороны – эквивалент белого флага.

– Подозреваю, что вы правы.

Ральф приказал командиру взвода остановить наступление, покуда он на связи с советом безопасности. Морпехи заняли круговую оборону, сканируя окрестный лес и ближайшие здания самыми примитивными сенсорами. Ральф пристроился в самой гуще марлуповых зарослей, не выпуская автомата из рук. У него было жуткое предчувствие, что Галлахер, вернее, ее одержатель, не предложит условий скорой капитуляции. «Мира между нами быть не может», – осознал он с тоской.

Тогда что она хочет сказать?

– Мистер Хилтч, мы согласны с полковником Палмер, что эта женщина желает вести переговоры, – датавизировала княгиня Кирстен. – Я знаю, после всего, что вы пережили, мы просим о многом, но я бы хотела, чтобы эти переговоры вели вы.

– Мы можем поддержать вас огнем с орбиты, – добавила Дебора Анвин. – Посадить вас в глаз бури. Любая попытка нападения, и мы выжигаем двухсотметровое кольцо с вами в центре. Мы уже установили, что мощности платформ СО им не по зубам.

– Хорошо, – датавизировал Ральф своим невидимым слушателям. – Я пойду. В конце концов, это я ее сюда привез.

Странно, но проходя по дороге последние полкилометра, Ральф вовсе не беспокоился. Он думал об одном – как лучше сделать свою работу. Путь, начавшийся в устье грандиозной реки на другой, очень далекой планете, завершался здесь, близ заштатного городка в самом медвежьем углу галактики. Если в этом и была какая-то вселенская ирония, Ральф ее не понял.

Одержатель Анжелины Галлахер терпеливо поджидал агента у дверей дешевой одноэтажной закусочной.

Большую часть пути его сопровождали Дин, Билл и Каталь, но в ста метрах от цели он приказал им остановиться и пошел один. В чопорно-элегантных домах по обе стороны подъездной не было заметно никакого движения, но в Ральфе крепло убеждение: враги не показываются потому, что не пришло время. Свою роль они сыграют позже.

Такой уверенности он не испытывал никогда – это был какой-то аналог телепатии, и вместе с ним нарастало предчувствие беды.

Чем ближе он подходил к женщине, тем меньше влияло на его импланты и процессоры брони подавляющее поле. Когда он приблизился к ней на пять метров, совет безопасности вновь получал полный сенсвиз.

Ральф остановился. Расправил плечи. Снял шлем.

Улыбка одержимой была настолько слабой, что казалась скорее жалкой, чем ехидной.

– Похоже, мы прибыли как раз вовремя, – проговорила она.

– Кто вы?

– Аннета Эклунд. А ты – Ральф Хилтч, глава отдела королевского разведывательного агентства на Лалонде. Мне следовало догадаться, что за нашими головами пошлют тебя. Ты неплохо потрудился до сих пор.

– Хватит болтовни. Чего ты хочешь?

– С философской точки зрения – жить вечно. А с практической – чтобы ты отозвал полицейских и морпехов, которые окружают этот город и еще три, которые мы захватили. Немедленно.

– Нет.

– Смотрю, ты уже научился не угрожать зря. «Нет, а то…», «Нет, и ты об этом пожалеешь!» Это хорошо. В конце концов, чем ты можешь мне угрожать?

– Ноль-тау.

Аннета Эклунд задумалась, потом ответила:

– Да. Возможно. Признаюсь, это может нас испугать. Но это уже не конец. Уже – нет. Если мы уйдем из захваченных тел, чтобы избежать ноль-тау, мы все равно в силах вернуться. По планетам Конфедерации уже идет несколько миллионов одержимых. Через неделю их будут сотни миллионов, еще через пару дней – миллиарды. Мне всегда будет открыт путь обратно. Покуда остается в живых хоть одно людское тело, мои товарищи могут воскресить меня. Теперь понимаешь?

– Я понимаю, что угроза ноль-тау действует. Мы рассуем вас по камерам и будем засовывать, пока не упихнем последнего. Это ты понимаешь?

– Извини, Ральф, но я уже говорила – не тебе угрожать нам. Ты еще не понял почему? Не догадался, почему победа будет на моей стороне? Потому что ты рано или поздно присоединишься к нам. Ты умрешь, Ральф. Сегодня. Завтра. Через год. Если повезет – через пятьдесят лет. Когда – неважно. Это энтропия, судьба, закон природы. Смерть, а не любовь, побеждает все. И когда ты умрешь, ты окажешься в бездне. Вот тогда мы станем братьями и сестрами и объединимся против живущих в страстном желании жизни!

– Нет!

– Не болтай о том, чего не изведал.

– Я тебе не верю. Бог не настолько жесток. В смерти есть больше, чем пустота, которую нашли вы.

– Дурак, – горько расхохоталась одержимая. – Безмозглый дурак.

– Но я – живой дурак. И со мной тебе придется иметь дело здесь и сейчас.

– Нет такой штуки, как Бог, Ральф. Только люди настолько глупы, чтобы верить. Не заметил? Никто из обнаруженных нами ксеноков не нуждается в том, чтобы прикрывать собственные страхи и слабости обещанием загробных блаженств, причитающихся каждому усопшему. О нет, Ральф, Бог – это слово, придуманное дикарями для описания квантовой космологии. Вселенная – сугубо естественное творение, крайне агрессивно настроенное к жизни. И сейчас мы получили шанс покинуть ее, шанс спасти. Тебе не остановить нас, Ральф.

– Я смогу. И остановлю.

– Прости, Ральф, но твоя нерушимая вера в человечество остается твоей основной слабостью, и ее ты разделяешь с большей частью верующего населения королевства. А мы намерены этим воспользоваться. То, что я сейчас скажу, покажется тебе бесчеловечным, но ты все равно не считаешь меня более человеческим существом. Как я говорила, мертвые не могут потерпеть поражения в этой войне – вам нечем подчинить нас. Нам бессмысленно угрожать, нас нельзя принудить или уговорить. Подобно смерти, мы – абсолютный враг.

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорю с властями планеты, с княгиней Салдана?

– Да, она в он-лайне.

– Хорошо. Тогда я скажу вот что: этой ночью вы едва не истребили нас, и если так пойдет и дальше, погибнет огромное количество людей. Такой исход и нам не на руку. Поэтому я предлагаю перемирие. Мы оставим себе Мортонридж, и я клянусь, что никто из нас не покинет его. Если вы мне не верите – полагаю, доверие с вашей стороны отсутствует напрочь, – вы можете установить блокаду перешейка.

– Нет, – датавизировала княгиня Кирстен.

– Королевство не бросает своих подданных на растерзание, – ответил Ральф вслух. – Это вы могли бы уже усвоить.

– Мы признаем мощь королевства, – ответила Аннета Эклунд. – Поэтому мы и предлагаем мир. Исход борьбы между нами и живущими решится не здесь. Слишком равны наши силы. Однако не все миры Конфедерации столь развиты и хорошо управляемы, как Омбей. – Она закрыла глаза и подняла голову, слепо взирая в небо. – Там, вдали, решаются сейчас наши судьбы, и не нами. Мы знаем, что победа будет за нами, – так же, как ваша обманчивая вера уверяет вас, что верх одержат живущие.

– И вы предлагаете пересидеть войну по окопам?

– Именно.

– Мне даже не надо связываться с советом безопасности, чтобы узнать их мнение. Мы не дальний окоп, мы – линия фронта, здесь проходит основная схватка. Если мы покажем, что вас можно остановить, изгнать из захваченных тел, иные миры поверят в свои силы.

– Понимаю, – грустно промолвила Аннета Эклунд. – Княгиня Салдана, я пыталась воззвать к вашему рассудку, теперь, боюсь, придется применить средство покрепче.

– Ральф, наши спутниковые сенсоры снова заработали, – сообщила Дебора Анвин. – Внизу движение… Господи, они кишат в домах, Ральф, уноси ноги оттуда, скорей! Беги!

Но агент не сдвинулся с места. Он понимал, что одержательница не угрожает ему лично. Это должна быть демонстрация силы – та, которую он предвидел и которой боялся.

– Нанести лазерный удар? – датавизировал адмирал Фарквар.

– Пока нет, сэр.

Усиленные сетчатки видели, как вдоль всей улицы распахиваются двери домов, как выбегают на мостовые люди.

По невидимому сигналу Эклунд одержимые начали выводить заложников. Иллюзорные тела, в которые они облеклись, были карнавально-красочными, и не без умысла. Полководцы древних эпох соседствовали с зачумленными монстрами и некромантическими полубогами – обретшие плоть вымыслы, призванные подчеркнуть неизмеримую бездну между одержимыми и их перепуганными пленниками.

Рядом с каждым ожившим кошмаром брел один из выживших и не одержанных обитателей Экснолла. Как их пленитсли, они представляли собой пеструю компанию – молодые и старые, женщины и мужчины, в ночных сорочках, пижамах, наброшенных на плечи рубашках, вовсе нагие. Самые упорные сопротивлялись, но большинство давно было запугано до безъязычия. Непокорных одержимые сдерживали без труда – энергистические способности придавали им силу механоидов. Плакали от ужаса дети, попавшие в мертвую хватку твердокаменных рук и когтей. Морщились в потаенном гневе мужчины. По ушам Ральфа била симфония рыданий и беспомощных криков.

– Какого черта вы творите?! – гаркнул он на Эклунд, обводя руками ужасающий парад. – Ради всего святого, они страдают!

– Это не все, – бесстрастно промолвила Аннета Эклунд. – Скажи своим людям, чтобы глянули на берег озера Оцуо, в четырех километрах на юго-запад от города. Там находится домик на колесах одного из жителей Экснолла.

– Погоди, Ральф, – датавизировала Дебора Анвин. – Сканируем: да, точно, брошенная машина. Зарегистрирована на имя Хэнли Новелла, работника завода удобрений в промышленном пригороде Экснолла.

– Ладно, – проговорил Ральф, – машина там. А теперь прикажи своим отпустить заложников.

– Нет, Ральф, – проговорила Аннета Эклунд. – Они их не отпустят. Я пытаюсь объяснить тебе, что мы уже вышли за пределы города. Я могла узнать, где находится машина, только если сама послала туда водителя. И она была не одна, и это не единственный город в нашей власти. Мы избежали цепкой хватки ваших солдат, Ральф. Я хорошо организовала четыре городка, которые проехал автобус; этой ночью, пока вы гонялись за одержимыми в Пасто, мы были очень заняты. Мои последователи рассеялись по всему полуострову – пешком, верхом, на велосипедах, на машинах с ручным управлением. Даже я не знаю, где находится каждый из них. Оцепление городов бесполезно. Теперь, если вы хотите остановить наше распространение, вам придется отсечь Мортонридж от континента.

– Нет проблем.

– Безусловно. Но этой земли вам у нас не отнять. Сейчас – нет. Вы и этот городок отнять не сможете, не пойдя на геноцид. Ты уже видел, на что способен, защищаясь, каждый из нас. А теперь представь себе эту разрушительную мощь, обращенную на разрушение. Взорванные районные термоядерные станции, испепеленные больницы, ясли, обрушивающиеся детям на головы. До сих пор мы никого не убили, но если захотим, если вы не оставите нам иного выбора – планета пострадает очень сильно.

– Чудовище!

– И я это сделаю, Ральф. Это будет мой второй приказ моим соратникам. А первым приказом будет убить каждого неодержанного в Экснолле. Их убьют у тебя на глазах, Ральф, на этой самой улице. Мы будем разбивать им черепа, ломать шеи, душить, вспарывать животы и бросать их, истекающих кровью.

– Я тебе не верю.

– Нет, Ральф, ты не хочешь верить. Большая разница, – голос ее звучал насмешливо-ласково. – Ну что нам терять? Все, кого ты видишь, так или иначе присоединятся к нам. Это я и пытаюсь тебе втолковать. Или их тела будут одержаны, или они умрут и станут одерживать других. Пожалуйста, Ральф. Не позволяй себе и другим страдать из-за твоих дурацких убеждений. Победа будет за нами.

Ральфу хотелось убить се. Страх и омерзение вызывал у него ее голосок, беззаботно болтающий о массовой бойне, но он понимал, что она не блефует. Основной человеческий инстинкт – уничтожить, сокрушить противника одним ударом – готов был возобладать. Нейросети пришлось замедлить его пульс. Рука дернулась, готовая выхватить из кобуры пистолет.

«Но я не могу. Не могу убить ее. Не могу покончить со всем этим единственным варварством, к которому мы так часто прибегали. Господи Боже мой, она уже мертва».

Аннета Эклунд заметила его неосторожное движение. Усмехнувшись, она поманила пальцем одного из своих сородичей.

Ральф молча наблюдал, как вперед выходит мумия в полицейской фуражке. Девчонке, которую тварь сжимала в объятьях, было не больше пятнадцати. На ней не было ничего, кроме длинной малиновой футболки. Босые ноги были исцарапаны и покрыты грязью. Видно было, что девочка долго плакала, но сейчас слезы иссякли, и она могла только беззвучно всхлипывать.

– Симпатичная девочка, – проговорила Аннета Эклунд. – Славное тело, хотя и молодое. Но это можно изменить. Видишь ли, если ты решишь расстрелять тело Анжелины Галлахер, следующей я одержу эту девочку. Мой коллега переломает ей все кости, изнасилует, сдерет кожу с лица, причинит ей такую боль, что она с самим Люцифером пойдет на мировую, лишь бы избавиться от нее. Но Люцифер не ответит ей из ада. Только я. Я вернусь снова. А мы с тобой придем к тому же, с чего начали, только тело Галлахер будет мертво. Поблагодарит она тебя за это, как думаешь, Ральф?