Текст книги "Дисфункция реальности: Угроза"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)

– «Илекс» обязательно попытается, Первый адмирал, – сказал Аустер, – я уже попросил установить в оружейных трюмах вспомогательные генераторы плавления. Батареи воспроизводства энергии можно будет заряжать прямо от них. Это значительно снизит полетное время в промежутках между прыжками. Через пять часов мы будем готовы к вылету. Считаю, что мы доберемся до места максимум через два дня.

– Выношу благодарность «Илексу», – перейдя на официальный тон, сказал Самуэль Александрович. Аустер слегка склонил голову.

– Капитан-лейтенант Соланки, вы полетите с капитаном Аустером и доставите мои распоряжения контр-адмиралу Салдана. Думаю, что до того как вы отправитесь в путь, мы сможем присвоить вам очередное звание капитана третьего ранга. За последние несколько недель вы проявили значительную инициативу и личную храбрость.

– Слушаюсь, сэр, благодарю вас, сэр, – сказал Келвин. Едва осознав свершившийся факт повышения в звании, его мозг стал без всяких эмоциональных пауз подсчитывать количество световых лет, которые он преодолел за эту неделю. Возможно, это был побочный эффект работы нейронных процессоров. Так или иначе, но он возвращался на Лалонд и вез своим старым друзьям помощь. Это было замечательно. Его бегство наконец закончилось.

– Добавьте еще один приказ, – обратился Первый адмирал к Майнарду Кханна, – он состоит в том, что «Леди Макбет» и ее экипаж должны быть арестованы. Пусть объясняются с офицерами разведки Мередита.

Вынырнув в ста дадцати тысячах километрах от Лалонда, «Санта-Клара» оказалась почти на прямой линии между планетой и Реннисоном. Над Амариском наблюдался рассвет. Половина притоков Джулиффа, похожих на серебряные вены, уже сверкала в лучах поднимавшегося светила. Отсутствие какой-либо реакции со стороны службы контроля за полетами вполне можно было бы объяснить столь ранним часом. Но капитан Зарецкий уже бывал на этой планете и знал лалондские порядки. Радиомолчание не особенно его тревожило.

Панели термосброса плавно выдвинулись из корпуса звездолета, который согласно вектору, рассчитанному полетным компьютером, должен был выйти на экваториальную орбиту, проходившую в пятистах километрах от поверхности Лалонда. Зарецкий активировал привод плавления, и корабль двинулся к орбите с ускорением в одну десятую g. «Санта-Клара» была крупным и быстроходным грузовым судном, которое дважды в год обслуживало поселения тиратки, доставляя туда новые партии колонистов и вывозя урожай ригара. На борту находилось более пятидесяти скотоводов с тиратки. Все они были разбросаны по тесным капсулам жизнеобеспечения. Ксеноки, которые принадлежали к господствующим кастам, отказались от капсул ноль-тау (хотя их вассалы совершали перелет в режиме приостановки временного потока). Капитан Зарецкий не особенно любил чартерные рейсы, предложенные торговцами с тиратки, но они всегда своевременно вносили плату, чем вызывали симпатии владельцев звездолета.

Как только «Санта-Клара» приступила к маневру сближения, капитан открыл коммуникационные каналы девяти кораблей, которые уже находились на орбите. Они сообщили ему о мятежах, слухах о захватчиках и стычках в Даррингеме, которые продолжались четыре дня. По их словам, в течение вот уже двух дней из города не поступало никаких сведений и они не знали, что им делать дальше.

Зарецкий решил не терять времени. В ангаре «Сайта-Клары» находился космоплан средних размеров, а условия контракта не требовали от капитана вступления в прямой контакт с поселениями колонистов. Что касается восстания иветов, то оно совершенно не трогало Зарецкого.

Открыв коммуникационный канал фермеров с Тиратки, поселившихся на планете, он узнал, что они несколько раз вступали в перестрелки с людьми, которые «вели себя странно». Тем не менее фермеры подготовили к отправке урожай ригара и ждали прибытия сельскохозяйственного инвентаря и новых колонистов, которых должна была доставить «Санта-Клара». Дав подтверждение, он продолжал медленно двигаться в направлении орбиты. На фоне звезд выброс трубы плавления «Санта-Клары» выглядел как тонкая нить накаливания.

Джей Хилтон сидела на вершине скалы, вздымавшейся в пятидесяти метрах от убогой фермы, затерянной на просторах саванны. Скрестив ноги и запрокинув голову, она наблюдала за тем, как звездолет, снижая скорость, выходил на околопланетную орбиту. В ее взгляде смешались тоска и любопытство. За несколько недель, проведенных с отцом Хорстом, значительно изменилась ее внешность. Для начала он обкорнал ее пышные серебристые волосы, оставив на голове лишь курчавый ежик. Длина ее волос теперь не превышала и сантиметра. Он сделал это для того, чтобы ей легче было поддерживать их в чистоте. В тот день, когда ножницы отца Хорста сделали свое дело, она пролила целое море слез. Ее мать всегда тщательно ухаживала за ее волосами. Она до блеска мыла их специальным шампунем, привезенным с Земли, и каждый вечер расчесывала. Волосы были для нее последним воспоминанием о прошлом и последней надеждой на то, что это прошлое еще может вернуться. Когда отец Хорст закончил стрижку, Джей в глубине души уже понимала, что ее самая заветная мечта проснуться и обнаружить, что все вернулось на круги своя, была лишь глупой детской фантазией. Теперь ей надлежало стать такой же сильной, как другие взрослые. Но это было так трудно.

«Я просто хочу, чтобы вернулась мама, вот и все».

Остальные дети относились к ней с почтением. Она была самой старшей и самой сильной в их группе. Отец Хорст доверял ей присматривать за младшими, которые все еще рыдали по ночам. В темноте она слышала, как они плачут по своим пропавшим родителям, братьям и сестрам, плачут, потому что хотят вернуться в свое прошлое, где не было этих ужасных несчастий и тревог.

Розовая дымка рассвета сменилась голубизной утреннего неба, стершей огоньки звезд. Реннисон превратился в бледный полумесяц. Выхлоп трубы плавления звездолета стал почти неразличим. Джей встала на ноги и спустилась со скалы.

Ферма, приютившаяся на краю саванны, представляла собой простое деревянное строение. В ярких лучах утреннего света блестели солнечные батареи, установленные на крыше. Две собаки, лабрадор и эльзасец, бегали у крыльца. Она приласкала их и, поднявшись по скрипучим ступеням, вошла в сени. В хлеву жалобно мычали коровы, которых пора было доить.

Открыв дверь, которая вела в жилые помещения, она вошла внутрь. В большой комнате стоял тяжелый запах пищи, кухни и множества человеческих тел. Она подозрительно принюхалась. Кто-то снова описался, а возможно, и не один.

На полу в полном беспорядке валялись спальные мешки и одеяла, а их владельцы еще только начинали просыпаться. Из холщовых, на скорую руку сшитых матрасов снова вылезла трава.

– Ну же, вставайте!

Подняв тростниковые шторы, она громко захлопала в ладоши. Потоки золотых солнечных лучей хлынули в комнату, заставляя открыться подрагивающие веки двадцати семи еще сонных детей. Тесно прижавшись друг к другу, они лежали на майоповом полу хижины. Здесь спал и двухлетний малыш, и Дэнни, который был ровесником Джей. Все они были коротко подстрижены и одеты в грубо сшитую одежду взрослых, которую так и не удалось подогнать по размеру.

– Вставайте! Дэнни, сегодня очередь твоей банды доить коров. Андриа, поручаю тебе приготовить завтрак: чай, овсянку и вареные яйца. – Послышался стон, но Джей не обратила на него никакого внимания; ей тоже до смерти надоела однообразная пища.

– Шона, возьми трех девочек и набери, пожалуйста, яиц.

Шона застенчиво улыбнулась. Она была благодарна за то, что ей, как и другим, поручили работу. Джей приучила себя не вздрагивать при виде этой несчастной шестилетней девочки. Ее лицо было покрыто тонким глянцем молодой кожи. На этой «маске» выделялись глаза, рот и нос. Под прозрачной пленкой все еще были видны розовые пятна ожогов, а волосы только недавно стали отрастать. Отец Хорст сказал, что после выздоровления у нее не должно остаться никаких шрамов, но его постоянно огорчала нехватка медицинских пакетов с нейронными процессорами.

Кашель, ворчание и громкая болтовня заполнили комнату, когда дети стали вылезать из своих постелей и одеваться. Джей заметила, что маленький Роберт, сидя на краю своего спального мешка, горестно опустил голову и не думает одеваться.

– Юстайс, ты должна прибрать комнату и хорошенько проветрить все одеяла.

– Да, Джей, – угрюмо ответила она.

Настежь открыв дверь, наружу с хохотом выбежали пять или шесть детишек, которые бросились в сторону пристройки, используемой в качестве туалета.

Перешагивая через прямоугольники постелей, Джей подошла к Роберту. Это был семилетний чернокожий мальчик с пушистыми белокурыми волосами. Его темно-синие штаны явно были влажными.

– Окунись в ручье, – мягко сказала она, – ты вполне успеешь помыться перед завтраком.

Он еще ниже опустил голову.

– Я не хотел, – прошептал он, готовый расплакаться.

– Я знаю. Не забудь помыть спальный мешок, – она услышала чье-то хихиканье.

– Бо, ты поможешь ему вынести спальный мешок.

– Но Джей!

– Все в порядке, – сказал Роберт, – я и сам справлюсь.

– Нет, не справишься и не успеешь к завтраку. – Из закутка, в котором находилась кухня, трое ребят уже вытаскивали большой стол, с шумом задевая пол его ножками. Они громко орали, требуя освободить дорогу.

– Не понимаю, с какой это стати я должна помогать ему, – упрямо сказала Бо. Этой слишком плотной для своего возраста краснощекой девочке было восемь лет. Джей частенько использовала ее силу, чтобы управиться с младшими детьми.

– А как насчет шоколада? – спросила ее Джей. Бо покраснела и бросилась к Роберту.

– Ну ладно, ты, давай свой мешок.

Постучав в дверь комнаты отца Хорста, Джей вошла внутрь. Эта комната когда-то была главной спальней фермы. В ней так и осталась двуспальная кровать, но большая часть пола была заставлена пакетами, флягами и горшками с продуктами, которые они взяли с собой, покидая другие заброшенные фермы, давшие им приют. Одежда, ткани и электроинструменты – одним словом, все, что имело небольшие размеры и вес, заполнило всю вторую спальню, где было свалено в груды, которые были выше роста Джей. Хорст как раз поднимался с постели. Он уже надел свои брюки – джинсы из толстой хлопчатобумажной ткани с кожаными заплатками. Эту рабочую одежду они также забрали на одной из предыдущих ферм. Подняв с пола вылинявшую и пропитанную потом красную рубашку, которая валялась у ножки кровати, она протянула ее Хорсту. За последние недели он очень похудел – сбросил почти весь жир, и теперь складки кожи свисали с его торса. Но даже эти складки стали плотнее, а мускулы, которые находились под ними, приобрели твердость, какой никогда не обладали, хотя по ночам они горели как расплавленный металл. Большую часть дня он выполнял тяжелую физическую работу, занимался ремонтом жилья, укреплял ограду выгона для скота, строил курятник, углублял яму для отхожего места, а по вечерам читал молитвы и занимался обучением детей. К ночи он валился с ног, как от удара кулака какого-то великана, который отправил его в нокдаун. Он никогда не думал, что человеческое тело способно выдержать столь невероятное напряжение, по крайней мере его старое и немощное тело.

Но он терпел и никогда не жаловался. Только в его глазах появился упрямый огонек. Он отправился в крестовый поход, чтобы выжить и избавить свою паству от нависшей опасности. Сейчас епископ едва ли узнал бы в нем мечтательного и добропорядочного Хорста Эльвса, который год назад покинул Землю. Впрочем, он отгонял от себя даже воспоминания о своей прошлой жизни с ее проявлениями слабости и отвратительной жалости к себе.

Немногие подверглись таким испытаниям, какие выпали на долю Хорста. Его вера была брошена в пламя самопожертвования, которое грозило спалить его дотла, столь сильные сомнения и неуверенность он испытывал. Но ему было суждено стать победителем. Он возродился из этого пламени, укрепив веру в себя и в Христа Спасителя, и теперь эта вера была непоколебима.

А еще у него были дети, о которых он должен был заботиться. Дети, которые стали смыслом его жизни. Рука Господня свела их вместе. И пока бьется его сердце, он их не бросит.

Посмотрев на Джей, лицо которой как всегда по утрам было печальным, отец Хорст улыбнулся. Сквозь дверь в спальню проникал шум обычной утренней суматохи – дети убирали постели и передвигали мебель.

– Как идут дела, Джей?

– Как всегда, – она сидела на конце кровати, а он надевал свои тяжелые, сработанные вручную ботинки. – Я видела, как прибыл звездолет. Он снижался, выходя на околопланетную орбиту.

Священник оторвал взгляд от шнурков.

– Он был один?

– Угу, – энергично кивнула она.

– Ну тогда сегодня этого не случится.

– А когда же? – требовательно спросила она. Гнев исказил ее маленькое красивое личико.

– Ну же, Джей, – отстранив ее от себя, он слегка встряхнул уже готовую расплакаться девочку. – Не теряй надежды, Джей. Ты не имеешь права.

Это было единственное утешение, которое он повторял на каждой вечерней молитве. Он хотел, чтобы они в это поверили. Где-то далеко-далеко жил-был мудрый и могучий человек по имени адмирал Александрович. Узнав, какие ужасные вещи творятся на Лалонде, он отправил туда эскадру звездолетов флота Конфедерации, приказав ей помочь людям этой планеты прогнать демонов, овладевших ими. Огромные космопланы доставили на поверхность планеты солдат и экипажи кораблей, которые спасли их, а потом и их родителей и наконец восстановили порядок на планете. Каждый вечер, когда тьма опускалась на просторы саванны, он, закрыв двери и окна хижины, за стенами которой дул ветер и хлестал дождь, рассказывал им эту историю. Каждый вечер и он сам, и они верили в нее, поскольку знали, что Господь не оставит их, если на то не будет Его воли.

– Они придут, – снова пообещал отец Хорст. Он поцеловал ее в лоб. – Твоя мать будет гордиться тобой, когда возвратится к нам.

– Правда?

– Да, правда.

Она задумалась.

– Роберт снова обмочил свою постель, – сказала она.

– Роберт замечательный мальчик, – Хорст притопнул ногой, одевая второй ботинок. Они были на два размера больше, и ему приходилось носить три пары носков, в результате чего от его ног ужасно несло потом.

– Нам надо для него кое-что раздобыть, – сказала она.

– Стоит ли этим сейчас заниматься? Что ты хочешь раздобыть?

– Резиновый матрас. Возможно, он найдется на другой ферме. Я могла бы посмотреть, – сказала она с невинным выражением лица.

Хорст рассмеялся.

– Нет, Джей, я не забыл. Сегодня утром я возьму тебя на охоту, а Дэнни на этот раз останется дома.

С радостным воплем Джей подпрыгнула вверх.

– Здорово! Благодарю вас, отец.

Завязав шнурки, он встал.

– Не рассказывай о звездолете, Джей. Конфедерация направит сюда могучую флотилию. Выхлопы ее кораблей будут такими мощными и яркими, что ночь превратится в день. Именно так все и будет. А пока мы не должны лишать других надежды.

– Понимаю, отец. Я не так глупа, как они.

Он погладил ее по голове, а она, делая вид, что ей это не нравится, отпрянула в сторону.

– Теперь иди, – сказал он, – сначала позавтракаем, а потом подберем других участников нашей экспедиции.

– А можно, с нами пойдет Расс? – попросила она жалобным голосом.

– Да, он пойдет. Но оставь свои неблагочестивые помыслы.

Тем временем дети уже убрали с пола большую часть постелей. Два мальчика подметали сухую траву, высыпавшуюся из мешковины матрасов («Надо их заменить чем-нибудь получше», – подумал Хорст). Через открытую дверь слышались громкие крики Юстайс, которая давала указания детям, проветривавшим во дворе постельное белье.

Хорст помог выдвинуть большой стол в центр комнаты. На кухне суетилась бригада Андрии, занимавшаяся приготовлением пищи. Большой чайник только что закипел, а в кастрюлях с водой, которые стояли на трех других плитах, уже можно было варить яйца.

Хорст в очередной раз возблагодарил Всевышнего за то, что кухонное оборудование, работавшее от солнечных батарей, исправно функционировало. Дети достаточно легко управлялись с ним без всякого риска получить травму. К тому же большинство из них раньше помогало своим матерям готовить. Так что оставалось лишь направить их энергию в нужное направление, что он и делал всякий раз, когда давал им какое-либо задание. Он не любил задумываться о том, как бы он поступил, если бы эта ферма не пустовала.

Через пятнадцать минут Андриа и ее подручные уже готовы были накрывать на стол. Несколько яиц из тех, что принесла Шона, разбились, и Хорст на незанятой плите приготовил из них яичницу-болтунью, которой было гораздо проще накормить малыша Джилла.

И вот наконец чай был готов, а яйца сварены. Выстроившись в ряд со своими кружками и столовыми принадлежностями в руках, дети подходили к кухонной стойке, которая в данный момент использовалась как раздаточный стол. В течение нескольких благословенных минут в комнате стояла тишина. Дети пили чай, очищали яйца от скорлупы и с серьезным видом жевали овсяное печенье, которое предварительно макали в кружки, чтобы немного его размягчить. Обведя взглядом всю свою обширную семью, Хорст попытался отогнать мысли о той огромной ответственности, которая легла на его плечи. Он любил их так, как никогда не любил своих прихожан.

После завтрака наступало время, отведенное для водных процедур. Чтобы обеспечить достаточное количество горячей воды, он установил в межбалочном пространстве дома два дополнительных резервуара. Хорст тщательно осматривал каждого ребенка, проверяя соблюдение правил гигиены и заставляя полоскать рот. В это время он обменивался парой слов с каждым из них, вселяя уверенность в том, что они востребованы и желанны. Кроме того, это давало ему возможность увидеть признаки заболеваний. К счастью, пока дети болели очень редко: было лишь несколько случаев простуд и одна неприятная вспышка диареи, которая случилась две недели назад. Причиной этой вспышки, как он подозревал, было забродившее варенье, взятое на одной из ферм.

Во время его и Джей отсутствия утро должно было идти своим чередом. Одежда должна быть выстирана в ручье и повешена сушиться. Коровы должны получить свое сено, а зерно должно быть разделено по кормушкам курятника (с этим они всегда не очень хорошо справлялись). И должен быть приготовлен обед. В его отсутствие на обед всегда было содержимое пакетов с белковой пищей, которые производились на Земле, – от детей требовалось лишь подержать их полторы минуты в микроволновой печи, и обед был готов. Иногда он разрешал группе детей собрать плоды эльвизии с деревьев, которые росли на опушке джунглей. Но только не сегодня. Он уже прочел Дэнни строгую нотацию, потребовав от него, чтобы никто не уходил от дома дальше чем на пятьдесят метров. И предупредил, чтобы кто-нибудь постоянно вел наблюдение за местностью на случай появления крокольвов. Плотоядные хищники равнин нечасто досаждали фермерам, но в его памяти хранились сведения о том, какую угрозу могли представлять эти животные. Мальчик кивнул головой, демонстрируя полное понимание и серьезное отношение к этой опасности.

Выведя лошадь из конюшни, Хорст все еще мучился сомнениями. Покидая ферму, он оставлял вместо себя Джей, поскольку она вела себя намного серьезнее, чем ее одногодки. Но ему нужно было добывать мясо, так как в близлежащем ручье едва ли водилась рыба. Если бы они пользовались только запасами продуктов, хранившихся в его спальне, то через десять дней им просто нечего было бы есть. Эти запасы использовались лишь в качестве дополнения к тому, что он добывал на охоте и хранил в морозильной камере. Они были резервом на тот случай, если бы он заболел. Джей заслужила право ненадолго отвлечься от повседневных забот, ведь она не покидала дом с тех пор, как они в него въехали.

Кроме нее он взял с собой еще двоих – восьмилетнего Миллса из Шустера и семилетнего Расса, который всегда сопровождал Хорста. В тот единственный раз, когда мальчика не взяли на охоту, он убежал из дома, и им пришлось весь день искать его.

Когда они отправились в путь, Джей, ухмыльнувшись, помахала рукой своим друзьям, сгоравшим от зависти. Они и не заметили, как углубились в саванну. Здесь трава была гораздо выше, чем в окрестностях фермы. Еще дома Хорст заставил Джей надеть брюки, а не ее обычные шорты. Солнце приближалось к зениту, и пелена тяжелых испарений, повисшая над травой становилась все гуще. Эта дымка ухудшила видимость, и на расстоянии километра уже нельзя было ничего различить.

– Эта влажность еще хуже, чем испарения Джулиффа в Даррингеме, – воскликнула Джей, отчаянно размахивая прямо перед своим лицом едва различимой рукой.

– Не волнуйся, – ободряющим тоном сказал Хорст, – может быть, скоро пойдет дождь.

– Нет, не пойдет.

Оглянувшись, он увидел как она идет по колее, которую он проделал в густой траве. Он заметил, как в ее глазах, скрытых краями широкополой шляпы, загорелся упрямый огонек.

– Откуда ты знаешь? – спросил он, – ведь на Лалонде всегда идет дождь.

– Нет, не всегда. Теперь не всегда. Днем он больше не идет.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве вы не заметили? Теперь дождь идет только по ночам.

Хорст озадаченно посмотрел на нее. Он уж хотел было попросить ее не говорить глупостей. Но теперь никак не мог вспомнить, когда в последний раз ему пришлось опрометью бежать в дом, чтобы укрыться там от ужасного лалондского ливня. Неделю назад или, быть может, десять дней? У него возникло неприятное ощущение, что с тех пор прошло даже еще больше времени.

– Нет, я не замечал, – сказал он сдержанно.

– Ну и ладно, в последнее время у вас и без того хватает забот.

– Да уж, хватает, – но бодрое настроение уже было испорчено.

«А следовало бы заметить, – подумал он. – Но кто же относится к погоде как к чему-то подозрительному?» Он был уверен в том, что это имеет большое значение, хотя и не представлял себе, какое именно и почему. Но погоду-то они не могли изменить!

Хорст взял себе за правило не отлучаться более чем на четыре часа. Этого времени хватало, чтобы добраться до любого из семи других фермерских домов (или восьми, если считать развалины фермы Скиббоу) и успеть подстрелить дандерила или нескольких венналов. Однажды ему удалось подстрелить одичавшую свинью, и всю неделю они ели ветчину и бекон. Это было самое восхитительное мясо, которое он когда-либо пробовал. Мясо земных животных было настоящей пищей богов по сравнению с грубым и малокалорийным мясом местных зверей.

Едва ли на фермах еще осталось хоть что-нибудь ценное, ведь он уже давно их обчистил. Он поймал себя на мысли, что еще пара визитов туда, и он уже не сможет вернуться назад. Задумчивость сменилась меланхолией. Ему не нужно будет возвращаться, когда сюда придет флот. И вообще думать о чем-либо.

Рядом, стараясь идти с ним в ногу, шагала счастливая Джей. Улыбнувшись ему, она снова сосредоточила внимание на лежавшей перед ними местности.

Хорст почувствовал, что его внутреннее напряжение мало-помалу ослабевает. Она была рядом, точно так же как той ужасной ночью. Джей кричала и сопротивлялась, когда он буквально вырвал ее из рук Джексона и Рут Гейл. Он силой вывел ее из деревни и, уходя в джунгли, лишь раз оглянулся назад. Тогда он увидел все это в зареве огня, который пожирал эту некогда зажиточную и спокойную деревню. Пожар уничтожал мечты колонистов о прекрасном будущем с той же стремительностью, с какой дождь разрушает песочные замки, возводимые детьми на речном берегу. На них напало воинство Сатаны. Все новые и новые фигуры выходили из тьмы на освещенное оранжевыми языками огня пространство. Эти твари не могли бы возникнуть даже в лихорадочном воображении самого Данте. Крики оказавшихся в ловушке жителей деревни слились в единое крещендо.

Даже войдя в джунгли, Хорст не позволил Джей обернуться назад. Он знал, что ждать возвращения охотников было бы полным безумием. Лазерные винтовки не могли причинить вреда полчищам демонов, которых выпустил на землю разгневанный Люцифер.

Они углублялись в джунгли до тех пор, пока оцепеневшая Джей наконец не рухнула на землю. Рассвет они встретили забившись под корни кволтукового дерева. Ночной ливень вымочил их до нитки, и теперь оба не могли унять дрожь. Соблюдая осторожность, они снова двинулись в направлении Абердейла. Укрывшись в зарослях ползучих растений, окружавших деревню, они увидели, что ее жители находятся в состоянии какой-то спячки.

Несколько домов сгорели дотла. Жители деревни проходили мимо, не замечая их. Хорст знал этих людей, они были его прихожанами, и огромный ущерб обязательно вывел бы их из душевного равновесия. Но он знал, что Сатана одержал здесь победу и его демоны вселились в жителей деревни. То, что он увидел на церемонии иветов, повторилось и здесь.

– Где мама? – потерянным голосом спросила Джей.

– Понятия не имею, – искренне ответил он. В деревне осталось гораздо меньше людей, чем раньше, вероятно, человек семьдесят или восемьдесят, вместо прежних пятисот. Они вели себя так, как будто начисто были лишены какой-либо цели: медленно бродили по деревне, удивленно озирались по сторонам и хранили полное молчание.

Дети вели себя совсем по-другому. Они бегали среди сонно слонявшихся по деревне взрослых, плакали и кричали. Но на них не обращали никакого внимания, а иногда и колотили. Голоса обезумевших детей, доносившиеся из святилища, усугубляли душевные мучения Хорста. Он видел, как девочка (Тона, как он потом узнал), неотступно следуя за своей матерью, умоляла ее хоть что-нибудь сказать. Вцепившись в брюки, она пыталась ее остановить. В какой-то момент ему показалось, что ей удалось это сделать. Ее мать обернулась.

– Мамочка, – завизжала Шона. Но женщина подняла руку, и белый огонь, вытекавший из ее пальцев, ударил ребенку прямо в лицо.

Хорст съежился и инстинктивно перекрестился, когда увидел, что девочка, не успев даже вскрикнуть, рухнула на землю как подкошенная. Гнев заполнил все его существо. Забыв о своем малодушии, он поднялся во весь рост и вышел из своего укрытия.

– Отец! – крикнула у него за спиной Джей. – Не надо, отец.

Но он не обратил на нее внимания. В мире, который сошел с ума, еще одно безумие ничего не изменит. Очень давно он дал себе клятву стать последователем Христа, но именно теперь эта клятва означала для него больше, чем когда-либо прежде. Перед ним лежало страдающее дитя, и отец Хорст Эльвс не мог отступить.

Несколько взрослых остановились и наблюдали за тем, как он приближается к центру деревни. За ним едва поспевала Джейн. Хорсту было жаль этих людей, превратившихся в такую шелуху. Их тела были лишены присущего человеку изящества. К такому выводу он пришел, воспользовавшись дарованной ему тягой к познанию. Шесть или семь жителей деревни, образовав неплотный кордон, встали между ним и Шоной. Ему были знакомы их лица, но не их души.

Одна из женщин, Бриджит Херн, которая никогда не была его постоянной прихожанкой, рассмеявшись ему в лицо, подняла вверх свою руку. Отделившись от ее растопыренных пальцев, к нему устремился шар белого огня. Джей закричала, но Хорст стоял совершенно неподвижно. Его лицо выражало решимость. Метрах в двух от него шар стал раскалываться на части, которые тускнели и увеличивались в размерах. Коснувшись его, он с треском разорвался. Крошечные молнии статического электричества пробили его грязную, пропитаннуюпотом рубашку. Подобно шершням, они ужалили его в живот, но он не подал виду, что ему больно. Он не хотел, чтобы это увидели наблюдатели, окружившие его полукольцом.

– Ты знаешь, что это такое? – громовым голосом спросил Хорст, подняв испачканное грязью серебряное распятие, которое висело у него на шее, и как оружием размахивая им перед лицом Бриджит Херн. – Я слуга Господа, а ты слуга Дьявола. Я выполняю Его волю. Прочь с дороги.

Судорога ужаса свела лицо Бриджит Херн, когда она увидела перед собой серебряный крест.

– Нет, – упавшим голосом сказала она, – я не слуга Дьявола. И никто из нас им не является.

– Тогда отойдите. Эта девочка серьезно ранена.

Оглянувшись назад, Бриджит Херн сделала пару шагов в сторону, освобождая дорогу. Остальные, с опаской посмотрев на него, поспешно расступились. Один или два человека вообще ушли. Жестом пригласив Джей следовать за ним, Хорст подошел к лежавшей на земле девочке. Увидев почерневшую кожу ее лица, он содрогнулся от мучительного сострадания. Пульс девочки бешено колотился. Он решил, что скорее всего она находится в болевом шоке. Взяв ее на руки, он направился к церкви.

– Я должна была вернуться, – сказала Бриджит Херн, когда Хорст проходил мимо нее. В глазах женщины стояли слезы, а вся ее фигура как-то сгорбилась. – Вы не представляете себе, что это такое. Я должна была вернуться.

– Это? – нетерпеливо спросил Хорст. – Что ты имеешь в виду?

– Смерть.

Хорст вздрогнул и чуть было не споткнулся. Джей испуганно посмотрела на женщину.

– Четыреста лет, – воскликнула Бриджит Херн прерывистым голосом, – я умерла четыреста лет назад. Четыреста лет я была ничем.

Войдя в маленький лазарет, приткнувшийся к задней части церкви, Хорст положил девочку на деревянный стол, который помимо прочего служил местом проведения медосмотров. Схватив с полки блок медицинского процессора, он приложил сенсор к затылку Шоны. После того как он ввел в блок процессора описание полученных ей повреждений, зажегся экран дисплея. Прочитав заключение, Хорст дал девочке успокоительное и стал распылять над местами ожогов смесь болеутоляющих и дезинфицирующих средств.

– Джей, – негромко позвал он, – сходи в мою комнату и достань из шкафа рюкзак. Положи в него столько пакетов с полуфабрикатами, сколько сможешь найти, палатку, которой я пользовался, когда впервые здесь оказался, ну, в общем, все, что сочтешь полезным для походной жизни в джунглях. Да, захвати маленькое лезвие молекулярного деления и портативный обогреватель, но обязательно оставь место для медикаментов. Ах да, не забудь мои запасные ботинки, они мне понадобятся.

– Мы уходим?

– Да.

– Мы пойдем в Даррингем?

– Не знаю. Во всяком случае, не сейчас.

– Можно мне взять Дразиллу?

– Не думаю, что это хорошая идея. Ей лучше остаться здесь, чем пробираться с нами через джунгли.

– Ладно.

Обрабатывая ожоги, он слышал, как Джей вошла в его комнату. Нос пострадавшей девочки обгорел почти до кости. Кроме того, как показывал дисплей, у нее нормально функционировала сетчатка только одного глаза. Уже в который раз он горько пожалел о нехватке медицинских пакетов с нейронными процессорами. От расходов, связанных с нормальным медицинским обеспечением, Церковь бы не обеднела.