Текст книги "В плену снов"
Автор книги: Питер Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
28
Воскресное утро. Сэм лежит в постели, наблюдая за тем, как одевается Ричард, а Ники, тепленький такой, свернулся клубком рядом с ней. Две последние ночи Ники не спал и прибегал в их комнату, до сих пор напуганный тем отвратительным типом с огромным ножом: а вдруг он вернется обратно. Ники спал между ними, и Сэм лежала не закрывая глаз, прислушиваясь к его дыханию, иногда он забавно и тихо похныкивал. Оттого, что Ники был рядом, она испытывала ощущение надежности и покоя.
Ах, мерзавцы!
Инспектор Мильтон. «Вроде того поэта». Явился забрать ваш рай, мадам. О да, я как раз одна из тех, кого вы называете ловкими ублюдками, ловкими ублюдками с толстым кошельком.
Она взглянула на часы. 7.45.
А ты хоть когда-нибудь читал стихи своего однофамильца? Сам ты здоровенный ублюдок с лягушачьими глазами! Самодовольный кретин, до смерти перепугавший маленького мальчика. Радуешься, поди? Радуешься, что мой сынишка встретился с настоящим живым привидением, которое располосовало ножом его медвежонка? Герой. Ну просто герой.
Самодовольный. Господи, до чего самодовольный! Перепугал ребенка и ушел себе со своими картонными коробками, набитыми бумагами и аккуратно перевязанными красной лентой твоим неуклюжим дружком в усохшем от старости пиджаке.
Ники проснулся и, прищурив глаза, тихонько скреб пальчиками по простыне.
– Пока, таракашка.
Сэм посмотрела на Ричарда и поняла, как он мучается. Она подняла руку и коснулась его лица.
– Езжай поосторожнее. Когда ты вернешься?
– Да примерно к полудню, – выдавил он из себя с неимоверным трудом, словно преодолевая огромную тяжесть. – Пока, тигренок.
Он провел ладонью по голове Ники.
– Ты едешь стрелять, папочка?
– Нет, тигренок.
– А ты говорил, что сегодня я смогу поехать с тобой и что сегодня мы сможем пойти пострелять.
– Так мы и сходим. После обеда, хорошо?
– А куда ты сейчас едешь?
– У меня кое-какие дела.
– А мне можно поехать с тобой? Куда ты едешь?
– В лондонский аэропорт. Встречать Андреаса. Подписать кое-какие документы.
Сэм услышала, как дверь спальни открылась и потом закрылась, хлопнула парадная дверь, прошуршал гравий и раздался рев двигателя БМВ. Она посмотрела на потолок, его только что оштукатурили и покрасили. Строители сделали это довольно быстро, во всяком случае в спальне. Они обнаружили, что все потолки уже трухлявые и крыше держаться больше не на чем, и теперь дом, зияя дырами, стоял в лестницах, настилах и новых лесах, поэтому им пришлось согласиться на капитальный ремонт. Надо делать новую крышу, и Ричард сказал, что с деньгами все в порядке, все, мол, отлично. Пока Мильтон («вроде того поэта») не нагрянул в пятницу.
Ники снова уснул, и она задремала. Немного погодя Ники зашевелился, а потом выбрался из постели, но она не заметила этого, потому что заснула глубоким, усталым сном и проспала почти до десяти часов.
Когда открыла глаза и увидела сквозь щелочку в занавесках яркий дневной свет, то уставилась туда в тоскливом оцепенении, ощущая себя вялой, как старая прохудившаяся покрышка, которая спустилась давным-давно и в конце концов сползла с колесного обода. Никакой энергии. Все выжато.
Она прошла на кухню и приготовила кофе. Появилась Хэлен.
– Доброе утро, миссис Кэртис.
Сэм улыбнулась.
– Спали хорошо?
– Да. Здесь так спокойно. Как дома.
– А где Ники?
– Да он вышел совсем недавно.
Она подошла к холодильнику и налила немного апельсинового сока, отхлебнула глоток, и желудок обожгло терпкой волной, вызвавшей приступ боли.
– Мамочка!
Отчаянный вопль прозвучал как завывание сирены.
– МА-МА!
Они кинулись из кухни через боковую дверь.
– МА-МА!
Они озирались по сторонам, смотрели вверх-вниз, через поля, дальше, в направлении реки…
Река?!
Сэм бросилась было бежать туда.
– МА-МА. МА-МА. МА-А-А-МА!
Она резко остановилась и развернулась. Крик доносился сверху, откуда-то прямо над ней, с самого верха лесов.
И этот жуткий скрипучий звук, когда что-то ломается с треском.
О Господи Иисусе, нет. Боже мой, нет. Нет. НЕТ!
Ники судорожно обвил руками стойку новых лесов, словно в порыве безумной любви, а вовсе не потому, что понимал: если он отпустит ее, то разобьется насмерть.
Крепления не выдержали и леса отошли от стены дома, раскачиваясь, как сломанный подъемный кран, визжа и скрипя, накреняясь то в одну, то в другую сторону. Вот они сильно ударились о стену, едва не сбросив Ники вниз, а потом снова откачнулись назад, на этот раз так далеко, что Сэм с ужасом ждала, как они опрокинутся, однако вместо этого леса отклонились обратно и опять врезались в стену, теперь уже сильнее, отбивая крупные куски кирпичной кладки, которые падали со звонким стуком, и этот звук эхом разносился по трубам.
Сэм стремглав бросилась к нижним лесам, пытаясь удержать их. Хэлен стояла рядом и помогала ей, но у них не было ни малейшего шанса удержать раскачавшиеся леса. Они еще больше накренились вниз, частично приподнявшись от земли прямо рядом с ней, потом на какое-то мгновение выровнялись и снова с диким грохотом врезались в стену.
Сэм стала карабкаться по ним. Ее руки онемели от холодного как лед, заржавевшего металла, но она втягивала себя наверх, не замечая лестницы, ведущей в глубь строительных лесов. Между тем ветер продолжал усиливаться, и все сооружение вибрировало.
– МАМАМАМАМАМА-А-А-А!
Я иду. Иду. Иду.
Сэм почувствовала, как больно напрягается в ее бедре какая-то мышца, рука порезана обо что-то острое, а с ноги свалилась домашняя туфля. Она услышала позади себя скрип и лязг, обернулась и увидела Ники всего в нескольких футах от себя, потом его лицо оказалось перед ней, так близко, что она могла бы коснуться его, но он вдруг откачнулся прочь, куда она не могла дотянуться. О господи, нет, пожалуйста, нет… так далеко, на этот раз леса конечно же опрокинутся. А потом Ники качнулся обратно, к ней.
– Дорогой, дай мне руку… вот она, возьми мою, мою, правильно, вот так!
Она стиснула своей рукой его ладонь, стиснула так сильно, чтобы больше не выпустить ее. Он принялся вырываться, и она потянула сильнее, чувствуя, что ее рука растягивается.
– Держись, тигренок, ты только держись!
Рука растягивалась все больше. Боль была невыносимой. Он высвобождался… осторожнее… будь осторожнее… удержи его.
А потом она почувствовала, что двигается сама.
Нет.
Послышался страшный треск.
Нет.
Резкий звук раскалывающегося дерева. Леса подпрыгивали, как на пружинах.
Отпусти, отпусти, отпусти.
Падение.
Она отпустила его руку в ужасе и отчаянии.
Стена отодвигалась от нее. И Ники тоже отодвигался, уставившись на Сэм, лицо его оцепенело. Вбок, он падает вбок.
Нет.
Нет, это она сама опрокидывается.
Земля стремительно летела навстречу.
Она падала.
Сэм развернулась, отчаянно пытаясь оттолкнуться назад, но было уже слишком поздно, слишком поздно.
В голове все бешено завертелось, а потом земля со свистом врезалась в нее, притиснув ее желудок к позвоночнику. Внутри нее что-то разматывалось с ужасной скоростью, потом она услышала, как щелкнула ее собственная челюсть, почувствовала запах мокрой травы и сырой земли. Со всех сторон вокруг нее слышался странный приглушенный звон. Вроде церковных колоколов.
29
– Таракашка?
Мягкая почва пружинисто двигалась под ней.
Постельное белье…
Это сон, еще один сон… Ричард внимательно смотрел на нее, освещение вокруг было непривычным.
– Как ты себя чувствуешь, таракашка?
Она нахмурилась. Голова чертовски болела. Она пошевелилась, и руке тоже стало больно. Во рту все горело, чувствовался привкус крови.
– Ники, – произнесла она. – Где Ники?
– С Ники все отлично. Он только чуточку ушибся.
Ники внимательно смотрел на нее сверху вниз широко открытыми серьезными глазами. Господи, временами он выглядит таким серьезным. Она приподняла руку, чтобы погладить его. Это движение причинило ей боль, и она поморщилась.
– Как вы себя чувствуете, миссис Кэртис?
Голос незнакомый… Мужчина, приятный, в белом халате, со стетоскопом в кармане, стоял над кроватью и пристально глядел на нее.
– Я…
Ей казалось, что комната кружится вокруг нее.
– У вас сотрясение мозга. – Он мельком глянул на свои часы. – Вы пробыли без сознания более трех часов.
Три часа?! Нет, он, видно, ошибается. Должно быть… прошло всего-то…
– А где я нахожусь?
– Вы в больнице графства Суссекс, в Брайтоне.
– В больнице?!
– Да, и боюсь, что у вас было очень неприятное падение. Мы сделали вам рентген и сканирование. Слава богу, все кости целы, но думаю, что вы чувствуете себя не очень хорошо и вам все равно больно, потерпите немного. – Он улыбнулся милой, ободряющей улыбкой врача, умеющего ладить с больными. Молодой. Моложе ее. – Вам еще очень повезло, учитывая высоту, с которой вы упали. Хорошо, что прошли такие сильные дожди и почва стала очень мягкой. – Он снова улыбнулся. – Я вернусь и посмотрю вас немного погодя.
Она попыталась поблагодарить, но язык не слушался.
Она была совершенно сбита с толку, не имея ни малейшего представления о времени. В комнату просачивался слабый зимний солнечный свет, в окне она видела кусочек неба, и было похоже, что уже вторая половина дня.
Дверь закрылась, а потом послышалось металлическое позвякивание. Она почувствовала, что кровать оседает.
– Тигренок, не делай этого, – сказал Ричард. – Ты опускаешь маму вниз.
Она услышала шаги, а затем возбужденный голос Ники:
– А мне видно море!
Она уставилась на белый потолок и на электрическую лампочку, висевшую над головой. Поводила во рту языком. Нёбо ее болело, и снова чувствовался вкус крови.
Леса.
Я была на лесах.
Она снова посмотрела на Ричарда, наблюдая за ним влажными испуганными глазами. Он присел рядом с ней и взял за руку.
– Я подам иск на этих проклятых строителей.
Она покачала головой, медленно и осторожно.
– Это… это не их вина…
– Но леса отошли от стены. Они могли рухнуть на кого-нибудь и убить.
– Ники не должен был…
– Леса предназначены для того, чтобы лазить по ним. Они для этого и существуют. – Он презрительно фыркнул. – Как ты себя чувствуешь?
– Голова болит.
– Они считают, что у тебя трещина в черепе.
– А как твоя встреча с…
– Отлично. И все будет отлично.
Она сжала его руку.
– Это хорошая больница, – сказал он. – Они хотят подержать тут тебя эту ночь. Врач говорит, что утром ты сможешь уйти.
– Сегодня воскресенье, ведь так?
– Да.
– Утром у меня назначена встреча.
– Я позвоню Кену. Врач считает, ты должна посидеть дома денек-другой.
– Кен в отъезде. Ты не мог бы позвонить Клэр? Передай ей… или Люси…
– Ну, разумеется.
– А что там за дверью, папочка?
– Там коридор, тигренок. Мы же из него и вошли.
Ники наклонился над постелью:
– Извини меня, мамочка.
Она улыбнулась ему. Его глаза были еще красными от слез.
– Поцелуй мамочку.
Он наклонился и испуганно клюнул ее в щеку, боясь поцеловать сильнее, чтобы ненароком не причинить боль.
– Я же только полез посмотреть, нет ли там какого-нибудь гнезда…
– Ну и нашел его?
– Нет. А ты сейчас поедешь домой?
– Завтра.
– Ой. А мы не можем с тобой остаться?
– Сегодня вечером ты побудешь с папой.
Он потихоньку отошел от постели.
– Я тут хочу поглядеть…
– Не выходи туда, тигренок, – сказал Ричард.
– Да я же не уйду далеко.
Она услышала, как дверь открылась и закрылась, и заметила, что Ричард гладит ее руку. Он наклонился к ней немного и заговорил тихо, будто опасаясь, что его подслушивают:
– Таракашечка, я должен съездить в Швейцарию по делам… в Монтре. Я вот подумал, что, может быть, и тебе захочется съездить. Мы бы могли поехать в Зерматт, покататься несколько дней на лыжах.
Зерматт. Они ездили в Зерматт на первое Рождество после того, как поженились.
– Я должен ехать на следующей неделе или что-то около этого. Может быть, на следующие выходные.
Она внимательно посмотрела в его обеспокоенные глаза:
– А что ты должен делать?
Он нервно поглядел по сторонам:
– Да у меня там в одном банке припрятано немного деньжат. Я хочу удостовериться, что там все надежно, на тот случай, если дела пойдут неважно… ну, удостовериться, что мы сможем продолжать оплачивать закладную и школу Ники.
– Я ведь тоже работаю, и если что-нибудь…
– Да-да, я понимаю, но нет никакого смысла…
– Ричард, а у тебя в Швейцарии нет ничего противозаконного?
– Нет-нет, там все в порядке. Андреас во всем уже разобрался. Я только должен действовать чуточку поживее, пока не…
– Пока что?
Он пожал плечами:
– Ну, я не знаю. Толком никто не знает. У полиции уйдет некоторое время на то, чтобы разобраться во всем. Они там трясут всю лавочку. И у Арчи вот тоже делали обыск. Это может протянуться несколько месяцев, а может, всего недели две.
– А чем все это грозит тебе?
Он поднялся с постели и подошел к окну.
– Да ничего серьезного, – уклончиво ответил он. – Ну, вкатят штраф или что-нибудь в этом роде.
– Этот инспектор… Мильтон… все время давал понять, что в тюремной камере ты не будешь таким оптимистом.
– Любят они попугать, только и всего. Болтают много. Этот тип прямо рта не закрывал.
– Да, он был невыносим.
Ричард снова подошел к ней и присел на кровать. Теперь она окончательно проснулась, но голова чертовски болела, и в душе царило полное смятение. Ей было жаль его, впервые по-настоящему жаль с тех пор, как она вернулась домой и обнаружила там полицию. Но сквозь жалость к Ричарду пробивалось горестное и мучительное раздумье. Господи, ведь все было отлично, пока не… пока не появилась эта шлюшка?! Пока ей не приснился сон про катастрофу с самолетом? Казалось, что все рушится вокруг нее.
Вроде тех лесов.
– Как думаешь, ты сможешь вырваться на несколько дней? – спросил Ричард.
– Надо посмотреть, что у меня намечено, но моя записная книжка дома.
– Было бы здорово, если бы ты поехала.
Ричард и Ники оставались с нею, пока она не поужинала и не вошла медсестра, которая принесла ей пилюлю для сна.
– Я так измучена, – сказала Сэм, – что засну без всяких таблеток.
Однако она все-таки приняла эту пилюлю и вдруг почувствовала себя лучше, почувствовала какой-то странный прилив возбуждения.
И надежды.
Ответы. Ведь есть же ответы. Ответы на то, почему все это происходит. Надо только оказаться в нужном месте, только и всего, отыскать потайную кнопочку или, быть может, некое магическое кодовое слово. Убирайся вон, Слайдер, я тебе приказываю! Проваливай в свою преисподнюю, зверь ты вонючий. Уползай с позором и чтоб даже тени твоей не было на моем пороге. Ты, проклятое, вонючее исчадие тьмы.
Прочь, прочь, гадкая мразь!
Что это, черт подери, за таблетка, если она одновременно испытывает разбитость и эйфорию. И вдруг гигантская волна усталости подхватила ее, потащила, а потом мягко опустила на спину.
Сэм спала.
30
Они продержали ее в больнице до конца понедельника, вечером Ричард забрал ее и отвез в Лондон. Она явилась в контору во вторник с тупой головной болью. Когда она вошла, Клэр подняла на нее взгляд. «Это уже нечто, – подумала Сэм. – Клэр соизволила поднять взгляд, какой прогресс!»
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась Клэр.
– Нормально, – ответила она.
Ей хотелось, чтобы Кен был на работе, а не на съемках в Испании, тогда она могла бы пойти к нему и рассказать о своих маленьких чувствительных антеннах, таких чувствительных, что даже чересчур. Она села за свой письменный стол и взяла из стопки верхнее письмо.
В нем оказалась коротенькая, но очень учтивая записка секретаря Королевской эскадры яхт:
«Комитет сожалеет, что не может позволить, чтобы его собственность использовалась в рекламе, вне зависимости от исключительных достоинств вашего конкретного проекта».
Черт бы их побрал.
Это был замечательный сценарий. Угрюмый старый хрыч, сидя у входа в клуб, вытаскивал свои очки, а вместе с ними из его кармана выпадал пакетик с презервативами.
СТАРОМУ МОРСКОМУ ВОЛКУ НИ К ЧЕМУ НОВЫЕ ШТУЧКИ, НО ОН МОЖЕТ ПОГИБНУТЬ ОТ КАКОЙ-НИБУДЬ НОВОЙ БОЛЕЗНИ. ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ПРЕЗЕРВАТИВАМИ. ТАК ПОСТУПАЮТ АДМИРАЛЫ.
Она взяла было следующее письмо, но тут же отложила его, потому что внезапно руки охватила дрожь, а на глаза навернулись слезы. Страх. Он пронизывал ее насквозь, глубоко насквозь ледяным холодом. Она открыла сумочку, вытащила ту самую брошюру с интригующим названием «О ЧЕМ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ РАССКАЗЫВАЮТ ВАШИ СНЫ», взглянула еще раз на краткую биографию автора, взяла телефон и набрала номер адресного стола.
– Пожалуйста, мне нужен телефон Университета Хэлла. – Сэм прикрыла рукой микрофон. – Я видела все это во сне. Мне приснилось, что я упала… с какого-то балкона.
Клэр в ответ молча, внимательно посмотрела на нее, причем в какое-то мгновение почти… почти… – Сэм просто ошарашило – насмешливо.
Сэм записала номер, данный телефонисткой.
– Как вам понравилась миссис Вульф? – спросила Клэр.
– Довольно странная дама.
– А мне кажется, что она очень проницательна. А вам не показалось?
– Надеюсь, что это не так, – ответила Сэм, сосредоточенно набирая данный ей номер.
– Университет Хэлла, – раздалось в телефонной трубке.
– Мне бы хотелось поговорить с доктором Колином Хэйром из отделения психологии, пожалуйста.
– Соединяю вас.
– Психология, – тут же ответил ей резкий и слегка раздраженный мужской голос.
– Я хотела бы поговорить с доктором Хэйром.
– А я могу узнать, кто звонит?
– Да, меня зовут… – Сэм заметила, что Клэр наблюдает за ней, и почувствовала себя неловко, – миссис Кэртис.
– Можно узнать, по какому поводу?
– Да, – сказала она, – это по поводу его исследования о снах. Я просто интересуюсь, можно ли с ним поговорить.
– Он в данный момент говорит по другому телефону.
– Мне подождать?
– Да. Можете подождать.
– Спасибо. – Она посмотрела на Клэр. – У меня просто голова раскалывается. Вы не могли бы сбегать в аптеку на Стрэнде и купить мне немножко диспирина?
– Разумеется, вот только закончу эту…
– Нет, сейчас, – сказала Сэм более резко, чем хотела.
Клэр нехотя встала. Сэм вручила ей пятифунтовую бумажку, и Клэр неспешно вышла из комнаты.
– Да-да, алло? – довольно мягкий, слегка нервный голос.
– Это доктор Хэйр?
– Да, у телефона.
– Извините, что я… м-м-м… беспокою вас… я звоню вам потому, что я просто в отчаянии. Мне нужна помощь.
Ее голос дрожал, прерывался, подступившие к горлу слезы мешали говорить.
– Расскажите мне, – произнес он очень терпеливо, словно у него было сколько угодно времени, чтобы слушать ее. – Просто расскажите мне.
– Со мной… происходят разные события. Мои сны… у меня бывают…
Да успокойся же ты, Сэм, бога ради! Спокойнее, спокойнее, а то тебя примут за чокнутую.
– Мне то и дело снятся сны, которые потом сбываются, но немного по-другому, и я не могу понять их… я думаю, что я, может быть, даже каким-то образом влияю на будущие события. Это звучит по-идиотски?
– Ну, я… а вы не могли рассказать мне чуточку подробнее?
– А может, лучше я приеду и тогда все расскажу вам? А то мне никто не верит. Мне действительно необходимо поговорить с кем-то, кто разбирается в снах. Прошу вас уделить мне хотя бы полчаса. – Она уже немного успокоилась. – Я не могу все объяснить толком по телефону, но мне кажется, что моя жизнь в опасности. И членов моей семьи, и других людей тоже. Мне просто необходимо, чтобы кто-то компетентный объяснил мне кое-что про мои сны. Если у вас самого нет времени, то, возможно, вы могли бы порекомендовать мне кого-либо?
– Я буду счастлив с вами побеседовать. Сны с предварительным знанием – в настоящее время мы как раз ими занимаемся, так что вы позвонили в подходящий момент… К сожалению, мы сможем встретиться с вами только в апреле или в мае, потому что в пятницу я уезжаю в Штаты месяца на два, читать лекции. Может быть, я мог бы связаться с вами, когда вернусь обратно?
Она изо всех сил сжала телефонную трубку в своей руке.
– Я должна увидеть вас до того, как вы уедете. Пожалуйста. Мне нельзя ждать… я… к тому времени я могу умереть.
Идиотка. Ляпнуть такую глупость…
– О господи, – произнес он. Последовало некоторое молчание. – Это и в самом деле звучит очень уж круто.
– Извините, – сказала она, – я не хотела, чтобы это прозвучало так драматически… только это правда.
– Я мог бы принять вас завтра в конце дня. Это вас устроит?
– Да, я…
– Откуда вы звоните?
– Из Лондона.
– Вам недалеко ехать.
– Да.
– Сколько вам лет?
– Лет?!
– Ну да.
– Тридцать два… то есть… уже почти тридцать три.
– Ага, хорошо, да-да… мы исследуем объекты как раз вашей возрастной группы. Э-э-э… если вы подъедете, не могли бы вы… э-э-э… подготовиться… э-э-э… провести одну ночь в нашей лаборатории сна… при университете… там довольно приятно… вроде обычного номера гостиницы… не считая электрических проводов, разумеется. Это помогло бы нам… и, может быть, и вам бы помогло, а?
– Ну, я постараюсь.
– Я знаю, что у нас есть одна… э-э-э… вакансия на завтра в этой лаборатории. Там довольно хорошее подсоединение. – Он вдруг заговорил с большим энтузиазмом. – Я буду… ну да… я… я буду у себя дома завтра в конце дня… это прямо напротив университета… возможно… если бы вы зашли ко мне домой… мы смогли бы спокойно поболтать… для начала… а?
Он дал ей нужные инструкции, и она старательно повторила их за ним, все записав, еще раз поблагодарила и повесила трубку. На всякий случай заглянула в записную книжку, нет ли у нее встреч, которые придется отложить. Она испытала какой-то прилив возбуждения в надежде, что, возможно, на все ее беды есть простой ответ. А вдруг он скажет ей то же самое? Чувствительные антенны и совпадения?
Она взяла следующее письмо из стопки и вскрыла его.
А тем временем этажом ниже Клэр закрыла за собой парадную дверь, вышла на улицу и перешла на другую сторону, к аптеке.
