Текст книги "Искушение"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

19

Легкие Джо разрывались. Мячик ударился о переднюю стенку, как раз над чертой, упруго отскочил и приземлился в углу. Подошвы заскрипели, когда Джо ринулся к мячу и ударил его снизу ракеткой. Он гордился тем, что совершил почти невозможное, завершив свой рывок ударом над металлической сеткой. Блейк Хьюлетт, бросившись к мячу, чиркнул ракеткой о стену, поэтому ударил слабо – мячик покатился в противоположный угол.

– Счет? – спросил Джо.

– Восемь–два, – сообщил Блейк. Его лицо поблескивало от пота.

Джо подал мяч, но крайне неудачно.

– Тебе нехорошо, Джо?

– Нормально.

– Мне кажется, ты сегодня совсем не думаешь об игре.

Джо промолчал. Блейк выиграл.

– Игра со счетом два–любовь, – прокомментировал Блейк, подбрасывая на ладони мячик.

Джо тыльной стороной руки вытер пот со лба и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Он смертельно устал, голова гудела. Хотелось скорее покончить с игрой и дозвониться наконец до Джулиет Спринг. Еще утром он позвонил в «Кобболд–Тессеринг», но она пока не появилась. Тогда он отыскал в ее бумагах домашний телефон и позвонил, но никто не подошел. Джо никак не мог избавиться от своих страхов: ему чудилось, что прошедшей ночью она умерла.

Блейк выиграл и следующий гейм. Затем еще один. Джо попытался сосредоточиться на игре, но его хватило только на половину пятого гейма, потом он снова расклеился, и Блейк опять выиграл.

После душа мужчины насухо вытерлись, стоя на резиновых ковриках. Джо с завистью поглядывал на мускулистую фигуру Блейка. Сорок пять, а тело как у атлета. Джо старался поддерживать форму – бегал по утрам и делал специальный комплекс упражнений по выходным, а в будни регулярно играл с Блейком. Но все равно мышцы становились все более дряблыми, а живот был уже не таким плоским, как хотелось бы. Блейк явно находился в лучшей форме. Джо неприятно было сознавать, что мысли эти у него возникли в связи с Джулиет Спринг.

– Блейк, что ты знаешь об интеллектуальных препаратах?

– Интеллектуальных?

– Разве они не так называются? Интеллектуальные пилюли…

Вытирая полотенцем волосы, Блейк уточнил:

– Ты говоришь о тех, что активизируют деятельность мозга, типа пирацетама, сульбутиамина. ДХЕА?

– Ага, о нейротрансмиттерах в том числе.

– Поговори об этом с Венсесласом, он большой знаток, такие пилюли он использует в тестах с Амандой.

– А как ты считаешь, – спросил Джо, – нейротрансмиттеры могут возбуждать каждый отдельный нейрон мозга?

Блейк непонимающе уставился на Джо:

– О чем это ты?

Блейк часто общался с собеседниками несколько снисходительно, даже пренебрежительно. За годы их знакомства Джо свыкся с этим, и все же иногда такая манера выводила его из себя.

– Если бы удалось возбуждать каждый отдельный нейрон, то можно было бы ввести мозг в такое состояние, при котором стала бы возможна загрузка или подкачка информации.

– Не понимаю… Как ты себе это представляешь? – Стоя перед зеркалом, Блейк изучал свою мощную грудь и плоский живот, прощупывал, не отложился ли жирок.

– Когда тебе нужно прочесть компьютерные файлы, ты вызываешь их и просматриваешь. В этом режиме ты можешь что-то дописать, стереть, скопировать, сделать запись и перезапись. Правильно?

– Но это же элементарно, Джо. Неужели до тебя только что дошло?

Джо не обратил внимания на это едкое замечание.

– Если у тебя имеется нейротрансмиттер, способный возбудить активность нейронов, то ты можешь создать ситуацию, при которой информация будет кодироваться в группе нейронов или синапсов, так?

– Безусловно, Джо, мозг так и работает. В нейронаучном детском саду этому учат в первое же утро. – Блейк вытащил из нарядной кожаной косметички дезодорант и тщательно побрызгал подмышки.

Джо проигнорировал и этот укол.

– Как ты думаешь, если к нейротрансмиттеру добавить радиоактивные изотопы, используя достаточно мощный сканер, можно ли прочитать то, что происходит в мозгу?

– В прошлом году Венсеслас проводил подобные опыты с Амандой, – сказал Блейк, присыпая грудь тальком.

– Но Аманда – не живой мозг.

Джо взглянул на часы: десять минут третьего. Утро кончилось. Сначала была лекция, потом консультация. А потом появился Блейк, и они пошли на корт. Сейчас Джо был озабочен – как бы уединиться в своем кабинете и позвонить Джулиет. Однако он прекрасно знал, что Блейк собирается, как обычно, пойти вместе в общую комнату, чтобы перекусить.

– Думаю, ты должен поговорить с Венсесласом, – сказал Блейк.

– Да, пожалуй, – пробормотал Джо, натягивая вельветовые брюки. – Да, между прочим… У меня появилась новая студентка, которая интересуется криоконсервацией.

Блейк надел поверх черной водолазки толстый серый пуловер.

– В каком смысле?

– Она подписала договор с «Крионитом».

– С «Крионитом»? Должно быть, очень разумная девушка. Как ее зовут?

Джо старался не выдать своего интереса.

– О… э… – Он сделал вид, что забыл имя девушки. – Ах да, Спринг, Джулиет Спринг.

Блейк покачал головой, глядя на свое отражение в зеркале, потом похлопал по щекам ладонями, чтобы появился румянец. Он постоянно проделывал эту процедуру, ужасно раздражавшую Джо.

– Да, да, припоминаю… У нас подписано восемьдесят семь договоров. Неплохо, а? За прошлый год количество удвоилось.

– Ты встретил ее на прошлой неделе, когда она приходила ко мне. Ты привел ее ко мне в кабинет.

Блейк наклонился ближе к зеркалу и принялся расчесывать свои длинные темные волосы.

– Рыженькая такая? Так это была она?

– Ага.

– А она ничего! С такой, как она, я бы не прочь провести вечность. Когда она приступает? Я поговорю с ней.

Интерес Блейка к Джулиет заставил Джо ревновать, он уже пожалел, что упомянул о ней.

– Вероятно, со следующей недели. – Джо наблюдал за лицом Блейка и отметил его возросшую заинтересованность. – Очень хорошо, что вам удалось удвоить количество пациентов. Я этого не знал, – попытался он сменить тему. – Я считал, что британцы по-прежнему неодобрительно относятся к идее криоконсеварции.

– Результаты интересные, Джо. Мы, как и раньше, собираемся раз в месяц, в воскресенье, по утрам. Тебе бы снова присоединиться к нам, ты ведь уже давно у нас не был…

Незадолго до трагедии, произошедшей с его отцом, Джо окончательно утратил интерес к вопросам криоконсервации, потому что не видел перспектив этой работы; он полностью сосредоточился на АРХИВе.

– Что за результаты?

– Кое-что любопытное по витрификации, – с таинственной улыбкой сообщил Блейк.

– Да?..

– Ну, пока не очень много, но ты все же взгляни. О'кей?

– Посмотрю, – кивнул Джо.

– Что у тебя за странный интерес к интеллектуальным пилюлям?

Не желая выслушивать новые насмешки Блейка, Джо решил умолчать о своем экспериментировании со сканером.

– Я думаю, что они, возможно, будут способствовать работе АРХИВа…

– Ты хочешь ввести их в его живые нейроны?

– Можно попробовать.

– После каникул получены какие-нибудь новые результаты с АРХИВом?

– Да, было кое-что интересное, но до каникул. Мы добились некоторого реального прогресса в увеличении емкости запоминающего сердечника. В настоящее время мы имеем виртуальную память, емкость которой превышает человеческую приблизительно в семь раз.

– И все-таки, даже при такой мощности, вы находитесь где-то между тараканом и мышью, так?

Джо нехотя кивнул:

– К сожалению, так.

АРХИВ мог запомнить и воспроизвести объем информации, эквивалентный разуму семи человек, но пользовался этой информацией весьма ограниченно, хотя прогрессивные изменения происходили.

– Однако с каждым днем он становится все разумней, даже сам обучился разной ерунде… То есть с биологической частью у нас все отлично, наблюдается прогресс.

– А в подкачке информации от людей есть успех?

Джо сложил в спортивную сумку влажные после игры тенниску и шорты, сверху сунул кроссовки и застегнул «молнию».

– Нет, – ответил он, – никакого.

Блейк положил руку ему на плечо:

– Все еще переживаешь за своего старика?

Джо с мрачным видом кивнул.

– Знаешь, у меня такое чувство, будто с ним умерла… какая-то часть меня самого, – проговорил Блейк.

– Я чувствую то же самое, – сказал Джо.

В свой кабинет Джо смог попасть только около трех. Он подсел к столу и отыскал нацарапанный на обратной стороне конверта с документами Джулиет телефон компании «Кобболд–Тессеринг». С нужным номером его соединили через коммутатор. После первого же гудка Джулиет сняла трубку, и Джо облегченно вздохнул, услышав ее голос.

– Это… Джо… э… Профессор… Мессенджер. – Он чуть не воскликнул: «Вы живы?!»

– Профессор Мессенджер! – искренне обрадовалась Джулиет.

– Я… вы… вы прошлой ночью благополучно добрались? – нашелся Джо.

– Да, мне оттуда недалеко. А вы? Я волновалась, успеете ли вы на поезд.

– О, конечно, все обошлось, – ответил Джо.

– Ну и прекрасно.

– Я… – Джо машинально потянулся к ручке и принялся рисовать концентрические окружности, помещая их внутрь концентрических квадратов. – Я просто хотел… нужны кое-какие детали… моя секретарша… э… Эйлин Пикок переговорит с вами. Нужно заполнить около десяти тысяч форм. Мне кажется, нам бы нужно проявить… э… изобретательность в области медицины… – Он продолжал рисковать, заключая теперь квадраты в пятиугольники.

Интересно, думал Джо, принимает ли она какие-нибудь транквилизаторы. Промелькнуло сомнение: правду ли она ему сказала. Должно быть, да, – нормальный человек не станет шутить такими вещами.

– Видите ли, я хочу извиниться за то, что случилось… в машине, – проговорил он, собравшись с духом.

– В машине? – В голосе ее послышалось легкое беспокойство.

– Не знаю, что на меня нашло. Вы, должно быть, подумали, что я… – Он умолк, подыскивая подходящее слово.

– В машине все было поистине прекрасно, – сказала она. – Так прекрасно, как уже давно не было.

– Нет, ну, я… – растерялся Джо. Вспомнив про глаза и уши АРХИВа, он понизил голос: – Кажется, мне тоже.

– Вы просто прелесть.

«Ты женатый мужчина, Джо, – говорил внутренний голос. – Ты же не свидание назначаешь. Подобные разговоры ты вести не должен вообще, а тем более со студенткой».

Несмотря на внутренний голос, ему не хотелось прекращать разговор.

– Вы тоже, по-моему.

Последовала долгая пауза.

– Я… – наконец нерешительно произнес Джо.

– Да, я вас слушаю, – отозвалась Джулиет.

– У меня появились кое-какие идеи. Относительно расшифровки записи.

– Идеи?! – В ее голосе прозвучала надежда.

Джо испугался ее реакции. Он слишком увлек Джулиет своими публикациями, книгами, своим энтузиазмом и верой в достижимость бессмертия. Она поняла все буквально, решила, что он уже добился значительных успехов. И он почувствовал себя жуликом, балаганным шарлатаном, обманувшим и свою семью, и надежды девушки.

Джо задумчиво рассматривал исчерканный конверт и пакет «Джиффи» с терабайтовой лентой на кассете. Вспомнились останки отца, сгнившие в Лос-Анджелесском морге, вспомнилось данное отцу – и невыполненное – обещание. Он смотрел на аккуратные ряды дырочек на телефонной трубке и думал о том, что на другом конце провода бьется в муках угасающая человеческая жизнь, ждущая от него помощи и, возможно, больше, чем кто-либо, способная помочь ему.

Джо понимал, что обязан что-то сделать для Джулиет. Обязан сделать в кратчайшие сроки все возможное, причем на сей раз он должен добиться успеха.

20

Зажав в руке пакет «Джиффи» и два исчерканных конверта, Джо вышел из своего кабинета и направился в лабораторию криобиологии. Кивнув на ходу инженеру, занятому ремонтом химического анализатора, и двум студентам, он приблизился к двери с надписью: «Стерильная зона. Надеть защитную одежду».

Джо облачился в защитный халат и чулки, быстро прошел через холодное хранилище с рядами морозильников, открыл следующую дверь, миновал узкий тамбур и вошел в жаркое, освещенное красным светом помещение, провонявшее химикатами. Ему повезло: необъятный Генри Венсеслас сидел на своем привычном месте в противоположном конце комнаты, приникнув к микроскопу, с рассыпавшимися по плечам прямыми длинными волосами.

Слева от микроскопа светились два маленьких монитора, на экранах которых яркие точки вычерчивали параллельные зигзагообразные линии. Чуть повыше, над мониторами, два самописца-графопостроителя вычерчивали эти же линии на бумаге.

– Привет, – поздоровался Джо.

Венсеслас не сразу оторвался от микроскопа, но, когда повернулся, вспотевшее лицо его излучало торжество.

– Ха! – воскликнул он, подмигивая. – Мне хочется крикнуть «Эврика!» – Глаза его по-детски округлились. – Смотри сюда! – Он поманил Джо толстым, похожим на сосиску пальцем.

Джо нерешительно приблизился и, глянув в микроскоп, увидел ярко освещенные подрагивающие организмы. По паукообразной звездчатой форме он безошибочно узнал клетки мозга.

– Клетки коры головного мозга человека, – на всякий случай пояснил Венсеслас, улыбаясь во весь рот. – Что ты о них скажешь, Джо?

Джо снова уставился в микроскоп:

– У них прекрасный вид, здоровая активность, нормальная окраска. Ты говоришь, они человеческие? Так?

– Взяты у сорокадвухлетнего мужчины.

Джо еще некоторое время рассматривал клетки, уверенный, что должен увидеть что-то особенное. Однако он ничего не обнаружил.

– Неужели ты не замечаешь разницы, Джо? – с торжествующей улыбкой вопрошал Венсеслас.

– Какой, например?

– Нужно искать пониженный уровень активности, обесцвечивание, изменение окраски, высокий процент мертвых клеток.

Джо приник к микроскопу, но и на сей раз не обнаружил ни одного из перечисленных признаков.

– Почему ты перечислил именно эти признаки? – спросил он.

– Потому что это клетки, которые были заморожены три с половиной года назад, – объявил Венсеслас. – Подобные признаки присущи всем клеткам, замороженным в жидком азоте на длительный срок, а потом размороженным.

Джо поднял на Венсесласа удивленный взгляд, и они хором, на одном выдохе произнесли волшебное слово:

– Витрификация!

– Невероятно! – воскликнул Джо, тут же забыв, зачем пришел.

– Несомненно, старик. Это открытие!

Джо склонился над микроскопом, наблюдая за клетками. Витрификация! Мечта Блейка Хьюлетта! То, к чему Блейк стремился много лет. При сверхбыстром замораживании можно преодолеть критическую точку кристаллизации в ходе процесса, однако если клетки начать снова нагревать, то при достижении температуры кристаллизации они вздуются, что приведет к еще большим разрушениям… Значит, как минимум необходим еще и сверхбыстрый нагрев, чтобы избежать кристаллизации в обоих процессах. До сих пор это практически не удавалось.

– Положи любой из этих нейронов рядом с теми, которые никогда не подвергались замораживанию, – проговорил Венсеслас, – и я ни за что не отличу, где какие. – Он указал на мониторы, по экранам которых пробежали ряды импульсов. – Тот, что справа, записывает активность нормального здорового нейрона, а тот, что слева, – одного из этих малюток.

Джо понаблюдал за экранами. Между нейронами или синапсами не было никакой разницы.

– Как, черт побери, ты их оттаивал?

– Вот здесь. – Генри Венсеслас кивнул на стоявшую на полке микроволновую печь, применявшуюся обычно для оттаивания. – Только я ее немного усовершенствовал. Дело в том, что для безопасного пользования в домашних условиях на них устанавливают ограничитель мощности. На днях меня осенило. Все, что я сделал, – это поднял волновод и прибавил частоту. Теперь яйцо варится вкрутую менее чем за четверть секунды.

– Это нейроны реагируют на электрические заряды?

Венсеслас указал на распечатки:

– Одна – настоящая, другая – контрольная. Хочу, чтобы ты определил, где какая.

Скрывая свое недоумение, Джо внимательно просмотрел распечатки, а затем снова прильнул к резиновым колечкам микроскопа и подрегулировал фокус. Он ужасно волновался, понимая, что видит то, чего до сих пор никто не видел. Да, это случилось! Успех очевиден. При всем своем прохладном отношении к Блейку сейчас Джо готов был бежать к нему, чтобы обнять.

Достижение являлось свидетельством упорной работы Блейка. Тот всегда утверждал, что подобные результаты достижимы, но Джо не предполагал, что это случится так скоро. Впрочем, Блейк о многом умалчивал.

– Давно они разморожены?

– Вчера ночью.

– Только что я играл в сквош с Блейком, и он ни словом не обмолвился! Сказал только, что есть некоторый прогресс.

– Думаю, он хотел провести дополнительные тестирования, прежде чем обнародовать результаты. В ближайшие дни. Размороженные после жидкого азота клетки тоже иногда день-два выглядят прекрасно, а потом гибнут.

– Наверное, – согласился Джо, глядя в микроскоп и возбужденно потирая руки. Да, свершилось! Из мозга умершего человека взяли клетки, заморозили на три с половиной года, а сейчас они снова активные, целые и невредимые. Впервые!

Витрификация.

– Вы проводили тесты с искусственным возбуждением клеток? – спросил Джо, не отрываясь от микроскопа.

– Никакой разницы между этими и клетками живого человеческого мозга.

Джо задумчиво посмотрел на Венсесласа. Всего несколько клеток. Как мало – и как много. Настоящее открытие. Он улыбнулся. В науке часто крошечный шаг ведет к фантастическому броску вперед. Да, после затянувшегося штиля подул свежий ветер!

– Полагаю, твое имя войдет в историю, – улыбнулся Джо.

Венсеслас с задумчивым видом теребил свою бороду.

– Не знаю, Джо. Не только мы ставим эксперименты в этой области. В Мериленде над этим же бьется Грег Фахи, в Гейдельберге – Гюнтер Вос, а Дэвид Пегг – здесь, в «Белком фаундейшн». Меня беспокоит, что ларчик открывался так просто.

– Тот парень, что изобрел колесо, вероятно, рассуждал как и ты, Генри.

– Думаю, по поводу колеса было бы меньше споров.

Джо рассмеялся:

– Блейк говорил мне, что ты применяешь интеллектуальные препараты. Для чего, Генри?

Венсеслас немного смутился.

– Я попробовал кое-что на себе и на Аманде, – сказал он, кивнув в сторону металлического цилиндра со стеклянным верхом, в котором помещался человеческий мозг.

– Какие тесты вы проводили в последнее время? Больше всего меня интересуют нейротрансмиттеры.

– Их было немного. В основном в прошлом году. Я принимал один препарат в течение нескольких месяцев, но у меня от него ужасно болела голова. Поэтому я решил оставаться глупцом, а головными болями страдать от пива.

– Ты публиковал что-нибудь на эту тему?

– Несколько статей.

– Можешь откопать их для меня?

– Разумеется. Я суну их в твою ячейку для бумаг.

Джо вышел, снял защитный костюм и направился в контрольное помещение АРХИВа. На двери компьютерной комнаты висел листок бумаги с надписью: «ОСТОРОЖНО! РАБОТАЮТ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СИЛЫ». Джо открыл дверь и вошел в глухую, без окон комнату, в этот момент освещенную только излучением двух компьютерных экранов. Одновременно что-то скрипнуло, и к нему направился темный силуэт.

Джо инстинктивно отшатнулся.

Прямо перед ним фигура остановилась и заговорила гнусавым синтезированным голосом:

– Добро пожаловать в АРХИВ. Если у вас имеется пустая посуда, оставьте ее, пожалуйста, на столе. Я ее уберу. Желаю приятно провести время с АРХИВом. – И машина отступила в тень.

Джо улыбнулся: Клинтон! Робот молча застыл в сторонке. Он представлял собой уродливый цилиндр, похожий на перевернутую вверх дном мусорную корзину, наполненную всевозможными пластинками и проводками. Коротенькие ножки робота заканчивались колесиками от доски для скейта. Единственная рука его была снабжена на конце резиновой клешней, приставленной к нескольким стержням. Головой же служил пучок сенсоров, внешне напоминающий мигалку на крыше полицейской машины.

В комнате стояли десять компьютеров «Сан», и каждый имел свое собственное имя. Именами служили фамилии знаменитых покойных ученых. Они были написаны на приклеенных с лицевой стороны ярлычках: ЭЙНШТЕЙН, ФАРАДЕЙ, ЛОДЖ, БЕЛЛ, БАЙРД, ФЕЙНМАН, ВОЛЬТ, ДЕЙВИ, ОМ, ГЕРЦ.

Перед «Фарадеем» сидел длинноволосый студент по имени Том Моррисей, перед «Байрдом» – очень добросовестная студентка Зандра Хойл. Кроме этих двоих, в комнате больше никого не было. Студенты увлеклись работой и, не глядя по сторонам, яростно стучали по клавишам. Джо взглянул на экран Моррисея и с удовлетворением отметил, что юноша работает, а не играет, как частенько случалось.

В глубине комнаты, за дверью, ключи от которой имелись только у нескольких студентов, хранились накопители на магнитной ленте, устройства постоянной памяти на компакт-дисках, винчестеры размером со шкаф, терабайтовые накопители, стопки лент и дисков.

– Не возражаете, если я зажгу свет? – спросил Джо.

Моррисей никак не отреагировал, а Зандра повернулась, протестующе покрутила головой и тотчас же вернулась к прерванному занятию. Джо сел к компьютеру с именем «Фейнман». Дик Фейнман был другом отца, Джо много раз встречал его и неизменно восхищался им.

Профессор нажал клавишу ввода, и на экране появились черные буквы: «Компьютерная служба Университета Исаака Ньютона».

Как всегда, Джо набрал свое системное имя: «джон». Затем набрал пароль и вызвал на контакт АРХИВ. В следующее мгновение на экране появились слова: «Добрый день, профессор Мессенджер, я очень рад видеть вас». В конце предложения заморгала маленькая вертикальная черточка курсора.

«Добрый день, АРХИВ. Как дела?» – приветствовал компьютер Джо.

«Спасибо, профессор, прекрасно. Прошлой ночью в меня пытались проникнуть, но я воспротивился и разрушил их программное обеспечение встречным вторжением».

Джо улыбнулся и спросил: «Кто же это?»

«Кибер-Ужасный из Массачусетского технологического института».

Знакомое имя. Кибер-Ужасный. Типичное для нового поколения хакеров.

«Разве Кибер-Ужасный не делал раньше попыток взлома?» – набрал Джо.

«4 декабря прошлого года. Я думал, что преподнес ему хороший урок. Я тогда стер весь его табель с оценками».

«Ты садист», – ответил профессор. Последовала короткая пауза, затем появились слова: «Садист. Маркиз де Сад. Джулиет Спринг».

Джо удивился: неужели имя Джулиет Спринг до сих пор находится в действующей памяти АРХИВа?

«Что тебя связывает с Джулиет Спринг? Похоже, ты что-то имеешь против нее», – спросил Джо.

АРХИВ ответил: «Садизм: получение удовольствия или сексуального наслаждения от причинения боли или моральных страданий другому человеку. Садомазохизм».

Несколько мгновений Джо осмысливал прочитанное. Потом вывел: «Ты хочешь сказать, что она садомазохистка?»

«Монстр. Невероятная злодейка. Демон. Вампир. Дьяволица. Ведьма. Людоед. Словарный режим. Поиск… Брут. Дикарь. Поиск».

Словоизвержение продолжалось.

Вконец расстроившись, Джо вышел из системы АРХИВа и успокоился только тогда, когда перед ним снова оказался пустой экран.

Неожиданно за спиной раздался синтезированный голос АРХИВа. В нем, несомненно, звучал упрек.

«Вы не должны прерывать меня, профессор, когда я стараюсь сказать вам нечто важное».

Джо резко обернулся. Волосы у него на затылке встали дыбом. Невероятно! Глянув на потолок, он почувствовал стеснение в груди. С усилием сглотнул.

Просто невероятно!

Уставившись на обтянутые металлической паутинкой спикеры, Джо пытался собраться с мыслями. АРХИВ не может самостоятельно переключаться с экранного режима на голосовой. Это может сделать только оператор. Кроме того, Джо вообще вышел из режима общения. АРХИВ не может возобновить его самостоятельно!

Но он только что сделал именно это.

Студенты же никак не реагировали на происходящее. Может, кто-то разыгрывает его? Джо поднял голову и заговорил, обращаясь к АРХИВу:

– Что ты сказал, АРХИВ?

– Что вы сказали, профессор? – ответил АРХИВ.

Джо нахмурился:

– Я ничего не говорил. Я спросил у тебя, что ты сказал.

– Ничего, – произнес АРХИВ. – Словарный режим. Зеро. Иллюзия. Пустая болтовня. Мираж. Пустота. Вакуум. Бездна, пустое пространство, эфир. Подставное лицо. Бессодержательность. Свободное место…

Джо повернулся к клавиатуре и с удивлением обнаружил на экране значок голосового режима. Он переключился на режим клавиатуры, и АРХИВ умолк. Джо нахмурился. Ему не очень-то понравился новый фокус компьютера.

Джо вспомнил, что системный менеджер Дейв Хотон пытался отыскать причину, по которой АРХИВ постоянно входил в режим словаря. Должно быть, это он сделал возможным переключение.

Частично успокоившись при этой мысли, профессор приступил к загрузке переданной ему Джулиет Спринг терабайтовой ленты на терабайтовый накопитель, хранившийся в закрытой комнатушке. Он дал АРХИВу серию команд, вызывающих системы анализа.

Экран покрылся бессмысленными символами. Потом раздался резкий сигнал, и появились слова: «Загрузите ленту».

Джо недоуменно пожал плечами – ведь лента была уже загружена. Он снова набрал команду. Несколько секунд поскрипывал вращающийся привод, затем сигнал пропищал: «Извините, формат несовместим. Считывать следует в другом формате».

Джо дал команду АРХИВу преобразовать формат. Выждав несколько секунд, повторил команду. Новый поиск возвестил: «Готов, выберите из перечня».

Джо просмотрел длинный перечень аналитических задач, которые мог выполнять АРХИВ, но ни одна из них не подходила. Требовалось установить, действительно ли миллиарды единиц информации, записанные на терабайтовой магнитной ленте, являются чем-то большим, чем простая электрическая активность мозга.

В том случае, если это обычные шумы, неизбежно – рано или поздно должны появиться повторяющиеся участки-шаблоны. Если же они не обнаружатся, то это значит, что на ленте действительно записана разумная информация… Профессор принялся составлять для АРХИВа программу. Четыре часа спустя он завершил работу и вызвал часть информации на экран. Информация представляла собой двести строк шестнадцатеричных чисел. Джо и прежде предполагал, что они должны быть очень похожи на запись, полученную из мертвого мозга Аманды. Убедившись в том, что сходство действительно имеет место, он даже огорчился, так как по-настоящему никогда не верил, что от Аманды получены не случайные шумы, а восстановленная информация.

Профессор включил программу, но тут же остановил ее. В последующие двадцать минут он устранял незначительный глитч. Потом он снова запустил программу, и все пошло отлично: информация проносилась стремительно, знаки сменяли друг друга с невероятной быстротой, так что их невозможно было разглядеть.

Удостоверившись, что проблем больше возникнуть не должно, Джо вышел в коридор и направился к торговому автомату, чтобы взять стаканчик чаю. Когда он возвратился, его снова приветствовал Клинтон, на этот раз не испугав.

Джо сел у компьютера и принялся маленькими глоточками прихлебывать чай, временами поглядывая на экран. Сейчас он пожалел, что не ввел в программу индикацию динамики процесса. Теперь он не знал даже приблизительно, когда компьютер справится с поставленной задачей.

АРХИВ трудился долго. Из коридора доносился вой пылесоса. Джо посмотрел на часы: 9:15. Он обещал Карен прийти сегодня пораньше и хотел сдержать слово. Вчера вечером они с Джеком не виделись, если не считать того момента, когда Джо входил к спящему сыну. Поэтому он с утра пообещал мальчику, что приедет домой рано, чтобы поиграть с ним и почитать ему перед сном.

Громкое жужжание вывело его из задумчивости. К столу подкатил Клинтон, рука которого с гудением поднялась и обхватила клешней пластиковый стаканчик. Клинтон взвесил стаканчик и вновь поставил на стол.

– Не допит, – констатировал он.

Джо склонился над столом. В стаканчике, на самом донышке, оставалось совсем немного остывшего чая.

– Все в порядке, Клинтон, уже все выпито, – пробормотал Джо, прекрасно зная, что робот не слышит.

Клинтон, проигнорировав замечание профессора, укатил на свое место у стены.

И тут раздался писк компьютера. Джо встрепенулся. Глянув на экран, он увидел, что АРХИВ довел работу до конца: строчки чисел на экране пропали. Вместо них появился результат: 983.295.742.061 байт индивидуальной информации. Нет соотносимых участков, нет повторяющихся участков.

– Господи, – прошептал Джо. – Господи боже мой!

Записанная на ленту информация состояла почти из тысячи миллиардов отдельных частиц. Такой результат практически полностью исключал случайность. Отсутствие повторений означало отсутствие случайности. Всему этому можно было дать одно-единственное объяснение: Джулиет оказалась права. Его разум полностью – или почти полностью – был загружен в компьютер.