Текст книги "Долгая ночь Примы Центавра"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Сенна едва заметила краем глаза яркую вспышку.

Она сидела на склоне холма, гадая, когда же появится Телис Эларис. У неё уже зародилось дурное предчувствие, поскольку раньше учитель никогда не опаздывал. Напротив, он был настолько пунктуален, что это даже несколько раздражало девушку.

Она вдруг поняла, что игру разглядывания образов в облаках они так и не закончили. К счастью, сегодня облаков на небе хватало в избытке, так что в ожидании учителя Сенна смогла занять свой ум изучением легких клубов, проносившихся высоко над головой.

Она решила, что один из них принял форму гигантского паука. А другой, в котором причудливым образом смешались разные формы, был украшен сверху странным гребнем, и напомнил ей лицо императора, только очень хмурое. Император хмурился на гигантского паука. Почему-то это показалось Сенне забавным.

Игра так увлекла её, что она едва заметила яркую вспышку, сверкнувшую где-то в городе. Но все же она заметила и быстро поднялась. И как раз в этот момент до нее долетел звук взрыва. Судя по звуку, взрыв был очень мощным, и, естественно, поначалу Сенна решила, что Прима Центавра еще раз подверглась атаке Альянса.

Она посмотрела на небеса, приготовившись к тому, что сейчас последуют новые взрывы, но все оставалось тихо. И лишь плотный черный дым начинал подниматься от того места, где прогремел взрыв.

Прикрывая глаза ладонью, Сенна пыталась разглядеть, где же произошел инцидент. У неё перехватило дыхание, и она слегка покачнулась. Даже отсюда она смогла понять, что взрыв произошел в том здании, где размещались жилище и общественная приемная Телиса Элариса.

Сенна бросилась бежать, даже не успев осознать, что делает. Ноги сами несли её, и она пробежала уже половину дороги, когда сообразила, что забыла обуться и в кровь изрезала себе ноги об камни, валявшиеся на дороге. Туфли она держала в руках, и ей пришлось задержаться на несколько секунд, чтобы надеть их. А затем побежала снова, не сводя глаз с дыма, дыхание с шумом вырывалось из её груди, она с трудом хватала воздух, но не замедляла скорость.

Дорога пошла под уклон, Сенна споткнулась, упала и пролетела кувырком весь остаток пути. Склон упирался в поперечную улицу, и она вылетела на неё самым непристойным образом. Впрочем, вокруг мчалось так много народу, каждый из которых что-то кричал и указывал пальцем другому, что никто не обратил особого внимания на нее. Сенна поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к месту взрыва.

Кое-где еще продолжался пожар, но, к счастью, в основном он был уже потушен. От здания, однако, осталось лишь то, что стало уже привычным для жителей Примы Центавра – одна только выгоревшая оболочка. Последние клубы дыма поднимались к небу, люди спокойно и с любопытством обсуждали случившееся.

Появились спасатели, выносившие тела тех, кого явно невозможно было уже спасти. Сенна бросилась осматривать останки, надеясь и молясь, что она не увидит того, чего она больше всего боялась увидеть. Но её надежды и молитвы остались без ответа, потому что третье тело, вынесенное из руин, обуглившееся и изуродованное, принадлежало Телису Эларису. У него не хватало половины лица, но того, что осталось, было достаточно для опознания.

Сенна отвернулась, зажав рукой рот, пытаясь одновременно подавить и крик отчаяния, и позыв к рвоте.

А затем услышала слова одного из спасателей:

– Мы нашли вот это, министр.

Сенна заставила себя обернуться, и там был Дурла. Он рассматривал нечто вроде тяжелого ящика, который держал спасатель. Ящик сильно обгорел, но в основном остался цел, и Дурла явно был доволен находкой.

Что-то сорвалось внутри Сенны.

– Убийца! – взвыла она и бросилась прямо на Дурлу. Из-за её растрепанного вида, министр не сразу узнал девушку, когда она атаковала его со сжатыми кулачками, с лицом, искаженным яростью. Сенна была уже в пяти футах от Дурлы, когда двое гвардейцев смогли остановить её. Она лягалась, тянула руки, пытаясь вцепиться в министра, и продолжала вопить:

– Ты сделал это! Ты стоишь за этим! Ты мерзкий убийца!

Дурла наконец понял, кто кричит на него.

– Юная леди! – воскликнул он изумленно.

– Не смей называть меня так! Никогда больше не смей называть меня так! Ты сделал это! Ты убил его!

– Какие нелепые обвинения. Эта девушка обезумела. Отведите её во дворец, – приказал Дурла невозмутимо, забирая ящик у спасателя. – Рассортируем эти находки позже.

– Ты убил его за его свободомыслие! За то, что он бросал вам вызов! За то, что он заставлял людей думать! Ты заплатишь за это, Дурла! Я заставлю тебя заплатить за это!

Дурла печально покачал головой, в то время как Сенну, продолжавшую вопить и брыкаться, увозили во дворец.

* * *

– Вы совсем свой разум потеряли?!

Император возвышался над ней, дрожа от негодования и, возможно, даже от чувства какого-то личного унижения. Сенна, умытая и переодетая в чистое платье, сидела перед ним в кресле, сложив руки и потупив взор. Неподалеку стоял Дурла и бесстрастно наблюдал их конфронтацию.

– Вы перед лицом огромной толпы обвинили моего министра в убийстве! – продолжал Лондо. – Случилась трагедия, а вы посмели использовать ее для дискредитации моего правительства! И о чем только вы думали? А? Это не риторический вопрос, Сенна, – о чем вы думали?

– Я сказала именно то, что думаю, – тихо произнесла Сенна. – Мне кажется, как раз поэтому вы так строго меня и отчитываете, Ваше Величество.

– Вы всем нам нанесли оскорбление! Неслыханное оскорбление!

К неудовольствию Сенны, именно Дурла подал голос в её защиту.

– Молю вас, Ваше Величество, не будьте столь резки с девушкой. Она была расстроена и явно не в себе. Учитывая обстоятельства, по моему мнению, это вполне объяснимо. Она не знала правды…

– Правды? – повторила Сенна. – О какой такой правде вы говорите?

Дурла глубоко вздохнул, словно ему предстояло освободиться от тяжкого бремени.

– Я бы отдал все на свете, чтобы только не рассказывать вам об этом, юная ле… Сенна. Вы помните тот ящик, который я забрал у спасателя на развалинах? Так вот… улики, найденные в нем, к сожалению, изобличают злоумышленника.

– Какие улики? Что за чепуха…

– Правда состоит в том, – Дурла теперь обращался со своими комментариями к ним обоим, Сенне и императору, – что, весьма вероятно, Телис Эларис фактически был сторонником Альянса.

– Что? Вы уверены? – спросил Лондо. – У вас есть реальные доказательства?

– Именно так, Ваше Величество. В найденном нами ящике находились детальные записи, корреспонденция… переписка с некоторыми представителями Альянса, которые по-прежнему считают, что атаки на Приму Центавра следует продолжить. С теми, кто не успокоится, пока жив хоть один из нас, каким бы юным и прелестным, – Дурла явно имел в виду Сенну, – он ни был. Им нужен тотальный геноцид всего нашего народа, не меньше.

– Это совершенно нелепо, – сказала Сенна. – Телис Эларис любил свой народ. Он пытался расширить наш кругозор именно потому, что тревожился за нас.

– Все, о чем он тревожился, Сенна, так это о том, чтобы подорвать существующий режим и лишить его народной поддержки, – возразил Дурла. – Но я не считаю, что это целиком его вина. Я полагаю, что Телисом Эларисом манипулировал Альянс, который нашел в его лице подходящего простофилю. Более того, возможно, мы обнаружили причину взрыва: очевидно, Телис Эларис экспериментировал с изготовлением зажигательной бомбы. Для чего ему это было нужно, мы не знаем, но можем догадываться по его выступлениям. Мы считаем – я хотел бы подчеркнуть, что доказательств у нас нет – что он замышлял убить вас, Ваше Величество. Взорвать дворец.

– Это безумие! – закричала Сенна.

– Разве? – спокойно продолжил Дурла. Его терпению не было предела. – Ведь это Телис Эларис предложил проводить ваши занятия вне стен дворца, не так ли? Мы считаем, что он намеревался взорвать бомбу во время одного из ваших занятий, чтобы случайно не нанести вреда вам. Очевидно, к вам он был очень неравнодушен. Но как бы то ни было, если Телис Эларис, несомненно, был замечательным мыслителем, то террористом он оказался никудышным. Изготовленное им устройство сработало преждевременно, и… – Дурла не стал заканчивать фразу и вместо этого просто пожал плечами.

Сенна повернулась к Лондо.

– Ваше Величество, вы же не поверите этому. Вы знаете Телиса. Вы знаете, каким человеком он… был. Не позволяйте этому… этому… – она потыкала пальцем в сторону Дурлы, – этому типу… очернять доброе имя Телиса Элариса. Отвратительно уже то, что ваш министр убил человека. Позволите ли вы ему убить еще и имя этого человека?

– Сенна… ты дорога мне, – медленно начал Лондо. – Но предупреждаю, не переходи границ, потому что иначе…

– Переходить границы! Ваше Величество, перед нами стоит убийца и лжец! Но ведь убийство и ложь не входят в число должностных обязанностей Министра Внутренней Безопасности! Так кто же здесь перешел границы?

– Мы этого не знаем, – отчеканил Лондо, – и если есть доказательства…

– Доказательства, которые так легко было сфабриковать!

– Сенна, прервешь меня еще раз, и будешь горько сожалеть об этом!

Сенна, которая поднялась с кресла во время перепалки с Лондо, так и села. Император был настроен вполне серьёзно; еще никогда она не видела Лондо столь разъяренным.

С очевидным усилием Лондо взял себя в руки, после чего строго продолжил:

– Я лично изучу вещественные доказательства. И если выяснится, что Министр Дурла прав, то… – он сделал паузу, обдумывая суть дела. – Поскольку речь идет о внутренней безопасности, я не вижу причин в настоящее время информировать население, что здесь мог быть замешан предатель. Зачем еще больше будоражить толпу, подбрасывать топливо в пожар паранойи. Народ нуждается в успокоении. Если в конце своей жизни Телис Эларис примкнул к стану предателей, это не перечеркивает всего того добра, которое он принес своим учением. Мы всегда можем списать взрыв на что-нибудь более обыденное – газовая горелка или что-то в этом роде. Я надеюсь, вы сумеете что-нибудь измыслить, Дурла?

– Да, Ваше Величество, – отвечал Дурла, исполненный чувства долга.

– Вот и хорошо.

– Вот так-то, – прокомментировал Дурла, обращаясь к Сенне. – Похоже, что иногда ложь все-таки является частью моих должностных обязанностей.

Сенна ничего не ответила. Некоторое время все молчали. Затем Лондо вновь обратился к девушке:

– Ты так беспокоилась, Сенна, о добром имени человека, который уже мертв… не считаешь ли ты нужным принести извинения Министру Дурле за нанесенное тобой публичное оскорбление, особенно учитывая, что он пока жив, и неизвестно, какую еще критику, спровоцированную твоими действиями, ему придется услышать в свой адрес?

– Если вас в самом деле интересует мое мнение, Ваше Величество… нет. Я не считаю себя виноватой перед ним.

Сенна слегка выпятила подбородок, и взглянула на императора настолько вызывающе, насколько ей хватало смелости.

– Ваше Величество, – снова пришел ей на выручку Дурла, – в извинениях нет необходимости. Честное слово.

– Что ж, хорошо, – кивнул Лондо. – Сенна, ты можешь идти.

Девушка послушно покинула тронный зал, и только отойдя от него на безопасное расстояние, позволила себе расплакаться.

* * *

Дурла вручил ящик с уликами императору и поклонился.

– Не торопитесь возвращать его, Ваше Величество. Я надеюсь, что вы сможете сами убедиться в истинности моих предположений.

– О, да. Я уверен, что так оно и будет, – подтвердил Лондо.

Дурла повернулся, чтобы уйти. Он уже шел к двери, когда услышал позади себя быстрые шаги. И прежде, чем успел обернуться, сильная рука схватила его за шиворот, а другая в то же время сжала его шею. Худощавого министра толкнули вперед и ударили лицом об стену. От удара у Дурлы перехватило дыхание, а затем губы Лондо оказались возле его уха, нашептывая в отвратительно интимной манере:

– Понимаешь ли, Дурла… если обнаружится, что улики в самом деле были подделаны… если обнаружится, что на тебе и в самом деле лежит ответственность за смерть Элариса… тогда твоя голова очень скоро будет проветриваться рядом с моим приятелем по имени Морден. А он, уверяю тебя, имел гораздо лучшие связи и был много опаснее, чем ты. А еще заверяю тебя, что я собственноручно лишу тебя головы, а подхватит её Сенна и лично насадит её на кол. Это тебе ясно?

– Ваше Величество, я…

– Я спрашиваю, тебе ясно?

– Да, Ваше Величество.

Только тогда Лондо отпустил Дурлу. Министр не стал оборачиваться. Вместо этого он оправил свой мундир, пригладил несколько выбившихся прядей в своей прическе и вышел из тронного зала.

В тот самый момент, когда Дурла переступил порог, приступ боли скрутил Лондо.

Боль жгла, резала, вгрызалась в его мозг, и некуда было от нее скрыться. Пошатываясь, Лондо добрался до трона, пытаясь определить источник боли, а затем внезапно все понял. Источником боли был Страж – Страж, угнездившийся на его плече.

Лондо попытался дотянуться до Стража, чтобы оторвать чудовище от себя раз и навсегда, но с каждой такой попыткой боль только усиливалась, а затем он услышал в своей голове голос:

«На твоем месте я бы не стал так поступать».

Лондо вцепился в подлокотники, хватая ртом воздух, и боль, наконец, начала отступать. Но ощущение её близости осталось, словно хищный зверь, притаившись в густой траве, готовился наброситься на него ещё раз при малейшем неправильном движении. Хотя голос прозвучал прямо в его голове, Лондо узнал его – это был голос Общности Дракхов, или, по крайней мере, эмиссара Дракхов, того, кто являлся к нему во мраке, словно вездесущий призрак смерти.

– Как… как вы…

«Никаких вопросов. Сиди. На троне. Руки на подлокотниках».

И Лондо подчинился. Он понимал, что выбора у него нет.

«Ты плохо обошелся с Дурлой», – в голосе явно слышалось разочарование. – «Он избран нами. Ты никогда больше не должен так с ним поступать».

– Избран вами. Стало быть, у него тоже есть Страж? – прохрипел Лондо, испытывая некоторое злорадство при мысли о том, что должен был ощущать Дурла, глядя, как отвратительное существо скользит к нему по полу. Но ответ Дракхов разочаровал его.

«Нет. Ему не нужен Страж. Он считает, что Республика стала уязвимой из-за своего упадка, а ты растерял пыл своей молодости. Дурла верит в дисциплину, порядок и всеобщее послушание. Ему незачем знать о нашем существовании, ему не нужен Страж. Его чистый энтузиазм и прямодушие сделают его гораздо более эффективным, чем мог бы сделать Страж».

– Я так счастлив за вас. И могу ли я тогда спросить, зачем нужен я?

«Ты нам не нужен».

Ну… вот значит как. Дракхов можно было обвинить в чем угодно, но только не в уклончивости.

А голос Дракхов продолжал вещать в голове Лондо, и в нем слышалось теперь едва ли не сожаление:

«Это не доставляет нам удовольствия, Моллари. Не доставляет радости. Работа, которую ты до сих пор делал для Примы Центавра, заслуживает одобрения. Ты сумел сплотить свой народ, воодушевить их, за несколько коротких месяцев ты далеко увел их от того упадка и уныния, в котором они пребывали. Если бы ты мог действовать по своему усмотрению, то стал бы великим императором. Но ты служишь нам, а не себе. Ты будешь следовать нашим желаниям и ты будешь всегда помнить, что, конечно, можно делать вид, будто ты служишь своему народу, но на самом деле ты служишь нам. А чтобы помочь тебе заучить урок… теперь ты будешь молча сидеть на троне».

– Но…

На короткое мгновение боль нахлынула на Лондо, словно грозная океанская волна.

«Сидеть ты будешь молча».

Лондо сел выпрямившись, уставившись прямо перед собой, не смея взглянуть ни влево, ни вправо.

«Ты будешь сидеть так до тех пор, пока мы не отменим запрет. Ты будешь слышать шум, разговоры, течение повседневной жизни снаружи. Но не будешь принимать в ней участия. Все аудиенции будут отменены. Ты просидишь в одиночестве несколько часов… или дней… столько, сколько мы сочтем необходимым для усвоения урока.

Ты говорил об одиночестве Примы Центавра? Да ведь у тебя нет ни малейшего представления об одиночестве. Но ты узнаешь, что это такое. Потому что истинное одиночество – это одиночество в толпе. Не смей шевелиться, Лондо. Не смей разговаривать. Сосредоточься на том, что ты сделал, и что от тебя требуется… и что произойдет, если ты не сможешь следовать этим требованиям».

Голос в голове смолк, но Лондо счел мудрым не двигаться. Он продолжал сидеть, уставившись прямо перед собой, чтобы боль и голос не вернулись.

«Вот я и в аду», – подумал он.

И тут же голос ответил:

«Да. Это так».

После этого Лондо старался даже и не думать.

* * *

Был прохладный день, свежий ветер обдувал холмы. Сенна пришла на их заветное место и села на траву. Она смотрела вдаль, туда, где виднелись развалины здания, которые уже почти разобрали, выполняя императорскую программу обновления столицы. С учетом скорости и эффективности, с которыми трудились рабочие, можно было ожидать, что новое строение появится на месте развалин уже через неделю.

Она проверяла библиотеки и базы данных. Труды Телиса Элариса тихо исчезали один за другим.

Сенна легла на траву, глядя на облака. Она попыталась вызвать в уме какие-нибудь образы, ассоциации… но ничего не получилось. Над нею пролетали всего лишь сгустки белого тумана и пара, которые вскоре унесутся прочь, как и все в этом мире.

Слезы начали беззвучно скатываться по щекам девушки.

– Почему? – прошептала она.

Но ответа не пришло.

Интерлюдия

Дремотник зашевелился.

Он не понимал до конца, что происходит, во всяком случае, не на сознательном уровне.

Просто у него вдруг появилось странное чувство, что все происходящее вокруг него было… несущественно. Что все это скоро прекратится, чтобы освободить дорогу чему-то действительно значимому.

Он продолжал свои делишки, пытаясь игнорировать слабое жужжание, которое все чаще раздавалось у него в голове. Когда оно стало невыносимым,

он пошел к медикам, но их поверхностное обследование ничего не обнаружило.

Он не винил их за это. Он сам не мог толком объяснить, что же такое его беспокоит, и потому как они могли догадаться, что нужно искать?

Он даже и сам этого не понимал.

И потому он заставлял себя продолжать свою жизнь, и не обращать внимания на то, что он не в силах понять. И когда просочился слух, что Президент Межзвездного Альянса собирается пройтись по нижним уровням… что он пытается добиться принятия программы помощи их обитателям, то… он решил, что это хорошо.

Даже можно сказать великолепно. На нижних уровнях сумеют использовать всю помощь, которая сюда поступит.

Он еще не понимал, что ему предстоит убить Президента Шеридана.

Глава 6

Вир не имел представления, что ждет его по прибытии на Приму Центавра.

Когда он улетал отсюда, сразу после инаугурации Лондо, обстоятельства были далеки от идеальных. Города представляли собой тлеющие руины, а Лондо произнес странную речь, будто призванную раздуть пламя враждебности и ярости против Альянса.

«Чего хорошего можно добиться, если разжечь страсти еще больше?» – размышлял озадаченный Вир. – «Им бы следовало понять, что настало время примирения. Время искупления».

«Да… именно это тогда и требовалось», – думал Вир, сидя теперь в пассажирском шаттле, заходившем на посадку в главном космопорте Примы Центавра. – «Искупление. За центаврианами накопилось слишком много такого, что требует искупления».

Они и вправду наделали много зла. Они атаковали Нарнов, они предоставили помощь самой злейшей из злых рас, Теням. Как раса, они много грешили, и как раса, они обязаны теперь покаяться. Но разве смогут центавриане покаяться, если разжечь в них гнев против других рас? Разве смогут центавриане покаяться, если будут считать себя бедными, несчастными, безвинными жертвами? Да, возникло непонимание. Да, похоже, имел место чей-то умышленный заговор, провокация с целью очернить Приму Центавра в глазах всей галактики. Но разве не верно, что они сами, народ Центавра, сделали все, чтобы облегчить исполнение такого подковерного замысла?

Если бы они заслужили репутацию миролюбивого, дружелюбного, неагрессивного народа… тогда, конечно, никто не поверил бы попыткам выставить их, как всеобщую угрозу. Но ведь сколько рас помнит, что руки центавриан покрыты их кровью (17)? Центавриане сами своими предыдущими действиями заставили всех считать себя злой силой.

Что ж, теперь пришло время расплаты. И взгляните, каков её результат. Вы только посмотрите.

– А теперь посмотрите направо, – раздался голос пилота по внутренней связи. – Вы видите, сколь успешно продвигаются восстановительные работы, которыми охвачен весь северный район нашей славной столицы. Работы продолжаются и в других частях города, в соответствии с программой строительства доступного жилья, которую разработал и лично контролирует наш славный император. Одновременно, подъем центаврианской промышленности обеспечил прочный фундамент для всей нашей экономики, поддерживая не только наши усилия по восстановлению городов, но также и выплату репараций, которые мы столь благородно согласились заплатить членам неблагодарного Межзвездного Альянса и размер которых зачастую удавалось снизить в результате трудных переговоров.

Вир поперхнулся. Ему не понравилось ни одно слово из сказанного. Он бросил взгляд на остальных пассажиров. Все они были центаврианами. И, как ни странно, все они кивали головами в унисон с комментариями относительно великих трудов императора… И уж совсем расстроило Вира, что они качали головами совершенно синхронно и дружно нахмурились при упоминании Альянса.

Нет, это совсем не хорошо. Он определенно намерен поговорить об этом с Лондо. Единственная проблема, он понятия не имеет, что же именно можно сказать императору по этому поводу.

Вир прилагал все усилия, чтобы сохранить близкие отношения с Лондо. Он не мог без этого обойтись, поскольку выполнял миссию посла Центавра на Вавилоне?5. Раньше он бы и представить себе не мог, что когда-нибудь пообщаться с Лондо станет для него проблемой. Уж, по крайней мере, Вир всегда рассчитывал, что компанейский и любознательный Лондо сохранит интерес к судьбе своих знакомых по станции. А значит, он будет при первой же возможности стараться пообщаться с Виром наедине, чтобы узнать все обо всех и посмаковать последние сплетни. Однако этого не происходило. Неделями и даже месяцами Вир был лишен возможности связаться с Лондо. Вместо этого ему все чаще и чаще приходилось отчитываться перед Дурлой, министром Внутренней Безопасности. Между тем, Вир не встречал более неприятной личности со времен небезызвестного мистера Мордена. Между тем, в его отношениях с Морденом не было теплоты. Были потерянные жизни и отрубленные головы, но отнюдь не теплота.

– Я сообщу о вашем беспокойстве императору. Император очень занят. Император высоко ценит ваши донесения. – Эти и еще целые грозди ритуальных фраз слетали с губ Дурлы так часто, что уже набили Виру оскомину. А в тех редких случаях, когда Виру каким-то чудом удавалось прорваться к Лондо, император всегда говорил настолько рассудительно и выверенно, что Вир не мог избавиться от ощущения, что все их разговоры каким-то образом прослушиваются. Эту мысль следовало бы отмести, как абсурдную. Ведь, в конце концов, Лондо занимал теперь самый высокий пост в иерархии власти на Приме Центавра. Теоретически, ни у кого не могло хватить безрассудства и силы, чтобы шпионить за разговорами и действиями самого императора. Так кого же мог опасаться Лондо?

Но затем Вир обдумал судьбу предыдущего императора Центавра, и пришел к выводу, что ответом на его вопрос будет: «Всех».

Но Лондо не похож на других императоров. И уж конечно, у него нет ничего общего с сумасшедшим Картажей. И ничего общего с Регентом, который довел их мир до грани полного разрушения. Лондо хороший человек, порядочный человек. А это что-нибудь да значит, не так ли?

Или все-таки не так?

Увы, даже самому себе Вир не решался теперь однозначно ответить на этот вопрос.

К счастью для всех пассажиров шаттла, для благополучной посадки не требовалось внимание со стороны Вира. И потому его мысли могли перескакивать с одной беспокоившей его темы не другую, пока корабль подруливал к терминалу главного космопорта.

* * *

– Посол Вир!

Первым импульсом Вира было оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что же это за посол прибыл на одном с ним шаттле. Он никак не мог привыкнуть к тому, что «Послом» величают именно его самого, и каждый раз он чувствовал себя несколько неловко, словно какой-то самозванец.

Его встречал центаврианин с несколько бледноватым цветом лица, запавшими глазами и утробным голосом. Он был очень высокого роста, и при ходьбе слегка горбился, как будто ему требовалось все время наклоняться вперед, чтобы слышать собеседника. Его умеренно высокий волосяной гребень был совсем светлым, под цвет его бледной коже. Рядом с этим великаном стоял подросток, вряд ли больше тринадцати лет от роду, облаченный в униформу, какую Вир никогда раньше не видел. Она была почти сплошь черной, что жутким образом напомнило Виру форму земного Пси Корпуса, но в данном случае черный цвет контрастировал с кроваво-красным шарфом, драпировавшим грудь мальчика.

– Посол Вир, – повторил высокий человек, – Я – Кастиг Лионэ, Канцлер Департамента Развития в офисе Министра Дурлы. Для меня большая честь встретить вас. Трок, забери у Посла его багаж.

– О, не стоит беспокоиться, – начал было Вир, но опоздал. Подросток, Трок, уже оказался с ним рядом и вцепился в чемоданы, которые Вир пытался удержать в руках. Ему хватило одного взгляда в глаза мальчика, чтобы сразу отпустить поклажу. Юноша легко поднял чемоданы… настолько легко, будто они потеряли в весе, когда Трок подхватил их. Вир сказал себе, что, наверно, чемоданы казались ему такими тяжелыми просто по причине усталости после долгой дороги. – Я… не ожидал, что меня кто-нибудь будет встречать. Я рассчитывал добраться до дворца самостоятельно. Мне бы не хотелось никого обременять.

Лионэ улыбнулся. Своей улыбкой он мог бы, пожалуй, напугать любого, но к счастью, улыбка исчезла с его лица быстрее, чем появилась.

– Вы в точности такой, как мне говорили. Скромный и застенчивый. Словно вы до сих пор не понимаете важности своей миссии.

– Ну… однажды приходится смириться с пониманием… что быть послом Центавра на Вавилоне 5, это не только не значит занимать важный пост… но на самом деле означает… как бы это выразиться… – Вир понизил голос, будто боялся, что его последующие слова оскорбят Лондо, хотя того и не могло быть поблизости. – Быть шутом. Быть тем, кого никто не воспринимает всерьез.

– Времена меняются, – бодро возразил Лионэ.

– Да, это точно. А кто этот молодой человек? Кажется, вы сказали, его зовут Трок? – Вир широко улыбнулся, а в ответ получил решительное угрюмое лицо, и взгляд, от которого у него возникло отчетливое ощущение тревоги. – Что это за униформа?

– Трок стал одним из первых членов нашей новой молодежной организации, мы назвали её Пионеры Центавра. И в самом деле, эти Пионеры будут первыми и лучшими кандидатами в следующее поколение лидеров нашего мира.

– О, игра слов! Это очень остроумно, – сказал Вир.

Трок ответил ему таким взглядом, от которого, по мнению Вира, мог возникнуть новый ледниковый период, если бы нашелся способ материализовать сквозивший в нем холод.

– Мы не остроумничаем, – отрезал Трок.

– Трок… – в голосе Лионэ послышался упрек.

– Сэр, – поправился Трок и повторил: – Мы не остроумничаем, сэр.

– О… не беспокойтесь, я… все правильно понял, – пробормотал Вир, которому становилось все более и более жутко от происходящего.

– Отряды Пионеров Центавра создаются по всей планете. Молодежь – это наша надежда на будущее, Посол, так было, есть и будет всегда. Лучшее, что можно сделать для укрепления морали и духа наших граждан, это дать им увидеть, как энергия и энтузиазм молодых направляются в позитивное русло. Потому и было решено создать молодежную организацию.

– А чем именно занимаются Пионеры Центавра? – спросил Вир у Трока. Трок ответил без раздумий:

– Всем, что прикажет нам Канцлер Лионэ.

– О-о!

– Они находятся на службе общества, занимаются общественными работами. Наводят порядок на улицах, проводят политинформации… ну и всякое в таком роде, – объяснил Лионэ.

– Поразительно. И это была идея императора?

– Честно говоря, это была идея Министра Дурлы, но император сразу же горячо её поддержал. Затем Министр Дурла назначил меня надзирать за этой программой… а также искать другие способы поднимать мораль на Приме Центавра.

У выхода из здания космопорта их поджидал транспорт, который немедленно понесся в направлении дворца.

– Знаете… я вот что подумал об этом, – сказал Вир.

– О чем, Посол?

– О подъеме морали. Существует чудесная земная игра, которой меня обучил на Вавилоне 5 кап… Президент Шеридан. Если суметь организовать команды, чтобы играть в нее, то может получиться просто замечательно.

– Вот как, – Кастиг Лионэ еще раз изобразил сморщенную улыбку. Трок сидел на переднем сидении и решительно смотрел прямо вперед. – И что же это за игра?

– Она называется «бейсбол».

– Вот как, – повторил Лионэ. – И как в нее играть?

– Ну…– начал Вир, увлекаясь любимой темой, – у вас есть по девять человек с каждой стороны. И один человек, он стоит посреди поля, на куче земли, и у него есть мяч, примерно вот такого размера. – Вир обхватил ладонями воображаемый сфероид. – И еще один человек, от другой команды, он стоит в отдалении с битой в руках.

– С битой.

– Ну да, с большой битой. И человек, который стоит на куче земли, бросает мяч в человека с битой.

– С целью убить или ранить его? – у Кастига Лионэ явно пробудился интерес.

– О, нет. Нет, он старается, чтобы мяч пролетел мимо. А человек с битой пытается ударить по мячу. И если он промажет, у него есть еще две попытки, чтобы попытаться попасть. И если он попадет, он бежит на базу…

– Военную базу?

– О, нет. Это квадрат, вот такой величины. Он пытается добежать до базы прежде, чем другой человек с поля поймает мяч.

– И… если у него получится… то, что будет? – поскольку оказалось, что цель игры не в том, чтобы вывести противника из строя, интерес к ней канцлера Лионэ стремительно угасал.

– Если он не успеет, он выбывает.

– Выбывает из игры?

– О, нет. Он может попробовать позже, когда очередь снова дойдет до него. Но если у него получится и он доберется до базы, у него будет шанс добраться до следующей базы.

– Это кажется бессмысленным. Почему бы ему просто не остаться там, докуда он добрался?

– Потому что если он доберется до второй базы, то он сможет попытаться…

– Добраться до третьей базы? – скептически спросил Лионэ. – И будет ли всему этому конец?

– О, да! После того, как он доберется до третьей базы, он должен попытаться вернуться домой.