Текст книги "Долгая ночь Примы Центавра"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Вир глянул вверх.

И увидел именно того, кто, как он полагал, просто померещился ему, когда он вчера шел к Шеридану в сопровождении Гарибальди. Незнакомец был одет в серую робу, и хотя под капюшоном Вир не мог как следует разглядеть его лицо, ему показалось, что тот довольно молод. Вряд ли больше тридцати лет от роду.

Рем лежал на полу лицом вверх, глаза его были открыты. Человек в робе склонился над ним, некоторое время внимательно изучал. А потом провел рукой над лицом Рема, и глаза того закрылись, грудь начала равномерно вздыматься и опускаться, по всем признакам он просто заснул обычным здоровым сном.

– С ним все будет хорошо, – сказал человек в робе. Он говорил очень тихим голосом, настолько тихим, что Виру приходилось напряженно вслушиваться. – Он проспит довольно долго, а когда придет в себя, то не сможет понять, почему он здесь. Он никому не причинит вреда.

– А что, собственно, здесь произошло? – спросил Вир, пытаясь подняться на ноги. – Кто вы? – тут он заметил в руке человека посох. Конец посоха слабо мерцал. С едва сдерживаемым изумлением Вир спросил: – Вы… э-э-э… техномаг?

Догадка породила в душе Вира странную смесь страха и радости. Четыре года назад Виру уже доводилось иметь дело с этими колдунами, чьи чудеса основывались на обширнейших научных познаниях. Это было одно из самых неприятных приключений в его жизни. Когда в тот раз техномаги, наконец, покинули Вавилон 5, чтобы продолжить свой путь за Предел, откуда, как надеялся Вир, они никогда уже не вернутся в нашу галактику, он вздохнул с облегчением. А вот теперь, похоже, стал обязан своей жизнью одному из них.

– Да, я техномаг, из числа послушников. Мы не часто выходим в мир. Зовут меня Кейн.

– Вот как? В самом деле?

– Нет. Нет, конечно, – ответил тот. – Это псевдоним. Конечно, я не стану называть свое настоящее имя, и я никак не ожидал от тебя таких глупых вопросов. Имена обладают властью, а я не собираюсь давать тебе хоть какую-нибудь власть над собой.

– Это хорошая философия, – согласился Вир. – Спасибо, что раздавил эту… это…

– Дремотника. Наследие биотехнологии Теней. Поселился вот в твоем друге, – Кейн ткнул носком сапога в тело Рема. – Усыпил ему память, и дожидался возможности исполнить свою миссию.

– Убить Шеридана.

Кейн кивнул.

– Да. От Ланаса требовалось только подойти поближе, а существо само сделало бы все остальное. Оно очень здорово прыгает. Приземлившись на Шеридана, оно бы ужалило его, и когда Шеридана доставили в Медотсек, он был бы уже мертв.

– Прямо как Крэн.

– Что?

– Да так, ничего. Но почему сейчас? И почему Ланас?

– Ну, не только сейчас. Бывало и раньше, возможно будет и потом. Хотя смерть может принимать разные обличия. Что же касается Ланаса, – под своей робой Кейн пожал плечами. – Слепой выбор, чистая случайность. Нужно было кого-то выбрать. Они выбрали Ланаса.

* * *

– Они, это кто?

– Об этом, – улыбнулся Кейн, – ты еще успеешь услышать. Пока тебе еще рано знать.

– Но…

– Скажи мне, – Кейн приблизился к Виру, глядя на него изучающим взглядом. – Почему ты решил разобраться с этим вопросом сам, почему не вызвал службу безопасности?

– Я… мне нечего было им предъявить. Ничего конкретного. У меня были догадки, подозрения, и это все. И, кроме того, больше всего меня огорчала мысль, что все вокруг узнают, что центавриане замешаны в попытке покушения на Президента Шеридана. Даже если бы выяснилось, что это ложь, было бы следствие, допросы, пошли бы слухи среди других членов Альянса. Я этого не хочу. Центавру этого не нужно. Всё и без того плохо.

– Значит, ты рисковал своей жизнью, руками и своей шеей, чтобы защитить репутацию Центавра.

– Я… да, пожалуй, да, – согласился Вир. А затем, встревожившись, добавил: – А вы никому не скажете?

– Зачем мне это?

– Я… я не знаю. Я так многого не знаю, – признался Вир. – Начну с того, что…

Но Кейн жестом прервал его.

– Не надо. Не начинай. Потому что, если ты начнешь, то прозвучит множество вопросов, на которые я не имею права отвечать, по крайней мере, сейчас. Но я скажу тебе вот что, Вир. Твои действия произвели сильное впечатление. Я следил за тобой, мне было интересно, что же ты предпримешь, и ты не разочаровал меня. Весьма вероятно, тьма тебя еще не коснулась.

– Это, конечно, здорово, – Вир сделал паузу, а затем добавил: – Что там меня еще не коснулось? Тьма?

Кейн шагнул еще ближе к нему, и взгляд его стал теперь жестким.

– Тьма протягивает сюда свои щупальца с Примы Центавра. Здесь она таится по закоулкам, но в твоем родном мире расцветает пышным цветом. Знание – это сила, Вир. Я ищу знаний ради техномагов, а им нужны сведения о твоем мире, потому что в нем продолжают расти темные силы. Вскоре тебе придется несколько раз сделать очень сложный выбор. Очень, очень скоро.

– Я… совершенно не представляю, о чем вы говорите.

– Это хорошо, – с явным удовлетворением ответил Кейн. – Я люблю загадывать загадки.

– Вам это удалось.

– Это утешает. Я в некотором роде новичок здесь. И теперь мне приходится работать с тайнами. Ах… твой приятель приходит в себя раньше, чем я ожидал.

Вир обернулся к Рему Ланасу. И в самом деле тот уже сидел, обхватив руками голову, словно опасаясь, что та расколется на части от боли.

– Что… случилось? – пробормотал Рем Ланас.

– Я все расскажу, – ответил Вир и обернулся на Кейна.

Но тот исчез. Не было никаких признаков того, что он вообще здесь появлялся, кроме кроваво-черного месива на полу.

– У него здорово получаются не только загадки. С трюками у него тоже все в порядке, – пробормотал Вир.

Глава 12

Лондо знал, что это было испытание. Никаких сомнений по этому поводу у него не возникло ни разу.

– Шеридан должен умереть, и ты это знаешь, – сказал ему Дракх.

Эта фраза оборвала раздумья Лондо. Здесь в тронном зале, в том месте, которое для других было символом его власти, а для него самого являлось символом фальши, звук хорошо знакомого голоса, раздавшегося из сумрака, заставил императора вздрогнуть. Это оказалось особенно неприятно, так как Лондо отдавал себе отчет, что Шив’кала следит за ним. По крайней мере, мысль об этом постоянно сидела где-то у него в подсознании. И эта мысль теперь не досаждала ему.

Именно это ужаснуло Лондо больше всего – то, что он, оказывается, привык к той полужизни, которую вел с момента восшествия на трон, и даже не просто привык, но начал считать её само собой разумеющейся.

Размышляя подобным образом, Лондо не сразу сообразил, что же сказал ему Дракх, и переспросил:

– Что?

Дракх выложил ему все. Рассказал ему весь план, рассказал о Реме Ланасе. Рассказал о существе, поселившемся внутри Ланаса. Ланаса выбрали наугад, просто подобрали на улице. По мнению Общности Дракхов, именно в случайности выбора заключалось основное достоинство плана. Нужен был некто, не испытывающий ни личной неприязни к Шеридану, ни особой враждебности по отношению к Межзвездному Альянсу. А Ланас был просто никем. Он не отличался ни сильной волей, ни особым умом, и именно это делало его наиболее подходящей кандидатурой.

Когда Дракх, наконец, закончил свою речь, Лондо покосился на него в темноте. Шив’кала стоял там неподвижный, немигающий, неизменный, и, как всегда, на лице его застыло пугающее подобие улыбки.

– И ты рассказал мне всё это… зачем?

– Шеридан был твоим другом. Я желал, чтобы ты знал о его грядущей судьбе. Чтобы, если бы ты захотел сказать последнее «прощай», у тебя была бы для этого возможность.

Испытание. Нет… не просто испытание.

Ловушка.

Лондо знал это, знал наверняка. Дракх мог просто придти и сказать:

– Шеридан скоро умрет, пошли ему прощальный привет.

Но нет, он рассказал Лондо все, что можно, потому что хотел, чтобы Лондо все знал… чтобы посмотреть, что он станет с этим делать.

Лондо потерял сон. Он не спал два дня. Мысли роились у него в голове. Он пытался заставить себя увидеть в Шеридане своего величайшего врага, лидера Альянса, который безжалостно разбомбил его обожаемую Приму Центавра. И Деленн, его жена… у неё была отвратительная привычка смотреть на Лондо со столь оскорбительной жалостью.

Но как ни старался Лондо, он не мог стереть из памяти все те случаи, когда Шеридан приходил к нему на выручку. Годы, проведенные на Вавилоне 5, оказались лучшим временем его жизни. Тогда он не понимал этого. Он чувствовал, что медленно и неуклонно сползает во тьму. И несмотря на это, Шеридан и Деленн то и дело выступали на его стороне. Они поддерживали Лондо в надежде, что в итоге всё для него обернется хорошо. В том, что на деле всё обернулось столь ужасно – что он стал единственным самым могущественным, и одновременно самым беспомощным человеком в Республике Центавра – конечно, их вины нет. Он сам и только сам приговорил себя к такой участи.

Лондо пробовал заснуть, но спасительное забвение охватывало его лишь на несколько мгновений, а затем он снова пробуждался. И тут же ощущал, как Страж шевелится в некотором замешательстве. Очевидно, тварь также нуждалась в отдыхе, но позволяла себе спать только одновременно с Лондо. И теперь, когда Лондо мучила бессонница, Страж тоже испытывал дискомфорт. Эта мысль доставила Лондо некоторое удовлетворение.

Наконец, он почувствовал, что не в силах больше терпеть. Надо было действовать, но действовать очень хитро. Лондо не мог просто так взять и послать какую-нибудь спасательную команду, или напрямую проинформировать Шеридана об опасности. Любое попытка пойти напролом будет тут же пресечена Стражем. А если даже Страж не сможет его остановить, то наверняка пошлет донесение Дракхам, которые смогут изменить свои планы… и выразят Лондо свое неудовольствие самым прямым и неприятным способом. Лондо страстно желал спасти Шеридана, но не ценой собственной шкуры.

И он призвал Вира. Момент для этого был самым подходящим, поскольку идея устроить во дворце празднование, на самом деле, принадлежала Дурле. Дурла устроил его, естественно, как способ собрать своих союзников и приверженцев, и продемонстрировать им свою возросшую силу при дворе. И поскольку идея исходила от Дурлы, марионетки Дракхов, не подозревавшего, кто на самом деле дергает за веревочки, – то можно было рассчитывать, что Дракхи в свою очередь не станут задавать вопросов и подозревать подвоха со стороны Лондо. Что плохого в том, что Вир побывает на приеме и своими глазами убедится в могуществе Дурлы.

Таким образом, Лондо сумел призвать своего старого сподвижника, своего старого друга – возможно, единственного в галактике своего настоящего друга. Направленное Виру приглашение не привлекло никакого внимания.

Настала пора сделать следующий шаг: Лондо начал напиваться с того момента, как начался праздник. Проблема состояла в том, что требовалось принять ровно столько алкоголя, чтобы довести Стража до бесчувствия – Лондо уже выяснил, что это реально – но при этом не утратить способности держаться на ногах и говорить с Виром более или менее связно. Если он выпьет слишком мало, Страж, а через него и Дракхи, могут обеспокоиться его действиями. Если он потребит слишком много, то напьется до такого бесчувственного состояния, когда не сможет быть полезным ни Виру, ни Шеридану, ни себе самому.

И Вир прибыл, в соответствии с приглашением, и Лондо увел его в сторонку, борясь с клубящимися в голове парами ликера и распространяя вокруг себя приятный аромат. И при этом ему удавалось оставаться начеку, и это оказалось очень кстати. Потому что, как только он начал вводить Вира в курс дела, попытался приоткрыть кусочек плана… он почувствовал шевеление пробуждающегося Стража. Он довел тварь до пьяного бесчувствия, но она трезвела со скоростью, встревожившей и неприятно удивившей Лондо. По-видимому, Страж начинал привыкать к алкоголю. Придется переоценить то количество ликера, которое необходимо принять, чтобы усыпить его бдительность.

Лондо преодолел возникшее препятствие самым элегантным способом. Он попытался намекнуть Виру на опасность, грозившую Шеридану, подыскав подходящий исторический прецедент. Лондо ощущал, что Страж с подозрением следит за разговором. Страж чувствовал, что здесь что-то не так, но не мог понять, что именно. И потому не стал ни причинять боль, ни посылать приказов в мозг Лондо. Страж был начеку, и потому то же самое требовалось и от Лондо.

Все это изматывало до крайности. Какая-то часть его сознания требовала, чтобы Лондо прекратил выбирать тщательно выверенные фразы, исторические аллюзии, и просто рассказал Виру, что происходит. Но другая часть продолжала помнить, что в этом случае Страж вмешается незамедлительно. Кто знает, какими еще силами может владеть это чудище, угнездившееся на его плече? Лондо уже знал, что оно способно насылать на него приступы боли, что оно отслеживало все его действия, но не было оснований полагать, что этим все его возможности и ограничиваются. Быть может, Страж в состоянии вообще вырубить его мозг одним только своим ментальным усилием. Или наслать на него приступ, или остановить его сердца, или… да что угодно.

Лондо хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить страшную смерть Шеридана от чешуйчатых лап Дракхов, но вовсе не желал приносить в жертву себя. Свою шкуру он ценил все же дороже, чем Шеридана.

Когда Вир отбыл обратно на Вавилон 5, Лондо начал внимательно следить за сводками новостей. Страж не имел ничего против. В конце концов, Лондо император. Ему полагается идти в ногу со временем и быть в курсе текущих событий. И когда новости запестрели заголовками о том, как Шеридан лично возглавлял широко разрекламированный поход официальных лиц по нижним уровням Вавилона 5, Лондо прямо-таки воспрянул духом. Он едва сдержался, чтобы не закричать от радости.

Но энтузиазм его быстро рассеялся. Лондо едва ли не физически ощущал, как грозовое облако сгущается вокруг Стража, и именно в тот момент, когда он смотрел репортаж, как Шеридан, явно целый и невредимый, возвращается с похода на нижние уровни, – именно тогда он ощутил правильность своей догадки о том, что да, это, в самом деле, было испытание. Испытание, которое он провалил, потому что только знал все детали плана Дракхов. Лондо и сам не понял, каким образом он это ощутил. Возможно, телепатическая связь становилась постепенно двусторонней. Так или иначе, но теперь он не просто догадывался, а знал наверняка, и все что ему оставалось – это дожидаться, когда на него обрушится возмездие.

* * *

– Разве это того стоило?

Лондо сидел в личной библиотеке, которая по традиции была епархией императора. Для нее было построено огромное хранилище. Император считался чем-то вроде живого олицетворения центаврианской истории, и предполагалось, что он хранит в своей памяти все славные деяния своих предков, и многие из величественных достижений Республики. Поскольку эта обязанность считалась такой почетной и священной, то считалось делом первостепенной важности обеспечить императора изолированным и хорошо охраняемым помещением, в котором он мог бы удовлетворять свои потребности познать разумом то, что скрыто в глубине его сердец. И в самом деле, во всем дворце не нашлось бы более надежного убежища, не доступного никому, кроме императора. Здесь хранилось множество книг и разнообразных реликвий славного прошлого.

Поэтому, когда из сумрака вдруг раздался голос Шив’калы, вопрошавший: «Разве это того стоило?» – то от неожиданности Лондо даже подпрыгнул, едва не перевернув читальный столик. Он поднялся на ноги, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство после столь неловкой реакции. Свет в библиотеке был очень тусклым; Лондо вовсе не видел Дракха.

– Вы здесь? – спросил он, предположив на мгновенье, что, быть может, голос Шив’калы звучал лишь в его мозгу, а сам Дракх находится где-то совсем в другом месте.

– Да. Я здесь, – вновь услышав этот голос, Лондо мог теперь с уверенностью сказать, что Шив’кала действительно физически присутствовал в этом зале. Но где именно, понять было невозможно. – И ты здесь. Какое удачное совпадение.

– «Удачное», мне кажется, не совсем подходящее слово, – сухо ответил Лондо. – Что вы хотите?

– «Хочу», мне кажется, не совсем подходящее слово, – парировал Шив’кала. – Я вовсе не «хочу» делать то, что я должен. Что МЫ должны.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Неужели?

По телу Лондо начало разливаться какое-то непонятное ощущение, и на всякий случай он собрал себя в кулак. Он начинал чувствовать… боль. Хотя, пожалуй, ничего похожего раньше он еще не испытывал. Дракхи уже наказывали его приступами боли, но Лондо предчувствовал, что сейчас будет нечто совсем иное. Вместо того, чтобы ударить его внезапно и жестоко, на этот раз боль начинала нарастать медленно, с очень низкого уровня, буквально на грани чувствительности. Это дало Лондо повод подумать, что, быть может, он сумел привыкнуть к психическим и физическим страданиям, которые Дракхи причиняют ему. А быть может, сейчас они и вовсе ни при чем?

– Это из-за вас? – резко спросил Лондо, дотронувшись рукой до виска.

– Это из-за тебя, Лондо, – ответил Шив’кала. В голосе его звучало столь знакомое издевательское смирение. – Из-за тебя… И только из-за тебя.

– Я не понимаю… – болевые ощущения становились все интенсивнее. Они уже превысили все прежние случаи и продолжали быстро нарастать. Лондо обнаружил, что ему трудно дышать, а его сердца остановились бы, если бы кто-то или что-то не заставляли их биться дальше.

– О, ты все понимаешь, – случилось то, чего не было еще ни разу: голос Дракха изменился. Из него исчез всякий намек на симпатию или печаль, остались лишь жесткость и жестокость. – Ты выставил меня дураком, Лондо.

– Я? Да я… – и внезапно Лондо зашатался. Он споткнулся об стул, на котором сидел до появления Шив’калы, и рухнул на пол, потому что ему стало плохо. Не просто плохо – то, что он испытывал сейчас, было во много раз хуже всего, что вынес от рук Дракхов прежде. Это было хуже, чем все, что он когда-либо испытал в своей жизни. Лондо запоздало осознал, что агония начиналась столь медленно лишь для того, чтобы усыпить его бдительность, чтобы заставить его подумать, будто все может еще и обойтись. Он ошибался.

Лондо начали сотрясать судороги, по мере того как боль прокатывалась по его телу. Он попытался ментально дистанцироваться от себя, попытался закрыть свой разум, но это оказалось невозможно, потому что боль была повсюду, в каждой извилине и складке его мозга, в каждом нейроне его нервной системы. Он открыл рот, чтобы закричать, но и это не получилось, потому что горло оказалось парализованным. Все, чего ему удалось добиться, это издать несколько булькающих звуков.

– Я сказал Общности Дракхов, что тебе можно доверять, – продолжал Шив’кала, словно Лондо не корчился перед ним, подобно раненому зверю. – Что ты знаешь свое место. Они потребовали испытания. Я устроил его. Ты его провалил. Это недопустимо, Моллари.

Лондо совсем утратил контроль над своим телом. Из него начали изливаться все отходы его организма, такого не случалось с ним с двухлетнего возраста. Это было унизительно, зловонье было невыносимо, но потом оба эти ощущения отступили на задний план, поскольку агония продолжала нарастать. Его душа, истерзанная и побитая, молила об освобождении. Лондо припомнил, как несколько месяцев назад решил умереть, но в тот раз отложил свой конец. Теперь он горько пожалел об этом, потому что ни за что на свете Лондо не хотел умереть так, как это происходило сейчас. Теперь он отдал бы все, что угодно, лишь бы только уже быть мертвым. Он был готов убить своих друзей и любимых, уничтожить сотни, тысячи безвинных центавриан. Он готов был на все, лишь бы прекратилась агония, терзавшая его.

Но становилось только хуже.

Лондо казалось, что его разрывают на части, что каждый отдельный орган его тела разжижается, и он знал, чувствовал, как его мозг вытекает из ушей, как боль выжигает его глаза, а зубы выдираются из десен, оторвавшийся язык закупорил дыхательное горло, каждый сустав жгло огнем так, что невозможно было пошевелиться, но боль заставляла его дергаться, и от этого становилось еще мучительнее, и он забыл уже, что значит «не болит».

И вдруг все прекратилось.

Именно так, все разом. Лондо остался лежать оцепеневший, в луже дерьма, потому что не представлял, как вести себя дальше. Ему казалось, никогда больше он не сможет вести себя с прежним достоинством, не сможет чувствовать себя в безопасности, никогда не захочет, чтобы хоть одна живая душа увидела его, потому что он стал отвратительным и жалким, и от него осталось лишь дрожащее и мычащее существо. Даже думать о себе было противно, но он ничего не мог поделать, избавление от боли, каким бы кратковременным оно ни оказалось, принесло такое облегчение, что Лондо заплакал. Рыдания сотрясали его тело.

– Знаешь, сколько это все продолжалось? – тихо спросил Шив’кала. Если бы Лондо мог говорить, он ответил, что прошли часы, а может быть дни. – Девять секунд, – продолжил Дракх, хорошо зная, что Лондо не в том состоянии, чтобы суметь ответить. – То, что ты пережил, продолжалось ровно девять секунд. Хотел бы ты продлить это на двадцать или тридцать секунд? Или лучше, на двадцать или тридцать минут? Или на часы? Или на дни?

– Нет… нет… – голос Лондо был едва узнаваем. Он больше походил на хрип умирающего животного.

– Я сомневаюсь, что ты сможешь это выдержать. А если даже сможешь, сомневаюсь, что тебе понравится то, во что ты превратишься после этого.

Лондо не стал отвечать. Ответа, по-видимому, не требовалось, да и вряд ли он смог бы произнести членораздельную фразу.

Не интересуясь причинами молчаливости Лондо, Шив’кала продолжил:

– Ты понес наказание, Лондо. Но одного наказания не достаточно. Ты должен искупить свою вину. Тебе понятно? Ты слышишь, о чем я говорю? – Лондо ухитрился кивнуть. – Хорошо.

Шив’кала выдвинулся из сумрака и остановился над Лондо. Склонив голову, он с интересом рассматривал императора.

– Скажи мне, Лондо… Смог бы ты сам убить Шеридана… если бы альтернативой было еще худшее наказание?

Больше всего Лондо хотелось отказаться, плюнуть в Дракха, бросить ему вызов в лицо. Ему хотелось вскочить на ноги и сжать руки на чешуйчатом горле серокожего чудовища. Сейчас его не беспокоили скрытые бомбы, которые уничтожат его народ. Его не беспокоило, что он сам умрет, пытаясь задушить Шив’калу. Ему просто хотелось иметь возможность и волю убить Дракха.

Но вместо этого Лондо просто кивнул в ответ. Потому что он и в самом деле сейчас готов был на все. Убить Шеридана, убить Деленн, убить Вира, убить Тимов… всё и всех, только бы не повторялось это мучительное «наказание». И хотя боль покинула его тело, память о ней была еще слишком свежа. Зловонная лужа, в которой он лежал, служила слишком ярким напоминанием о том, что он только что пережил.

– Хорошо… Тебе не придется убивать Шеридана, – продолжил Шив’кала. – Мы решили, что позволим ему пожить еще. Нам стало известно о возникновении нового фактора. Шеридан скоро станет отцом.

Дыхание Лондо постепенно восстанавливалось в его груди, сердцебиение медленно выравнивалось. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать слова, сказанные Шив’калой. Лондо по-прежнему лежал на полу, но ухитрился слегка приподнять голову и переспросить:

– Отцом?

– Совершенно верно, – подтвердил Шив’кала. – Твоя миссия будет не сложной.

Дракх начал перемещаться, а Лондо не мог отвести от него взгляда. Шив’кала направился в секцию, где хранились реликвии. Там стояло несколько урн различного назначения. Дракх внимательно осмотрел их, выбрал одну и снял с полки. Это была серебряная урна с инкрустацией из полированного золота.

Лондо знал ее предназначение, и потому его удивил выбор Шив’калы. Эта урна использовалась в одном специфическом центаврианском обряде, и Лондо не понимал, чем она могла заинтересовать Дракха.

А затем, постепенно, у него начала возникать ужасная догадка. Лондо хотел отмахнуться от неё, убеждая себя, что такого не может быть. Это выходило за всякие рамки, даже для Дракхов. Они не смогут, они не посмеют… и, уж конечно, им и в голову не придет заставить его принять в этом участие.

Дракх распахнул свои одежды.

– Нет, – прошептал Лондо. – Нет… пожалуйста… – лежа на полу, он по-прежнему был не в состоянии сдвинуться с места, ему оставалось лишь молить. Всякая мысль о сохранении достоинства покинула его. – Нет…

Но Шив’кала не обращал внимания на мольбу императора. По груди Дракха бежали отвратительного вида волны, словно на ней шевелилась ожившая раковая опухоль. Шив’кала поставил сосуд на ближайший столик, отвинтил его крышку и отложил её в сторону… а затем поднес руку к груди.

– Вы не станете… – просил Лондо. Хотя он и понимал, что это бесполезно, но продолжал умолять Шив’калу изменить решение.

Но Дракх по-прежнему не отвечал. С родительской нежностью он помог существу выбраться из складки на своем теле. Тварь была похожа на Стража, сидевшего на плече Лондо, только меньше размером. Её глаз был закрыт. Какой бы чуждой ни была природа этого существа, любой мог бы сказать, что оно пребывает в состоянии спячки.

Шив’кала некоторое время с гордым видом держал его на ладони, пальцем второй руки он провел по крохотному тельцу, словно родитель, успокаивающий свое дитя. У Лондо это вызвало лишь новый позыв к рвоте. А затем Дракх поместил тварь внутрь урны и привинтил крышку на место. Лондо, не говоря ни слова, лишь в бессилии покачал головой.

– Когда Шеридан и Деленн отправятся на Минбар… ты тоже туда полетишь. Ты доставишь им этот подарок. – Шив’кала указал пальцем на вазу. – Ты прикажешь опечатать урну, чтобы избежать досмотра у Шеридана. Когда настанет срок, Страж сумеет выбраться.

– Дитя? – Лондо по-прежнему был не в силах поверить. – Беспомощный младенец?

– Сын Шеридана и Деленн… Да, у них будет сын… Но он не вечно будет беспомощным младенцем. Он пригодится нам, когда вырастет. Страж присмотрит за его судьбой. А ты… присмотришь за Стражем.

– Нет. – Лондо к собственному удивлению сумел покачать головой. – Нет… невинное дитя…

– Если ты намерен уклоняться от искупления своей вины, Лондо, – Шив’кала говорил спокойно, словно заранее ожидал протестов, – тебе следует обдумать последствия, которые возникнут в этом случае для всех невинных детей на Приме Центавра. Но прежде них… Сенна испытает на себе все последствия нашего… – рот Дракха скривился в дурном подобии улыбки, -…неудовольствия.

– Нет… она… – только и сумел прошептать Лондо.

– Император… ты ведь и сам понимаешь, сколь мало смысла в твоих словах. Ты будешь сотрудничать?

И Лондо согласился кивком, возненавидев себя, возненавидев жизнь, возненавидев всю Вселенную, которая допустила всё это.

В глазах у Лондо потемнело, потому что еще одна волна боли накатила на него. Лондо крепко зажмурился, приступ миновал, а когда он открыл глаза снова, Шив’калы уже не было. Дракх исчез, оставив императора наедине с его унижением, болью и слабостью. Лондо понял, что запомнит нынешний урок навсегда. Оказывается, его силы не только имеют предел, но и предел этот достижим для Дракхов почти без усилий с их стороны. Интересно, что еще Дракхи могут сделать с ним. Что, если до сих пор они обходились с ним «мягко»?

* * *

И насколько хуже может стать их «обхождение»?

Неприятным сюрпризом оказалось и то, насколько сильно, оказывается, могут задеть его угрозы в адрес Сенны.

И, наконец, поинтересовался Лондо, после всего пережитого им сейчас, доведется ли ему еще испытать хотя бы несколько мгновений, когда он будет искренне счастлив оттого, что до сих пор жив.

И с этой мыслью он провалился в благословенное забытье, потому что силы его истерзанного тела иссякли окончательно.