Текст книги "Королева красоты"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Нет, не хочет! – ответил вместо нее Мейсон.

– Во всяком случае она может сказать, посылала ли она что-нибудь на свое имя, и когда она это сделала, – сказал Трэгг. – Мы ведь имеем эту бандероль и знаем, кто писал адрес на ней. В течение часа мы познакомимся и с содержанием бандероли.

Элен Эддар бросила на Мейсона испуганный взгляд.

– Мисс Эддар вообще не будет делать никаких заявлений, – твердо повторил Мейсон.

– Для нее же хуже, – ответил Трэгг. – Пресса может представить факты в невыгодном для нее свете...

– Суд общественности нам мало поможет в этом вопросе. Речь может идти только о Суде Присяжных. И давайте играть в открытую, лейтенант: в силу определенных причин мисс Эддар не может ответить на ваши вопросы. Кроме того, у нее есть основания сохранять свое прошлое в тайне – прошлое чисто личного и частного порядка. А если она будет отвечать на вопросы, это прошлое неизбежно всплывет на поверхность. Отсюда следует, что на вопросы отвечать она не будет и вообще не будет говорить ни слова.

– Я могу понять вашу позицию, – ответил Трэгг. – Но в таком случае все это дело целиком ляжет на ваши плечи... Впрочем, вы, наверное, этого и хотите. С другой стороны, эти личные и частные вещи все равно всплывут на поверхность. Я имею в виду конкурс красоты и все такое прочее...

– Почему? – спросил Мейсон.

– Потому что об этом знают в полиции и, боюсь, это известно уже и прессе, – ответил Трэгг. – Я не хочу сказать ничего, что бы бросило тень на поведение вашей клиентки, но в конце концов улики есть улики, и, кроме того, имеется еще свидетельница Максин Эдфилд, которая даст Суду весьма ценные показания в отношении мотивов. К тому же она может поставить под сомнение утверждение Элен Эддар о том, что она имеет сына от Хармена Хаслетта, оставившем после себя двухмиллионное состояние. Все эти факты неизбежно всплывут на поверхность, когда речь пойдет о причинах убийства, и я буду весьма удивлен, если мисс Эддар не побоится прокомментировать их.

– У мисс Эддар нет надобности комментировать что-либо!

– В таком случае объяснения придется давать вам, как ее адвокату.

– Как ее адвокат, я тоже не обязан давать какие-либо объяснения.

– Что ж, – пожал плечами трэгг, – значит, будем играть в молчанку. Вы, конечно, оба понимаете, что мы заинтересованы в расследовании этого дала. И нам не нравится, когда вокруг дела поднимается много шума, так что если мисс Эддар сможет ответить нам на вопросы, мы будем рады выслушать ее объяснения, проверим факты, о которых она сообщит, и если в их не будет противоречий, мы не станем ее больше беспокоить.

– Мы оба с вами отлично знаем, – бросил Мейсон, – что вы все равно не сможете ее отпустить до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке. А все эти громкие слова вам нужны для того, чтобы заставить ее говорить.

Трэгг усмехнулся:

– Хорошо, Мейсон, я больше не буду делать никаких попыток. А вам, мисс Эддар, придется поехать вместе с нами. Кстати, хочу заметить, что попытка послать компрометирующие материалы по почте говорит сама за себя. Конечно, сейчас я не выношу никаких обвинений, но, может быть, вам, господин адвокат, будет интересно узнать, что эту бандероль мы обязательно вскроем. Я буду очень рад за вас и за вашу клиентку, если мы не найдем там дневника Агнес Берлингтон, но очень боюсь, что именно этот дневник мы там и найдем. А теперь, мисс Эддар, если вы будете так любезны и проедете с нами в полицейское Управление, мы выполним там все формальности по возможности безболезненно – это, конечно, в том случае, если вы измените свое поведение и дадите толковое объяснение своим поступкам.

– Никаких объяснений не будет! Ни толковых, ни бестолковых! – ответил Мейсон. – И мы будем пользоваться своим правом – хранить молчание. Кроме того, я хочу пять минут поговорить со своей клиенткой, господин лейтенант. Может быть, вы подождете в коридоре? После этого вы можете везти ее в Управление.

– Переговорить с ней вы можете и в Управлении, – ответил Трэгг.

– После того, как вы внесете это в регистрационную книгу? Конечно, если вы мне отказываете в разговоре с моей клиенткой...

– Вы не так меня поняли, – поспешно сказал Трэгг. – Я не хочу ставить вам никаких препятствий, Мейсон. Во избежание осложнений. Значит, вы просите пять минут?

– Да.

– Что же, говорите, – ответил Трэгг и с саркастической улыбкой вышел из кабинета.

Мейсон повернулся к Элен Эддар:

– В этой бандероли – дневник Агнес Берлингтон?

– Да.

– Где вы его взяли?

– В верхнем ящике бюро.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Итак, вы приехали к ней, нашли ее мертвой, обыскали комнаты и забрали дневник?

– Да.

– Оружие какое-нибудь находили?

– Нет.

– А у вас есть оружие?

– Почему вы об этом спрашиваете?.. Да, есть.

– Какое?

– Кольт тридцать восьмого калибра.

– Где он сейчас?

– О, Господи! Откуда я знаю! Где-то дома. Мне кажется... Ой, нет, вспомнила! Я давала его Уайту. Он хотел поупражняться в стрельбе. Выезжал за город с девушкой... ну, и поскольку он очень хороший стрелок, то хотел покрасоваться перед ней.

– А что он потом сделал с револьвером? Отдал обратно?

– Нет, он еще у него, если он не... О, Боже!

– Ну, что там еще? – спросил Мейсон.

– Теперь я все вспомнила! Он сказал мне, что положит его в мою машину, в "бардачок".

– Вы не знаете, он уже положил его?

– Не знаю, но думаю, что положил.

– И, значит, когда полиция осматривала вашу машину, она могла обнаружить и револьвер?

– Думаю, что могла.

– Если окажется, – сказал Мейсон, – что роковая пуля была выпущена из этого револьвера, вас уже ничто не спасет. Присяжные вынесут вердикт о предумышленном убийстве.

– Мне кажется... Вы думаете, что я вела себя совсем глупо... Да, мистер Мейсон?

– Вы очень хорошо планировали свои действия, мисс Эддар. Вы пытались поступить как можно умнее, но выходило все наоборот.

Адвокат вышел из кабинета.

– Вам понадобилось всего три с половиной минуты, – дружески сказал Трэгг.

– Вот и хорошо, – хмуро ответил Мейсон. – Оставшиеся полторы вы можете засчитать как сдачу от занятого мной у вас времени.

15

Мейсон сидел у себя в кабинете в расстегнутой у ворота рубашке. Перед им стояла чашка кофе. Пол Дрейк расположился напротив, в кресле для посетителей, и делал записи. Делла Стрит возилась с новой порцией кофе.

Мейсон устало сказал:

– Эта женщина втянула меня в грязную историю. А я слепо сунул туда свою голову и теперь не могу вытащить ее обратно. Я не могу рассказать тебе, Пол, что собирается предпринять полиция в отношении ее, потому что сам этого не знаю. И самое главное – я не знаю, нашла ли полиция оружие, из которого была застрелена Агнес Берлингтон.

– У твоей клиентки есть оружие? – спросил Пол.

– Это еще полбеды, – ответил Мейсон. – У нее есть револьвер, купленный в солидном магазине, и регистрационная книга этого магазина быстро подскажет полиции, чей это револьвер.

– А где он сейчас?

– Видимо, в руках полиции, – ответил Мейсон. – И мне совершенно необходимо узнать, Пол, из этого револьвера был произведен выстрел или нет.

– А если из этого – что тогда?

– В этом случае мне останется лишь поднять руки вверх, – ответил Мейсон. – Не будет и одного шанса из тысячи, что присяжные ее оправдают.

– А если стреляли не из этого револьвера?

– Тогда я попытаюсь доказать, что она вообще не стреляла. Ведь тот факт, что она имеет револьвер именно такого калибра, который был употреблен для убийства, в сочетании с другими факторами просто создаст картину неудачно сложившихся обстоятельств...

– Но тем не менее обстоятельные улики останутся, – заметил Дрейк. – Я понял, что полиция способна доказать, что машина Элен Эддар стояла на подъездной дорожке к дому Агнес Берлингтон и что Элен Эддар побывала в этом доме задолго до того, как полиция была извещена об убийстве. И прокурор будет строить свое обвинение на том, что она утаила или уничтожила какие-то улики, находившиеся в доме, а потом направилась к тебе и пригласила с собой на место преступления, чтобы ты зафиксировал положение вещей и вызвал полицию.

– Да, они будут придерживаться именно таких позиций, – ответил Мейсон. – Но, тем не менее, у меня будет достаточно возможностей разбить эту теорию.

– Если они смогут доказать, что ее машина стояла у дома, а сама она побывала в доме, – сказал Дрейк, – то дело плохо. Тут уже придется давать Суду очень толковое объяснение.

– И такое толковое объяснение не так уж трудно дать, – ответил Мейсон. – Я, например, думаю, что на судебном процессе выяснится, что Агнес Берлингтон умерла не позже, чем через два часа после приема пищи. И я хотел бы выяснить, что именно она ела и в какое время.

– Как ты собираешься это узнать?

– Неподалеку от ее дома находится универсальный магазин. И я думаю, что она время от времени ходила туда за провизией. Попробуй разузнать что-нибудь.

– Ты думаешь, ее там кто-нибудь запомнил?

– Не знаю. Но попытаться нужно. Ведь мы имеем дело с одинокой женщиной. Судя по всему, она регулярно покупала полуфабрикаты или еще какую-нибудь пищу. Если она вообще питалась одна, я думаю, что именно полуфабрикатами. Хочу напомнить, что полиция не хотела давать информацию относительно содержимого ее желудка. По всей вероятности, здесь можно будет за что-нибудь зацепиться. Если, например, оказалось бы, что она пообедала в ресторане – съела бифштекс с жаренным картофелем, салат и так далее, то можно было бы предположить, что она ходила в ресторан с мужчиной и что этот мужчина мог проводить ее домой.

– Но ты же не узнаешь, когда она ела в последний раз? Был ли это ленч, обед или ужин?

– Я знаю, что свет в доме был зажжен, – ответил Мейсон. – А этот факт позволяет мне предположить, что преступление было совершено в вечерний час. И если вдобавок окажется, что оно было совершено не более чем через два часа после приема пищи, то это наверняка окажется такая пища, которую она приобрела в готовом виде. Вряд ли она стала бы возиться со стряпней. С другой стороны, если окажется, что она ела что-то дорогое, то я могу предположить, что она побывала в ресторане.

– Что ж, твоя теория имеет смысл, – согласился Дрейк.

– Поэтому-то очень многое зависит от характера пищи, – продолжил Мейсон. – Обстоятельства порой могут сыграть с человеком злую шутку. Но есть вещи, которые будут явно свидетельствовать или "за" или "против". Ведь речь идет о двух миллионах долларов.

– Понятно, – кивнул Дрейк. – Что-нибудь еще?

Мейсон взглянул на часы:

– Ничего, не считая того, что все-таки надо и вздремнуть немного. Попытайся разузнать что сможешь, Пол.

– Кое-что я уже знаю, Перри, – сказал Дрейк. – Полиция никак не может найти пулю, которой была убита Агнес Берлингтон.

– Но ведь они обязаны ее найти! – воскликнул Мейсон.

– То же самое сказал лейтенант Трэгг своим подчиненным, но они обшарили весь дом, а пулю так и не нашли.

– Рано или поздно найдут, – заметил Мейсон. – И мне, конечно, очень хочется знать, из какого револьвера она была выпущена.

– У меня есть кое-какие связи с полицией. Конечно, детальной информации я не получу, но думаю, относительно пули смогу кое-что узнать.

– Да, прошу тебя, попытайся это сделать.

Дрейк поднялся с кресла.

– Я буду держать с тобой связь, Перри, – сказал он и вышел из кабинета.

Делла Стрит угрюмо посмотрела на Мейсона.

– Ты можешь позволить себе поставить Элен на место для свидетелей? спросила она.

– В настоящее время – нет, – ответил адвокат. – Прокурор разорвет ее на части во время допроса. Она сама поставила себя в такое положение, и все свидетельствует против нее.

– Что же, в таком случае, ты собираешься делать?

– Дело в том, что обстоятельные улики – это палка о двух концах, сказал Мейсон. – И с обоих концов она свидетельствует о правде. У меня уже есть план, как действовать дальше.

– Ты не поделишься со мной своими соображениями?

– Что ж, это можно, – ответил Мейсон. – Представь себе, что ты – Суд Присяжных, а я – адвокат, защищающий свою клиентку.

– Хорошо, – сказала Делла Стрит. – Начинай.

– Прокурор говорит, что у него имеются неопровержимые улики относительно того, что моя подзащитная была в доме Агнес Берлингтон. Обвинение провело необходимые экспертизы, которые показали, что на подъездной дорожке стояла именно машина Элен Эддар. Но теперь разрешите задать вопрос: когда она стояла? На первый взгляд можно подумать, что на этот вопрос ответить невозможно, во всяком случае, сопоставить эти два факта во времени: смерть хозяйки и пребывание в доме Элен Эддар. Но я думаю, что на этот вопрос все-таки можно ответить. Факты свидетельствуют о том, что Агнес Берлингтон тщательно ухаживала за газоном перед домом, У нее была поливочная система, и достаточно было лишь открыть немного кран, чтобы она начинала работать. Потерпевшая включала эту систему, приходя домой, и выключала перед тем, как ложилась спать.

– Можно задать вопрос? – спросила Делла Стрит.

– Суд всегда имеет право задавать вопросы, – с улыбкой ответил Мейсон.

– Почему ты решил, что Агнес Берлингтон каждый вечер включала оросительную систему, чтобы полить газон?

– Это еще не установлено, – ответил Мейсон. – Но я думаю, что факты говорят о том, что это имело место в тот вечер. И я надеюсь, что смогу доказать, что это было ее привычкой.

– Так, а дальше? – спросила Делла Стрит.

– Итак, – продолжал Мейсон, – в интересующий нас вечер Агнес Берлингтон не выключила воду и не выключила свет.

– Почему?

– Ответ может быть только один: она включила все это, когда еще была жива, но к тому времени, когда она имела обыкновение выключать воду и свет, она была мертва. Кроме того, сводка погоды гласит, что вечером четвертого числа была гроза. В наших краях в это время года гроза явление необычное, хотя к сильному ветру и дождю мы уже привыкли. Если бы в то время, как начался дождь, Агнес Берлингтон была еще жива, она бы выключила оросительную систему. А звук выстрела соседи могли не услышать из-за удара грома. Но вода из оросительной системы продолжала поступать всю ночь и следующее утро. И только потом появилась Элен Эддар, чтобы переговорить с Агнес Берлингтон. Мы не можем точно угадать час, когда мисс Эддар остановила свою машину перед домом мисс Берлингтон, но мы знаем, что это случилось по меньшей мере через несколько часов после убийства, поскольку вода успела не только оросить газон больше, чем нужно, но и вылиться на подъездную дорожку, превратив ее в жидкое месиво. И когда Элен Эддар въехала на эту дорожку, она была уже здорово размыта водой. Иными словами, господа присяжные заседатели, все свидетельствует о том, что Элен Эддар подъехала к дому Агнес Берлингтон только через двенадцать-пятнадцать часов после убийства. – Мейсон замолчал. – Ну как? – наконец спросил он.

– Очень хорошо, – сказала Делла Стрит. – Но почему Элен не сказать тебе, когда она побывала у Агнес Берлингтон?

– Она уже сказала. Это было приблизительно за два часа до ее появления в нашем офисе.

– Я думаю, что она солгала. Либо из желания выгородить своего сына, либо стремясь запутать дело.

– Я должен провести это дело своими собственными силами, без чьей-либо помощи извне. Поэтому необходимо основываться на фактах.

– У тебя это хорошо получилось, – сказала Делла Стрит. – Мое решение: невиновна!

– Тебя легко убедить, Делла, – усмехнулся Мейсон. – Теперь нам остается только надеяться, что роковая пуля была выпущена не из револьвера Элен Эддар.

– А если окажется, что пуля была выпущена именно из этого револьвера?

– В таком случае нужно будет найти еще какие-то дополнительные факты, свидетельствующие о невиновности мисс Эддар. Иначе, как говорится, дело дрянь.

– А что ты скажешь насчет Уайта Байрда? – спросила Делла Стрит. – Как ты думаешь, мог он застрелить Агнес Берлингтон?

– Конечно мог, – ответил Мейсон. – Это современный молодой человек, который надеется легко пройти по жизни. Я не знаю, сколько денег ему досталось после Байрдов, но если достаточное количество, ему, следовательно, будет нетрудно в жизни. А когда человек богат, он считает, что добавить к своему состоянию парочку миллионов никогда не повредит.

– Но зачем ему убивать Агнес Берлингтон, которая могла дать показания в его пользу?

– Откуда мы знаем, что она дала бы показания в его пользу? – ответил Мейсон вопросом на вопрос. – Ведь у нас есть только свидетельство Элен Эддар, а она уже успела наговорить нам столько всякой лжи...

Делла Стрит кивнула:

– Понятно, шеф.

– Завтра начинается предварительное слушание дела, – сказал Мейсон. И на нем мы узнаем множество вещей, о которых пока не подозреваем.

– Ты считаешь, что доело закончится в твою пользу?

– Трудно сказать, – ответил Мейсон. – Все будет зависеть от того, из какого оружия была выпущена роковая пуля.

– А что говорит Уайт насчет револьвера мисс Эддар?

– Что он может сказать, – ответил Мейсон. – Он взял этот револьвер дней на десять у матери, чтобы потренироваться в стрельбе. Он неоднократно брал его и всегда возвращал обратно, в "бардачок" ее машины. К тому же у него появилась подружка, перед которой он хотел покрасоваться.

– Я все задаю себе вопрос, что будет делать молодой человек с двумя миллионами долларов? – сказала Делла Стрит.

Мейсон задумчиво посмотрел на нее:

– Смотря какой молодой человек...

– Что ты имеешь в виду?

– Задай лучше вопрос, что делал бы молодой человек, если бы у него не было двух миллионов долларов.

16

Судья Дин Элвилл занял судейское место, посмотрел в записную книжку и сказал:

– Суд штата Калифорния рассматривает дело Элен Калверт, известной под именем Элен Эддар.

– Защита готова, – привстал Мейсон.

Стенли Кливленд Диллон, заместитель окружного прокурора, с внушающей впечатление величественностью поднялся со своего места.

– Мы тоже готовы, Ваша Честь, – сказал он. – И я хочу напомнить Высокому Суду, что целью этого предварительного слушания является выяснение факта совершения преступления и обоснования того, имеются ли веские основания подозревать, что преступление было совершено подозреваемой.

Судья Элвилл несколько недовольно сказал:

– Суд знает, что значит предварительное слушание дела, мистер Диллон.

– Я в этом не сомневаюсь, Ваша Честь, – ответил Диллон. – Но я хочу предупредить Высокий Суд, что обвинение займет определенную позицию, если защита с помощью различных уверток будет затягивать процесс, как это нередко имеет место при разбирательстве подобных дел.

– Я бы не хотел касаться личностей, – бросил судья Элвилл. Вызывайте вашего первого свидетеля.

Стенли Диллон, гордившийся тем, что послал на смерть больше обвиняемых, чем какой-либо другой работник окружной прокуратуры, остался явно недоволен репликой судьи, тем более, что в зале собралось довольно много зрителей, заинтригованных газетными сообщениями. Были здесь и оба сводных брата Хармена Хаслетта – Брюс и Норман Джасперы, а также Ловкач-Гарланд и детектив Джермен Дейтон.

Элен Эддар сидела позади Мейсона. Она по-прежнему была по-королевски величава и, казалось, относится к данной процедуре с полным равнодушием.

– С позволения Высокого Суда, – сказал Диллон, – я вызову в качестве первого моего свидетеля лейтенанта Трэгга.

Трэгг вышел вперед, дал клятву говорить только правду, неторопливо уселся на свидетельское место и сообщил секретарю суда свое имя, адрес и род занятий.

– Я хочу вас попросить, господин лейтенант, подробно рассказать о том, что вы обнаружили, приехав по вызову к дому номер шестнадцать тридцать пять по Мэнли-авеню пятого числа этого месяца.

– Хорошо, – сказал лейтенант Трэгг. – Прибыв на место, мы обнаружили, что входная дверь заперта на засов. Черный ход был открыт. Этот дом относится к категории стандартных двойных коттеджей, и в спальне дома, где все окна были закрыты на засов, мы нашли труп хозяйки этой квартиры.

– Прошу вас назвать ее имя.

– Агнес Берлингтон.

– В каком положении был обнаружен труп?

– Он лежал немного на левом боку, лицо было опущено вниз.

– В каком состоянии находился труп с медицинской точки время?

– Об этом вам лучше спросить эксперта. Он даст квалифицированный ответ, – ответил лейтенант Трэгг. – Но трупное окоченение уже наступало и вновь исчезло.

– К трупу притрагивались?

– Состояние трупа позволяет сделать вывод, что к трупу не притрагивались после того как наступила смерть.

– Вы сделали фотографии?

– Да. Мы сделали фотография и самого трупа, и окружающей его обстановки.

– Теперь скажите, что вы нашли, когда сдвинули труп с места?

Трэгг знал, какой неожиданностью для защиты будет то, что он сейчас скажет, поэтому не удержался и взглянул на Мейсона.

– Под телом убитой мы нашли револьвер тридцать второго калибра марки "Смит и Вессон".

Мейсон выпрямился в своем кресле.

– Могу я попросить секретаря суда, чтобы он зачитал, как записано это свидетельство в протоколе?

Секретарь зачитал ответ Трэгга:

"Под телом убитой мы нашли револьвер тридцать второго калибра марки "Смит и Вессон".

– Скажите, из этого револьвера была убита Агнес Берлингтон? – спросил Диллон.

– Я возражаю, Ваша Честь, – сказал Мейсон. – Ответ на этот вопрос требует обоснований свидетеля, а для допроса его в качестве эксперта пока нет никаких оснований. Еще не выяснено, умерла ли Агнес Берлингтон от огнестрельной раны. Поэтому этот вопрос не может быть занесен в протокол.

– Ваша Честь, – вставил Диллон, – с моей стороны это лишь попытка форсировать процедуру следствия. Я полагаю, что имею право спросить у лейтенанта Трэгга о причине смерти. Правда, защита может возразить, что я не имею права задавать ему этот вопрос, поскольку свидетель не является медицинским экспертом.

– Можете задать ему этот вопрос, – сказал Мейсон.

– Что послужило причиной смерти Агнес Берлингтон? – спросил Диллон у лейтенанта Трэгга.

– Огнестрельная рана.

Диллон устало сказал:

– Теперь я хочу попросить лейтенанта Трэгга, чтобы он временно покинул свидетельское место и вызываю в качестве свидетеля медицинского эксперта.

– Минутку! – вмешался Мейсон. – У меня есть кое-какие вопросы к лейтенанту Трэггу, и я хотел бы их задать до того, как он покинет свидетельское место.

– У вас будет возможность допросить лейтенанта Трэгга, когда я его вызову в следующий раз, – недовольно сказал Диллон.

– Но мне необходимо задать вопросы по той части показаний, которую он уже дал. Если вы собираетесь отпустить его со свидетельского места, я думаю, что имею право задать ему эти вопросы, – парировал Мейсон.

– Как хотите, – раздраженно бросил Диллон. – У меня нет возражений.

Мейсон повернулся к Трэггу:

– Итак, господин лейтенант, вы довели до сведения Высокого Суда, что нашли под убитой револьвер.

– Да, сэр. Совершенно верно.

– И это был револьвер тридцать второго калибра марки "Смит и Вессон".

– Да, сэр.

– Что вы можете сказать о барабане этого револьвера?

– Он был полностью заряжен.

– Значит, все шесть пуль были в барабане?

– Совершенно верно, сэр.

– Из этого револьвера стреляли в последнее время?

– Эксперты дали заключение, что в последнее время из этого револьвера не стреляли.

– А вы установили, кому принадлежал этот револьвер?

– Да, сэр, установили.

– Так кому же он принадлежал?

– Этот револьвер несколько лет назад, еще во время работы медсестрой в больнице Сан-Франциско, приобрела Агнес Берлингтон. Ей в те времена часто приходилось возвращаться домой поздно вечером.

– У нее есть лицензия на это оружие?

– Она имела лицензию, когда приобрела этот револьвер. Но к моменту убийства лицензия была уже недействительна.

– Револьвер был тридцать второго калибра?

– Да.

– Как вы думаете, возможен такой вариант, что Агнес Берлингтон была убита из этого револьвера, а потом убийца вынул пустую гильзу и вставил туда новый патрон.

Лейтенант Трэгг на мгновение задумался, а потом сказал:

– Не думаю, сэр.

– Почему?

– Во-первых, я считаю, что она была убита из револьвера тридцать восьмого калибра. И я думаю, что мы уже нашли оружие, из которого это было сделано. Во-вторых, если верить экспертам, из оружия, которое мы нашли под убитой, не стреляли по меньшей мере полтора месяца.

– Вы нашли пулю, которой была убита Агнес Берлингтон? – как бы невзначай спросил Мейсон.

– Одну минутку! – вмешался Диллон. – С разрешения Высокого Суда, я хочу возразить против этого вопроса, поскольку он опережает вопросы обвинения. Я еще не спрашивал свидетеля относительно калибра револьвера, из которого была убита Агнес Берлингтон. И я в свое время принял подобное возражение. Поэтому я считаю, что защита пока не имеет права задавать вопросы, касающиеся этого пункта.

– Хорошо, если вы хотите соблюсти все формальности, я согласен, ответил судья Элвилл. – Возражение принято.

– В таком случае, у меня пока все, – сказал Мейсон.

– Я вызываю в качестве свидетеля доктора Леланда Клинтона! – объявил Диллон.

Место для свидетелей занял высокий эффектный мужчина. Он назвал свое имя, адрес, род занятий, подтвердил свою квалификацию медицинского эксперта, и после этого ему был задан вопрос, делал ли он вскрытие трупа Агнес Берлингтон.

– Да, сэр. Вскрытие делал я.

– В таком случае, доктор, – сказал Диллон, – объясните нам, не применяя особой медицинской терминологии, что послужило причиной смерти Агнес Берлингтон?

– Причиной смерти Агнес Берлингтон, – ответил доктор Клинтон, явилась огнестрельная рана. Пуля вошла в спину правее срединной артерии, задела верхнюю часть правой почки, пошла выше, задела сердце и вышла в левой верхней части грудной клетки. Я могу показать путь пули на анатомической схеме.

– Пока этого не нужно, доктор, – ответил Диллон. – Я не хочу заполнять протокол специальными терминами, если этого не попросит обвиняемая... Значит, рана, по вашим словам, оказалась смертельной?

– Да.

– Какое время может прожить человек, получивший такую рану?

– Практически смерть наступает мгновенно. Человек с такой раной может прожить лишь две-три секунды.

– Может человек шевелиться после получения такой раны?

– Очень незначительно... Сомневаюсь, чтобы он мог выполнить какие-нибудь сознательные движения. Ведь с физической точки зрения смерть наступает мгновение.

– Вы сказали, доктор, что пуля шла снизу вверх?

– Совершенно верно.

– Значит, револьвер, из которого была выпущена пуля, должен был находиться под определенным углом, и если жертва в тот момент стояла, то револьвер должен был находиться близко к телу в районе поясницы или немного ниже и был направлен снизу вверх?

– Да, сэр.

– У меня все, – сказал Диллон. – Перекрестный допрос, пожалуйста.

– Имелись ли у убитой следы пороха в районе раны? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Значит, оружие не могло находиться в непосредственной близости от тела в момент выстрела?

– Я и не говорил, что оно находилось поблизости.

– Прошу прощения, – сказал Мейсон, – но мне показалось, что на вопрос обвинения вы ответили, что если убитая в момент выстрела стояла, то оружие должно было находиться в непосредственней близости от тела на уровне поясницы.

– Совершенно верно, – ответил Клинтон. – Но этот ответ верен только в том случае, если убитая в момент выстрела стояла...

– Но если убитая в момент выстрела стояла, то значит, на ее теле должны были остаться следы пороха.

– Следы пороха появляются на теле в районе раны в том случае, если оружие в момент выстрела находится в непосредственной близости от тела. Но убийца мог держать оружие на уровне пола, а с такого расстояния следов пороха на теле уже не будет. Правда, такой вариант весьма условен.

– Значит, вы склоняетесь к мысли, что в момент выстрела убитая не стояла на ногах?

– Видимо, да.

– А в каком положении, по вашему мнению, она должна была находиться?

– Практически она могла быть в любом положении: на четвереньках, лежа на полу или на кровати.

– Есть ли какие-нибудь признаки, указывающие на то, что она была связана или что ее били?

– Нет.

– И пуля вылетела из левой верхней части грудной клетки?

– Совершенно верно.

– А что вы скажете о содержимом желудка, доктор? – спросил Мейсон.

– Одну минутку! – вмешался Диллон. – Здесь защита нарушает порядок ведения судебной процедуры. Мне хотелось бы, чтобы расследование придерживалось установленного порядка. Я еще не спрашивал свидетеля о времени смерти.

– В таком случае, вы можете это сделать, – заявил судья Элвилл.

– Я хотел бы соблюсти в расследовании порядок: сперва показать факт смерти, потом причину, а уж затем время.

– Не думаю, чтобы это имело какое-либо значение, – ответил судья Элвилл. – Конечно, если для этого нет определенных причин.

– Могу заверить Высокий Суд, что такие причины есть, – заметил Диллон.

– Пусть будет по-вашему. Но это не мешает задать вопрос относительно состояния желудка. Я склонен разрешить защите этот вопрос.

– Если Высокий Суд разрешает задать такого рода вопрос, – сказал Диллон, – то я сам могу продолжить допрашивать свидетеля и выяснить время смерти.

– Хорошо, но защита уже задала вопрос и имеет право получить на него ответ, – сказал судья с нарастающим недовольством. – Отвечайте на вопрос, свидетель.

– В желудке убитой, – сказал доктор Клинтон, – были обнаружены зеленый горошек, эскалоп, картофель и хлеб.

– В какой стадии? – спросил Мейсон. – Другими словами, насколько пища успела подвергнуться влиянию желудочного сока.

– Анализ пищи показывает, что смерть наступила максимум через полчаса после приема пищи.

Судья Элвилл сказал:

– Суд позволил вам задавать вопросы, мистер Мейсон, когда вы выясняли физическое состояние трупа, но теперь, я думаю, обвинение захочет закончить с выяснением относительно времени смерти.

– В таком случае у меня пока нет вопросов, – ответил адвокат.

– Отлично! – сказал Стенли Диллон. – Я тоже хочу коснуться вопроса о времени смерти. Как вы считаете, доктор, сколько времени Агнес Берлингтон уже была мертва к моменту ваших исследований?

– Я бы определил границы от двадцати четырех до тридцати шести часов.

– А точнее вы сказать не можете?

– С полной уверенностью точнее сказать не могу. Но если вы хотите услышать мое мнение, а не утверждение, то я считаю, что к моменту обнаружения трупа прошли сутки с момента смерти.

– А труп был обнаружен приблизительно в восемь двадцать вечера пятого числа?

– Видимо, да. Но я это знаю лишь с чужих слов. Я могу утверждать, что сделал вскрытие шестого числа в семь часов утра. И к этому времени женщина уже была мертва тридцать четыре – тридцать шесть часов.

– Вы не можете нам сказать, двигали ли труп?

– По моему мнению, труп не передвигали после наступления смерти. А если и передвигали, то только непосредственна после того, как она была убита.

– Почему вы пришли к такому мнению, доктор?

– На основании трупных пятен. С наступлением смерти кровь в теле обесцвечивается и скапливается в нижних частях тела. В данном случае трупные пятна были ярко выражены, а это означает, что тело не переворачивали и не переносили. Повторяю, что за исключением очень короткого времени непосредственно после смерти.