Текст книги "Дело одинокой наследницы"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Не обязательно, Делла. Здесь два варианта: или Марлин Марлоу убила Розу Килинг этим ножом, или кто-то специально подставляет ее.

– Роберт Каддо? – в надежде спросила Делла.

Мейсон крутил в руках вилку.

– Черт побери, Делла, не знаю. Еще одним важным фактором является то, что Долорес Каддо так и не устроила сцену Марлин Марлоу. Она призналась мне, что была у Розы Килинг. Думаю, она говорила правду. Несомненно, порванная форма и чернильные пятна – результат визита Долорес.

– Но что-то помешало миссис Каддо зайти к Марлин Марлоу.

– Давай предположим, что Долорес Каддо появилась у Розы Килинг в одиннадцать тридцать. Она может указать время только примерно, но мы должны предполагать, что это случилось вскоре после того, как ушла Марлин. Миссис Каддо позвонила, а Роза Килинг нажала на кнопку, отпускающую замок на входной двери.

Делла кивнула и сказала:

– Продолжай, шеф.

– Долорес поднялась в квартиру, устроила сцену и полила Розу Килинг чернилами. Роза побежала в ванную комнату. Долорес попыталась ее схватить и порвала теннисную форму. Роза заперлась в ванной.

– И что?

– Если все произошло именно так, то это подтверждает рассказ Марлин Марлоу о том, что Роза Килинг хотела поиграть в теннис. А если эта часть правдива, то и все остальное _м_о_ж_е_т_ оказаться правдой. Роза не упаковывала чемоданы, она их распаковывала. Она предложила Марлин поиграть в теннис и, как только Марлин поехала домой за формой, сняла платье и переоделась в то, в чем собиралась идти на корт. К тому времени, как зазвонил звонок, она уже достала теннисные принадлежности. Она нажала на кнопку, отпускающую замок на входной двери. Вошла Долорес Каддо, поднялась по лестнице, возможно, мило улыбаясь, пока не добралась до верха, а затем, без каких-либо вступлений заявила: "Так, значит, ты – та самая женщина, которая попыталась завлечь моего мужа!". Долорес уже держала ручку наготове, а тут брызнула из нее чернилами на Розу. Роза Килинг попыталась объяснить Долорес, что она не завлекала ничьих мужей, но миссис Каддо вцепилась в нее и уже собиралась нашлепать. Роза вырвалась и разорвала запятнанный чернилами верх теннисной формы. Она кинулась в ванную комнату и заперлась там. Долорес решила, что сделала уже достаточно. Не думаю, что миссис Каддо выходит из себя. Она притворяется и просто играет роль, пытаясь произвести впечатление на своего мужа, чтобы он в дальнейшем дважды подумал прежде, чем связываться еще с какой-нибудь женщиной. Более того, Долорес искренне рассказывала мне о своем визите к Розе Килинг, но, когда я сообщил ей, что Розу Килинг убили, она быстренько переварила новость и решила, что лучше ей не иметь никакого отношения ко всему этому делу. Тогда она начала врать Трэггу. Если она изменила свои заявления, узнав об убийстве Розы Килинг, то она впервые услышала об ее смерти только от меня. Значит, естественно, убила не она.

– А как насчет ее мужа?

– Здесь, – продолжал Мейсон, – ситуация совсем иная. Во-первых, в спальне мы видели крупинки пепла сигары. Во-вторых, я бы хотел знать, чья сигарета прожгла пол: та, которую уронила Роза, отбиваясь от Долорес Каддо? Навряд ли сигарета могла выпасть у Розы после того, как девушка приняла ванну, и, кроме визита Долорес Каддо, причины ронять ее до ванны у Розы Килинг не было. Роза определенно не курила сигары. Пепел сигары совершенно точно указывает на присутствие мужчины. Наличие и сигары, и сигареты во время совершения преступления сильно усложняет дело. Я почти уверен, что сигарету обронила Роза Килинг, когда ее схватила Долорес, но не представляю, как мы сможем это доказать.

– У меня есть чувство, – призналась Делла, – что если бы мы побольше знали о передвижениях Роберта Каддо в районе полудня семнадцатого числа, то без проблем решили бы это дело.

– Он практически не курит, – сказал Мейсон. – Может, конечно, он и курит сигары, но я никогда этого не видел и не замечал их у него в карманах.

– Ты прав, – неохотно согласилась Делла.

– Ладно, давай обедать, а потом вернемся в зал суда и посмотрим, что будет дальше.

Они доели салат, Мейсон оплатил счет и они направились обратно во Дворец правосудия.

Внезапно Делла схватила его за руку.

– Шеф, смотри! Ты заметил?

Мейсон остановился и повернулся туда, куда направляла взгляд Делла.

Роберт Каддо в сопровождении Палмера и Ральфа Эндикоттов и Лоррэн Эндикотт Парсонс подходили к дворцу правосудия и в тот момент, когда Делла обратила внимание Мейсона на них, Палмер Эндикотт протягивал Каддо свой портсигар. Издатель взял предложенную сигару и умелым движением опытного курильщика откусил кончик, зажег спичку, повернул сигару, зажигая ее, чтобы она ровно горела, а затем направился дальше. Он небрежно держал сигару в зубах, слегка под углом. Выражение лица Каддо показывало, что он прекрасно пообедал, готов насладиться хорошей сигарой и в его жизни нет никаких проблем.

20

Когда слушание возобновилось, судья Осборн спросил:

– Вы готовы продолжать дело по обвинению Марлин Марлоу, господа?

– Защита готова, – сказал Мейсон.

– Обвинение готово, – объявил Гановер. – Я с радостью сообщаю суду, что дополнительные свидетели находятся в зале, так что я могу доказать подлинность копии. Перед обеденным перерывом показания давал лейтенант Трэгг, но мне бы хотелось на время отложить допрос Трэгга и пригласить мистера Ральфа Эндикотта.

– Возражений нет, – заявил Мейсон. – Но я хочу уточнить, что лейтенант Трэгг должен будет вернуться на место для дачи свидетельских показаний, потому что я собираюсь провести перекрестный допрос касательно ряда моментов, по которым он уже дал показания.

– Вам будут предоставлены все возможности для перекрестного допроса, – заверил его судья Осборн.

– Теперь я хотел бы пригласить Ральфа Эндикотта, – объявил Гановер.

Ральф Эндикотт холодно кивнул Мейсону и занял свидетельское место, ответил на предварительные вопросы, заявил, что он брат покойного Джорджа П.Эндикотта и что он был знаком с Розой Килинг при жизни.

– Получали ли вы семнадцатого числа этого месяца копию письма, сделанную под копирку, от Розы Килинг, которое она послала по почте обвиняемой?

– Да.

– Что это была за копия?

– Я получил от мисс Килинг сделанную под копирку копию письма, написанного ее почерком.

– Кому было адресовано письмо?

– Марлин Марлоу.

– Обвиняемой по этому делу?

– Да.

– Я покажу вам копию письма, адресованного Марлин Марлоу. Видели ли вы это письмо когда-нибудь раньше?

– Да, сэр, видел. Мне ее передала Роза Килинг.

– Письмо написано почерком усопшей Розы Килинг?

– Да. Я видел ее почерк. Я очень внимательно изучал ее подпись. Она стоит на завещании моего покойного брата. Мисс Килинг тогда выступала свидетельницей.

– И только поэтому вы знаете, что письмо написано почерком Розы Килинг?

– Нет, не только. Я обсуждал вопрос с самой Розой Килинг. Она мне сказала, что написала это письмо.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гановер к Перри Мейсону.

– Когда она вам сообщила, что написала это письмо? – спросил адвокат.

– Семнадцатого.

– В тот день, когда ее убили?

– Да, сэр.

– А где происходил разговор?

– В ее квартире, в гостиной.

– В какое время?

– Около восьми утра.

– А как вы оказались там в этот час?

– Она позвонила мне и попросила зайти.

– И, когда вы пришли к ней, вы разговаривали?

– Да.

– Что она сообщила вам во время этого разговора?

– Ваша Честь, – Гановер не дал Эндикотту ответить на вопрос. – Защита уходит в сторону. Я задавал свидетелю только вопросы, касающиеся письма. А адвокат защиты теперь пытается выяснить все темы, которые они обсуждали. Ваша Честь, я протестую на основании того, что перекрестный допрос ведется не должным образом.

– Я считаю, Ваша Честь, – заявил в ответ Мейсон, – что основным правилом представления доказательств является следующее: если при первоначальном допросе свидетеля выставившей стороной задаются вопросы по имевшему место разговору, то при перекрестном допросе противная сторона имеет право выявить суть всего разговора.

– Я не спрашивал об этом разговоре, – возразил Гановер.

Мейсон улыбнулся и ответил:

– Вы спросили мистера Эндикотта, откуда он знает, что это ее почерк, и свидетель сказал, что знаком с ее почерком, и, более того, она подтвердила, что это ее почерк. Затем я спросил его о разговоре, и выяснилось, что подтверждение было сделано у нее на квартире. Теперь я спрашиваю обо всем разговоре.

– Протест отклоняется, – объявил судья Осборн.

– Она позвонила мне и попросила зайти к ней, – сообщил Эндикотт. Она хотела передать мне сделанную под копирку копию письма, которое она послала Марлин Марлоу.

– Она сказала это по телефону?

– Да.

– Так что вы пошли к ней на квартиру и разговаривали там с ней?

– Да, сэр.

– Что она сказала?

– Она призналась, что Элеонора Марлоу пообещала ей деньги за заверение подписи под завещанием и в дальнейшем вручила ей за это тысячу долларов. Завещание было составлено с нарушением правил, и мой брат не знал его содержания. Роза Килинг сомневалась, подписывал ли он его вообще: ее не было в палате, когда оформлялся документ. В такой ситуации она считала, что тысяча долларов от Элеоноры Марлоу, полученная в результате продажи драгоценностей, которыми миссис Марлоу также завладела мошенническим путем, должна быть возвращена мне. Поэтому она дала мне чек на тысячу долларов, чтобы ее не мучила совесть.

– Об этом вы говорили у нее на квартире?

– Да.

– Утром семнадцатого?

– Да.

– И в то время она передала вам чек, на котором стоит ее подпись?

– Да.

– А когда вы сказали, что подпись Розы Килинг под этим письмом является истинной, я предполагаю, что вы частично руководствовались сравнением с подписью на чеке?

– Да.

– А откуда вы знаете, что подпись на чеке является истинной?

– Во-первых, потому что я видел, как она его подписывала, а, во-вторых, банк акцептовал его.

– Чек у вас с собой?

– Да.

– Я хочу на него посмотреть и хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства, – заявил Мейсон.

– Это незаконно, не относится к делу и несущественно, – выразил протест Гановер.

– Это один из документов, на который ссылается свидетель, заявляя, что письмо подписано усопшей, – ответил Мейсон.

– Но она сама сообщила ему, что написала письмо, – возразил Гановер.

– Так утверждает свидетель, но, к сожалению, Розы Килинг нет в живых, чтобы подтвердить или опровергнуть его показания. Заявляя, что подпись является истинной, свидетель основывается на сравнении с подписью под другим документом, находящимся в его собственности. Естественно, при таких обстоятельствах, я имею право на изучение этого документа.

– Хорошо, – неохотно согласился Гановер. – Если вы хотите, чтобы это дело продолжалось бесконечно, я думаю, вы имеете право растягивать его то под одним, то под другим предлогом. Покажите ему чек, мистер Эндикотт.

Ральф Эндикотт достал бумажник, вынул оттуда удостоверенный чек, который ранее показывал Мейсону, и сказал:

– Пожалуйста, будьте очень осторожны с этим чеком. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Это доказательство.

– Естественно! – ответил Мейсон. – Секретарь проштампует его прямо сейчас.

Секретарь сразу же поставил штамп на чеке.

– Когда вы ушли из квартиры Розы Килинг?

– Я уже обсуждал это с вами и лейтенантом Трэггом. Я ушел примерно в восемь тридцать. Я могу отчитаться за каждую минуту этого дня.

– Пока это все. Может, мне придется задать вам пару вопросов позднее. Ваша Честь, я хотел бы, чтобы этот чек сфотографировали.

– Хорошо, – согласился судья Осборн.

– Я останусь здесь, пока не получу чек обратно, – со свирепым видом заявил Эндикотт. – Я не возражаю, чтобы вы его фотографировали, но требую вернуть его мне.

– Мы сделаем фотостат в первый же перерыв, – успокоил его секретарь. – Это займет не более десяти минут.

– Прекрасно. Я думаю, мистер Эндикотт все равно хочет остаться на слушании дела, – заметил судья Осборн, улыбаясь Эндикотту.

– Меня это вполне устраивает. Я задержусь, – сказал Ральф Эндикотт и проследовал в дальние ряды зала, где сидели его брат и сестра.

– Лейтенант Трэгг, пожалуйста, вернитесь для дачи показаний, пригласил Гановер, и Трэгг снова уселся в свидетельское кресло.

– Господин лейтенант, я показываю вам сделанную под копирку копию письма, адресованного Марлин Марлоу, и спрашиваю, где вы ее взяли?

– Мне передал ее мистер Ральф Эндикотт.

– Что вы с ней сделали?

– Показал обвиняемой.

– А что она сообщила вам относительно письма?

– Призналась, что получила оригинал по почте и уничтожила его.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гановер к Мейсону.

– Лейтенант Трэгг, вы заявили, что несколько раз спрашивали обвиняемую, выкладывала ли она теннисные принадлежности таким образом, как показывает фотография, рядом с дверцей шкафа, с целью подтверждения своего рассказа, и что она отказалась в этом признаться?

– Да.

– Вам не кажется, господин лейтенант, что подобная интерпретация является пристрастной и предвзятой?

– Что вы имеете в виду?

– Другими словами, у вас полностью отсутствовали доказательства, которые бы указывали на то, что обвиняемая поместила теннисные принадлежности рядом с дверцей?

– Я был абсолютно уверен, что она это сделала. Если Роза Килинг в предыдущий день написала ей это письмо и собирала вещи, чтобы уехать из города семнадцатого, и принимала ванну перед отъездом, то она, естественно, не планировала играть в теннис.

– Но, господин лейтенант, откуда вы знаете, что она собирала вещи?

– Она упаковывала два чемодана. Один из них был уже полностью готов, а второй – наполовину.

– Вы имеете в виду, что второй был наполовину _р_а_с_п_а_к_о_в_а_н_, не так ли?

– Я имею в виду, что он был упакован! Она упаковывала вещи.

– А откуда вы знаете, что она их не _р_а_с_п_а_к_о_в_ы_в_а_л_а_?

– А откуда я все знаю? – разозлился лейтенант Трэгг. – Доказательства на месте. Их можно увидеть. Женщина упаковывала вещи.

– Господин лейтенант, посмотрите вот на эту фотографию спальни. Я хочу обратить ваше внимание на стопку вещей, которые сложены на комоде.

– Да?

– Вы видели эти вещи?

– Да.

– Что это за вещи?

– Это вещи, которые она уже сложила и готовилась упаковать в чемодан.

– Вы внимательно рассматривали эту стопку? – спросил Мейсон.

– Да, господин адвокат.

– Вы не нарушали порядок, а только просмотрели?

– Я заглянул с одной стороны, с другой, просто, чтобы знать, что в ней.

– И что в ней оказалось?

– Нижнее белье, ночная сорочка, носовые платки, чулки и другие вещи.

– И они сложены по-разному, но внешние размеры всей стопки именно такие, как на фотографии, господин лейтенант?

– Да. Там есть маленькие вещи, как, например, носовые платки и нижнее белье, но внешние размеры всей стопки как раз подходят под размеры чемодана.

– И поэтому вы решили, что она собиралась класть эту стопку в чемодан?

– Да. Она сложила их таким образом, чтобы они точно вошли в чемодан.

– Вы считаете, что подобное возможно сделать?

– Конечно. Доказательства перед вами.

– Но разве нельзя интерпретировать эти доказательства таким образом, что эти вещи уже лежали в чемодане и она вынула их и оставила на комоде?

– Нет.

– Этот вопрос требует выводов со стороны свидетеля, – обратился Гановер к судье.

– Свидетель квалифицировал себя, как эксперт, – заметил Мейсон. – Он заявил под присягой, что усопшая упаковывала вещи, когда ее убили. Я хочу доказать, что он был не прав.

– Попытайтесь, – бросил вызов Гановер.

Улыбаясь, Мейсон встал со стула и обратился к своей секретарше:

– Делла, дай мне, пожалуйста, вон тот сверток.

Делла Стрит передала ему то, что он просил.

Мейсон достал из-под стола, за которым сидел, чемодан и подошел к лейтенанту Трэггу.

– Господин лейтенант, вы утверждаете, что можно сложить вещи так, что они точно подойдут под размеры чемодана без фактической примерки под его размеры. Вот здесь – предметы женского нательного белья и другая одежда. Пожалуйста, сложите их таким образом, чтобы они точно подошли под размеры этого чемодана. Сделайте это, не кладя их в чемодан.

– Очень просто, – сказал лейтенант Трэгг и запустил руку в сверток. К своему смущению и смеху в зале, он достал оттуда шелковые трусики.

– Это несправедливый тест! – запротестовал Гановер.

– Почему несправедливый? – спросил Мейсон. – Лейтенант утверждает, что это можно сделать. Давайте посмотрим, как он справится.

– Все и так ясно, – вставил Трэгг. – Только мне нужен стол или что-то в этом роде, чтобы складывать на него вещи, и я удовлетворю просьбу мистера Мейсона.

Он заглянул в чемодан, положил на стол трусики, затем достал из свертка блузку.

– Конечно, – заметил Трэгг, – у меня нет большого опыта складывания подобных вещей, так что они могут помяться.

– Я понимаю, – ответил Мейсон. – От вас не требуется профессиональная упаковка, которую может произвести женщина. Вы просто показываете Суду, как можно уложить вещи стопкой, внешние размеры которой точно подходят под размеры чемодана.

Лейтенант Трэгг начал складывать блузку, затем с определенной долей беспокойства посмотрел на края. Однако, он опять смело запустил руку в сверток, достал еще какие-то вещи и начал складывать их неровными квадратами.

– Думаю, это все, – наконец сказал он.

Мейсон посмотрел на стопку вещей, а потом опустил ее в чемодан.

– У вас здесь пробел дюйма на полтора, господин лейтенант, – заметил адвокат.

– Хорошо, я сложу еще раз, – нетерпеливо сказал Трэгг.

Он повторил процедуру.

Мейсон еще раз опустил стопку в чемодан и заметил:

– Она на три четверти дюйма превышает размеры. Мне приходится загибать края, чтобы она влезла в чемодан.

– Послушайте, – обратился к нему лейтенант Трэгг, – дайте я приложу одну вещь, чтобы узнать габариты чемодана, а тогда...

– Вы забыли условия теста? – спросил Мейсон. – В стопке должно быть несколько вещей и, к тому же, не все предметы являются достаточно крупными, чтобы показать вам точный размер.

– Ну тогда дайте мне положить пару или тройку из них и тогда я...

– Тогда вы будете _р_а_с_п_а_к_о_в_ы_в_а_т_ь_ чемодан, господин лейтенант.

Трэггу стало очень неловко, когда он внезапно осознал вставшую перед ним дилемму.

– Таким образом, – продолжал Мейсон, – теперь становится ясно, что те вещи, которые оказались на комоде, были вынуты из чемодана стопкой, которой они лежали в нем, а затем оставлены на комоде. Не так ли, господин лейтенант?

– Я не знаю, точно ли они подходили под размеры чемодана.

– Но вы же сами это утверждали.

– Мне так показалось.

– Края были ровными и одинаковыми? Стопка прямоугольной?

– С трех сторон.

– Попытайтесь сложить стопку таким образом, чтобы края составляли точный прямоугольник, когда вам, как образец не помогают чемодан или какая-нибудь коробка.

– Хорошо, вы выиграли, – устало признал Трэгг. – Она распаковывала вещи. Она взяла одну стопку из чемодана и положила на комод.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Вы ошиблись, когда утверждали, что она _у_п_а_к_о_в_ы_в_а_л_а_ вещи в то время, когда ее убили. Вы имели в виду, что она их _р_а_с_п_а_к_о_в_ы_в_а_л_а_, не так ли?

– Я все равно не думаю, что он их распаковывала, – ответил Трэгг.

– Вы можете объяснить доказательства как-нибудь по-другому?

– Хорошо. Я снимаю свои показания насчет того, что она упаковывала вещи в момент смерти.

– Спасибо, господин лейтенант, – поблагодарил Мейсон. – Теперь рассказ обвиняемой не кажется таким уж неправдоподобным. Мисс Килинг могла предложить поиграть в теннис.

– Она бы не стала принимать ванну перед тем, как идти на корт.

– А разве вы не находили в корзине для грязного белья порванный верх спортивной формы с чернильными пятнами?

– Находили.

– Предположим, что в квартиру кто-то зашел уже после того, как мисс Килинг надела на себя спортивную форму, и этот человек полил ее чернилами и порвал форму, а мисс Килинг заперлась в ванной и ждала, пока не уйдет нападавший. Тогда разумно предположить, что она сняла с себя разорванный костюм и приняла ванну, чтобы смыть следы чернил, оставшиеся на коже. Я прав?

– О, конечно, – саркастически заметил Трэгг, – продолжайте. Вы можете придумать объяснение любой ситуации, конечно, при условии признания таких невероятных вещей. Попробуйте докажите, что кто-то заходил к ней и поливал ее чернилами.

– Я думаю, что сделаю это. Спасибо, господин лейтенант.

– Это все, мистер Трэгг, – подтвердит Гановер.

– Я считаю, что в связи с тем, что мистер Эндикотт хочет получить свой чек назад, – заявил судья Осборн, – Суду следует взять двадцатиминутный перерыв, пока секретарь делает фотостат. После этого он будет приобщен к делу в качестве вещественного доказательства, как пример почерка усопшей.

Судья Осборн ушел в свой кабинет. Газетные репортеры, почувствовали, что еще одна фотография привлечет внимание их читателей, окружили смущенного лейтенанта Трэгга и защелкали аппаратами, уговаривая его снова взять в руки предметы женского туалета и попытаться уложить их в форме прямоугольника.

Когда Пол Дрейк встал со своего места в зале суда, откуда следил за развитием событий, Мейсон встретился с ним глазами.

Улыбаясь, Пол подошел к адвокату.

– Ты заставил моих ребят побегать, Перри.

На лице Мейсона было заметно большое нервное напряжение.

– Быстро, Пол, – тихо сказал Мейсон, – мне нужно, чтобы ты провернул одно дельце.

– Что требуется?

– Нам приходится анализировать самые простые факты. Роза Килинг упаковывала вещи, чтобы куда-то уехать, и вдруг она стала их распаковывать по какой-то неизвестной причине. Она дала Ральфу Эндикотту чек на тысячу долларов. Написав Марлин Марлоу, что ее мать – мошенница и что завещание недействительно, она внезапно стала дружелюбной и захотела поиграть в теннис с Марлин. Какие-нибудь идеи у тебя появляются?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дрейк.

– Никаких сомнений в том, что у Ральфа Эндикотта – непробиваемое алиби?

– Никаких. Я проверял и перепроверял.

– Хорошо. Есть только одно логическое объяснение. Пожалуйста, встань у выхода из зала суда и не уходи оттуда.

– Зачем? – поинтересовался Дрейк.

– Просто встань там, – попросил Мейсон, – и все. Тебе не нужно этого делать, пока заседание не откроется вновь, но, как только судья Осборн появится из своего кабинета, займи место прямо у выхода, там, где ты сможешь все слышать. И, пожалуйста, оставайся там.

– И все?

– Нет. Здесь есть еще твои люди?

– Пара самых лучших парней.

– Прекрасно. Я хочу, чтобы один из них вручил повестку о явке в Суд кассиру того банка, где у Розы Килинг был счет и на который был выписан чек, тому кассиру, что удостоверял чек и акцептовал подпись Розы Килинг. Необходимо, чтобы твой парень доставил сюда кассира и данные по движению денег со счета и на счет Розы Килинг за последние шестьдесят дней. Посади своего оперативникам в такси и пусть несется в банк, хватает кассира и сразу же везет сюда. Вот повестка о немедленном вызове в Суд.

– Будет сделано. Что-нибудь еще?

– Все. Но ты должен стоять у выхода, когда заседание Суда начнется вновь, – напомнил Мейсон.

21

Прошло тридцать минут прежде, чем секретарь вернулся с фотостатом чека. Судья Осборн, которого информировали о задержке, дожидался в своем кабинете, автоматически продлив перерыв.

По окончании тридцати минут он заново открыл заседание и заявил:

– К сожалению, секретарь вынужден был задержаться. Однако, теперь у нас есть фотостат удостоверенного чека, который, насколько я понял, вы, мистер Мейсон, хотите видеть в качестве доказательства?

– Да, Ваша Честь.

– Хорошо. Фотостат принимается в качестве доказательства номер один от защиты. Суд постановляет, господа, что в отношении этого дела фотостат будет рассматриваться, как оригинал, а сам оригинал теперь можно вернуть мистеру Ральфу Эндикотту.

– Возражений нет, – заявил Гановер.

– Согласен, Ваша Честь, – сказал Мейсон.

– Я прошу секретаря вернуть оригинал удостоверенного чека мистеру Ральфу Эндикотту. Пройдите вперед, мистер Эндикотт, и получите чек.

В этот момент Мейсон, который наблюдал за входом в зал, увидел, как появился оперативник Дрейка вместе с кассиром Центрального сберегательного банка.

Пока секретарь передавал удостоверенный чек Эндикотту, Мейсон вышел из огражденного места адвоката и направился поздороваться с кассиром.

– Мистер Стюарт Элвин? – спросил он шепотом.

– Да.

– Я хочу, чтобы вы выступили в качестве свидетеля. Учетные документы у вас с собой?

– Да, господин адвокат.

– Подождите, пожалуйста, здесь.

Мейсон вернулся на место и склонился к Марлин Марлоу:

– Марлин, я собираюсь рискнуть. Я думаю, что знаю, что случилось. Нет времени пытаться проверять это.

Она с надеждой посмотрела на своего адвоката. Он выпрямился и обратился к судье Осборну:

– Ваша Честь, у меня есть свидетель, которого я хотел бы попросить выступить вне очереди. Мне кажется, что у заместителя окружного прокурора не будет возражений, потому что он тоже захочет его допросить.

– Кто этот свидетель? – подозрительно спросил Гановер.

– Мистер Стюарт Элвин, кассир Центрального сберегательного банка. Именно его подпись стоит на чеке, переданном Розой Килинг мистеру Эндикотту. Я хотел бы узнать у него об удостоверении чека и думаю, что господин обвинитель воспользуется возможностью идентифицировать подпись Розы Килинг.

– Хорошо, – согласился Гановер. – Пусть выступает свидетелем, – а затем добавил с ухмылкой: – Потому, что если вы его не пригласите, то это сделаю я.

– Займите место для дачи свидетельских показаний, мистер Элвин, пригласил Мейсон.

Элвин принял присягу, ответил на предварительные вопросы, а затем в ожидании повернулся к Мейсону.

– Ваша Честь, – обратился Мейсон к судье, – я считаю, что в данном случае будет лучше показать свидетелю оригинал удостоверенного чека, а не фотостат. Не мог бы мистер Ральф Эндикотт встать рядом со свидетелем и передать ему чек?

Ральф Эндикотт поднялся со своего места и подошел к свидетелю.

– Вы удостоверили чек, датированный семнадцатым числом этого месяца, который был выписан Розой Килинг на имя Ральфа Эндикотта на сумму одна тысяча долларов? – спросил Мейсон.

– Да.

– Пожалуйста, покажите ему чек, мистер Эндикотт.

Ральф Эндикотт вручил чек кассиру.

– Все правильно. Да. Это тот чек и моя подпись. Он был удостоверен в десять минут одиннадцатого семнадцатого числа.

– Когда же вы, наконец, дойдете до подписи Розы Килинг? – язвительно спросил Гановер.

Мейсон сделал легкий поклон в сторону заместителя окружного прокурора.

– Это подпись Розы Килинг?

– Да.

– Вы были лично знакомы с ней?

– Да, узнавал, когда видел.

– Вам было известно, что она работала медсестрой?

– Да.

– Не могли бы вы нам подробно рассказать, что произошло, когда в банк пришел мистер Эндикотт и попросил вас удостоверить этот чек?

– Я принял от него чек и был абсолютно уверен, что это истинная подпись Розы Килинг, но мне требовалось проверить остаток на счете, и я заодно решил перепроверить и подпись.

– Почему?

– Обычно она не держала большие суммы на счете, и я помню, что в тот момент подумал, что чек на тысячу долларов – слишком много для нее. Мне требовалось проверить, имеется ли на ее счете такая сумма, и я на всякий случай решил перепроверить и подпись.

– Так что вы сравнили подпись на этом чеке с образцом подписи у вас в банке?

– Да, сэр.

– И обнаружили, что у нее на счете имеется тысяча долларов?

– Да.

– Вы случайно не помните точную сумму остатка?

– Это несложно проверить.

– Проверьте, пожалуйста.

Кассир заглянул в принесенные им с собой документы и сказал:

– Одна тысяча сто шестьдесят два доллара и сорок восемь центов.

– Если бы этот чек был выписан неделю назад, его можно было бы оплатить? – спросил Мейсон.

Кассир улыбнулся и покачал головой.

– А как так получилось, что такая возможность появилась семнадцатого?

– Она положила на счет тысячу долларов наличными во второй половине дня шестнадцатого, как раз перед закрытием.

– Спасибо, мистер Элвин. Это все.

– Никаких вопросов, – заявил Гановер.

Кассир взял свой портфель и покинул зал суда.

– Я бы хотел задать мистеру Ральфу Эндикотту еще один вопрос, сказал Мейсон. – Он уже принимал присягу. Просто займите место для дачи показаний, мистер Эндикотт.

– Это продолжение перекрестного допроса? – спросил судья Осборн.

– Да, – ответил Мейсон, – еще пара вопросов.

Эндикотт сел на свидетельское место.

– Вы уже принимали присягу, – начал Мейсон. – Вы слышали заявление кассира Центрального сберегательного банка?

– Да.

– Вы представляли ему этот чек для удостоверения?

– Да.

– Вам известно что-нибудь о чернильном пятне на обороте чека? Размазанный отпечаток большого пальца?

– Да. Я все объяснял вам несколько дней назад, когда вы меня впервые об этом спросили.

– Не могли бы вы повторить объяснения?

– Когда я представил чек в банк, я начал его индоссировать. Из авторучки на мой палец вылились чернила, и я случайно приложил его к оборотной стороне чека.

– Насколько я вижу, это другой тип чернил, не те, что на лицевой стороне чека?

– Правильно.

– Вы используете шариковую ручку, в которую вставляется стержень, следовательно, это другой тип чернил – не тот, что в авторучке, которой обычно подписывалась Роза Килинг?

– Я не знаю, какой ручкой она обычно подписывалась, – подозрительно ответил Эндикотт.

– Обратите, пожалуйста, внимание на нажим в подписи на вашем чеке, мистер Эндикотт. Это подпись Розы Килинг.

– Да, сэр?

– Вы замечаете нажим?

– Да, теперь, когда вы обратили на него мое внимание.

– При помощи шариковой ручки нажим сделать невозможно. Независимо от силы надавливания ширина линий остается той же, не так ли?

– Наверное. Да.

– Вы пользуетесь шариковой ручкой, а Роза Килинг обычно пользовалась традиционной авторучкой?

– Очевидно, да.

– Но то письмо, которое она послала Марлин Марлоу, а копию передала вам, написано шариковой ручкой?

– Очевидно, да. Да.

– Вашей ручкой? – поинтересовался Мейсон.

– Почему вы это спрашиваете?

Мейсон улыбнулся и ответил:

– Потому что, мистер Эндикотт, доказательства, имеющиеся теперь, показывают, что вы заходили к Розе Килинг шестнадцатого, дали ей взятку в размере одной тысячи долларов наличными, заставили ее написать это письмо под вашу диктовку и послать его Марлин Марлоу. А для собственной защиты вы взяли себе копию, сделанную под копирку.

– Это неправда! – диким голосом закричал Эндикотт.

– А на следующий день, – ровным голосом продолжал Мейсон, – Розу Килинг начала мучить совесть. Она позвонила вам и сказала, что отказывается подыгрывать, собирается все рассказать Марлин Марлоу и вернет тысячу долларов. Вы зашли к ней и попытались разубедить, но она вручила вам чек. Я прав?

Эндикотт провел языком по сухим губам.

– Нет, господин адвокат, вы не правы!