Текст книги "Охотники на лунных птиц"

Автор книги: Пэтси Адам-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Карабкаясь по крутому утесу, они отчаянно машут крыльями с огромной скоростью (моя фотокамера, установленная на выдержку 1/500 секунды, не могла их схватить), помогая себе клювом и лапами подтягиваться вверх. Иногда они срываются, но тут же с упорством снова начинают свой путь наверх, чтобы взлететь. На земле птицы неуклюже переваливаются, плотно прижимая к туловищу свои крылья и опустив голову. Зато в воздухе они чувствуют себя прекрасно. По ночам они возвращаются на острова, чтобы покормить свое потомство. Летают они плотной стаей и никогда не сталкиваются.

Сервенти продолжает свои наблюдения, стремясь узнать о буревестниках как можно больше. Он считает, что они живут довольно долго, но наблюдения ведутся сравнительно недавно, чтобы ответить на этот вопрос.

– Когда они умирают, как будто теряешь старых друзей, – говорит он. – Конечно, трудно сказать, когда они погибают, мы можем лишь констатировать отсутствие в течение ряда лет пластинок с лапок птиц определенной возрастной группы. Некоторые птицы выводят птенцов на островах вот уже пятый год подряд. Я кольцевал их двенадцать лет назад, когда они были еще птенцами.

В решение этих проблем каждый может внести свою лепту. Это могут быть и записи о незначительных деталях, приведенные сравнения, отмеченные многими свидетелями в течение ряда лет.

Сервенти считает помощью даже сообщение о появлении птиц, которых моряки и рыбаки встречают в море, хотя неспециалистам трудно бывает дать определение птицы. Поэтому он предлагает по возможности отлавливать отдельные экземпляры, а при описании непременно указывать окраску лапок и клюва, а также дату и место отлова.

Сервенти рассказывает об одном случае, который лишний раз доказывает, что даже отдельные наблюдения и сообщения могут быть полезны. В августе 1887 года моряки, потерпевшие крушение у островов Крозет, пометили альбатроса, который через сорок шесть дней, 18 сентября 1887 года, был пойман за пять тысяч километров – в Фримантле, в Западной Австралии.

8 декабря 1847 года моряки китобойного судна пометили альбатроса близ Полярного круга, южнее Тасмании, а убит он был у побережья Чили 20 декабря, пролетев более пяти тысяч километров. Эти примеры лишний раз подтверждают теорию широкой восточно-западной миграции этих птиц.

Глава IX
Словно великий актер

За то время, которое я находилась на борту «Шиэруотера», с нами частенько плавал Томас Ленгли, эсквайр, или, как его здесь называли, Честный Том. Он исполнял обязанности почтмейстера в Леди Баррон, на острове Флиндерс, заведующего складом, пекаря, владельца такси, советника муниципалитета, церковного старосты, посредника, скупщика птиц и рыбы. Честный Том занимался и отловом «овечьих птиц», торговал скобяными и бакалейными товарами и даже был портным. За что бы ни брался Честный Том, он полностью отдавался этому занятию и растворялся в нем, словно великий актер в роли.

До встречи на борту нашего судна я виделась с ним лишь один раз – в городском муниципалитете. Тогда на нем был элегантный, отутюженный костюм с узкими модными лацканами, галстук-бабочка и до блеска начищенные ботинки. Он выступал там в качестве советника муниципалитета.

Теперь же на борт нашего судна он явился в качестве скупщика птиц.

– Честный Том – так меня здесь называют все, – любезно представился он, – Честный Том, друг охотников на птиц.

На ногах у него были сандалеты без шнурков.

– Если корабль начнет тонуть, их легко будет сбросить, – пояснил мне Честный Том, перехватив мой взгляд. По поводу своего старого плаща и комбинезона он выразился так:

– А это на тот случай, если в меня чем-нибудь запустят.

В тот день «Шиэруотер» развозил охотников и их снаряжение по островкам в проливе Франклин.

Официально охота разрешена Советом по фауне всего на пяти островах. К ним относятся остров Беибел и расположенные неподалеку друг от друга Биг-Дог и Литтл-Дог, Грин и Чаппел.

Честный Том возил на остров Биг-Дог, где у него была лицензия на охоту, пустые бочки и мешки с солью. Он построил там навесы и хижины. В них жили бригады его временных рабочих из местных. И у обеих сторон была одна и та же мысль – как обмануть друг друга.

В обязанность Тома входило обеспечить рабочих пустыми бочками, мешками с солью и продуктами на восемь недель, а также доставку рабочих с острова и обратно. В свою очередь, рабочие должны были отлавливать птиц, обрабатывать их и продавать Тому по сходной цене. Казалось бы, все разумно и понятно.

Непонятное началось, когда мы еще стояли в порту Леди Баррой. Несколько семей островитян должны были отправляться на остров Биг-Дог, но перед самым отплытием одна из них вдруг сошла на пристань.

– Извини, старина Том, – сказал глава семейства, – не сможем мы поехать.

– Почему?

– У нас нет одежды.

– У кого из вас нет одежды?

– Ни у меня, ни у жены. Буквально нитки нет, чтобы прикрыться.

– А сейчас что на вас?

Именно этого вопроса ждал охотник.

– Ты это брось, старина, – вскинулся островитянин. – Мы с женой надели свою воскресную одежду.

Он повернулся к рабочим, стоящим на пристани, и крикнул:

– Вы слышали, что сказал Честный Том? Ему надо, чтобы мы охотились для него в воскресной одежде. – Он повернулся к Тому. – Ну вот что, всему есть предел. Я охотник вот уже шестьдесят лет. До меня здесь охотился еще мой отец, отец моего отца и так далее, но такого мы никогда не слыхали. Надо быть пощедрей, коли тебе нужны люди. – Он повернулся к сидящим на палубе. – Слышали, что говорит он, Честный Том – друг охотников? Ха-ха!

На палубе послышались ворчливые голоса. Кто-то уже понес чемодан на пристань.

– Куда же вы? Подождите минутку, – в отчаянии взмолился Честный Том. Он уже представил себе, как перед самым началом охотничьего сезона разбегается вся его бригада рабочих.

– Что вы в конце концов хотите от меня? – закричал он.

Охотник поспешно вынул из кармана исписанный листок бумаги и передал его Тому. Тот начал читать и вдруг остановился.

– Две пары дамских спортивных костюмов? Они-то зачем? Вычеркни, – возмутился Честный Том.

– А вот зачем, – спокойно откликнулся охотник, – одну пару она износит еще до конца сезона. Посиди-ка пощипай перья целый день!

Этот довод окончательно доконал Тома. Он сказал Лесу, что скоро вернется, а сам направился к своей лавке. Вскоре он вернулся с целой охапкой одежды.

Теперь наступил черед Честного Тома. Когда на острове Биг-Дог владелец одного из гнездовий предложил Тому скупить птиц с его участка без какого бы то ни было убытка для Тома, то есть по той же цене, по какой Том предлагал охотникам свой участок, Том, понятное дело, согласился. Правда, ему и своих птиц хватало с излишком, да и бочек на сей раз он приготовил меньше обычного. Однако охотники, занятые переправой на берег, не сразу это поняли.

Кругом царила суматоха. На берег переправлялись мужчины, женщины, целые семьи. Вместе с ними выгружали кур, петухов, цыплят, скатанные матрасы и постельные принадлежности, детскую ванночку, заполненную тыквой, баллоны для керосина, забитые банными полотенцами, мешки из-под сахара, кошек, спрятанных за пазухи, подальше от глаз санитарного контроля, игрушки и… пасхальные яйца, ведь пасху охотники будут отмечать на острове.

Корабль уже собирался отчалить. И только тут до руководителя бригады наконец дошло, что запаса соли ему явно не хватит. Он все понял. В это время Честный Том был уже на берегу. Он спешил на корабль, ведь надо было выйти в море до начала шторма. Не успел он добежать до корабля, как за ним вдогонку бросились охотник с женой, братьями и еще две женщины. Когда Том увидел за собой погоню, он остановился на мгновение, а затем пошел быстро, но с достоинством. При этом он не спускал глаз с судна, ожидавшего его у волнореза. Том на ходу подвернул брюки и по диагонали направился к судну. Вслед за ним в воду кинулись и его преследователи. Том шел к судну, а охотники, размахивая руками, бежали сзади. Женщины, шлепая по воде, с трудом поспевали за Томом. Наконец одной из них удалось схватить его за полу плаща. Однако Том решительно двигался вперед, гордо подняв рано поседевшую голову.

И тут неожиданно так же быстро, как они бежали за ним, охотники повернули назад. Том подошел к кораблю, и мы полюбопытствовали, что же он им такое сказал, что они так сразу успокоились. Оказывается, Том объяснил им, что идет на судно, чтобы выяснить, почему Валлаби не выгрузил дополнительные бочки.

– Увы, – произнес он, когда корабль отчаливал, голосом полным очарования и помахал охотникам на прощание рукой. – Иногда заботы не позволяют джентльмену сдержать свое слово.

Охотники, размахивая кулаками, кричали и метались на берегу.

– До свидания, старина, – донесся до берега голос Тома. – Всего хорошего, дорогая. – Последнее относилось к женщине, которая позволила себе в его адрес довольно грубый жест.

Том жил в городе на материке. У него было несколько бакалейных лавок.

– Я думал, что на островах смогу накопить себе состояние лет за пять, а затем навсегда поселиться на Золотом берегу Квинсленда.

Пожалуй, на этот раз он был откровенен, как никогда.

– Многие считали, – продолжал он, – что острова таят несметные сокровища. Стоит лишь копнуть – и ты уже миллионер. Первые поселенцы ехали на острова с мыслью о крупной добыче, и в эту мечту бессознательно, но упорно люди продолжают верить.

– Я здесь уже восемнадцать лет, – сказал Том. – Постепенно разоряюсь. Вот так-то.

Почему же он не уехал отсюда?

– Острова держат меня, – продолжал Том. – К ним прирастаешь душой и телом, и нет сил покинуть эти места. Да и жить спокойно, без волнений вряд ли я смогу.

За эти годы Том стал истинным островитянином. Порой местные жители ругали его в лицо, но за спиной стояли за него горой; к чужеземцам они так не относятся.

– И на тебя найдется управа, Честный Том, – возмущались аборигены. Однако, стоило кому-либо из посторонних высказаться в подобном тоне, они, негодуя, бросали оземь шапки и вызывали обидчика на бой.

Барбара, жена Тома, – чудесная женщина. Островитяне обращались с ней словно с фарфоровой статуэткой.

– Ох уж этот Честный Том, он же мошенник, – говорили они. – Но жена у него – белая женщина.

Тому явно по душе пришлась приставка к его имени «Честный», но Барбаре она не нравилась. Если бы только она видела, как разгневанные островитяне гонялись за Томом, чему мы неоднократно оказывались свидетелями в течение двух месяцев охотничьего сезона! Ее бы, наверное, такое поразило.

Однажды в этих краях появился новый скупщик птиц. Это был огромный человек с таким большим животом, что, как высказался Пит, если уж он упадет, то будет минут двадцать раскачиваться на нем, прежде чем ему удастся снова встать на ноги.

– Называйте меня просто Джек, – прогрохотал он, когда пришел на судно договариваться о транспортировке бочек. – Подходящее имя для порядочного человека.

С той поры его так и прозвали Порядочный Джек.

Честный Том и Порядочный Джек с первого же взгляда отнеслись друг к другу с пристрастием. Один – невысокий, аккуратный, элегантный, другой – громадный и неухоженный. Однако оба прекрасно знали свое дело. Они сразу же оценили создавшуюся обстановку и поняли, что им предстоит борьба. Какой она будет – дружественной, ожесточенной или изматывающей, зависело только от них. Они выбрали форму борьбы, и она шла с переменным успехом, в постоянных ссорах, по, по их понятиям, была дружественной. С нашей точки зрения, она казалась смешной.

Однажды Порядочный Джек появился на «Шиэруотере». Первое, что он сделал, отправился в трюм и на бочках, принадлежащих Тому, поставил свои инициалы (не на всех, конечно, чтобы не бросалось в глаза).

Когда Честный Том спустился в трюм, он тут же заметил подделку.

– Я такими делами не занимаюсь уже лет десять, – сказал он с возмущением.

Том прибегнул к простому способу возмещения ущерба. Он отправился в контору Порядочного Джека и попросил разрешения позвонить по телефону. Набрав номер полиции Уайтмарка, он сказал, что у него не хватает бочек.

– Видно, их украли, – заявил Том, – а может быть, они лежат где-нибудь на пристани. Вы же знаете, я не всегда внимателен. Я подумал, что стоит известить об этом полицию. Если бочки не найдутся к обеду, я вам еще раз позвоню, и тогда приступайте к розыску.

Порядочному Джеку после этого пришлось снова спуститься в трюм, смыть краску и заново написать инициалы Тома. Дело в том, что у него не оказалось краски нужного цвета. Единственное, что ему оставалось, – это одолжить ее у Честного Тома.

Ни дня не обходилось без розыгрыша с чьей-либо стороны. Охотники рассказывали, что у них больше времени уходит на то, чтобы перехитрить друг друга, чем на закупку птиц.

Однажды я оказалась жертвой одной из их перепалок и пострадала так, что в течение нескольких дней с трудом передвигала ноги. Мы стояли у острова Биг-Дог. Том и Джек отправились на берег. Лес пообещал им, что пошлет за ними кого-нибудь, когда корабль будет готов к отплытию.

Это поручение, как и многие другие, которые не хотелось выполнять никому, выпало на мою долю.

– В каком направлении их искать? – спросила я.

– В той стороне, где живут Риддлы.

Когда я добралась до Риддлов, оказалось, что к ним никто не приходил. Правда, они видели, как Честный Том направлялся к дому Дэйва Родса. Я отправилась туда, шагая через заросли кустарника и гнездовья. Некоторые норы были прикрыты кустами, другие поросли сверху травой, и, как бы осторожно я ни шла, не провалиться в них было просто невозможно. По подсчетам Флиндерса, на один квадратный метр приходится по норе, а местами и по две. Утро уже было на исходе, а я все ковыляла в поисках скупщиков птиц, которые, вероятно, в это время обдумывали, как бы перехитрить друг друга. Я так часто проваливалась в норы, иногда обеими ногами, что создавалось полное впечатление, будто я шагаю по колено в земле.

Наконец я добралась до хижины Родсов. Хозяйка сказала, что оба закупщика сюда приходили.

– Это произошло совершенно случайно, – сообщила она. – Они выползли из кустарника с разных сторон и чуть было не столкнулись. Каждому хотелось, чтобы противник пришел к хижине первым, а затем появится другой и предложит более высокую цену. Теперь они скорее всего пробираются через пригорки, долины и заросли кустарника.

Мне пришлось тащиться вслед за ними. Я легко ориентировалась со стороны моря, а тут заблудилась в кустарнике и была вынуждена идти, спотыкаясь о норы, обходить хижины, чтобы разобраться, где я нахожусь. Один раз я даже наступила на человека, который лежал, распластавшись на траве и запустив руку в нору. Не знаю, кто из нас больше испугался, но помню, кого как следует обругали.

В тот момент, когда я подошла к этой злополучной н®ре и услышала в свой адрес проклятия, наше судно вгибало остров. Я не знала, что оба скупщика уже вернулись на корабль и Лес ждал лишь моего возвращения. Я кинулась бежать. Когда я добралась до берега, корабль уже скрылся за мысом. Тогда я решила бежать через остров, чтобы успеть в залив раньше корабля. Однако, как и в случае с хижинами, я не смогла сориентироваться, и судно ушло дальше. Я добралась до гнездовья, принадлежащего белой семье Уиллис. Они сказали, что Лес советовал мне продолжать путь.

Я так нервничала, что отказалась выпить чашечку чаю, предложенную госпожой Уиллис, и, избитая и усталая, поплелась дальше, поочередно вытаскивая из нор то одну, то другую ногу. Вскоре я пожалела, что отказалась от чая.

В какой-то момент я оказалась так близко от корабля, что увидела Леса, наблюдавшего в свой телескоп за тем, как я неуклюже пробиралась через гнездовья. Он направил корабль к берегу и знаками показал, куда мне идти, а я снова заблудилась. Я вскарабкалась на Биг-Ноб, самую высокую точку острова, но отсюда судна совсем не было видно.

В конце концов меня подобрали недалеко от хижины Уиллиса, рядом с гнездовьем, принадлежащим Риддлам. Это произошло на том самом месте, где я сошла на берег.

Я так устала и так вымоталась, что не обращала внимания на насмешки, сыпавшиеся в мой адрес. У меня ныли руки и ноги, я ругала Тома и Джека, которые оказались виной тому, что со мной произошло, и дала слово никогда больше не пускаться на их поиски.

Глава X
Прекрасное зло

Остров Бейбел прекрасен, однако островитяне называют его злым. Они утверждают, что «он преследует человека», но тем не менее местные жители его любят и считают красивым.

Несмотря на то что от северной оконечности острова Флиндерс он отделен лишь узкой песчаной полоской, Бейбел – наиболее изолированный и труднодоступный из всех островов этой группы. Добраться до него можно из Леди Баррон, но для этого нужно преодолеть коварные отмели Ванситтарт и наводящий ужас Пот-Бойл.

Свое первое путешествие на Бейбел я совершила на «Маргарет Туэйтс», одном из трех пароходов, принадлежащих Лесу Джексону. В то время на «Шиэруотере» поваром работал мужчина, он же помогал и при погрузке.

На борту судна вместе с нами находились Честный Том, друг охотников, и санитарные инспектора. На палубе разместились охотники. Пит считал их спекулянтами, а темнокожий Лидэм называл «темными личностями».

С нами не оказалось моей новой приятельницы Беатрис Эверетт, хотя вещи ее находились здесь и сама она только что была на судне. Наконец она появилась, когда отдавали швартовы, ведя за собой свою глухонемую сестру Минни.

– Не знаю, выживу ли, – сказала она, – ужасно боюсь плавать.

Я решила, что она, видимо, впервые приехала на Бей-бел. Однако я была не права. Беатрис рассказала мне, что впервые она приехала на Бейбел еще ребенком. Это было лет шестьдесят назад. С тех пор она регулярно наведывалась на остров.

– И всегда со мной происходит одно и то же: вечно я боюсь. Надо бы поискать другой путь.

В то время туда нельзя было добраться самолетом: они еще не совершали посадки на острове, как теперь. Я подумала, вряд ли Беатрис удастся в этом году добраться до Бейбела. Она доверительно попросила меня:

– Пожалуйста, проследите, чтобы мой багаж выгрузили на Литтл-Галч (Маленькое ущелье), а то еще снимут где-нибудь, и тогда придется тащить его на себе до самой хижины.

Она перечислила мне свои вещи, которые были сложены в трюме, и я записала их перечень на обложке своей записной книжки, которую храню до сих пор.

Вот что в нем значилось: узел с постельными принадлежностями, на котором голубая латка, бидон из-под керосина с овощами, железный чайник, железная печка, бутылка с портвейном, перевязанная коричневым шнурком от ботинка, овальный котелок, фонарь, большой сундук с палаткой сверху, картонная коробка с ампулами магнезии.

Меня удивило, что никто не упрекнул Беатрис в трусости. Вскоре я поняла почему. Дело в том, что все присутствующие испытывали такое же чувство и не знали, как поведут себя в дороге.

И вот мы оказались в районе Пот-Бойла. Лишь взглянув за борт, все тотчас закрыли лица руками. Я посмотрела на море, и мне так захотелось уткнуться головой в колени, но я не могла этого сделать, ведь я стояла в рубке, поэтому просто зажмурилась. Мы плыли через черный водоворот, покрытый чернильно-черными маслянистыми кругами. Не было видно ни одной птицы. Все вокруг словно застыло. Двигался лишь наш корабль. На поверхности ни воли, ни ряби, ни пены – ничего, только ровные безмолвные черные круги.

Рассветало. При неярком свете зарождающегося дня я разглядела – в углу рубки сваленные в кучу тюки и старые робы. Мне захотелось присесть на них, но все казалось таким неустойчивым и мне ничего не оставалось, как продолжать стоять в рубке и смотреть на Пот-Бойл.

На судне все замерло. Оно скользило по маслянистой поверхности. Картина была зловещей.

– У меня мороз по коже, – промолвил Честный Том.

Когда-то он был одним из немногих, кому удалось выбраться из Кипящего Котла невредимым. В те времена он занимался скупкой рыбы и плавал на небольшом суденышке, которое называлось «Леди Маргарет». Тогда его звали Честный Том – друг рыбаков. С ним были еще трое – два моряка и пастор. Последнему нужно было попасть на Бейбел, где он собирался служить, и Том предложил ему свои услуги. Однако случилось так, что, когда они дошли до Кипящего Котла, у них заглох мотор. Сначала это не вызвало у них волнения – просто случилась маленькая неисправность, которую можно легко устранить.

Пока они возились с мотором, их отнесло течением к кромке Кипящего Котла. Водоворот возникает из-за стремительного течения между островами. «Леди Маргарет» несло на отмели, где море буйствовало особенно сильно. Когда течение бросило их на мель, волны захлестнули судно и залили мотор. Им ничего не оставалось, как попытаться вплавь добраться до берега. Том был отличным пловцом, поэтому он рискнул плыть в сторону берега. Другие кое-как достигли острова.

Островитяне не раз рассказывали мне об этом случае.

– Честного Тома даже Кипящий Котел не берет, – говорили они. Однако сам Том не очень-то верил в эти предсказания и тихонько ругался, пока мы преодолевали водоворот.

Проскочив его, мы оказались у песчаных отмелей Ванситтарт, простирающихся на многие мили восточнее островов Флиндерс и Ванситтарт. На карте они не указаны, так как постоянно передвигаются и задают мореходам неразрешимую загадку, которую под силу решить лишь местным жителям.

Сначала волны обрушиваются на судно и несут его в одну сторону, затем кидают в противоположную.

– Здесь море всегда такое, – мрачно произнес Том, – оно бурлит.

Вдруг на палубе раздался вой. Казалось, загудела пожарная сирена. Затем шум голосов усилился, и это напомнило мне тот вечер в Сиднее, когда стало известно, что вторая мировая война кончилась. Это шумели островитяне. Они безмолвствовали лишь до той поры, пока мы проходили Кипящий Котел, а теперь дали волю своим эмоциям.

– Островитяне всегда ведут себя так, – добавил Том.

Страх, словно удар, парализовал их. Они ничего не ощущали, кроме ужаса. Двое нежно воркующих влюбленных теперь распростерлись на палубе и в страхе жались друг к другу. Громче всех кричали пожилые дамы, а старики выглядели самыми напуганными. Молодые люди пытались изображать безразличие, но их выдавали испуганные глаза. Все были заражены страхом. В общем шуме слышались и детские крики. Я сама чуть не присоединилась к общей панике. Для меня все-таки было полной неожиданностью, когда Честный Том вдруг закинул голову вверх и завыл, как собака.

Я не могла понять, что он при этом выкрикивал. Он подпрыгивал и неистово бил себя в грудь. Потом вдруг успокоился.

– Мои зубы! – наконец разобрала я. – Только сейчас я вспомнил, что оставил дома свою вставную челюсть.

Перспектива есть несколько дней без зубов привела его в глубокое отчаяние.

Капитан «Маргарет Туэйтс» до этого на Бейбеле не бывал, поэтому, следуя совету, прихватил с собой «знатока местности». Я не знала, где он находится, и чуть не села на него.

Тюки, на которые я собиралась присесть, вдруг зашевелились, и в розоватом сумраке рассвета я вдруг увидела сначала руку, затем туловище, а потом и голову в плотно надвинутой на нее шляпе с высокой тульей. Владелец этих слагаемых поднялся, пригладил усы, поправил бутылки, выглядывающие из его карманов, и весьма церемонно представился мне:

– Билл Баррет.

Он белый. Его родители жили на острове давно. Биллу и его брату принадлежал остров Лонг. Большую пасть своего времени Билл проводил на небольших суденышках. Он прекрасно знал местность и взялся провести «Маргарет Туэйтс» через отмели Ванситтарт. Среди тюков он провел всю ночь, но, когда мы вошли в зону отмелей, Билл моментально проснулся, словно по сигналу тревоги.

Он стоял на носу корабля, подавая знаки. Брызги обдавали его с головы до ног, но Билл продолжал стоять на носу корабля. В тот момент он был похож на статуэтку из красного дерева.

Там, где, по мнению знатоков, надо было поворачивать к Бейбелу, как раз и находилось место гибели «Фарсунда». Стоило лишь появиться очертаниям погибшего корабля, как островитяне совсем потеряли самообладание. Когда-то шторм бросил судно на отмель, песок засыпал все отверстия и придал ему устойчивость. Шли годы, а он словно продолжал свой путь через зыбучие пески, гордо устремляясь вперед, как в те времена, когда судно смело отправилось в далекое путешествие. Мачты и реи прекрасно сохранились, а фигура на носу по-прежнему принимала на себя удары волн.

Когда мы проплывали мимо, я старалась получше разглядеть необычную фигуру, украшавшую нос корабля. Верхняя ее часть – сильный мужской торс, а нижнюю покрывала длинная шерсть. Одна нога с раздвоенным копытом была перекинута через плечо. Волны перекатывались через фигуру, вода струилась по лицу. Создавалось впечатление, что фигура оживает, а судно движется.

По традиции команда, проходя мимо «Фарсунда», обязательно разыгрывает новичка. Эта же участь постигла и меня. Меня спросили, куда, на мой взгляд, направляется «Фарсунд». Глядя на волны, разбивающиеся о нос и скатывающиеся по бортам, я подумала, что судно мчится вперед. На самом деле оно постепенно опускалось вниз, на дно.

Не будь здесь, на отмели, «Фарсунда», опасность могла показаться нереальной. Возникало ощущение, что с тобой ничего не может случиться. Однако тысячетонный корабль, потерпевший крушение, стоял перед нами там, где пыталось проскочить наше восьмидесятитонное грузовое судно, а вокруг бушевало море, мчались волны и с грохотом разбивались о дюны. Выглянуло солнце и осветило зеленоватые отмели. Наиболее глубокие места окрасились в голубой цвет, а над отмелями пенились белые гребни волн.

Островитяне громко кричали, когда на наше судно обрушивались волны. Их страх передавался всем, даже старому Биллу Баррету, который стоял на носу судна. Порой он с опаской поглядывал на распростертых на палубе людей, а затем снова продолжал командовать:

– Малый вперед! Теперь назад! Еще, еще, еще, чуть-чуть! Хорошо!

Когда судно развернулось, то стали видны отмели, по которым оно только что прошло. Возможно, из-за этих ужасных отмелей Бейбел кажется особенно прекрасным, ведь, когда идешь через них, перед тобой все время маячат две вершины и ты знаешь, что там нет проклятых отмелей. Вскоре начинает казаться, будто ты не видел в жизни ничего прекраснее этого голубого острова.

Малую вершину охотники называют Хай Хилл (Высокая гора), а большую – Шарк Маус (Акулья Пасть). У подножия Высокой горы находится Биг-Галч (Большое ущелье). Там на скале стоит дом Фил, сестры Леса. Одно время она плавала вместе с ним на «Шиэруотере» в качестве повара. Приехав сюда, она открыла лавчонку, которая во время охотничьего сезона снабжала охотников продовольствием. В доме Фил находили приют санитарные инспектора и скупщики птиц. Ее гостеприимством воспользовалась и я.

Кое-что на «Шиэруотере» все еще напоминало о ее пребывании на корабле: и формочки для желе (используемые для полировки деревянных деталей), и пирожницы (их вставили между обшивкой, чтобы она не скрипела), и остатки заплесневевшего варенья, и молотый мускатный орех, и разные приправы, о которых я понятия не имела, а она, видимо, находила им применение. Лишь однажды я удостоилась комплимента Леса, когда он, осмотрев надраенные мною полы, сказал:

– Чисто, почти как у Фил.

После этих слов Леса мне очень захотелось познакомиться с Фил. Я увидела красивую девушку, она – единственная естественная блондинка, которую мне когда-либо приходилось встречать. Ее кожа, как пишут в рекламе, была «светло-персикового цвета», к тому же Фил отличалась остроумием. В ней было столько очарования, что ее физический недостаток – хромоту, которой она страдала с детства, – вскоре перестали замечать, хотя при ходьбе она сильно сутулилась. Фил легко скользила, ловко балансируя руками, опираясь на спинки стульев и хватаясь за косяки дверей. Она никогда не сидела без дела: то пекла хлеб, то убирала дом. Она азартно играла в карты и часто обыгрывала охотников.

В ее доме жил Лидэм Мейнард. Она любила подшутить над ним, устраивала ему всякие сюрпризы. Он же обожал ее, молча выражая свои чувства. Однажды мне удалось стать свидетелем интересной сцены. Лидэм отлавливал птиц на Высокой горе и нанизывал их клювами на заостренную палку. Мужчина обычно может нести от сорока до пятидесяти птиц. Каждая птица весит около килограмма, поэтому все вместе они составляют порядочную тяжесть, и при этом охотнику приходится шагать не по гладкой, а по изрытой норами земле.

Как-то я сидела на камнях и наблюдала за действиями Лидэма на горе. На мне была большая шляпа, которую я нашла в доме у Фил за дверью. Должно быть, в этом наряде издалека я была похожа на Фил. Лидэм считал, что только самое хорошее достойно ее внимания. Если обычно мужчина может нести одну связку птиц, то он прихватил две. Положив на каждое плечо по одной, он стал спускаться по склону горы. При этом он старался держаться прямо и не сгибаться под тяжестью груза. Его смуглое и загорелое лицо и грудь блестели на солнце, на черных волосах играли блики. Он шел, и на лице его сияла улыбка. Однако все это предназначалось не мне, и когда он увидел, что это не Фил, то перестал улыбаться.

Через несколько лет изувеченное тело Лидэма вытащили из реки Тамар, той самой реки, в водах которой обнаружили и тело Клифа Эверетта. (Клиф – кейп-барренец. Доктор Норман Тиндейл из Аделаиды высоко оценил помощь Клифа в проведении этнологических исследований островитян в 1939 и 1949 годах. Норман Тиндейл признал, что без Клифа эти исследования были бы неосуществимы.) В обоих случаях следователю ничего не оставалось, как констатировать смерть по неизвестной причине.

Беатрис Эверетт, вдова Клифа, прибыла на «Алисии». Мы заметили это маленькое рыболовное суденышко, когда оно было еще далеко, и наблюдали за тем, как «Алисия» пробивается сквозь волны. Суденышко то взлетало, то снова исчезало в волнах, и тогда виднелась лишь мачта. «Алисия» подошла к берегу. На палубе, излучая улыбки, сидели Беатрис и Минни.

– Я всегда лучше себя чувствую на маленьких судах, – сказала Беатрис, после того как благополучно сошла на землю.

Однако не все разделяли мнение Беатрис. Так, владелец судна Джим рассказал, что ему пришлось закрыть двух девушек в трюме, так как в то время, когда судно проходило отмели Ванситтарт, они от страха готовы были выпрыгнуть за борт.

«Маргарет Туэйтс» ушла, а за ней следом, доставив птицеловов на берег, отбыла и «Алисия». Утром, после завтрака, мы с Фил мыли посуду. Вдруг к нашему дому подошла группа островитян. После длинного обращения они вытолкнули вперед четырнадцатилетнего мальчика. Он прыгал на одной ноге, так как ступня другой была разрублена.