Текст книги "Почти невероятные приключения в Артеке"

Автор книги: Петроний Аматуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

^{ГЛАВА ПЯТАЯ}
Нептуналии

1.

В кабинете Якова Германовича смущённо заседал совет дружины «Алмазная». Почему смущённо? Да потому, что на повестке дня стоял колючий, словно кактус, вопрос о Гошке… Том самом, что напугал всех своим исчезновением, затем вызвал всеобщую радость, когда нашёлся, а потом поверг в растерянность признанием, что это он, исознательно, подвёл свой отряд, а фактически – всю дружину.

Добро бы случайно, а то ведь преднамеренно! А кому хочется говорить вслух о том, что в твоём коллективе завёлся подобный тип? И закрыть глаза тоже нельзя, потому что об этой истории идут разные слухи, и они даже искажают её.

Вот и сидят члены совета дружины, мнутся, не зная, с чего начать. Такое бывает и у взрослых. Те в сходных ситуациях оправдываются: дескать, вопрос щекотливый, и меня это крайне удивляет. При чём тут щекотка?

Но как бы то ни было, сидели члены совета и помалкивали. Молчание было всеобщи, и оно явно затягивалось.

Тогда Гошка попросил слова саам.

– Ты? – удивилась старшая пионервожатая Оля. – Но ведь мы же тебя обсуждаем…

– А если никто не хочет? – резонно заметил Гошка. – Обсуждать – это значит обмениваться мнениями. Так? Ни у кого его нет, а у меня уже созрелом.

Глянув на Якова Германовича, невозмутимо сидевшего в углу кабинета, и не найдя в его взгляде ни одобрения, ни сомнения, Оля пожала плечами и повернулась к председателю совета Ане из Новосибирска: мол, как ты считаешь нужным, так и поступай.

– Ладно, – разрешила Аня. – Излагай…

– Я вот, ребята, глубоко проанализировал свои действия и пришёл к мнению, что меня надо простить.

– Надо?! – удивился Костя из Курска.

– Я хотел сказать «можно», – нехотя поправился Гошка, – но случайно подвернулось другое слово…

– Допустим, как поётся в вашей песне, сказал харьковчанин Павло. – А где обоснование?

– Во-первых, – ответил Гошка, – я сильно раскаиваюсь, что заметно по моему похудевшему виду; во-вторых, я нашёлся и тем самым избавил всех от забот и ответственности…

– А вот и нет! – вспыхнул Павло. – Если б ты не нашёлся, а пропал совсем, тогда, наоборот, иное дело: мы бы тебя простили.

– Можно мне? – подняла руку Бутончик.

Аня кивнула.

– Гошка прав… – тихо сказала Бутончик. То есть он, конечно, не прав, что опозорил Петра, но прав, что он теперь отыскался, иначе… иначе я не знаю как бы мы пережили его потурю…

Гошка засопел и опустил голову.

– Я тоже считаю, – горячее заговорила Аня, – что Гошка хороший, но, попав под дурное влияние Мокея, стал сучком и решил, что ему всё дозволено.

– Насчёт сучков, – наставительно произнёс Павло, – вопрос спорный…

– Но зато бесспорно то, что Гошка обязан объяснить мотивы своего поступка! – заявил Костя, и все смолкли.

– В самом деле, – вновь заговорила Аня, – ведь что мы имеем на сегодняшний день?

– Факт… – предположительно сказал кто-то.

– Точно!

– И какой?

– Неприглядный.

– Хуже некуда!

– Так вот и я говорю, – продолжала Аня и повернулась к Килограммчику: – Гошенька, милый… Помоги нам понять: почему ты опозорил свою дружину?..

– Вот именно! – поддержал Павло. Почему свою?!

– Прости меня, но твой вопрос, Паша, по меньшей мере несколько странный… – книжно произнёс Веня, круглолицый мальчик в очках. – Опозорить любую дружину – это антиобщественный поступок! Индивид есть только часть коллектива.

– Товарищи, – вскочил черноглазый Миша и, косясь на Олю, сказал тихо, и ещё более книжно, чем Веня: – Я надеюсь, что выражу общее мнение, если выскажу предположение, основанное на положительных эмоциях Ани, в честности и прямоте которой ни у кого из присутствующих нет сомнений… Да, конечно же, она имела в виду то глубокое уважение, которое испытывает каждый к среде своего непосредственного общения; да, разумеется, она будучи передовой пионеркой, одновременно имела в виду вес Артек; да, если хотите, я пойду дальше и, по своему обыкновению, буду и сейчас твёрдым и принципиальным, ибо я не могу, товарищи, и не хочу скрывать от вас своё мнение, которое было и будет на стороне справедливой, умеющей выражать свои мысли чётко и непримиримо, словами, идущими из самого сердца, и уже по одному тому – ясными и проникновенными…

Наступило опять всеобщее молчание, на этот раз вызванное желанием проникнуть в суть того, что сказал Миша.

Воспользовавшись паузой, Аня продолжала:

– Так вот, Гошенька, будь другом и объясни… Все коллективы хорошие, это так, но хочется знать, почему ты опозорил нас, да ещё тогда, когда мы имели все шансы на победу?

– Все коллективы хороши, но свой – ближе всех! – запальчиво крикнул Коля.

– За что, Гошенька? Ведь что-то толкнуло тебя?.. Ну, будь откровенным… Всё равно выговор ты уже заработал…

И в третий раз наступило всеобщее молчание.

– Я, – робко начал Гошка, поняв, что это молчание было обращено к нему, – я хотел проучить Петра, но не весь отряд…

– Проучить?! – удивилась Аня. – за что?

– За то, что Пётр заступился за меня, – сказала Бутончик.

– Да, это так, – виновато согласился Гошка. – Но если я совершил глупость, не должен же я маскировать её умными фразами. Я… признаюсь.

– Это другое дело, и мои симпатии теперь на стороне провинившегося, – сказал Веня.

– Поскольку я привык выражать общее мнение, – взял слово Миша, – я буду вынужден дать объективную оценку более чем странному высказыванию Вениаминам Меня избрали членом совета…

– Так ты сам уговаривал, чтобы тебя допустили к руководству, – напомнил Коля.

– Только потому, – повернулся в его сторону Миша, что я умею пренебречь ложной скромностью и оценить собственные достоинства, а главное, дать оценку любому явлению. Любому! Я – не Веня… Но меня сейчас интересует вот что: как сумел Гошка раздеть Петра у трибуны руководства, сам находясь в отдалении?

Поражённые простотой и чёткостью вопроса, столь необычными для Миши, все повернулись к Гошке.

– Только не ври! – строго предупредила Аня, и вовремя: Гошке пришлось проглотить какое-то слово, явно не то, и он смутился – не врать оказалось трудно.

– Ну, ну! – подбодрил Веня.

– Понимаете, ребята! – решился Гошка, – я… на время конечно, стал… волшебником…

Дружный хохот прервал его. Даже Яков Германович позволил себе улыбнуться.

– Вы что же… не верите в волшебство? – обиделся Гошка.

– Да не, мы-то верим, – успокоил его Веня, – но если бы ты обрёл такой дар, то скорее всего сотворил бы что-нибудь доброе, хорошее, увлекательное для всех…

– А ведь верно, сказала Бутончик. – Ну, к примеру, устроил бы праздник Нептуна…

– …который, к сожалению, в эту смену не запланирован, – подтвердил Яков Германович. – Или выполнил бы наказ прошлой смены и организовал карнавал любимых литературных героев.

– …или… – подметила Аня, – или… исчез бы с наших глаз от стыда…

И Гошка исчез!

Мгновенно все стихли и с недоумением уставились на то место, где он только что стоял.

Место было действительно пустое.

– Однако… – начал было Веня, и все вскрикнули. От неожиданности.

2.

Затем весь совет дружины «Алмазная» во главе с Яковом Германовичем и Олей перенёсся на морской берег недалеко от порта.

Ещё мгновение – и позади совета выстроилась его дружина; ещё не прошло и секундочки – и весь Артек высыпал на соседние пляжи, а сам начальник Артека, и его штаб разумеется, стоял у самой воды. Начальство старалось делать вид, будто всё идёт так, как запланировано, но взглядами все спрашивали друг у друга, что происходит, и незаметно пожимали плечами…

Тут с вершины Аю-Дага, будто усиленные радиоприёмниками, понеслись над Артеком и морской гладью звуки вступления к фанфарному маршу, а на горизонте появилось белое пятно, неправдоподобно быстро приближающееся и растущее в размерах.

Не прошло и минуты, как стало ясно, что это белое, прозрачное сверху двухкорпусное судно – катамаран, несущийся на воздушной подушке.

Впереди на просторной палубе между корпусами виднелась тройка белых коней в медной сверкающей сбруе, а позади них, в расписной колеснице, восседал Нептун в золотой короне и с трезубцем в руках. Рядом с ним сидела женщина в белом платье и с маленькой серебряной короной на голове.

Из передней кромки палубы стал плавно выдвигаться широкий ребристый трап, и едва он коснулся земли, кони тронули, и чудесная колесница мягко съехала на берег и остановилась возле начальства. Конями правил сам Нептун.

– А не это ли и есть славная Пионерская Республика Арек? – спросил морской царь.

– Совершенно верно, – ответил стоявший впереди. – Я – начальник Артека, а это вот… мой заместитель… – И рядом с ним встал плотный человек лет тридцати пяти.

Они говорили, не напрягаясь, но их голова почему-то были слышны на всей территории лагеря.

– Славно, славно, – одобрительно прогудел Нептун. – А это моя супруга Амфитрита… Позволь представить тебе наших сегодняшних хозяев, дорогая, – повернулся он к ней.

– Мило, очень мило, – бархатным голосом почти пропела морская царица и, приставив к глазам лорнет, милостиво глянула на мужчин.

– Ну что ж, добрый день, ребята! – обратился к пионерам Нептун.

И весь Артек могуче грянул?

– Добрый день!

– Вы… извините, – несколько нерешительно начал начальник лагеря. – Вы… из цирковой труппы или… как бы это сказать… филармонии?

– Я брат вседержителя, Повелитель божественной влаги и Землеколебатель, бог морей и конных ристалищь Нептун. У меня тоже есть детишки, сыновья: Тритон, Амика, Антей, разбойник Скирон, одноглазый Полифем и другие, но я оставил их дома, а привёз к вам своих друзей…

– Да-да, конечно, – почтительно прервал его начальник лагеря. – Но мне хотелось бы знать, какая организация вас направила…

– Я настоящий Нептун! – грозно произнёс морской царь и выпрямился во весь свой великолепный рост. – Подлинник!

Начальник лагеря закрыл глаза и, бесчувственный упал на руки своего заместителя.

– Дорогая, позаботься о нём, – попросил Нептун свою жену.

Амфитрита брызнула на начальника лагеря морской водой из флакона, и тот очнулся.

– П-по-ж-жалуйста… – сказал он. – Добро пожаловать… мы всегда рады таким гостям…

– Вы знаете, какое сегодня число? – спросил повеселевший Нептун.

– Двадцать третье июня…

– То-то… Это же день моего рождения! Я сегодня, друзья мои, именинник!

– А день рождения Артека – шестнадцатое июня, – сказал начальник лагеря, окончательно приходя в себя.

– Прекрасно, – обрадовался Нептун. – Повеселим друг друга по этому случаю…

– По-здрав-ля-ем ве-ли-ко-го Неп-ту-на! – дружно проскандировал Артек.

– Спасибо, ребята, спасибо, – растрогался владыка морей и океанов. – Поздравляю и славный Артек! Ну-с, а как вы тут живёте?

Поднялся такой весёлый шум, что Нептун поднял руку, утихомиривая всех, и предложил:

– Пусть кто-нибудь один отвечает… Может быть начальник лагеря?

– С удовольствием, – согласился начальник лагеря. – Насчёт питания – сами отведайте… Не только в весе прибавляем, но в росте тоже…

– В росте?

– Да, ваше морское величество, в среднем каждый пионер за время пребывания в Артеке вырастает на два сантиметра!

– Здорово! – восхитился Нептун. – Это же поистине волшебные сантиметры!

– Удачно сказано, ваше морское величество, – одобрил начальник Артека. – Конечно, дети и у себя дома растут беспрестанно, но в пионерском лагере эти сантиметры, как вы справедливо заметили, воистину волшебные…

– А в моём росте их нет, – огорчённо произнесла морская царица.

– Ничего дорогая, – успокоил её Нептун, – зато в тебе все сантиметры, даже самые маленькие, – сказочные.

– Ну и что ж! А таких нет…

– Мы можем пригласить вашу супругу погостить у нас подольше, – сказал начальник Артека, посоветовавшись со своим штабом. – Только вот не знаю, прибавляет ли её величество в росте вообще или уже нет?

– В весе она прибавляет теперь, в весе, – засмеялся Нептун, но осёкся, заметив неудовольствие Амфитриты.

– Мы рады вашей супруге, – сказал начальник Артека, – самой красивой и стройной из мира сказок…

– Как он любезен и воспитан! – милостиво улыбнулась ему Амфитрита, обмахиваясь веером из акульего плавника. – Не в пример тебе… – Она бросила сердитый взгляд на своего супруга и, понизив голос, сказала: – Ну порадуй же деток чем-нибудь, солдафон, привык командовать да трезубцем своим постукивать.

– Да-да, ребята, по этому случаю объявляю… – он сделал паузу и с пафосом выкрикнул: нептуналии! Празднество в нашу честь!

– Ура-а-!.. – разнеслось по Артеку.

Взмахнул трезубцем морской царь – и на просторную палубу корабля-катамарана стали выезжать… кто бы вы думали?

Вовек не догадаетесь!

Первыми съехали на берег бравые мушкетёры – д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис, а за ними их предприимчивые, ловкие слуги; потом верхом на Росинанте – Дон Кихот Ламанческий со своим оруженосцем Санчо Пансой на осле; барон Мюнхгаузен на рыжем битюге; Паганель на муле; капитан Немо на вороном скакуне; Лемюэль Гулливер на лошади дымчатой масти; Шерлок Холмс с доктором Ватсоном в изящной беговой коляске, влекомой парой белых коней; из окон широкого ландо – так называется старинная четырёхместная карета – выглядывали Том Сойер, Беки Тэтчер, Гек Фин и Алиса из Страны Чудес, на козлах же горделиво восседал Джим; на кауром нетерпеливом коне появился знаменитый Зверобой – Кожаный Чулок, он же Следопыт, Соколиный Глаз, Натаниэль Бумпо, а рядом с ним сын его верного друга Чингачгука молодой Ункас – Последний из могикан, правее которого ехал Оцеола – вождь сименолов. Бурными рукоплесканиями встретили пионеры Руслана, к седлу которого был приторочен карлик Черномор; когда же на неоседланном коне появился Нахалёнок, восторженный рёв огласил черноморское побережье: ребята приветствовали любимых литературных героев, продолжавших съезжать с корабля.

Нептун с улыбкой оглядывал своих друзей, прибывших с ним, и лукаво посматривал вокруг.

– Но где же, ваше морское величество, черти, русалки? – спросил начальник Артек. – Они ведь всегда сопровождали вас раньше.

– Сами сказали, что раньше, – засмеялся Нептун. – Всё течёт, всё изменяется, как говорили древние мудрецы, не только у вас: меня недавно избрали председателем правления Общества книголюбов Подводного царства!.. Вот так-с… Не все, конечно, герои со мной сейчас, а только из тех книг, что я успел прочесть; но всё же – немало!

– Поздравляю вас, ваше морское величество, приятно, что вы тоже книголюб. Ну что ж, наш стадион в вашем распоряжении… Можно дать команду ребятам отправляться туда?

– А к чему терять время? Быть нам всем на новом месте сию же секунду… – Нептун ударил трезубцем о пол своей колесницы, и…

3.

…Все тотчас очутились на стадионе, причём руководство лагеря и Нептун с Амфитритой – в центральной ложе. И никто не удивился этому, словно понимая, что в этих условиях так и должно быть.

Всё же Нептун не удержался и спросил начальника Артека:

– Я вижу, вы тут привыкли к чудесам? Никто не удивляется…

– А как же! – ответил начальник лагеря. – Обычные бесчудесные дни у нас считаются разгрузочными, но их почти не бывает. – С чего начнём, ваше морское величество?

– С конных ристалищ, – объявил Нептун. – Прошу желающих приступить к разминке.

Негр Джим быстро выпряг одного из коней.

– Что ты намерен делать, Джим? – удивился Том Сойер.

– Я хочу приготовить коня для мисс Беки, разве не видите?

– Том, мне страшно. Я боюсь высоты… – призналась Беки. – Нельзя достать коня пониже?

– Я рядом с тобой, – заметил Том. – Стоит ли отчаиваться? Все девчонки ужасные трусихи и неженки… Можешь остаться здесь.

– Я тоже боюсь, – сказала Алиса из Страны Чудес, – и тоже останусь.

– Если бы не вы, масса Том, – заметил Джим, я бы мог тоже напугаться.

– Пустяки, – сказал Гек Финн. – Зато нам наверняка позавидуют! Дай-ка мне коня, Джим… Да погорячее!

– Сейчас, Гек; я возьму этого высокого себе, пожалуй… – Джим лихо вскочил на коня, но тут же был сброшен на землю.

– Что это с тобой Джим? Выпил ты, что ли? – усмехнулся Том.

– Выпил? Я выпил? Когда же это я мог выпить? Ведь меня никто не угощал! Попробуйте сами, масса Том…

Но и Тома Сойера судьба обошла: конь встал на дыбы, и Сойер грохнулся на землю.

– Это какой-то гордец, – пробормотал он. – Подготовь другого коня, Джим.

– Ладно, масса том, – засмеялся Джим. – Только вы сами сперва договоритесь с ним, чтобы не сбрасывал вас!

– Стюард! – крикнул Паганель с иностранным акцентом, выехал на своём муле почти на середину футбольного поля и остановился.

Никто не появился.

– Стюард! – повторил он громче.

На поле выбежала пионервожатая Оля и мягко сказала:

– У нас, к сожалению, здесь есть только вожатые… Я одна из них – из дружины «Алмазная». Чем могу служить?

– О, мадемуазель… А где капитан? Ещё не встал? А его помощник? Он тоже спит? – трещал географ.

– Простите, с кем имею честь?..

С Жаком-Элиасеном-Франсуа-Мари Паганелем, секретарём Париского географического общества, членом-корреспондентом географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены и Нью-Йорка, а также почётным членом Королевского географического и этнографического институту Восточной Индии, – скромно ответил Паганель, приподнялся на стременах и феремонно поклонился. – Я гаправляюсь в Индию…

– Как – в Индию?! – удивилась Оля. – Но вы находитесь в Крыму, в Артеке!

– Мадемуазель, – обиделся Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, – вы видете перед собой человека, который занимался изучением географии двадцать лет… и осмеливаетесь так шутить надо мной? Однако… Артек? Здесь я ещё не бывал! Любопытно…

– Может быть, вы ошиблись рейсом?

– Я ещё не встречал человека, который смог бы стать точнее меня, медемуазель. Такое впервые произошло со мной… Я надеюсь всё же повидать Индию…

– Надежда есть последнее, что угасает в душе человека, – произнёс д’Артаньян. – Не отвлекайте это очаровательное должностное создание на время большее, чем вы заслуживаете.

– Ты не так просишь об этом, – заметил Арамис и выразительно глянул на свою шпагу. – Вся наша жизнь может быть выражена тремя словами: было, есть, будет…

– Всё это прекрасно, – воскликнул Портос, – но довольно любезностей!

Атос молча кивнул.

– Санчо! – повелительно произнёс Дон Кихот Ламанческий.

– Я тут, ваша милость, возле вас, совсем рядом… Стоит вам лишь повернуть голову влево – и вы увидите меня.

– Несчастный, – горестно усмехнулся рыцарь. – Если бы ты сам постарался заглянуть в себя самого, это было бы полезней!

– Я немногое бы увидел, сеньор… Уверяю вас, я же знаю себя.

– Дарю тебе всё то, что сейчас нахожится перед нами в пределах зрительной достижимости, а всё то, что вон за теми горами.

– Благодарю вас, ваша милость! Но тот остров, что вы обещали ранее… он тоже мой?

– Как! Удивился Паганель. – Мы находимся на одном из знаменитейших полуостровов, а за этими горами материк… и вам мало?!

– Сеньор, я не имею чести знать вас так же близко, как и своего господина, но один Бог ведает, какая из их милостей, – Санчо кивнул в сторону Дон Кихота, – сможет осуществиться. По крайней мере, лучше иметь шансов вдвое больше!

– О моя Дуль синея, – вздохнул Рыцарь Печального Образа, – если бы ты видела нас здесь, в благословенном Артеке!..

– А в самом деле, – оживился доктор Ватсон и повернулся к Холмсу, – что это за Артек и как мы очутились здесь?

Сыщик невозмутимо курил трубку, погружённый в размышления.

– Эта задача, Ватсон, – ответил наконец Холмс, – не менее как на шесть трубок.

– Сдаётся мне, что вы только раскурили четвёртую…

– Пятую, мой друг. Четвёртую я прикончил на траверзе Одессы, а сейчас, осмелюсь заметить, мы на южной оконечности Крымского полуострова.

– Но как вам удалось это установить?! – воскликнул Ватсон.

– Дедукция, – вздохнул Холмс. – Если бы Скотленд-Ярд пользовался ею, он смог бы иметь успехи. Если же вы изволите прислушаться к тому, что говорит эта очаровательная алмазная девушка, вам не составит труда убедиться в правоте моих слов, Ватсон…

– Вы смеётесь надо мной, Холмс?!

– Не будьте столь впечатлительны, Ватсон. Всё ясно. Мы можем чувствовать себя в гостях у самых добрых хозяев…

Холмс неторопливо достал из футляра свою любимую скрипку, раскурил шестую за сегодняшний день трубку и заиграл «Русскую песенку» Калиникова. Ватсон благоговейно, как впрочем, и все остальные, слушал чудесную мелодию.

– Вы раскрыли какую-то тайну?! – не выдержал доктор. – Я чувствую это по вашей игре…

– Запишите, Ватсон, – торжествующе ответил Холмс, не прерывая игры. – Запишите, это может пригодиться в ваших мемуарах. Мы находимся в таком месте, каких ещё не знала история!

Ватсон едва не задохнулся от восторга.

– Непостижимо! – воскликнул он. – Как удалось вас проникнуть в самое нутро этой загадки?

– Как раз «проникнуть в нутро», Ватсон, мне удалось вместе с вами… Вы знаете, очевиднго, учебные заведения, подобные тем, где учился Оливер Твист!

– Ещё бы, Холмс! У меня топорщится спина при воспоминании об этом!..

– Так вот, Ватсон, на этом полуострове таких нет! Мы прибыли с вами действительно в Республику, но правят ею сами дети…

– Но как вы смогли догадаться, Холмс?!

– Дедукция плюс интуиция, помноженные на знания и опыт, – скромно пояснил сыщик. – Не может ведь такая масса детей оказаться здесь случайно? Ведь так, Ватсон?

– О боги! – простонал простодушный Ватсон. – Как я сам не подумал об этом!.. Вы великий человек, Холмс!

В ответ полилась «Песенка без слов» Мендельсона…

– Позвольте не согласиться с вами, – раздался голос капитана Немо. – Воздаю должное вашему дарованию, мистер Холмс, но… если вы ошиблись сейчас, это лишь исключение из ваших правил.

– Вы полагаете? – холодно спросил Холмс.

– Почти уверен, – спокойно продолжал капитан Немо. – Это взрослые, зделавшие свою страну свободной, создали рай для своих сорванцов… Сдаётся мне, что в этой стране немало таких уголков! Не спрашивайте, почему я так думаю, – в своё время я и весь мой народ мечтали о свободной жизни…

Бедный Пятница – этот прямо испугался, увидев так много людей.

– За что господин сердится на Пятницу? Что я сделал? – горестно спросил он.

– Я нисколько не сержусь на тебя, – сказал Робинзон. Мы примчались сюда с тобой подобно птицам… Однако забот у меня теперь несравненно больше, чем в то время, когда я вёл одинокую жизнь на острове… Мне самому необходимо многое осмыслить. Но одно уже ясно: мне здесь нравится и ничто нам не грозит.

Между тем Тюля-Люля уже сидел на плече знаменитого отшельника и вёл негромкий разговор в почтенным попугаем Робинзона Крузо, которого, как известно, звали Попкой.

– Скажите, дядя, – недоверчиво спросил Тюля-Люля, выслушав рассказ собеседника, – неужели он ударил вас палкой, чтобы оглушить и поймать?

– Я же не выдумщик… – обиделся Попка.

– А я думал, что все люди – добрые существа.

– Мой Робин тоже добр, но он был вынужден пойти на эту крайнюю меру; иначе я не попал бы к нему. Но я не жалею – мы сдружились с ним с первого же дня…

– Эьл верно с вашей стороны, – одобрил барон Мюнхгаузен.

– Вы… Вы понимаете наш язык?! – поразился Попка.

– Я знаю все языки, даже те, на которых никто не говорит, – скромно пояснил барон.

– Разве такие языки бывают? – усомнился Тюля-Люля.

– Разумеется, – ответил барон. – Например, языки древних народов, живших тысячелетия назад…

– Я тоже умею говорить на любом языке, но не всё понимаю… – признался Тюля-Люля.

– Человек не должен быть попугаем, а попугай – человеком, – мудро изрёк барон Мюнхгаузен и погрузился в воспоминания.

Увидев мушкетёров, стоявших в стороне возле своих лошадей, старшая пионервожатая Оля подошла к ним.

Словно по команде они сняли широкополые шляпы с перьями и, помахав ими над землёй, замерли перед девушкой в почтительном поклоне. Потом д’Артаньян предъявил её читательский библиотечный формуляр, заменявший Литературным Героям удостоверение личности, и сказал:

– Мсье Дюма, наш отец, давл автографы друзьям гусиным пером… Назовите мне имена ваших обидфиков, и я распишусь на их груди кончиком своей шпаги…

– Мой друг, – мягко остановил его Арамис, – если у этого очаровательного создания появился недруг, то это уже означает, что он ненормален, Ия отправил бы его к врачу…

– А я – к дьяволу! – пробасил Портос.

– Вы заговорили оеё недоброжелателях?! – удивился Атос. – У неё могут быть только поклонники, и я хотел бы стать впереди этой толпы!

Девушка, польщённая вниманием, преподнесла им цветы.

– Желаю здравствовать, девушка, – раздался вдруг сверху чей-то приятный баритон, и Оля невольно подняла глаза. Перед ней стоял стройный и, как всегда, весёлый милиционер высоченного роста.

– Дядя Стёпа! – весело воскликнула Оля.

– Он самый. Позвольте присутствовать?

– Да-да, пожалуйста, мы так рады вам! Я сегодня дежурная по всему Артеку. Помогите мне, вы так нравитесь ребятам.

– Добрый люди уважают милицию… – согласился Дядя Стёпа.

– А можно мне… – нерешительно спросил Маугли, взять с собой пантеру Багиру, удава Каа и медведя Балу?

Девушка засмеялась, не зная, как поступить, но Дядя Стёпа выручил:

– По-моему, можно… И ещё вон там стоят Вини-Пух, Белый Клык, Рики-Тики-Тави, медведь Гризли, Золотой петушок, Белый пудель и Каштанка… Пригласим их, чтобы они находились в своей компании?

– Пригласим! – хором ответили ребята с трибун. – И, пожалуйста, пустите доктора Айболита, это же и наш друг…

– И мы хотим в эту компанию с Геной, – пропищал Чебурашка.

– И я! Сказал Зайка, подбегая к Дяде Стёпе. – И Бемби тоже хочет, но стесняется…

– А вы, извините, кто будете? – спросил Дядя Стёпа, обращаясь к роскошно одетому арабу в чалме, усыпанной драгоценными камнями.

Он восседал на голубом скакуне, который вытанцовывал по алой ковровой дорожке. Впереди дорожку раскручивали два полуголых невольника, а позади ещё двое скручивали её в рулон. За спиной всадника несколько десятков пышно одетых придворных ползли на животе вслед за мелко семенящим глашатаем в тёмных очках.

Услышав голос Дяди Стёпы, он зычно прокричал:

– Дорогу светлейшему пятому аббасидскому халифу Харуну ар-Рашиду, хозяину Вселенной и Повелителю правоверных, герою арабских сказок «Тысяча и одна ночь»! На колени все и припадайте к стопам Знаменитейшего их знаменитых… Берите поучительный пример с министров Его Величества, целующих следы Могущественнейшего из могущественных, для которого народы мира – пешки в игре его непокорного воображения…

– А-а, гражданин Рашид! – сказал Дядя Стёпа. – Сразу и не признал… Мы, знаете ли, отвыкли от таких званий. Эти люди все с вами?

– Люди?! – поморщился халиф. – Со мной?!

Он двинул мизинцем, украшенным ярким рубином, и сопровождавшая его свита тут же превратилась в облачко пыли.

– Я один и неповторим, – сказал Харун ар-Рашид и подарил Оле золотую розу с бриллиантовыми каплями росы.

– Хоть он и литературный халиф, а всё одно эксплуататор, – вздохнул Дядя Стёпа. – Но никуда не денешься, в некотором роде собрат.

Следом за Харуном ар-Рашидом гарцевал великолепный скакун арабских кровей, но… без седока, с пустым роскошным седлом.

– Эй, гражданин Рашид! – крикнул Дядя Стёпа. – Это ваш запасной конь?

– Халиф обернулся, иронически глянул на скакуна и ответил:

– У меня нет запасных коней.

– Извините, – смутился Дядя Стёпа. – Так где же его хозяин?

– Я здесь и приветствую почитателей мистера Герберта Уэллса… – вдруг раздался голос над седлом. – Я Человек-Невидимка!

4.

Разминка окончилась, и Властитель Вод объявил:

– Предлагаю состязание на ловкость и сообразительность. Вы получите чёрно-белый полосатый мяч – вот он…

И прямо с ясного неба на середину зелёного поя плавно, словно снежинка, опустился обещанный мяч.

– Кто первый возьмёт его на скаку – получит десять очков, – продолжал Нептун. – Но не позже, чем я успею сосчитать до трёх, он должен передать мяч тому, чьё имя начинается на букву, стоящую в алфавите рядом – впереди или позади – это всё равно – с начальной буквой своего имени или фамилии. Ошибка – минус одно очко. Правильный бросок или принятие мяча – плюс… Судить поручаю Дяде Стёпе… Начали!

Дядя Стёпа дунул в свой милицейский свисток и едва успел отскочить в сторону: Портос первым промчался через центр поля, свесившись с седла, подхватил мяч и прямо из-под коня кинул его Робинзону. Тот – Санчо Пансе. Толстяк беспомощно огляделся и кинул его наугад Беки. Она – Последнему из могикан, тот отпасовал Геку Финну.

– Том! – заорал Гек. – Выручай! Ты же знаешь, что я с грамотой не в ладах…

Том стремительно кинулся к нему, что-то шепнул, и мяч полетел Шерлоку Холмсу, но немедленно был переброшен Паганелю.

Дядя Стёпа свистнул и прекратил игру.

– Почему вы бросили мяч Паганелю? – строго спросил он.

– Потому, что у него целая горсть имён и одно из них начинается на букву «Ф» – Франсуа, – ответил Шерлок Холмс.

– Да, верно, извините, – кивнул Дядя Стёпа, привыкая к правилам, свистнул и решил больше не прерывать игру, а только подсчитывать очки.

Паганель передал мяч Натани лю Бумпо.

Бедный Соколиный Глаз! За всю свою жизнь он так и не научился читать и впервые растерялся. Хорошо, что доктор Ватсон прямо-таки вырвал из его рук мяч, едва не выпав при этом из ландо, которым мастерски правил Шерлок Холмс.

Дальше игра пошла в стремительном темпе, потому что играющим стали помогать болельщики с трибун, и мяч с лёгким шуршанием снова помчался по своеобразному кругу, теперь почти без задержек:

Ватсон – Гулливер – Нахалёнок – Оцеола – Портос – Рашид – Гек Финн – Джим – Гулливер – Мюнхгаузен – Невидимка (при этом мяч мгновение повисел в воздухе над пустым седлом) – Оцеола – Паганель – Зверобой – Алиса – Беки – Арамис – Соколиный Глаз – Атос – Следопыт – Оцеола – капитан Немо – Паганель – Робинзон – Гулливер – Дон Кихот Ламанческий…

Но едва мяч коснулся закованной в латы груди Рыцаря Печального Образа, до сиз пор безучастно наблюдавшего игру, как он пришёл в ярость.

– Смерть заколдованному Злодею! – вскричал Дон Кихот и, взял копьё наперевес, ринулся на врага.

Пронзённый копьём, мяч с треском лопнул, и игра закончилась.

– Ну ничего-ничего, – успокаивал сам себя морской царь. – Всякое бывает.

– Вы совершили доблестный поступок, рыцарь, – сказала Амфитрита и кинула идальго белый цветок водяной лилии.

– О Несравненная! – Рыцарь с помощью Санчо Пансы спешился, чтобы самому поднять цветок. – Приказывайте, я весь в вашей власти…

– Объявляю вас победителем! – сказала морская царица.

Дон Кихот с помощью своего оруженосца хотел преклонить левое колено, но добрый Санчо Панса негромко подсказал:

– Не торопитесь, ваша милость, на эту коленку вы уже становились однажды, и теперь надо с месачишко повременить… Позвольте, я подогну вам правое…

Тем временем Нептун наклонился к своей супруге и недовольно заметил:

– Но, дорогая, я же назначил судьёй Дядю Стёпу, пусть он и объявит результат.

– Ну и что ж? – повела плечом Амфитрита. – Его я тоже объявляю победителем!

Властелин морей и океанов, Землеколебатель виновато глянул на дядю Стёпу, а тот понимающе подмигнул ему и во всеуслышание объявил: