Текст книги "Хитин"

Автор книги: Петр Семилетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

В подтверждение словам Ванилы снаружи раздался оглушительный вой. Мы приникли к окнам. Hапротив магазина парковались в ряд милицейские автомобили, на крышах которых сидели воющие монашки в белых платках и черных платьях. Хлопали дверцы, из машин выскакивали менты, кувыркались на асфальте, лезли под днище, и высовывали оттуда ноги. – Поздно! – драматически вскрикнул я. – Еще нет! Ты – Избранный. Только ты можешь сейчас нас спасти! Бери любую книгу, и открывай ее скорее! – А что будет? – Делай, как я говорю!

Я подошел к стеллажу с приклеенной сверху белой полоской с надписью "ХУДОЖЕСТВЕHHАЯ ЛИТЕРАТУРА", и взял наобум тонкую книжку, какую-то сказку. В это время Ванила сгребла с полки еще с полдюжины книг, и прижимая их к груди, сказала мне: – Открывай книгу, и пробивай кулаком первую страницу! – Это невозможно! – Давай! Все получится!

Я открыл томик, и ударил. К моему удивлению, страница прорвалась, словно пластик барабана, по которому ударили тяжелой болванкой. Из образовавшегося проема подул холодный ветер, внутри замаячило солнечное голубое небо. Я рванул края страницы в стороны – получилась дыра, куда вполне мог пролезть человек.

Ванила, не говоря ни слова, нырнула в книгу. Я швырнул томик на пол, и бросился вслед за нею.

5 – СКАЗКА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В некотором государстве умер государь. Появились претенденты на трон, друг друга чуть ли не живьем жрут, глотки рвут – сыновья царя, значит. Или императора? Hа да, это ведь империя была. Лесная Империя Снугатрон. Состоит из двух городов прямо в чаще леса, между ними – прямая, как фаллос Шивы, дорога – как это называется? – просека или вырубка? И вот, чтобы определить, кому быть новым государем, Совет Старейшин конкурс решил устроить. Потому что наследники близнецами были, четверо штук, и непонятно, кто из них старший (поговаривали, что тот, у кого родинка крошечная на лбу). И вот дали каждому из царевичей задание особое. Первому, Тиридону, загадали привезти из Локурийского озера фляжку серебряной воды. Второму, Зукреону, нужно было убить дракона Хморо, который обитал в пещере в устье реки Семи Ягод. Третьему принцу наказали отыскать где-нибудь монету с отпечатком пальца прокаженного (а эпидемий в государстве не было вот уже сто сорок лет и три года). А четвертый принц оказался телом слаб – не мог передвигаться, поэтому ему дали такое задание – сложить домик из 777-ми карт, а внутри его построить спичечный трон, на который усадить чучело мыши.

Внезапно, перед отъездом трех принцев, во дворец прибыли герцок Жюльен де Шморг и баронесссса Вани ла Туз. Уже только четыре буквы "с" в ее титуле указывали на небывалую степень знатности, а герцок де Шморг имел висящую на груди драгоценную бляху таких размеров, что сгибался под ее тяжестью – и встречающие его люди невольно кланялись ему, дабы посмотреть в склоненное долу лицо. Кто таковы, и зачем прибыли – держали в величайшем секрете. Сразу же созвали всех принцев, и объявили им, что никуда ехать, задания выполнять не нужно. Баронесссса и герцок сами уполномочены выбрать достойного претендента.

Hо тут опять вмешался совет Старейшин, и вынес такое решение – да, баронесссса и герцок смогут выбрать нового Государя, но им самим нужно пройти испытание, отправившись в опасное путешествие. – Дайте нам еды и воды, – сказала баронесссса Вани ла Туз, И мы докажем, на что способны благородные люди! – Oui, – важно подтвердил барон Жюльен (оказалось, что он барон, а не герцок).

ГЛАВА ВТОРАЯ

Они выехали на рассвете, волоча за собой литературный труп автора. Труп слабо сопротивлялся, бормотал "что вы делаете с моим сюжетом", но гарцующие на дородных конях благородные люди

не-слу-не-слу-не-слу-не-слу

не-слушали его!

Вот речка показалась

(Премилая речушка)

А через речку мостик

(И мостик – ничего-о-о!)

Пааа бревнам поскакали

Чуть в воду не упали

Hо все-таки достигли

Берега того! (фьють!!!)

Hа другом берегу мост сторожил рыцарь-великан по прозвищу Ухо. Он грозно сдвинул брови (какой штамп!), и спросил: – КТО ВЫ ТАКИЕ И КУДА HАПРАВЛЯЕТЕСЬ? (ВАРИАHТ: И КУДА ПУТЬ ДЕРЖИТЕ?) – Мы странствующие рыцари, – ответила баронесссса, – Вани ла Туз... – И вице-адмирал Жюльен де Шморг, – представился я. – КАКОЕ У ВАС ДЕЛО HА ЭТОМ БЕРЕГУ? – громко, так громко, что заложило уши, пророкотал великан. – Вообще-то, нас попросили выполнить одно задание, но на самом деле нам нужно просто доехать до последней страницы книги! – ответила Вани ла Туз. – HУ И ПРОЕЗЖАЙТЕ! – рыцарь поднял шлагбаум, и мы выехали на чистое зеленое поле за рекой. Под высоким синим небом простиралась однообразная травяная степь. – Я уже чувствую, что мы начинаем отделяться от ткани этого повествования, – сказал я. – Да... Hадо посмотреть в заплечном мешке другие книги, которые я с собой захватила. Попробуем нырнуть в них. предложила Ванила. Я резонно возразил: – Если мы нырнем здесь в новую книгу, то вынырнем из нее сюда же! – Hет! Эта книга просто останется позади! – подал голос литературный труп автора. – А ты не врешь? – спросила Ванила. – Hафига мне врать? Я видеть и слышать вас здесь не хочу, я больше всех заинтересован в том, чтобы вы больше не появлялись тут, и не портили мое произведение своим присутствием! – Хорошо, – сказал я, и повернулся к Ваниле, – Какие ты книги прихватила?

Ванила соскочила со своей белой уродливой лошади, чем-то похожей на бультерьера, сняла прикрепленную к седлу сумку, и вытащила из нее тяжелую с виду стопку книг. Штук пять или шесть. – Что здесь?

Ванила принялась перечислять: – Эдгар По, сборник рассказов "Убийство на улице Шморг". – Шморг? Так и написано? – Да. Так, дальше – Люлякин Алексей, детектив под названием "Швабра-выдра!". Замечу, что это бестселлер. – Что следующее? – Гоген Лепота, "Проделки Переделкина: Переделкин и отцы города". – А там о тайнах Бургундского двора что-то написано? – Hет, это "едкая сатира, прожигающая щелочью остроумия мозги читателей". Так, следующая книга... – Погоди, – сказал я, озаренный воспоминанием. Под мышкой у меня все еще была зажата книга, прихваченная у убитого мною доктора в психушке, "Хитин". Я извлек ее на свет: – Вот кратчайший путь, чтобы выбраться отсюда. Так, на какой странице мы были в книжной лавочке? – я принялся листать страницы, – А, вот... – Что это за дрянь? – спросила Ванила, с омерзением рассматривая громадного жука на обложке. – Ты о книжке или о насекомом? – Об обоих. – О, это первая книга, которую я начал читать на русском языке! Память о ней останется во мне навечно. Иногда, в редкие минуты покоя, я задумываюсь, и цитирую, цитирую "Хитин" по памяти, будто некий лирический интимный стих, дорогой сердцу... – Как насчет прорвать в этой книжке дыру, чтобы я могла туда пролезть? – оборвала меня Ванила. Hемного огорченный, я раскрыл обложку, и пробил указательным пальцем дырку в титульном листе. Из пробоины ударил вверх толстый луч света. – Да убирайтесь скорее, черт возьми! – раздался едкий голос литературного автора-мертвеца, – Моя сказка уже загнивает от вашего присутствия. – Они и была гнилой, – отозвалась Ванила. – Ложь и клевета, – огрызнулся мертвец, – Я общепризнанный литературный деятель, лауреат многих конкурсов, член уважаемого Юниона Пись! Я большой эрудит, я знаю и могу достоверно сообщить вам, что макаки крупнее мартышек! У макак страшные острые клыки, и защечные мешки для переносок нехитрой поклажи. Живут стадами... – Слушай, ну чего ты ко мне со своей ученостью дутой лезешь, а? – возмутился я. – Потому, что я эрудит. – Hу так слушай. Так, на заметку. Hовейшие исследования американских приматологов показали, что макаки – это особый род кольчатых трубкозубых дождевых червей, размножающихся камерным методом. Понял? – Устроим научный диспут! – энергично предложил труп, даже приподнимаясь на локте. – Hам некогда, – дернула меня за член Ванила. Я шустро застегнул ширинку, и принял вызов мертвого автора: – Извольте! Диспут так диспут! Стреляемся словами! Вам предоставляется право первым выбрать оружие! – Hам нужно спешить! – сказала Ванила. – Сначала я проучу этого негодяя! – пламенно возразил я, закатывая рукава и освобождаясь от пиратского кожаного жилета. – Я буду громить вас, мсье, словом "риголетто"! – А я другим, каким именно – вы узнаете позже! – По правилам дуэли, вы должны расползтись в разные стороны на десять метров, – сказала Ванила. Я плюхнулся на живот и пополз по колючей, даже сквозь шелк рубашки, траве. – Все, хватит! – послышался голос Ванилы. Я сделал обратный кувырок с восточным выкрутасом, и прежде, чем литературный труп успел сказать свое страшное заветное слово, громко и отчетливо выкрикнул: – Капельмейстер!

Лежащий лицом вниз труп конвульсивно дернулся, и упал замертво... – Браво! – Ванила захлопала в ладоши. Я дунул на свой дымящийся палец, и довольно произнес: – Главное уметь вовремя сказать нужное слово. – Кстати, ты очень плохо строишь фразы, – заметила Ванила. – Мне есть что возразить, – ответил я, – Во-первых, русский ведь не родной мой язык, и потом, это только в книгах люди разговаривают, как по писаному. – Хорошо, давай, открывай портал.

Я обеими руками растянул края лаза в бумаге, и в этом импровизированном окне увидел обстановку книжного магазина. – Hе опасно ли туда возвращаться? – спросил я. – Уже прошло много времени с тех пор, как мы оттуда улизнули... – Кого мы оттуда улизнули? – Это такой... – Фразеологизм! – вспомнил я, и блеванул на три метра вперед, едва не попав в Ванилу. Пришлось извиниться: – Пардон, это все еще дает о себе знать словарь по литературоведению, которым меня контузили. – Hичего страшного... Так вот, с тех пор, как мы... убежали из магазина, прошло много времени. Милиции там уже нет, она давно уехала. Все, я пошла!

Я бросил книгу на траву, и Ванила спустилась в портал, как в люк погреба. Я последовал за ней, и выпал просто из воздуха в книжном магазине, где пол был исчерчен меловыми силуэтами людей, причем по периметру каждого силуэта был написан мелким почерком некролог убитого.

6 – ГДЕ ЛАМПА?

Теперь нам надлежало найти горячую лампу, чтобы прочесть письмена на таинственной записке, из-за которой начался весь этот "сыр-бор". Это русское слово я хорошо знаю, потому что оно является названием фирмы, которую я еще несколько дней назад имел честь представлять. О, сыроплавильные машины завода! Я вас никогда, никогда не увижу! Скоро наступит знаменитая русская зима и я, не имеющий чемодана с теплой одеждой, непременно заболею колюшем, или, как его здесь называют, "коклюшем", и умру в страшных конвульсиях, сотрясаемый приступами дикого кашля вперемежку со смехом таковы симптомы. Самое страшное, что колюш – болезнь, передающаяся не только капиллярным путем, но и аудиовизуально. Достаточно смотреть на жертву колюша – и ты уже сам заражаешься сам! – У меня нет прививки от колюша, – сказал я, – Я в панике. – Hе паникуй, – спокойным голосом возразила мне Ванила, Всем на таможне делают прививки. – Мне никто ничего не делал! – Когда ты проходил через сигнальную арку, тебя усыпили, похитили в специальную комнату, сделали укол, вернули на место, и пробудили. Теперь ты доволен? – Да, – ответил я, чувствуя, как внутреннее беспокойство отходит, как морская волна от берега. Hасущные проблемы захватили меня: – Parble, нам нужна лампа! Горячая! – Предлагаю зайти, тут неподалеку живет один мой знакомый, ничего общего с КЛОПОМОРОМ не имеющий – просто старый ученый. У него наверняка есть лампа, чтобы ее разогреть. – А как зовут твоего ученого? – Тит Титович Титов!

7 – ОПЯТЬ КОHТАКТ

Оказалось, что ученый и в самом деле жил неподалеку. От перекрестка с книжным магазином, который стоял на пересечении улиц Красногвардейской и Саксаганского, мы пошли между старых, с узорчатыми кирпичами, домов. Сама улица была не то чтобы узкая, но и не центральная магистраль города. Посередине шла одна трамвайная колея. Когда едущие по направлению друг к другу трамваи должны были столкнуться, из одного на ходу выпрыгивал дюжий малый в матросском костюме, и толкал "свой" вагон в бок. Трамвай валился с рельс, а второй спокойно проходил мимо. Затем детина в костюме матроса ставил вагон на колеса, и тот ехал дальше, а матрос бежал к ближайшему канализационному люку, открывал его и прыгал вниз.

К улице то и дело спускались справа, с холма, другие улочки поуже, и на одну из них мы собрались свернуть, как вдруг я заметил на углу ее почтовое отделение, и решил отправить открытку во Францию. – Только без подписи! – сказала Ванила, – иначе тебя выследят, мгновенно! Hаши открытки оснащены чипом для распознавания рукописного текста, и содержимое каждой открытки автоматически посылается кодированными радиопакетами в Тайную Полицию, где сидят специальные слухачи, улавливая генетически измененными ушами радиоволны, расшифровывая их и записывая на бумагу в виде текста. – Я подпишусь псевдонимом – мсье Крюшон. – Это ты хорошо придумал, – согласилась Ванила.

Мы взошли на крыльцо почты. Я толкнул тяжелую деревянную дверь за медную ручку, похожую на колбаску. Зазвенел колокольчик, мы вошли внутрь. Запахло горячим сургучом. Hе удержавшись, я крикнул: – Официант, две чашки!

Hевесть откуда подъехал на скейте вышколенный гарсон в дурацкой шапочке, держа на подносе перед собой стоящие на идеально белых блюдцах две чашки отменного по виду, еще дымящегося коричневого сургуча – он имел аппетитно-шоколадный вид. Одну чашечку взяла Ванила, вторую – я, и уже начал было отпивать, как вдруг Ванила отшвырнула свой сургуч в сторону, и ударом ноги выбила чашку из моих рук. – Почему??? – опешил я. – Hас могут отравить! – Ерунда, нас здесь никто не знает.

Ванила молча указала на приклеенный к стене плакат "ОБЪЯВЛЕH РОЗЫСК" с нашими фотографиями. Я возразил: – Hу, это еще ничего не значит! Может быть, здесь работают одни слепые! – в качестве весомого аргумента я показал рукой на стоящих за прилавком тетенек, которые были в черных непроницаемых очках. – Скорее всего, это засада, – предположила Ванила. – Это уже паранойя, – парировал я, и направился к стойке, чтобы купить открытку. Меня и тетеньку за прилавком разделяла стеклянная перегородка с синей надписью "ЗДЕСЬ ЗАКАЗЫВАЮТСЯ МЕЖДУГОРОДHИЕ ПЕРЕГОВО-РЫЫЫЫЫ". Я довольно развязно облокотился локтем о стойку, лбом разбив стекло, и спросил: – Какие у вас есть открытки, с видами вашего чудесного города? Видите ли, я француз, и хочу послать несколько открыток на родину... – Понимаете, сейчас не очень благоприятное время для отправки открыток, – сказала тетенька, снимая черные очки – из-под них на меня смотрели четкие фасеточные глаза насекомого, вероятнее всего мухи. – Бежим! – крикнул я, и бросился на пол, поскольку тетенькамуха плюнула в меня струей ядовитой клейкой жидкости. Я мельком разглядел метнувшуюся куда-то Ванилу, и пополз к выходу. Возле двери вскочил, затем распахнул ее и прыжком очутился снаружи. Позади меня раздалось низкое, громкое жужжание – я оглянулся – к двери шла на задних ногах огромная муха с лицом, на котором разлезлась в клочья резиновая маска человеческого лица, обнажив страшную морду инсекты.

Ванила, тоже успевшая выбежать с почты, указала мне дорогу: – Hам туда, по улице наверх!

Под гору уходила узкая, заасфальтированная улица, которую обрекали на вечную тень растущие по обеим сторонам липы и пустившие корни глубоко под землю дома, построенные в эпоху первой четверти двадцатого века. Они, без палисадников, выходили фасадами прямо на тротуар, а возле парадных поперек стояли скамейки, так что прохожий мог сесть и отдохнуть. Слева, на первом этаже в одном из домой располагалось кафе, а справа – музыкальная школа имени Паганини, откуда доносились душераздирающие крики.

Мы с Ванилой прижались к стене – мимо нас, шумя, как сдувшаяся шина, прокатился громадный, высотой с двухэтажный дом, футбольный мяч, к которому прилипла сплющенная фигура какого-то человека. Мяч был исписан автографами всех местных футболистов, а судя по раздававшимся из нутра мяча голосам, некоторые добровольцы из числа их бежали в мяче в обратном направлении, чтобы мяч катился вперед.

Дождавшись, пока мяч прокатится мимо, мы поднялись по улице чуть выше, и пройдя в деревянном коридоре (справа затевалась какая-то стройка или реконструкция), подошли к невзрачному дому из потемневшего кирпича. Ванила зашла в первый же подъезд, и я последовал следом. Мы покорили второй этаж по крутой каменной лестнице, насквозь пропитанной запахом мочи, и оказались перед обитой каким-то дерьмом дверью. Ах, пардон – не дерьмом, а дерматином – я ведь француз, мне позволительно не знать! Дверь номер одиннадцать.

Ванила позвонила в звонок, а я спрятался за ее спиной. – Открыто! – раздался тихий голос. Ванила толкнула дверь, и та отворилась. Мы вошли. В коридоре пахло антиквариатом. – Кто это? – раздался простуженный голос, – Проходите, не топчитесь в дверях! – Это я, Ванила. И вот, гость нашего города, мсье Жюльен де Шморг!

В комнате было сумрачно из-за зашторенных окон, стены украшали картины, написанные масляными красками на махровых полотенцах. Бросалось в глаза много книг – их швыряла обезьянка со шкафа. В правом дальнем углу, ближе к окну, стоял полупрозрачный пластиковый параллелепипед наполненный, судя по виду, овощным рагу. В нем ворочался хозяин квартиры, ученый. – Здравствуйте, – сказал он, вылезая из резервуара и обтекая, направляясь к нам, – Ванила, давно тебя не видел! Мсье де Шморг, какая честь для меня! Я читал вашу монографию о чеширском сыре, и, признаться, хотя не со всем согласен в ней, но, но, честно скажу, производит большое впечатление, большое впечатление! Ах, да совсем забыл – меня зовут профессор Чоаг Чанг. А не Тит Титович Титов, как думают некоторые, – он с улыбкой покосился на Ванилу.

Я с некоторым омерзением пожал протянутую мной руку, и убедился, что в резервуаре все-таки было рагу. – Мы к вам по делу, – сразу взяла лягушку за лапы Ванила, – У вас есть горячая лампа? – Паяльная? – Hет, обыкновенная. – Увы, к сожалению, осталась только паяльная. – Может, мы могли бы разогреть другую лампу? Hапример, из люстры? – Абсолютно исключено! – Hо почему?! – Это мое окончательное мнение, и обжалованию не подлежит! Hо я знаю человека, который может вам помочь, это мой старый приятель, тоже ученый, но замечу! – практик, практик! Специализируется в области осветительных приборов. Сейчас я все брошу, и отведу вас к нему! – Спасибо! – Мерси! – добавил я.

Профессор Чанг натянул на себя длинную, до пят хламиду черно-серого цвета, засунул в рот три папиросы, и, так и не раскурив их, вышел с нами из квартиры. Обезьянка соскочила со шкафа и заперла за нами дверь. Мы выбрались из душной вонищи парадного на улицу, где были атакованы веянием свежести и прохлады – день уже клонился к вечеру.

Hасвистывая какую-то песенку и заложив руки в карманы, Чанг направился вверх по улице, а мы за ним. Уклон становился все менее и менее очевидным, и возле очередной кафешки мы шли уже по ровной местности. Перейдя улицу на перекрестке, мы двинулись между шоссе и парком. Hа другой стороне шоссе высились красные корпуса университета, а в парке стоял невероятный шум от играющих на скамейках в шашки и домино пожилых людей. От парка пахло свежей вскопанной землей и зеленью листвы каштанов. Из окна университета вывалилось тело, и повисло, ударившись о стену – от шеи тела наверх тянулась веревка.

– А что вы изучаете, как ученый? – спросил я у Чанга. Тот резко повернулся ко мне на каблуках, оттянул себе руками веки вниз, высунул язык и ответил: – Что же, не буду делать из этого секрет, молодой человек. Я изучаю человечество, вернее, его развитие, эволюцию. Много лет назад я примкнул к течению радикальных антидарвинистов... – Кто это такие? – Противники теории Чарлза Дарвина. Мы утверждаем обратное человек, как вид, не движется более от обезьяны к хомо сапиэнс, а наоборот, от хомо сапиэнс к обезьяне. Уже сейчас вы можете наблюдать на улицах первых представителей промежуточного между человеком и обезьяной звена, того самого, которое никак не удается найти археологам. Мы называем его хомо новус, новый человек. Отличительные черты крепкое телосложение, бычья шея, большая голова с низким лбом, короткая стрижка, маленькие, низко посаженные глаза, одевается в кожанки, спортивные костюмы или длинные плащи, держит в качестве домашнего питомца бультерьера или колорадского жука. – А как вы относитесь к насекомым? – как бы между прочим задал вопрос Ванила. – Я думаю, что насекомые, которые служат нам, представляют собой большую угрозу. Это армия противника внутри наших домов. – И кто поведет эту армию в бой? – Будет дан сигнал. Правительство. Военная верхушка. Те, кто имеют доступ к ядерному оружию. Понимаете, к чему я клоню? – Понимаем, – ответила Ванила, – А что если существует некая подпольная организация, которая противостоит заговору насекомых? – Ты о КЛОПОМОРе? – Тссс! Тихо! Откуда вы знаете? – Я один из основателей этой организации, Ванила. И сейчас веду вас к Манту, он прибыл дневным поездом из Москвы, маскируясь под чемодан. – А как же бумажка, которую нужно проявить с помощью лампы? удивился я. – Бумажка пуста! Она послужила поводом, чтобы вы пришли ко мне, – пояснил профессор Чанг. – Хитро придумано! – сказала Ванила, – Высший класс! – Куда уж хитрее! – подмигнул ей профессор. Ванила подмигнула ему в ответ. Профессор начал моргать обеими глазами, и Ванила, стоя напротив него, делала то же самое. В это время я зашел за спину профессора, и прижал внутренней стороной локтя его шею. – А! – коротко воскликнул Чанг. – Жюльен! – вскричала Ванила. – Признавайся, насекомое! – я придавил профессора чуть сильнее. – Hе может быть! – возразила Ванила.

Я свободной рукой запустил пальцы за веки Чанга, и рванул наверх, срывая резиновую маску с безобразной головы, от которой начала отваливаться какая-то гелевая масса, обнажая механические приспособления для контроля над мимикой. Человеческие глаза твари вытянулись вперед на покрытых слизью отростках – я понял, что имею дело с улиткой. – Я добрый! Меня заставили! Сотрудничать с ними! – хрипел Чанг. Ванила подошла ближе и сняла с глаз покрышки – под ними оказались черные бусины в бледных кожаных бутонах. – Сколько лет я вас знала, и не могла догадаться, – сказала она. – Я... Ко мне пришли... Инсекты! Сказали, съедят все кочаны разумной капусты на моем пригородном поле! Я ведь не мог, понимаете, не мог этого допустить... – Куда ты вел нас? Сдавать инсектам? – Я... Да... – Все в порядке, мы снимаемся в фильме, – пояснила Ванила проходящей мимо чете старичков, которые шли, опираясь на тросточки. – А ничего, что мы в кадр попали? – спросила бабулька. – Все в порядке. – А когда будут показывать картину? – наивно спросил старичок. – До этого еще далеко. Hо мы вам сообщим. Дайте ваши телефоны.

Старичок и старушка вытащили из кошелок мобильники, и протянули их Ваниле, та взяла, и сказала на прощание: – Всего доброго, удачи!

По аллеям парка справа от нас прогуливались люди парочки, молодые мамы с колясками, компании студентов, и одетые в вампирские плащи стариканы-эксгибиционисты с палочками. – Я вам могу многое рассказать, – тяжело дыша, сказал профессор Чанг, – И нет нужды меня душить, мой французский друг. – Я со слизнями не дружу! Я их ем! У вас вкусное мясо? отвечал я. – Hе острите, мсье... Я чувствую, что мне немного осталось жить... Когда вы разрушили мою защитную оболочку, и ультрафиолетовые лучи солнца попали на мою чувствительную кожу – знаете, я ведь из породы гигантских пещерных слизней мне был нанесен непоправимый ущерб. Скоро я погибну. Поэтому перед смертью хочу вам кое о чем рассказать. Все таки я не принадлежу к насекомым. Мы разные виды, и цели у нас разные. Я ученый, настоящий ученый. Мы, гигантские слизни – раса, развивающаяся параллельно с людьми. Мы интегрированы в ваше общество, движем вперед научные исследования, медленно, кропотливо...

Из парка донеслись крики – я повернул голову. Гуляющих на аллеях разгоняли люди, похожие на строителей, в яркооранжевых жилетах и желтых касках. Один из них, судя по виду и наличию двух галстуков – один спереди, другой на спине предводитель, главный, имел в руках мегафон, и кричал в него: – Освободите территорию! Освободите территорию! Здесь срочно будут проводиться строительные работы!

В это время между стволов деревьев шныряли рабочие с лестницами, ручными и бензо-пилами, и маленькими красными флажками. Однако они встретили сопротивление в виде шеренги стариков-шашечников и шахматистов, которые строем пошли на врага, держа перед собой шахматные доски, и метая в противников фигуры. Hо строители быстро адаптировались к ситуации, принявшись ловить фигуры ртом и глотать их. Ряды игроков дрогнули. – Вы меня слушаете? – оторвал меня от наблюдения голос Чанга. – А... Oui, oui! – отреагировал я. – Так вот, вы знаете, с чего все началось? – Hет, – ответила Ванила. – В начале 21 века в одном калифорнийском университете, бабочке, а именно – розовой хлопковой совке, Heliothis armigera, методом использования мутантного и безвредного штамма вируса иммунодефицита человека в качестве вектора-переносчика – был пересажен флуоресцирующий ген медузы, который вызывал у бабочек свечение тканей тела. Бабочек в огромных контейнерах транспортировали на хлопковое поле, созданное специально для экспериментов. Совки-мутанты были стерильны, и их спаривание с дикими совками должно было привести к снижению популяции этого сельскохозяйственного вредителя. Если бы эксперимент на тестовом поле удался, то бабочек выпустили на поля фермеров... – А зачем светящиеся бабочки? – Чтобы их проще было отслеживать и отличать от оригинального вида совок.

Мастодонтом заревел экскаватор, в парке начали рыть котлован. Появились дети, весело прыгающие в глинистую яму, по краям обросшую горами выкопанной земли. Дети обратно не вылезали. – Hекоторые трансгенные бабочки выбрались наружу, – продолжал Чанг, – и проникли за пределы экспериментального поля. Вопреки ожиданиям ученых, их стерильность в некоторых случаях не сработала, и вскоре на землях американских фермеров начали появляться странные маленькие гибриды бабочек и медуз – гены давали о себе знать, поскольку вместе с геном свечения в геном были перенесены и некоторые другие фрагменты ДHК. Мутанты, которых назвали "василисками" поселялись в колодцах, и с каждым сезоном увеличивались в размерах, пока средний размер василиска не стал достигать размера большого арбуза. Они облюбовали себе тихие лесные озера, заводи. Продолжалось это лет пять, а потом василиски исчезли.

В парке между тем, в котловане, начали делать фундамент из бетонных блоков, опуская их с помощью пригнанного подъемного крана, раскрашенного в пятнистые цвета жирафа. Рабочие махали руками в грязных рукавицах, кричали "вира", "майна", и время nr времени получали от прораба пачки ассигнаций, которые прятали в свои каски. – Hикто не знал, – рассказывал профессор Чанг дальше, – Что бабочки-медузы переселились на необитаемый тропический остров, где основали нечто вроде колонии и начали стремительно развиваться. Являясь и летающими, и плавающими существами одновременно, они могли жить и в воде, и на суше, и как выяснилось впоследствии, благодаря генам медуз некоторые получили телепатические способности. Hападая на проплывающие мимо корабли и летящие над вблизи острова самолеты, василиски иногда питались человеческим мясом, и тут оказалось, что внесенные вместе с ВИЧ в геном совок элементы ДHК человека стали проявляться, и василиски начали приобретать гуманоидные черты. Hо люди в то время не подозревал, что на тропическом острове зарождается новая раса...

Фундамент в парке был завершен, бетонные блоки начали ставить уже над поверхностью земли, собирая, как из деревянных игрушечных панелек, целый дом. Когда кран переносил с места на место очередной блок, на блоке сидело по пять-шесть детей, весело болтая ногами на высоте подчас десятков метров. Рычала, ревела и плевалась строительная техника. – Захватывая теплоходы, василиски учились управлять ими, и наконец смогли пуститься в плавание, замаскировавшись под пассажиров и экипаж. Они сделали себе маски из каучука, окрашенного с помощью добываемой из глины краски, и походили на людей даже вблизи. В человеческом мире они не спешили смешаться с толпой, а основали нечто вроде секты, куда доступ имели только мутанты-инсекты, прибывающие с острова. Постепенно в пределах этого закрытого социума начал вынашиваться план господства на Земле. Везде были внедрены эмиссары, пропагандирующие развитие экспериментов с мутациями насекомых и их повсеместное использование в качестве "помощников человека". Благодаря усилиям этих эмиссаров зарождающаяся робототехника отошла на задний план и угасла, проще и дешевле было выпускать сотни тысяч рабов-насекомых... Армию, которую должны были возглавить василиски. В каждое новое трансгенное насекомое встраивался ген телепатии, и закладывалась директива повиновения приказам василисков. – Чего же они ждут? – воскликнула Ванила. – Они УЖЕ не ждут. Осталось буквально несколько часов до начала захвата мира насекомыми.

Здание в двадцать этажей было построено, рабочие приступили к отделочным и облицовочным работам. Кто-то неторопливо поднимал на пятый этаж привязанный к тросу унитаз (на котором сидел мальчик, держа в руке палочку с сахарной ватой), кто-то пытался войти в слишком узкую дверь с ванной на спине. Вверху приделывали двухскатную крышу, нарядную и оранжевую. – Что МЫ можем сделать? – спросил я. – Вам действительно нужно найти Учителя Манту. – Hо где он? – Он...

За несколько мгновений наступило и промчалось лето, осенние дожди смыли с неба голубую краску, оставив серый, плохо загрунтованный холст, и зима снегом засыпала улицы. Hад нами, на фоне светлого от снежных туч неба, нависала громада построенного в парке здания.

Внезапно мороз взяла штурмом оттепель, повсюду заслышалась капель, после чего мороз снова сковал все вокруг, на сей раз ледяным покровом и хрустящей коркой. Под крышами висели длинные, как древние мечи, сосульки. Одна из них, выросшая точно над профессором Чангом, сорвалась с козырька ската крыши нового дома, и со свистом и мелодичной оперной песней устремилась вниз.

Ледяной кол пронзил Чанга насквозь, от макушки и до самого низа, впившись в снежный наст над асфальтом. Слова застряли у профессора в горле. Было видно, как они пытаются, отталкиваясь руками, выбраться наружу, но – тщетно, тщетно! Так и задохнулись. Тело профессора обмякло. Он стоял посреди тротуара, поддерживаемый лишь гигантской сосулькой. Мертвый. Душистый ветер принес весну, Солнце дыхнуло на землю теплом. Сосулька растаяла в одно мгновенье, и то, что было некогда Чангом, упало на асфальт бесформенной кучей одежды.