Текст книги "Чудо-планета - пасека деда!"

Автор книги: Петр Сопкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ЦАРСКАЯ УХА

Проводив поутру бригадира, дед держал мужской совет:

– За две недели мы изрядно надергали руки. Полагаю, выходной заработали. Как считаете?

– Это уставом предусмотрено или нет? – улыбнулся Борис Андреевич.

– Само собой. Иначе бы и разговору не было, – заговорщически подмигнул нам дед.

– А на что потратим выходной? – с серьезным видом поинтересовался Михаил Данилович.

– Ишь, недогадливый, – покачал головой дед. – Форель с осени не пугана в Бахтиярке.

– Мировая идея! – загалдели мужики. – Давненько не едали царской ушицы.

– Вижу, нет возражающих? Тогда неси, Александр, удочки, – велел дед сыну. – В омшанике они, у карниза подвязаны.

– Удочек всего пять, – вспомнил папа. – А нас семеро: кому–то не достанется.

– А запас на что? – нашелся дед. – Прихвати–ка заодно и защитную полевую сумку – там же висит, на гвоздике. В ней и леска, и крючки, всякие поплавки. Можем и для бабки смастерить удочку – дело не хитрое. Эй, мать, а мать?

– Чего тебе? – вышла на крыльцо бабуля.

– На рыбалку не желаешь?

– Тьфу… Удумал.., – сконфузилась бабуля. – Когда это я рыбачила?

Дед, довольный шуткой, так и покатился со смеху.

– Тьфу… Удумал, – сердито повторила баба Аня, собираясь вернуться в дом.

– Погодь, погодь, – остановил ее дед, перестав смеяться. – Ты это… Пока не затевай с обедом. Чай, на уху–то поймаем.

Бабушка не отозвалась, только неопределенно махнула рукой и скрылась в доме. Дед пожал плечами и пошел к омшанику. А мы с Михаилом Даниловичем взяли лопату и отправились на огород копать червей.

Сборы длились недолго. Где–то через полчаса все мы, сопровождаемые Дружком и Джоном, шумно высыпали за ограду пасеки и направились в сторону Бахтиярки. Дед шел, как всегда, впереди. Он привел нас в то место, где брал начало поливной арык, к огромной скале, нависшей над речкой. Воды в ней было заметно меньше, чем в те дни, когда мы ладили арык, изуродованный кабаном-невидимкой. Это объяснялось тем, что снег на горных склонах сошел. Теперь Бахтиярка подпитывалась только из ледника, медленно подтаивавшего в летнюю пору. Речка выглядела укрощенной, вялой. Вода не бурлила грозно, не пенилась, задерживаясь у огромных валунов, перегораживавших русло, образуя заводи. Они–то и были излюбленными местами обитания форели.

Удивительная радужно–серебристая рыбка, живущая в студеной воде, давным–давно названа царской. Ее изысканный вкус покорит любого. Она и поныне ценится выше любой из рыб, обитающих в пресных водоемах.

Чтобы не толпиться, не мешать друг другу, решили рыбачить в разных местах. Сойтись договорились через четыре часа – у скалы, где остались мы с дедом. Сергей Федорович и Борис Андреевич направились попытать удачи ниже нас. А папа с Михаилом Даниловичем подались по речке вверх. За ними увязались и собаки.

Дед наживил на наши крючки червей, выбрал подходящую для двоих заводь, отладил поплавки на нужную глубину. Велел вести себя тихо, чтобы не распугать рыбу. Пожелал удачи и отошел к соседней заводи.

Поплавки наших удочек так и заплясали, заходили кругами, подчиняясь течению воды. Трудно было угадать – клюет или не клюет? Витька без конца попусту дергал за удилище. А я набрался терпения – решил потянуть наверняка, когда поплавок скроется под водой. Скоро у меня в глазах зарябило. Я отвлекся, глянул в сторону деда: как там у него? И надо же – в это время и клюнуло. Витька, забыв про дедов наказ, заорал:

– Тяни, тяни, соня!..

Я спохватился, но было поздно. Рыбка, блеснув чешуей, сорвалась с крючка. Шлепнувшись в воду, ушла восвояси.

– Э-э… Не нарушать уговор, – глухо пробасил дед, подойдя к нам.

– А ну его.., – рассердился брат. – Зевает. Не буду я с ним рыбачить.

– Фи… Будто у самого клюет, – огрызнулся я. – Только мне мешает.

– Ну и петухи! – развел дед руками. – Речку не поделили. Ступай, Витя, пониже меня – там не хуже заводь.

Витька взял червей и перешел на новое Место. Дед заменил мне наживку, поплевал на крючок и ловко спровадил удочку в речку. Не успел он отойти, как мой поплавок нырнул под воду. Тут уж я не проворонил – сноровисто потянул удилище. На этот раз рыбка надежно держалась на крючке, извиваясь, переливаясь на солнце всеми цветами радуги.

– Сам ты соня! – громко передразнил я брата, заплясав от восторга.

Витька прибежал моментально, принялся разглядывать форель. Не спеша подошел дед, заметил сдержанно:

– Лиха беда – начало… Теперь пойдет…

На сей раз дед не угадал. Больше у меня не клевало, хотя я и не спускал глаз с поплавка. И у деда было пусто. Он и место сменил, но все без толку. А Витька нас перещеголял. Первая рыбка на его удочку поймалась поменьше моей, и он не особо радовался. Зато вторая – красавица. Вот уж он поликовал, подразнил меня!

Но шумел он зря, только рыбу распугал. Больше у него не клевало. Время шло. Мы потеряли интерес к рыбалке, уселись на камнях, поджидая остальных.

– Если и у них такая удача – опозоримся перед женщинами, – переживал дед. – Мне особливо каюк: ваша баба не преминет отыграться за утреннюю шутку.

Первыми вернулись Сергей Федорович и Борис Андреевич. Дед поднялся им навстречу:

– С чем пожаловали?

– Не густо, – грустно отозвался Борис Андреевич. – Всего семь штук.

– О-о!.. Да у нас три. На жиденькую ушицу, считай, есть, – воспрянул дед духом.

Папа с Михаилом Даниловичем задерживались. Дед терялся в догадках: или, не рассчитав время, далеко забрели, или клев хороший – увлеклись, жалко бросать…

За разговорами мы и не заметили, как из кустов вынырнули собаки. Они свалились у наших ног с высунутыми языками, никак не могли отдышаться. Немного погодя появились и рыбаки. Мы с Витькой наперегонки помчались к ним. И ахнули, увидев, что ведро у них почти наполовину наполнено рыбой.

– Они нас всех за пояс заткнули, – доложил я, – полведра наловили…

– Михаила благодарите, – пояснил папа. – Это он постарался: тридцать две штуки выудил. А я всего девять.

– Зато я ни одной… Выходит, она вверх подалась, поближе к леднику, в прохладу, – сделал вывод дед.

– Вы, Николай Леонтьевич, нам зубы не заговаривайте, – заметил Михаил Данилович. – Лучше признайтесь, что ваше звено сегодня маху дало.

– Сдаемся.., – дед покорно поднял руки вверх. – И на старуху бывает проруха.

Бабушка с мамой сидели на крыльце. Видно, заждались нас.

– Готовь–ка, мать, ведерную кастрюлю, – обратился дед к бабушке, едва войдя в калитку. – Ушица будет, я тебе скажу…

– Зря стелешь – не соблазнишь, – баба Аня так и повела плечами. – Моя уха уж поспела, пока вы шастали.

– Откуда ей взяться? – остолбенел дед.

– Самая лучшая уха – из петуха! – пропела бабушка. – Иль не знаешь?

Дед сделал вид, что не расслышал бабу. Он молчком направился в конюшню, вынес оттуда седло и уздечку. Привел Вьюгу, оседлал ее.

– Эт куда ты надумал? – спросила бабушка.

– За Даулетке смотаюсь. Давно не виделись. А тут повод подходящий: сено скопнили, мед откачали, рыбалка удачна и все прочее. Как не посидеть вместе? Вы тут не прохлаждайтесь. Чтоб ушица булькала, когда вернусь.

Дед молодцевато сел на лошадь и лихо поскакал в направлении кордона. Вернулся он, когда уха была готова. Вместе с ним на буланом коне приехал взъерошенный дедушка Даулетке.

– С покоса снял, понимаешь, – поздоровавшись со всеми, пожаловался бабушке дедушка Даулетке. – Не дал докопнить, понимаешь…

– У тебя цельный колхоз людей, – оправдывался дед. – Докопнят сами.

– Пришлось подчиниться, – продолжал жаловаться дедушка Даулетке. – Сопротивляться, понимаешь, бесполезно…

– Это ты мне объясняешь? – остановила его бабушка. – Он всю жизнь такой. Ты лучше скажи, почему без старухи явился?

– Ораву, понимаешь, кормить надо, Аня! Иначе не пойдут сено косить.

– Знамо дело, – согласилась бабушка. – Ну, ладно, нехай себе управляются. А мы тут посидим. Давненько не виделись. Проходи, проходи…

Уха удалась – пальчики оближешь. Бабуля и та не удержалась от похвалы. Дед налил взрослым по кружке медовухи. Дедушка Даулетке, опорожнив свою, раскраснелся, подобрел. Поблескивая глазами, он поинтересовался: когда собираемся стога ставить?

– Завтра думаем начинать, – ответил дед. – Ума не приложу, как без тебя обойтись? Кто будет вершить?

– Как без меня, понимаешь? – насторожился дедушка Даулетке.

– У тебя же свой колхоз, – напомнил дед. – Им управлять надо.

– Без меня обойдутся, – заявил дедушка Даулетке. – Старший сын, понимаешь, совсем самостоятельный.

– Тогда сговорились, – подытожил дед. – Наше сметаем – там и ваше подойдет. Тогда я тебе подсоблю. Ты же без меня тоже не вершишь?

– Ясное дело, привык с тобой, – согласился дедушка Даулетке. – По одиночке мы пропадем, понимаешь…

ШАЙТАН-АРБА

Метать сено мы наладились на папином вездеходе. Только дед от нас отделился. Он спозаранку оседлал Гнедка. И не дожидаясь, пока мы соберемся, отчалил верхом, помахав нам шляпой. За ним увязалась и стража – Джон с Дружком.

– Коня–то зачем взяли? – поинтересовался ему вдогонку Михаил Данилович.

– Как зачем? – попридержал дед Гнедка. – Знамо, для подстраховки. Машина – она и есть машина. Любуйся на нее, если сломается.

– Ты это брось, пап! – погрозил деду отец. – Еще накаркаешь…

– Почему не ждем дедушку Даулетке? – забеспокоился Витька, когда мы садились в машину, вспомнив про вчерашний уговор.

– О-о!.. Даулетке прямиком на покос явится, – ответил Михаил Данилович. – Поди, уж копны считает…

На полпути мы обогнали деда. Он, освобождая проезд машине, съехал с дороги, остановил Гнедка. Приосанился, взял под козырек… Словно боевой командир на лихом коне приветствовал своих бойцов на марше.

Михаил Данилович, сидевший рядом с папой, высунулся из–за дверцы кабины и ответил деду тем же манером. А папа вдобавок еще и посигналил.

Действительно, дедушка Даулетке всех опередил. Он поджидал нас под кудрявой березой на стане, успев расседлать своего Буланку и привязать его на длинный аркан к соседней яблоне.

– Слышу, шибко ревет шайтан–арба. Думаю, дело пойдет, понимаешь, – Даулетке засеменил к машине, похлопал по ее капоту в знак приветствия…

– Что так рано? – спросил Борис Андреевич, здороваясь. – Небось, старуха прогнала?

– Моя старуха не скандальный, – заулыбался Даулетке. – Не спится, однако. Привычка: пять часов – хоть глаз коли. Чай попил – и айда на покос, понимаешь. Вижу, тут мощный копна. Мой конь такой не под силу, понимаешь.

– Так на машине решили возить – вот и постарались, – пояснил папа.

– Твой шайтан–арба и не такой потянет, – заметил дедушка, – можно целый стог цеплять, понимаешь.

Шайтан–арба, если перевести с родного языка дедушки Даулетке, означает «чертова повозка». Придуманное им название у всех вызывает улыбку. Хотя дедушка прав по-своему. Папина машина не похожа ни на один заводской автомобиль. Соорудили ее такой папа с Михаилом Даниловичем. Они же ей и ума давали – собирали от первого винтика. Но прежде излазили все районные свалки металлолома – подбирали подходящие железки. А сборочным цехом им служила просторная площадка под крышей во дворе бабушкиного дома. Провозились там все вечера и свободные дни – с ранней осени и до поздней весны.

Что столько времени ухлопали – полбеды. Основное – вытерпели насмешки и шуточки всякие. Мало кто верил в их затею. Дед больше помалкивал. Приедет, бывало, с пасеки, подойдет, посмотрит и только хмыкнет неопределенно. Но против не высказывался, не то что бабушка. Уж она–то отвела душу: дескать, сдалась она вам, на свою погибель мучаетесь.

Возможно, ничего бы и не вышло у папы и Михаила Даниловича. Да вовремя подключился Петр Николаевич – колхозный инженер, наш сосед. Ему приглянулась затея энтузиастов, и он вызвался их консультировать. А иногда и сам засучивал рукава. Это его идея – приспособить с грузовика мотор. Он сам его доставал и устанавливал.

На удивление всем – удалась затея. Когда Машину первый раз завели и погнали за ворота, тут уж все соседи сбежались. Смотрели Как на диво какое–то.

Домашние испытания машина выдержала с Честью. На какие только кручи на ней ни поднимались – идет хоть бы что. А когда погнали ее регистрировать в райцентр, в милицию, вышла заминка. Уж больно не приглянулся внешний вид этого изобретения. Там прямо заявили: «Своей каракатицей вы распугаете всех людей в районе. Не можем мы этого допустить. Какая же мы тогда милиция?» Нашли, конечно, и другие причины.

Пришлось ехать в милицию Петру Николаевичу и Анатолию Ивановичу, бригадиру деда, с решением правления колхоза. В нем черным по белому было написано: выделить семье заслуженного пчеловода Терехина из мастерских мотор и ходовую часть… Было и разъяснение, что для горных условий, где находится самая дальняя колхозная пасека, нужен специальный легковой автомобиль. Ни на одном, которые выпускаются в стране, в те дали не доберешься. Туда даже не всякой марки грузовик поднимается.

Выслушали милицейские начальники внимательно Петра Николаевича и Анатолия Ивановича. Повертели так и эдак документы. Делать нечего – направили своего инспектора, чтобы он все на месте проверил. Тот проехал на «каракатице» до самой пасеки, изучил подробно все обстоятельства. И дал справедливое заключение: действительно, для дедовых условий нужна специальная техника, на имеющейся туда не сунешься. Только после этого машину зарегистрировали. Но разрешение оформили на нее особое – использовать только для поездки на пасеку. То есть разъезжать по поселкам, по шоссе запрещалось. Чтобы не пугать людей ее внешним видом.

– Согласны вы с таким условием? – спросили деда и папу.

– Да мы ее специально для гор мастерили, – не без гордости заявил дед, будто его заслуга в том больше всех. – Так что нет разговору.

С той поры у деда, как он выражается, гора с плеч свалилась. С хозяйством стало куда легче управляться. Папа приспосабливал машину к любому делу. Огород вспахать – пожалуйста. Дров подвезти – в любое время. Дед совсем осовременился: редко стал ездить в село на лошадях. Ждет, когда папа за ним прикатит. И едет себе на персональном «лимузине», откинувшись на сиденье. Важничает перед теми, кто в дороге повстречается.

Вот и к сенокосу приспособили «шайтан-арбу». Раньше копны на лошадях возили.

Теперь – на ней. И так ловко получается, позавидуешь. Папа замышляет смастерить специальную косилку, чтобы меньше махать Руками.

…На этот раз мы с Витькой оказались в звене папы. Наша задача была простой – подбирать остатки сена, когда папа цеплял и увозил очередную копну к стану, где ставились стога. С обязанностями вполне справлялся один из нас: сено почти не терялось. Поэтому мы поочередно катались на машине.

Папины товарищи принимали у нас сено и подавали его на стог специальными деревянными вилами. За старшего у них был Михаил Данилович. Он вырос в селе, сызмальства привык к крестьянской работе. За что бы ни брался – все у него горело в руках. В школе Михаил Данилович преподает уроки труда. В мастерских почти все сделано им. С папой они неразлучные друзья с детских лет.

А звено двух дедов укладывало стог. Интересно было за ними наблюдать. Наш родной дед Николай враскачку расхаживал по краям стога, как по перине. Он подхватывал навильники, подаваемые снизу, и передавал их дедушке Даулетке. Маленький и юркий, он копошился в центре стога, аккуратно и умело раскладывая сено вокруг себя.

Всякий раз, когда мы подъезжали к стогу, дедушка Даулетке ухитрялся переброситься с нами двумя–тремя словами. Обязательно хвалил машину:

– Ай да шайтан–арба! Поджимает, понимаешь, перекур не дает. Ты, Александра, не гоняй шибко: дунгелек[4]4
  Дунгелек – колесо.


[Закрыть] проткнешь – и тогда хоть репка пой, понимаешь.

– Запасное колесо есть, даже два, – смеялся папа в ответ. – Так что за нами дело не станет.

– Зато мой спина совсем мокрый, – сообщал Даулетке. – Вот так арба…

Дело у нас за шутками спорилось. И не заметили, как за день играючи сметали три большущих стога. А к полудню второго дня еще выросли два стога. Деды обошли их не спеша, по–хозяйски. И остались довольны своей работой.

– Теперь мне самая лютая зима нипочем, – заключил наш дед.

– Твоя правда, Николай! – согласился дедушка Даулетке. – Теперь и на боковой можно – потолок поплевывать, понимаешь.

– Машине скажите спасибо, – заметил Михаил Данилович. – С конями загорали бы тут дней пять–шесть.

– Точно, товарищ начальник! – подхватил Дедушка Даулетке. – Шайтан–арба шибко выручает.

ДАРЫ ПРИРОДЫ

Проводив дедушку Даулетке, посоветовавшись, наши мужчины решили помочь ему убрать сено. Правда, дед Николай засомневался: дескать, у него своих помощников хоть отбавляй. Своих сыновей пятеро.

– Наш долг – предложить, – заметил Михаил Данилович. – А он пусть решает. Если нужны, пойдем с удовольствием.

Даулетке явился на пасеку на своем буланом коне ни свет ни заря, когда мы еще и не думали подниматься с постелей. Собаки встретили верхового за оградой дружным лаем.

– Свой, свой.., – увещевал их всадник. – Настоящий стража! Николай может спать спокойно.

– С тобой поспишь, – дед направился открывать калитку. – Вот полуночник!

– Старуха самовар ставит. А я айда – пошел: хоть глаз коли – нет сон, – оправдывался дедушка Даулетке.

– Мы решили тебе всей честной компанией подсобить, – доложил дед. – Враз сметаем твое сено, пока погода не испортилась.

– Спасибо, спасибо, Николай! – затараторил дедушка Даулетке. – А мой колхоз, выходит, на боковой? Восемь мужиков, понимаешь…

– Можешь распустить колхоз, – пошутил дед. – Теперь без него обойдемся.

– Ай–бай, Николай! Колхоз хорошо работает. Не провинился, понимаешь. Ты придешь – совсем дело пойдет.

– Значит, мы не нужны? – вмешался в разговор папа.

– Ай, Александр! Толпа будет, – объяснял дедушка Даулетке. – Много народ только мешает друг другу, понимаешь.

– Верно он говорит, – поддержал друга дед. – Сами обойдемся. Я его мужиков знаю.

– Спасибо, Александр! – еще раз поблагодарил дедушка Даулетке. – Колхоз зашьется – тогда другой табак, понимаешь. Тогда выручай…

– Чем же нам заняться? – озабоченно поскреб затылок Михаил Данилович.

– Дарую вам свободу! – объявил дед. – Горящей работы нет. Так что отдыхайте. Разве что бабка насоветует?

– И посоветую! – отозвалась бабуля с крыльца. Она, оказывается, слышала весь разговор. – Чай, вишня поспела? Займемся-ка вареньем – во какое будет угощение!..

Бабушкино предложение всем понравилось. После завтрака мы, прихватив ведра и корзины, отправились в вишневый сад. Он занимал глубокую влажную низину за хребтом, поросшим таволгой и щепикой, недалеко от огорода. Сад был диким, напоминал непроходимые заросли. Вишня в низине появилась давным–давно. Дед затруднялся сказать, кто заложил этот сад. Старые деревья в нем, отжив свой век, отмирали, постепенно превращаясь в труху. Им на смену тянулись к солнцу их дети – молодые и сильные.

Еще на подходе к вишняку мы услышали щебетание птиц. Пичуги первыми чувствуют, когда на деревьях созревают плоды, и спешат ими полакомиться.

С нашим приближением стая пестрых скворцов с гомоном снялась с вершин деревьев. Мы, войдя в сад, обнаружили отменный урожай. И к полудню с верхом наполнили сочными крупными плодами принесенную посуду.

Все с интересом рассматривали свои руки. Ладони были темно–вишневого цвета. Мы с Витькой вдобавок ко всему показывали друг другу языки. Они окрасились в тот же цвет. Это означало, что мы съели вишни столько же, сколько набрали в свою корзину.

– Батюшки! – всплеснула бабуля руками, когда мужская рать вернулась на пасеку. – Добрались до бесплатного как Мартын до мыла?! Где же столько сахару взять?

– Сахарок приберегите и на жердели, и на малину, – посоветовал папа. – Так что вишней не увлекайтесь. Если останется, высушим на солнышке. Зимой лучшей добавки в компот и не придумаешь.

Во второй половине дня мы отправились по жердели. Их вокруг было полным–полно. Но папа повел нас на противоположный от пасеки склон. Мы поднялись выше островка тальника, где укрывался дикий козел, ближайший сосед деда.

Папа не зря привел нас на вершину хребта. Здесь ближе к солнцу созревают самые вкусные жердели. Деревьев тут было не густо. Друг от друга каждое находилось на определенном Расстоянии, словно их кто–то так рассадил на горе.

Плодов на деревьях было мало. Объяснение тому простое. По весне деревья на горе цветут Первыми. В это время и прошел дождь, смыв пыльцу цветков. Плоды завязались только на нижних ветвях деревьев, оказавшихся защищенными от дождя. Поэтому нам не пришлось карячиться к верхушкам. К вечеру мы без особого утомления наполнили ведра и корзины темно–желтыми маслянистыми плодами.

На пасеке с жерделью пришлось повозиться до глубокой ночи – отделять от мякоти косточки. Часть урожая на другой день бабушка с мамой также использовали на варенье. А остаток, как и вишня, был рассыпан на специальные фанерные листы. Их выставили для сушки на крышу навеса.

В дедовых горах даров природы полным-полно. Первой в апреле появляется пучка. В мае поднимается ревень. Его у нас зовут кислянкой. В июне можно полакомиться земляникой, в июле – костяшкой. Эти ягоды в изобилии встречаются на чистых склонах, обычно на покосах. Вслед за жерделами и вишней созревает терпко–сладкая малина. Чуть позднее – слива и ежевика. Только не ленись – собирай на здоровье!

В конце лета в горах идут грибные дожди. Тут уже не зевай. Столько бывает рыжиков – впору брать косу. Если они не по душе, собирай подосиновики. Но в нашем селе предпочитают грузди. Наш папа их ежегодно привозит много. И бабушка с мамой насаливают на зиму по целой бочке. Они с жареной картошечкой – настоящее объедение, за уши не оттащишь.

А поздней осенью, когда с деревьев осыпаются листья, в дедовых горах созревают не менее полезные для человека плоды. Дед ежегодно запасается рябиной и барбарисом, шиповником и бояркой. Он их собирает аккуратненько, чтобы не нанести вреда природе.

Папа пообещал в одну из осенних суббот взять нас на пасеку, чтобы мы своими глазами увидели необычную красоту гор. И помогли бы в сборе поздних даров земли.