Текст книги "Путешественники"

Автор книги: Петр Козланюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

А БЕДА НЕ СПИТ

Сколько они проспали сладко в тени – трудно сказать. Проснулись мгновенно, разбуженные звонким голосом, раздавшимся над их головами:

– Марийка! Марийка! Беги скорее сюда с корзинкой, я грибы нашла под можжевельником…

Боровик с сыроежкой вытаращили глаза и замерли от испуга: над ними стояла девушка в розовом платье и радостно махала кому-то рукой.

– Беда, Рябенькая! – успел только шепнуть боровик II схватил сыроежку за руку. – Бежим скорей!

Тихонько поднявшись, они бесшумно скользнули в траву. Отбежав несколько шагов, присели и стали прислушиваться, что будет дальше.

– Ну, где ж твои грибы? – услышали они голос другой девушки. Боровик осторожно выглянул из травы и увидел, что вторая девушка держит в руках узорчатую корзинку.

– Да тут где-то я их видела, под кустом… – ответила первая.

– Где, тут? Ничего здесь под кустом нет!.. Тебе, видно, показалось, Настенька!

– Нет, были, я хорошо видела… Один такой большой, с рыжей шапкой, а другой…

– Ха-ха-ха-ха! – расхохоталась Марийка. – Ой, какая ты смешная! Здесь ягод полно красных, и грибы тебе померещились… Давай скорей ягоды собирать, а то уже домой пора!

Боровик с сыроежкой вздохнули с облегчением.

– Ну, повезло нам! – сказал боровик успокоившись. – А то мне, знаешь, уж было под носом горячим борщом запахло…

– Ой, а я так испугалась, что и сумочку свою позабыла на ягоднике, – вздохнула сыроежка.

– А, только и беды! – махнул боровик рукою. – Тут голову можно было потерять, а не то что сумку… С голоду не пропадем, не бойся, Рябенькая.

Они поднялись и побрели дальше.

Солнце близилось к закату. Жара заметно спадала. Идти становилось легче и приятнее. Путешественники шли по душистой траве напрямик. Остро благоухали разные цветы и травы, весело выскакивали из-под ног тоненькие зеленые кузнечики. Иногда из травы вылетала испуганная перепелка. Фьють-фьють-фьють! – слышалось тогда в воздухе.

Часто встречались боровику с сыроежкой отары овец, стада коров со звоночками на шее. Вокруг них шумными группами ходили пастухи. Боровик с сыроежкой старались не встречаться с ними, предпочитая лучше удлинить себе путь, чем встретиться с возможной опасностью.

Хорошо отдохнув на ягоднике, путники бодро шагали вперед. Солнце спускалось все ниже к горизонту, трава оживала, цветы раскрывали свои чашечки, радуясь наступившей прохладе, тени деревьев становились все более длинными. А ручейка все нет как нет!

Наконец поляна кончилась, и боровик с сыроежкой вышли в молодой лесок. Прошли по нему, нерешительно осматриваясь по сторонам, еще несколько шагов и остановились. У кого бы спросить, правильно ли они идут, далеко ли еще до Золотого ручейка? А тут навстречу бежит лисичка с рыбкой в зубах.

– Простите, пожалуйста, – поклонился вежливо рыжей лакомке боровик. – Не скажете ли вы как пройти к Золотому ручейку?

– А вам к ручейку? – спросила лисичка. – Да вон же он в долине.

– Где?

– Пройдите еще два шага и увидите.

И действительно. Ручеек оказался совсем рядом. От радости боровик с сыроежкой слова выговорить не могут. Сели на бережку поужинать наскоро и опять в дорогу, пока еще ночь не настала. С таким намерением вскочили, едва прожевав последний кусок. А Рябенькая тут и спросила:

– Ну, а как же мы этот ручеек перейдем, дяденька?

– Дд-аа!.. – почесал боровик затылок. – Об этом-то я на радостях и не подумал… Вот задача!

– Что ж нам теперь делать? – запечалилась Рябенькая,

– Придется поискать мостик или кладку, – сказал Шапочник. – А нет, так обойти придется. Что делать? Идем, голубушка!

Пошли по берегу. Идут они, идут, скоро уже и солнце спрячется за горы, – а нигде ни мостика ни кладки. Да и ручейку конца-краю не видно. Ну, беда! Хотя бы спросить у кого-нибудь, как этот ручеек переходят? Вдруг видят бежит к ручью заяц, запыхавшись. Боровик крикнул ему вдогонку:

– Ээй, казак… Подожди минутку, серый!

– Чего вам? – поднялся заяц на задние лапы.

– Мы нездешние, – сказал боровик, – и хотим попросить у тебя совета… Не скажешь ли ты нам, как здесь ручеек перейти?

– Как ручеек перейти? – изумленно вытаращил заяц большие глаза. – А вот как у нас переходят…

Он разбежался и перепрыгнул ручеек одним махом – только его и видели.

– Вот так посоветовал куцехвостый чертяка! – сказал укоризненно Шапочник. – Подумаешь, велика хитрость перепрыгнуть с такими-то ногами. Попробовал бы так прыгать грибом бывши!

– Ну а что же нам все ж таки делать? – совсем пала духом Рябенькая.

– Что делать? – повторил боровик задумчиво. – Не возвращаться же нам на Тихую… Должны переправиться во что бы то ни стало.

– Скоро ночь настанет, – сказала сыроежка. – Что ж, мы и ночью будем по берегу слоняться?

– Нет, зачем же!.. – возразил с грустью боровик. – Если придется, то заночуем где-нибудь…

Начали было для ночлега место присматривать. Вдруг боровик стукнул себя пальцем по лбу и молча перевернулся вверх ногами. И говорит при этом:

– Ты видишь, Рябенькая?

– Вижу… – перепугалась сыроежка. А сама думает: «уж не сошел ли боровик с ума? Этого только не хватало, да еще на ночь глядя!»

А Шапочник говорит:

– Вот таким манером, дорогая, мы и переправимся. Как я только раньше не догадался…

– Да что за глупости вы говорите, дяденька! – чуть не плачет уже сыроежка. – Опомнитесь!

– Да не глупости, не бойся! Ха-ха-ха! – рассмеялся боровик, поняв, наконец, чего испугалась подружка. – Ой, какая ж ты глупенькая! Я ж придумал чудесную переправу…

И стал объяснять ей свою затею. Значит так: боровик ляжет на воду вниз шляпой и получится из нее прекраснейший плот. А она сядет на этот плот и будет грести посошком прямо на противоположный берег ручья…

– Ну что, разве плохо придумано, Рябенькая? – спросил боровик гордо.

– Очень хорошо! – обрадовалась сыроежка.

– Ну, тогда за дело, племянница…

Так они и переправились благополучно через ручей на великолепной шляпе боровика.

ГОРЕМЫЧНЫЙ МУЗЫКАНТ

Пока они переправлялись, зашло солнце. Теперь нужно подумать о том, где переночевать. А где заночуешь в чужой стороне? Ложиться прямо в траву у берега – холодно и опасно. Идти куда-то под кустик, в затишье, – еще хуже, там-то больше всего червяков и водится! Вот если б где камень, как в прошлую ночь, или пень сухой нашелся…

Идут они среди травы, идут, осматриваются, и видят: сидит на завалинке около своей убогой избушки кузнечик и мечтательно бренчит на гитаре. Подходят к нему.

– Добрый вечер музыканту!

– Добрый вечер!

– Хорошо играете… – похвалил боровик.

– А что ж мне делать? – пощипывая струны, ответил Кузнечик. – Дома, знаете, душно, скучно, а вечер такой тихий, прекрасный, душа радуется… Приятно посидеть и поиграть для себя на воздухе… Молодые годы вспоминаются…

– Очень уж грустная только мелодия, дяденька, – вставила сыроежка, заслушавшись. – Красивая, но печаль какую-то навевает на сердце…

– Эге!.. – закончил Кузнечик длинным аккордом, прозвучавшим как тихая жалоба в вечернем воздухе. – Невеселые мои песни, правда… С того времени как покинула меня жена, не выходят у меня веселые мелодии…

– Ааа!.. – сочувственно протянула сыроежка. – В таком горе…

– Бросила, да… Ушла с каким-то жуком-краснобаем…

Кузнечик глубоко вздохнул и отложил гитару. Боровик, воспользовавшись паузой, решил попытать счастья:

– А мы вот, путешественники, и хотели б попросить у вас ночлега…

– Что ж, ночуйте пожалуйста, я никогда добрым людям не отказываю. Только вот неудобно вам будет у меня… Тесновато, да детишки маленькие…

– Ничего, мы где-нибудь примостимся… Мы же не баре, чтоб на перинах валяться, – успокоил боровик хозяина, объяснив ему тут же, почему им так опасно ночевать под кустами.

Выслушав, Кузнечик сказал:

– Эй, да я и так бы вас не отпустил никуда на ночь глядя… Но в комнате вам будет душно, а постелю-ка я вам на крылечке. А чтоб страшно не было, я буду до утра возле вас сидеть и наигрывать потихоньку… Хорошо?

– Конечно, спасибо, – подтвердили боровик с сыроежкой.

– А вот… – замялся Кузнечик. – Стыдно признаться, знаете, но угостить вас мне нечем. Разве что хлебом и солью не погнушаетесь.

– Ничего, не беспокойтесь, ради бога, у нас еще есть немного своих запасов в сумке, – поторопился успокоить хозяина Шапочник.

Путешественники уселись на крылечке, а Кузнечик кинулся в дом. Он вынес гостям подушку, рядно, теплое одеяло из мха и старательно устроил на крылечке удобную постель. Затем принес кусок черствого хлеба и щепотку соли на тарелке.

– Извините, – поклонился он, – за такое убогое угощение, ко бедность, говорят, не порок. Сами понимаете, какое мое житье, холостяцкое!.. Живешь, как бобыль, голый и босый…

– Куда! Горек такой хлеб, известно, – участливо вздохнул боровик.

– Да еще как горек! Музыкой, знаете, на хлеб не заработаешь – не такой теперь лес… Вот если б я умел выдирать все зубами, грабить и убивать, как другие…

– Да, да… – подхватил Шапочник. – Верно говорите, что теперь в лесу все стоит на грабеже, обмане да кровопролитии. Ой, верно!

За ужином говорили о многом. О Тихой поляне, о червяках, о путешествии, о страшных болезнях и чудесных докторах, о которых слышал и Кузнечик. Под конец зашел разговор и о Кузнечихе.

– Эх, как же я ее любил, и сейчас еще люблю! – говорил Кузнечик. – Нет для меня другой на свете… А вот покинула меня, как видите, покинула с детками малыми… Не вынесла такой жизни, что ж… Не виню я ее. Что она видела со мной? Нехватки да недостатки, нужду да беду! День-деньской гоняешь за куском хлеба или спишь, чтоб нищеты этой не видеть, а ночью играешь до утра. И не играл бы, да не могу почему-то. Не знаю.

– Артист! – шепнул тихонько боровик сыроежке.

Излив свое горе, Кузнечик опять взялся за гитару. В вечернюю тишину полились нежные, бархатные ноты, которые, казалось, плакали тихонько об утраченном и несбыточном.

Долго еще прислушивались боровик с сыроежкой к задушевному звону гитары печального музыканта. Задумались и незаметно задремали. Так приятно было засыпать под нежную, убаюкивающую мелодию…

В МУРАВЕЙНИКЕ

Рано утром, сразу же после завтрака, путешественники заторопились дальше. Невыспавшийся музыкант проводил их до леса и показал дорожку в чаше.

– Вот по этой дорожке и идите, никуда не сворачивая, а то заблудитесь, здесь ведь дорожек всяких уйма.

Путешественники поблагодарили его за ночлег и все хорошее и сердечно распрощались.

Вокруг указанной им дорожки росли стройные дубы и буки. Идут они, значит, правильно – это и есть Дубовая роща. Хорошо выспавшись ночью, путники чувствовали себя прекрасно. Радостно настроенный боровик шутливо ловил по пути синих мотыльков, а сыроежка даже песенку затянула:

 
Ой, куда же, куда Я с досады пойду,
Ой, куда же, куда Свое горе снесу?..
 

В лесу стояла торжественная тишина, и звонкий голосок сыроежки серебряным колокольчиком долетал до пушистых вершин самых высоких деревьев.

Внезапно из кустов выбежали два вооруженных клешнями муравья и преградили грибам дорогу:

– Стойте! – крикнули они. – Кто такие, откуда?

– Странники мы, – ответил перепуганный боровик. – Идем издалека – с Тихой поляны, если знаете…

– Куда идете? – грозно допрашивали муравьи.

– Идем на Муравьиный хутор, может быть, скажете где такой, и нас направите?

– Что вам нужно на хуторе?

– Слыхивали мы, что там живут хорошие доктора, вот к ним мы и идем.

– Угу! – гмыкнули недоверчиво муравьи. – Ну, пошли с нами!

Свернув с дорожки направо, они пропустили боровика и сыроежку вперед. Шапочник открыл было рот, чтоб спросить что-то у одного из конвоиров, но неумолимый страж не дал ему и слова молвить.

– Идите спокойно и не болтайте! Мы часовые, и разговаривать с нами запрещается!

– Ну, строгие дяди! – шепнул боровик, а перепуганная сыроежка только вздохнула тихонько. Шли молча, и долгонько-таки шли лесом. По дороге изредка встречали удивленного зайца или ежика, иногда вытаращивала на них глаза пучеглазая серна или белочка. – «Смотрят, – как на висельников!» – досадовал боровик и ворчал сердито: – Ну, чего глаза выпучили, как телята на новые ворота? – На зайцев, ежей, белок и прочих встречных муравьи не обращали внимания – свои, видно, знакомые…

Наконец, пришли на хутор. Боровик и сыроежка разинули рты от удивления. Ничего подобного они никогда не видели и представить себе не могли. Да это ж не хутор, а целый замок-крепость! Первым попался им на глаза огромный домина с широкими воротами и высоченной многооконной башней. Но дом, очевидно, ремонтировали. Около него так и кипела работа. Больше сотни муравьев трудились вокруг. Одни месили глину, другие делали кирпичи и обтесывали камни, третьи тащили балки и пилили доски, четвертые носили кирпич и другие материалы, а пятые лазили по лесам с кельмами и штукатурили выщербленные стены.

– Что это у вас за толчея сегодня? – не вытерпел таки и полюбопытствовал Шапочник. Но ответа на вопрос не получил. Часовые держались данного слова, и путешественникам оставалось только молча удивляться.

К дому вела ровная, посыпанная песком дорожка. По этой дорожке беспрерывно двигалось два потока муравьев. Один спешил из лесу к дому, второй от дома в лес. Все что-то тащили в зубах, на плечах и спине и спешили как на пожар…

Тут и там по двору ходили высокие часовые с клешнями, часовые также стояли и у ворот дома. Они уморительно тыкали каждого приходящего из лесу муравья лбом, и лишь после этого пропускали его во двор. На боровика и сыроежку они только удивленно взглянули.

Сопровождавшая грибов стража ввела обоих в небольшую чистенькую комнату с картами и рисунками на стенах. Здесь их тщательно обыскали. Не найдя ничего предосудительного, часовые вежливо извинились, попросили путешественников присесть и вышли из комнаты.

– Вот мы и попались, дяденька! – сказала вздохнув сыроежка.

– Попались… – подтвердил понуро Шапочник.

– Наверно, нас в тюрьму посадят, правда?

– А кто их знает? – развел руками боровик. – Может, посадят, а может, и не посадят… Жди, видно будет.

– Ох!.. – вздохнула сыроежка. – Говорят, правда, один раз козе умирать, только… только жаль того Усатого, что на правил нас сюда…

– А ты не каркай, как ворона! – сказал боровик сердито. – А то и в самом деле накличешь беду.

Оба замолчали.

Через несколько минут в комнату вошел уже новый Муравей, симпатичный пожилой дядька без клешней. Вежливо поздоровавшись с боровиком и сыроежкой за руку, попросил их сесть к столу и сел сам.

– Так вы, говорите, с Тихой поляны? – спросил он ласково.

– Эге, с Тихой поляны, сударь, – ответили почтительно странники.

– С Тихой поляны, – посмотрел на висящую на стене карту Муравей. – Ого! Далеконько это, как вижу. Очевидно, крепко ноги посбивали, пока добрались… Ну, а что же вас привело к нам, дорогие гости?

– Дело наше вот какое, – рассказали грибы все по-порядку. – Не откажите, будьте так добры, помогите, если можете.

– Ну, что ж, поможем! – сказал Муравей и нажал кнопку-звоночек на столике. Моментально в комнату вошла стройная, красивая Мурашка в розовой косыночке.

– Голубушка дежурная, – обратился к ней Муравей, – у нас, как видишь, гости!

– Привет дорогим гостям! – поздоровалась, улыбнувшись, Мурашка.

– Очень приятно познакомиться… – сказали обрадованно боровик и сыроежка.

– А вы, сердечко, позаботьтесь хорошенько о гостях, – продолжал Муравей. – В первую очередь приготовьте им ванну и закажите на кухне два дополнительных обеда…

– Хорошо, отец, – защебетала Мурашка. – Я мигом…

– Вы искупаетесь, правда? – спросил Муравей странников. – В дороге небось запылились, и не мешает хорошенько помыться. Гигиена, знаете, нужна каждому.

– Д-а-а… Конечно, выкупаемся, – стыдно было грибам отказаться. А в действительности им было немножко страшно, – ведь они никогда еще не видели ванны. А Муравей продолжал дальше:

– Извините, дорогие гости, если наши часовые несколько-сурово с вами обошлись. У нас такие порядки. Вынуждены, знаете, быть осторожными, поскольку врагов у нас много. Вот вчера напал какой-то поганый крот на наше жилище… Изрешетил стену, попортил башню, но все же одолели его. Дорогой, правда, ценой, – похоронили мы сотню товарищей, да в больнице лежит немало раненых.

– Сотня убитых! – ахнули боровик с сыроежкой. – Вот проклятый!

– Так… Сто четыре незабвенных товарища погибли, – склонил печально голову Муравей. – Живем мы, как видите, коллективом. Один за всех – все за одного… Если б не это, не удержаться бы нам в лесу.

– Верно, верно… – развязали пришедшие языки и о своем горьком житье-бытье. Но вернулась Мурашка в косыночке.

– Ванна готова, – доложила. – Будьте любезны!

– Идем, что ли, дяденька? – спросила тихо сыроежка.

– Идем, конечно… – не очень то охотно поднялся Шапочник. Стыдно было не пойти в эту самую ванну. Быть может, это у них обычай такой муравьиный – купать каждого гостя?..

ДИВНЫЕ ДИВА

После освежающего купанья в перламутровых ваннах Мурашка повела гостей на отдых в спальню. Боровик и сыроежка с наслаждением растянулись на пуховых перинах и моментально уснули. Через два часа Мурашка разбудила их на обед.

Все муравьи и мурашки обедали вместе в чистой и светлой комнате, уставленной цветами. Кушанья подавали на стол нарядные желтые мурашки с крылышками. Пища была обильной. сытной и вкусной, запивали ее каким-то чудесным нектаром, пахнущим медом и цветами. Во время обеда в углу комнаты играл на скрипках и лютнях комариный оркестр. Нежно-плыли романсы, гремели вальсы и веселые мотивы. Время шло незаметно, весело…

Сразу же после обеда муравьи-работники пошли в лес и к ремонтирующемуся дому, муравьи-военные – в казармы к на караулы, прочие муравьи – каждый к своему делу. В столовой остались только мурашки-уборщицы – мыть посуду и прибирать. Комары собрали свои инструменты и пошли прогуляться в лес. Гостям Мурашка сказала:

– Теперь идемте, я покажу вам предназначенную для вас комнату.

– С большим удовольствием, – ответила радостно сыроежка.

– Ну, а как насчет доктора? – осведомился Шапочник.

– К доктору пойдете завтра утром, – успокоила Мурашка. – Наш старенький доктор сегодня очень занят, в больнице очень много раненых.

– Так у вас и больница имеется? – спросила удивленная сыроежка.

– А как же, – ответила Мурашка. – У нас все есть, сестричка, и я вам сейчас это покажу.

Пошли по крутым лабиринтам освещенных коридоров и остановились у широких дверей.

– Что здесь у вас? – заинтересовался боровик.

– Здесь наши кладовые… – распахнула Мурашка двери.

Боровик с сыроежкой за головы схватились. Вот где добра-то! Были там полные закрома зерна, бесчисленное количество мешков с мукою, крупою и разными кореньями. Все стены занимали полки, на которых стояли банки со всевозможными повидлами и соками. Всюду была идеальная чистота и образцовый порядок, помещение проветривалось вентиляторами.

– Вот это да! – восторгался Шапочник. – И все это вы сами понаносили?

– Все сами, – ответила Мурашка. – У нас, знаете ли, все работают, дармоедов нет.

– Но и поработать пришлось, видно, крепко. Такие запасы раз-два не сделаешь.

– Не так уж и тяжело, – сказала Мурашка. – Работаем мы дружно, коллективом. А в коллективе работается легче и веселее… Ясно, что одиночка и за всю жизнь столько не приобретет.

– Верно… – припомнился боровику бедняга Кузнечик. – Вот, кстати, – сказал он Мурашке, – почему бы кузнечикам не организоваться в коллектив? – и рассказал о встрече с музыкантом.

– Трудно… – ответила Мурашка. – Кузнечики, как вы видели, в большинстве поэты, музыканты, для них жизнь только в искусстве. Вероятно, в таком обществе, как наше, и им жилось бы хорошо, музыка тоже очень нужна, она приносит вдохновение и радость в труде… А так – бедствуют мечтатели в лесу.

Из кладовых повела Мурашка гостей детские комнаты осматривать. Вошли они в большой, залитый солнцем, чистый зал.

– Здесь наша детвора, наша надежда и будущее.

В зале, поделенном барьерчиками на отдельные комнатки, было удивительно радостно и уютно. Все комнатки были уставлены очаровательными белоснежными кроватками. В одном ряду кроваток лежали белые, желтые и розовые муравьиные «подушечки»-зародыши, их заботливо грели своими телами крылатые мурашки-мамы. В других рядах копошились крошечные беспомощные мурашки-младенцы. Возле них весело суетились мурашки-няньки в белых косынках, поили малышей теплым молоком, меняли пеленки, убаюкивали песенками. Радостно становилось на сердце, глядя на всю эту милую суматоху…

Отсюда Мурашка повела гостей в просторные комнаты, отведенные детям-подросткам. Здесь стоял веселый гомон: часть детей играла в мяч, другие боролись между собой, третьи занимались гимнастикой на специальных снарядах. За каждой группой детей смотрела приветливая мурашка-учительница с белыми крылышками, прохаживались также между детворой и серьезные муравьи-учителя в больших очках.

После этого осмотрели еще боровик с сыроежкой муравьиные мастерские: мебельную, столярную, швейную, ткацкую, отдельные квартиры муравьев и мурашек, большой и красивый зал, военные казармы – владения грозных клешнятых муравьев, потайные выходы на случай опасности, и, наконец, медицинскую лабораторию и больницу. Но в больнице у гостей защемило сердце от жалости к стонущим раненым, пострадавшим во вчерашней битве, и они заторопились выбраться на воздух.

Только вышли они из больницы, как все в Муравейнике вдруг всполошилось. Часовой на башне затрубил в рожок, защелкала клешнями стража у ворот, из казарм мгновенно выбежал боевой отряд. Все невооруженные муравьи скрылись в коридоры.

– Что случилось? – спросили боровик с сыроежкой.

– Тревога! – ответила Мурашка. – Что-то произошло во дворе.

Втроем побежали к воротам. Часовой не пропускал туда никого из невооруженных, но из уважения к гостям уступил-таки Мурашке. Тут-то и увидели грибы чудо из чудес!

Во двор пробрался откуда-то огромный косматый червяк (брр! вздрогнули боровик с сыроежкой, увидя его). На червяка со всех сторон кинулись храбрые бойцы-муравьи с клешнями и тащили его вон со двора. Червяк, рассвирепев от боли под градом сыпавшихся на него ударов, извивался, пружинился и раз за разом сбрасывал с себя наступавших на него муравьев. Неустрашимые воины моментально подымались и опять бросались на приступ. Борьба шла отчаянная. На смену уставшим бойцам подходили свежие резервы. Наконец червяк потерял упругость и ослабел – его с победными криками поволокли куда-то вон со двора. Грибы с облегчением вздохнули.

– Вот молодцы! – крикнул восхищенно боровик солдатам. – Так его, собачьего сына! Так, поганца!

– Браво! – захлопала в ладоши сыроежка. – Слава героям!

Победа, правда, была одержана ценою двух убитых и нескольких раненых, которых тотчас унесли на носилках санитары. Но это ничуть не умалило величия битвы, в которой муравьи с беззаветной храбростью защищали свои владения.

Полные удивительных, незабываемых впечатлений, легли боровик и сыроежка спать этой ночью…