Текст книги "Егорка"
Автор книги: Пётр Гаврилов
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Спор на корабле
Соня не ошиблась: возвращаясь в Севастополь из дальнего плавания, в порт входил линейный корабль[1]1
Линейный корабль (сокращённо линкор) – наиболее мощный боевой артиллерийский корабль.
[Закрыть] «Маршал». На палубе его, сверкая на солнце серебряными трубами, играл оркестр, Победно развевались походные флаги. Из широченных труб вырывался еле видимый дымок. Выкрашенный в голубую краску, под цвет моря, линкор входил в порт, играя пеной.
Оркестр замолк. Тяжеловесные якоря упали из клюзов[2]2
Клюзы – отверстия в бортах корабля для якорей.
[Закрыть] в воду, подняв блеснувшие на солнце фонтаны брызг. На задней мачте быстро-быстро спускали походный флаг.
Едва он дополз до рук сигнальщика, как другой такой же флаг, только в пять раз больше, был поднят на кормовом флагштоке.[3]3
Флагшток – шест на корме корабля для флага.
[Закрыть]
Он был шёлковый; на белом его поле сияли красные серп, молот и звезда. Внизу по флагу шла голубая полоска.
Линкор «Маршал» стал на якорь.
– Как же мы на корабль попадём? – спросила Соня, когда они вместе с медвежонком добрались до каменного мола.
Не успели комсомольцы посоветоваться, как к ним подошёл командир с синей повязкой на рукаве. Он вежливо приложил руку к козырьку и спросил, о чём они так беспокоятся. Ребята объяснили, кто они и куда им нужно попасть.
Моряк попросил у них документы, внимательно их проверил и вернул обратно:
– Не могу пропустить. Удостоверение на троих, а вас тут четверо.
Командир опять вежливо приложил руку к фуражке и пошёл к белому домику на краю мола.
– Вот тебе, Соня, и необыкновенный подарок! – сказал Миша. – Очень обыкновенно, что из-за твоего зверя и нас на корабль не пустят. Это тебе не зверинец, а линкор.
Командир вошёл в домик. Через минуту оттуда выбежал краснофлотец. Он быстро поднялся по трапу на деревянную площадку домика и принялся размахивать двумя красными флажками на коротких палках.
Вскоре к молу ловко пристал красивый катер. На носу его сияли медные буквы: «Орлёнок». На мол спрыгнул загорелый, весь в белом старшина катера Сверчков и, улыбнувшись белыми зубами, спросил:
– Кто тут с медведями? Прошу садиться!
Тут ребята поняли, что дежурный командир подшутил над ними. На самом деле он приказал краснофлотцу-сигнальщику вызвать с линкора катер.
Старшина оказался очень весёлым и разговорчивым. Пока «Орлёнок» мчал к кораблю, он рассказал гостям о том, как чудесно было возвращаться домой, к родным берегам, о том, как в Сингапуре[4]4
Сингапур – город и порт в Индокитае.
[Закрыть] командир разрешил сигнальщикам купить обезьянку макаку, презабавную и хитрую бестию.
– Прозвали мы её «Мэри». Однако напрасно. Её бы чертёнком стоило назвать. Вот слушайте-ка! Вчера обедали мы на верхней палубе. На третье были пирожки. Я только было хотел приняться за пирог и в рот уж его направил, а Мэри – хоп у меня пирог из рук! Я ещё рот закрыть не успел, а мартышка уж на мачте сидит, корчит мне оттуда рожи и крошит мой пирожок чайкам в море… А вот и наш красавец! Хорош, а?
Катер подлетел к трапу линкора, спущенному к самой воде, дал задний ход и остановился.
Да, это был гордый и прекрасный корабль.
Всё, что Родина умела строить, – всё это было на «Маршале». Не осталось такого завода в стране, который бы что-нибудь не изготовил для линкора.
Не построили бы мы в своё время больших заводов, не было бы у нас и Большого флота…
Медвежонок вцепился лапами в поручни катера, упёрся и не хотел подыматься по вздрагивающему трапу. Соня взяла его на руки:
– Моряком хочешь стать, а трусишь? Не срами нас, пожалуйста!
Краснофлотцы помогли гостям взойти на корабль. Медвежонок шёл за Соней нехотя. Он озирался по сторонам, сопел и хмурился. Очень ему не нравилось, что столько людей, удивляясь и подшучивая, смотрят на него.
Впрочем, не все краснофлотцы видели мохнатого гостя. Тем, кто был внизу, в машинах и кочегарках, приходилось только догадываться. Одни говорили, что на корабль привезли волчонка. Другие говорили, что поросёнка и что его сегодня к ужину зажарят с кашей. Третьи говорили, что трёх жёлтых лисят привезли комсомольцы. А кто-то пустил слух, что на корабль прибыл учёный крокодильчик, что он играет на шарманке – сам хвостом вертит ручку…
Скоро всё разъяснилось. В последних корабельных новостях по радио было сообщено, что на корабль прибыли шефы-комсомольцы и привезли подарки, в числе которых живой медвежонок.
Было объявлено, что подарки получат бойцы и командиры, показавшие самые лучшие результаты в боевой подготовке.
О том, кому достанется медвежонок, ничего сказано не было. Тут и поднялся спор по всему кораблю.
Сигнальщики доказывали, что медвежонок должен находиться с ними, потому что с верхнего мостика ему будет всё видно. Машинисты говорили, что с сигнальщиков достаточно и мартышки – она целыми днями только и носится по мостику да по мачтам. В машине тепло, пусть медвежонок живёт там и греется.
– У нас ему ещё теплей будет, – посмеивались кочегары. – Пусть хоть загорает около топок, нам не жалко!
А комендоры, так те прямо заявили:
– Победителям и награда. На последних стрельбах «Маршал» занял первое место. А кто стрелял? Артиллеристы. Наш медвежонок, и баста!
– Это неправильно, товарищи, – возражали дальномерщики. – Не давали бы мы вам прицела, как бы вы стреляли? Наш медвежонок, вот какая штука!
Требовали себе медвежонка и строевые во главе с боцманом Топорщуком, и трюмные, и электрики, и музыканты, и хлебопёки, и редакция корабельной газеты «Залп», и парикмахеры.
Много тут было смеха и шуток. Наконец выступил кок.
– Дорогие товарищи! – сказал он, одёргивая белоснежный фартук. – Топтыгин приехал к нам из дальних лесов. Он, наверно, устал, проголодался. Вот что: отдайте мне медвежонка до завтрашнего обеда, а там видно будет. Я повелитель краснофлотских желудков. Я знаю, чем накормить и вас и медведей. А судя по вашему аппетиту, медведей легче накормить, чем вас.
– Все на верхнюю палубу, на общее собрание! – раздались вдруг крики вахтенных и свист их дудок.
Солнце садилось за море. Устало кричали чайки. Вода ласково булькала у стального борта корабля. Море дышало прохладой и покоем. На всех кораблях рынды[5]5
Рында – судовой колокол.
[Закрыть] отбивали вечерний час.
На верхней палубе моряки окружили комсомольцев. Всем хотелось послушать о гиганте-комбинате и рассказать о своих победах.
Соня преподнесла командиру корабля цветы и была очень довольна, когда командир обрадовался цветам.
– Вот уж спасибо так спасибо! – сказал командир. – Это ничего, что они чуть завяли. Они и засохшие пахнут детством моим. Я ведь, милая девушка, до революции-то пастухом был…
Медвежонок был тут же. Главный боцман Топорщук подсунул ему старую швабру, и что только не разделывал с нею медвежонок, раззадориваемый краснофлотцами, – трудно и рассказать! Потянут от него швабру, а он вцепится в неё зубами и едет по палубе, как прицеп грузовика. Растрепал всю швабру в клочья.
– Но-но, брат, сорить на палубе не разрешается и медведям! – нахмурился боцман и отнял швабру.
– А ну-ка, держи гостинец послаще! – сказал кок и положил перед медвежонком кусок сахару.
Медвежонок взял кусок обеими лапами, благодарно заурчал и приготовился полакомиться. Вдруг в воздухе мелькнул коричневый клубок. Это была Мэри. Она ловко выхватила сахар из лап медвежонка, заложила кусок за щёку, прыгнула с палубы на орудийную башню и села там с таким видом, как будто говорила: «А что у вас случилось? Я ничего не знаю!»
Медвежонок с укоризной посмотрел на кока.
– Да не я это, Мишенька. Мэри озорует, – оправдывался кок. – Ну ладно, пусть воровка радуется. Получай ещё!
Второй кусок медвежонок накрыл лапой, просунул под неё морду и стал осторожно хрупать. Как это удалось Мэри, трудно сказать, но и второй кусок сахару очутился у неё за щекой. Все засмеялись, а кок не на шутку рассердился и погрозил обезьянке:
– Смотри, сингапурка! Компотом не угощу, хвост отвинчу!.. На-ка, Мишуха, держи ещё!
Кок хотел сунуть третий кусок сахару медвежонку прямо в пасть, но, к удивлению всех, зверь отвернулся, и сахар упал на палубу.
– Не хочет! Обиделся! Характер показывает… – засмеялись краснофлотцы. – Ишь ведь, и не смотрит!
Кусок сахару лежал на палубе. Разумеется, Мэри бросилась и схватила кусок.
Тут-то и показал медвежонок, какой у него характер. Он так крепко наподдал обезьяне лапой, что куски сахара сразу выскочили у Мэри из-за щеки, и медвежонок съел их в своё удовольствие. Поднялся дружный хохот.
А Мэри взлетела на рею[6]6
Рея – поперечный брус на мачте.
[Закрыть] и бранила оттуда медвежонка, как только умела. Но бранилась она, наверно, по-сингапурски – её никто не понимал.
«Нет, – подумал старшина катера Сверчков, – такого умного медвежонка мы, рулевые-сигнальщики, не уступим никому. Шалишь!»
Началось собрание. Командир корабля говорил о готовности линкора в любую минуту отразить нападение врага, он рассказал комсомольцам о меткости орудий «Маршала», о его чудесных машинах, о краснофлотцах и командирах – мужественных моряках. Комсомольцы рассказали о стройке комбината. Но выходило так, что говорили они, и моряки и комсомольцы, об одном и том же: о Родине своей милой и о счастье жить ради неё и защищать её с оружием в руках.
После собрания на верхнюю палубу вышел краснофлотский оркестр, и началось веселье.
Лихо отплясывали краснофлотцы. Пришлось и Соне войти в круг, и длинному Мише, и хмурому Сене.
Медвежонок лежал на палубе, нагретой за день солнцем. Палуба пахла чистым деревом и смолой, совсем как в лесу. Медвежонок вздохнул и закрыл глаза.
«Ой-ой, – подумал старшина машинистов, – какой же он симпатичный зверёк! Как же можно уступить коку такого медвежонка? Наш он будет, и точка!»
Той же ночью комсомольцы уехали на свою новостройку. Их доставил на берег всё тот же Сверчков. Ночные огни на мачтах и клотиках[7]7
Клотик – кружок на верхушке мачты с отверстиями, сквозь которые пропускаются тонкие верёвки для подъёма сигнальных ламп.
[Закрыть] перемигивались по всему рейду.
– Словно светлячки в лесу, – задумчиво сказала Соня и вздохнула. – Что-то наш зверюга сейчас делает?
– А он ничего не делает. Он справился с бачком компота и сладко себе похрапывает у кока, – ответил Сверчков и скомандовал: – Задний ход! Стоп!
Нужно было сходить на берег.
Охапка
На следующий день до обеда на «Маршале» шли обычные работы и учение. Перед обедом в гавань быстро вошёл лёгкий крейсер. Катер сейчас же доставил командира крейсера на берег, в штаб флота.
Вскоре на берегу, на сигнальной станции командующего Большим флотом, взвились разноцветные флаги. Сигнальщики на всех кораблях разбирали их и докладывали командирам о том, что приказывал командующий. По сосредоточенным лицам сигнальщиков и радистов можно было догадаться, что они принимали какие-то тревожные вести.
Флагман приказал всей эскадре быть в двухчасовой боевой готовности.
Подошло время обеда. Как всегда перед раздачей обеда, кок налил тарелку борща, положил две котлеты, три добрых пирога с вареньем, поставил всё это на сверкающий поднос и пошёл с пробой обеда к командиру корабля.
Командир попробовал всего и сказал:
– Как всегда, очень вкусно.
– Есть! – щёлкнул каблуками кок и, довольный похвалой командира, поспешил на камбуз.
По кораблю разносились весёлые сигналы на обед. Чайки со всех сторон слетались к кораблям, крикливо спорили из-за выгодного места. Неужели и они знали, что наступил час обеда?
Ну как же им не знать! Ещё со времён парусного флота наигрывали горнисты эти сигналы в одно и то же время и в любую погоду. Матросы царского флота даже слова сочинили к обеденному сигналу:
Бери ложку,
Бери бак!
Нету ложки —
Хлебай так!
В царском флоте матросы садились в кружок по десять человек и хлебали из одного бачка. Торопились, обжигались горячей пищей: не поспешишь – останешься голодным. Потерял кто или сломалась у кого деревянная ложка – ждать не будут. Очень часто матросов кормили тухлой солониной и вонючей кашей.
На «Маршале» обед получали тоже в бачки, но лишь для того, чтобы принести его в помещение команды и разлить по тарелкам. На столах хрустели белые скатерти. У каждого краснофлотца был отдельный прибор, а кормят на флоте так, как не изготовить повару самого лучшего ресторана.
«Эх, надо было бы мне попросить медвежонка у командира! – сам с собой рассуждал кок, торопясь на камбуз. – Ну, да всё равно он будет мой. И назову я его Компотом!»
Кок вбежал на камбуз и, сам радуясь своей шутке, крикнул:
– Компот, получай компот!
Но медвежонка на камбузе не было. Кок осмотрел все углы. Напрасно! Зверь исчез. Тут горнист в последний раз проиграл сигнал на обед. Кок хлопнул себя по лбу:
«Эх, я ведь и забыл о сроке! Но к кому же он перешёл, Компотик мой?»
– Что-то вы грустный сегодня? – спросил кока старшина катера Сверчков, подставляя бачок для борща. – Может, у вас, товарищ кок, котлеты подгорели или что?
Наливая борщ, кок ответил:
– Ещё поэт Лермонтов сказал: «Мне грустно потому, что весело тебе». Понятно?
Старшина катера прикусил язык и заторопился с полным бачком к товарищам.
– Ребята! – сказал он рулевым и сигнальщикам. – Догадался хитрый кок, что медвежонок у нас. Я, говорит, знаю, почему вам весело. Наверно, искать примется.
– Найдёт, так не достанет! – засмеялся Охапка, командир отделения сигнальщиков.
В самом деле – ох, и высоко же на мостик забрался медвежонок! Сигнальщики, как орлы в горах, работают на корабле выше всех. Их чуть облака не достают, их чайки чуть крылом не задевают. Видно, не зря сигнальщиков зовут «глаза корабля».
На стоянке, в походе, днём и ночью, в жару и холод, в тихую погоду и в яростный шторм не мигая смотрит корабль глазами сигнальщиков на всё, что творится вокруг него на воде, под водой и в воздухе. И ничему не укрыться от этих зорких глаз…
Похитил медвежонка старшина катера Сверчков вместе с Охапкой. Дело было так. Когда горнисты проиграли на обед, Сверчков сказал:
– Ну, прошёл срок. Пойдём к коку за медвежонком. Только не отдаст он его нипочём.
– А мы его, того… в охапку! – сказал Охапка.
Так и сделали. Только кок ушёл с пробой обеда, Сверчков и Охапка подхватили медвежонка под лапы и благополучно доставили зверя на мостик.
– Не опоздали! – смеялся Охапка.
Охапка никогда не опаздывал.
Однажды в Южно-Китайском море «Маршал» попал в тайфун. Громадный корабль раскачивался на волнах, как игрушечный. Через всю палубу перекатывались ревущие волны. Линкор глубоко зарывался носом. Корма обнажалась, и огромные винты с грохотом вращались в воздухе.
«Маршал» гневно раскидывал море на обе стороны и, не уменьшая хода, продвигался всё вперёд да вперёд, к родным берегам.
Среди мрака бури Охапка первым заметил в море военные корабли. Это была английская эскадра. Она шла навстречу «Маршалу».
Скоро стали видны на мостиках английские офицеры. Они смотрели в бинокли на «Маршала».
Вдруг на задней мачте линкора бешеный ветер сорвал вымпел: красный длинный с косицами флаг. Его носят только военные корабли как боевое отличие.
Оторвало вымпел вместе с верёвкой-фалом. Заменить сорванный вымпел другим можно было, лишь поднявшись на самую верхушку мачты, под клотик. Но как и кто это сделает в такой дикий шторм?
Английская эскадра уменьшила ход своих кораблей до малого. Быть может, английским офицерам захотелось посмотреть на русский военный корабль?
Вдруг на высокой мачте «Маршала» показалась маленькая фигурка.
Английские офицеры так и замерли с биноклями у глаз.
А моряк карабкался вверх по мачте, будто мальчишка на дерево.
Страшно раскачивало корабль. Вот-вот дорвётся смельчак в бушующее море или разобьётся вдребезги о бронированную палубу линкора. Завывал ветер. Ревело море, ожидая своей добычи…
Да не тут-то было!
Вот добрался храбрец до клотика и сделал что было нужно.
Вымпел развернулся по ветру и заиграл красной молнией. А краснофлотец спокойно пополз вниз.
Спустился Охапка с мачты, подошёл к командиру корабля и поднял расцарапанную руку к бескозырке:
– Товарищ командир корабля! Вымпел на месте!
Командир корабля что-то хотел сказать, но вместо этого крепко обнял Охапку и расцеловал его в мокрые щёки.
Вот какого друга нашёл себе медвежонок.
Правильный прицел
Притащили Сверчков и Охапка зверёныша на мостик. Охапка поднял его на руки:
– Живи теперь, малыш, с нами, под облаками. А чтобы все знали, что ты наш, будем звать тебя с этого часу Клотиком!
Медвежонок посмотрел на палубу, на море и зашевелил лапами. Ему представилось, что внизу ползают муравьи. Но это бегали краснофлотцы по палубе и катера носились по воде. Сверху они казались совсем маленькими.
– Ну, что ж ты молчишь? Отвечай по-морскому: есть! – засмеялся Охапка и поднёс к носу медвежонка румяное яблоко.
«Уррр!» – пробурчал медвежонок.
– Ну вот и молодец! – сказал Охапка, опустил медвежонка на палубу и положил перед ним яблоко.
Медвежонок занялся делом…
Ему тут нравилось. Приятно разглаживал шерсть свежий ветерок, весело кричали чайки, было очень тихо. Сигнальщики подымали фалы с разноцветными флагами. Лёгкие флаги улетали куда-то в голубое небо. Они были похожи на больших бабочек.
Вот интересно только: когда одно яблоко съешь, второе дадут?
Вдруг на медвежонка упала сверху живая бомба с длинным хвостом. Это была всё та же коварная Мэри.
Не помня себя от злости, она вцепилась в густую шерсть медвежонка и давай его щипать и царапать.
Она делала это без остановки, как сердитая хозяйка щиплет курицу. Шерсть медвежонка, словно перья, летела в стороны.
От страха и боли бедняга завертелся волчком и пустился куда глаза глядят…
Для того чтобы командирам и сигнальщикам можно было скорей и удобней спускаться и подниматься на мостик, в мачте ходили два лифта. Работали они день и ночь. Один бежал вверх, другой спускался вниз.
С полного хода медвежонок вскочил в лифт, сбросил со спины Мэри. Теперь обезьянка уже не могла удрать. Лифт пошёл вниз.
Вот лифт дошёл до места. Первой на верхнюю палубу пулей вылетела Мэри.
У неё как будто и хвост был завязан в узел. Она даже визжать не могла, а только разевала рот, как глухонемая. Прихрамывая, кое-как доскакала Мэри до мачты и стала карабкаться вверх куда медленней, чем всегда. Досталось и медвежонку на орехи. Он всё кружился на месте, стараясь увидеть, цел ли ещё у него хвост.
Эх, в лес бы сейчас да в какую-нибудь тёмную нору укрыться от беды!
И вдруг медвежонок увидел нору прямо перед своим носом. Перед норой была даже небольшая лесенка.
Медвежонок влетел в нору – и очутился прямо на руках человека. Он попал не в нору, а в носовую орудийную башню.
– Товарищи, гость к нам! – сказал хозяин башни Рубин и скомандовал: – Задраивай!
Тяжёлая, в шестнадцать дюймов толщины, квадратная стальная дверь неслышно тронулась с места и закрыла вход в башню.
Рубин посадил медвежонка к себе на колени, Он успокаивал беднягу, гладил его и чесал за ухом. Удивлённые и обрадованные комендоры окружили Рубина. Каждому хотелось дотронуться до медвежонка.
– Теперь мы его никому не отдадим, товарищ Рубин, а? Ведь он своей охотой явился к нам.
– Надо полагать, что так, – спокойно ответил Рубин.
Он был всегда спокоен – и в игре в шахматы и во время боевых стрельб.
Орудия грохочут, башня сотрясается от могучих залпов, снаряды со стоном ввинчиваются в воздух и несутся к цели. Попадут или нет? Рубин спокоен. Он знает: попадут.
Рубин умно подготавливал краснофлотцев к стрельбам. Ошибок в носовой башне никогда небывало. Комендоры любили и уважали Рубина и, когда хотели доставить ему удовольствие, как бы невзначай спрашивали его:
– А не скажете ли вы, сколько сейчас времени, товарищ Рубин?
Хозяин башни не спеша вынимал из кармашка замшевый мешочек, доставал золотые часы и щёлкал крышкой. А на крышке красивыми буквами было выгравировано:
«Хозяину башни линейного корабля «Маршал» товарищу Рубину за отличную стрельбу».
Но не только боевому делу учил командир группы краснофлотцев. Он и в театр с ними ходил, и книги читал, и знал, что у каждого творится на сердце.
– Надо полагать, – повторил Рубин твёрдо, – мы медвежонка не отдадим никому.
Молодой краснофлотец Шуткин обрадованно засмеялся и погладил медвежонка!
– Я гляжу – что такое? А это медвежонок! Он, как бомба, к нам влетел!
– Вот и назовём его Бомбой. Согласны, товарищи? – спросил Рубин.
– Согласны! – хором ответили комендоры.
– Ну, теперь смотри, Бомба, куда ты попал, – сказал Рубин и спустил медвежонка с рук на стальной пол башни.
Три громадных орудия грозно выглядывали из башни наружу. Двадцать пять человек могли поместиться на одном таком орудии, если бы встали на него плечом к плечу. А дуло у каждого орудия было такое широкое, что медвежонок мог прямо из башни пролезть на палубу и обратно.
Жутко бывало в башне во время стрельбы! На специальных податчиках заряды и снаряды подымались из артиллерийского погреба и сами входили в орудие. Тяжеловесный замок закрывался. Не успевал вылететь один снаряд, как уж другой просился в орудие. Его посылали в дорогу, и он летел, невидимый и страшный, туда, куда посылал его «Маршал».
Сегодня – в плавучий щит, а когда нужно будет – во врага.
Сейчас в башне было тихо. Стальные стенки её и крыша толщиной в шестнадцать дюймов не пропускали ни летнюю жару, ни комаров, ни мартышек.
А не найдётся ли здесь чего-нибудь вкусного? Медвежонок принялся обнюхивать комендоров, одного за другим.
– И чего это он выискивает? – разводили руками комендоры. – Бомба, тебе чего, братишка?
– А вы не замайте его, – сказал Рубин, – он сам доложит.
Медвежонок подошёл к Рубину, поднялся на задние лапы и уткнулся в карман хозяина башни. Похожий на чернослив носишко медвежонка так и заработал, а когти зверя заскребли по парусиновым штанинам Рубина.
– Ага! Прицел правилен, – сказал Рубин и достал из кармана горсть конфет.
На их обёртках были нарисованы пчёлы. Конфеты оказались с мёдом.
Молодой краснофлотец Шуткин так обрадовался за догадливого медвежонка, что захлопал в ладоши. Смеялись и качали головами и остальные комендоры:
– Ну и метко целится Бомба!
Рубин стал развёртывать конфеты и совать их в рот медвежонку.
– Я о них и забыл, – рассказывал он комендорам. – Сунул в карман и забыл. Я посылку получил. Товарищи с завода узнали из газет, что «Маршал» занял первое место по стрельбам, и сообразили мне посылку. Там и конфеты эти были. Пригодились в самый раз!
Медвежонок чавкал, облизывался и умильно поглядывал на комендоров.
– Весело нам будет с ним, с Бомбой, – сказал Шуткин. – Мы его всему обучим. Мы его никому не отдадим!
Вдруг около башни засвистала боцманская дудка. И комендоры услышали крик вахтенного:
– Медвежонка к командиру корабля!
В башне стало тихо-тихо. Было слышно лишь, как тикали часы да как у медвежонка на зубах хрустели медовые конфеты.
– Как же быть теперь, товарищ Рубин? – прошептал Шуткин и положил руку на медвежонка. – Как же быть?
Рубин поправил фуражку и ответил:
– Приказание командира корабля должно быть выполнено. Всегда. При любых обстоятельствах.
Хозяин башни взял медвежонка на руки и скомандовал:
– Отдраить!
Стальная дверь немедленно отошла в сторону. Рубин оглянулся на притихших комендоров:
– Буду просить у командира Бомбу. Надо полагать, не откажет комендорам товарищ командир.