Текст книги "Особый район Китая, 1942-1945 гг."

Автор книги: Петр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Апрель

3 апреля

Мао Цзэ-дун правдами и неправдами срывает выезд Ван Мина.

Теперь уже на случай отъезда последнего на лечение в Москву спешно готовится целая группа партийных работников, в их числе – Кай Фын, которого усиленно обрабатывает Кан Шэн. Кай Фын, видимо, будет глазами и ушами шефа цинбаоцзюй.

О предстоящем вылете в Москву яньаньских товарищей здесь наслышан каждый. По указанию Мао Цзэ-дуна распространением этой новости усердно занимается ведомство «осеннего министра». Расчет простой: в Чунцине пронюхают и ни за что не пропустят советский самолет. Чан Кай-ши не глупец и кровно заинтересован в сохранении напряженности в руководстве КПК... [141]

Попасть к Ван Мину, помимо как доверенным председателя ЦК КПК, невозможно.

* * *

Бродил с ружьем, нашел кладку самки фазана: девять яичек желто-серой окраски.

Подстреленную дичь у нас с удовольствием принимает Цзян Цин...

5 апреля

Из бесед с ответственными китайскими товарищами выяснился трагический факт. Психологическая муштра, или, как ее называет Мао Цзэ-дун, «духовная чистка», породила в яньаньской партийной организации гнетущую обстановку. Среди коммунистов нередки самоубийства, побеги и нервные заболевания.

6 апреля

Мао Цзэ-дун и Кан Шэн уверены, что нам известна истинная подоплека «дела о рецепте», то есть преднамеренность отравления Ван Мина.

Это обстоятельство заставило их отказаться от умерщвления Ван Мина: китайских докторов можно припугнуть, а как быть с нами?!

Визиты Цзян Цин, назойливые разговоры о рецепте, усиление слежки за нами убеждают в правильности такого вывода.

Кан Шэн открыто ненавидит Бо Гу и Ван Мина.

* * *

Долина, склоны гор кишат людьми. Обрабатывается каждый пригодный к посеву клочок земли.

Суйдэ, где меня свалила амебная дизентерия, – городок с узенькими улочками, нищий, тесный, пыльный.

Через Суйдэ бежит шустрая речонка Удинхэ.

8 апреля

В беседе со мной Бо Гу резко отзывался о Кан Шэне. Его он назвал «фигурой политически чужеродной» в Компартии Китая. Он возмущался системой сыска, введенной Кан Шэном.

О Лю Шао-ци Бо Гу отозвался с плохо скрытой горечью.

Оказывается, Лю круто меняет свои взгляды. Он всячески стремится поладить с Кан Шэном. В какой-то мере [142] даже заискивает перед Кан Шэном. Видимо, поэтому Лю Шао-ци оставлен в новом составе секретариата ЦК КПК. Секретариат теперь сокращен. Мао хочет действенно контролировать деятельность всех высших органов партии. Теперь в секретариате Лю Шао-ци, Жэнь Би-ши, сам Мао Цзэ-дун. Думаю, и это не окончательный состав.

9 апреля

Надо как-то взбодрить и оправдать кампанию по «духовной чистке и проверке кадров». Поэтому председатель ЦК КПК выдвигает очередной тезис: интеллигенция нуждается и в очищении и в проверке. Конечно, не вся интеллигенция, а лишь та часть, которая здесь после тридцать восьмого года. Председатель ЦК КПК всерьез считает, что этим товарищам доверять рискованно, их следует сначала идеологически («духовно») обработать и пропустить через комиссию Кана. Там чужеродный элемент будет выявлен и подвергнут коллективному перевоспитанию. Разумеется, подобной точки зрения придерживается и окружение Мао. Никого из руководства КПК не смущает, что старых кадровых работников (тех, кто пришел в Яньань во время Великого похода) в живых каких-то несколько сот товарищей, а основной кадровый костяк – это молодежь, это новички, которых не менее тридцати тысяч.

Несколько сот старых кадровых работников председатель ЦК КПК называет «своими». Остальные же тысячи и тысячи работников этим заявлением объявлены как бы вне закона. Их можно и должно подозревать, проверять, перевоспитывать.

Итак, все, кто оказался в Яньани после Великого похода, ставятся в исключительно тяжкое положение. И как следствие этой новейшей установки председателя ЦК КПК – аресты.

Со дня на день ждут Чан Кай-ши или группу крупных гоминьдановцев во главе с Ху Цзу-нанем. Трудно понять, какая в этом целесообразность, но Яньань переведена на военное положение. Это, в свою очередь, вызвало целую волну арестов.

Стал спрашивать об арестах у Кана. Разговор пришелся ему явно не по вкусу. Однако он все же сказал, что «распоряжение об изоляции гоминьдановских и японских прислужников отдано руководством КПК».

Аресты проводятся по определенной схеме. Людей схватывают ночами. [143]

После заявления Мао о политическом недоверии к интеллигенции и кадровым работникам в каждом усматривается гоминьдановский или японский агент...

10 апреля

В «22 документах» нет открытых антисоветских или антимарксистских призывов, но они подобраны так, что вкупе с китайскими романами, обязательными для изучения, воспитывают националистическое высокомерие и отрицательное отношение к СССР. В понятии «догматик» воплощена скрытая неприязнь к СССР, практике марксизма-ленинизма и интернационализму.

Одна из целей КПК – национальное освобождение страны, но эта борьба не должна превращать ее в партию, для которой националистические цели есть главные и самодовлеющие.

На этапе национального освобождения Компартия должна объединить все сколь-нибудь революционные слои общества, вплоть до средней буржуазии, и возглавить эту борьбу. Но национальное освобождение страны – лишь этан, а не самоцель в политике Коммунистической партии.

* * *

В Шэньси солидные запасы каменного угля и нефти. В городе Вайябао уголь добывается открытым способом. Мощные пласты антрацита вырываются наружу.

Старое название Шэньси (во всяком случае здесь это название в обиходе) – Гуаньчжоу.

15 апреля

На наших фронтах никаких существенных изменений. Радио приносит известия о зверствах немцев на родной земле.

Снова летняя кампания – и снова мы один на один с гитлеровской Германией. Второго фронта нет.

Японцы нажимают на китайские войска в районе Гояна (провинция Аньхой).

Синьцзяном управляет Шэн Ши-цай – милитарист, проводящий независимую от Чунцина политику. Чан Кай-ши силами нескольких дивизий на всякий случай блокирует Синьцзян. Охранкой у Шэн Ши-цая командует бывший белогвардейский генерал Бехтерев. [144]

* * *

По настоятельной просьбе Розы Владимировны я навестил Ван Мина. Чувствует он себя прескверно. Но его точит не столько физический недуг, сколько тяжелые моральные страдания.

Роза Владимировна предупредила, что скрывает от мужа оголтелую травлю «московской группы».

Ван Мин с горечью рассказал мне о поведении Кан Шэна в Москве. В Москве будущий «осенний министр» официально подчинялся Ван Мину. Всячески угодничал перед ним и всеми видными работниками ИККИ.

Ван Мин вспоминал, как в ту пору на всех заседаниях и собраниях Кан Шэн первый вскакивал, горячо аплодировал и кричал исступленно: «Ваньсуй!..» («Да здравствует!..»).

18 апреля

Японское командование не ослабило группировку своих войск на советской границе. Очевидно, в Токио не считают разгром своего союзника под Сталинградом переломным моментом войны и ждут окончательной развязки в предстоящей летней кампании.

Япония по-прежнему готова выступить против СССР и заинтересована в укреплении своего положения в Северном Китае. К нападению на СССР ее провоцирует исключительное обострение отношений между КПК и Гоминьданом. Если этот конфликт выльется в гражданскую войну, то у Японии в Китае тыл окажется надежно обеспеченным и, кроме того, высвободятся дивизии для наращивания ударной мощи Квантунской армии. События развиваются именно в таком духе. Оккупанты используют момент и всячески распространяют провокационные слухи «о совместной борьбе с КПК против Гоминьдана»...

* * *

«Гоминьдановских шпионов» вылавливают не только в Яньани, но и по всему Особому району. Это разоблачение «шпионов» превращается в кампанию, разжигаемую сверху. Вдохновляют ее Мао Цзэ-дун, Кан Шэн. Полицейскую активность начинают проявлять и некоторые другие руководящие работники. Массовые аресты нагоняют тоскливое настроение. Чжэнфын обретает новые зловещие черты. [145]

23 апреля

Чжэнфын, аресты «шпионов» – в Яньани все в постоянном напряжении.

Чан Кай-ши предлагает уладить спорные вопросы посредством переговоров. Руководство КПК саботирует любые предложения Чунцина.

Союз с Гоминьданом – факт неизбежный. В реальных условиях, которые сложились в Китае, он единственно верный. Его главная цель – изгнание японских захватчиков, освобождение народа от иностранного гнета.

Единый антияпонский фронт не означает отказа от марксистской идеологии – это определение правильного места КПК на данном этапе революции. Легализация Компартии и сотрудничество с Гоминьданом открывает широкие возможности для организационно-пропагандистской деятельности КПК. Однако партийное руководство идет на развязывание вооруженного конфликта с Гоминьданом.

* * *

До боли чувствую порой, как не хватает знаний! И кончил Институт востоковедения, и уже не первый раз в Китае, а сколько бы еще знать!..

Остро ощущаю недостаток в знании древней китайской литературы и философии, особенно конфуцианства. Восполняю «прорехи» ночной работой.

Уже второй день завывает ветер. Полдень, а на улице сумрак. В нескольких метрах ничего не видно – плотная завеса из пыли. Пыль не только местная, лёссовая, но и принесенная с Гобийского нагорья.

Мы все в марлевых масках. Пыль забивает легкие, глаза. Запорошены пылью пещеры, комнаты в базовом домике. Ребята закутали полотном радиоаппаратуру. Пыль, пыль...

28 апреля

Чжэнфын вырождается в физическое и моральное подавление неугодных партийных кадров. Нечего и сомневаться, что под шумок сводятся и личные счеты...

Чаще – различного рода «несчастные случаи»...

Мао Цзэ-дун предлагает партии готовую жвачку в виде «догматизма», якобы поразившего коммунистов, и всяческих прегрешений «московской группы».

Авторитет партии во всем Китае исключительно высок, несмотря на перегибы в советском строительстве в прошлом и настоящем. Партия была единственной силой, [146] выступающей против иностранных и собственных угнетателей. Десятки тысяч коммунистов отдали за это жизни.

Мао Цзэ-дун призывает громить «догматизм» – и партия, доверяя ему, клеймит «догматиков». Самое печальное в том, что «московская группа» не имела возможности изложить свои взгляды. Это исключено.

Сила Мао Цзэ-дуна не только в том, что он не пренебрегает никакими приемами в этой борьбе, но и в доскональном знании психологии китайского крестьянства, мелкого буржуа, обычаев и нравов народа, чего нельзя сказать о членах «московской группы» – слишком часто чистых теоретиках, пусть искренне преданных революции.

Демагогия Мао учитывает национальные особенности – и поэтому гибка, ловко спрятана и гораздо доходчивее. Мао бередит изболевшееся под иностранным гнетом национальное чувство. Одновременно он спекулирует на популярности марксизма-ленинизма.

Нет возможности забыться ни на минуту – везде собрания, вопли, плакаты с проклятиями «догматикам» и Гоминьдану, возбужденные, изнуренные люди...

Май

1 мая

В районе Линьсянь – Линьчуань несколько японских дивизий производят маневр на окружение китайских войск.

Линьсянь захвачена оккупантами.

В Индии «беспорядки». Полиция расстреливает демонстрации. Знаменем сражающейся за национальное освобождение Индии стал Ганди.

* * *

С восхода и до захода солнца местные жители поглощены тяжелым трудом. II только так называемый революционный авангард КПК – партийные кадры и студенчество говорят на собраниях, говорят... Эти несколько десятков тысяч людей измучены бездеятельным ожиданием победы, жестокостями чжэнфына, страхом за жизнь.

* * *

В праздничные дни мы все собираемся в нашем базовом домике за общим столом. В этот раз не было Орлова. У него по горло хлопот в госпитале. [147]

7 мая

Из сводки: «В течение ночи на 6 мая на Кубани, северо-восточнее Новороссийска, наши войска продолжали вести бои с противником. На других фронтах существенных изменений не произошло».

Из Москвы для нашего сведения сообщили постановление Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала:

«Историческая роль Коммунистического Интернационала, образовавшегося в 1919 году в итоге политического крушения подавляющего большинства старых довоенных рабочих партий, состояла в том, что он отстоял учение марксизма от опошления и извращения его оппортунистическими элементами рабочего движения, содействовал сплочению в ряде стран авангарда передовых рабочих в подлинные рабочие партии, помогал им мобилизовать массы трудящихся для защиты своих экономических и политических интересов, для борьбы против фашизма и подготовлявшейся им войны, для поддержки Советского Союза, как главной опоры против фашизма...

Но еще задолго до войны все более становилось ясным, что по мере усложнения как внутренней, так и международной обстановки отдельных стран, решение задач рабочего движения каждой отдельной страны силами какого-либо международного центра будет встречать непреодолимые препятствия. Глубокое различие исторических путей развития отдельных стран мира, различный характер и даже противоречивость их общественного уклада, различие в уровне и темпах их общественного и политического развития, наконец, различие в степени сознательности и организованности рабочих обусловили и разные задачи, стоящие перед рабочим классом отдельных стран...

Руководствуясь учением основоположников марксизма-ленинизма, коммунисты никогда не были сторонниками сохранения изживших себя организационных форм; они всегда подчиняли формы организации рабочего движения и методы работы этой организации коренным политическим интересам рабочего движения в целом, особенностям данной конкретной исторической обстановки и тем задачам, которые из этой обстановки непосредственно вытекают. Они помнят пример великого Маркса, который сплотил передовых рабочих в рядах Международного Товарищества Рабочих, а после того как I Интернационал выполнил свою историческую задачу, заложив основы для развития рабочих партий в странах Европы и Америки, осуществил, [148] в результате назревшей потребности создания массовых национальных рабочих партий, роспуск I Интернационала, поскольку эта форма организации уже не отвечала этой потребности...

Президиум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, не имея возможности в условиях мировой войны созвать конгресс Коммунистического Интернационала, позволяет себе внести на утверждение секций Коммунистического Интернационала следующие положения: Коммунистический Интернационал, как руководящий центр международного рабочего движения, распустить, освободив секции Коммунистического Интернационала от обязанностей, вытекающих из устава и решений конгрессов Коммунистического Интернационала.

Президиум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала призывает всех сторонников Коммунистического Интернационала сосредоточить свои силы на всемерной поддержке и активном участии в освободительной войне народов и государств антигитлеровской коалиции для скорейшего разгрома смертельного врага трудящихся – немецкого фашизма и его союзников и вассалов».

Члены Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала: Готвальд, Димитров, Жданов, Коларов, Коплениг, Куусинен, Мануильский, Пик, Торез, Эрколи...»

9 мая

Наши мнения о целесообразности роспуска Интернационала разделились, но в двух пунктах целиком совпали.

Решение ИККИ рассчитано на политическую зрелость окрепших компартий и их руководства, сплоченных деятельностью Коминтерна и общими целями, задачами, братством.

Решение ИККИ продиктовано стремлением объединить все силы, заинтересованные в разгроме мирового фашизма.

Споры же вызвал будущий курс группы Мао Цзэ-дуна. Единственный партийный орган, который мог дать обоснованную и законную оценку ее поведения, ликвидирован.

Надо ожидать усиления нападок на интернационалистов в КПК.

Руководству КПК нет дела до главной борьбы трудящихся всех стран – борьбы с фашизмом. Им нет дела до того, что фашизм самая свирепая, самая беззастенчивая [149] диктатура империализма против организованного пролетариата. Из Особого района на все события в мире смотрят со своей националистической колокольни, преследуя корыстные интересы.

* * *

Бумага в верхней ячейке окна лопнула. И в радиорубке под потолком свили гнездо ласточки.

15 мая

Весной Кан неоднократно выступал с призывами разоблачать японских и гоминьдановских агентов, наводнивших Особый район. Обычно при этом устраивались демонстрации раскаявшихся или разоблаченных шпионов. Все это выглядело бы по-детски несерьезно, если бы не возрастающая активность карательных органов...

18 мая

Не раз встречался с Янсоном, одним из представителей Маньчжурской партийной организации. Суждения его поражали независимостью и прямотой, что вряд ли было по вкусу Мао. Он резко отзывался о Чжэнфыне.

Янсон однажды сказал, что, к сожалению, «в руководстве КПК слишком много выходцев из паразитических слоев общества». Впервые слышал от китайского товарища столь откровенное признание.

Жесткий ритм жизни не оставляет места обыкновенным житейским впечатлениям. Все съедает тяжкое напряжение яньаньских будней.

20 мая

Итало-германские войска в Тунисе капитулировали.

Голод свирепствует в Хэнани и Хунани. Жертвами стали сотни тысяч людей.

* * *

На всех собраниях разносят «догматиков». Критика перерастает в злобную брань и угрозы. Ради «духовного очищения» шельмуются сотни рядовых членов партии.

«Все должны знать все о каждом», – вот глумливая и низменная программа любого собрания. Интимное, сугубо сокровенное и личное – все предается унизительному суду. Под маркой критики и самокритики устанавливается контроль над мыслями, желаниями, поступками. [150]

Лишь широта кругозора и комплекс самых современных знаний могут обеспечить верность в оценке сложных политических событий, а во главе Компартии человек, который большую часть жизни провел в глухих горах и к тому же весьма ограничен в знаниях.

Мао Цзэ-дун обычно работает ночами. Встает поздно, к полудню. По натуре честолюбивый. Поэтому, наверное, напускает на себя этакую многозначительность. А сам любит поесть, выпить, потанцевать, поразвлекаться с девицами, хотя для всех прочих проповедует жесточайший революционный аскетизм.

Он старательно создает о себе представление, как о мудром правителе в традиционно китайском духе.

Партийные кадры КПК снизу доверху стремятся подражать ему...

22 мая

Траурные передачи токийского радио: на сбитом союзниками самолете погиб главнокомандующий японским объединенным флотом адмирал Ямамото.

* * *

Несмотря на недовольство Кан Шэна, я снова навестил Ван Мина. Он совсем плох. Роза Владимировна позволила нам поговорить каких-то десять-пятнадцать минут.

Кстати, я расспросил Ван Мина об Агнессе Смэдли. Ван Мин знаком с ее художествами. В конце 30-х годов эта дама развила бурную деятельность якобы на пользу КПК. Но сама поддерживала связь с подозрительными элементами, финансировала их, ссылаясь на КПК. После требовала у партии денег для возвращения сумм, истраченных ею по собственной инициативе невесть на что.

Агнесса Смэдли много болтала о том, что действует от имени Коминтерна, хотя никакого отношения к этой организации не имела. Ее деятельность в Китае наносила вред КПК.

* * *

«Дело о рецепте»: идет обработка врачей Кан Шэном...

23 мая

В Москве обнародовано постановление Президиума Исполнительного Комитета Коминтерна о роспуске Коминтерна как руководящего центра международного рабочего движения. [151]

* * *

Доктор Цзин и Кан Шэн – земляки. Факт многозначительный! Кан Шэн вообще питает слабость к своим землякам.

27 мая

Из московской сводки: «В течение 26 мая на фронте существенных изменений не произошло».

Сталин принял в Кремле личного представителя президента США – Дэвиса. Представитель президента назначен для переговоров с Черчиллем и Сталиным.

Мао Цзэ-дун получил телеграмму с извещением Президиума ИККИ о роспуске Коминтерна. По этому поводу созвано экстренное заседание политбюро.

Предполагаю усиление давления на Ван Мина и других с целью вынудить их признать свои взгляды ошибочными. Решение Президиума ИККИ в этом плане открывает перед Мао определенные возможности.

Последнее время тут всячески поносят давнюю работу Ван Мина «Две линии» («Борьба за дальнейшую большевизацию Коммунистической партии Китая»). В этой работе якобы обнаружены лилисаневские тенденции, но еще более откровенно сектантского характера. О Ван Мине говорят, что у него не было и нет никакого практического опыта большевистской работы и т. п. Ван Мин со всех сторон и всячески дискредитируется.

29 мая

Я подозревал, что известие о роспуске Коминтерна вызовет у маоцзэдуновской группировки чувство радости. Но действительность превзошла все предположения.

Итак, события по порядку.

Как только председатель ЦК КПК получил телеграмму с постановлением Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала о роспуске Коминтерна, были тотчас собраны члены политбюро. Их буквально подняли по тревоге.

Телеграмма не вызвала у Мао колебаний или раздумий – все было давно выношено.

На этом заседании политбюро председательствовал Мао. Он зачитал телеграмму и заявил, что это решение Президиума ИККИ о самороспуске Коминтерна совершенно справедливое и правильное, Коминтерн уже давно изжил себя как орган руководства международным рабочим движением, а потому мешал и наносил вред нам непониманием [152] сущности и особенностей условий деятельности Коммунистической партии Китая.

Рассказывая об этом экстренном заседании политбюро, Бо Гу голосом и мимикой передал радостное возбуждение Мао. Впрочем, и на другой день в беседе со мной Мао не скрывал своего торжества.

На том же заседании председатель ЦК КПК спросил у членов политбюро о том, нужен ли вообще марксизм-ленинизм, зачем нам марксизм-ленинизм и есть ли действительная необходимость в его пропаганде.

После этих вопросов Мао выдержал паузу и ответил, что на этот счет сомнений быть не может, марксизм-ленинизм, конечно же, нужен, но его необходимо обязательно приспособить к сугубо нашим национальным и чисто китайским потребностям и условиям. И председатель ЦК КПК сформулировал задачу, стоящую перед каждым ответственным партийным работником, – следует неукоснительно и последовательно бороться за подлинно национальный и независимый характер Компартии Китая.

Председатель ЦК КПК особо остановился на взаимоотношениях КПК и ГМД. В результате роспуска Президиумом ИККИ Коммунистического Интернационала тут может возникнуть ряд моментов, которые следует учесть, но прежде всего необходимо проявлять большое чувство ответственности. И какие бы трудности ни возникали, нужно помнить о разъяснительной работе. Здесь разъяснительная работа просто необходима, без нее нельзя, ибо часть коммунистов, часть партийных работников не поймет исторической необходимости данного постановления Президиума ИККИ.

Мао Цзэ-дун обратил особое внимание политбюро на тех людей в Коммунистической партии, для которых самым авторитетным органом был не Центральный Комитет КПК, а Коминтерн со всеми его работниками. Эти китайские коммунисты и слушались всегда только Коминтерн.

Тут председатель ЦК КПК так повел себя, что всем стало ясно: кто проявит какую-либо самостоятельность (а возможно, и те, кто ее проявлял), будут наказаны и меры будут самые жестокие, беспощадные, вплоть до исключения из рядов партии. Мао, конечно, имел в виду «догматиков» и «московскую группу» во главе с Ван Мином, Бо Гу и членов «военной оппозиции». Мао имен не называл, но всем все было абсолютно понятно.

Председатель ЦК КПК предостерег от недооценки деятельности враждебных и оппортунистических элементов [153] в рядах партии. Эти элементы могут использовать факт самороспуска Коминтерна для активной пропаганды.

С подобными коммунистами необходима суровая и принципиальная борьба.

Под ликование своих сторонников Мао Цзэ-дун объявил политбюро, что вот-де настало время и теперь без всяких колебаний «можно и нужно провести долгожданный съезд нашей партии».

Обстановка на политбюро была приподнятая, близкая к праздничной. Сторонники председателя ЦК КПК вели себя так, будто им развязали руки. Я вынес подобное убеждение после встреч с отдельными членами политбюро. И раньше они не отличались марксистской принципиальностью. Теперь, похоже, утратили чувство самой обыкновенной моральной ответственности.

Вторым за председателем ЦК КПК выступил Лю Шао-ци. Где его былое недовольство произволом каншэновской комиссии по проверке кадров, симпатии к взглядам Ван Мина?

Лю Шао-ци повторил главные аспекты выступления Мао. И все свел к одному: Коминтерн изжил себя, отстал, допускал грубые ошибки, не понимал сложностей китайской революции (сложностей национальных, чисто китайских) и потому вредил нам...

Комментарии к подобным высказываниям излишни.