Текст книги "Тамбовский волк"

Автор книги: Петр Краснов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ЗОВ ПЛОТИ

Влад активно включился в процесс создания заказанного фильма. Все свободное от служебных дел время он отдавал «Восхождению». Торс осваивал новую профессию и ждал от Принца сигнала к захвату шутника, Френд ждал, когда начнутся боевые действия. Веста ждала, когда у Павла и для нее найдется время.

А Старицкий с головой ушел в творческий процесс и вроде бы даже не замечал этих ожиданий. «Западня» ушла куда-то на задний план. Один только Олежка поначалу оказался в этой новой ситуации удачливее всех.

Режиссер открыл в нем артистический талант. Но, чтобы сыграть юного героя фильма, надо было освоить азы спортивной гимнастики. Олежку привели в спортивную секцию. Тренер, не увидев в будущем артисте выдающихся спортивных способностей, больше занимался с теми, кто подавал надежды.

Влад забрал мальчика и стал потихоньку заниматься с ним сам. То ли тренер не рассмотрел в Олежке таланта, то ли желание сына сыграть роль в фильме было так велико, но только он вдруг стал делать ошеломляющие успехи в спорте.

Режиссер собирался использовать вместо Олежки на общих планах в эпизодах, где будут сниматься соревнования, мальчика-дублера. Но Олежка доказал Александру Сергеевичу, что дублер ему не нужен.

Клювиков проделал титаническую работу, сделав кинопробы почти на все роли. Из сотрудников корпорации, согласившихся подвергнуться киношным испытаниям, режиссер отобрал наиболее способных. И «Центр» на время действительно стал кузницей кинокадров.

Френд наотрез отказался пробоваться на одну из главных ролей. Он мотивировал свой отказ тем, что у него неподвижное лицо. Режиссер исхитрился снять Френда скрытой камерой. Лицо начальника оперативного отдела оказалось очень фотогеничным. И ради процветания фирмы Френду пришлось, скрепя сердце, тоже включиться в съемочную лихорадку.

Но больше всех режиссера повергла в священный трепет Веста. Она была так естественна перед камерой, так прекрасна, по выражению режиссера, что была на роль жены Чижа утверждена сразу. А Лихому была предложена отрицательная роль. И он с радостью принял предложение сыграть обаятельного мерзавца.

Торс кинопробы не прошел и, чтобы скрыть тихую зависть к уже прошедшим через пробы счастливчикам, развил бурную служебную деятельность. Иногда он даже конфликтовал с режиссером, забирающим Уна на съемки.

Клювиков снимал эпизоды вразброс: то начальные, то из середины… И только до эпизода, с которого должен был начаться фильм, руки все еще не доходили. Не было исполнителя на роль Крафта.

На фоне уже освоившихся на съемочной площадке «артистов» из «Центра» профессиональные жрецы драматического искусства смотрелись фальшиво. А знаменитых, маститых киноартистов Клювиков не приглашал из принципиальных соображений, объясняя это тем, что они и так уже намозолили глаза зрителям.

И еще на одну роль никак не могли найти исполнительницу. Это была роль первой жены Вольдемара Светы. Причина была та же, что и с Крафтом. Парня нашли довольно быстро. Он только что прибыл из учебки в один из "летучих отрядов". Но приглашаемые на пробы актрисы казались на фоне этого парня чересчур профессиональными.

Помог случай. Однажды Торс отправил Уна в командировку, не поставив об этом в известность ни Принца, ни Френда – так сказать, непосредственного начальника Уна. Разгневанный режиссер, у которого в этот вечер, согласно утвержденному графику, Ун должен был быть на съемочной площадке, поехал разбираться к Торсу домой.

Торс, увидев Клювикова, оставил его у порога, не приглашая пройти в квартиру. Предвидя неприятный разговор, спросил:

– В чем дело?

– Может быть, не здесь будем разговаривать о делах?

– Именно здесь. Слушаю.

– Куда вы запрятали Уна?

– Он… А почему я, собственно, должен перед вами отчитываться?

– Не передо мной. Перед генеральным. Это он мне дал ваш адрес.

– Вот завтра утром я ему и доложу о наших сугубо профессиональных делах, в которые я вас посвящать не собираюсь. Все?

– Нет, не все!

Из кабины лифта вышла Юлька.

– Не уйду отсюда, пока не получу Уна!

– Стойте хоть всю ночь! Проходи, Юля!.. Режиссер, обернувшись, посмотрел на ту, к которой Торс обратился так приветливо, и обалдел. Перед ним стояла… Света. Глаза у нее были острые, дикие, горячие. Клювиков шагнул к Юльке навстречу.

– Едемте со мной в павильон! Возмущенный Торс не дал Юльке ответить.

– Какой павильон?!

– На кинопробу!

Юлька вмешалась в разговор двух нахохлившихся мужчин:

– Подождите, подождите! Объясните, что происходит?

Торс, отодвинув режиссера в сторону, взял Юльку за руку и повел в комнату. Но она ловко вывернулась и вновь оказалась возле Клювикова. "Как ртуть, – восхищенно осматривая стройную фигуру девушки, подумал режиссер. – Не уеду, пока не соблазню ее съемками!"

Юлька воскликнула:

– Ну?!

Торс угрожающе предупредил:

– Только посмейте рот открыть! Моя невеста никакого отношения к корпорации не имеет и иметь не будет!

Юлька, недовольная поведением жениха, строго спросила:

– А что это ты гостя у порога держишь? Приглашай в дом!

– Еще чего! Он на работе из меня кровь пьет, а я его еще и у себя дома должен чаями поить?!

Режиссер спокойно ждал приглашения. Он уже понял, "кто в доме шапку носит", поэтому в разговор не вмешивался. Юлька, любезно улыбаясь, сказала:

– У моего жениха был сегодня трудный день. Извините его?

– Извиняю.

– Проходите, пожалуйста… Торс решил спасти положение:

– Хорошо. Я сейчас позвоню Уну. Ждите его на съемочной площадке. Всего хорошего.

Но Юлька, подхватив гостя под руку, повлекла его за собой на кухню. Торс, хлопнув дверью, ушел в зал.

– Присаживайтесь. Может быть, кофе?

– С удовольствием!..

– Так что вас к нам привело?

Режиссер вкратце рассказал о цели своего визита, о будущем фильме и о Свете-язычнице, дерзкой и красивой, на роль которой' никак не удается найти исполнительницу.

– Вот если бы вы согласились…

В кухню вошел Торс и безапелляционно заявил:

– Я против!

– Так на что я должна согласиться?

– На кинопробу.

Торс снова встрял в разговор:

– Имейте в виду, она несовершеннолетняя.

– И что?

– Ей нельзя.

– Что мне нельзя?

– Сниматься в порнографических эпизодах!

Режиссер, поморщившись, заявил:

– В сценарии нет таких эпизодов…

– Есть. Я читал!

– Плохо читали. Есть сцена в лесной сторожке с эротическими элементами…

Юлька радостно захлопала в ладоши.

– Вот здорово!

– Ничего здорового там нет! Лежат голые…

– Нудистский пляж ты же мне разрешил посещать?

– Сравнила! Кстати, а сцена на дереве?! Уж куда откровеннее!

– Все! Я еду на кинопробу! – Если поедешь, то только со мной! И я буду решать: как и сколько тебя снимать!

– Антоша, я буду тебя стесняться…

– Приехали! Лося этого…

– Какого лося?

– Ну, громилу этого, который главную роль будет играть, ты, значит, стесняться не будешь, а меня…

– Тоша, он же… совсем чужой. Как на пляже.

– Да. А мне кажется, что вы все там… на своем пляже… уже…

– Ну, договаривай, договаривай!

– Ладно. Поехали.

– Я поеду одна.

– Ты хочешь, чтобы мы расстались?..

– Нет. Но я все равно поеду. Одна.

– Я предупредил…

– Я поняла…

Юлька была утверждена на роль Светы. Поиски исполнителя на роль Крафта продолжались. Клювиков привозил в павильон все новых кандидатов, которых иногда вылавливал прямо на улице. Все было тщетно. Принца как сценариста и главного консультанта фильма ни одна из предлагаемых кандидатур не устраивала…

Крафта искали все: операторы, ассистенты оператора и режиссера, помощники…. И вот однажды оператор, вбежав в кабинет генерального, торопливо сказал:

– Кажется; мой ассистент нашел то, что нам нужно. Посмотрите…

Оператор протянул Принцу видеокассету. Сначала на экране появилось крупным планом изображение книги. Потрескавшийся кожаный переплет. На обложке тиснеными буквами было выведено «Плутарх». Камера стала отъезжать, и из-за книги показался старец с очками в круглой роговой оправе на кончике носа. Благообразный старец, не предполагая, что его снимают, очень удачно позировал.

Камера отъехала еще немного, и в кадр вошла девушка – помощник режиссера, и стала уговаривать старца сняться в кино. Вначале старец отказывался. Но потом, когда узнал, на какую роль предлагают попробоваться, задумался. Затем сказал, что даст окончательный ответ завтра, в это же время.

– Ну, как старик?

– Где вы его нашли?

– В библиотеке. В «Ленинке». В отделе редких книг. Годится?

– Неплохой старик… Но он ведь еще не согласился?

– Завтра подошлем к нему Сергеича, он его уболтает. Будем делать пробы или и этого сюжетика достаточно?

– Будем. Попробуем с текстом Пинта.

– Может быть, все-таки оставить фамилию Крафт экс-генеральному? Звучит лучше, чем Пинт.

– Нет. В фильме не должно быть ни имен, ни фамилий прототипов, чтобы не разбираться потом с их родственниками. Где Сергеич?

– Репетирует эпизод в лесной сторожке.

– Где репетируют?

– В павильоне.

– Я же сказал снимать только в настоящей сторожке!

– Да. Но репетировать-то можно пока и в павильоне…

– Нельзя! Пусть артисты привыкают к настоящим запахам, а не к комнатной пыли.

– Передам. На репетицию придете?

– Нет. Чтобы не смущать…

Оператор ушел. Старицкий стал ждать звонка от старца. И не ошибся. Старец вскоре позвонил.

– Привет, Крестник!

– Здравствуй.

– Чем был занят?

– Сидел, ждал твоего звонка…

– Одобряешь?

– Надо попробовать…

– Тогда до завтра?

– Да.

Если Краб на роль Пинта утвердится, то вся группа будет в сборе. "Как на свадьбе, – подумал Влад, – или на похоронах… «Праздник» жизни, одним словом".

И вдруг, совершенно неожиданно, Ста-рицкому пришла в голову простая мысль: все участники этого «праздника», даже неуловимый Краб, теперь перед Бизоном, как на ладони. Да и перед Крафтом тоже. И сейчас неизвестно, кого из этих двоих надо опасаться больше.

Вспомнив про Бизона, Влад автоматически вспомнил и о западне… "Пока я думаю о том, – удивленно размышлял Принц, – как заманить Адмирала в Москву, Бизон уже нашел идеальный ход: предложил снять фильм и всех «родственников» собрал, как магнитом, в одном месте!"

Этот вывод был настолько примитивным, что даже не верилось в его реальность.

"Может быть, – встревожился Влад, – отказать Крестному, пока не поздно? Но, с другой стороны, у нас и кроме Краба есть еще актеры, не имеющие ко мне непосредственного отношения. Не я же его пригласил!"

Краб был человеком мудрым и никак не афишировал своего знакомства с Принцем. Пробы были удачными, сверх ожидания. Краб ходил в павильоне в шерстяных носках без домашних шлепанцев и был весь… таким домашним… Но когда снимался эпизод с его участием, он собирался, и тогда глаза его становились глубокими, а на дне этих глаз светилась мудрость.

Принца и Краба «познакомили» на съемочной площадке. Их представил друг другу режиссер. Говоря о Принце, Клювиков был сдержан:

– Наш главный. Везде и во всем. А представляя Краба, режиссер выразился метафорически:

– А это наш интеллект, наш духовный крестный отец будущего фильма!

Клювиков и не предполагал в тот момент, когда знакомил Краба а Принцем, как он был близок к истине. И насколько пророческими оказались потом его слова.

У Клювикова было много достоинств. Но одно было определяющим. Он был очень влюбчив. Когда проводились кинопробы, он был строг и придирчив при отборе кандидатов на роль. Но когда исполнитель был утвержден, начиналось волшебство. Любвеобилия режиссера хватало на всех артистов. И если у них что-то не получалось, он так страдал, во всем обвиняя себя, что артисты готовы были костьми лечь, лишь бы добиться поставленной цели.

И все-таки, несмотря на все старания, эпизод в лесной избушке не получался. Клювиков сам обратился за помощью к Принцу:

– Генерал, может быть, перенесем место действия в другое место?

– "А вы, друзья, как ни садитесь…"

– Все ж в режиссеры не годитесь.

– Я не это имел в виду…

– Это, это! И вы правы. Ваше условие я выполнил… Снимаем в лесу! Наломали березовых веников! Запахов – море! И… ничего!..

– Вы что-нибудь уже сняли?

– Нет. Я не могу включить камеру. В отличие от других режиссеров, я не показываю артистам плохих дублей, чтобы они, дескать, учились, глядя на экран, на своих ошибках. Они должны видеть себя прекрасными! А не безобразными!

– Может быть, пока перейти на другие эпизоды?

– А эта заноза пусть остается торчать в сердце?!

– Вы приехали за мной, я так понял?

– Да. Вы сочинили образ главного героя, может быть, интуитивно угадаете, в чем тут загвоздка…

Приехав на съемочную площадку, Принц обнаружил загвоздку невооруженным глазом. По площадке слонялся ревнивец Торс.

– Антон, что ты тут делаешь?

– Юлька сама попросила меня об этом.

– Попросила, чтобы ты с ума не сошел от своих надуманных фантазий!

– Они не надуманные! Он втрескался в нее по уши!

– А она?

– И она, по-моему!

– Тогда, тем более, что ты тут делаешь?

– Хорошенький вопрос задает друг!

– Пойми, если бы она втрескалась, то ты бы ее уже ничем не удержал. Она – кошка, которая гуляет сама по себе. И мой тебе совет – доверься ей. Пока она тебя не возненавидела.

– За что?!

– За будущее.

– О чем ты?..

– Если жених уже сейчас готов посадить ее на цепь, то что же сделает муж, получив на нее законные, юридические права? Будет содержать, как цепного пса? А она ведь – кошка.

Взъерошенный Торс потер кулаком подбородок, потом спросил у будущего родственника:

– Что же ты предлагаешь?

– Я уже сказал – довериться. Торс резко развернулся и быстро пошел прочь. Но, отойдя несколько шагов, вернулся обратно и предупредил:

– Но если что-нибудь случится, то виноват будешь ты, а не она!

– Я-то тут при чем?

– Ты за нее поручился!

– Нет, Антон. Поручиться я могу только за самого себя. И то не всегда. И больше ни за кого другого.

– Тогда я остаюсь!

– Я тебя предупредил. Не буди в ней зверя.

Было видно, как в Торсе борются здравый смысл и эгоизм. Тяжело вздохнув, Антон медленно повернулся и, грузно ступая, пошел к своей машине.

Встревоженная Юлька, наблюдавшая за разговором между своим братом и женихом, спросила у вошедшего Принца:

– Что ты ему сказал?!

– Что ты его очень любишь.

– И все?!

– Разве этого мало?

Юлька ничего не ответила, только поцеловала Принца в щеку. А обрадованный режиссер скомандовал:

– Давайте покажем генералу, что мы с вами тут нарепетировали!

Но Влад остановил Клювикова.

– Не надо. Света, встань с той стороны стола. Вольдемар, ты – с той. Закройте глаза… Надеюсь, у вас хватит выдержки не подглядывать друг за другом. Глаза не открывать до тех пор, пока я не разрешу. Послушайте звуки леса за окном… Слушайте… Постарайтесь услышать самые дальние звуки…

Влад жестами показал звукооператору, чтобы он потихоньку стал вводить музыкальную тему любви.

– Переводим внимание на звуки внутри избушки…

Звукооператор следил за рукой Принца, как за палочкой дирижера. Звуковые волны, как морской прибой, накатывались на стоящих друг против друга влюбленных.

– Постарайтесь в паузах услышать дыхание друг друга…

Принц посмотрел на режиссера, но тот давно все понял без слов. Он поднял вверх большой палец и показал им на уже включенную снимающую камеру…

– Начинайте медленно… раздеваться… Когда я хлопну в ладоши, начнете движение друг за другом. Свете надо будет постараться уклониться от встречи с Вольдемаром, а ему обязательно ее поймать, если тебе, Кирилл, удастся только прикоснуться к Юле, будет считаться, что она поймана. Но глаза, как мы и договорились, не открывать и действие не останавливать до того момента, пока я не разрешу… Продолжайте раздеваться…

Влад дождался того мгновения, когда на ребятах не осталось одежды, хлопнул в ладоши… И началось захватывающее действие – танец любви… Оператору пришлось прибегнуть почти к акробатическим трюкам, чтобы не упустить сиюминутности увлекательных моментов. Наконец, два трепещущих от возбуждения тела коснулись друг Друга.

Для всех, а для самих влюбленных в первую очередь, это прикосновение было словно разряд электрического тока. Судорога страсти пронзила юных влюбленных, и они слились в одно тело.

В этот момент прозвучал голос Старицкого:

– Замрите!..

Тела трепетали. Музыка нарастала. Казалось, что камере удалось заснять поцелуй, который длился вечность.

– Можете открыть глаза… Затуманенным взором Юлька и Кирилл осматривали окружающую обстановку…

– А теперь оденьтесь… Мы снимем начало этого эпизода.

В этот съемочный день целиком сняли лесной эпизод.

При просмотре отснятого материала у всех смотрящих возникло сладостное, щемящее чувство зависти к тем, кто был на экране. Ведь им удалось испытать вечный зов плоти.

БУБНОВЫЙ ТУЗ

Съемочная группа выехала на натурные съемки в Рязань. Старицкий заново пережил трагические события, происшедшие с ним и его семьей в Тамбове.

Лихой, игравший Герцога – главаря банды «отморозков», терроризировавшего семью Чижа, был страшен своей виртуозной изобретательностью. Его изощренной фантазии не было предела. Войдя в доверие к неискушенному в криминальных делах спортсмену Вольду (по кличке Чиж), Герцог опутал его семью дьявольскими сетями страха.

Обаяние злодея придало всему происходящему атмосферу ужаса. Отчаяние толкало Вольда на опрометчивые поступки, за которые ему тут же приходилось расплачиваться. Банда каждый раз предъявляла Чижу счет за "моральный ущерб". Петля, накинутая на семью Вольдемара, затягивалась все сильнее. Когда они остались без всяких средств к существованию, наступила развязка.

Семья Чижа решила бежать из Рязани, но была настигнута у стен Рязанского Кремля. И кровавая разборка в фильме снималась на территории Кремля, а не на кладбище, как это случилось с семьей Старицкого.

Чудом выживший Вольд встречается с Пинтом, и тот помогает ему сначала поступить в учебку, а потом и приглашает работать в свою корпорацию «Центр».

Чиж стремительно поднимается по служебной лестнице. Снова женится. А когда генерального директора Пинта убивают, Чиж становится новым генеральным.

Поручив своему заместителю, бывшему афганцу, роль которого играл Френд, руководство корпорацией, Чиж едет в инспекционную поездку по регионам. Первым городом в этой поездке становится Рязань. Для банды «отморозков» наступает час возмездия.

Но Герцогу, единственному из всей банды, удается бежать.

По замыслу сценариста, последняя встреча Чижа с Герцогом происходит в последнем эпизоде фильма. Герцог – главарь и вдохновитель банды, состоящей из российских и прибалтийских гангстеров, организует нападение на ценный груз американской фирмы «Стоппард». С американскими охранниками жестоко расправляются. И первые кадры фильма мостиком соединяются с заключительным эпизодом, в котором погибает афганец. Сцены кровавой разборки у стен Успенского монастыря чередуются с кадрами афганской войны. Сюда включены и кадры чеченской войны, на которой Лихой, бывший офицер российской армии, нажил капитал, продавая оружие любому, кто платил за это хорошие деньги.

Отсняв материал в Рязани, создатели фильма вылетели в зарубежное турне.

Старицкий вновь побывал в местах своей юности: Швейцарии, Франции, Италии.

К сожалению, сценарием не предусматривалась поездка в это турне представительниц прекрасного пола: Весты и Юльки. Герой фильма просто не был тогда еще с ними знаком. А вот Олежке повезло. Его юный герой – спортсмен Марек, перелистывая рекламные журналы, грезил о путешествиях в другие страны. И, перенесясь в мечтах в Цюрих, Париж или Рим, ходил по их улицам, проспектам и переулкам. Повзрослевший главный герой, оказавшись в этих городах наяву, сравнивал свои детские впечатления с действительностью.

После завершения съемок съемочная группа, ожидая вылета на родину, сидела в Миланском аэропорту. Влад спросил у Олежки:

– Какая страна тебе больше всего понравилась?

– Америка!

– Мы же в ней не были?!

– А она мне почему-то больше всех нравится!

– Ты хотел бы там жить?

– Нет…

– Тогда почему же она тебе нравится?

– Потому что я в ней еще не был!

– Понятно… А в какой стране ты бы хотел жить?

– Там… где ты и мама. А ты?

– И я… где ты и мама.

Вернувшись в Россию, создатели фильма начали готовиться к съемкам последнего эпизода, приберегая поездку в Америку на финал. В эпилоге картины создателям фильма присуждается «Оскар». А президент фирмы «Стоппард» после престижной премии Американской киноакадемии на фоне статуи Свободы вручает свой приз – звездную карту самых престижных фирм мира, среди которых и фирма «Шато», готовая к сотрудничеству с корпорацией «Центр».

Ничему этому не суждено было сбыться. Напрасно Веста, готовясь к поездке в Голливуд, ломала себе голову, выдумывая такой фасон платья, в котором ее фигура с округлившимся животом оставалась бы привлекательной.

Все началось с небольшой статьи в бульварной газете. Автор статьи берет интервью у раскаявшегося киллера, который являлся сотрудником какой-то полумифической организации со странным кодовым названием «СС». По утверждению автора, киллер отказался дать расшифровку этой аббревиатуры. Автор статьи обратился к читателям за помощью. Того, кто первым пришлет расшифровку кода «СС» с приложенными доказательствами, ждет ценный приз.

Сразу же под этой заметкой была напечатана другая – «Центр». В ней сообщалось, что "киноохранная корпорация приблизилась к финалу своей киноэпопеи, своего трехчасового рекламного ролика «Восхождение», по-видимому, решив затмить одноименный фильм Ларисы Шепитько, который является шедевром российского киноискусства".

Газету принесли генеральному из отдела периодики, обведя заметку «Центр» красным карандашом. Прочитав обе статьи, Принц подумал: "Крафт начал действовать. Успеем ли мы снять фильм до конца? Чтобы завалить Бизона, Крафт подставит в первую очередь меня. Ведь я ему все рассказал. Анонимный корреспондент пришлет в редакцию подробную расшифровку кода «СС», приложив доказательство – все рассказанное мной. Всплывут фамилии, клички… Воевать с мафией трудно, но можно. Как бороться с Крафтами и Бизонами? Они сидят в своих норах и в любой момент могут ужалить своим скорпионовым жалом! И ни одного из них не достать!.."

У Старицкого остался только один человек, с которым еще можно было посоветоваться…

– А, Крестник! Как заграница?

– Ждет.

– Фильма?

– Иммигрантов.

– Даже так?

Старицкий подал Крабу газету. Неторопливо надев очки, тот ознакомился без подсказки Влада с обеими заметками.

– Пойдем смотреть на воду?

– Пойдем…

Подойдя к березам, мужчины помолчали. Краб сел на скамейку. Принц остался стоять. Глядя на Москву-реку, Влад уже ощущал себя здесь инородным телом, будто он и в самом деле родился и жил в Сибири, а в столицу приехал только погостить. Но так как Сибирь никогда йе была его родиной, Старицкий и вовсе почувствовал себя безродным.

– За бугор потянуло после заметки?

– До. Даже до поездки. Принц ввел Краба в курс дела. После его рассказа Крестный улыбнулся:

– Только и всего?

– Я недостаточно понятно объяснил?

– Почему же… Только сейчас тебе беспокоиться не о чем.

– Хочешь сказать, уже поздно?

– Рано. Слишком рано.

– Не понимаю…

– Ты считаешь себя в этой игре шестеркой, которую скинут при первой же возможности. Напрасно.

– И кто же я? Семерка?

– Ты – туз.

– Тузы сидят в бункерах!

– Два. А два других – на свободе. Ты какой масти тузом предпочитаешь быть?

– Не до загадок мне!

– Напрасно. Их иногда полезно разгадывать.

– Крестный, не темни. Говори прямо, как есть.

– Ты – бубновый туз, что при гадании на картах обозначает «письмо». Ты для Крафта – запечатанный конверт. Что в этом конверте, он не знает. Он понял из твоего рассказа, что ты для Бизона – туз. И, если что, Бизон в порошок сотрет весь его "курортный бастион", не выходя из бункера. У него для этого средств хватит.

– А Крафт?

– Крафт – штабист. Крестовый туз.

У него только штабная карта. Даже те самолеты и вертолеты, которые были у него на вооружении, когда он был генералом в «Центре», и то перешли к тебе.

– Так, может, мне долбануть по Крафту первым? А не ждать, когда он долбанет по мне!

– Ты знаешь, где он сейчас?

– Я же тебе только что рассказал!

– А может быть, он опять с удочкой на берегу? Или вернулся в Германию, чтобы понаблюдать оттуда, как будут развиваться события? Он не пехотинец и на амбразуру, как Александр Матросов, бросаться не станет.

– А кто сейчас станет!

– Бизон. Если будет ради чего.

– Деньги?

– Ты с бандой «Кенгуру» расправился из-за денег?

– Не пойму я тебя что-то… У тебя что, к Бизону изменилось отношение?

– Меняется. А у тебя разве нет?

– С чего ему меняться?

– Хотя бы из-за этой заметки, возьмем Крафтову логику и расстелем штабную карту. Что мы видим? Крафт создает элитное подразделение «Центр». Но, чтобы функционировать, нужны средства, первоначальный капитал. Он берет деньги у государственных банкиров, которые ставят условие: усыновить «Плюс». Крафт соглашается. А когда корпорация встала на ноги, пытается правдами и неправдами избавиться от усыновленного…

– Откуда тебе все это известно?

– Главным образом, от тебя. Ведь ты активно помогал Крафту…

– Что же ты замолчал?

– Но в эту тайную войну вмешивается третья сила, которая, умело маневрируя, пытается все прибрать к своим рукам…

– Кто?

– Дюк. Он надеялся, опираясь на мафию, стать безраздельным властелином. Потому что для таких, как он, власть – самый сильный наркотик в мире. Но господин Случай распорядился иначе. И Крафт, воспользовавшись этим Случаем, избавляется от «Плюса».

– А зачем Крафт разыграл самоубийство, ты можешь объяснить?

– Думаю, что могу.

– Почему?

– Бизон – пиковый туз. Самая опасная карта в колоде. С потерей «усыновленного» банкиры бы все равно не смирились. После неудачи с Дюком, оказавшимся ставленником мафии, они решают избавиться от Крафта и окончательно прибрать «Центр» к рукам. Они поручают это Бизону. И он выбирает на роль генерального тебя. И как видишь, поручение он выполнил.

– Все это пока не объясняет самоубийства Крафта.

– Как же не объясняет? Крафт понимает, что дни его генеральские сочтены. У него три варианта выхода из этой ситуации. Первый – убрать тебя, как опасного конкурента. Но Бизон найдет нового и уже не будет стесняться в средствах, убирая старого генерального. Второй вариант – оставить поле боя без сражения, то есть уйти в отставку, признав свое поражение. И третий вариант сымитировать смерть, чтобы потом, когда наступит час штабистов, явиться главным свидетелем против «айсберговцев». Крафт очень рассчитывал на тебя, что ты подольешь масла в огонь, когда понадобишься.

– Почему бы Бизону было просто не убрать Крафта, без всякого стеснения, еще до самоубийства?

– Был бы приказ, убрал бы. Решать самому участь штабиста такого ранга, как Крафт, – не в его компетенции.

– И что теперь… час штабистов наступил?

– Судя по этой заметке, да. В природе все взаимосвязано. В государстве – тоже. Перемещения в правительстве, итоги всевозможных голосований. А уж когда уходит в отставку все правительство, в умах властолюбцев начинаются брожения, и им кажется, что их час пробил!

– А на самом деле?

– Тот, кто начинает войну, уверен в победе, иначе для чего ее начинать?

– Крафт уверен?

– Да.

– И участь Бизона решена?

– Нет.

– Слушай, Крестный, все эти заморочки мне уже осточертели! Объясни просто, чтобы я понял. Будет, как в шахматах, ничья?

– В шахматах нет родственников: сватьев, братьев. Это интеллектуальная игра. А Крафту, чтобы свалить Бизона, нужны личные мотивы. Ему нужно найти его слабое, уязвимое место. И судя по этой заметке, он его нашел. И Бизон это понял. В завтрашней газете будет напечатан ответ Бизона. Эта газетенка теперь станет листком боевых действий.

– А я, как болванка, оказался между молотом и наковальней?..

– Поднимайся выше, чтобы самому стать молотом.

– А по-моему, уже все – финиш. Меня могут заложить в любую минуту: Крафт – как исполнителя заказных убийств, Бизон – как Тамбовского Волка.

– Но ни тот, ни другой этого не сделают,

– Почему?!

– Потому что в колоде четыре туза.

– И что же может сделать этот таинственный четвертый туз?

– Напрасно ты ухмыляешься. Он может нарушить свой нейтралитет и встать на чью-либо сторону… У него тоже есть армия.

– Почему же он не встает?

– А мы с этого начали разговор. Рано. Слишком рано.

– Ты знаешь его?

– Да.

– Кто он?

– А вот об этом знать тебе пока незачем. Придет время становиться молотом – узнаешь. Поэтому выкинь эмиграцию из головы. Ты нужен здесь, в своей стране.

– И последнее… Ты знаешь что-нибудь о фейерверке, которого боится Крафт?

– Боялся. Ситуация изменилась, и фейерверка уже не будет, по крайней мере, в ближайшие два года.

– Значит, «Синдикату» конец?

– Нет. Возможно, сменят название, но суть останется. Как дома?

– Все хорошо…

– Олежка доволен?

– В Америку хочет!

– Аппетит у него неплохой! Чуть не сказал: "Передавай своим привет…"

– Теперь, наверное, уже можно?

– Почему?

– Ты же со всеми уже перезнакомился.

– Рано, Крестник, рано. Но будет еще и на нашей улице наш семейным праздник! Вот еще что… У тебя в сценарии, в сцене похорон Пинта, принимает участие Веста…

– Она же сотрудница «Центра»! Мне кажется, это будет символично: старое умирает, новое – нарождается. Тем более, что режиссер, по-моему, лепит из нее образ современной Девы Марии в манере крупнейшего художника Ван Дейка.

– Тем более. Не надо Деве Марии присутствовать на похоронах… Чьих бы то ни было…

– Я подумаю…

– Подумай. Успокоил я тебя хоть немного?

– Немного – да.

В следующем номере газетенки был помещен снимок убитого мужчины. Труп лежал между гаражами. Под снимком была напечатана одна фраза о том, что убитый – автор статьи о группе «СС». И больше никакой информации, объясняющей, где, кем, и когда было совершено убийство.

Принц обратил внимание на шрам у запястья левой руки. Он напоминал лодочку. По-видимому, это и был ответ Бизона.

Над снимком, в обведенной красной рамочке, было вновь напечатано сообщение:

"Из достоверных источников стало известно, что киноохранная корпорация «Центр» планирует поразить зрителей новшеством: жена главного героя будет в буквальном смысле рожать… прямо на съемочной площадке во время съемок эпизода, завершающего фильм. Такого откровения кинематографический мир еще не знал!"

Старицкий вымарал из сценария присутствие Девы Марии в последнем эпизоде. Режиссер, узнав об этом, попросил у главного аудиенции.

– Это кощунство! Вы режете меня без ножа! Весь финал полетел в тартарары! Все предыдущие эпизоды подготавливали последний финальный эпизод! И вы одним росчерком пера порешили все! Для чего же теперь отснятые фрески Печерского монастыря? Раньше, перед великими сражениями, выносили иконы и благословляли ими на ратный подвиг, вспомните хотя бы Владимирскую Богоматерь! А жены воинов? Да они ради победы готовы были рожать новых ратников прямо на поле брани!