Текст книги "Эхо вторжения (СИ)"
Автор книги: Петр Моршанцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)
16
Хоть и немногие из людей Цезари, каждый все же стоит один раз в жизни у своего Рубикона.
Р.-Б.Шеридан
Кроме шума водометов, внешние звуки в кабину БРДМа не проникали, но чтобы иметь хотя бы слабое представление об окружающей обстановке, наверх был послан Александр, который, высунув голову из башенного люка, по мере своих способностей приглядывался к расстилающейся вокруг местности и прислушивался к доносящимся до них звукам боя. Он как раз и сообщил, что перестрелка вроде бы как прекратилась. Какими оказались результаты сражения, они знать не могли, но из радиостанции, включенной на прием, хотя и неразборчиво, но был слышен почти спокойный голос Дымогарева, отдававшего какие-то распоряжения. Это могло говорить о том, что от первого натиска ребята отбились.
Мост находился еще далековато, но Марина на своем мониторе отслеживая радиолокационную обстановку вдруг доложила:
– Вижу множественные цели! Движение по мосту в направлении группировки капитан-лейтенанта! Как раз чертова дюжина! Из них две последние несколько крупнее. Боюсь, со всеми сразу капитану не справиться! – Высказала она свое мнение.
– Вот ведь, твою дивизию! – Выразился Владимир своим самым грубым руга-тельством. – Если сейчас Дымогарева сомнут, мы без приключений вовремя до «тарелки» не доберемся. «Братья по разуму», разделавшись с Дымогаревым, могут успеть вернуться к своему «кораблику».
– Что будем делать? – Спросила Марина.
– Пока плывем! Плывем дальше! А ты на всякий случай запрограммируй две ракеты на эти, как их, более крупные цели. Наверное, это «вездеходы» с «зелеными человечками». А там дальше посмотрим по обстановке!
– Тогда на «тарелку» у нас останется всего две ракеты!
– Если доберемся, то и двух хватит, а если – нет, то и десяток окажутся без надобности. – Буркнул Владимир. – Во всяком случае, остается еще вариант «божественный ветер»!
– Романтичное название! – Хмыкнула Марина. Пальцы ее с неимоверной быстротой бегали по клавиатуре баллистического модуля управления ПТУРами. – Задание выполнено, первая и четвертая ракеты нацелены на «вездеходы».
– Хорошо, прапорщик! Приготовьтесь произвести запуск! – Владимир внима-тельно всматривался в стационарный экран прибора ночного видения, на котором высвечивалось русло реки и проплывающие мимо крутые берега. – Саша, что там наверху слышно? – Спросил он башенного стрелка.
– Одиночные выстрелы из «Пламени». Удаляются! Похоже, наш моряк отступает! – Ответил сверху Александр. – а вот и РПГэшки врезали! Бой опять разгорелся! Ого! Белым так и сверкает! Прямо зарево.
– Еще бы! – Пробормотал Владимир с досадой. – На них же сейчас сразу больше десятка единиц боевой техники насело! Боюсь не отобьются! Эх, ребят жалко!
– Мы у моста! Через две минуты намеченные цели уйдут из зоны поражения! – Доложила Марина. – Если и производить запуск ракет, то прямо сейчас!
– Огонь! – Решительно выдохнул Владимир.
Ракеты были из серии «выстрелил – забыл». Цель назначена, ракеты ее найдут, отследят и поразят. С характерным воем ракеты вырвались из направляющих и оставляя за собой инверсионный след унеслись к целям. В момент запуска БРДМ слегка качнуло, за кормой от выхлопа вскипела и громко плеснула о борта вода, выделившись из уже ставшего привычным мерного журчания водометов.
– Есть попадание! Степень поражения целей определить возможности не имеется! – Доложила Марина.
– Продолжаем движение! Будем надеяться, что наши ракеты ребятам, хоть в чем-то помогли. Проверять нет времени! – Вздохнул Владимир.
Пофыркивая водометами БРДМ в режиме «амфибии» стремительно проскочив под мостом, продолжил свой путь. По реке плыть было одно удовольствие, не то, что по улице, где приходилось постоянно уворачиваться от попадающихся на пути брошенных автомобилей. На реке же в этом не было никакой необходимости, так как брошенных моторных и прочих лодок здесь просто не было.
Справа по фарватеру показалась песчаная отмель пляжа, на которой смутно виднелись несколько деревянных, предназначенных для защиты от солнца, грибков.
– Право руля! – Сам себе скомандовал Владимир. Нос броневика слегка поднялся над водой, колеса уже вошли в зацепление с донным грунтом и уже начали движение по пологому песчаному подъему. Несколько минут и боевое транспортное средство, опять превратившись в свою наземную разновидность, оказалось на берегу. До центральной площади оставалось не более полукилометра, но, учитывая все повороты извилистой дороги, чем-то напоминающей горный серпантин, это расстояние увеличивалось где-то вдвое. Но это уже были пустяки. БРДМ, взрыкивая хриплым дизелем, под управлением Владимира, словно застоявшийся конь вознесся по асфальтовому покрытию серпантина, разбрасывая вокруг себя брызги воды, стряхивая остатки речной влаги вкупе с мелкой тиной из водорослей, обильно налипшей на корпусе. Скорость подъема показалась весьма высокой из-за свиста ветра за бортом, который экипажем сначала как бы и не воспринимался, приписываемый быстроте движения.
Лишь когда бронеавтомобиль выскочил наверх, стали видны вихри пыли, причем пыль эта неслась не навстречу автомобилю, а, наоборот – от него, словно при своем движении БРДМ гнал перед собой мощную волну плотного воздуха.
– Похоже, начался какой-то природный катаклизм под отдельно взятым купо-лом! – Пошутил Владимир. – Или может «тарелочка» решила нас покинуть и ее взлет сопровождается данным явлением! – Закончил он свою мысль в лучшем протокольном стиле милицейских рапортов.
– Нет, думаю это что-то другое! – высказалась Марина. – «ОНИ» владеют секретом антигравитации, при взлете не потревожили бы и травинки. А атмосферные возмущения такой силы?.. Нет, это не взлет!..
– Возможно, ты и права! Но гадать не будем! Чем бы это ни было, у нас все равно нет времени на распутывание головоломок. Задача остается прежней – произвести атаку «тарелочки»! – Задумчиво проговорил Владимир. Несмотря на неясность ситуации в нем поднималась волна какой-то боевой лихорадки, являющейся, по-видимому следствием нарастающего в крови адреналина. – Ракет вот только маловато!
– А кто тебе мешал погрузить ящичек про запас? В нем как раз запасной ком-плект! – Мрачно хмыкнув, проговорила Марина.
– В то время я, честно говоря, даже не предполагал, что нам и эти-то понадо-бятся. Не особенно надеялся, что удастся их применить. Да и не Геракл я в одиночку такие ящики ворочать!.. Все не предусмотришь, я ведь только человек, а не бог! А человекам свойственно и ошибаться, и не до конца учитывать все нюансы! – Ернически проговорил Владимир.
– Не принимай близко к сердцу, мне самой кажется, что наши ракетные снаряды для инопланетного транспортного средства: как камень из пращи по бронтозавру!
За разговором они выкатили на площадь со стороны, противоположной той, с которой Николай в свое время наблюдал за пришельцами. Ураган усилился и «тарелка» находилась в его эпицентре. Казалось, воздух со всех сторон, стелясь над поверхностью дорожного покрытия, устремлялся к центру площади неся в себе пыль и мусор, затем осуществив сложную конфигурацию движений вздымался ввысь под черный купол и уже затем стремительно стекал по внутренним поверхностям этой гигантской колбы, сопровождаемый крупными хлопьями снега, вихрями оседающего на землю. В воздухе творилось несусветная круговерть, и если бы они не были защищены броней своего автомобиля неизвестно, могли бы они устоять на ногах. Телевизионное изображение на экране не могло в полной мере передать всю грандиозность открывшейся панорамы. Даже в вихрях снежного бурана инопланетный корабль и в таком виде поражал всяческое воображение.
– И с такой махиной мы собираемся воевать какими-то карандашиками ПТУ-Ров? – Убито проговорила Марина.
– Не забывай, что мы будем пулять эти «карандашики» не по внешней броне, а в полуоткрытую «дверь». Нацеливай их на «телепорт»! – Буркнул Владимир.
– На какой из них? Там два этих хитрых «веретена»! – Спросила Марина. И добавила по вечной привычке всех женщин оставлять последнее слово за собой: «Мне кажется, что и внутри наши ракетки ничего повредить не смогут!»
Владимир, сделав вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей вслух начал рассуждать: «Если с той стороны для Николая входом было правое «веретено», и это принять за истину, то с нашей стороны, соответственно входом будет «веретено» левое! На него и давай целеуказание! – И уже почти про себя добавил: «А Николкиного уазика что-то не видать! Неужто ему не удалось сюда прорваться?
– Может он просто запаздывает? – С надеждой в голосе проговорила Марина.
– Даже если и запаздывает, ждать мы его не можем! Нас, даже если еще и не засекли за этим ураганом, могут обнаружить в любую секунду. Так что, как когда-то в Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, вперед на «винные склады»! – Владимир прибавил газу направляя БРДМ под висящую над площадью громаду космического корабля пришельцев. – Ребята, задраить люки, все оружие к бою! Стрелять только по моей команде! Марина, прицел есть?
– Есть прицел!
– Ракетный залп!
С шипением, слышным даже сквозь броню и свист урагана, ракеты ушли и бесшумно впились в левый веретенообразный сгусток энергии, который Николай определил как нуль-транспортный переход. Ракеты без видимого эффекта поглотились чуть дрожащей субстанцией, но «веретено» даже не поморщилось. Броневик подкатил к нему почти вплотную, когда Владимир нажал на тормоза.
– Все, видимого успеха я не наблюдаю! Я пошел! Марина, давайте-ка с ребятами тикайте отсюда куда-нибудь подальше! – Владимир отстегнул страховочные ремни и начал выбираться из кресла. Еще перед рейсом он надел на себя жилет с множеством карманов, в которые до того напихал взрывчатки и потому теперь практически был готов к варианту «камикадзе».
– И на каком-таком основании ты нас гонишь? – Возмутилась Марина, которая приготовила для тех же целей увесистый вещмешок. – Я иду тоже!
– Не женское это дело! – Рявкнул Владимир.
– То в министры обороны меня прочил, а теперь говоришь «не женское дело»? – Передразнила она Владимира, и, схватив в руки изолирующий противогаз, сноровисто опередила Владимира и выбралась из люка. Ругающийся непередаваемыми гибридами слов и выражений, которыми так богата ненормативная лексика советского народа, Владимир выбрался следом и застал Марину уже в противогазе, с вещмешком на плече и с автоматом наизготовку. Он понял, что остановить ее можно только пристрелив на месте, и потому только рявкнул, надевая на себя изолирующий противогаз: «Держись за моей спиной и прикрывай сзади!»
В ответ Марина только кивнула, ибо маски этих противогазов разговорам не способствовали. Хотя ей хотелось сострить, что этот приказ будет точно по Корану, в котором женщина всегда должна идти вслед за мужчиной. На удивление, под самым дном «тарелки» вьюга не ощущалась, зато холод стоял неимоверный, но на это обращать внимание, Владимиру уже было некогда. Он махнул рукой, и они кинулись к мерцающему «веретену» телепорта, приступив тем самым к решающей фазе атаки под поэтическим названием, придуманным когда-то японцами, «божественный ветер».
17
Жизнь движет нас бессменно вверх и вниз,
А смелый – тот, кто не утратил веры.
Средь самых тяжких бедствий только трус
Теряет бодрость, выхода не видя…
Еврипид
«Похоже, пришел наш последний час!» – Подумал капитан-лейтенант. – Заводи двигатель! – Сказал он парню, лет двадцати, который оставался с ним в «тойоте» за водителя. – Едем ближе к мосту! Если появятся эти «обезьяны» на своих «катафалках», постараемся отвлечь их на себя и увести за собой в лабиринт улиц! Тогда ребятам будет чуть легче!.. Едем!
Двигатель старенькой «тойоты» негромко заурчал. Парнишка резко развернул автомашину и на приличной скорости за какие-то минуты подкатил почти до самого моста и не доезжая до него метров пятьдесят вновь развернул автомашину превращенную в импровизированную «тачанку» с АГС-17, установленным стволом в сторону багажника. Теперь при желании можно было, уезжая, на ходу вести огонь по преследующим автомобиль целям.
На самом мосту в сиянии своих голубых огней и туманных сполохов под полупрозрачным корпусом, показалось множество «черепах». Именно множество, потому что вот так прямо, навскидку, Дымогарев не смог сосчитать их.
– Так! Стоим! – Спокойным голосом, в котором явственно слышались льдистые нотки стали, проговорил капитан-лейтенант. Как всегда, в боевой обстановке, им овладевала холодная расчетливая ярость, всегда помогавшая ему в секунды находить максимально правильные решения. – По моей команде, сразу, как только я произведу два выстрела, вперед, в отрыв! Затем за перекрестком опять приостановишься, сцепление выжато, передача включена, нога на газе. По команде снова вперед! Задача ясна?
– Так точно, командир! – Почти по-военному ответил водитель.
Строй «черепах» тем временем приближался, их зловещий посвист из разного-лосицы постепенно изменялся, превращаясь в слитный вой тоном чуть выше обычного. На выезде с моста, первая линия «черепах» из пяти экземпляров развернулась полумесяцем выгнутой стороной к «тачанке» Дымогарева. Держась за рукоятки АГС-17, капитан сквозь стиснутые зубы почти неслышно пропел про себя: «строчит пулеметчик…», быстро произвел два выстрела и крикнул: «Пошел!»
Завизжав шинами «тойота» резко рванула с места и устремилась вдоль улицы. Выстрелы из гранатомета «Пламя» какого либо вреда «черепахам», не принесли. За «черепахами» чуть сзади, рядом друг с другом почти вплотную, двигались два «вездехода». Экипаж «вездеходов» на этот «слабый укус» вроде как, и не среагировал. Тем не менее, взвизгнув на тон выше три «черепахи» из переднего «полумесяца» ускорили ход, пытаясь настигнуть «наглого аборигена». Вслед за первой тройкой, заняв не такую уж широкую полосу дорожного полотна, устремились все остальные «черепахи», беспорядочно плюясь белым пламенем в след наглой «тачанке», в попытках ее поразить. Но, по-видимому, дистанция, которую сохранял автомобиль Дымогарева, была предельной для зоны поражения инопланетного энергетического оружия. «Белый огонь», хотя и был нацелен на единственно видимую цель, тем не менее, из-за большого радиуса рассеивания, кое-где затронуло скопление автомобилей, где в засаде сидело несколько гранатометчиков старшего лейтенанта Александра. Его отряд, еще не вступив в бой, уже начал нести потери.
Со злости кто-то пальнул из гранатомета, но не результативно, и в ту же, минуту был за это наказан – белое искрящееся пламя, слитно выпущенное сразу двумя «черепахами», накрыло место, из которого прозвучал этот выстрел. Несмотря на то, что «черепахи», за счет своих антигравитационных двигателей обладая преимуществом в движении, по какой-то своей причине не могли подняться над автомобильным кладбищем на обочинах, в противном случае они сейчас оказались бы в весьма удобной позиции.
«Тойота» Дымогарева тем временем на предельной скорости, допустимой в данных условиях, миновала весь квартал и, проскочив перекресток, затормозила. И здесь капитан-лейтенант выпустил в воздух ярко-красную сигнальную ракету. И хотя заранее сигнал этот на инструктаже не оговаривался, бойцы поняли его однозначно. Из засад, в брошенных автомобилях, с двух сторон, рискуя, в случае промахов, угодить друг в друга, ударил почти одновременный двойной залп, чем-то напомнивший Дымогареву залпы корабельных кулеврин из эпизодов морских сражений XVII–XVIII веков.
Такого «черепахи», а может и их хозяева в «вездеходах» почему-то не ожидали и, четыре из них тут же вспыхнули уже не белым, а оранжевым пламенем, сопровождавшемся громкими хлопками. Две другие словно запнулись на месте. Одна из них вдруг резко клюнула и врезалась в дорогу своей нижней острой кромкой. От этого ее несколько раз перевернуло, и она нашла успокоение, застряв между двумя автомобилями на тротуаре, почти у самого перекрестка. Свечение «черепахи» вместе с огнями по ее нижнему ободу погасло. Другая «черепаха» перевернувшись, словно юла заскользила на своем погасшем куполе, ее вынесло почти на самый центр уличного перекрестка, где она несколько раз провернувшись вокруг своей вертикальной оси, замерла, не подавая признаков деятельности.
В это время, пока никак не проявлявшие себя «вездеходы», оттянулись назад метров на десять и застыли. Оставшиеся целыми «черепахи» выстроились перед ними в одну линию. Басовитый гул «вездеходов», до того теряющийся и неслышный в истеричном посвисте «черепах», понизился еще до нескольких октав, да так, что почти перестал быть слышным совсем уже сам по себе. И это почему-то вселяло какую-то неясную пока тревогу. А вот свист «черепах» напротив, возрос до ультразвука, да так, что Дымогарев, да и остальные бойцы вдруг почувствовали, что лишились слуха.
Капитан-лейтенант подумал, что впервые инопланетяне решились применить в своей тактике что-то новенькое, когда его вдруг скрутила мощнейшая волна ужаса, показавшаяся иррациональной, непонятно откуда взявшейся, но в то же время действенной. До этого в горячке боя он подобного страха даже и не испытывал. А этот, вновь появившийся страх вдруг сковал все тело.
В глубине сознания Дымогарев понимал, что, то же самое сейчас происходит и со всеми остальными. Мобилизуя всю свою волю, он также понимал, что страх этот неестественен, он не видел причин для него. Капитан-лейтенант пытался сейчас хотя бы отчасти восстановить двигательные функции своего организма. Попутно он увидел, как от «вездеходов» к уцелевшим «черепахам» протянулись светящиеся искрящимся изумрудным цветом, напоминающие энергетические волновые дуги, толстые шнуры. Возможно вследствие этого, над «черепахами» начали формироваться шарообразные сгустки знакомого белого пламени, переливающиеся на гладкой, чуть дрожащей от напряжения поверхности серебристо-голубыми отблесками с пробегающими по ним неуловимо быстрыми молниями всех цветов радуги, интенсивно увеличивающиеся в размерах.
Дымогарев никак не мог заставить свое тело хотя бы пошевелится, что подняло зародившееся в нем и все нарастающее чувство боевого бешенства, словно у скандинавских берсерков древности, бешенства от невозможности управлять своим телом. Он мог наблюдать за всей окружающей его обстановкой, но пошевелиться был не в состоянии. Видел, как из-под зависших над дорогой «вездеходов» выпало несколько небольших по сравнению с «черепахами» блестящих зеркальной поверхностью мягких шаров, напоминающих большие ртутные капли, которые раскатившись в стороны, начали вдруг раскладываться-выворачиваться, формируясь во что-то уж совсем непонятное….
В этот миг энергетические шары достигли где-то четырех-пяти метров в диа-метре и вдруг одновременно, словно гигантские мячи, плавно сорвавшись со своих привычных мест над «черепахами», не касаясь дорожного полотна и, в то же время в каких-то долях сантиметров над ним, покатились вперед, «подминая» под себя все скопление автомобилей на дороге и по ее обочинам. После продвижения позади них не оставалось буквально ничего, кроме практически чистой асфальтовой поверхности уличного покрытия. Почти буквально по выражению: «словно корова языком слизнула».
По мере своего «прокатывания» шары понемногу уменьшались в размерах и, не докатившись до перекрестка каких-то пятидесяти метров с ярко-белой вспышкой-хлопком, растаяли. Улица теперь была идеально чистой – ни нагромождения техники, ни людей. Дымогарев уже с естественным ужасом осознал, что от десятка бойцов, занимавших свои позиции в этом исчезнувшем автомобильном кладбище, тоже не осталось ничего. Злость, досада и сострадание к погибшим создали в душе капитан-лейтенанта такую взрывоопасную смесь эмоций, всколыхнуло всю его сущность, что он вдруг ощутил, как руки и ноги его хотя и медленно, но начинают снова служить ему. Видимо, как раз этого всплеска эмоций и не хватало его воле, чтобы освободиться от наведенного на него пришельцами, и в этом он ни минуты не сомневался, паралича.
Тем временем, выпавшие из «вездехода» «ртутные капли» закончили свою трансформацию и превратились в отвратительное «нечто», отдаленно напоминающее паука, размером с кавказскую овчарку. В представлении капитан-лейтенанта эти «нечто» скорее походили наподобие гибрида паука и морского краба, которых он в свое время видел предостаточно. Эти «крабопауки» рассыпались в две цепи по обеим сторонам улицы и с приличной скоростью устремились к подворотням и дверям на фасадах зданий, где на первых этажах располагались всевозможные магазинчики. Оба «вездехода» и четыре «черепахи» перед ними с вполне обычным свистом, медленно двинулись вдоль улицы вперед, стараясь далеко не отрываться от своих новых боевых машин. «Крабопауки», поравнявшись с дверями магазинов, выпускали вспышки бледного пламени, от чего двери эти просто исчезали почти моментально. Вслед за этим «паук» нырял в образовавшийся проем. Их действия напомнили Дымогареву тактику спецподразделений при штурме населенного пункта, вот только в роли штурмовиков сейчас выступали «крабопауки». Сейчас Дымогарев мысленно «пе-рекрестился», что не стал размещать в этих магазинчиках гранатометчиков, иначе они оказались бы в закрытых помещениях как в мышеловке. Но вот если «крабопауки» сунутся в подворотни… – ребятам отбиваться будет нечем. «Были бы у них хотя бы автоматы с подствольными гранатометами…, да и то неизвестно, смогли бы они противостоять этим железякам?» – Подумалось Дымогареву. Да и вдобавок они сейчас наверняка находятся в таком же ступоре, от которого он сам только начал потихоньку отходить. Но это он, находящийся сейчас на порядочном расстоянии от «вездеходов», которые по его убеждению и наводили этот столбняк. «А ребята превратились вообще в беспомощные мишени. Приходи и бери, можно сказать, «голыми руками». Или холодными механическими щупальцами!» – Подумал капитан-лейтенант, пытаясь повернуть и нацелить ствол «Пламени» на одного из «крабопауков». Руки, застывшие на рукоятках АГСа почти не слушались. Но в них уже чувствовалось покалывание, словно от иголок, ощущение напоминало то состояние, как после долгой неподвижности в затекших членах восстанавливается кровообращение. Медленно, намного медленнее, чем ему хотелось бы, Дымогарев направил ствол на металлического монстра. С неимоверным усилием он нажал на спусковое устройство и две гранаты, одна за другой устремились к цели.
Одна из них разорвалась под нижними конечностями «крабопаука», вторая же попала точнее. Капитан успел увидеть, как в облаке взрывов мелькнул подброшенный этими взрывами корпус инопланетного «штурмовика», и после этого силы вновь оставили его.
«Вот теперь, похоже, наступает «последний парад!» – Подумал капитан-лейтенант, вспомнив строки из песни «Варяг», ибо остальные «крабопауки» прекра-тив прочесывание, скопом устремились к его «тачанке». Дымогарев понял, что воз-действие, парализующее волю, увеличилось, и он снова не мог пошевелить даже пальцем. Чувство беспомощности вызывало жгучую досаду, такую досаду, что из одного его глаза даже выкатилась злая скупая слеза. От обиды, что, даже находясь, по сути, с оружием, хотя и в непослушных сейчас самому себе руках, он не сможет по своей воле умереть, унося с собой хотя кого-нибудь из врагов. Тем более что врага представляли механизмы, и это было еще более невыносимо.
Мысленно Дымогарев уже приготовился к встрече со смертью, в каком бы об-лике она не пришла, и в этот миг краем зрения увидел неясные, прочертившие черный небосвод, бледные инверсионные следы ракет. Откуда они могли появиться, он заметить не успел, но цели, которым они были предназначены, определил сразу, когда на месте обоих «вездеходов» вспухли высокотемпературные взрывы, но только после этого осознал, что в очередной раз выкарабкался из лап «костлявой». Как ни удивительно, способность управлять своим телом, вновь вернулась к нему, причем на этот раз скачкообразно, без переходного периода, вроде покалывания во всех членах. И он почти в автоматическом режиме, ощущая себя более механизмом, чем человеком, скорее своеобразной компьютизированной приставкой к своему гранатомету АГС-17, словно во сне наводил ствол на одного за другим из «крабопауков», выпуская экономные очереди по две-три гранаты. И только когда цели неожиданно кончились, понял, что после уничтожения ракетами «вездеходов», «крабопауки» застыли на тех местах, где находились в момент их гибели. И только теперь его осенила догадка, что до этого момента управление «крабопауками» осуществлялось живыми существами, нашедшими свою гибель в недрах уничтоженных «вездеходов. И, по сути, он расстреливал уже совсем неподвижные мишени. Но раскаяния Дымогарев от своих действий не ощутил. На это просто не было времени, потому что, «черепахи» все еще оставались в строю и, по-прежнему представляли собой опасность. Ими теперь в полной мере занялись пришедшие в себя бойцы, до этого прятавшиеся в подворотнях домов. Их не в меньшей мере, чем капитан-лейтенанта переполняла буря чувств, вызванная вынужденной неподвижностью, а гибель, почти бесполезная гибель товарищей придала этой буре еще больший напор. В ночи засверкали выстрелы гранатометов и две «черепахи были уничтожены в какие-то секунды. Однако, две оставшиеся «черепахи», беспорядочно отплевываясь неприцельными струями смертоносного пламени, стремительно, с каким-то диким, и в то же время показавшимся людям жалобным визгом, унеслись на мост. Там они задержались и со злобным шипением прокрутились на месте, превратившись каждая, на какое-то время в подобие детской юлы, после чего скрылись на противоположном берегу.
Поле битвы опустело. Сразу же наступила непривычная тишина. Тишина не-привычная, несмотря на то, что к бойцам вместе с подвижностью вернулся и слух. Словно не веря, что бой закончился, бойцы стали осторожно по двое-трое, бесшумно выбираться непосредственно на дорогу. Обрел способность двигаться и водитель Дымогарева.
– К ним! – Только и смог промолвить капитан-лейтенант, и парнишка выполняя его приказание завел двигатель, шум которого в наступившей тишине показался оглушающим. Путь занял какие-то секунды, автомобиль остановился возле немногочисленной группы волонтеров. Их оставалось всего девять, не считая самого Дымогарева и его водителя. Они победили в очередной раз, но цена этой победы оказалась очень велика. На этот раз кричать «Ура» никому не хотелось. Погиб и старший лейтенант Александр Струев. Капитан-лейтенант выбрался из своей машины и, прикуривая сигарету слегка дрожащими пальцами, молча присоединился к своему отряду. Все молчали.
Неожиданно почувствовалось легкое дуновение ветерка. За прошедшие двое суток впервые проявилось какое-то перемещение воздушных масс. Ветерок посте-пенно усиливался. Но это обстоятельство не вызвало особенного оживления среди бойцов. Дымогарев стоял среди них и думал о том, что своей задачи, вытянуть на себя все силы пришельцев, несмотря на несомненные боевые успехи, он еще не выполнил. По городу где-то бродили еще как минимум десяток «черепах» и два «вездехода», не считая ретировавшихся от них остатков объединенного патруля пришельцев, и если хотя бы один из этих патрулей попадется на пути Николая или Владимира, вся миссия окажется проваленной. Контрольное время, назначенное ранее совместно с ними, еще не вышло, и значит нужно вновь двигаться на сближение с противником. Но, как теперь об этом сказать ребятам. Ему было заметно, как они удручены громадными потерями в отряде. Сам капитан-лейтенант всегда обладал ревнивым чувством долга. Он считал, что если взялся за выполнение какой либо задачи, то обязан идти до конца, чего бы то это ему не стоило. Тем более в сложившихся обстоятельствах, когда от успеха или неуспеха могла зависеть судьба всей цивилизации на Земле.
Ветерок постепенно усиливался и уже грозил перерасти в ураган, и это начинало его беспокоить. Уж больно неестественным было такое природное явление под закрытым куполом, о наличии которого ему сообщил Владимир при встрече. И тем более работу нужно было заканчивать. Он все также в мочании докурил сигарету и по привычке растоптал окурок. Слегка осевшим голосом проговорил, обращаясь к остаткам отряда:
– Я, конечно, не имею морального права вам приказывать! По сути, вы сделали все, что только могли! Но дело еще не закончено! Я считаю необходимым выдвинуться к той «супнице», что парит над площадью имени вождя мирового пролетариата. С собой зову только добровольцев! До окончания оговоренного времени остается двадцать две минуты. Если у наших «диверсантов» ничего не получится, хочу перед концом, хотя бы посмотреть на космический инопланетный корабль!
Бойцы, которые в это время почти поголовно тоже молчаливо курили, неуловимо переглянулись, поглядывая на молодого лейтенанта Виктора Нелидова, который единственный их них был облачен в военную форму. Взгляды эти, как бы, не столько сомневались в его мужестве, оттого, что он был самым молодым по возрасту в отряде, сколько в его решимости продолжить схватку. Но тот, чуть усмехнувшись расценил эти взгляды не совсем в том понимании, но, тем не менее, ответил за всех, как бы, принимая на себя командование и всю ответственность, связанную с данным решением. Улыбка у него тем не менее получилась совсем не мальчишеской:
– О чем речь, капитан! Мы готовы! Кто не желает – может оставаться! Но я не думаю, что среди нас такие имеются!
Остальные, все также молча, но утвердительно кивнули головами. Один рыжеусый, одетый в такую же, как и у Дымогарева брезентовую ветровку, волонтер, доставая из-за пазухи плоскую самодельную фляжку из нержавеющей стали, взболтнул ее, и услышав гулкий плеск, произнес:
– Давайте помянем ребят! По глотку хватит всем! И вперед! – Хрипловатый голос прозвучал угрюмо, но веско.
Фляжка пошла по кругу. На фоне все усиливающегося ветра этот ритуал все совершали быстро.
– Ну, теперь все! Время! – Сказал лейтенант. – Уже ураган поднимается! Да и холодновато что-то становится!
Дымогарев посадил в свою «тойоту» троих. Остальные во главе с лейтенантом направились, было к ГАЗ-66, когда все тот же рыжеусый, оглянувшись в сторону моста, изумленно воскликнул:
– Ой-ой-ей-е! Это еще что за хреновина?
На его восклицание все словно по команде обернулись, обратив свои взоры на мост. Зрелище перед ними предстало действительно неординарное. По мосту пробегали молнии холодного белого пламени, своим видом они отдаленно напоминали высоковольтные электрические разряды, беспорядочно струящиеся по всей поверхности и другим элементам сооружения. Источниками их были два пятака блестяще-серебристого оттенка, диаметром где-то в полтора метра. Если Дымогарев все помнил верно, именно на этих местах совершали свой сумасшедший танец-круговорот отступившие за мост «черепахи». Тем временем интенсивность проблесков все нарастала, пока частая сетка молний не слилась в сплошной поток, заливший всю поверхность дороги и других конструкций моста. Теперь весь мост был объят чуть дрожащим свечением, в которое переросли молнии, о которых в данное время уже ничего не напоминало. И вдруг это ажурное свечение, повторяющее все изгибы и конфигурации элементов моста, стало просто таять, а усиливающийся ветер создавал иллюзию того, что именно под воздействием потоков воздуха ткань моста истончается. Потребовалось всего несколько минут для того, чтобы мост попросту исчез, словно его здесь никогда и не было.
