Текст книги "Перекресток"
Автор книги: Петр Хомяков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Интеллектуал поднялся.
– Ваши газеты, – заметил Граф.
– Я их уже прочитал. Но вы правы, Граф. Проследите имена и фамилии тех, кто будет приговорён на этом судилище. Когда мы придём, – он не сказал – к власти, ибо ненавидел само это слово, – мы наградим всех и компенсируем их страдания! Всем вам надо чётко осознавать, что если бы не они, на их месте были бы вы. Я не осуждаю вас за участие в той глупой акции, – прервал он готовые сорваться возражения. – Обсуждение этого события мы закончили давно. Но мы должны быть готовы отблагодарить тех, кто помогал нам, вольно или невольно, на нашем пути.
Граф внимательно слушал Интеллектуала.
– Только отблагодарить? – спросил он, сделав неуловимый жест рукой, и посмотрел в лицо Интеллектуалу глубокими золотистыми глазами.
Чёрт побери! До чего же аристократическая внешность и благородство манер – подумал Интеллектуал. – И это – после семидесяти четырёх лет интернационального красного ублюдства!
– Вы правы, мой милый Граф! Координаты судей и прокурора тоже где-нибудь запишите.
Глава 9
Большая поляна на окраине Битцевского парка, недалеко от трамвайной остановки Красный Маяк издавна использовалась авиамоделистами для испытания своих изделий. Вот и сейчас над поляной стоял треск моторов. Радиоуправляемые модели выписывали фигуры высшего пилотажа в ясном небе.
Интеллектуал, Полутяж, Алхимик, Граф и Юморист внимательно слушали пояснения Кондора и Гироскопа. Последний тоже был членом их узкого круга. Он был недавним выпускником МАИ. Звали его Тимофей, попросту – Тима. Это был худощавый стройный парень, чуть выше среднего роста. Он имел совершенно мальчишескую внешность и никто не давал ему больше 16 лет, хотя ему было уже 25. Он всегда внимательно слушал собеседника, а сам говорил тихо. У него были чудные синие глаза, которым позавидовала бы любая девушка.
Свой псевдоним Тима получил за фанатичное увлечение гироскопами. С их помощью он упрямо надеялся обмануть незыблемые законы сохранения и создать летательный аппарат типа вертолёта, но без винта. Все старшие коллеги упорно отговаривали его от этих идей. Отличник Тима слушал их внимательно и соглашался. Но… продолжал свой безумный и безнадёжный поиск.
Можно было посочувствовать ему, или же бросить вслед нечто вроде осуждения фанатизма «переучившегося» старательного студента. Но, в конце концов, разве Русский Первобог Сварог не занимался безумным для его тогдашних коллег поиском нового металла вместо отсутствующей на Русской равнине меди? И нашёл железо! А разве, на первый взгляд, не нарушают законы сохранения так называемые тепловые насосы, запатентованные ещё в 1939 году, которые уже лет пять работают на ряде объектов, и, говоря обывательским языком, отнимают тепло из холодного уличного воздуха, обогревая помещения?
В конце концов, тот же Ваня варил безо всяких термостатов такую взрывчатку, которую, согласно всем учебникам, подобным образом сварить нельзя? Так что, всё не так просто! Такими, как Ваня и Тима движется прогресс! И их гениальные и, в итоге, грамотные и профессиональные поиски – это не шаманство, не отказ от авторитета науки. Без таких фанатиков мы до сих пор не знали бы ни колеса, ни железа, ни паровоза, ни всех остальных благ цивилизации.
А модели крутили все более головокружительные пируэты! Кондор был явно горд.
– Ну, как? – повторял он, обращаясь одновременно ко всем. – Разве это не чудо?
– Перспективно! – одобрительно заметил Интеллектуал. – Перспективно, – повторил он более ровным тоном. – Но не более того, – добавил он уже более буднично и даже жёстко.
Все вопросительно уставились на него. Похоже, только Гироскоп понял невысказанную пока мысль.
– Отвлечёмся от этой великолепной демонстрации, за которую стоит поблагодарить Кондора, господа. И обдумаем вместе ряд моментов. Чем должны являться для нас модифицированные варианты видимых нами изделий? Оружием! Оружием, которым на первых порах будем эксклюзивно владеть только мы!
Какие требования предъявляются к новому оружию? Первое. Оно должно как можно дольше быть неизвестным врагу. Второе. Когда оно всё же станет известным, враг должен как можно дольше искать способы противодействия и защиты от этого оружия. В том числе – методами выявления и уничтожения соответствующих операторов, работающих с ним. Третье. Оружие должно быть не только хорошо в эксплуатации, но и технологично. То есть, мы должны иметь возможность наладить его массовое производство, при ограничении наших ресурсов.
– Вопрос, наверное, не по существу, но всё же…
– Прошу вас, Граф!
– Мы всё время говорим, что мы не воюем с нынешним режимом. Причём, даже политически, не говоря уже о силовом противоборстве. Так?
– Так!
– Тогда, о каком оружии может быть речь?
– Вопрос как раз по существу! В гражданских войнах побеждает не тот, кто воюет с режимом. В них побеждает тот, кто наиболее подготовлен к войне за наследство рухнувшего режима. 70% оперативных ресурсов политического сыска царской России было направлено на противодействие эсерам. 10% – на противодействие анархистам. 10% – на, вы не поверите, противодействие лояльнейшим и политически беззубым Милюковым, Гучковым и иже с ними. Иными словами, системным оппозиционерам. 10% – на противодействие всем социал-демократам вместе взятым. В их числе большевики фигурировали лишь как одна из составляющих.
Эсеры, жертвуя своими жизнями, всячески расшатывали режим. И всё же, в итоге, он пошатнулся в гораздо большей степени не от их героических усилий, а от собственной гнилости. Но, тем не менее… На финальном этапе империю помогли свалить представители системной оппозиции. Те же Гучковы и Милюковы. А большевики пришли на готовое, но разогнали всех остальных. Ибо с самого начала были нацелены не на свержение царя, а на то, чтобы захватить его наследство.
Наши главные враги сейчас – это не чёрные, не нынешний антирусский режим, не агентура влияния Запада, не лампасники и менты. Наш главный враг – это те, кто уже более 15 лет не даёт сформироваться настоящей русской радикальной националистической оппозиции. Те, кто в случае падения режима (от внутренних противоречий), могут претендовать на его наследство.
А, так как режим рухнет очень скоро, нам надо успеть уничтожить всех конкурентов к часу «Х».
Это не противоречит тому, что на самом последнем этапе мы, об этом уже говорилось, слегка «тронем ножичком» натянутые скрепы режима. Но отнюдь не для того, чтобы он упал. А просто для того, чтобы именно мы своими действиями определили время падения и были бы к этому моменту в максимальной боевой готовности. Это даст нам преимущество перед конкурентами. Не более того.
Это понятно?
Ребята задумчиво молчали. Но было очевидно, что мысль вполне понятна. Просто, как всегда, самые очевидные политические резоны поражали своим предельным цинизмом. Но это, увы, свойство политики вообще. Однако, разве не уничтожение политики, снятие гнёта «управленцев» и «силовиков» с мастеров и творцов было основной целью Свароговых внуков. И они готовы были перейти через последнюю в истории реку политической грязи, не запачкав своих белых одежд.
– Теперь вы, хотя бы ориентировочно, можете себе представить ситуации боевого применения изделий, господа инженеры?
– В целом – да, в деталях – нет, – как всегда уточнил Полутяж.
– Хорошо, проясним детали. Тем более, что при конструировании оружия именно детали играют огромную роль. Итак, видите этот столбик в конце поляны?
– Да.
– Допустим, это некий демагог, который орёт что-то на митинге, или позирует перед телекамерами. Его надо уничтожить с помощью некой модификации этих великолепных моделей, что кружат сейчас в воздухе. Ваши предложения, Кондор и Гироскоп!
– Я уже много раз говорил вам своё мнение. Форсируем движок. Можно поставить импульсный. Этот самолётик сшибает башку тому столбику, или кто там будет стоять на его месте.
– Хорошо, Кондор. Гироскоп, согласен?
– В принципе всё верно… – Гироскоп в чём-то сомневался, однако пока не мог сформулировать своих сомнений.
– Короче, это некий аналог крылатой ракеты. Или управляемой противотанковой ракеты, но с крыльями.
– И с большими, чем у неё, возможностями манёвра, – добавил Гироскоп.
– А управляем мы её полётом с этой точки, где сейчас стоим?
– Да.
– На финальном отрезке движения это изделие идёт по отрезку прямой, соединяющей оператора и цель? Ведь иной возможности корректировать её движение нет? Ибо эта коррекция есть некий аналог прицеливания из обычного ружья. Или я не прав?
– В принципе, так, хотя возможны некоторые изменения. Например, прямая «оператор – цель» лежит под острым углом к финальному отрезку пути. Да и возможности манёвра по высоте вы тоже не предусмотрели. Так что, корректнее говорить не о прямой, а о плоскости.
– Но, в конце концов, и пуля летит не по прямой!
– Да.
– Но, в целом, моя мысль понятна? Вы корректируете полет вашей крылатой ракеты в позиции, чем-то напоминающей позицию вульгарного стрелка. Просто у вас в руках не снайперская винтовка, а некий пульт, замаскированный, например, под мобильник.
Теперь рассмотрим этот вариант с точки зрения наших требований. Ракета снесла башку одному уроду. В любом случае, некие её обломки имеются в окрестностях снесённой башки. Ещё один такой случай – и тип оружия расшифрован. Далее, телохранители, которые натасканы на противодействие снайперам, начинают контролировать не только дураков с пушками, но и умников, которые, глядя на охраняемого дядю, возбуждённо тискают нечто, похожее на мобильник.
Кстати, откуда стартует это быстрое изделие с импульсным двигателем?
– Откуда-то из-за нашей спины.
– Браво! Зафиксировав старт, смотри на ребят с мобильниками, стоящих где-то по ходу изделия, и пали в них.
– Вы упрощаете и рассуждаете не совсем профессионально, – заметил Кондор.
– Правильно. Я же не спец. Спец ты. Но техническое задание на изделие разрабатываем мы вместе. Те, кому его эксплуатировать. – Интеллектуал жёстко посмотрел на собравшихся. Никто не опустил глаз.
– Поэтому, очевидное требование номер один. Изделие должно стартовать откуда угодно, хотя бы, в нашем случае, вон из той просеки. Возможности манёвра – максимальные для обеспечения скрытности выхода на боевой курс. На него оно выходит, управляемое оператором, который ведёт его с момента старта. Ибо оператору, обеспечивающему взлёт и выход на боевой курс, крайне желательно находиться вне зоны визуального контакта с целью и его охраной. После этого должна быть предусмотрена возможность передачи управления другому оператору. Он, в свою очередь должен иметь возможности наводить изделие на цель, стоя в любом месте. Например, на перпендикуляре к боевому курсу.
– Это сложно!
– А кто обещал, что будет легко? Легко только арматурой с азерами махаться. Но вы же инженеры, господа и к тому же любимцы Богов!
Далее, господа. Изделие после выполнения задания должно сохраняться и улетать с места события как можно дальше. Чтобы не быть обнаруженным.
– Это как? – на этот раз откровенное недоумение выразил и дотоле молчавший Гироскоп.
– Рассмотрим данную возможность на более простом примере. Объект атаки – всё тот же столбик. Вот эта большая модель, что сейчас летает, теоретически может буксировать грузик на тросе?
– Может, но при этом потеряет манёвренность. Да и как она с этим грузом взлетит?
– Ну, при взлёте груз закреплён, а потом, по команде, после набора высоты, он освобождается. Может так?
– Допустим, может. Хотя непонятно, зачем все это…
– А вот зачем. Модель настигает идущего человека сзади. Пролетает над ним, грузик долбит контрагента по затылку. Модель летит дальше. А контрагент убит ударом тупого предмета сзади. И никаких улик. И никого рядом не было.
– Улики будут. После такого удара модель клюнет носом и упадёт.
– А зачем грузик? – спросил дотоле молчавший Алхимик. – В модель вмонтирован короткий ствол. Пролетела над головой, выстрелила – и полетела дальше. Клиент убит выстрелом в упор. Но никаких следов рядом нет. Никто рядом не проходил.
– От выстрела модель не собьётся с курса? – спросил Интеллектуал Кондора и Гироскопа.
– По идее, нет. Фактически, это имитация самолётов артиллерийской поддержки, или, так называемых, летающих батарей. Но как попасть в цель при наводке модели дистанционным образом?
– А зачем, собственно, использовать нарезной ствол? Несколько толстых коротких стволов, направленных веером. Выстрел производится дробью, или картечью. Площадь поражения может быть достаточно широка для того, чтобы задеть цель наверняка.
– А это идея, – оживился Гироскоп. – Но ведь по этому же принципу можно поразить и выступающего на митинге. Только модель побольше, стволов побольше. Направить их веером вниз. Модель проходит низко над целью, даёт залп и на большой скорости уходит, не теряя манёвренности, по любой сложной траектории.
– Я вам обеспечу такой порох, что и из короткого ствола шарахнет, как из пушки, – мрачно ухмыльнулся Алхимик.
– Ты только не перестарайся, а то модель разворотишь, – довольно скептически заметил Кондор. – И тогда, как сказал наш мудрый Интеллектуал, мы оставим улики.
– Ну, это уже дело техники. Надо считать и экспериментировать. Но в целом такая схема теоретически реализуема?
– Вообще-то, да…
– Дружище, у тебя шестьдесят тысяч баксов! Дерзай!
– Я не думаю, что будет целесообразно все деньги потратить на разработку этого варианта, – заметил Кондор.
– Разумеется, дружище. У нас должно быть три вида изделий. Первая модель – это твоя мини крылатая ракета с импульсным двигателем и относительно несложным управлением. Фактически, она заменит нам гранатомёты, которых у нас нет. Она должна быть максимально проста в исполнении и дешева в производстве. И этих изделий должно быть к часу «Х» сделано много. Но пока можно ограничиться двумя-тремя опытными образцами. Вторая модель – та, о которой мы говорили. Чтобы вылетала, что называется, из-за угла, проносилась над целью на высоте метр – полтора, шарахала картечью и улетала восвояси. Таких моделей надо иметь к августу, как минимум, две.
– Уже есть кандидаты на испытание? – подал голос Юморист.
– Разумеется, но об этом потом. Но должна быть и третья модель. Она тоже должна стартовать вдали от цели, подниматься до двухсот метров и потом атаковать со скоростью до 800 километров в час. Возможно, что атака происходит при включении неких ускорителей.
– Что-то вы нафантазировали, Интеллектуал! Да и для чего это?
– А вот для чего. Очень жирный и важный враг летит на спецсамолете. Но мы наверняка знаем, где этот самолёт подловить. Он обязательно пройдёт между ближним и дальним приводом. Будет при этом на высоте до двухсот метров, и в наборе будет иметь скорость не более 800 километров в час. Наше изделие взлетает откуда-то сбоку, возможно перпендикулярно взлётному курсу, приближается к точке начала атаки к моменту пролёта цели и атакует, наводясь на тепло двигателей.
– По идее и это можно, но президентские самолёты снабжены защитой против таких подлян. Да и дороговато такая штуковина будет стоить.
– А кто сказал, что мы собираемся атаковать родного президента? Мы лояльнейшие граждане. У нас цели гораздо скромнее. А индюков, на которых мы охотимся, так не охраняют. А насчёт дороговизны, то на то мы и русские инженеры, чтобы на коленке состряпать хоть механического черта. Ну и, разумеется, таких изделий должно быть всего две единицы.
Что-то ты загрустил, Кондор?
– Есть повод для грусти.
– Господа, знаете, каков был экзамен на мудрость в некоторых буддистских монастырях? Перед экзаменуемым клали горку разноцветных камушков. И он начинал выкладывать узор. В любой момент его могли прервать, но узор должен был быть закончен и объяснён. К сожалению, у нас так не получится. После первой крови вернуться будет уже трудно. И узор, условно говоря, придётся выкладывать до конца, без перерывов. Но пока этой крови нет, разбежаться можно в любой момент. И всё равно, от нашей совместной деятельности останется сухой остаток, полезный и для русского дела, и для каждого из нас, как личности. И любой обрывок узора всегда будет иметь свой собственный смысл. Участие даже в составлении эскиза национальной революции уже поднимает нас над средним уровнем. И останется с нами на всю жизнь.
Так что никакой нечаевщины. Кстати, помните такого предтечу большевиков из истории?
– Смутно, – сказали Кондор, Гироскоп и Полутяж.
– Помню, – заметил Граф.
А Алхимик и Юморист промолчали.
– Ладно, большинство что-то слышало. Так вот, никакой нечаевщины и кровавых клятв у нас не будет. Мы – свои, и этим всё сказано. И можем в любой момент до начала активных действий разбежаться, оставшись друзьями. Но, должен заметить как профессиональный аналитик и прогнозист, никакого более мягкого варианта национального спасения, чем тот, которому следуем мы, не существует. Все другие более кровавые и менее реалистичные. И нам надо либо работать на национальную революцию, либо рвать когти из этой, обречённой в противном случае на полную деградацию страны.
– Хватит агитации, господин профессор, – вдруг подал голос Алхимик. При этом в его тоне не было былого почтения, а лишь прорвавшееся вдруг раздражение. – Никакого возврата не будет. Мы не на митингах болтать пришли. А мстить! Если не хватит ваших денег, я сам заработаю, сколько надо Кондору. Но его игрушки, вернее, те игрушки, о которых вы говорили, надо сделать. И точка.
– Сделаем, – вдруг неожиданно твёрдо сказал всегда застенчивый Гироскоп.
Глава 10
Центральная Россия может показаться однообразной только человеку в высшей степени поверхностному и невнимательному. Каждый её уголок имеет свой особый характер. Вы нигде не найдёте такого царственного, такого ослепительно белого и мягкого снега, как на Владимирщине и Ярославщине. Если, конечно, повезёт с погодой.
Ну, а если вы захотите узнать, что такое летняя утренняя роса, то вам надо оказаться ранним ясным июньским утром там, где сходятся Калужская, Смоленская и Московская области. Росы в тех местах совершенно удивительные. И таких нигде больше нет. Огромные капли покрывают стебли трав сплошным слоем. Кажется, что нарушаются все законы физики, ну просто не могут капли быть такими большими. Они непременно должны упасть. Но вот держатся! И луг кажется не зелёным, а серебристым, лишь с лёгким зеленоватым оттенком.
И ещё эта роса удивительно тёплая, что тоже странно в столь раннее утро. Босые ноги ласкает мягкая трава и моет тёплая роса. Как же чудно это ощущение, какая непередаваемая лёгкость наполняет тело и душу!
Тёмный изумрудный след тянулся по серебристому лугу. Интеллектуал шёл к реке, чтобы искупаться. Сзади, и чуть левее возвышался хребет Чертова Городища, огромного вытянутого нагромождения гигантских, выше человеческого роста, валунов. Когда-то, тысячи лет назад, здесь остановился ледник. Его стремление на юг иссякло, и он стоял, нависая над окрестными равнинами. Но потом стал таять, отступать. А огромные камни, принесённые им издалека, остались лежать, обозначая его былой край.
Потом это нагромождение каменных глыб поросло лесом. Его трудно было рубить и вывозить. Легче свернуть шею и сломать ногу, чем вынести что-нибудь из такого чёртова места. И лес не трогали. Вот он и рос свободно и вольготно меж огромных валунов.
Место было чудное, самой природой защищённое от того, чтобы быть осквернённым жадным и глупым человеком. В таких местах хранятся следы Богов, и они иногда любят возвращаться сюда, чтобы побродить по местам, где когда-то ходили людьми, размышляя о судьбах своей земли и своего Рода. Где искали ответа на грозные вопросы Судьбы. И находили их, обращаясь к духам предков, твёрдо веря в их доброту и мудрость замыслов Творца.
Как жаль, что сейчас их собственные потомки так редко обращаются к их мудрости. Наивные правнуки, они уповают то на некие книги, написанные в грязном углу дальнего южного моря чужими пророками, жившими среди убийц и истериков, то на лицемерные писания откровенных извращенцев, двух педерастов из Германии, славных разве что своими библейскими бородами. Однако, ещё глупее те, кто в конце железного века, в преддверии нового цивилизационного рывка, прислушивается к тем, кто за тысячи лет не научился ничему, и усовершенствовался разве что в обмане, который стар как семитский мир самих этих обманщиков.
И как же радостно Богам, когда они вдруг видят тех своих правнуков, которые жаждут поклониться им! Поклониться не как иноземным царям, простираясь ниц, а как родным, старшим, но юным душою и телом. Не так ли смешливая молодёжь шумной компанией заваливает в гости к деду, лишённому занудства.
И обретает кров, защиту, да и погребок с изрядными запасами еды и питья. А взамен… Взамен плещет энергией, которую сама не видит и до времени не научилась считать. И когда хмель изрядно вскружит головы, наступит первая, ещё лёгкая, усталость от песен и плясок и начнутся мудрые разговоры в виде длинных тостов, иная юная женщина посмотрит в рубленое лицо старого хозяина туманящимся взором и мысленно представит такое, в чём не то, что другим, себе-то никогда потом не признается.
Языческий праздник, который должен был положить начало то ли новому неформальному молодёжному движению, то ли новой религии, готовился Интеллектуалом и его молодыми соратниками впопыхах. Тем не менее, всё шло довольно гладко. А самое главное, слухи о некоем совершенно феерическом мероприятии распространялись по тусовке со скоростью лесного пожара.
Единственным неприятным моментом было очевидное превышение сметы. Не укладывались не только в восемь тысяч, о которых вначале говорил Кондор, но потратили уже двенадцать, а конца края тратам всё не было. Обсудить положение собрались на квартире Интеллектуала, где, как частенько бывало летом, никого из домашних не было.
– Музыканты с аппаратурой необходимы, – настаивал Алекс. – А чтобы на природе эту аппаратуру развернуть, нужен генератор на пятнадцать киловатт. Всё равно же будет масса транспорта. Почему бы не заказать ещё и грузовик?
– Грузовик заказать несложно. Где и когда мы возьмём этот генератор?
– Я всё устрою, – бодро заметил Кондор.
– Я знаю, как ты устраиваешь такие вещи. Мы закажем грузовик, привезём твоих паразитов, а генератора на месте не окажется. И потом, даже если мы его притащим, они его будут целые сутки подключать к своей аппаратуре, потом полчаса поиграют, после полчаса попьют пива, потом будут полчаса снова настраиваются. Тоска!
– Ваши предложения, – быстро сказал Кондор.
– Мои предложения. Грузовик заказываем. Генератор, но на десять – максимум двенадцать киловатт, покупаем, а не цыганим неизвестно где. Тогда он будет уже наш, и мы далее будем чувствовать себя уверенно. Звуковую аппаратуру берём у одного старого товарища, который обеспечивает такие тусовки лет десять уже.
– Но мощности не хватит.
– Мощности твоим халтурщикам не хватит. А для той аппаратуры, что предлагаю я, хватит. Уверяю тебя, этого усиления хватит, и чтобы любые речи на всю округу разнести, и любые песни под гитару, и записи.
– Но это будет скучно!
– Кому? И в какой ситуации? Толпа разогреется уже от того, что собрались вместе. Что погода чудная, что место дивное, что пива немеряно, что девок нормальных навалом и они бесятся отвязно. И потом, что это за идиотские стереотипы. Только рок! Пойми, нацистский рок – это паллиатив! В сущности, это попытка протащить наши идеи в форме, которую нам навязали.
– Но рок любят!
– Ну, поставь запись этого рока! И крути её с десятикиловаттным усилением. Зачем с собой ещё таскать этих алкашей и паразитов?!
– Вы просто их не любите.
– И не скрываю этого! Напряги мозги и представь атмосферу языческого праздника на природе! Бардовская песня, хоровое пение и тому подобные жанры вписываются в формат такого праздника. А рок создан для залов и стадионов! Не будет у нас залов и стадионов! Они нам на хрен не нужны, даже если бы и были! Мы окружим мегаполисы! Мы удушим их в кольце, свитом в лесах! А не в залах, где вас, дураков, уже десять лет пересчитывают и снимают на видео те, кому надо!
Это понятно?
– Понятно даже дураку, – хрипло заметил Алхимик Ваня. В последнее время он выглядел немного усталым, был непомерно зол и агрессивен. – Вы, москвичи, всегда чего-то недопонимаете, – обратился он непосредственно к Кондору.
– Алхимик, не надо обобщений! Я сам москвич в третьем поколении, – заметил Интеллектуал.
– Исключения лишь подтверждают правила, – не сдавался Ваня.
«Ого, да он в наших рядах начал обретать ментальный лоск,» – подумал Интеллектуал и продолжил вслух.
– Ещё мнения по этому вопросу?
– По вопросу о москвичах? – съязвил Юморист.
– По вопросу о музыкальном сопровождении половецких плясок на природе, – с неизменной элегантностью в жестах возразил Граф, как-то неуловимо поставив Юмориста на место и, в то же время, сохраняя лёгкий тон разговора.
– Умри, Пушкин, лучше не скажешь! – Граф, как всегда, точной формулировкой расставил точки над «i». Что значит школа МИФИ! – Господа, половецкие пляски, как, кстати, и пляски вообще, по моему глубокому мнению, не могут сопровождаться тяжёлым роком. Ритм не тот.
Интеллектуал был доволен.
– Итак, Кондор. Тысяча семьсот долларов за десятикиловаттный дизель-генератор. На Москворецком строительном рынке великолепный выбор. Может, удастся за те же деньги купить и двенадцатикиловаттный. Триста – за наем грузовика. Пятьсот – на аренду аппаратуры у моего давнего партайгеноссе. Кстати, запиши его телефон! – Интеллектуал протянул Кондору открытую на нужной странице телефонку. – Итого, две пятьсот. На! – Он отсчитал и протянул Кондору деньги.
– Коллеги, – хрипло сказал Алхимик. И повторил, пытаясь подражать Интеллектуалу, – коллеги…Мужики, блядь! – вдруг резко сменил он тон. – У вас совесть есть?! – Он красноречиво обвёл взглядом кухню, на которой они сидели.
Надо сказать, что обстановка в московской квартире Интеллектуала была, мягко выражаясь, спартанской. В отличие от его загородного дома. Но дом был далеко, а убогая кухня – вот она. Интеллектуал с неизменной самоиронией вспоминал случай середины 1990-х годов, когда один партийный товарищ из провинции, бандит средней руки, остановился у него на ночь. Уходя утром, он сказал.
– Знаешь, братан, я думал, вы в вашей партии – трепло! Хотите нас охмурить. Но теперь я вам поверил! Обманщики не живут в такой нищете!
Простая душа. Он брякнул это при жене Интеллектуала. Которая на его реплику рассмеялась так искренне, что он был удивлён ещё больше. Прошло время. Партия была расколота и удушена. Но смоленские партайгеноссен сохранили своё уважение к Интеллектуалу, и при случае передавали ему приветы. Правда, всё реже и реже.
– Заберите ваши баксы, коллега, – продолжал между тем Ваня Алхимик. – На тебе, Кондор, тысячу… тысячу пятьдесят. – Он вынул тонкую пачку долларов и оставил себе пятидесятидолларовую купюру. – Завтра я ещё принесу. И вообще, нас, я имею в виду оргкомитет, бля, этого долбаного праздника на природе, уже около пятнадцати! Ну, скинемся хотя бы по две тысячи рублей! Ну, по тысяче! Не всё же с профессора тянуть! Мы же соратники, а не наёмники!
«Положительно, его лексика стала гораздо более гладкой, – подумал Интеллектуал, глядя на Ваню с теплотой. – Хотя местами ещё корява и вульгарна. Но и моя собственная лексика далеко не всегда образец изящного стиля. Не то, что у Графа!»
– Спасибо, Алхимик, – сказал Интеллектуал. – Но давайте несколько скорректируем ваши предложения. Те деньги, что я сейчас дал, пусть останутся у Кондора на цели, которые мы оговорили. Из тех средств, что ты предложил, оставь всё же себе не пятьдесят, а пятьсот долларов. Шестьсот будет у Кондора резервным фондом. И, Бога ради, не надо больше заниматься твоим бизнесом! То-то я гляжу, ты так измотался в последние дни! Дружище, твоё участие в нашем проекте и, соответственно, твоя безопасность намного дороже тех денег, что ты сможешь заработать, рискуя собой! Тем более, по мелочам!
Пойми, дружище, – продолжал Интеллектуал. – Я не сентиментален, поэтому не стоит стесняться этих моих оценок твоей персоны. Я говорю это, как, если хочешь знать, циничный практик. Если припрёт, мы используем тебя на полную катушку – и для получения денег в том числе. Совсем недавно именно я предлагал это сделать. Но пока не припёрло.
Далее, господа. Несомненно, надо финансово поднапрячь толпу. Не менее двух тысяч баксов надо собрать с московских участников тусовки!
– Две не удастся, – сказал Граф.
– Хорошо, полторы! Полутяж, как думаешь, полторы толпа потянет?
– Москвичей будет больше двухсот человек. В конце концов, по двести-триста рублей с носа скинуться будет по-божески!
– Отлично! Собственно, если с музыкой все решили, то у нас больших трат больше нет. Автобусы заказаны. Реквизит закуплен. Жратва, вино и пиво тоже либо куплены, либо на закупку отложены деньги. Деньги на оплату проезда гостям тоже отложены, а иным даже высланы. Резерв есть. Теперь – последнее, по мероприятию! За исключением приглашённых из регионов, среди которых масса общественно-политических активистов нашего толка, московская половина участников должна быть в основном из числа технарей. Полуграмотные активисты нам не нужны!
Все обсудили?
– Не все, – сказал Юморист. – Женский вопрос остался вне нашего внимания! – Юморист, как всегда, явно немного ёрничал.
– Существенное замечание! Прошерстите диких скинов. Вернее, их подружек. Короче, понимаете? На одного приглашённого скина – три подружки. Конечно, среди технарей девок, как правило, мало, тем более забойных. Но всё же найдите в своей среде пару десятков достаточно отвязных, которым самим интересно принять участие в таком мероприятии. Хотя тут я не совсем прав, я знаю наверняка, что в вашем институте, – Интеллектуал обратился к Вадиму, – контингент весьма лихой! И ещё, я лично выделяю дополнительно тысячу баксов на съем девочек по дороге. И ещё на полторы снимем здесь в Москве пяток опытных организаторов-участниц массовых безобразий.
Иногда Интеллектуал предпочитал хлёстким определением заменять долгие объяснения.
– Итого, к двенадцати, уже потраченных вами, ещё пять. В сумме – семнадцать, вместо девяти по плану, – мрачно заметил Алхимик. – Ещё одно такое мероприятие, и тусовку можно распускать!
– Не все так пессимистично! Просто, первое мероприятие должно быть супер! Потом всё пойдёт в значительной степени само. И, Ваня, – Интеллектуал нарушал оговорённые правила, но не мог удержать свои чувства, которые можно было выразить только так, назвав Алхимика по имени, – поверь, дружище, ты глубоко ошибаешься, столь скептически относясь к мероприятиям подобного рода! Они нужны! Без них мы не запустим свои щупальца в массовку. А это нам надо! Сначала тусовщики, но наши тусовщики. Потом идейные симпатизанты, но принявшие не только наши идеи умом, но и нашу этику, эстетику, а потом символику, сердцем. А потом и бойцы! Ведь нам надо набрать много соратников в кратчайшие сроки.
