Текст книги "Перекресток"
Автор книги: Петр Хомяков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Глава 16
Апрель, а не март – реальное начало весны в России. Он на этот раз выдался холодноватый, но сухой и ясный. По такой погоде хорошо пробежаться утром. Хорошо также ездить по сухим дорогам, когда шины плотно держат полотно. Хорошо, вернее не так уж и плохо, вставать по утрам на работу. Хотя, смотря, на какую… Но уж точно, по такой погоде весьма приятно идти с работы домой!
А вот что, наверное, не совсем приятно, так это торчать по такому вот «бодрящему холодку», в мини-юбке до самого не могу и тонких коготках на углу Газгольдерной.
Интеллектуал свернул с Чертановской и увидел Татьяну. Она стояла на своём обычном месте. Они не виделись больше полугода после той краткой встречи перед Волгоградом. Было видно, что за эти полгода она ещё больше сдала. Это было заметно, несмотря на весеннюю бодрость, разлитую в воздухе. Которая не могла, хотя бы косвенно не затронуть такую молодую, и, несмотря ни на что, красивую, женщину!
На этот раз Таня не удивилась и не обрадовалась. Не было на её лице и тени досады. Фее нечего было стыдиться своего положения. Фея исчезла… Или спряталась очень глубоко.
С усталой улыбкой она посмотрела на Интеллектуала.
– При-и-и-вет!… – растягивая «и» протянула она.
Интеллектуал вышел из машины с огромным букетом ирисов, украшенных декоративными веточками пушистой зелёной травы. С возрастом он стал иначе относиться к цветам. Гвоздики и розы, как и в молодости, нравились ему, но теперь казались вульгарными. А в ирисах буйная весна сочеталась с элегантностью. Впрочем, в Москве ирисы выглядят не так, как в азиатской пустыне, где они на неделю покрывают барханы сплошным ковром. Так, что никогда не поверишь, как будут выглядеть эти пески через неполный месяц.
Интеллектуал долго выбирал этот букет. Он должен был выглядеть шикарным, но подчёркнуто аристократичным и элегантным. Он должен был символизировать нечто, совершенно противоположное этому углу Газгольдерной.
Присутствие духа изменило Татьяне. Целый поток мыслей и эмоций отразился на её лице.
– Это вам, фея… – у Интеллектуала внезапно охрип голос.
– Спасибо, – растеряно сказала она, и вдруг неожиданно покраснела.
Это больше всего поразило Интеллектуала.
– Если у феи нет иных планов на этот вечер, то я бы осмелился пригласить её…
– У феи нет иных планов! – Она обретала былую уверенность. И эта уверенность ей самой не нравилась.
– Прошу, – сказал Интеллектуал, распахивая дверцу.
Они сидели на террасе летнего кафе, после зимы только что открытого. Перед Интеллектуалом стоял высокий стакан с минералкой, перед Татьяной – чашка кофе и тарелочка с пирожными.
Женщина уже полностью справилась с внезапной растерянностью и смотрела на Интеллектуала взглядом старшей сестры, хотя и была в два раза моложе его.
– Понимаешь, Иваныч, не обижайся! Но я бы хотела понять, за что мне все это? Чем мне придётся потом платить? Иногда неожиданное везение настораживает больше, чем неожиданная угроза.
– За что я тебя ценю, Танюха, так это за ум!
– Только ли? – она легко повела плечами и вздёрнула голову, стрельнув глазами. Эротично и профессионально.
– Слушай, давай без твоих блядских штучек! – Интеллектуала вдруг охватила досада. И он позволил себе эту искреннюю грубость.
– Не обижайся, – продолжал он. – Сама напросилась. Не надо играть на понижение, фея. Ты поняла мою мысль?
– Поняла! – Она ничуть не обиделась. Собеседник был прав. И при этом даже грубил с очевидной теплотой. Вообще, весь этот вечер был фейерверком сюрпризов. И её скептическое замечание было последней линией обороны, которую оказывало все холодное и неприятное, что накопилось в ней за последние годы.
– Итак, повторяю…
– Для бестолковых!… – легко засмеялась она.
– Послушай, давно хотел тебя спросить. Откуда ты, в свои 27…
– Уже 28…
– Не перебивай старших! Откуда ты, в свои 28, знаешь анекдоты 1970-х, песни 1960-х, сказки 1950-х?
– А они разве этих лет?
Она вдруг посмотрела прямо на него глазами цвета выцветшего от жары неба. И он снова поплыл куда-то. Её голос стал глуховатым и отдалённым.
– Настоящие сказки были всегда… Они от века, понимаешь? Так же и песни, вернее лучшая их часть. Наверное, в каждый момент эту часть просто переписывают по-новому.
Он мотнул головой, прогоняя наваждение.
– Наверное, ты много сказок рассказываешь своему сыну?
Она грустно усмехнулась.
– Я не рассказываю ему сказки, я посылаю ему, вернее, своей старой бабке, у которой он живёт, деньги на жизнь. Да и то немного…
– Тогда, почему же ты отказываешься от моего предложения?
– Я?… Отказываюсь?… – Она закатила глаза с намеренно утрированным профессиональным кокетством.
Потом рассмеялась с уже обычным выражением лица.
– Я согласна.
Суть предложения Интеллектуала состояла в следующем. На средства из резервного фонда Интеллектуала Татьяна покупает скромную однокомнатную квартиру в Москве. Кроме того, Интеллектуал даёт ей деньги на жизнь на год вперёд. Чтобы она не нуждалась в продолжении своих малопочтенных занятий.
Но профессор не обустраивал жизнь вульгарной содержанке. Квартира Тани должна была служить резервным убежищем для него лично, или для самых ближайших соратников на крайний случай. Так что, видеться они вообще были не должны.
Кроме того, от себя лично, как сказал Интеллектуал, он бы настоятельно советовал Тане попытаться продолжить учёбу в Москве. Разумеется, на платном отделении.
– Это не реально, – сразу сказала она.
– Стоит хотя бы попытаться. Иначе ты с тоски сдохнешь, сидя целыми днями как сторожиха в своей конуре.
– Но прошло столько лет…
– Отделим мух от котлет. Начнём с формальностей. Академическая справка у тебя есть. Если она устарела, берёшь такую же, но оформленную более поздним числом. У вас в Хохляндии за триста баксов можно любую бумажку получить! Сама говорила. И тогда на платное отделение тебя восстановят без проблем. Были бы деньги!
– Давай, пока не будем о деньгах. Но ты представляешь, как мне после шести лет на панели все вспоминать?
– Вспомнишь! Это будет тебе стимулом к жизни.
– Ладно, допустим… Но теперь посчитаем. Ты даёшь мне, на всё про всё, шестьдесят пять тысяч. Квартира станет в пятьдесят. Учёба на платном отделении мёда в Москве чуть ли не пять тысяч в год. Мне на год, как ты говоришь, останется десять тысяч. Мне же надо ещё и бабке что-то посылать!
– А бедная студентка и не должна шиковать! Тем более, у тебя наверняка что-то припасено. Просто лень себя заставить.
– Боюсь я, Иваныч… А потом, что дальше?
– Не бойся… Дальше будет, как в сказке!
– Только пострашнее…
– Не для нас.
Вопрос с квартирой был решён за три недели. Вопрос с учёбой был в процессе решения. Татьяна снова расцвела и выглядела, если и не моложе своих лет, то, хотя бы, не старше. Вернувшийся смысл жизни сделал своё дело. Она заметно похудела, подтянулась. Движения её стали более стремительными. Иногда даже, наедине с собой, она начинала, делая что-то по дому, приплясывать и напевать про себя.
Пришла пора «прерывать контакты», как сказал Интеллектуал. Майским тёплым вечером они сидели за столом на кухне её более чем скромной новой квартиры в одном из самых малопрестижных районов Москвы.
Однако майский вечер способен сделать волшебным даже гнуснейший район юга огромного мегаполиса, окружённый промзонами. Они пили чай с дешёвым печеньем. «Привыкаю к студенческому быту», – шутила Татьяна.
– Ну, теперь до связи!
– Всё-таки, ты совершенно необыкновенный мужик, Иваныч! Ты не боишься, что я тебя просто кину? И, когда ты прибежишь сюда, как затравленный волк, здесь или никого не будет, или будет мужик, который спустит тебя с лестницы.
– А сумеет? – усмехнулся Интеллектуал.
– Сумеет, – по-девчоночьи, с давно забытым выражением надула она губы. – Он будет тренером по кикбоксингу!
– Тогда придётся уйти. И переть пёхом, – Интеллектуал задумался на мгновение, – сто сорок шесть километров.
– А по дороге тебя поймают менты, чтобы ты не был такой подлой занудой!…
– Значит, такова воля Богов… Ну а если серьёзно, в таком деле всегда есть риск. И я бы мог прочитать тебе здесь целую лекцию из теории принятия решений, как надо грамотно строить своё поведение в подобных ситуациях. Но, боюсь, этого не вынесет даже такая умница, как ты. А чисто на бытовом уровне, на уровне здравого смысла, подумай сама и пойми, что кинуть может любой контрагент на твоём месте. Молодой, старый, мужчина, женщина… И твоя кандидатура не хуже и не лучше другой в этом плане.
Так что, здесь надо или верить, или нет. А не считать варианты. В таких случаях варианты как раз не считаются. Это не эмоция, а результаты высокой теории.
Её лицо дрогнуло, и она сказала чуть осипшим голосом.
– Хорошо, теория так теория… Тогда ты должен понимать, что меня шесть лет подряд драли каждый вечер в среднем по три раза. А если я, после того, как эйфория от всех этих перемен пройдёт, снова захочу самца? Уже просто для себя? Ну, чего ты смотришь как мороженый судак! Иваныч, ну хоть иногда приходи…
– За что ты мне нравишься, Танюха, так это за смену режимов. То ты фея, то ты шлюха, то ты умница, то ты вдруг начинаешь думать передком. Но, всё равно, ты – чудо! А приходить мне нельзя. Впрочем, довольно скоро, может быть даже ещё до осени, мне придётся воспользоваться твоим убежищем.
– А потом?
– А потом будет либо победа, либо конец… В последнем случае всё это останется как память о глупом старом Иваныче, который умел дарить чудеса.
– Я не буду говорить, что буду тебя ждать. Это значит скорее накликивать на тебя беду. Я не хочу, чтобы ты пришёл сюда, как травлёный волк. Но если придёшь, приму и спрячу. А потом… буду ждать. С победой!… А сейчас… – Она порывисто встала, скинув лёгкий халатик. Интеллектуал с восхищением смотрел на её фигуру. На плоский впалый живот и широкие бёдра, на длинные стройные ноги с высоким подъёмом, на сильную гибкую талию и высокую грудь. У него даже голова слегка закружилась.
– Иди ко мне… – сказала она.
И он вплотную подошёл к ней и стиснул в судорожных, страстных объятиях.
Глава 17
Президент России, как обычно, начал день с часового плавания в бассейне. Потом лёгкая тренировка. Основная нагрузка будет вечером. Если…, если эти болваны опять не отвлекут на свои пустяки. Ну что им ещё надо?… Оппозиции нет, всё, что требует Запад, выплачивается до цента, самые непопулярные меры претворены в жизнь!… Цены на хлеб и молоко повышены втрое, цены на транспорт – вдвое, цены на жилье – в три с половиной раза. И ничего, никаких особых волнений!…
И это ещё при целой серии неудач! То неурожайный год, то зима, такая, что все трубы полопались. Ну, допустим не все… Вот в этом моем личном бассейне не полопались же!? Просто надо тщательнее, дисциплинированнее, ответственнее!…
Да, хорошо бы успеть и на лошади проехаться сегодня!… Весной так хочется дать себе полную нагрузку. Но ведь ещё и английским надо позаниматься… Он же современный политик мирового уровня! Но…, но всё же придётся почти неподготовленным идти на эту дурацкую незапланированную пресс-конференцию… Не могли без него!… На лошади сегодня всё же не удастся. Жаль…
– Я не понимаю ваш вопрос! – раздражённо бросил президент в зал. – Вы что, сомневаетесь в волеизъявлении народа? Вы что, сомневаетесь в поддержке народом курса президента? Объясните тогда свою позицию!… – закончил он с лёгкой угрозой.
Нечёсаный журналюга в обвисшем свитере, – «какие они всё же неопрятные!…» – подумал президент, – не смутился.
– Мы не сомневаемся в поддержке народом курса президента. Мы сомневаемся, что народ не передохнет, платя такие деньги за жилье, и, при этом, не имея отопления и воды, как в этом году. Вопрос в том, что наши читатели хотели бы узнать, будет ли так и в следующем году. А курс президента народ, несомненно, поддерживает… Но вопрос был не об этом!…
– Какая наглость!… – задохнулся от возмущения президент. Так вульгарно и некорректно ставить вопрос!… Он что же думает, что мы хамить не умеем? Умеем!! Но не опустимся до этого! Хотя больше этот битник на его пресс-конференции допущен не будет.
– Я не сантехник, – с достоинством ответил президент. – С такими вопросами обращаются в ЖЭК, а не к президенту страны. Ещё вопросы?
Ведущий хищно оглядел зал. Вот этому американцу нельзя было отказать в вопросе. Не наш, туземный журналюга – не заткнёшь, вонять будет так, что мало не покажется!
– «Нью-Йорк таймс», пожалуйста!
– Господин президент, ваш последний ответ насчёт, как это ЖЭКа, я нашёл очень остроумным.
– Благодарю, – расплылся в светской улыбке президент. – Хоть у иностранцев получишь одобрение своей работы на благо России. Но у нас говорят, со стороны видней. Не так ли?
– О да, конечно, – с лёгким акцентом заметил американец.
– Простите, прервал ваш вопрос. Продолжайте.
«Наверное, спросит что-нибудь насчёт Чечни, – подумал президент. – Но это как раз сейчас то, что надо! Иной раз так и хочется поблагодарить господ террористов за то, что отвлекают толпу от проблем стремительно ухудшающегося быта. Но не ЖКХ же снова обсуждать?!»
– Господин президент, означает ли ваш остроумный ответ насчёт ЖЭКа, что вы отказываетесь от линии, провозглашённой ещё в первой вашей инаугурационной речи. Тогда вы, помниться, сказали, что президент в России отвечает за все. Наверное, вопросы теплоснабжения в такой холодной стране как Россия достаточно важны, но, судя по вашему ответу, вы так не считаете. И находите необходимым сосредоточиться на более важных вопросах. Не могли бы вы сказать, каких?
Каков подлец, каков подлец?!! Вот это прозевал приёмчик!…
– Считаю данный вопрос простым повторением предыдущего. Но, в целом, вы, несмотря на скрытую иронию, содержащуюся в вашем вопросе, правы. У президента страны есть гораздо более важные задачи! Вашего президента вы бы, наверное, не спрашивали о своих личных взаимоотношениях с газовой или телефонной компаниями!
Чем же Россия и её президент хуже Америки и её президента?
Очень многим!… Интеллектуал потянулся в кресле и выключил телевизор.
Только дилетанту показалось бы странным, почему протесты выплеснулись на улицу не тогда, когда для этого были непосредственные причины, а несколько позже. Реакция на стресс у больших масс людей всегда запаздывает. Да и обстановка именно для бурного проявления недовольства должна быть соответствующей.
Когда осенью подорожал хлеб, народ просто ворчал. Когда подорожали жилищно-коммунальные услуги и транспорт, тоже только ворчал. Когда зимой, несмотря на выросшую квартплату начались перебои с теплом и водой, народ просто взвыл!… Но не побежишь же из холодной квартиры на ещё более холодную улицу с демонстрациями!
Весной ждали облегчения и успокоения. И получили его! В очередной раз подорожало электричество и опять, перед самым дачным сезоном – транспорт. Вот тут то и начались проблемы!
Вначале, в массовом порядке, перестали покупать билеты на электрички. Вернее, там, где были турникеты на вокзалах, покупали только на одну остановку, а ехали, куда надо. Усилили контроль. Но начались массовые избиения контролёров!
Это был тот случай, когда кому-то надо было начать. И здесь команде Интеллектуала пришлось рискнуть. Однако, риск оказался исчезающее мал. Народ откликнулся на почин взрывом энтузиазма. А к тому времени, когда в электричках появилась милиция, ребят Интеллектуала там и след простыл.
Однако, в целом, народ всё же пока шумел глухо. Но недовольство было настолько очевидно, что оппозиционеры всех мастей решили рискнуть! И начались демонстрации и массовые акции. Но тут-то как раз Свароговы внуки и начали, как говорил Интеллектуал, «бить политиков». Надо сказать, что стихийно возникшие беспорядки на митингах левых поначалу обрадовали власть. «Пусть бьют друг другу морды…» – думали иные кремлёвские деятели с облегчением.
Однако потом наиболее дальновидные из них вдруг поняли, что чем больше драк на демонстрациях, тем этих демонстраций меньше. Но…, чем меньше демонстраций, тем больше стихийно разгромленных ЖЭКов, контор РАО ЕС и администраций в малых городах.
И, всё-таки, это были, по большому счёту, мелочи! Сами по себе, они не могли бы дестабилизировать власть. Но это стихийное неприятие существующего порядка вещей, идущее снизу, становилось опасным, если принять во внимание грядущие осложнения.
Дело в том, что новый президент-демократ в США обрушил-таки цены на нефть к началу весны. Ираку дали все возможности решать свои внутренние дела в обмен на его обязательства гнать на мировой рынок как можно больше нефти. И жадные элитные группировки помирились, почувствовав, что им будет позволено не просто управлять страной в качестве колониальной администрации, но делить нефтедоллары.
Для российского бюджета это был конец. Кроме того, волна подорожаний сделала российскую продукцию снова, как и в 1990-х, неконкурентоспособной на внутреннем рынке. Начала набирать темп безработица. Только дефолт мог спасти страну. Но против дефолта был Запад. И решение пока оттягивали. Да и внутри он не многих бы обрадовал. Во всяком случае, на первых порах.
Ситуация в России напоминала маленький костерок, зажжённый на некотором расстоянии от бочки с бензином. Сам костерок, может и опасен, но всё же не очень. Он становился опасным, если предположить, что бочка может опрокинуться. Если быть совсем точным, то бочка при этом, с течением времени, ещё и наполнялась горючим. Чем позже она опрокинется, тем больше бензина плеснёт на костерок.
Надо было затушить его, а уже потом, благословясь, опрокидывать бочку, которую невозможно становилось удержать.
В этой ситуации, как всегда с чудовищным корпоративным эгоизмом, проявили себя военные. Они все настойчивей говорили президенту, что без них он не справится. Шёл откровенный торг. Либо мы выдвинем нового Рохлина, либо давай нам новые льготы. Президент до дрожи боялся Рохлина. Нового Рохлина он не переживёт. «Что вам надо?», – примерно так, по сути, а не по форме, спросил он военных.
Больше солдат, – ответили они. Перед страной засветило усиление призывного рабства. И это перед дефолтом, и это тогда, когда народ медленно начал пробовать властной крови! Сначала хотя бы в лице контролёров в электричках.
Выход искали все. В том числе олигархи, покорившиеся Кремлю. На их деньги, но с одобрения всё того же Кремля начали искать альтернативы. Проходили многочисленные круглые столы, ток-шоу и тому подобные действа. Но, чтобы эти действа были хоть немного интересны, туда надо было позвать хоть какую-то оппозицию, кроме зюгановцев, битых не только на выборах, но и на улицах. Тогда, кого? Может быть, национал-радикалов? Но где они? Поразительно, они исчезли буквально за три месяца.
Они, судя по всему, начали баловаться взрывчаткой, и, следуя Иванову-Сухаревскому, подорвавшемуся на собственной мине в 2003 году, начали рваться один за другим. Впрочем, не так уж много их надо было взорвать, чтобы через три месяца остаться без истеричных провокаторов.
Между тем, Москва, бесконечно чинящая свои трубы и повышающая цены на проезд в общественном транспорте, была окружена кольцом костров. Молодёжь просто исчезала из города на уикенды. В тёплые летние ночи в глуши лесов звучали воинственные песни, давались клятвы Сварогу, вздымались вверх молоты и мечи, рекой лилось пиво и вино, а полуголые девицы в венках считали себя русалками и звали добрых молодцев к подвигам.
Сварогов квадрат становился наиболее распространённым молодёжным символом. Скрещённые молот и меч – тоже.
А на ток-шоу и теледебаты начали приглашать Свароговых внуков. Поразительно, но они на экран особо не рвались. Это только раззадорило телевизионщиков и газетчиков. Приглашения стали более настойчивыми и лестными. И тогда, как по команде, они согласились. Смешно, но это было действительно так. По команде!
Что же увидела страна, после появления на экране Свароговых внуков? По большому счёту, ничего. Вы за реформу ЖКХ, или против? Там нечего реформировать. Вы хотите, чтобы страна была сильной? А что это такое? Стоит ли не допускать нового дефолта? А зачем? Но что вы намерены делать, если он всё же состоится? Ничего! Но вы поддерживаете президента в это трудное время или порицаете? А кто это такой?
Это была откровенная наглость. И этих наглецов решено было гнать с телеэкрана. Увы, телеговорильня требует видеоряда. И пока их спрашивали под телекамеру, страна увидела костры в лесах. И огоньки факелов, уходящие за горизонт по долинам рек. И многое другое…
Тут, надо отдать должное Свароговым внукам, не обошлось без спецэффектов. Помогая выполнять им редакционное задание, паре-другой репортёров ещё и заплатили! Не очень много, но всё же… Они просто постарались сделать свою собственную работу на должном уровне. С душой!… И тогда-то на экран попали костры от края до края и факела, уходящие за горизонт. И теряющиеся в ночи толпы с мечами и молотами. Правда, было неясно, есть ли люди у самых дальних костров и все ли участники действ столь же сильны и свирепы, как боевики на первом плане, и тому подобные тонкости. Но в ночи всего этого не увидишь…
А мода была уже запущена. И другие репортёры просто старались не отстать от конкурентов. Уже сами! По собственной инициативе.
И после этого все вдруг обратили внимание на то, что Сварогов квадрат или скрещённый молот и меч носит почти каждый второй молодой человек в Москве. И две трети юных жителей Подмосковья. И юные хулиганы, забыв и свастику, и серп с молотом, именно этот квадрат и скрещённые молот и меч рисуют на стенах вдоль железных дорог.
Нет, надо всё же найти в этой потенциально перспективной среде центральное звено. И попробовать прийти с ним к договорённости.
Тогда-то и начался поиск Интеллектуала! Сначала – со стороны СМИ…
– Представляете, Экселенц, – это, с подачи Графа, стало фактически вторым псевдо Интеллектуала, – они предложили мне три тысячи баксов, чтобы я привёл вас в студию!… – заливался слегка визгливым смехом Кондор.
– А ты?
– С негодованием отверг! Честная девушка за такие деньги не продаётся! Пять тысяч, и ни центом меньше!…
– Молодец, четыре – в кассу, одна – твоя. Кстати, сколько мы наварили на этом ажиотажном интересе?
– В сумме, уже больше одиннадцати тысяч.
– Скоро будет гораздо больше!
– Очередная суперпровокация?
– Угадал. Но готовьтесь к активизации действий!
– Куда уж активнее, Экселенц, – заметил Граф.
– Это только разминка, Ваше сиятельство!… Кстати, Вадим, пардон, Полутяж, к середине августа надо иметь как минимум три незасвеченных новых объектов тропы. К середине сентября засвеченные объекты уже распродать, а новые развернуть. Аналогично – с транспортом. Видимо, мне придётся уходить в тень ещё раньше. Но я пока буду использовать те резервные объекты, которые мы не засветили.
Они сидели на ветхой террасе окраинного дома в одном из дачных кооперативов, ранее принадлежавших уже разорившемуся оборонному заводу местного городка. Даже летом этот, окружённый с трёх сторон лесом, кооператив был пуст. В двадцати метрах за ветхим забором начинался лес. Интеллектуал был среди своих и наслаждался минутами относительного покоя.
– Кстати, Кондор, как дела с самолётом?
– Вы будете смеяться, но мы его нашли! Стоит на стоянке консервации резервных самолётов на аэродроме недалеко отсюда. Он уже списан и ждёт отправки на свалку. На объекте полно наших, и мы на нём якобы отрабатываем нечто в стиле студенческого научно-технического творчества. На самом деле – заменим движок. Поставим экспериментальный, ручной сборки.
– Если собирать будешь ты, мы точно грохнемся!…
– Разумеется, не я!… Не генеральское это дело, – с долей шутки и с долей вопроса заявил Кондор.
– Правильно, не генеральское. А мы здесь все Ваши превосходительства нашего проекта. Ты прав, Кондор! Но, дружище, когда всё будет готово, тогда что?…
– Взлетим и перегоним на одну полянку в Вологодской области.
– А не засекут в полёте?
– Нет. В ПВО сейчас бардак. Да и мы будем лететь в радиолокационной тени, на сверхмалых.
– А на аэродроме?
– Все спишут… На бумагах он уже в утиле.
– Дорого взяли за это?
– Экселенц, не хотелось бы грузить вас деталями…
– Ты прав, Кондор. Мы выходим на такой уровень, что каждый генерал нашего проекта работает автономно, на полном доверии товарищей. Не забывайте при этом и себя. Мы не юродивые. Но не зарывайтесь!
– Как можно?! – возразил Полутяж.
– Ещё как! Но, запомните… Можно делать практически все, но в меру. Впрочем, к делу… На Вологодчине вы его доделаете и испытаете по полной программе. Так?
– Так.
– Места для зимних площадок намечены?
– Изучаем пять объектов. Два из них выберем.
– Хорошо…
Интеллектуала пригласили сразу же на несколько аналитических передач и ток-шоу. Он легко согласился, но с одним условием. Он будет одним из основных действующих лиц. Приглашающие попробовали показать гонор, но Интеллектуал в таких случаях немедленно прерывал разговор. Приходилось соглашаться с этим наглым полунищим профессоришкой, чтобы найти которого пришлось ещё и потратиться. Неслыханно!! Хотя, если даже на миг представить, что именно он рулит всеми этими толпами, собирающимися в ночи… Дрожь берет!…
Шло обсуждение все тех же проблем ЖКХ и энергетики.
– И всё-таки, что бы вы предложили?
– Понимаете, я не владею информацией на уровне менеджмента соответствующих ведомств и не могу предложить вам сейчас, что же надо делать. Это во многом зависит от наличных ресурсов. Утверждать что-либо иное было бы безответственно.
Он уже увидел разочарование на лице ведущего. Фактически то же самое: «Пошли на хрен!», что и у его отмороженных волчат. Нет, волков! Но только более академично. И за это мы заплатили пять тысяч баксов?! Свинство!!!
– Впрочем, я могу предложить вам изменить сам ракурс обсуждения проблемы.
Замолчал, не наглеет, не рвётся сказать как можно больше. Да, не покойный Жмырик. Вот клоун-то был!… Но, к делу…
– Интересно! Мы этого от вас и ждём!
– Дело в том, что энергоёмкость всего нашего ЖКХ можно за год снизить в три раза. То есть, затраты топлива будут в три раза меньше, а тепла столько же. Это можно сделать с помощью технологии, которая работает уже пять лет, но, увы, не внедряется широко.
– Почему?
– Разработчики смогли получить себе на хлеб с маслом, а тратить нервы и жизнь, чтобы все это внедрять сквозь строй чиновных взяточников, не хотят. Да и то, не они должны искать заказчика, а заказчик, в лице того же мэра Москвы, например, искать таких, как они.
– А что это за технология?
– Она уже работает. Поэтому рассказ о ней будет скрытой формой рекламы. Я не хочу, даже в интересах людей мне глубоко симпатичных, пренебрегать телевизионной этикой.
– Вы как бы намекаете, что есть и ещё технологии и методы?
– Разумеется!… Это, например, газогидратные дополнительные блоки к теплоэлектростанциям, увеличивающие производство энергии без дополнительных затрат топлива зимой. Это и турбины профессора Полетавкина, разработанные ещё в 1960-х. Все это пока не внедрено, поэтому я прямо называю класс изделий. Это не может являться рекламой.
– Но почему же все это не внедряется?
– Вопрос не ко мне!… Не я строил всю эту экономическую и политическую модель.
– Но вы же тоже за кого-то голосовали на выборах? Значит, хотя бы косвенно причастны к формированию этой власти?!
– Я на выборы не хожу и другим не советую тоже.
– Ладно, это скользкий вопрос, вернёмся к нашему многострадальному ЖКХ. Как бы вы коротко охарактеризовали разницу в вашем подходе и подходе правительства?
– Я бы не разделял правительство, президента и Думу. У нас сейчас власть едина и консолидирована. Так что, успехи и поражения – на них на всех. А что касается проблем теплоснабжения, то хочется привести один афоризм. Командир полка, где я служил, часто говорил: «Товарищи офицеры, ищите инженерное решение! Раком личный состав вы всегда успеете поставить…». Так вот, я бы на месте всех этих господ искал инженерное решение. А они ищут возможности поставить раком личный состав. И все дискуссии ведутся в том ключе, что, выдержит ли ещё народ в такой позе, или нет?
Моё мнение… впрочем, это частное мнение, а я выступаю здесь скорее как эксперт, а не властитель дум. Их и без меня хватает.