Текст книги "Петрович, Повелитель Вселенной"

Автор книги: Петр Ирисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Ситуация осложнялась еще и тем, что арабский отряд был сводным. И месть каждому из четырех эмиров могла вызвать непредсказуемую цепную реакцию и настоящую войну. Причем уже не с отдельными городами, а с целым кордовским халифатом. К войне против большого сильного государства пока Петрович был не готов. Но и оставить это без последствий не представлялось никакой возможности. Такая колоссальная потеря лица была совершенно недопустима.

Через некоторое не очень продолжительное время, когда его глаза перестали быть кроваво-красными и вернулись к природной серо-зеленой окраске, Петрович понял, как он будет действовать.

Решено было устроить ловушку. Люди Петровича намеренно допустили утечку информации о месте расположения еще одной базы. Более того, ко времени, когда радхонитские и арабские шпионы должны были уже прибыть для проверки информации, на базу пришел морской конвой, набитый под завязку ценными грузами. И все желающие без труда узнали, что еще больший конвой прибудет через месяц. Петрович полагал, что месяца вполне хватит горячим арабо-испанским головам сорганизоваться для нового прибыльного квеста. С большим дропом, лутом и спойлом.

Анализ причин разгрома первой базы не принес ничего неожиданного. Пресловутый человеческий фактор, ослабление внимания, ощущение ложной всесильности, порождающее безответственность и расхлябанность. Ну и невозможность жить в постоянном боевом напряжении. Конечно, всякие неприятности в империи Петровича случались и раньше, но еще никогда они не достигали такого масштаба. Щелчок по носу оказался обидным. Разграблены склады, сожжены причалы. Суммарные человеческие потери – почти тысяча солдат, гребцов и матросов. Два корабля захвачено в плен, четыре уничтожено безвозвратно. Плюс напряг с выполнением контрактов. Пришлось перекрывать долговые обязательства, используя собственные резервы или срочно закупая у конкурентов. И дважды даже себе в ущерб.

Не самая главная база, не самые большие склады. Но только по масштабам Петровича. Для одиночного даже очень богатого купца такие потери привели бы к однозначному разорению.

После налета контрразведка всех торговых домов работала на износ. Были выявлены все радхонитские общины, так или иначе замешанные в нападении. А в этих общинах – особо инициативные граждане, настаивавшие на походе с излишней, на взгляд Петровича, решительностью. Также была проведена глубокая разведка резиденций каждого из эмиров, флот и войска которых участвовали в этом омерзительном по своей гнусности бандитском нападении. Особое внимание уделялось поиску сокровищниц и анализу их содержимого.

Петрович едва не плакал, в сотый раз пересчитывая всех своих полиморфов и жалея, что они не могут размножаться делением или почкованием. Одновременно удар по всем точкам не получался никак.

Ничего не оставалось, как только применять продукты высоких технологий. На этот шаг Петрович пошел с большими сомнениями внутри себя. Так как стопроцентно исключить нежелательных свидетелей совершенно не представлялось возможным.

Наконец все было готово. Дата прибытия большого каравана была доведена до каждого желающего и многократно продублирована во всех портовых трактирах. Разведка доложила, что арабы вполне успели погрузиться на корабли. И, по предварительным расчетам, ожидались как раз вовремя, чтобы перехватить караван в момент разгрузки.

Идеологическая накачка пиратов достигла неслыханных высот. Каждый – каждый! – пират был заинструктирован по самое "не могу". Дважды были проведены общевойсковые учения.

Петрович ничего не собирался оставлять на волю случая. На некоторых кораблях были установлены дальнобойные огнеметы, которые Петрович намеревался использовать в самом крайнем случае, выдав за модернизированные установки "греческого огня". Не будь сражение таким массовым, он бы не постеснялся ДШК использовать. Но случай не был настолько экстраординарным, чтобы пускать в ход последний козырь. Ну, не совсем последний. В трюмах "Флеш-Рояля" много чего интересного осталось.

Была у Петровича мысль перетопить арабов еще на подходах. Но, поразмыслив, он от нее отказался. Не зрелищно. Не наглядно. Не сработает на имидж.

Засада с конвоем удалась на славу. Радар и связь. Радар и связь. Невозможно себе представить, какое колоссальное преимущество у тех, у кого они есть над теми, у кого их нет. До появления надежной связи между кораблями флотоводец находился в еще более худших условиях, чем его сухопутный коллега. Фактически, все морские сражения до конца XIX века представляли собой беспорядочную свалку. Где каждый был сам за себя или же тупо стоял в линии напротив такого же и из всех сил молотил в него ядрами, надеясь, что повезет именно ему.

Однако со связью, – а дальнобойная связь была встроена в каждого из полиморфов, – веселье можно было организовать совершенно иначе. Петрович был уверен, что вдохновленные прошлой победой, арабы кинутся в порт безо всякой разведки. И арабы его ожидания оправдали полностью. После чего спрятанная за горизонтом эскадра отрезала им путь к отступлению.

Арабам дали высадиться на берег и перебросить абордажное командование на грузовые корабли. Береговой десант был тупо расстрелян из арбалетов, а абордажников быстро и решительно перерезали притаившиеся в трюмах команды отборных головорезов. Оставшимся в меньшинстве арабам не оставалось ничего другого, как сдаться. Не дожидаясь окончательного подсчета трофеев и праздничного пира, почти все полиморфы отравились в Экспедицию Возмездия. Радхонитов вырезали жестоко и зло, не щадя ни старых, ни малых. Выворачивая все тайники до последней мелкой монетки. Все представляющее собой минимальную ценность, грузилось, паковалось и увозилось. Ни в одном из шести городов, куда направились трофейщики, городская стража не была готова к встрече с преступностью, организованной на таком высочайшем уровне.

Следующая серия визитов была нанесена эмирам. Здесь события происходили по другому сценарию и обошлись всего двумя пострадавшими. Причем, скорее это был несчастный случай, чем очевидное насилие. У двух слуг в разных поместьях от испуга случился инфаркт. Действуя как настоящие голливудские ниндзи, то есть появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда, полиморфы обчистили эмирские сокровищницы и растворились в ночи.

Урок был усвоен. Послание дошло до адресата, и расшифровали они его верно. Когда взбешенные радхониты попытались организовать еще один наезд на уже известную базу, за них не вписалась ни одна мало-мальски серьезная вооруженная сила в Западном Средиземноморье.

17. Ночь. Западное Средиземноморье. Х век.

Чаще всего, Петровичу удавалось загрузить себя большими и малыми делами так, что на депрессию и самокопание времени не оставалось. Если дел не хватало, в ход шли физические нагрузки: бег, плавание, фехтование.

Но иногда прорывалось.

Средневековье вообще и десятый век в частности Петрович ненавидел искренне, до дрожи в пальцах. И это при том, что, в отличие от множества попаданцев, о которых он читал, у него была возможность смотаться на Азоры и пожить там в привычном для него окружении.

Нет, хроноаборигены, по большому счету, были не лучше и не хуже современников Петровича.

Как-то попалась в руки Петровича книга "Белые масаи" о европейке, вышедшей замуж за львиного воина. Прожили они в солнечной Африке четыре года, а потом цивилизационный конфликт взял свое.

Независимо от своего желания, Петрович был вынужден вникать, и не только вникать, но и всячески соответствовать всем тем многочисленным сословным, религиозным, региональным предрассудкам в изобилии украшавших сознание любого местного жителя.

Конечно, самый близкий круг общения Петровича составляли, прежде всего, полиморфы. Конечно, пираты боготворили Петровича и в основной массе были готовы выполнить любой его приказ. Но поговорить по душам он мог только с планшетом. Да и то врожденная паранойя минимизировала эти разговоры как по количеству, так и по объему сказанного.

Неоднократно местные дамы постарше и помоложе, простушки и аристократки пытались оказаться у Петровича в постельке.

Сразу после переноса, размышляя над возможными последствиями омоложения, он предполагал, что гормональные бури могут быть серьезной проблемой. Но нет. При взгляде на местных красоток ничего не шевелилось. Желание не возникало даже по этнографическим причинам. Проанализировав истоки своих чувств к местным женщинам, Петрович не нашел для себя ничего нового. Во-первых, страх. Страх утечки информации, страх ввести в посвященные мало что чужого, так еще и психологически полностью не готового человека. Страх создать точку уязвимости. Женщину пришлось бы защищать, хотя бы для того, чтобы не терять свое лицо. А если бы она была знатная, то, как говориться, женишься на невесте – в приданое получаешь всю ее родню.

А вторая причина – брезгливость. Как ни крути, а по меркам Петровича, хроноаборигенки все были чумазками и замарашками. С сифилисом Европа еще не была знакома, но и без него заболеваний, передающихся половым путем, вполне хватало.

Большой проблемой для Петровича было несовпадение отношения к инфоповодам у него и у местных. Копеечное, с точки зрения Петровича, событие могло привести местных в экстаз или же погрузить в пучину отчаяния. И это при том, что он ухитрился создать среду, где любое его действие воспринималось как освященное всеми богами мира, вместе взятыми. Например, он выкупил пиратов, неудачно попавших в плен. А там, где их продавать не соглашались, приказывал провести карательную операцию, не считаясь ни со своими потерями, ни с потерями со стороны жертв. Командиры наемных отрядов практически не выкупали своих. Власть предержащие делали это в исключительных случаях.

С одной стороны, не будь у Петровича ресурсов, и он бы никого не выкупал. С другой, не будь ресурсов, и выкупать бы никого не пришлось.

Делал он это не из-за человеколюбия. В пиратов было вложено достаточно сил и средств, чтобы брать и просто так вышвыривать на помойку обученных ветеранов.

Понятно, что пираты боготворили Петровича за это. Здоровые возвращались в строй, увечные отправлялись в Александрию. Проект с приютом оказался настолько удачным, что Петрович подумывал открыть филиалы в других городах.

А он ненавидел проявления их благодарности. Потому что не воспринимал их как людей. Потому что отдавал себе отчет в том, что видит в них в первую очередь средства для достижения своих целей.

Александр Македонский помнил в лицо и по именам чуть ли не каждого из своих бойцов. Петрович вообще не вглядывался в их лица. Но странным образом это улучшало его имидж и повышало его рейтинг.

Кстати, полное пренебрежение судьбой ветеранов и инвалидов войн – пункт, по которому Петрович был готов выставить счет как Советскому Союзу, так и России.

А иногда, вот как этой ночью, душной, жаркой ночью. Ни звука, ни пятнышка света, ни дуновения ветерка. Так вот этой ночью Петрович ненавидел сам себя. Он понимал, что фактическое бессмертие, которым он пользуется, мало-помалу превращает его в монстра. В существо, которое уже нельзя назвать человеком. И так ему было себя жалко... Однако, если он собирался сделать то, что собирался, только монстр и был на это способен. От этого делалось еще жальче.

Петрович думал, что Кощей Бессмертный с такой надеждой встречал каждого нового царевича, с такой искренней радостью, что вот сейчас все закончится. Он понимал Кощея.

А это была всего третья жизнь.

18. Промежуточные достижения. 960 г. и далее.

В декабре 955 года на папский престол взошел Октавиан Тусколо, принявший имя Иоанн XII.

Редкой набожности человек. Настолько редкой, что ее и с лупой не найдешь. Насиловать прихожанок и паломниц прямо в соборе св.Петра, до этого еще додуматься надо было.

Петрович не удержался и пустил в массы песенку про "случай в городе Риме", уж больно она соответствовала моменту. (ДЛ 10)

Прекрасная карьера – в восемнадцать лет стать папой. Иногда Петрович раздумывал, не сделать ли папой своего полиморфа, причем, пожизненно. То, что один из полиморфов займет пост александрийского патриарха, даже не обсуждалось. А вот взять под контроль папский престол, возможно, в этом был определенный резон. А возможно, и нет.

Иоанн XII и не будучи полиморфом действовал настолько удачно для Петровича, что лучше и желать не приходилось.

Петрович этого папу ждал. Иоанну предстояло принять важное решение – даровать ордену паломников неотчуждаемое право торговли с мусульманами.

Фактически за мизерную по меркам Петровича плату папа подарил Ордену монополию на торговлю пряностями. В известной Петровичу истории такая монополия была у Венеции, и Венеция благодаря ей задавила всех своих конкурентов. Правда, венецианцы допустили одну ошибку. Выбирая, кого поддержать, Константинополь или турков, они сделали ставку на турков. А турки, в благодарность, подорвали венецианскую торговлю.

Поэтому, кстати, Петрович не привлек свою венецианскую компанию в Орден пилигримов. Так что в будущем доминировать в средиземноморье будут Марсель и Генуя.

К шестидесятому году военная организация Петровича превратилась в настоящего монстра. Он понимал, что когда он уйдет в тень, пираты по инерции еще будут какое-то время одерживать победы. Но, лишенные всех бонусов и привыкшие во всем полагаться на Петровича, быстро начнут проигрывать. А его обязанности комфлота уже сильно тяготили.

С другой стороны, чисто по-человечески пиратов было жалко. Но что с ними делать и как использовать, придумать Петрович не мог. Запасы золота, серебра, драгоценных камней, которые приносила легальная торговля, уже к настоящему моменту были так велики, что с лихвой покрывали потребности по каждому из намеченных проектов.

В конце концов, Петрович принял компромиссное решение. Один из полиморфов предстал перед пиратами в качестве племянника и наследника. Примерно за год укрепил свое положение и завоевал авторитет, и Петрович с чистым сердцем передал ему все свои военно-морские дела, после чего переселился в свою александрийскую резиденцию.

В Александрии в первую очередь усилия были сосредоточены на том, чтобы взять под контроль александрийский патриархат. Сделать это было тем более несложно, поскольку управление патриарха испытывало серьезный кадровый голод. Большими достижениями патриархат похвастаться не мог, паства не росла, финансирование было крайне скудным, и общий уровень подготовки управленцев оставлял желать много лучшего. Поэтому выпускники александрийского суворовского училища были для патриарха подобны манне небесной. Молодые, образованные, уверенные в себе, с разумной степенью наглости и бесстрашия. Юные джедаи стремительно делали карьеры, обеспечивая места для будущих выпускников.

Можно было и сразу с помощью полиморфа подменить патриарха. Но подумав и посчитав, Петрович решил провернуть такой финт в году 73-75, уже после своего переезда в Константинополь.

19. Завевание Египта. 969 г.

Фатимидские халифы неоднократно пытались завевать Египет. Однако не получалось. Пока наконец четвертый халиф Абу Тамим Маадд ал-Муизз ли Дин Аллах не подошел к вопросу творчески и ответственно. И Петрович в подготовке к походу тоже поучаствовал, в частности предоставил грузовой флот для транспортировки продовольствия. Ну а халиф, проанализировав причины трех неудачных попыток, уделил большое внимание тренировкам армии вторжения, а так же проведению разведки и спецопераций.

Надо отметить, что исмаилиты, а фатимидская династия придерживалась такой версии учения Пророка, в спецоперациях знали толк, недаром впоследствии на их базе была создана организация знаменитых ассасинов.

В Египте же в это время формально правила династия Ихшидидов, а именно халиф Мути. Но реальная власть принадлежала отнюдь не ему, а регенту Кафуру. Правда, ближе к концу шестидесятых Кафуру вторая роль поднадоела и он, объявив себя эмиром, уселся на трон уже вполне официально. Как водится, регент-эмир был негром и евнухом, что не мешало ему травить наследников престола, много воевать и проводить очень спорные реформы, а также быть меценатом. А в последнее время и шиитом. Не сам, понятное дело, а под руководством резидентов ал-Муизза. Пожалуй, с учетом того что исмаилиты всячески себя маскировали под шиитов, только это и тормозило вторжение. А не успел Кафур помереть, как тут же фатимидская армия форсировала реку Амур на участке "ОМАХА-БИЧ".

Однако быть меценатом не значит быть хорошим правителем. Издерганная бесконечными и бесплодными войнами, экономика Египта находилась в упадке, а Ихшидиды не пользовались всенародной любовью и поддержкой. Так что меньше чем за полгода на египетский престол уже мостился четвертый фатимидский халиф.

И он тут же столкнулся с классической египетской проблемой. И не только египетской. Кадры, они не только в Советском Союзе все решали, без них и в Египте было не обойтись.

А национального кадрового резерва у арабов не было. По крайней мере в Египте. Толковых грамотных кандидатов на различные административные посты и чиновничьи должности можно было найти только среди христиан и иудеев.

Во внутрииудейские разборки Петрович не лез, а вот конфликт между христианами ему был очень интересен.

В силу разных забавных и не очень обстоятельств на территории Египта действовало две христианские церкви, Коптская, официально считающаяся еретической, и Александрийская православная. И так получилось, что после мусульманского завоевания Египта копты активно сотрудничали с арабами и пользовались всяческими благами и привилегиями. А вот у Александрийского патриархата отношения с мусульманами особо не складывались, не считая краткосрочных периодов удачных действий отдельных патриархов.

Однако, в том числе предвидя будущее завоевание Египта и кадровый голод, Петрович еще четверть века назад создал свой приют. Военно-гражданское училище юных падаванов им. А.В. Суворова. Первый. Потом было открыто еще несколько, не только в Александрии.

Напрямую он ничего никому не говорил, но вовремя сделанные намеки лицам, приближенным к халифу, подкрепленные милыми сувенирами, свою роль сыграли. Падаваны стали иметь существенный гандикап при назначении на различные должности в фатимидской администрации. А то, что они все числись за александрийской патриархией, было не более чем случайным совпадением.

Тогдашний патриарх Илия I полагал благоволение халифа своей личной заслугой, чем немало гордился.

Но настоящей причиной, кроме, разумеется, манипуляций Петровича, был редкий религиозный пофигизм халифа. Он был настолько веротерпим, что даже допускал публичные религиозные диспуты между представителями различных мусульманских и христианских течений.

Наследник ал-Муизза, ал-Азиз, должен был быть таким же равнодушным к вопросам веры. И вот это Петровича уже не устраивало. Поэтому он организовал еще одно учебное заведение, теперь для мусульманских сироток. И лучшему ученику официально было даровано имя Дарази.

Именно Дарази через 15 лет должен был стать выразителем недовольства мусульманской части населения Египта засильем христиан вообще и православных в частности.

Исходя из поставленной задачи, его и готовили как мистика, фанатика и интригана.

Его исторический прототип принимал активное участие в формировании то ли секты, то ли малой народности друзов, по его имени, кстати, и названной. Появятся или нет друзы на исторической арене, Петровича особо не волновало. А вот обеспечить к 82 году начало гонений на православных, так чтобы пик их пришелся на 85 год, было важно для задумок Петровича.

И ведь как обидно!

И реальный Дарази, и потомок ал-Азиза халиф аль-Хаким действовали буквально в следующем поколении, всего лишь на 20 лет позже желаемого! Причем действовали именно так, как было бы оптимально для намеченных планов.

Однако не судьба.

Зато есть готовый образец, даже выдумывать ничего не надо, всего лишь подобрать подходящих марионеток.

20. Конференция по геополитике. Левый берег Нила. 970 г.

Трех своих самых первых полиморфов, Джамшуда, Равшана и Джофара, Петрович так и не развоплощал и не перепрограммировал.

И не только их. Всех остальных тоже, насколько это было возможно. Петрович полагал, что если добавить только новые навыки, то полиморфы как личности останутся прежними.

Ему казалось, что несмотря на кремниевые мозги и неизвестно какую плоть, полиморфы наделены некоей субстанцией. У людей, по крайней мере у некоторых людей, аналог такой субстанции называется душа. Спрашивать у полиморфов, важно для них сохранять память о прошлом или нет, Петровичу казалось неэтичным.

Так что Джамшуд, Джофар и Равшан образовали самый близкий круг Петровича.

Рецепт человеческого счастья давно известен. На каждого человека три раба. И немножко техники, самомоющаяся посуда и самоходное мусорное ведро.

За рабов Петрович своих полиморфов не держал. Наоборот, он переименовал их именами своих друзей, Джамшуд стал Денисом, Джофар Родионом, а Равшан Владом.

И как ему показалось, такое переименование полиморфам было приятно.

Иногда, гладя на своих полиморфов, он замечал некую тень внутренней иерархии, что вроде как один полиморф поглавнее другого товарища. Но опять-таки, выяснение иерархию в стае полиморфов Петровичу казалось не этичным. Просьбы, пожелания и приказы выполнялись точно и в срок, при необходимости полиморфы проявляли здоровую инициативу, и не только в рамках отданного приказа. Так что не надо лезть туда, в чем ничего не понимаешь. И, кстати, далеко не во всем нужно детально разбираться.

Периодически Петрович выезжал со своим малым советом на природу попить пивка и поговорить за жизнь.

Выдержки из стенограммы выездного заседания N 3004.

Участники Петрович(П), Денис (Д), Влад (В), Родион (Р)

П. Так что, не поднять нам КМА?

Р. Вот какой раз уже это обсуждаем! Не поднять! Не поднять тебе КМА хоть ты тресни! Чем ты его собираешься разрабатывать? Деревянными лопатами?

П. Без металла нам жопа.

В. Нам по большому счету и с металлом жопа, потому что ты, Петрович, мечешься с определением главной задачи как блоха на сковородке.

Д. Не главной. Точнее, главной для текущего этапа.

В. Да. На главной для этого этапа. Нет, погоди, не перебивай. Я знаю что ты хочешь сказать. "Как нам обустроить Россию" и все такое. Ты лучше скажи, где ты собираешься ее обустраивать?

П. В смысле?

В. Ну буквально, что будет центром твоей новой России?

Д Я так понимаю, Влад, ты хочешь сказать, что выбор центра определит судьбу государства?

В. Да. Именно это я и хочу сказать. Дело, понятно, не в самом центре, как таковом. А во первых в окружающем ландшафте, который влияет на род занятий местных жителей. А базис, как ты, Петрович, любишь говорить, определяет надстройку.

П Ну, положим не я, а Карл Маркс и его родной брат Фридрих Энгельс.

Р. О как, а я всегда был уверен что это четыре разных человека...

В. Хаханьки шутить и надсмешки строить это вы все мастера известные, а я серьезно говорю. Ландшафт влияет на страты. Духовенство, духовенство, горожане и крестьяшки. И если, ты, скажем, выберешь в качестве ядра своей империи Севрео-Восточную Русь, поросшую лесом по маковку, то поимеешь феодалов и крестьяшек, а все остальные варианты будут нежизнеспособны.

Р. А если Киев?

В. А если Киев, то дворянство и духовенство.

Р. И че?

В. И ниче. Два паразита. Типичный пример Польша. Сперва "польска вид можа до можа", а потом ваще с карты исчезнет. Как и Украина, кстати.

П. Я смотрю, ты к вопросу кардинально подготовился. Прям главный докладчик.

В. Ты, Петрович, уже сколько раз вздыхал ностальгически: "Ах Русь! Ах, онучи с квашеной капустой!", что поневоле подготовишься.

Д. Ну, ты два возможных центра назвал. Не убедил пока, но ладно. А Новгород?

В. А Новгород, в отличие от степной Украины и лесной Руси, озерно-болотный. И там формируются страты крестьяшек и горожан. Точнее, наоборот. Горожан и крестьяшек. И горожан не ремесленников. А кого? Правильно, торговцев. Вернейшая опора трону. Могли бы мамой родной оптом торговать, ни одной мамы бы не осталось в Новгороде.

П. Ну и что ты предлагаешь?

В. Я? Ничего. Не я, к счастью, решения принимаю, а ты. Так что тебе и решать. Ты, конечно прав насчет металла. Без железа ни хрена империю не построить, особенно сейчас. Кто имеет железо, тот и нагибатор 80-го левела. А на Руси железа нет.

П. А...

В. НЕТ! Нет железа на Руси. И не надо мне про Курскую Магнитную аномалию двадцатый раз песню заводить. Нету его. То, которое есть, обрабатывается при 1300 градусах. А сейчас максимум 1100. Вот эти двести градусов и есть твоя империя.

Д. Ну, насчет железа, ты не совсем прав. Есть железо. Полоцк и Новгород.

В. Да. Полоцк и Новгород. Про Новгород я говорил, почему он не годится в качестве ядра империи, а Полоцк слаб по человеческому ресурсу. Войну против всех ему не выдержать.

Р. А зачем воевать против всех? Почему обязательно воевать?

П. Потому что каждый ближний и дальний сосед постарается железо у тебя оттяпать. И договориться им между собой будет легко. Потом, конечно, они и друг дружку сожрут, не вопрос, но вот тебе от этого легче уже не будет.

Значит, говоришь, не тебе решать? А тем не менее постарался протолкнуть проект с Северо-Восточной Русью.

В. Оно как бы так и выглядит. Но реально подумать, выбора на самом деле нет, если строить империю, а не химеру.

П. А проливы?

Д. А что проливы? Вот на хрена тебе проливы? Что ты в них вцепился? Как я понимаю, задача не владеть проливами, а обеспечить себе проход через них. А это меньшая проблема. Если Венеция себе в твои времена такое право выбила, почему в этой истории Генуя не сумеет? У тебя задача турок не допустить до взятия Константинополя. Так что поможешь Роману под Манцикертом, отбросишь турок, а там глядишь, они себя сами изведут. Ну, или еще кого спровоцируешь на бусурманов навалиться.

П. Как у вас все легко, один в глухомань лесную хочет меня запроторить, второй плевком с турками разделался... Герои, одним словом.

Ладно, давайте допьем что в бокалах и собираться будем.

21. Петрович и принятие христианства на Руси. Александрия 970 г.

Чем ближе становилась роковая дата, тем отчетливей Петрович понимал, что в Константинополе ему не пожить. И незачем, и некогда.

И в самом деле?

Его изначальный план опереться на Византию и проливы делался все более неактуальным. Мировая торговля шла не так, как он себе представлял сразу после переноса.

И вообще, книжные представления несколько не совпадали с реальностью.

Так что через пару лет следовало перебираться в Киев и искать подходы к Владимиру Святославовичу. Хотя нет, уже не в Киев. Владимир как раз в этом году стал новгородским князем и в Киев должен был вернуться только через десять лет.

В Новгороде князя, конечно, окружило мощное лобби, и протолкнуться к телу было не просто. Хотя, универсальный ключик к князю у Петровича был. Во первых наемники, во вторых возможность кредитоваться. Правда, наемники морские, к сухопутному бою не приучены.

Вот сколько себя Петрович помнил, никогда не мог понять, почему Владимир принял решение креститься. Причем не только лично, но и всю Русь.

Ну да, контакты с Византией облегчались. Но и так византийцы покупали русские товары, и мусульманские, и любые другие. Идеологическое влияние Византии на Русь резко усиливалось.

Правда, болгары, восприняв крещение от Византии, тут же начали с ней воевать. Не самый, кстати, разумный поступок. Но русские с Византией не воевали после крещения, наоборот, оказывали ей военную помощь. А уж сколько деньжищ перетаскали в патриархат, страшно подумать.

Не раз и не два Петрович пытался поставить себя на место Владимира в момент принятия судьбоносного решения о принятии православия. И никаких выгод в пользу такого решения не видел, особенно учитывая послезнание. Конечно, Владимир и страшном сне не мог предвидеть, что меньше чем через сто лет произойдет официальный раскол с обоюдными анафемами Западной и Восточной церкви. И что никому пока еще не ведомые тюрки-турки завоюют Константинополь и получат колоссальный бонус, позволивший им создать гигантскую, мощнейшую империю.

Все это в 988 было совершенно не очевидно, по крайней мере для Владимира.

Поначалу Петрович намерен был резко противопоставить александрийского патриарха константинопольскому и правдами-неправдами убедить Владимира принять христианство по александрийскому образцу, перетащив по такому случаю александрийского патриарха в Киев. Чисто технически разница между двумя версиями была незначительной. Намного важнее представлялось Петровичу создание независимого русского патриархата не в XVI веке, а уже в Х.

Однако концепция была изначально ошибочна. Киев совершенно не подходил для столицы будущей империи, только для химеры, обреченной на распад. Системы жизненных ценностей Южной, Северо-Западной и Северо-Восточной Руси различались принципиально, и киевский вариант однозначно проигрывал, как и новгородский. Правда, не подходили они по разным причинам.

Киев импортировал оружие. То есть жил с меча. И как понимал Петрович, тендецию эту ему было не переломить. Жизнь с меча яркая, красочная и богатая. Правда, до поры до времени. Рано или поздно ресурс, в том числе и мобилизационный внезапно заканчивается, и волков войны поджидает горькое разочарование. Мало того, процесс грабежа идет в обе стороны, и или у тех, кого еще вчера так весело и прибыльно можно было грабить, оказываются выскребленные сусеки и выметенные амбары, или они выбирают иной сценарий развития и крепко дают грабителю в лоб. Вся Южная Русь в XI-XII веках в охотку и с удовольствием резалась за киевский стол, пока полностью не обезлюдела.

Не без помощи половцев и татар, разумеется, но и сами князья немало постарались.

А главный бонус был даже не Киев, а близость к Византии. Близость к мечам. Ну и зачем в таком неблагоприятном месте начинать строить империю?

И кроме того, Великая степь, протянувшаяся от предгорьях Карпат и чуть ли до Тихого океана, представляла собой широкую столбовую дорогу для всяких-разных кочевников. Венгры, половцы, печенеги. Татары опять-таки. И каждый едущий из Азии в Европы, делал равнение направо и думал, а не заехать ли мне в Киев? Да нахрен вы все там сдались?

Нет. Ранимая душа Петровича не желала жить ни на проходном дворе, ни в коммуналке.

Так что план трансформировался следующим образом.

Александрийский патриарх из-за конфликта с фатимидской администрацией или под влиянием мощного видения просит киевского князя Владимира приютить его у себя в лесной глуши.

И пусть Владимир крестится по какому угодно канону или вообще ислам принимает, это уже не принципиально будет.