Текст книги "Петрович, Повелитель Вселенной"

Автор книги: Петр Ирисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Мудрецы, – снова влез с поправкой искин.

– Что?

– Мудрецы сионские, а не мертвецы.

– Невелико отличие, сегодня мудрецы, а завтра мертвецы. Черт, сбил меня своими мертвецами.

– Это не мои мертвецы!

– Заткнись, чурка электрическая! Да, так о чем это я...О власти.

О власти. Любопытно, не успел получить бессмертие, даже в "Айболите" еще не пролечился, а уже себя в роли мировой закулисы распредставлялся. А вот скажи, дорогой Петрович, зачем тебе власть?

Вопрос.

Однако ответ у Петровича уже был. Он слямзил его у Толстого, который Алексей.

"Земля наша обильна

Порядка только нет".

Имея в своем распоряжении такие колоссальные ресурсы, почему бы не попробовать навести на Земле порядок?

Второй вопрос, каким это порядок должен быть.

Некоторые аспекты нового порядка у Петровича не вызывали никакого сомнения. Некоторые представлялись крайне туманно.

Вот, например, такое явление как война. Для обывателя война это ужас. А для НТП великое благо. Другое дело, благо ли НТП.

Например, такая, без сомнения полезнейшая и необходимейшая вещь, как стиральная машинка. Сегодня простынку руками уже никто не стирает, а Петрович еще застал те времена, когда их стирали практически вручную, да еще и с вывариванием. Удовольствие ниже среднего. Однако высвободившееся время домохозяйки стали расходовать отнюдь не на самосовершенствование, а на просмотр сериалов и пожирание пицц.

Этот феномен Петровичу был знаком еще по тренерской работе. Если бойца тапком по жопе не лупасить, то никакого развития не дождешься. "Без трындюлины не продвинуться к сансаре". И в отношении человечества это работало точно так же, как и отношении его отдельно взятого представителя.

Как обеспечить НТП без войн Петрович не знал. Равно как и не знал способа держать человечество в тонусе и не давать ему в прямом и переносном смысле зажиреть, не используя тапок.

Зато он представлял, что может быть таким тапком.

Следующие два момента он полагал неразрывно увязанные между собой. Ресурсы и идеологию. Как ни крути, а к власти над миром пришли граждане, вдохновляемые протестантизмом. Протестантизм обуславливает погоню за прибылью. Погоня способствует чудовищному разбазариванию ресурсов.

Однажды Петрович шел по городскому парку после массовых гуляний. Парк был покрыт чуть ли не метровым слоем мусора; пластиковые бутылки, пластиковые же обертки от мороженого. А ведь каждая бутылка когда-то была динозавром! Петровичу до того стало жалко безвестных динозавров, что он чуть не расплакался.

Так что не надо нам погони за прибылью. Да здравствуют Гринпис и экология!

Основательной реформы, по мнению Петровича, заслуживало так же и православие, которое он винил ровно в половине проблем Российского государства практически на протяжении всей его истории. Основная претензия – выхолащивание творческого духа, в отличие от тех же протестантов.

Около месяца потребовалось Петровичу, чтобы определить ближайшие, в рамках текущего века стратегические задачи и продумать первые тактические шаги.

"Флеш-Рояль" взял курс на Гибралтарский пролив.

План Петровича предусматривал будущую легализацию его клонов в Византии. В добрых традициях нормальных героев для реализации плана требовалось прожить несколько лет в Кордове.

Вообще-то, совсем не обязательно в Кордове. Подошел бы любой мусульманский город. У мусульман в те времена – или в эти времена? (запутаться, что прошлое, а что настоящее было несложно) – отсутствовало само понятие мусульманин-иностранец. То есть любой исповедующий ислам, независимо от места происхождения, теоретически мог поселиться в любой части мусульманского мира. Проблема могла бы быть только в поддержке или отсутствии таковой со стороны родни, клана или тейпа. Или что там было в моде в данном регионе.

На клан рассчитывать Петровичу не приходилось изначально. Он и не рассчитывал. Он вообще собирался предстать в образе борца за веру, пострадавшего за свои убеждения на Родине. Где бы эта Родина ни была.

Родину, кстати, еще предстояло выдумать.

И решить несколько важных технических вопросов. Например, как жить и чем заниматься.

Кордова устраивала Петровича наличием университета. Сперва отучиться, потом преподавать. Отличная легальная, легко проверяемая биография. Хорошее занятие для клона Петровича.

Для бывшего школьного учителя истории не представляет никаких трудностей.

Правда, были и другие варианты.

Например, садовником.

Кордова массово строилась, и сады были здесь в большом почете. А Петрович мог сильно удивить местных садами в японском или английском стиле. Кстати, и коллизия, необходимая для будущего этапа плана, закладывалась.

Пророк, как известно, не одобрял изображение живых существ. Впрочем, такой подход характерен не только для ислама. Достаточно вспомнить движение иконоборцев в Византии. Садовнику достаточно всего лишь правильно обрезать куст, чтобы создать напряжение.

Но это так, черновая наметка. Без привязки к конкретным условиям.

Вот кем Петровичу не хотелось бы быть, так это видным военачальником. Или иной фигурой государственного масштаба.

Нет. Его задачи на ближайшее время были значительно скромнее. Создать историю, в которую плавно впишутся Петровичи за номерами 2 и 3. Не совсем неприметный, но и не в первом ряду.

Хотя тяга к неприметности была скорее следствием паранойи Петровича, чем реальной необходимостью.

То есть он на самом деле не мог понять, какая стратегия оптимальней, незаметность или наоборот, привлечение к себе внимания яркой павлиньей раскраской. А это влияло на церемонию прибытия или её отсутствие – въедет Петрович с парой слуг и парой тюков или во главе пышной процессии принца в изгнании. Выбор стратегии определял и изменения, которым должно было подвергнуться тело Петровича.

В конце концов он решил не пороть горячку. Добраться до Кордовы, пожить там некоторое время, осмотреться и тогда уж решить, что и как принять окончательное, досконально выверенное решение?

Значительное время Петрович потратил на формирование обликов полиморфов.

Конечно, более всего ему хотелось иметь огромных нубийцев с опахалами. Но нубийцы, а особенно опахала, не вписывались в концепцию неприметности. Поэтому Петрович придал полиморфам вид типичных берберов, в изобилии обитающих по обе стороны Гибралтарского пролива. Себе он придал такой же облик, не став менять ничего более. Ни накачивать мышцу на зависть старине Шварцу, ни омолаживаться. Ну, разве что подлечился.

И с большой опаской сделал следы обрезания, чисто на всякий случай.

Жестокая битва между паранойей и целесообразностью закончилась в пользу целесообразности. Он взял всего трех полиморфов. Трех, а не всех, вооруженных лазерными мечами и установками "Град". Но навыками этих полиморфов Петров нафаршировал под завязку. Разве что в балете они были не сильны.

6. Путешественник. Альхесирас. Лето 918 г.

В деревушке неподалеку от Сеуты он договорился с рыбками, и за пару дирхемов они переправили Петровича со слугами и небольшим багажом через Гибралтарский пролив.

В городок Альхесирас.

Это было очень странное ощущение – бродить по средневековому городу, есть свежие лепешки. Испеченные сегодня? Тысячу лет назад? Кстати, очень вкусные.

Полиморфы безупречно выполняли обязанности телохранителей, держа Петровича в "коробочке" и мгновенно отсекая всяких подозрительных типов. Да типы и сами не стремились сближаться с Петровичем, натыкаясь на острые взгляды из-под бурнусов и замечая сжатые рукояти кинжалов.

Но, пожалуй, эффект присутствия в ином времени был, скорее, психологический. А так люди как люди, бегают, орут, суетятся. Всё, как всегда.

На ночь Петрович снял комнату в караван-сарае, и таки да – клопики присутствовали. Однако порошок был синтезирован заранее, и спрятан в животе у полиморфа. Так же как и деньги. При себе Петрович имел сущую мелочь, на случай ловких воров и недостаточно бдительных полиморфов. Но в течение первого дня никаких неприятных сюрпризов не случилось.

Уже вечером, вытянув гудящие, находившиеся за день ноги, Петрович вдруг осознал, как он устал за этот день.

Его всё время не покидало чувство нереальности происходящего, так, как будто он не в далеком прошлом, а на съемочной площадке, на представлении для туристов. Он вспомнил, что несколько раз слышал звонок несуществующего мобильника. Разум твердил, что, если не случится чудо, он здесь скорее всего навсегда, и тем не менее взгляд искал приметы современности. Современности? Какой современности? Вот она, современность, достаточно протянуть руку

Сон пришел внезапно, и так же внезапно прервался. Петрович долго лежал с открытыми глазами, ничего не видя, не очень понимая где он и что он, ни единой мысли не было в его голове, и спроси его, он бы не ответил, видит ли он небо над собой или невысокий побеленный потолок.

Иногда раздавалось поскрипывание, или стук, но он даже не пытался расшифровать источник звука. Казалось, что время исчезло навсегда, и эта ночь никогда не кончится, и так будет вечно – душно, тихо, со странными звуками и неверными тенями.

А потом Петрович пробормотал – "Рубикон перейден" и провалился в сон без видений.

С утра Петрович с полиморфами отправился на рынок покупать осликов.

Идею многочасовой торговли на восточном базаре Петрович не понимал никогда. Поэтому ответственность за торг была возложена на одного из полиморфов. В конце концов пять осликов были куплены за очень умеренную плату.

Жара предъявляет свои требования к продуктам, поэтому предпочтение было отдано непортящимся – оливкам, финикам и козьему сыру. Подумав, Петрович прикупил еще лепешек. Он бы и помидорок прикупил, однако до помидорок еще шесть веков, если только не подсуетиться.

И уже покидая рынок, вспомнил, что у него нет бурдюков для воды. А вот очистительная система "Родничок" есть.

Из-за нехорошего человека по имени Омар ибн Гафсун, засевшего на горе Бабастро, приходилось закладывать приличный крюк.

Хотя в последнее время Омар приутих. А до этого ему удалось поставить на уши всю землю вандалов, по-арабски "биляд альвандалус". Был бы чутка поумнее, сумел бы сделать из Андалусии собственное королевство. Католическое.

Нет, но вот подумать только, парень по имени Омар – католик. Причем не просто католик, а религиозный фанатик! И доча у него такая же. Отгрохала монастырь, где готовит борцов за веру. (ДЛ 1)

На всякий случай Петрович решил объехать сердце владений Омара по широкой дуге.

Как водится, междуусобицы породили анархию, бандитизм и всё такое.

Бандитов Петрович не боялся. Все три полиморфа проявляли бдительность не абы как, но еще и в инфракрасном диапазоне, так что возможная засада должна была быть обнаружена заблаговременно.

Немного он беспокоился из-за возможности быть подстреленным, но искин заверил, что полиморфы сумеют блокировать стрелы ещё в полете. Есть, мол, методы.

Очень вовремя Петрович вспомнил о такой важной особенности Испании, как сиеста. И поэтому начало путешествия было перенесено на завтра. Пока Петрович бродил по рынку, как раз подоспело время обеда, а ехать после обеда... Тем более, что никакой необходимости в спешке не было...

Остаток дня Петрович посвятил уточнению маршрута. Естественно, что каждый, с кем бы он ни беседовал, а побеседовал он со многими, и на рынке, и обеденном зале караван-сарая, предложил свой собственный, отличный от предыдущих вариантов. Но фактически, обсуждалось две версии, морская и сухопутная. Морем до Севильи, и уже оттуда в Кордову, или тайными тропами напрямую. Но это, конечно, риск. Или ловить формирующийся большой караван. И двигаться с ним. Тоже, кстати, не самый безопасный вариант. Разбойники на суше, или пираты на море – вот и весь невеликий выбор.

Петрович не мог признаться собеседникам, что его совершенно не беспокоит возможность встречи как с пиратами, так и с разбойниками.

Случись что, полиморфы подхватили бы его на руки и умчались с места происшествия. Или, что более вероятно, вырезали бы всех романтиков с большой дороги... Но для местных такой парад суверенитетов представлял серьезное затруднение в торговых делах.

Подумав, Петрович отправил Рафшана (так он обозвал полиморфа-торговца. Два других стали Джамшудом и Джофаром) продавать осликов. Уже если выглядеть естественно, то во всем.

Забавно, что изначально он и планировал сразу добираться в Севилью морем. Но почему-то решил, что вариант с переправой через Гибралтар будет менее подозрительным и передумал.

Однако, ни в городе, ни в порту никто к Петровичу не приставал, не требовал предъявить паспорт и регистрацию.

Ушлый Рафшан ухитрился не только продать осликов, но и договориться с капитаном кораблика, отплывавшего в Севилью через день с грузом кож.

Весь следующий день Петрович прогуливался по Альхесирасу. Смотрел на суету в порту, раздумывал о рыбалке или даже морском купании. Но не рискнул, поскольку местные в море просто так не купались. Кто их знает, почему.

Трижды Петрович для развлечения обошел рынок, но не купил ничего, кроме невероятного вкусного изюма. Неожиданно для себя выяснил, что черный изюм считается пищей бедняков, и – подумать только! – исключительно из-за своего непрезентабельного вида. Потому что похож на козьи какашки.

Было странно ощущать себя этаким "иностранцем, трогающем шандалы и жирандоли", бесцельно бродить по средневековому – в абсолютно буквальном смысле этого слова – городу. Будто скоро всё начнется, но пока ещё не началось, а лишь зарождалось, лишь угадывались тени событий, и даже не сами тени, а пока только намеки на них. Словно время еще не придумано, а пока сделан лишь пробный его вариант, солнечный день, и Петрович завис в этом солнечном дне, в этом безвременье.

Странно было видеть всех этих людей, разноголосую толпу, давно умершую и, тем не менее, живую, занимающуюся своим немудреным делом, таскающую какие-то тюки и коробки... Что в них? Неужто что-то важное? Неужто без этого нельзя обойтись? Да право, живые ли они, или всего лишь призраки?

Нет, не призраки. Призраки не орут "поберегись" пробегая мимо, и не пахнут чесноком и жареной рыбой.

В одной из лавок Петрович увидел стопы бумаги, не самого лучшего качества, как на его взгляд, но вполне себе годной для ведения записей. Конечно он приобрел небольшую пачку. Но с карандашами его ждал облом, свинцовые появились лишь в XII-м веке, а серебряные и того позже. Пришлось купить калам и небольшой запас чернил.

Все-таки парадоксы времени совершенно удивительны. В раннем детстве Петровичу приходилось писать перьевой ручкой, которую нужно было макать в чернильницу. Конечно, более всего ему нравилось не писать, а, окунув перо и прижав его к бумаге, наблюдать, как медленно и неотвратимо расплывается клякса.

7. Путешественник. Аьхесирас – Севилья. Лето 918 г.

Кораблик отплывал хоть и не с первыми лучами солнца, но достаточно рано, и Петрович немного волновался, не будет ли эта ночь такая же сумбурная, как предыдущая. Но нет, все обошлось, сны его были ровными и приятными, к отплытию команда Петровича не опоздала.

На кораблике, кстати, обнаружился еще один пассажир.

По прикидкам Петровича, в Севилью они должны были приплыть на третьи сутки. Что его сильно удивило, так это отсутствие беспокойства капитана и команды по поводу встреч с пиратами. Если верить книгам о пиратах, которые Петровичу довилось читать, то плыть вне конвоя должно было быть сродни сложному самоубийству. Но в реальности дело обстояло, видимо, не совсем так страшно и безнадежно.

Капитан с задумчивым видом прогуливался по палубе, рулевой ворочал тяжелое рулевое весло, матросы подобно макакам бегали по мачтам и дергали за веревочки. Все при деле, все работают.

Полиморфы организовали навес из своевременно припасенной холстины, под которым Петрович и расположился.

Огонь на судне не разводили, так что горячего можно было поесть только рано утром или поздно вечером. Плыть в темноте капитан не рисковал, и на ночь доу или, как уточнил один из матросов, дау, приставал к берегу. В специально, как понял Петрович, оборудованных для этого местах, с родниками и деревьями. Наверняка с местными всё было согласовано заранее, так как никакого беспокойства или напряжения команда не выказывала.

Как уже отмечалось, встречи с пиратами Петрович не боялся так же, как не боялся встречи с разбойниками. Насколько он понимал, три полиморфа могли уничтожить любое разумное количество пиратов в считанные секунды. Но, вероятно, пришлось бы уничтожать и команду мирного дау. По крайней мере, мирного в этом рейсе.

Так что ввиду отсутствия пиратов Петрович сидел под своим навесом, играл с Джамшудом в шахматы и наслаждался морским круизом уже по Атлантическому океану. А заодно лениво размышлял над странным феноменом пиратства.

Загадочным образом карнавальный наряд пирата был одним из наиболее популярных на разного рода костюмированных представлениях. Благодаря усилиям поэтов-песенников "пират" и "романтик" стали чуть ли не синонимами. Реальное проявление особо мощного колдунства – PR.

Заодно Петрович еще раз подивился вывертам моды. Для него так и остались загадкой причины сокрушительного провала в прокате чудесного фильма "Остров головорезов", пустившего на дно неплохую студию "Каролко", и такой же сокрушительный успех совершенно невыносимых "Пиратов Карибского моря".

Утешало, однако, что в запасниках Базы по уверениям искина были и "Головорезы", и "Пираты", и даже все возможные экранизации "Острова сокровищ".

Как уже было сказано, на судне был еще один пассажир. А может и не пассажир, как-то Петрович не уловил его роль. То ли он за кожами присматривал, то ли за капитаном. А может вообще был пиратским контролером.

И звали его Леон бен-Шимон.

Что сразу поднимало тему рахдонитов.

Перед высадкой Петрович, естественно, полистал пару книг по истории Испании. И наткнулся на давно забытых радхонитов. Забытых, само собой, Петровичем.

Когда-то его увлекли идеи Льва Гумилева. Вот Гумилев о радхонитах не забывал, похоже, ни на секунду, сотворив из них страшного монстра, могучую транснациональную корпорацию, как водится, исподтишка рулившую миром. Если это так, то они Петровичу первые и прямые конкуренты. Однако были определенные сомнения. И всё, как всегда, упиралось в главный вопрос – где деньги?

Радхониты, по мнению Гумилева, вели колоссальной выгодности торговые операции. Специи, шелк, драгоценные камни. И рабы.

Последний пункт вызывал у Петровича определенный скепсис. Какой смысл гонять рабов за тридевять земель? Под рабские караваны нужна целая инфраструктура. Плюс заметная разница в цене перевозок по морю и по суше. Но скепсис свой Петрович держал при себе, мало ли как оно тут устроено, может и в самом деле выгодный бизнес, а все трудности существуют только в головах таких невежд, как он.

Так вот о деньгах. Когда дела Венеции стали клониться к упадку, венецианские капиталы переместились в Антверпен. И голландцы немедленно вошли в высшую лигу. Когда Кромвель стер с карты черту оседлости, и капиталы хлынули из Антверпена в Англию, то и Англия не замедлила стать гегемоном.

Или более ранний пример. Александр Македонский захватил походную казну Дария III. Там сразу череда выплат произошла: и кредиты погасил, и жалование солдатам выдал...

А вот куда подевались радхонитские сокровища? Восточное крыло радхонитов разгромил Святослав. Но что-то Русь в гегемоны не выбилась. Западные радхониты, как пишут историки, угасли сами собой. Это еще можно понять. Бросали накопленное в топку, надеясь изменить мир к лучшему, да все и растратили. Если, конечно, было что растрачивать.

Петрович Леона Шимоновича не заинтересовал никак. С разговорами не лез, в друзья не набивался. Петрович вел себя аналогично.

В Севилью дау прибыл как раз на третий день, уже после сиесты. Попрощавшись с капитаном, Петрович и полиморфы отправились искать караван-сарай.

В Севилье Петрович планировал задержаться на минимально необходимое для подготовки похода время. И сходить в баню. Обливания забортной водой ощущения чистоты и свежести не принесли. Но мужское время в банях было с утра, поле обеда бани принадлежали женщинам, так что получалось, что отряд пробудет в Севилье не менее двух суток.

Караван-сарай нашелся практически сразу, и в беседе с хозяином Петрович выяснил, что его представления о караван-сараях были неполными.

Расстояние между Севильей и Кордовой было примерно сто сорок километров, это около пяти дневных переходов. Четыре-пять ночевок. Так вот, многие караван-сараи были не "алл инклюзив". То есть постель и ковры путешественник должен был тащить с собой. И припасы. В том числе и корм животным. А если еще и воду доставляли издалека, то путешественнику она влетала в копеечку.

По счастью, между Кордовой и Севильей было достаточное количество ручьев, а ослики, хоть и совершенно не престижные по сравнению с лошадками, намного меньше лошадок зависели от наличия воды. На престижность Петровичу было плевать с высокой горы.

Но необходимость покупать, в общем-то ненужные, постельные принадлежности, кошму и прочее Петровича напрягла и даже немного разозлила. Не любил он обзаводиться бесполезными вещами.

Расстроенные чувства требовали утешения, и Петрович решил побаловать себя прекрасным, а именно сходить полюбоваться красивой башней Жиралдой, сложенной из розового кирпича.

Три раза "ха-ха".

Башню не то, что строить, даже планировать к постройке никто не начинал. (ДЛ 2)

На следующее утро Рафшан отправился на рынок за простынями и подушками, а Петрович в сопровождении Джофара и Джамшуда потопал в баню. По инерции он и от бани ничего хорошего не ожидал, но все оказалось просто великолепно.

Для начала им предложили разоблачиться, выдали полотенца на голову и талию и банные тапки на толстой деревянной подошве. Арабы заимствовали устройство бань у римлян, а те разработали хитрый способ отапливать бани посредством труб, вделанных в пол. Так что ходить без тапок было бы затруднительно. В большом зале, наполненном паром, стояли скамьи, где народ расслаблялся, беседовал, размышлял о вечном и думал о высоком. Потом в парилку. Градусов 50-60, прикинул Петрович. Не так как в русской, но большую жару Петрович и не любил, и переносил плохо. В парилке за него взялись уже по настоящему, намыливая непонятно чем и поливая из ковшика. Потом в массажную, где Петровича растирали, мяли и умащивали маслом. Потом снова в парилку. В массажную. Еще раз в парилку. Облиться горячей водой. Холодной. Снова массаж. Снова намылиться.

Уф-ф-ф, хорошо!..

Вот до веников арабы не додумались, а так просто выше всяких похвал. И чая нет, но это уже даже не к арабам. В это время и китайцы еще не научились правильно чай заваривать.

Не все ужасно в Севилье.

Рафшан проявил здоровую инициативу и прикупил не только комплект постельного, но и казан со сковородой, малый набор путешественника. Сковородка бронзовая, казан эмалированный керамический. К эмалированной, а уж тем более к керамической посуде Петрович относился с большим подозрением.

Но на безрыбье и рак рыба. Нормальную нержавейку, или даже псевдонержавейку индийской небезызвестной фирмы "555" на местном рынке не найдешь.

Петрович задумался, сколько еще привычных вещей попадают в число анахронизмов.

И даже не продукт высоких технологий, как его самонадувающийся туристический коврик, о котором он уже успел неоднократно пожалеть, а вот самое простое, чугунная сковорода?

Рафшан и соусов хотел в дорогу прикупить, мурри и камак, но Петрович посмотрел на них и не рискнул. Черт его знает, как организм отреагирует на такие новшества. Потом проведем дегустации, в более спокойной обстановке. А то не дай Аллах придется вместо путешествия наслаждаться пейзажем в позе "атакующего ястреба".

Едва солнце встало и окрылись городские ворота, отряд Петровича двинулся на восток.

8. Путешественник. Севилья – Кордова. Лето 918 г.

Как известно, самураи были способны на многое. Например, плыть в доспехах, да при этом еще и заниматься каллиграфией (ДЛ3). Петрович всего лишь попробовал писать, сидя на ослике. И тут же выяснилось, что Петрович – не самурай. Ослик обзавелся отличным чернильным пятном, испорченный лист бумаги полетел в придорожные кусты, а Джамшуд был назначен секретарем.

Вот у Джамшуда почему-то получалось и осликом управлять, и речи Петровича конспектировать.

Основной темой будущего конфликта между александрийским и константинопольским патриархами, а также между александрийскими мусульманами и христианами Петрович решил сделать тему чистоты. Парадокс -испанские мусульмане не ленились ходить в баню. Только в одной Кордове было более 600 общественных бань, а фатимидские мусульмане к омовениям относились несколько более формально. Ну и пахли соответствующе.

Правда, христиане вообще предпочитали не мыться. Но они и вшей рассматривали как "божьи жемчужины". Кормить собой вшей и клопов, подобно Симеону Столпнику, Петрович не собирался.

А собирался он утвердить одну любопытную доктрину. "Тело как храм". Как сказал некто в средневековье – мой храм из костей.

Очень, на взгляд Петровича, разумная мысль. Был еще вариант поразмыслить об элитах или о роли церкви в будущем мире, но после бани размышления о теле казались более естественными.

Но, зная свойство человеков любую разумную идею доводить до абсурда, Петрович решил попробовать самому прикинуть уязвимые места этой доктрины.

Для начала, тело, как и храм, необходимо содержать в чистоте. Тут вопросов нет. Об этом и Ибн Сина писал. Точнее, еще напишет. И никаких профанаций и эрзацев типа омовения песком!

Необходимо тело, как и храм, поддерживать в хорошем состоянии. Опять таки Ибн Сина даже придумал специальную гимнастику, как физическую, так и дыхательную. И вроде отдельно взятые мусульмане даже ее практиковали.

С гимнастиками никаких проблем не наблюдалось, от йоги до тайчи. Закладывай в полиморфа и открывай школу.

Вот для чистоты тела необходимо озаботится способом приготовления дешевого, доступного широким народным массам, мыла. Теоретически оно уже существует, практически оно пока больше по категории "роскошь" проходит. Или как становилось модным говорить в последние дни пребывания Петровича в своем мире, "лакшери".

Петрович на минутку представил себе как в сельской часовенке прихожане из деревни Погореловка катают тао лу под руководством местного попика. Красота. И для здоровья намного полезней, чем многочасовые стояния. Или дурацкие отбивания поклонов.

Не, зачем нам поклоны. Лучше комплекс ушу откатать. Или серию упражнений из йоги.

Развивая аналогию с храмом, Петрович подумал о правильных строительных материалах. Его подход к вопросам диет и здорового питания был очень прост. Молодой – жри мясо. Старый – жри рыбу. Тут, конечно, возникает вопрос, где брать это мясо и эту рыбу. Генрих IV гордился тем, что к концу его царствования крестьянская семья в воскресенье могла съесть курицу. Но, как полагал, Петрович, вопрос это по большей части технический, а следовательно, решаемый.

Серьезная проблема, при решении которой в средневековье было сломано немало копий – отношение к болезни. Если все от бога, то и болезнь от него же, следовательно, лечиться – идти против божественного замысла. Такой расклад Петровича не устраивал совершенно. Понятно, что лечились, но подходы к лечению, особенно средневековые европейские, были, мягко говоря, странными.

Петрович планировал их чуть позже заменить. В настоящий момент болезнь по Петровичу представляла собой поле боя между Богом и Сатаной. Бог, безусловно, всемогущ, но человек не должен быть лишь созерцателем борьбы, не должен находиться в пассивной и страдательной позиции. Нет. Напротив. Человек должен активно способствовать и содействовать Богу в его борьбе, используя как внутренние факторы (а именно правильный настрой, правильное отношение к болезни, и молитва здесь не только уместна, но и реально играет важную роль в лечении, потому как хорошо известно, что вторая сигнальная система доминирует над первой), так и внешние. Пилюли, микстуры, иглоукалывание и удаление аппендикса.

Поэтому, как храм невозможно строить без чертежа, так и невозможно лечить тело без знания его устройства.

Размышления Петровича, которыми он уже потихоньку начинал гордиться – экую мощную идеологическую базу подвел под вскрытие трупов – внезапно прервала суета на дороге. Джамшуд и Равшан сместились, чтобы прикрыть Петровича с левого фланга, а Джофар одним плавным слитным движением вскинул лук и спустил тетиву. И попал, что было вовсе не удивительно. В косулю.

Конечно Петрович расценил такое совпадение как исключительно благоприятный знак и указание на то, что он находится на верном пути, как в прямом, так и в переносном смысле.

Вскоре отыскалась и роща с родником. Полиморфы принялись за приготовление обеда. Седло косули с травами. Да еще так удачно прихваченное на рынке прекрасное вино. Чистейшая, сладкая родниковая вода, такая холодная, что от нее буквально ломило зубы. Фрукты. Просто чудесно. И никаких разбойников.

А если храм построен неправильно? Если человек родился с физическим или иным уродством?

И здесь индивидуальное и общественное вступает в противоречие. Сегодня – Петрович поймал себя на том, что первый раз подумал "сегодня" про текущее время; до этого "сегодня" было прошлым будущим – так вот сегодня высокая детская смертность проводила генетическую чистку и без участия общества.

А вот во времена Петровича это уже потихоньку становилось проблемой.

Но пока об этом можно было не беспокоиться. Пока ещё было время подумать.

Второй проблемой Петрович полагал обязательное возникновение самозваных ревнителей чистоты. Этаких доморощенных савонарол. Предварительное решение проблемы было. Реализация принципа "наставники, но не контролеры". Но эту концепцию Петрович планировал еще неоднократно проверить.

– Хозяин, у нас гости.

– Что? – Петрович даже не сразу понял о чем речь, увлекшись своими рассуждениями.

– Гости у нас.

Два усталых и одуревших от жары монаха решили немного отдохнуть в той же рощице, что и Петрович с полиморфами.

Вряд ли стоило ждать от них какой-то беды.

Удачно, что сегодня не среда и не пятница.

Петрович пригласил их разделить трапезу, и монахи, не чинясь, присели к импровизированному столу.

Обоим по двадцать, или чуть больше, Маккон и Даген. Как и Петрович, направлялись в Кордову на предмет поступления в тамошний университет. Видимо, молодые ребята истомились без общения, и с удовольствием вываливали на Петровича свои биографии, мечты и ворохи полезных и бесполезных сведений.

Даген, по его словам, был неплохим рисовальщиком, и мечтал создать книгу, превосходящую знаменитую "Книгу Колумбы". А в Кордове он рассчитывал узнать новые способы делания красок. Маккон, как понял Петрович, не был так честолюбив, как его приятель, и отправился в путешествие скорее за компанию.