Текст книги "Петрович, Повелитель Вселенной"

Автор книги: Петр Ирисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Очень сильно удивило Петровича то, что обучение в университете было бесплатным. Он от средневековья такого не ожидал. А может уже сказывалась инерция восприятия, во времена Петровича бесплатная учеба уже успела превратиться в миф. Некоторые особо отличившиеся студенты даже могли рассчитывать на стипендию, правда, скорее в натуральном выражении – одеждой и едой.

Косуля произвела на ребят впечатление. От вина они отказались, а вот мясо исчезало стремительно. И по мере насыщения они все более соловели, пока наконец сон не сморил их.

Какое-то время Петрович раздумывал, не взять ли парней в попутчики, но все-таки решил продолжить путешествие в одиночку. Оставив спящим небольшой запас фиников и изюма, Петрович и полиморфы продолжили свое путешествие.

9. Путешественник. Кордова. Лето 918 г.

Как Петрович и рассчитывал, в Кордову они въехали на пятые сутки похода. Разбойники посчитали его отряд то ли слишком опасной, то ли слишком незначительной целью, и до самого конца пути так и не удалось проверить боевые возможности полиморфов. Впрочем, Петрович нисколько об этом не жалел.

По первому впечатлению Кордова напомнила Петровичу крымские города. Много садов, много зелени, белые дома. Множество красивых зданий. Но серьезную экскурсию он решил устроить попозже, после того как прояснится ситуация с жильем и поступлением в университет.

На удивление, еще до вечера первого дня Петрович снял – и очень недорого – небольшой уютный домик с садом и колодцем. А в университет, что Петровича, что его племянника были готовы зачислить хоть с завтрашнего дня. И действительно бесплатно. Хотя не отказываются от пожертвований, но и не вымогают их в наглую.

Петрович немного порасспрашивал о методике преподавания. Не фонтан. Занятия начинаются на рассвете и идут до обеда. В большом зале собираются ученики и учителя, садятся в кружки и начинают дискутировать. Или читать и комментировать рекомендованные тексты. Учебный план, расписание, аудитории и прочие привычные Петровичу атрибуты преподавательской работы отсутствуют как класс.

Но радует потрясающая веротерпимость. Христиане и мусульмане представлены и учениками, и преподавателями. Никаких ограничений. Хочешь учиться – пожалуйста, можешь и готов преподавать – милости просим.

Изначально в своей новой империи Петрович планировал озаботить университетами церковь, однако подумав, от этой идеи отказался. Как ни крути, но церковь все равно будет в первую очередь решать свои непосредственные задачи и готовить кадры под себя. Конечно, можно было бы все-все-все контролировать, но мировая практика показывает, что от такого контроля становится только хуже.

И значит, упор необходимо будет делать на образование светское. И даже стали вырисовываться контуры.

Механика. Сюда, по мнению Петровича, необходимо будет включить большинство технических предметов. Механика, оптика, архитектура, алгебра и геометрия.

Медицина и химия. Пока разделять эти очень близкие дисциплины нет никакой необходимости.

Юриспруденция.

С юристами ситуация была не так однозначна. Точнее, отношение Петровича к юристам было весьма негативным, и это влияло. Петрович о своем отношении знал и старался его учитывать.

С одной стороны, тот кошмар, в который выродилась сегодняшняя западная цивилизация, во многом был порожден кодексами Юстиниана, Наполеона и прочими сборниками законов, вставшими на защиту как частной собственности, так и недоумков, сушащих кошек и волосы в печках СВЧ. С другой, без юристов не обойтись. Закон и порядок должны быть. Тема для размышлений.

И, конечно, мать всех наук – философия.

В Западной Европе университеты массово начали появляться уже в XIII веке. В Восточной процесс слегка застопорился. По крайней мере, до эпохи Петра I говорить о развитом светском образовании не приходится.

Петрович вспомнил о попытке Годунова создать учебное заведение. Церковники встали грудью, а скорее объемными пузенями и провалили проект. Так что образование при церквях и монастырях если и будет, то исключительно как вспомогательное и дополнительное.

Но, наверное, на первых порах, философские кафедры придется объединять с богословскими.

Однако пятьсот лет накопления образованных людей не могли пройти для Запада бесследно и не дать ему определенные преимущества.

Петрович еще не решил, будет ли католическая церковь всячески бороться с университетами на подмандатной ей территории. Но возможность такую допускал.

Но интеллектуалов мало обучить. Им нужно создать определенные условия для существования. Во-первых, города. А во-вторых, усложнение социальной жизни и социальной структуры. Что автоматически приводит к необходимости развития промышленности и торговли.

А в том хаосе княжеских междоусобиц, который ожидал Киевскую Русь в следующем веке, ни о каком развитии промышленности и торговли говорить не приходится. Старое бы не растерять. И монголо-татарское нашествие совсем не к месту получается. Но время подумать над тем, как избежать и нашествия, и междоусобиц еще есть.

10. Стратегия vs РПГ. Кордова. Лето 918 г.

Паранойя не позволила Петровичу взять с собой в путешествие практически никакого высокотехнологического оборудования, о чем он теперь ужасно жалел. Особенно об отсутствии планшета.

Паранойя же заставила Петровича сделать ошибку и при формировании пакета навыков полиморфов. О том, что ему придется создавать торговую империю, он подумал. А вот втиснуть базу купца в Джамшуда или Равшана он не догадался, ограничился только умением торговаться на рынке.

И ведь не пошлешь Равшана на "Флеш-Рояль" просто так – дорога-то в оба конца займет пару недель, – и обидно будет вспомнить, что самую нужную штуку второпях забыли. Поэтому Петрович составлял многократно уточненный список необходимого. А недостаток информации решил восполнить простейшим методом – спросить у специалиста.

Жаль, что ближайшая консалтинговая фирма за тридевять времен. Зато спецы под боком.

Купцов Петрович отыскал уже в четвертой бане или, как их называли местные, халяле. И стал навещать ее каждый третий день. С нардами под мышкой. Полиморфы попеременно составляли ему кампанию. И через некоторое время обзавелся Петрович партнером из местных.

Нарды Петрович не любил и играл в них неважно. Скорее просто знал общие принципы, чем был классным игроком. Но его партнер, торговец Амин бен Ганим, играл еще хуже. Поэтому им вполне комфортно было играть на пару, не особенно переживая из-за побед и поражений. Тем более, что Коран запрещал игру на ставки.

Амин торговал всем подряд. Вопреки своей фамилии, он не был очень успешен. Не голодал, конечно, но и в купеческую элиту не входил.

Что Петрович умел делать в совершенстве, так это слушать. Кому не приятно, когда его слушают, да еще и внимательно, не перебивая, вникая в детали и мелочи? Вот и Амину было приятно, и он с удовольствием делился с Петровичем всякими торговыми хитростями.

И чем больше Амин говорил, тем больше Петрович понимал, что он собирается заняться полной херней, пардонте мой клатчский.

В бурной биографии Петровича был эпизод рыночной деятельности, причем в самом буквальном смысле этого слова. В начале девяностых он организовал себе отпуск в Ялте, а средства для отдыха прихватил с собой в виде приличной партии английских купальников, уцененных, но, тем не менее, весьма качественных. Решительность, наглость и представительный вид позволили Петровичу легко занять место в торговых рядах ялтинского рынка, но вот всей бухгалтерий ведал его кузен. Потому что у Петровича цифры перестали сходиться уже на третий день торговли, и брата пришлось вызывать срочным звонком. Вот родственничек был прирожденным торгашом, и уже через несколько дней часть купальников была обменена на самые разнообразные товары – часы, ботинки и чего только ни громоздилось тогда на прилавке. Петрович прекрасно справлялся с представительскими функциями и был, что называется, лицом фирмы, внушая почет и уважение, а все шахер-махеры прокручивал братец.

Но сегодня Петровичу придется самому прокручивать шахер-махеры, и хотя запасы на "Флеш-Рояле" практически бездонные, для новоявленного кандидата в купцы было очевидно, что он вполне способен расправиться с ними так же, как некие товарищи из его времени с полимерами. (ДЛ 4)

Запасов было откровенно жалко.

Как всегда, или почти как всегда, причиной ошибки была косность мышления и приверженность стереотипам. Если перейти на язык компьютерных игр, Петрович рассматривал создание своего торгового дома как РПГ, причем прокачиваться он собирался персонально. Но к этому можно было подойти и как к стратегии. В стратегии же игрок распоряжается юнитами, которым достаточно лишь отдать команду, и они сами построят базу или отремонтируют танк. Или совершат торговые операции. У Петровича были юниты, о которых можно только мечтать. Полиморфы. И пока две сотни полиморфов с лихвой покрывали его потребности.

Совсем не обязательно лично переться в Дамаск или Александрию, что бы купить там подмоченный перец или фальсифицированную и разбодяженную корицу. Можно послать полиморфов, которые проведут мгновенный анализ и выберут лучший товар по соотношению цена/качество.

Конечно, в тот же Дамаск вполне можно прокатиться в качестве балласта, типа на экскурсию. Но предоставить решать сложные вопросы нужно тем, кто умеет это делать.

К окончанию летней навигации обернуться Петрович уже не успевал, а выходить в Средиземное море в осенние шторма рисковали только самые отчаянные капитаны. И в порт их возвращалось весьма незначительное количество.

11. Романтика и эротика. Кордова. Сентябрь 918 г.

Зимовать Петрович решил в Кордове, для чего был куплен небольшой дом в классическом мавританском стиле недалеко от северной стены.

Полиморфы разыграли в камень-ножницы-бумагу кому из них отправляться на "Флеш-рояль". Повезло Джофару.

Мешкать не следовало, потому что осенние дожди должны были начаться во второй половине октября и идти до ноября.

Когда Петрович закончил, наконец, составлять заявку на самое необходимое и прикинул объемы, то понял, что получится целый караван, который обязательно привлечет внимание разбойников. То, что в летнем круизе они не пересеклись с бандитами, никак иначе, чем милостью Аллаха объяснить было невозможно. Значит, следовало увеличить охрану для правдоподобия.

Джофар умчался, спрятав на груди драгоценные списки на восемь листов, а Петрович с оставшимися полиморфами продолжил слоняться по городу. Подолгу сидел в библиотеках, играл в нарды с Амином, дегустировал блюда в разных трактирах.

Например, в "Зеленой ветке". И заправляла там дама приятной наружности по имени Уртензи (ДЛ 5).

Формально, конечно, трактир принадлежал ее деверю. Или не деверю, родственные отношения такая запутанная штука, что Петрович даже не пытался понять, кто кому кем приходится. Ну пусть деверь будет, плюгавенький такой забитый мужичонка с жалким взглядом.

А истинной королевой бензоколонки была Уртензи. В зале она появлялась редко, и всегда это было Шествие. Плечики круглые, юбки длинные, волосы черные, а бусы коралловые. Ух. И ох. Петровича она выделила, наверное, на пятый визит, когда он задумчиво ковырялся в жареной курице.

– Невкусно?

Боже мой, а голос, голос какой! Бархатистый, с негой и томлением. Петрович даже удивился себе: вроде бы и не мальчик давно, и гормональные бури организм не сотрясают.

– Заменить? Есть отличная рыба.

– Нет, спасибо, все в порядке.

Сказать по правде, Петрович соврал. Курица ему не понравилась. Жесткая, и перечесноченная.

На следующий раз он заказал рыбу, и та в самом деле была вполне съедобной.

Надо сказать, что кулинария была одним из хобби Петровича. Он специально упросил одного своего товарища – в прошлом повара, – а нынче большого человека, дать ему несколько уроков. Большой человек с удовольствием вспомнил молодость и обучил Петровича готовить практически все блюда советского общепита. Кстати, если их готовить по всем правилам и с соблюдением норм закладки, то получается и сытно, и вкусно.

Единственное, дрожжевое тесто никак не давалось. Всегда лотерея была, взойдет или нет. И в чем дело, Петрович так и не разобрался.

Он заходил в "Зеленую ветку" еще несколько раз, случись ему находится поблизости, но никак не выделяя этот трактир среди прочих.

А вот Уртензи его явно выделила из общей массы посетителей.

Едва он уселся за стол в очередной раз, она подплыла к Петровичу и поинтересовалась:

– Что-то вы редко заходите к нам, неужели ваши слуги так искусны в приготовлении пищи?

Зал замер.

Петрович тоже. На всякий случай замер и Равшан.

– Если вы позволите, я пришлю вам к завтраку прекрасную баранью похлебку.

Тишина стала совершенно невыносимой. Буквально-таки звенящая тишина.

– Очень благодарен за любезное предложение, но к сожалению, вынужден отказаться.

К отказу Уртензи явно не была готова. Она запнулась, покраснела, и стремительно развернувшись, едва не бегом, покинула зал.

Петрович и сам испытывал чувство неловкости. Но с другой стороны, он-то никак Уртензи не обнадеживал и намеков не делал. И, положа руку на сердце, не видел их с ее стороны.

Незадача.

Вообще-то он задумывался о возможности скрасить свое одиночество. И всякий раз приходил к выводу, что это практически невозможно.

Ну вот как объяснить той же Уртензи работу с планшетом? Или таиться? Или иным способом усложнять себе жизнь? Нет, уж лучше полиморфов использовать. И в плане безопасности, и в плане гигиены намного спокойней. И дырочку в голове никто сверлить не будет.

Петрович, кстати, велел двух полиморфов оформить именно как женщин, старухой и наложницей, исключительно чтобы предотвратить всякие ненужные инциденты. Да вот не успел до прихода каравана.

12. Тактика, оперативное искусство, стратегия. Кордова. Осень – зима 918 -919гг.

Первым большим рубежом своей деятельности на Западе Петрович решил считать великий голод 1030-1032 годов. Поначалу он планировал создать запасы продовольствия и захватить в свои жадные ручонки пол-Европы.

Однако встал вопрос, а что делать с захапанным?

Немалое время потребовалось Петровичу, чтобы понять, он решает не ту задачу. Не "что делать", а "для чего делать", вот где собака порылась.

Захапать пол-Европы задача тактическая и, с учетом имеющихся ресурсов, решаемая. Тактическая и бессмысленная.

Следует определиться со стратегической задачей.

Но определиться не получалось. Мозг упорно переключался на ничего не значащие подробности, или вообще на посторонние размышления.

В конце концов Петрович понял, что происходит – он просто боится. Да, самый обыкновенный страх парализовал его разум. Страшно было планировать на век и даже на века вперед. Страшно было брать на себя ответственность за изменение судеб многих миллионов людей.

И это ведь не компьютерная игра с заветными кнопочками "save-load", тут ошибку не переиграешь и не исправишь.

То есть пока это все было на уровне умозрительной задачи, теоретических рассуждений, оно и ничего, но как только дело дошло до составления плана уже совершенно практических мероприятий, тут-то страх и проявил себя.

Неожиданно.

Точнее, очень ожиданно.

Точнее, все-таки неожиданно.

Петровичу приходилось принимать в своей жизни непростые решения. И он был очень удивлен вывертами своего сознания сейчас. Однако подумав, он нашел приемлемое объяснение. Его прошлые решения касались, как правило, его самого. Максимум, его семьи. И практически всегда были следствием, реакцией на внешние события.

А сейчас он принимал решения не за себя. И отразятся последствия этих решений на многих и многих, лично Петровичу незнакомых людях, не успевших сделать ему ничего плохого. Вот уж воистину ситуация из разряда "nothing personal, just business".

Власть страшная вещь. А как ни крути, в настоящий момент Петрович был самым могущественным человеком на Земле. И собирался могущество свое максимально использовать, устроив одной половине человечества вырванные годы, а вторую максимально облагодетельствовать. И в обоих случаях на мнение каждой из половин ему было глубоко плевать.

Ну, по крайней мере, он так думал.

До момента, пока не начал планировать свои действия.

Не рассуждать о них в духе "вот если бы...", а составлять реальный план.

Die erste Kolonne marschiert... die zweite Kolonne marschiert... die dritte Kolonne marschiert..

Тут-то и выяснилось, что он совсем не такой железнобокий, как ему казалось. И психика сбойнула.

Страшно за миллионы решать. Страшно ошибиться. Страшно думать, что может им это и не надо вовсе, и что существующее положение вещей и есть вершина; и не только вершина, но и наиболее естественный результат развития рода людского.

Существующее в том времени, откуда Петрович был так бесцеремонно выдернут.

Мало ли что тамошнее мироустройство ему не по душе. Может и не могло быть никак по-другому.

Именно в этот момент, поймав себя на ласково-уговаривающих интонациях, Петрович разозлился.

Да с хера оно не может быть по-другому? Да с хера ли оно самое лучшее и единственно возможное?

Нет. Я так не думаю. И я попробую сделать мир чутка получше. И почище. И посчастливей. То есть, чтобы счастье не только платиновому миллиону и золотому миллиарду, но и бронзовым и медным досталось.

Получится – получится. Не получится – так тому и быть. Будем знать, что жить как скоты удел человецей. И не хрен ради них стараться.

И кто стоит на пути прогресса, причем в той версии, которую правильной полагает Петрович, тому Бог судья.

Планировать после истерики, слез, мата стало намного легче. А напиваться Петрович не стал, сроду не искал утешения в стакане.

Граница отредактированного

13. Рутины. Тайная и явная жизнь. Кордова. 919 – 944гг.

Как раз на осень 944 года Петрович запланировал первое заметное вмешательство в ход мировой истории, а именно обращение к папе Марину II на предмет разрешения создать организацию по перевозке паломников в Иерусалим. Что-то вроде монашеского ордена "путешественников в вере", с соответствующим уставом, структурой и прочими атрибутами.

Основная фишка проекта, которую папа сразу раскусил и предсказуемо на нее клюнул, заключалась в основании прецепторий, подчиняющихся напрямую папе и выведенных из-под юрисдикции как светских, так и церковных властей.

В успехе своего обращения к данному папе Петрович и не сомневался. Один из немногих пап, кто в период, именуемый "порнократией" вполне официально, в самом деле занимался церковными делами.

Жизнь Петровича за прошедшие четверть века заставила усомниться в максиме о тайном, что непременно станет явным. Тайное так тайным и осталось, и никто не связал бы скромного преподавателя Кордовского университета и хозяина мощной торговой империи, как спрут щупальцами опутавшей все Средиземное море.

В соответствии с планом, зимой 919 Петрович побывал на Азорах. Омолодился, пополнил запасы, понаблюдал за полиморфами, которые строили первое дау.

И вернулся в Кордову.

С учебой у Петровича трудностей не было никаких, учиться он умел и любил, хотя ему приходилось встречать людей, растерявших эти навыки, и было странно наблюдать, как они сражаются с несложными учебными программами.

Для многих его соучеников огромной проблемой было время начала занятий, сразу после рассвета. Но и тут Петровичу повезло. Его организм был готов к подвигам сразу, едва открывались глаза после сна.

Уже через два года Петрович представил на суд общественности свою работу по Аристотелю. Точнее не совсем свою. Петрович творчески переосмыслил, а попросту безбожно передрал работу Лосева. Его вполне устраивало, что неоплатоник Лосев превратил материалиста Аристотеля в продолжателя и развивателя идей Платона, тем более, что такой подход в целом не противоречил восприятию Аристотеля в арабской традиции. Арабов с Аристотелем познакомил Аль-Кинди, причем в обработке Плотина, так что арабам и без Петровича предстояло много лет отделять мух от котлет.

Сенсацией "Эстетика Аристотеля" не стала (Петрович и называние не постеснялся позаимствовать), но была встречена доброжелательно. И довольно быстро Петрович из студента превратился в преподавателя. (ДЛ 6)

Однако Аристотель Петровичу был вовсе не интересен, и после того как статус был обеспечен, Петрович к Аристотелю более не возвращался.

Для души Петрович занялся усовершенствованием теории Гиппократа о гуморах. Он предположил, что в человеке доминирует не один, а два гумора, причем каждый из них отвечает за свое. Один за мысли человека, второй за его поведение. В итоге получается матрица 4х4, итого шестнадцать типов. И получается старая добрая соционика.

Была как-то у Петровича девушка, соционическая фанатка. Типировала телеграфные столбы, кошек и прочие проходящие мимо объекты. И Петровича попыталась втянуть в соционическую тусовку. Тусовка его не заинтересовала совсем, а вот здоровое зерно в соционике он увидел. И планируя свое "Правильное Православие", о соционике не забыл.

Тема оказалась востребованной, курс пользовался популярностью, и Петрович наслаждался, рассказывая студентам о типах, группах и отношениях.

Но и не более. Главными соционическими находками делиться со студентами, и не только со студентами, он не собирался. А с его точки зрения, соционика вполне могла послужить базой для новой мировой религии. Другое дело, что в настоящий момент потребности в такой религии еще не было. Но Петрович с удовольствием заложил фундамент.

Еще в прошлой жизни, до переноса, ему было немножко обидно, что из-за особенностей характера создательницы соционика так и не получила официального статуса как наука во времена Союза, а после его распада уже никому не было до этого никакого дела.

Свою торговую компанию Петрович назвал без затей, "Соль-Перец".

Перечные операции давали Петровичу 300% чистых, без накладных расходов. Соль не меньше.

Соль он покупал в Западной Европе. Поначалу, пока не окрепли его европейские филиалы. Потом солеварни на берегах Средиземноморья уже принадлежали торговым домам, которые в свою очередь принадлежали Петровичу. Соль Петрович менял на золото строго по весу, в пропорции один к одному, в Абиссинии. Теоретически можно было бы и больше выгадать на обмене, но лень было возиться. Это было не главное направление его деятельности. И потом, поддержание инфраструктуры еще и в Абиссинии не давало никаких видимым преимуществ ни сейчас, ни в ближайшем будущем. В отличие от Европы.

Петрович, добрая душа, завел целых четыре торговых дома. В Амальфи, который в тот момент формально еще считался вассалом Византии. В двух старых городах-соперниках, Венеции и Генуе. И в Марселе. Но это только европейская половина. На востоке Петрович создал торговые дома в Дамаске и Александрии.

Хотел еще в Константинополе сделать и в Ганзу влезть, но передумал. В Константинополе были очень строгие законы для торговцев, более строгие, чем в других местах, а Балтика просто физически далеко.

Читерство в чистом виде. Связь. Все шесть торговых домов имели связь между собой и не фельдегерями, а на современном Петровичу уровне. Уровень управления. В каждом торговом доме работал десяток полиморфов. Глава дома, главбух и начальник контрразведки. Остальные – капитанами и старпомами лучших кораблей компании. Ну, а кому еще Петрович мог бы доверить радар? А с радаром хорошо, никаких пиратов не стоит бояться. Светить боевые возможности полиморфов в рукопашной Петрович не собирался. И ему это удавалось.

О том, что все шесть торговых домов одно большое дзайбацу, не знал никто, кроме самого Петровича и полиморфов. Многие знания, многие печали, а Петрович хотел сделать людей чуть-чуть счастливее.

Путь пряностей в Европу был долгим и трудным. Горошине перца требовалось в среднем два года, чтобы попасть с Молуккских островов в Лондон. (ДЛ 7)

Петрович остро жалел, что у него так мало полиморфов. Он бы еще и базы подскока организовал бы в Индийском океане, Персидском заливе и Красном море. Но и так грех было жаловаться. Золото и серебро регулярно оседало в закромах Родины. Пряности, а Петрович возил классику, перец-гвоздика-корица, менялись на соль, соль в Эфиопии на золото, золото в Малакке, она же Сингапур, на пряности, а пряности уже морем до Суэца. А уже оттуда караванами до Александрии. Там поток пряностей разделялся. Большая часть уходила в западноевропейские филиалы, а меньшая в Константинополь.

Был еще и караванный маршрут из Индии через Дамаск в тот же Константинополь, но большого внимания ему Петрович не уделял и важные грузы по ним не переправлял. Морем выходило и быстрее, и надежней.

В собственно торговлю Петрович практически не вникал. Стратегия, не РПГ. Только приказ юнитам отдать, "что" делать. А "как" они получше Петровича знали.

Пожалуй, единственное вмешательство Петровича на уровне "как" заключалось в предложении делать шелковые саше с минимальным количеством пряностей. Две-три гвоздички, пяток горошин перца или дюйм коричной палочки.

Пряности реально были дороги.

Чтобы был понятней масштаб цен – за ливр можно было снять на полгода этаж дома "алл инклюзив", с конюшней и уходом за лошадками, прачкой и едой.

Ливр – 20 солей, которые в свою очередь делятся на 12 денье. То есть в одном ливре 240 денье.

Плата хорошо вооруженному воину из простонародья во время войны полтора-два денье в день. Примерно столько же стоит ночевка в трактире с едой и кувшином вина.

Стакан перца-горошка от двух до трех солей. Или 40-60 денье. И стакан, само собой, не бессмертное творение скульптора В. Мухиной на 17 граней и 250 миллилитров объема, а и до 100 миллилитров не дотягивал.

Такими многократно битыми и склеенными синей изолентой стаканами во времена детства Петровича пользовались бабки, торгующие семечками. И объем после склейки магическим образом уменьшался.

Так что запас пряностей, и не очень большой, обходился средней руки госслужащему почти в полугодовое жалование.

Новшество прижилось, саше пользовались популярностью.

Из ежегодного западноевропейского трафика в 500 тонн пряностей к 944 году через контору "Соль-Перец" проходила примерно треть.

Конечно, Петровичу, а точнее его конторе, довелось столкнуться и с добросовестной конкуренцией, и благожелательным отношением окружающих. Принцип реакции для полиморфов он установил очень простой – полтора возможных ущерба. Навели пиратов на судно компании "Соль-Перец", можете быть уверены, что одно ваше до порта назначения не доплывет. Попробовали повторить попытку – попрощались еще с двумя.

Теоретически взять его судно на абордаж было возможно. А практически цена была слишком высока. Уровень подготовки моряков на судах Петровича все-таки был повыше. И на оружие с доспехами он не скупился. Плюс агентурная работа, плюс радар на каждом судне, плюс слухи. Одним словом, с судами всех его торговых домов нормальные пираты предпочитали не связываться. А отморозки... море оно такое, то буря, то девятый вал, то еще какая Сцилла и Харибда. Грозная и непредсказуемая сила стихии, одним словом, беда. Или вот, допустим, Кракен.

Кракен жил недалеко от Сардинии, и в его существовании не сомневался ни один здравомыслящий моряк.

На Сардинии были размещены основные солеварни Петровича. И конкурентам это не понравилось. Они решили нанести совсем недружеский визит.

Чтобы создать Кракен, Петрович задействовал чуть ли не всех свободных полиморфов. Ктулху фтанг в полный рост.

И сразу в сардинских водах воцарилось неслыханное доселе миролюбие.

Немногим вернувшимся морякам поверили. И отправили экспедицию. Но нападением на исследовательскую экспедицию Кракен пренебрег. А вот умело подогретые сплетни в портовых кабачках так и не дали организовать повторное нападение на солеварни.

Впрочем, третью попытку организовывать было некому.

Но такое веселье Петрович позволил себе всего один раз.

А так все как обычно. Подкупы должностных лиц, заказные убийства и нападения пиратов, диверсии в море и в порту. Нормальные методы взаимодействия с конкурентами.

Радхониты, кстати, тоже отметились. Особенно сильная позиция у них была в Марселе, и, не желая уступать и полпроцента рынка, они не нашли ничего умнее как пытаться перехватывать его суда. Да потом еще пару раз поджечь склад. Попытались и начальника порта натравить на марсельский дом, но как-то внезапно начальник утонул. И вот что забавно – пропал он бесследно, но в том, что он утоп, не сомневался и самый последний босоногий мальчишка.

К корыстолюбивым евреям Петрович относился, мягко говоря, неодобрительно. И их мульки с Холокостом, и роль евреев в Русской Революции, и личные мотивы переплелись в один неприятный клубок.

Сложно сказать, был ли Петрович антисемитом. Во всяком случае, в погромах бы не участвовал, и к ним бы не призывал. Но и бесконечные страдания и притеснения еврейского народа оставляли его равнодушным.

К слову сказать, радхониты не были чистокровными евреями. Иудеями – да, бесспорно, но вот в еврейских их корнях Петрович сильно сомневался. Впрочем, его вопрос происхождения радхонитов не тревожил. Важнее было то, что они наехали на Петровича в крайне неудачное время.

Европа была невероятно бедна. И Петрович не мог придумать, что из нее можно экспортировать.

Причем так, чтобы это отрицательно сказывалось на самой Европе.

Один из вариантов, до которого додумался Петрович – рабы. Точнее, рабыни. И демографическая ситуация ухудшается, и не будет в западных языках обидного обозначения раба "slave". Пусть лучше проститутку на востоке зовут "франка". Однако от реализации этого проекта Петровича останавливали, как ни странно, моральные соображения.

Нормальному пацану с такого бизнеса кормиться западло.

Был у Петровича в свое время знакомый. Нормальный парень. Не друг, так, приятель. И стал Санек таксовать. А через время обзавелся постоянными клиентками. Девушки по вызову. И вот он рассказывает Петровичу о своих трудовых достижениях, и о том какие эти девки классные как личности, а глаза такие жалкие и виноватые, что Петровичу даже неловко за Санька стало. И еще Петрович отчетливо осознал в этот момент, что с Саньком более общаться не будет. Вычеркнул его из своей головы, одним словом.

Попутно выяснилось, что на Востоке как раз девочки намного менее востребованы, чем мальчики.

И уже подошло время закладывать фундамент будущей легализации в Александрии и Константинополе.

Изначально у Петровича была мысль отличиться в Испании. Однако реальность эти наивные планы разрушила не напрягаясь.

Конечно, Абд ар-Рахман III воевал много и с удовольствием. И с христианами, и с берберами, окопавшимися в Португалии, и с многочисленными шейхами на юге Испании.

Испании Абд ар-Рахману показалось мало, и он перенес боевые действия в Северную Африку. В Марокко и Тунис с Алжиром, точнее, в те места, где потом будут Тунис и Алжир. И вот это для Петровича был самый неприятный момент. В Тунисе и Алжире Обеяды воевали с Фатимидами. А именно в фатимидскую Александрию Петрович впоследствии собирался переехать на ПМЖ. И уверенности, что его там примут с распростертыми объятиями после многих лет службы в кордовской армии, у него не было.