Текст книги "Пуля вместо отпуска"

Автор книги: Петер Рабе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

Они проехали через Сен-Пьетро в два часа ночи, когда город выглядел более оживленным, нежели в полдень.

Заводы работали по двенадцать часов в сутки, так что имело смысл миновать его ночью, да и в это время было гораздо прохладнее. Они проезжали мимо все еще открытых в столь поздний час супермаркетов, по гораздо более оживленной, чем в дневное время, улице, обрамленной стоянками для подержанных машин, и уже ближе к утру автомобиль свернул в ту часть города, где особняки стоили от сорока тысяч и выше. Фелл не просыпался, пока машина не остановилась на подъездной дорожке, но повел себя при этом так, словно сон и не прерывал их вечернего разговора.

– Где Дженис? – спросил он.

Крипп поднялся над рулем, потому что Фелл выдвинул вперед левое заднее сиденье, чтобы таким образом выбраться из машины. Когда ему это удалось, он захлопнул за собой дверцу и взглянул на дом. Одно окно светилось. Затем, по-видимому, включился свет и в холле.

– Благодарю, – произнес Фелл и кивнул Криппу. – Увидимся завтра.

Он понаблюдал за тем, как машина, сделав круг, выехала к другим воротам, а затем взглянул на газон. Трава на лужайке выглядела в тусклом свете сочной и темной и пахла влагой. «Как ферма „Дезерт“, – подумал он, – как газон в этой проклятой оранжерее посреди пустыни. Я сделаю этот газон таким, каким он должен быть: выключу дождевальные установки, и пусть эта трава растет так, как ей хочется…» Луч света внезапно упал из двери на лужайку, резче обозначив на лице Фелла жесткие линии и суровые складки. Он повернулся и взглянул на открывшую дверь Дженис.

Она в тот же момент увидела его, стоящего у газона, заметила, как лицо Фелла постепенно смягчается. В нем уже не было той суровости, однако явственно проглядывалась сдержанная сила.

– Повернись-ка, – попросил он и следил, пока она это делала в свете, падающем на нее сзади. Дженис засмеялась, а затем подождала, когда он подойдет вплотную к двери. Они поцеловались и прошли в дом. Дверь закрылась, и с газона исчез лучик света, а затем погас и свет в холле.

Дженис сбросила с себя одежду и уселась на кровать в одной ночной рубашке. Фелл оставался в чем был, за исключением галстука: он снял его и швырнул на стул.

– Всегда в одно и то же место, – заметила Дженис.

Они оба засмеялись и посмотрели на галстук, свалившийся к ножке стула.

– Учти, – добавил он, – это при том, что я вот уже больше месяца не практиковался. – Он сел рядом и обнял ее рукой за талию. – Целый месяц! Никаких галстуков в этом санатории – во избежание риска самоубийства.

Воспоминание, казалось, ничуть не омрачило лицо Фелла, зато словно заставило вернуться к действительности Дженис: она отстранила руку мужа и встала, расстегнула на нем рубашку.

– Давали ли они тебе на ночь горячий шоколад? Иди в постель, я принесу тебе чашку.

– Пусть Рита займется этим, а ты…

– Я не хочу будить ее, Том.

– О’кей! Но только недолго. – Он следил, как она выходит из комнаты.

Фелл оглядел большую спальню, свесив руки между колен, и подумал о том, как любит он эту комнату и как много в ней вещей, связанных с Дженис. Комната, где он провел весь прошлый месяц, не напоминала ему ни о чем. Может быть, это также было частью лечения – ничего не напоминать, но он тем не менее нередко вспоминал и эту спальню, и Дженис. Одно чувство в нем осталось неизменным – теплота к Дженис. Оно не превратилось в ровное и индифферентное, как некоторые другие чувства, например… Нет, трудно вспомнить – какое именно, но это не имеет, пожалуй, сейчас никакого значения.

Фелл снял костюм, умылся, подошел к постели. Дженис уже выложила ему пижаму, но он, надев только пижамные штаны, уселся на кровать и взглянул на свою сильную загорелую руку. Согнул ее, глядя на бугрившиеся мускулы.

Вернулась Дженис, поставила чашку горячего шоколада на ночной столик рядом с ним и пододвинула стул. Какое-то время они помолчали, потом Фелл улыбнулся:

– Это хорошо, Дженис.

И она улыбнулась в ответ, увидев, как на его лице вдруг проступила печать усталости.

– Звонил тебе доктор Эмилсон? – поинтересовался Фелл.

– Да, после полудня. От него я и узнала, что ты приезжаешь.

– А что еще он говорил?

– Сказал, что не хотел бы, чтобы ты сейчас покидал клинику.

Фелл кивнул и вновь взглянул на свою руку. Подумал было сжать опять, как только что, но не сделал этого, а лишь разглядывал ее в расслабленном состоянии.

– Он сказал больше, Том…

– Я знаю.

– Он сказал, что ты делаешь ошибку!

Фелл поднял на нее глаза. Сейчас он машинально растирал руку, а когда заметил это, остановился.

– Иногда, Джен, я чувствую, что так оно и есть.

Она не ожидала такого ответа и какое-то мгновение не могла придумать, что бы ему ответить. Но ей и не требовалось ни думать, ни говорить. Ее чувства к нему были искренни, позволяя Дженис сделать самую простую и верную вещь. Она встала, подошла к кровати, где сидел Фелл, обняла его обнаженные плечи и привлекла к себе. Голова Фелла коснулась ее теплой кожи.

– Ты устал, Том? – спросила она.

– И сам не знаю. Это похоже на ожидание.

– Отдохни, Том.

– Это как… как перед принятием решения, Джен.

– Здесь нечего решать, Том. Мы уедем. Ты не должен оставаться здесь, не должен заниматься бизнесом. Мы…

– Если бы я только знал, что должен делать!..

Он положил руки ей на спину и держал какое-то время так. Именно это – тепло под его руками – и было единственной подлинной реальностью. И он еще плотнее прижал к ней свои руки, чтобы сделать эту теплоту еще более ощутимой.

– У тебя всегда есть я, – заверила его Дженис. – Ты всегда можешь чувствовать меня рядом.

Он отпустил руки, откинулся на подушку и глубоко вздохнул. Силы возвращались к нему, и в душе уже не оставалось почти ничего из того, что он ощущал с тех пор, как покинул клинику. Зато вернулось знакомое чувство – настоятельная потребность – форсировать не важно что, но форсировать, и удержать его от этого стремления Дженис не могла. Да и никто бы не смог остановить это неосознанное и не направленное ни на что давление изнутри – тягу действовать вопреки всему.

Именно это состояние и вызвало интерес у Эмилсона как врача. Он говорил, что это и есть та самая сила, которую он должен научиться держать под контролем, ибо она может завести его далеко. При этом подразумевалось – слишком далеко. Возникшее теперь чувство было знакомым: оно преследовало Фелла по пятам давно, сделав его шкуру дубленой от перенесенных невзгод и испытаний, начиная с той поры, как он сбежал из дому по одной лишь причине – просто ради желания сбежать, ради самой радости превратившись в бродягу каменных джунглей. Он вспомнил сейчас свою первую зиму в холодном, большом Чикаго… Вспомнил, как его впервые подставили. Полиция забрала Фелла за преступление, которого он не совершал. Он был осужден. Фелл никогда прежде не сидел в тюрьме. «Парень – класс», – говорили о нем сокамерники. Он не давал спуску, но и не лез на рожон, и, когда был выпущен досрочно под подписку, его уже кое-кто поджидал за воротами тюрьмы. Его босс думал о нем хорошо. Ему говорили: «Ты парень – класс. Не болтал, не лез в бутылку и не настучал на того, кто провернул ту работенку, за которую тебя повязали». Кстати, Фелл и в глаза не видел того, кто его подставил, но разубеждать говорившего не стал. И уже тогда обуревало это неуемное чувство – действовать вопреки всему, оно-то и подтолкнуло его на решение стать наймитом.

Он прочно пустил корни. Впервые увидел перед собой четкую линию – указатель, куда и как идти. От вождения грузовичка со спиртным до получения грузовичка в свою собственность. Затем хозяин целого автопарка, а потом и сам стал боссом, научился отдавать приказания. Но чтобы стать настоящим, надо было убрать прежнего босса – и Том Фелл твердо шел своим путем.

Когда стал старше, понял – все уже находилось под его контролем, потому что не осталось свободных концов и ловить было больше нечего. Система царствовала везде и всюду. Присоединяйся к мафии, руководи своей секцией, продвигайся на Запад, потому что мафия расширяется, и они нуждаются в надежном человеке с опытом: крепче держись за свой рэкет и становись большим человеком.

Фелл заправлял всем и вся в Сен-Пьетро вот уже пятнадцать лет, прежде чем его вновь что-то начало беспокоить. Пэндер? Да нет, настырные мальчики никогда прежде его не тревожили. Собственный возраст? Но он чувствует себя хорошо. Может, Сен-Пьетро стал для него мал по масштабам? Последнее время город рос как на дрожжах, и Феллу приходится вкалывать так, как он не вкалывал и в Чикаго. Вот когда это началось! Когда весь город оказался в его руках, а прежняя тяга стремиться к большему осталась, но отсутствовала точка приложения сил.

Он уже забыл об этом ощущении, и оно временами казалось ему беспочвенным, равно как и лишенным всякого смысла. Дженис к тому времени была уже с ним, но это не имело никакого отношения к Дженис. Они и поженились даже из-за того, что Фелл никак не мог найти себе покоя. Он хотел соединить свою судьбу с Дженис в надежде, что она поможет ему покончить наконец с ощущением бесцельности своего существования, которое опять начало мучить Фелла со страшной силой. Но он, должно быть, оказался не прав в отношении Дженис – отчасти, во всяком случае. Иначе к чему эти долгие часы работы на износ без видимой цели, внедрение организации в те сферы, где прибылью и не пахло, и стремление заставить всех работать так, словно речь шла не об одном городе, а о целой стране?

Вот тогда-то он и ощутил себя на выдохе из-за невозможности дать выход накопившейся в нем энергии. Чувство было таким, что впору все бросать. Фелл даже приблизил к себе Пэндера, посвящая того во все тонкости дела, хотя и знал прекрасно, почему к нему подослали Пэндера: синдикат всегда исподволь начинает готовить замену, когда прежний ставленник начинает выдыхаться. Они думали, что Фелл стал уставать, так как дал задний ход из-за страха зайти слишком далеко, если станет двигаться в любом другом направлении. Только состарившийся человек, по мнению людей синдиката, мог действовать подобным образом. Но Фелл не постарел. Он сбавил обороты, вопреки самому себе, раздираемый мучительным чувством противоречия. И даже Эмилсон, по-видимому, пришел к тому же решению.

Том Фелл хорошо знал обо всем этом. Вот только думать об этом не любил. Он лежал, откинувшись на подушку, и время от времени проводил рукой по лицу. Потому и не любил думать об этом, ибо от мыслей лучше не становилось, а помощи от них – никакой!

– Дженис, – попросил он, – повернись ко мне спиной.

Дженис так и сделала. Затем спустила ночную рубашку до бедер и глянула на Фелла через плечо.

– Как всегда! Самая прелестная спинка на свете!

Ей нравилось это слышать, и она сидела тихо, пока Фелл любовался ее спиной. Спина как спина – ни толстая ни тощая, но раз он считает ее прекрасной, пусть насмотрится вволю.

– Ты пьешь шоколад? – поинтересовалась она.

Но он не пил, так как она ощутила в этот момент, как Фелл проводит рукой по ее позвоночнику.

– Не думаю, что мне хочется допивать чашку, – ответил он.

Дженис встала с кровати и опять натянула ночную рубашку. Затем Фелл выключил свет, и они оба улеглись на кровать.

Первый утренний свет уже забрезжил в прерии за окраинами города, но, когда они наконец заснули, им было все равно, какой теперь час, главное, они опять были вместе.

Глава 7

Он проснулся, как если бы сон его ничто не прерывало. Сон лишь заставил его притихнуть на время, словно нырнуть в глубину и вынырнуть в том же самом месте, где погрузился в воду, не дальше и не ближе.

Фелл был готов покинуть дом хоть в семь утра; но Дженис еще спала, а Рита спросонья возилась на кухне. Она приготовила ему кофе, и, когда он присел за кухонный стол, чтобы выпить чашку, они не разговаривали. Рита вообще никогда много не говорила. Она была тонкокостная мексиканка, с туго натянутой кожей лица и блестящими черными волосами.

Фелл допил кофе и позвонил Криппу. Ему пришлось разбудить того, что случалось довольно часто, и правой руке было не привыкать.

Когда Фелл выруливал мимо газона, перед фасадом автоматическая дождевальная установка была уже включена; над травой стелился туман, и висела солнечная радуга. Фелл посмотрел на газон, но даже не вспомнил о лужайках фермы «Дезерт». Он не стал сейчас выключать дождевальную установку и поехал через весь городок к мотелю, что походил на «Аламо». Он и назывался «Аламо», и большая неоновая вывеска все еще светилась, а под ней вспыхивала и гасла надпись: «Добро пожаловать!»

Фелл припарковался у кофейни и вошел внутрь. Фидо возле стойки прихлебывал кофе, а Перл стояла напротив, прислонившись бедром к кнопочному пульту игрового автомата. Оба выглядели заспанными. Фелл остановился, прежде чем зайти за стойку.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?

Фидо вздрогнул при звуке голоса хозяина. Он подавился кофе, выронил чашку и затряс ошпаренной рукой.

– Это мистер Фелл, дорогуша, – пояснила Фидо Перл.

– Ты ведь работаешь в заведении на Юкка-авеню, не так ли? А что делаешь здесь?

– Доброе утро… доброе утро, – промямлил Фидо. Он все еще тряс рукой. – Том, а я и не знал, что ты вернулся. Никто не говорил мне, что ты…

– Уж где тебе знать! Особенно с тех пор, как стал держаться подальше от своего офиса.

– Да я… Я просто…

– Он просто только что встал, – сообщила Перл. – Фидо ночевал здесь.

– Как вышло, что ты можешь себе позволить отстегивать по пятнадцать баксов за ночь, Фидо?

– Это касается только меня, – вмешалась Перл и оглядела себя от талии и ниже. – Мы с Фидо друзья.

– Я толкую про цену номера, – пояснил Фелл. – Как так вышло, что это оказалось тебе по карману? Дела, что ли, идут слишком хорошо?

Фидо вскочил и тут же врезался ляжкой в край стойки. Все так и содрогнулось.

– Я заплачу за номер, – уверил он. – Честно, Том, к тому же пока нет постояльцев, ведь не сезон.

– И как долго ты уже пребываешь здесь, Фидо?

– Две ночи, Том. Всего две ночи.

– Без оплаты?

– Честно, Том, я могу расплатиться. Только дай мне несколько дней…

– Бизнес плох?

– Хуже некуда. На нас было два наезда.

– Я слышал, что это произошло несколько дней назад, – заметил Том.

– Ну и…

– Ну и как бизнес сейчас? – спросил Фелл.

Фидо вздохнул и громко хлопнул себя по ногам:

– Можешь пойти и убедиться сам. Все букмекерские норы, которые подверглись облавам, закрыты.

Фелл закусил нижнюю губу, что резче обозначило нижнюю челюсть и придало ему довольно странный вид, так как глаза при этом оставались не жесткими, полуприкрытыми длинными ресницами.

– И что, их так больше и не открывали? Пэндер не открыл их?

– Попал в точку, Том! Пэндер даже и не пытался этого делать.

Фелл повернулся и пошел на кухню. Прежде чем он миновал вращающиеся двери, Фидо окликнул его:

– Честно, Том, дай мне только день или два, и я заплачу тебе…

– Считай, что это за счет фирмы. – Фелл плотно прикрыл за собой двери.

Пройдя по коридору, он остановился у двери помещения, раньше всех подвергнувшегося первой облаве. С косяка и филенки свисала на нитке печать.

Фелл потрогал ее пальцем и отправился дальше.

Его офис был в задней части этажа – небольшая комнатка, оклеенная дорогими обоями, с кондиционером, встроенным в одно окно, и цветами в горшках – на другом. Отсюда открывался вид на плавательный бассейн мотеля. Вдали вырисовывалась бескрайняя прерия. Поцарапанный письменный стол у окна был почти пуст – ничего, кроме телефона и карандашей.

Фелл снял трубку и набрал номер своего городского офиса.

– «Компания недвижимости Сен-Пьетро», – послышалось в трубке.

– Дайте мне Пэндера.

– Пэндер не здесь и, кроме того…

– Где он, дьявольщина? Уже девятый час!

– Видите ли, – начал было голос, но Фелл прервал его:

– Где я могу найти Пэндера?

– Кто вы и почему вам так невтерпеж? Полиция?

– Хуже, ты, сукин сын! Это Томас Фелл. А теперь выкладывай, где он?

Голос поперхнулся. Фелл ждал.

– Дома… как мне кажется. Он здесь не показывается слишком уж часто… мистер Фелл.

– И что он делает? Проводит отпуск?

– Он руководит бизнесом по большей части из дому. Я не знаю, где вы находитесь, мистер Фелл, но позвольте мне позвонить Пэндеру и…

– Не стоит утруждаться! Кроме того, я звоню из Вашингтона.

– Вашингтона?

– Да. Только что купил здание Капитолия. – Фелл хлопнул трубкой о рычаг, но на самом деле не рассердился. Он просто ощутил себя активным, и даже очень, и на мгновение задумался: с чего это он вдруг отпустил хохму про Капитолий? Он не часто тратил время на шуточки, но эту счел забавной. Классная шутка – и он сам засмеялся. Встав, он глянул в окно на пустой бассейн, что и говорить, ему бы хотелось видеть здесь больше жизни… Позади него открылась дверь и вошел Крипп.

Он выглядел сосредоточенным; было видно, что передвигаться ему стоило немалых усилий. Крипп уселся и пожелал Феллу доброго утра.

– Ты выглядишь сонным, – заметил Фелл, не отрывая глаз от Криппа, так как приход того оказался весьма кстати. Ему нравился этот человек, и то, что он сейчас оказался здесь, означало кропотливую работу для Фелла, шаг за шагом, безо всяких заумных финтов и отвлечений – просто нормальную работу, к которой он совсем утратил интерес месяц назад, когда отправлялся на ферму «Дезерт».

– Я и есть сонный, – ответил Крипп. – Вот уж не думал, что ты так рано проснешься сегодня.

Фелл тоже уселся и попросил у Криппа сигарету. Он курил медленно, потом положил ее, недокуренную, в пепельницу.

– Ты говорил мне о наездах полиции, – напомнил он. – Знаешь ли места, которые так и не были открыты после этого?

– Да. Поэтому я и приехал повидаться с тобой в санаторий.

– Уж больно ты деликатничал со мной, по сути, ничего толком так и не сказал.

– Ну, полагаю, ты и сам о многом догадался, увидев меня. И затем категорически заявил, что возвращаешься, так что…

– Да, я принял единственно верное решение. – Фелл взял с пепельницы сигарету, затянулся и снова положил обратно. – Мы повидаем с тобой сначала Саттерфилда, а затем Пэндера. Перед тем как увидеться с Пэндером, мне нужно знать, как поступают деньги и как много мы потеряли.

Крипп повернул удобнее свою больную ногу и взглянул на Фелла:

– Это именно то, во что я никак не врублюсь. Мы ничего не потеряли.

Фелл нахмурился, а Крипп пояснил:

– Пэндер никогда не вызывал у меня сомнений при проверке документации за день. Мы не в накладе.

– Что он показывал тебе – итоги за день или списки ставок?

– Итоги.

– Возможно, здесь-то и зарыта собака, Крипп. Пэндер вот уже целый месяц, а то и более не отстегивает за прикрытие.

– Это не так, Том. Месячный итог тот же самый, что и всегда, плюс прикрытие, которого Пэндер не выплачивал.

– Будь я проклят! – вырвалось у Фелла.

– И вот еще что, – добавил Крипп. – Я пытался выяснить из других источников… Ведь ставки откуда-то поступают, но мне пришлось нелегко. Пэндер заполучил новых помощников, как ты уже знаешь, а старые или ничего не ведают, или просто не желают мне говорить. И я зашел ровным счетом в тупик, когда старался вступить в разговор с некоторыми нашими клиентами. Они довольно хорошо знают меня в лицо, и, полагаю, большинство из них чуют, что пахнет жареным, и не хотят нажить себе неприятностей. Вот как все выглядит, Том.

– Не бери в голову. Пусть сам Пэндер мне теперь все и расскажет. Ты на машине?

– А то как же! Уж не думаешь ли ты, что с моей…

– Дьявольщина, забыл – надо же! – про твою ногу, Крипп, забыл! – Фелл подался вперед, чтобы похлопать Криппа по плечу. Затем поднялся. – Давай возьмем твою машину. Ты лучше правишь! – И они вышли из офиса.

Прошли через кофейню. Теперь там никого не было, кроме Перл, и когда она увидела Фелла, то подошла и улыбнулась:

– Я просто хотела сказать вам, мистер Фелл, что, надеюсь, вы в добром здравии. И спасибо за тридцать долларов, что вы мне дали.

– Я дал вам!..

– Пятнадцать за ночь, как вы знаете. Тридцатка – за две ночи.

Фелл остановился и взглянул на девушку, явно ничего не понимая. Он уж было хотел ответить «на здоровье» и на этом закончить, когда Перл спохватилась, что не объяснилась до конца.

– Тридцать долларов, помните, о которых вы сказали ему, что они за счет фирмы? Он собирался достать их во что бы то ни стало, и, увидев теперь, что вы отказываетесь от них, Фидо заявил, что раз так, то он отдаст их мне. Вот я и хочу поблагодарить вас, – закончила она, потупившись.

Фелл ухмыльнулся и потрепал Перл по плечу.

– Желаю удачи, – произнес он, – и дай мне знать, если Фидо не выкрутится.

Крипп и Фелл были уже в дверях, когда Перл окликнула их.

– В любое время, когда вам захочется бесплатно выпить чашку кофе, мистер Фелл, ну и вашему другу тоже, заходите ко мне без стеснения.

Забравшись в машину Криппа, Фелл пошутил:

– Это твой шанс, Крипп. Даровой кофе.

Тот оглянулся на Фелла:

– Разве она не знает, что ты владелец этого мотеля.

Фелл ухмыльнулся, сказав, что не думает разуверять девушку на сей счет: ему-де все равно, а ей приятно.