Текст книги "Завещание Базиля Крукса"

Автор книги: Пьер Вери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 17.
Просьба Транкиля.

Больше всех это чувствовал сам капитан. Подавленный усталостью, он сказал Нунецу:

– Все улики против меня. Я отлично это понимаю. Что же вы медлите? Арестуйте меня!

Голос капитана прерывался от волнения. Он печально взглянул на Лауру. От волнения черты ее лица изменились до неузнаваемости.

– Вовсе нет, капитан, – вмешался Транкиль. – Я уже раз имел случай показать, что улика, которая, по-видимому, сильнее всего должна говорить против вас, на самом деле – свидетельство в вашу пользу. Капитан, не согласились ли бы вы, вместе с синьорой Лаурой, восстановить сцену в баре?

– С удовольствием.

– Мы попросим доктора сыграть роль Тейа. Вас же, синьора, и вас, капитан, прошу занять те самые места, на которых вы находились, когда пили в первый раз.

Названные Транкилем лица покорно подчинились. Сам Транкиль начал суетиться подле них, напоминая фотографа перед съемкой группы.

Наконец, он почувствовал себя удовлетворенным и отошел за прилавок.

Участники сцены сначала сделали вид, что пьют, а потом вышли. Вслед за тем синьора Лаура вернулась одна. Наступило маленькое замешательство.

– Что же вы не берете своей рюмки, сударыня? – мягко спросил Транкиль.

Лаура испуганно посмотрела на него и затем дрожащей от волнения рукой подняла рюмку.

– Вы не отпили, Лаура, не так ли?

Лаура отрицательно покачала головой и хотела продолжать, как вдруг раздался голос Транкиля:

– Благодарю вас. Достаточно.

Синьора Тейа пристально посмотрела на француза. Тот улыбнулся, и эту улыбку заметил и капитан Родериго. Если опыт и имел какой-то смысл, то его не понимали ни Пигот, ни Нунец, ни Каучо.

Транкиль предложил всем свои отвратительный папиросы. Никто не посмел отказаться. Сам он погрузился в размышления.

– Насколько я понимаю, – резко сказал Пигот, который пришел в очень скверное расположение духа, – ваше расследование кончено. Нет никаких препятствий к тому, чтобы нам всем подняться на палубу?

– Да, – тихо произнес Транкиль, – мы можем подняться.

– Так пойдем. Ступайте, Доменико, – сказал Пигот, обращаясь к своему подчиненному.

И вдруг раздраженно прибавил:

– А вы, что тут делаете? Кто позволил вам здесь присутствовать? Убирайтесь и поскорее!

Это относилось к кочегару, еврею Кнатцу, который присутствовал при восстановлении сцены, но которого тогда никто не заметил. Не произнеся ни слова, он исчез. За ним поднялись Пигот, Родериго, Каучо и Лаура.

Последним поднимался Транкиль. Его раздумье было так глубоко, он споткнулся и непременно упал бы, если бы Родериго не поддержал его своей железной рукой.

Поднявшись на палубу, француз тихо сказал Нунецу:

– Эта драма много сложнее, нежели можно было думать, друг мой.

Родериго, облокотившись о перила, слушал шум волн.

– Как вы любите море, капитан!

– Ах, мосье Транкиль, в нем сосредоточивалась вся моя жизнь!

Чтобы скрыть охватившее его волнение, капитан положил на столик свою папиросу и стал завязывать шнурок на ботинке.

Транкиль положил свою папиросу рядом с окурком капитана и стал что-то разглядывать на берегу. Когда он кончил, он протянул руку за своим окурком, и чуть было не взял окурка капитана. Тут Родериго с неожиданной поспешностью взял Транкиля за руку и произнес:

– Дорогой мой, сделайте мне удовольствие, отведайте мою гаванскую сигару.

И протянул старичку свой портсигар. Транкиль взял, и оба закурили.

Около «Альдебарана» покачивалась шлюпка, доставившая сыщиков. В ней уже находились Лаура, Каучо, Нунец, Пигот и Доменико. Попрощавшись с капитаном, к ним присоединился и Транкиль.

По пути к берегу, француз оставался молчалив и лишь нехотя отвечал на вопросы Нунеца и Пигота.

– Лучше расскажите мне о Родериго, – сказал он, наконец. – Редко симпатичный человек. При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

– Мы познакомились еще во время войны. Мы оба служили добровольцами в британской армии. Затем неожиданно встретились здесь шесть месяцев тому назад.

В нескольких словах Нунец описал прибытие Родериго в Сантандер, внезапную перемену в его характере и его одинокую жизнь на «Альдебаране».

Шлюпка пристала к берегу, и пассажиры стали прощаться. Транкиль сделал несколько шагов с Нунецом.

– Скажите, – спросил тот, – есть ли у вас какие-либо предположения, объясняющие убийство Тейа?

– Пигот уже решил: романтическое преступление. Но это объяснение годится только в том случае, если допустить, что преступление совершено Родериго или Лаурой. Если отбросить такую возможность, то такое объяснение становится нелепым.

– Я, со своей стороны, не имею ни малейшего представления о том, кто может быть убийцей. А с другой стороны, без мотива не убивают. Пожалуй, если покопаться хорошенько в жизни Тейа, можно будет наткнуться на объяснение.

– Вы решительно, ничего не нашли бы, друг мой. Но вы правы: убийства без мотива не совершают. Я много раздумывал над этим и пришел к выводу, что не было никакого повода к убийству Тейа. Разве это не открываете широких горизонтов?

К ним подошла Лаура, и Транкиль предложил ей проводить ее до отеля, на что она охотно согласилась.

– Верите ли вы в телепатию, мосье Транкиль?

– А вы?

– Верю. И, вообще, я очень суеверна.

Мимо них медленно проходила черная кошка, и Транкиль, показав на нее произнес:

– Признак удачи, не так ли?

Лаура с улыбкой наклонила голову.

– Я не спрашивал вас, сударыня, как вы объясняете слова капитана: «Вы не отпили, не так ли». Так вот я нашел объяснение, когда находился на яхте. А теперь я понял причину вашего возвращения в бар. Но вот вы и дома. Спокойной ночи!

Медленными шагами он пошел дальше по улице. Поднявшийся туман скрыл его маленькую фигурку.

ГЛАВА 18.
Исчезновение Моисея Кнатца.

Следующей день не дал ничего, но последующий принес новую сенсацию.

Около часа дня без вести пропал кочегар Моисей Кнатц, тот самый который присутствовать при восстановлении сцены в баре.

В полдень, сменившись на вахте, он спустился на берег, сказав, что намеревается позавтракать в городе.

И, в самом деле, он позавтракал в одном ресторанчике, который удалось без труда найти. Оттуда он направился в велосипедный магазин и взял там на прокат велосипед. Далее видели, как он направился к югу по большой дороге.

Но этом оканчивались результаты расследования. К 4 часам Моисей не вернулся. Не вернулся он ни вечером, ни ночью.

На следующее утро Пигот лично возобновил розыски. Ему удалось неопровержимо выяснить, что Кнатц в самом деле, покинул город через вальядомдскую заставу. Далее след терялся.

После полудня Пигот, вместе с Нунецом и Транкилем, предпринял экспедицию до деревушки Торредевега. Не обнаружив решительно ничего, все трое были уже недалеко от заставы, как вдруг Нунец предложил отдохнуть у доктора Каучо, домик которого был по близости.

На входной двери была пришпилена записка: «Нахожусь в саду».

Нунец, который хорошо знал жилище доктора, открыл калитку около домика, и все трое оказались в саду.

– Где вы, Каучо? – крикнул начальник полиции.

Из-за дерева тотчас же показалась фигура доктора. Он казался смущенным, так как был с ног до головы перепачкан в земле. Тем не менее, он приветливо замахал шляпой.

– Кажется, будет удача, – крикнул он.

– В чем?

– Да в моих посадках. Я убираю гиацинты и сажаю на их место хризантемы.

Вошедшие ожидали не того и потому ничего не ответили.

Не смущаясь, Каучо продолжал:

– Вы прочли мою записку? Но входите. Давайте выпьем чего-нибудь. Впрочем, нет. Раньше вы должны взглянуть на мои посадки.

– В другой раз, дружище! – заявил Нунец. – Мы очень спешим. Вы уже знаете новость?

– Знаю, но нисколько не смущен. Мне кажется, что между исчезновением кочегара и тайной «Альдебарана» нет ничего общего. Уверяю вас, друзья, просто он увлекся какой-нибудь бабенкой. Пройдет несколько дней, и он явится с повинной. Но вам, конечно, лучше знать.

Нунец спросил наудачу, не видел ли доктор кочегара. Оказалось, что Каучо провел послеобеденные часы предыдущего дня довольно далеко от города, у изголовья больного. Тема его не интересовала, и он шуточками уклонился от попытки Нунеца к ней вернуться.

Направляясь к городу, сыщики пытались формулировать выводы. Было ясно, что дело не могло идти о какой-либо драке, в которой Кнатц мог быть ранен: его нашли бы живым или мертвым. Убийство, с целью грабежа тоже казалось невероятным: кто нападет на моряка, у которого не могло быть много денег?

Оставалось одно предположение – бегство. Оно подтверждалось тем обстоятельством, что кочегар покинул город на велосипеде. Велосипед – идеальное средство передвижения, когда нужно быстро скрыться, не привлекая внимания, – его так легко спрятать где либо в зарослях.

Но все помнили слова Транкиля, который заявил, что всякое бегство будет равносильно сознанию. Значит, кочегар играл какую-то роль в трагедии, развернувшейся на «Альдебаране». Впервые казался выбитым из колеи сам Транкиль. Чувствовалось, что он перестает понимать происходящее.

Пигот ухмылялся: смущение француза льстило его самолюбию.

ГЛАВА 19.
Том XIII.

В течение нескольких дней Пигот со свойственной ему настойчивостью, охотился за исчезнувшим кочегаром. Он покидал дом на заре и возвращался, когда было темно. Он уезжал далеко в горы, но напрасно: нигде ему не удалось найти и следа беглеца.

На четвертый день он понял, что с этой стороны не добьется ничего, и решил приступить к розыскам с другого конца.

Войдя в лавку убитого антиквара, он стал осматривать его богатства. Долго ему не попадалось под руку ничего интересного. Он уже собирался уходить, как вдруг его взгляд упал на растрепанную книгу. Книга эта оказалась XIII томом полного собрания сочинений Лопе де Вега. Это было хорошо известное Пиготу издание, – его выпускали в продажу только в определенном переплете. А книга была вырвана из переплета; кроме того, в ней не хватало нескольких десятков страниц.

Осененный внезапной мыслью, Пигот поспешно вышел и направился на «Альдебаран». Он провел всего несколько мгновений в каюте капитана, но вышел оттуда с торжествующим видом.

Тем временем, Транкиль не выходил из комнаты. Он жаловался на боль, заставлявшую опасаться аппендицита. Нунец советовал ему обратиться к хирургу, но он резко отклонил такой совет, утверждая, что хирурги всего мира не более, чем мясники.

Но боли не мешали ему раздумывать над делом «Альдебарана». Куря без перерыва папиросы, он перебирал в мозгу все, что ему было известно, с той методичностью, с какой он разбирал возможные в данном положение шахматные ходы.

И всегда мысль его спотыкалась об один и тот же вопрос: каково могло было быть соотношение между делом «Альдебарана» и смертью Грегорио?

Ясно, что такую связь можно было найти только в книгах, некогда купленных Родериго у Грегорио.

– Но я же видел эти книги! – вдруг воскликнул Транкиль. – Я даже запомнил одну маленькую подробность, когда я находился в каюте капитана. И как я мог об этом забыть?

Он встал, надел пальто и шляпу и вышел.

По пути он встретился с Пиготом. Тот буквально сиял и участливо спросил Транкиля о состоянии его здоровья.

Возвращаясь с «Альдебарана», Транкиль казался несколько смущенным. Он просмотрел полное собрание сочинений Лопе де Вега. Ни один из 35 томов не давал теперь пищи для какого бы то ни было умозаключения.

– Неужели эта подробность мне только померещилась? Или нет? Неужели Пигот предупредил меня? Слишком уж он сиял, когда мы встретились. Нужно будет проверить.

В течение дня Транкилю удалось получить отпечаток пальцев инспектора, который при этом ничего не заметил. План Транкиля был прост: он сводился к тому, чтобы установить, нет ли на томах Лопе де Вега таких же отпечатков. Когда Транкиль вновь оказался в каюте капитана, он с трудом подавил проклятие. Тома были переставлены в обратном порядке: там, где вчера Транкиль видел том I, стоял XXXV, и, наоборот.

Кто мог их передвинуть? Конечно, не Родериго, который никогда не прикасался к этим книгам!

Проявить при помощи порошка пальцевые отпечатки на переплетах было не слишком длинным делом. Когда Транкиль кончил, он оказался перед поразительным результатом. На XIII томе оказались следы пальцев Пигота, а на всех остальных не было никаких.

Для Транкиля, который в свое время разрешил тайну палицы, послужившей к убийству Грегорио, вывод был ясен:

– Убийца Грегорио, человек в перчатках, побывал на «Альдебаране».

Несколько минут Транкиль провел в безмолвии, куря одну за другой свои отвратительные папиросы. Наконец, он встал и направился на берег. Почти немедленно он встретил полицейского Бартоломео, с которым длительно беседовал. Беседа эта имела тот результат, что тот попросился в отпуск, который и был ему предоставлен.

Как раз накануне Пигот, переговорив с Нунецом, взял из полицейского гаража мотоциклетку и направился в горы. Через два дня после того, как отправился в отпуск Бартоломео, Транкиль получил телеграмму и немедленно покинул Сантандер.

ГЛАВА 20.
Кармен.

На вокзальной площади городка Рейноза, лежащего на пути из Сантандера в Вальмдолид, есть небольшое кафе, носящее название «Роза Кастилии». В этом кафе с утра сидел Пигот, который вдруг настораживался, когда проходили пассажирские поезда.

Часы тянулись медленно, и Пигот совсем бы погиб от скуки, если бы не одно счастливое обстоятельство: дочка хозяина, подававшая пиво и вино немногочисленным посетителям, была на редкость хороша.

При виде ее, у Пигота начинало усиленно биться сердце. Но в обращении с женщинами он совершенно терялся и потому ограничивался тем, что постоянно подзывал синьорину, чтобы спросить у нее то кружку пива, то коробочку папирос, то еще что-либо.

Приближалось время прихода скорого поезда из Сантандера, отправлявшегося дальше, в Мадрид – и площадь оживилась. Торговки выставляли лотки с фруктами, газетчицы аккуратнее раскладывали свой товар. На площадь прикатило несколько допотопных экипажей.

В кафе вошло два новых посетителя.

– Две кружки пива, синьорина Кармен, – произнес один из них.

У Пигота дрогнуло сердце. Теперь он знал, что «ее» зовут Кармен. С какой изумительной грацией поставила она на стол кружки!

Внезапно раздался свисток. Пигот стал посматривать через окно на выход с вокзала, и вдруг вздрогнул: он ждал совсем не того человека, который появился на площади.

Веселый, совсем забывший о своих болях, в кафе направлялся Транкиль. Пигот встал. Он сообразил, что у него нет иного способа избежать встречи, как запереться в уборной.

Оттуда он услышал, как француз по имени поздоровался с Кармен и спросил ее, нет ли писем на его имя.

– Письмо на имя синьора Транкиля? Есть! Оно пришло сегодня утром. Но не угодно ли вам будет присесть? Вы, должно быть, устали с пути?

– Нет, прелестная барышня, не присяду, так как у меня есть спешное дело в Санта Мария де Кавон. Как туда попасть?

– Но туда 20 километров, синьор.

– В молодости я хаживал и больше, синьорина. Но нельзя ли туда как-нибудь иначе добраться?

– Есть дилижанс, но он ходит только один раз в день. Вам придется ждать до завтрашнего утра.

Потом, указав на возниц, девушка задумчиво произнесла:

– Если бы кто-нибудь из них и согласился подвезти вас, то я не представляю себе, как...

Однако, Транкиля уже не было больше в кафе. Бросив на прилавок газету, он побежал по площади, чтобы догнать последнего из возниц, которые, не дождавшись пассажиров, отправлялись восвояси.

– Чем могу служить, достопочтенный синьор?

– Можете ли вы доставить меня сегодня до вечера в Санта Мария де Кавон?

Услышав о столь далекой поездке, возница почтительно снял свою соломенную шляпу.

– Не смею уверять вас, синьор, что моя лошадка очень быстра, но с Божьей помощью мы доберемся до вечера до Санта Мария, в особенности, если не будет других пассажиров, кроме вас. А в вас не больше 60 фунтов веса...

ГЛАВА 21.
Странный велосипедист.

Лошадка тронулась. Она сразу пошла тем ходом, на какой была способна – семь километров в час, но с него уже не сбивалась.

Погруженный в раздумье, француз почти не смотрел на живописный ландшафт, открывавшейся перед ним. А если бы он обернулся, то увидел бы вдали фигуру велосипедиста (это был Пигот, который был в самом дурном расположении духа: ему было ясно, что Транкиль напал на тот же самый след, что и он).

Приблизительно на полупути до Санта Мария, на дороге показался второй велосипедист. Этот двигался в обратном направлении из Санта Мария в Рейнозу. Его путь лежал против ветра, но тем не менее, он держал голову высоко поднятой. Это показывало, что он не был заправским спортсменом.

Велосипедист все приближался, и его странное одеяние все более и более бросалось в глаза. Желтые чулки до колен, шаровары пурпурового цвета, зеленый вязаный жилет, на который был наброшен плащ коричневого цвета.

Не менее интересна была голова велосипедиста. Ниже фуражки, в синюю и желтую клетку, торчали круглые роговые очки и огромные рыжие усы. Из под нее разлетались по ветру космы пламенно-красных волос.

Человек был, видимо, родом не из этих места, где рыжих почти не встречается. Он привлек на себя внимание Транкиля, который немедленно после встречи со странным велосипедистом, ткнул в спину вознице и произнес:

– Скорее, друг мой! Пустите вашу клячонку вскачь! Десять пезет на чай, если мы будем в Санта Мария через час.

Возница не произнес ни слова, но усиленно заработал вожжами. Аллюр лошади немедленно переменился. Он доказала, что может идти не только шагом, но и мелкой рысью.

Тем временем, Транкиль повернулся на сидении и стал наблюдать за велосипедистом. В этом месте дорога была прямая и ровная, и было видно на несколько километров назад.

Странный человек более не работал педалями. Он прислонил велосипед к какому-то столбу, а сам медленными шагами двинулся куда-то по боковой тропинке.

Тем временем с покинутым велосипедом поровнялся другой велосипедист, тот, который преследовал Транкиля, – его присутствие давно уже не было тайной для француза. С замиранием сердца он следил за поведением испанца. Тот не повернул головы в сторону удалявшемуся по тропинке человека. Транкиль облегченно вздохнул.

За три километра до Санта Марии стоял у дороги трактир с вывеской: «У бурого быка». В назидание проезжим, огромный бык был вывешен над входной дверью.

Под быком стояло два человека. Не успел Транкиль их заметить, как соскочил с экипажа и, протягивая извозчику деньги, крикнул:

– Поезжайте в Санта Мария или возвращайтесь в Рейнозу, как хотите! Мне вы больше не нужны, я остаюсь здесь. Спасибо!

Извозчик сосчитал деньги, спрятал их в кошелек и, не пытаясь уяснить себе странное поведение пассажира, продолжал путь в Санта Мария, конечно, в надежде на утро подцепить седока, который оплатил бы ему обратный путь в Рейнозу.

Транкиль пожимал руки обоим мужчинам.

– Я встретился с ним, – сказал он. – Неужели вы дали ему ускользнуть?

– Успокойтесь, – ответил один из его собеседников. – Он вернется: он вообще довольно много разъезжает по окрестностям. Сегодня он был у нотариуса в Санта Мария, но нотариуса не оказалось дома, он вернется только завтра утром. Наш поднадзорный заявил, что вновь навестит его, а пока нанял велосипед, чтобы покататься по окрестностям.

– А что вы скажете об его одеянии? – вмешался второй.

Транкиль слегка улыбнулся и немедленно перешел к делу.

– Но, что ему здесь делать? Что могло направить его к захудалому нотариусу, поселившемуся в этой трущобе? Мы приближаемся к цели, друзья. Мы не напрасно проведем время в этом трактире.

Публика, его наполнявшая, была не изысканна, но многочисленна. Помимо проезжих, в него то и дело заходили рабочие, работавшие по ремонту дороги.

Транкиль и его спутники вошли внутрь.

Пигот, который наблюдал за ними из-за полуразрушенной стены, немедленно бросился на лестницу, приставленную к чердаку соседнего сарая. Чердак этот с двух концов заканчивался слуховыми окнами. Одно выходило на проезжую дорогу, другое было обращено прямо на столовую трактира. Теперь Пигот мог разглядеть спутников француза: одного из них, высокого человека с открытым лицом, он не знал, другой был полицейский Бартоломео из Сантандера.

ГЛАВА 22.
Соединение сил.

Кончив совещание, все трое направились к выходу, отдав трактирщику какие-то распоряжения, которые тот принял с низким поклоном.

Тот из трех, который был неизвестен Пиготу, выйдя на улицу, направился, было, в сторону к Санта Мария, но пройдя несколько сот шагов, внезапно повернул назад.

Очутившись вновь в столовой, он покуда служанка готовила ему прибор, стал медленно пить вино. У Пигота слюнки потекли, так ему захотелось пить и есть, но он сказал себе: «Терпенье, терпенье».

И вдруг трактирщик закрыл ставни!

Пигот почувствовал себя совсем обескураженным. Менее всего он хотел, чтобы его заметили, и потому, стянув потуже пояс, прилег на солому. Десять минуть спустя ему снились блаженные сны, в которых немалую роль играла Кармен.

Тем временем, по большой дороге возвращался странный велосипедист. Он держал путь в Санта Мария.

Миновав трактир, он внезапно соскочил с машины и издал проклятие. Сомнений не было: какой-то проклятый гвоздь насквозь пробуравил его переднюю шину.

Это произошло в нескольких сотнях шагов от «Рыжего быка».

Толкая перед собой велосипед, незнакомец повернул назад, дошел до трактира и направился в столовую. Там он уселся с видом человека, который не собирается двигаться дальше. В столовой находился только неизвестный Пиготу спутник Транкиля.

Деревенские обычаи просты, и знакомства завязываются без церемоний. Через десять минуть служанка накрывала второй прибор за столиком одинокого до тех пор посетителя. Поваренок принес первое блюдо.

Прошло несколько часов. В первом этаже трактира тихо открылась дверь. Из нее вышел Транкиль с Бартоломео. Они вошли в соседнюю дверь и немедленно заперли ее на крючок.

На кровати храпел странный велосипедист. Транкиль быстро обыскал одежды спящего, а затем принялся за его портфель.

– Он в наших руках, Бартоломео, – шепотом произнес француз. – Я был совершенно прав: в портфеле находятся бумаги на имя Моисея Кнатца. Этот человек убил его. Но не будем терять напрасно времени...

Из найденного в портфеле конверта Транкиль извлек помятый лист пожелтевшей бумаги. Прочитав его, француз весь просиял.

– Странное завещание...

Он тщательно положил на место бумагу и документы. После этого оба вернулись в комнату, из которой вышли.

На следующее утро Транкиль с раннего утра направился в Санта Марию. Ему пришлось довольно долго звонить перед дверью, на которой была прибита медная дощечка с надписью: «НОТАРИУС».

Наконец, ему открыли. Его визит был довольно продолжителен. Появившись вновь на крыльце, он без колебаний направился в расположенное напротив кафе и без обиняков подошел к Пиготу, фуражку которого сразу приметил.

Пигот был не столько раздосадован, сколько изумлен. Ибо француз во все горло распевал, на мотив старинной испанской песенки, слова: «Том тринадцатый».

– Я вижу, – сказал, решившись, Пигот, – что не только меня интересует том 13-й полного собрания сочинений Лопе де Веги.

– Очевидно! Но как вы сюда попали?..

– Сначала на мотоциклетке, потом на велосипеде. Но это неважно. Скажите лучше: имеете ли вы какие-либо сведения о кочегаре? Мне начинает сильно надоедать ожидание.

– Верьте, Пигот: вы напрасно теряете время. Нет никаких шансов встретить в этих краях Кнатца. Вам пришлось бы ждать его до второго пришествия. Но можно сделать лучше, – найти его убийцу.

Разговаривая, мужчины вышли из кафе. И вдруг Транкиль крепко схватил руку Пигота и повлек его в открывавшийся сбоку узкий проход.

В этот самый миг велосипедист в пурпуровых шароварах и зеленом жилете остановился перед домом нотариуса и взялся за звонок.