Текст книги "Завещание Базиля Крукса"

Автор книги: Пьер Вери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Пьер Вери
Завещание Базиля Крукса

ГЛАВА 1.
Таинственный офицер.

На набережной, по которой, в поисках брошенной рыбы, бродили тощие кошки, вдруг опрометью бросился к телеграфному столбу и замер на мгновение человек, видимо, желавший остаться незамеченным. Ладонью он прикрыл сигару.

Сантандер спал. Башенные часы пробили двенадцать. В эту минуту из мрака, в котором чуть виднелись силуэты стоявших на якоре кораблей, бесшумно вынырнула шлюпка. В ней находился только один человек, одетый в форму капитанов дальнего плавания. Он очень искусно работал веслами, концы которых были заворочены в рогожи. Эта осторожность позволила ему пристать в полной тишине.

Ни звука не произвел человек и тогда, когда привязывал лодку к одному из колец, которые в изобилии имеются на всякой набережной, и тогда, когда он сходил на землю, и тогда, когда осторожно двинулся вперед по темному переулку.

Но за ним, прикрываясь столбами и подъездами домов, неотступно следовал и человек с сигарой.

Переулок пересекал «Королевскую улицу» и упирался в самую бедную часть города, в которой помещались всевозможные вертепы. Фонари становились все более редки, а стены все более и более замызганы.

Человек в форме шел быстрыми шагами. Временами он оглядывался через плечо. Дважды человек с сигарой решал, что его присутствие открыто. Но это было не так. Человек в форме уверенным шагом пересек площадь «Черной звезды» и направился в переулок «Млечного пути». Через несколько минут он остановился перед деревянным домом, из которого доносились песни и крики.

В доме вовсе не было окон, но между досками зияли щели. И когда человек с сигарой поровнялся с ним и заглянул внутрь, то убедился, что не ошибся: моряк сидел за столом в самой подозрительной компании и, видимо, ожесточенно с кем-то спорил.

Человек с сигарой поднял голову. Прямо перед ним была вывеска: «У бурой коровы».

Как бы в пояснение, рядом с буквами была грубо намалевана бурая корова.

Человек двинулся назад. Час спустя офицер вновь показался на набережной. Он вскочил в шлюпку и быстро отчалил от берега. Тот, кто захотел бы за ним последовать, узнал бы что он пристал к судну, на корме которого стояло золотыми буквами: «Альдебаран».

ГЛАВА 2.
Неприятное пробуждение.

Несколько часов спустя на «Альдебаране» стал просыпаться матрос Козимо Санчец. Он чувствовал себя отвратительно. У него распухли небо, горло, язык. А, между тем, Козимо был отнюдь не из тех маменькиных сынков, которые пьянеют от чарки вина.

С минуту он лениво болтал спущенными с койки ногами и почесывался.

Вдруг забили часы. Козимо прислушался и подскочил. Было шесть часов. Ему следовало еще два часа тому назад стать на вахту, а он проспал. Санчец быстро натянул на себя брюки и куртку, одним прыжком, поднялся наверх и оказался на палубе.

Перед ним открывался весь Сантандер. Город просыпался. Рыбаки приступали к работе.

– Почему, – спрашивал себя Козимо, – меня не разбудил этот проклятый англичанин?

Проклятый англичанин оказался, однако, добрым товарищем. Он стоял на своем посту!

– Прямо невероятно, до чего это хорошо, – говорил Козимо, подходя к Джемсу. – Но я отплачу тебе, дружище, и при первом же случае простою за тебя лишних два часа на вахте!

Сказав так, Козимо тяжело опустил руку на плечо товарища. Тот не шелохнулся. Козимо дружески шлепнул его по спине.

– Проснись, приятель! Что, размечтался о своей блондинке?

Джемс медленно повернулся, как будто хотел заговорить, но внезапно зашатался. Если бы не подхвативший его Козимо, он со всего размаха грохнулся бы о палубу.

– Он спит!

В этом не было никаких сомнений. Сон Джемса казался каким-то особенным: никакие призывы, никакие шлепки не могли пробудить его.

– Черт возьми! – воскликнул Козимо. – Значит, здесь спят все!

Его осенила внезапная мысль. Он по бежал в помещение матросов и стал их всех расталкивать – Яна ван Хааса, голландского механика, юнгу Уллохо и других. Тщетно.

Козимо отправился в машинное отделение. Кочегар, еврей, Моисей Кнатц, спал у своих котлов, не топившихся уже шесть месяцев. Козимо даже не при коснулся к нему.

– Плохи дела! – сказал он про себя, возвращаясь на палубу.

Он бросил взгляд в каюту старика повара Рамона Педрильо. Тот тоже спал крепким сном.

Козимо бросился к рубке и стал изо всех сил колотить по стене.

– Господин капитан, господин капитан!

Дверь немедленно открылась.

– Что случилось, Козимо?

Капитан Фернандо Родериго стоял на пороге, бледный, чисто выбритый, как будто не ложившийся спать. На столе была разложена карта Атлантического океана.

– Капитан, они спят!

– Кто они?

– Все – Джемс, Бассет, Кнатц, Педрильо, все!..

Капитан быстрыми шагами подошел к неподвижному телу Бассета. Попытавшись растолкать его, капитан наклонился и приложить ухо к его сердцу.

– Он, правда, спить. Но он не болен. Его усыпили. А другие в таком же состоянии?

– Так точно, господин капитан!

– Но каким образом.

Капитан кристально взглянул на матроса своими зелеными глазами, одно временно пронизывающими и отсутствующими. Но на лице матроса играла такая невинная улыбка, что подозрения его рассеялись.

– Простите меня, я должен был стать на вахту в 4, но проснулся только в 6. Может быть, я менее других ел и пил вчера вечером.

– Ладно. Ступай на берег, явись к доктору Каучо и скажи ему, что я прошу его прибыть на «Альдебаран» до полудня. Мой приятель, начальник полиции Нунец хотел быть у меня сегодня утром. Извести и его о происшедшем.

Матрос исчез. Родериго, не заботясь об остальных членах экипажа, поднялся на мостик и повернулся к носу корабля.

Здесь и там на шаландах и баржах двигались люди. По палубе двухтрубного парохода «Христофор Колумб», готовившегося к отплытию в Гавану, сновали матросы. Где-то паровой катер с визгом оттягивал якорь другого парохода.

На яхте, Родериго, на прекрасном снежно-белом «Альдебаране», царила абсолютная тишина.

ГЛАВА 3.
Супруги Тейа.

В двери синьоры Тейа постучали. На пороге показалась старая служанка.

– В чем дело, Агата?

– Синьора, синьор велел спросить синьору, может ли синьор пройти к синьоре.

Женщина улыбнулась сначала, услышав это нагромождение слов, но затем нахмурила брови.

– Скажите синьору, что я сама сейчас приду к нему.

Внизу Карло Тейа ходил взад и вперед по своему прекрасно обставленному кабинету. Два раза он останавливался перед окном, обращенным к морю. Взгляд его падал на стройный силуэт «Альдебарана».

Мысли Карло Тейа в это утро были достаточно мрачны. Это был человек большого роста, с жиденькой бородкой. Быстрые глаза его свидетельствовали, одновременно, о живом уме и о достаточно гибкой совести. Он провел бурную молодость, побывал в Америке, два раза наживал крупные состояния, два раза разорялся. Сейчас он занимался страховыми делами, зарабатывал отлично, жил в роскошной вилле, был женат на красивой женщине.

Внезапно он обернулся: в комнату вошла его жена.

– Вы желаете беседовать со мной Карло?

– Да, Лаура!..

Лаура, француженка по происхождению – была очень хороша собой. Ей только что минуло тридцать лет, и она была в расцвете красоты.

Прислонившись к окну, Карло жадно рассматривал жену. Глаза его горели тревогой, которую он не пытался скрыть. Поборов волнение, он сказал:

– Лаура, не уезжайте! Я не могу отпустить вас. С тех пор, что вы отдалились от меня, я не предпринимал никаких шагов, потому что знал, что на вашу гордую натуру они могли оказать только обратное действие. Но я не перестал надеяться. Откажитесь от развода!

– Надо оставить всякие надежды, Карло. Я не могу оставаться дольше. Прошу вас не задерживать меня.

– Лаура, еще один раз окажите мне доверие. Я обещаю исправиться, Лаура.

Молодая женщина сделала рукой усталый жест. Терпение ее было истощено.

– Вы слишком часто давали мне обещания, которые оставались неисполненными. Нет, Карло! Я решила покинуть Сантандер завтра с утренним поездом. Я возвращаюсь во Францию и надеюсь забыть там о том, что мне пришлось пережить здесь. Вы можете объяснить знакомым мое отсутствие, как хотите – например, болезнью, заставившей меня временно переменить климат.

Карло понял, что разговор окончен, и тут проявилось его истинное существо. Понимая, что он ничего не добьется просьбами, он не стал дольше сдерживать своего гнева.

– Вы возвращаетесь во Францию? Вероятно вас будет сопровождать капитан Родериго?

– Вы отлично знаете, что между мной и капитаном Родериго никогда не было ничего, кроме дружбы.

В самом деле, Лаура, будучи еще Лаурой Альбре, имела случай познакомиться на родине с капитаном Родериго и оценить его благородную натуру. Со временем их дружба могла перейти в более глубокое чувство. Но обстоятельства разделили их, и когда капитан Родериго, остановившись в Сантандере, узнал в синьоре Тейа ту, которую он знал, как Лауру Альбре, то между ними возобновились только старые отношения, укрепленные общими воспоминаниями о годах ранней юности.

В то время, когда Лаура знавала капитана Родериго, это был редкостно веселый человек. Но за те шесть месяцев, что он провел в Сантандере, его не покидала черная меланхолия.

– Ваши подозрения, – продолжала синьора Тейа, – которые вы не устаете повторять, хотя знаете их лживость, только умаляют вас. Капитан Родериго благородный человек.

– А-ха! Благородный человек! А что если он не таков, каким вы его себе представляете? А что если под своей благородной личиной он скрывает душу мошенника и негодяя? А что если я вам докажу?..

Говоря так, Карло думал о том морском офицере, по следам которого он недавно следовал до трактира «У бурой коровы».

Но Лаура перебила его:

– Можете не продолжать. Я переменила намерение и покидаю Сантандер еще сегодня вечером.

Она исчезла, и Карло услышал, как за ней захлопнулась парадная дверь. Он вновь уставился на «Альдебарана». На этот раз его взор был не то насмешлив, не то угрожающ.

Выходя из кабинета, он посмотрел на часы. Была половина десятого.

«Лаура, очевидно, направилась на „Альдебаран“, чтобы проститься с этим проклятым Родериго», – подумал он.

Войдя в спальню, синьор Тейа достал что-то из ящика, надел шляпу и поспешным шагом вышел из дому.

ГЛАВА 4.
Доктор Хуан Каучо.

Доктор Хуан Каучо, небольшой человечек с лицом весельчака, только что сел в шлюпку, чтобы ехать на «Альдебаран», как услышал, что его кто-то зовет.

– Алло! Это вы, Тейа? – крикнул он, протягивая своему собеседнику короткую жирную руку. – Как? Еще нет десяти, а вы уже встали? Уж не выгнала ли вас на улицу жена?

Произнеся эти слова, доктор разразился нескончаемым смехом, как делал всякий раз, когда отпускал остроту. А один Бог знает, сколько раз за день он острил!

И хотя его остроты обыкновенно веселили только его, к нему относились снисходительно, так как он умел хорошо угостить, отлично понимал все тонкости в бое быков и недурно играл в шахматы. Что касается его врачебного искусства, то никто не считала диктора Каучо светилом, но никто не относил его и к числу тех, которые позорят профессию.

– Вы почти угадали, милый доктор, – сказал Тейа. – Я направляюсь на «Альдебаран», чтобы встретиться с женой. Она поехала туда, чтобы проститься с капитаном Родериго.

– Проститься? Вы нас покидаете?

– Нет. Лаура хочет отправиться во Францию.

– Не надолго, надеюсь?

– Боюсь, что надолго, дорогой Каучо. Что хотите. Здоровье!

– Понимаю, понимаю, – произнес Каучо, прикладывая палец к губам и показывая на лодочника. – И когда же она уезжает?

– Сегодня днем, если только это окажется возможным...

– Так вот что: садитесь ко мне! Я доставлю, вас на борт.

Лодочник оттолкнулся от берега, и шлюпка медленно закачалась на волнах.

Пассажиры внимательно смотрели на «Альдебаран». Это была красивая, поместительная, роскошно отделанная яхта. Ее длина равнялась двадцати пяти метрам, ширина семи... Помещение для матросов, согласно обычаю, находилось у носа, рубка на корме. Ее занимал в одиночестве Фернандо Родериго.

Болтливый Каучо стал рассказывать.

– Собственно говоря, я не имею права рассказывать. Но так и быть, скажу вам: меня зовут на борт ради странного дела.

Взглянув на лодочника, он понизил голос:

– Весь экипаж был усыплен сегодня ночью.

Признание как бы облегчило доктора, так как лицо его просияло.

– Усыплен? – резко повторил Тейа. – Непохоже. Посмотрите на этих молодцов.

В самом деле, на палубе два матроса усиленно протирали металлические части.

– Ну, они вероятно уже очухались. Очевидно наркотик был плохого качества.

Доктор Каучо громко рассмеялся, но Тейа только слегка улыбнулся. И, словно бы не придавая значения своим словам, заговорил:

– Вы, доктор, гораздо больше меня знаете этого капитана Родериго. Не скажете ли вы мне, что означает его странное поведение. Вот уже шесть месяцев, как его яхта стоить на якоре, а жизнь на ней идет такая, точно она находится в открытом море. Каждые четыре часа сменяется вахта, у потушенных котлов день и ночь дежурит кочегар, а Родериго целыми днями наблюдает за входом в бухту, как-будто поджидает неприятеля. Мне все кажется, что в один прекрасный день эта яхта исчезнет. Но нет! Просыпаюсь и каждый день вижу вновь из своего окна ее силуэт.

Каучо улыбнулся и опустил в воду свою жирную руку.

– По правда говоря, я сам часто задавался тем же самым вопросом. Но Родериго не из тех, кто поверяет свои тайны ветру. По-моему, возможны только два объяснения – Родериго или сошел с ума, или влюблен.

Каучо внезапно замолчал, увидев, что лицо собеседника как-то посерело. Присмотревшись к «Альдебарану», он заметил на нем два очень близких друг к другу силуэта. Это был капитан Родериго и синьора Тейа.

– Впрочем, – пролепетал доктор, – я не так выразился. По моему мнению, совершенно ясно, что капитан сумасшедший.

ГЛАВА 5.
На борту «Альдебарана»

Капитан Родериго показал рукой по направлению к Сантандеру.

– Это не ваш муж в лодке вместе с Каучо?

– Он, – ответила синьорина Тейа. – Он знал, что я направилась сюда, чтобы проститься с вами. Не верьте ему! И что только нужно ему здесь?

Капитан презрительно улыбнулся.

– Уф! – воскликнул Каучо, дыша как паровоз. – Хорошая штука это море, но только с берега.

– Да и я, – заметил Тейа, – далеко не моряк. А вы, капитан, наверное, в такой же мере ненавидите твердую землю.

– Совершенно верно! За исключением случаев крайней необходимости я провожу время на борту.

Тейа саркастически улыбнулся: ему вспомнился таинственный офицер, которого он видел ночью в трактире «У бурой коровы».

Чтобы прервать наступившее неловкое молчание, Каучо сказал:

– Ну, капитан, для людей которым дали снотворного, ваши матросы выглядят не слишком дурно.

– Да, все уже проснулись. Я полагаю, что произошел несчастный случай, так как я не обнаружил никакой покражи.

– А сами вы также были усыплены?

– Нет.

– Ну, объяснение простое: ваш старый Рамон, очевидно, по слепоте налил в суп матросов какого-нибудь снотворного. Мне очень хочется посмотреть на его кастрюли.

– Я с минуты на минуту жду своего приятеля Нунеца, начальника полиции. Он выяснит, в чем дело. Вы, доктор, пока взгляните на моих людей, а я тем временем займусь приготовлением коктейля. Вы найдете нас, синьора Тейа с супругой и меня, в баре...

– Отлично! Но для меня не готовьте коктейля. У меня припадок печени. Я выпью стакан оранжада, а пока поговорю с тем молодцом, что стоить у руля. Его служба сейчас не так ответственна, чтобы он не мог оторваться от нее. Нет, кажется, риска, чтобы ваш «Альдебаран» налетел на подводную скалу.

– Увы, нет! – произнес капитан таким голосом, который разом пресек раскатистый смех доктора.

В баре Тейа отважился спросить у капитана:

– Скажите, капитан, почему вы, в трехстах метрах от набережной требуете от ваших людей службы, точно бы вы были в плавании? Ведь наша бухта – не открытое море?

– Для меня и эта бухта – открытое море.

– Не понимаю.

– Думали ли вы когда нибудь о тысячах моряков, поглощенных океаном за века, что люди плавают? Мне иногда представляется, что все их корабли не лежат на боку, и не занесены песком, а стоят на килях, и что их команда продолжает нести службу.

– Поэтическая фантазия!

– Тоже самое происходит и на этой яхте, – остановленной в своем движении катастрофой. Прошу простить меня, если ответ мой покажется вам еще более загадочным, нежели самая загадка.

Тон капитана был таков, что Тейа не решился продолжать разговор. К тому же коктейль был готов. Родериго наполнил две рюмки, а для синьоры Тейа налил немного портвейна в бокал, напоминавший по форме цветок тюльпана.

Тем временем Каучо, осмотрев рулевого, прошел на кухню, чтобы взглянуть на кастрюли. За ним следовал старый Рамон. Как раз в это мгновение на палубе показалась симпатичная фигура Нунеца, начальника полиции.

– Здравствуйте, Каучо. Что, кто-либо болен на «Альдебаране»?

– Нет! Но весь экипаж был усыплен вчера вечером.

– Да, я слышал.

Они направились к бару, когда вдруг в дверях его показался капитан, который взволнованно кричал:

– Доктор, доктор, скорее!

ГЛАВА 6.
Внезапная смерть.

Каучо встал на колени перед телом, распростертым на ковре.

– Ничего нельзя поделать. Смерть на ступила мгновенно, – заявил он, подымаясь и смахивая пыль с брюк.

– Но это Тейа! – воскликнул Нунец, быстро поздоровавшись с Родериго. Поклонившись вдове умершего, он прибавил:

– В чем дело, Каучо. Эмболия?

– Нет, – ответил тот, – отравление!

Несмотря на все свое профессиональное хладнокровие, Нунец вздрогнул. Вздрогнули и капитан, и Лаура. Карло Тейа отравлен! Но как и кем?

– На каком основании полагаете вы, что Тейа отравлен? – спросил капитан. – Я сам приготовлял коктейль. В первый раз мы...

– Одну минуту, Родериго, – перебил его Нунец, поворачиваясь к Каучо. – Доктор, на каком основании утверждаете вы, что этот человек умер от яда, а не естественной смертью?

– Вид его не оставляет никаких сомнений. Посмотрите на это искаженное лицо, на судорожно сжатые пальцы, на искривленные члены, – только быстро действующий яд может придать такой вид трупу.

Нунец быстро осмотрел бар. На дубовом прилавке, под которым лежал труп, стояли две рюмки из под коктейля и бокал с портвейном. Во всех было еще достаточно жидкости.

– Как это случилось? – спросил Нунец капитана.

– Я приготовил коктейль, но синьора попросила портвейна. Мы выпили по рюмке и затем все вышли на палубу...

– Я слушаю...

– Мы услышали шум моторной лодки и решили, что это вы. Убедившись в своей ошибке, мы снова вошли в бар. Тейа сам взял рюмку, сделал глоток и упал.

– Заметили ли вы что-нибудь особенное, возвращаясь в бар?

– Решительно ничего!

– А мог ли кто-либо, воспользовавшись вашим коротким отсутствием, забраться в комнату?

– Насколько я знаю, в рубке в то время не было никого. Но человек, спрятавшийся в одной из ее кают, мог войти и затем исчезнуть.

– Невозможно! – воскликнул Каучо. – Пока вы были на палубе, я с поваром стоял у входа на лестницу, ведущую на рубку, и не видел никого.

– Значит, – заключил Нунец, – если сюда проник посторонней человек, то он еще не вышел.

Помолчав, он прибавил:

– Мне нужно трех надежных людей, Родериго. Мы поставим двух при входе на лестницу, а третий пойдет со мной.

Из поставленных в его распоряжение людей, Нунец поставил Козимо и Бассета наверху лестницы, приказал им не сходить с места и не позволять никому спускаться, сам же, в сопровождении кочегара Кнатца, быстро осмотрел рубку. В ней не было никого, и он отпустил кочегара.

Синьора Тейа была в состоянии близком к обмороку. Эта внезапная смерть, ужасный вид трупа, краткий допрос Нунеца, его быстрые распоряжения – все это в совокупности превышало ее силы, как велики они ни были. На вопрос Нунеца, не хочет ли она покинуть яхту, она ответила отрицательно и сидела, как изваяние, крепко сжав голову обеими руками. Доктор и капитан молчали. Тишина нарушалась только тяжелыми шагами Нунеца, который делал тщетные попытки увидать что-либо, что открыло бы перед ним тайну. Его взгляд упал на Каучо.

– Не исполните ли вы, дорогой мой, маленькое поручение? Отправляйтесь на берег и пришлите мне сюда инспектора Пигота. А также заезжайте в городскую лабораторию и передайте там на анализ по капле этих жидкостей. По возможности, обратитесь к Педро Суарецу.

Каучо кивком головы выразил согласие.

Нунец попросил у Родериго три пузырька, которые тот без труда нашел в аптекарском шкапчике. Тщательно вымыв, он налил в каждый из них по нескольку капель из всех трех рюмок, закрыл стеклянными пробками, запечатал, наклеил ярлыки и передал доктору.

– Ради Бога, скорее!

Через две минуты моторная лодка понесла Каучо на берег.

– Диагноз Каучо вряд ли подлежит сомнению, – заметил Нунец. – Преступление несомненно. Мне нужно еще три пузырька, Родериго. Чтобы устранить всякую возможность ошибки, я сам возьму по нескольку капель этих жидкостей и отдам их для анализа в другое место. А теперь мы можем покинуть борт. Только отдайте мне ключи.

Оба мужчины, вместе с Лаурой перешли в столовую, где Нунец задал Родериго несколько вопросов по делу об усыплении экипажа. Но Родериго не мог дать ему ни малейшего полезного указания.