Текст книги "Голубой экспресс делает 13 остановок (Сборник рассказов)"
Автор книги: Пьер Буало-Нарсежак
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Мутрэ идет к сейфу, достает из него портфель, все еще набитый деньгами, и возвращается к столу.
– Оставалось только найти тайник… Тайник, в котором ждал бы своего часа портфель с газетами, чтобы занять место портфеля с деньгами… И тогда я вспомнил, что счетная машинка все еще в ремонте…
Замолчав, Мутрэ поднимает металлическую крышку и достает портфель с газетами.
– И… вы поменяли портфели? – бормочет Кристиан.
– Да… За пять минут до прибытия комиссара… Я подумал о твоей жене, ребенке, ну, я тебе уже говорил.
– Но… Как вы догадались, что это я?
– Берта печатала на машинке, Филлол был у шефа…
Мутрэ переворачивает оба портфеля, проводит пальцем по царапинам, по трещинам на ремнях.
– Неплохая работа… Все вообще было неплохо задумано… Как сказал комиссар, если бы не просьба Берты, я запер бы газеты в сейф, и все обнаружилось бы только завтра… А денежки были бы уже далеко… Учитывая происшествие с «DS»‘, никто ничего бы не понял.
Мутрэ схватил Кристиана за рукав.
– Это, на мой взгляд, даже хитрее, чем трюк с портфелями. Совершенно непонятно… бред какой-то… Даже если бы поймали твоего напарника, его не в чем было бы упрекнуть… Ведь человек ничего не сделал. Он невинен, как младенец. Он местный?
– Нет. Он из Парижа. Специально приехал сегодня утром.
Мутрэ пожал плечами. Бросив последний взгляд на портфель с деньгами, он запирает его в сейф. Потом возвращается к Кристиану.
– Завтра попросишь расчет… Предлог придумаешь сам… Будешь дурачить других.
Он берет портфель, лежащий на крышке ящика счетной машинки, швыряет его Кристиану.
– И вот это не забудь… Иначе твой приятель подумает, что ты его обжулил.
И, громко засмеявшись, добавляет:
– Поделите газеты!
Низко опустив голову, Кристиан бредет по безлюдному переулку. Почти дойдя до его конца, он видит, как от стены отделяется чья-то фигура. Это Пьеро.
Пьеро резко выбрасывает вперед обе руки. Левой бьет Кристиана в подбородок, в то самое место, куда совсем недавно ударил Мутрэ, а правой вырывает портфель.
Кристиан без чувств падает на тротуар. В три прыжка Пьеро оказывается на улице, где стоит знакомая нам «DS».
Он бросает портфель на сиденье, хватается за руль, рвет с места и исчезает…
Лишняя пуля
Сен-Рафаэль
– Ты не знаешь, где можно повеселиться? – спрашивает Патрис Рауля. – Здесь так мрачно.
Он окидывает взглядом порт Сен-Тропез, яхты, тесно прижавшиеся друг к другу. Их мачты чуть раскачиваются на утреннем ветру. Погасли последние огни, разошлись оркестранты. Рауль посмотрел на часы: четыре утра.
– Хочешь дружеский совет? Возвращайся в Сен-Рафаэль. Ведь в восемь приезжают твои родители.
– Вот именно! Значит, время еще есть. Давай, Рауль!
– Недалеко от Кавалера есть закрытое заведение Рико. Но вас туда не пустят.
– Брось! – восклицает Патрис. – Мы уже не дети.
Рауль повернул голову, посмотрел на заднее сиденье «порше», где, прижавшись друг к другу, сидят Мишель и Моника, и весело рассмеялся.
– Сколько вам всем вместе? Лет пятьдесят? И то вряд ли. Кстати, это очень заметно.
– Заткнись, – ворчит Патрис. – Лучше вези нас. Мы ненадолго и шуметь не будем. Обещаю.
– Предупреждаю вас, они разорутся.
– Ты им объяснишь, что мы хотим просто отдохнуть.
– Рауль, миленький, – говорит Моника. – Ну сделай это для меня!
– Ладно-ладно. Попробую, но ведите себя прилично. Я не хочу неприятностей с Рико.
Он рванул с места и на бешеной скорости помчался в Кавалер, по пути объясняя, кто такой Рико: это темная, но могущественная личность, он владеет множеством баров на побережье, закусочными, шикарными ресторанами и ночными клубами. Говорят, он богат, как Онассис. Болтают также, что под его контролем весь нелегальный бизнес Средиземноморья. Но никто не может похвастаться, что действительно хорошо его знает. Он избегает журналистов и фотографов, много путешествует, а управляет своим многопрофильным бизнесом издалека, сверху, через подставных лиц.
– Ну просто какой-то граф Монте-Кристо, а не Рико, – говорит Моника. – Вот бы встретиться с ним!
Игорное заведение находится на шикарной вилле на берегу моря. Рауль звонит четыре раза. Его спутники хихикают.
– Если не прекратите, а немедленно ухожу, – пригрозил Рауль.
Ворота приоткрылись, и Рауль неслышно проскользнул в парк, где долго с кем-то шептался. Неожиданно свет электрического фонарика ослепил ребят, и громкий голос с иностранным акцентом раздраженно произнес:
– Только ради вас. Но, если он об этом узнает, меня уволят.
– Как это все возбуждает! – шепчет Моника.
Рауль вновь садится за руль, ворота медленно закрываются за ними, и он припарковывает машину рядом с тремя белыми кабриолетами.
– Один час, – объявляет Рауль. – И никуда не лезьте. Там внутри одни жулики.
– Да мы умеем играть, – запротестовал Патрис.
Они тихо входят. Человек в смокинге с бородавкой на лице и золотыми зубами тщательно рассмотрел их, прежде чем проводить к лифту, который в считанные секунды доставил вновь прибывших на второй этаж, совершенно их разочаровавший: самый обычный игорный зал, столы и стулья, пелена дыма и слабый свет от высоко висящей люстры. В тишине слышен лишь стук шарика и голос крупье, равнодушно сообщающий о проигрыше или выигрыше.
– Видел бы нас твой отец! – шепнула Моника Пат– рису.
– Не каркай, – ответил он, подходя к столу для игры в покер.
Час спустя перед ним выросла небольшая стопка банкнот. Он выигрывает, поэтому, когда Рауль похлопал его по плечу, он даже не отреагировал.
– Мишель все проиграл в рулетку, – говорит Рауль. – Пора уходить.
Патрис просит две карты и получает двух красных валетов – у него каре. Партнеры молча смотрят на него. Он выкладывает пачку банкнот. Остальные следуют его примеру.
– Еще двадцать, – объявляет Патрис.
– Открываемся!
Патрис сгребает ставки. Теперь вмешивается Мишель.
– Сматываемся, Патрис! Ты слышишь меня? Ты что, забыл, что тебе еще встречать предков на вокзале?
Патрис сдает. Движения его стали резкими, застывшие глаза затуманились, как у наркоманов. Он сейчас лишь смутно различает королей и дам, бубны и черви, кажущиеся каплями крови. За его спиной Рауль вполголоса разговаривает с управляющим, который выглядит все более раздраженным. Он сделал еще одну попытку:
– Патрис, мы уходим. Заведение сейчас закроется.
С тройкой на руках, Патрис торгуется, блефует… Ивновь выигрывает.
– Мы уходим! – кричит Моника в самое ухо Пат– рису.
Но он даже не двинулся с места, и она, повернувшись к Раулю, беспомощно развела руками. Управляющий, встретившись взглядом со «своими» игроками, незаметно кивает им. Патрис небрежно выкладывает перед собой две пачки банкнот… и проигрывает.
– Идем, – шепчет Мишель. – Тебя же сейчас «сделают»!
– Пошел вон! – злобно заорал Патрис. – Ты мне приносишь несчастье!
Он смотрит на партнеров, неподвижных, как статуи, и просит еще две карты. Снова каре! Новая ставка, и он натыкается на королевскую кванту. Деньги тают. Да, видимо, пора уходить. Патрис просто осатанел. Он проиграл, имея фул с королями, тройку и снова фул с валетами. Его душат слезы, хочется оскорбить игроков. Внезапно он замечает, что в зале уже никого нет. Он и два незнакомца, один из которых зевает, прикрыв рот рукой. На столе тоже ничего нет. Управляющий склонился над Патрисом.
– Время, мсье. Теперь, когда вы всласть повеселились, пора уходить.
– Последний раз, прошу вас!
– Нет.
Патрис встает. У него кружится голова.
– Верните мои деньги! – кричит он.
– Простите?
– Я сказал: верните деньги! Или вы думаете, что я ни черта не понял? Да здесь все жульничают!
Внезапно он кидается на одного из игроков, который мирно подсчитывает в сторонке выигрыш. Управляющий вовремя поставил ему подножку. Окончательно потеряв голову, Патрис выхватывает из кармана револьвер калибра 6,35. Кто-то бросается на него, Рауль поспешил вмешаться, но вдруг, в гуще дерущегося клубка, раздается выстрел, и драка тут же прекращается.
Патрис лежит на полу и тихо стонет. На его рубашке, чуть выше правого плеча, расползается пятно крови. Трое мужчин молча склонились над ним и, расстегнув ворот рубашки, обнажили плечо.
– Пуля засела в мякоти, – говорит управляющий. – Не думаю, что это опасно.
– Я хотел его разоружить, – объясняет игрок. – Выстрел раздался, когда я вывернул ему руку.
– Черт! Бинт, быстро! Что я скажу шефу?
– Мы отвезем его к врачу, – предлагает Рауль.
– Ни в коем случае. Врач потребует объяснений. Вызовут полицию. Сюда нагрянут с обыском.
– Но ведь ему нужна помощь!
– Мне плевать. Здесь вообще не место для глупых малолеток. И потом, почему у него был с собой револьвер? Что все это значит?
Патрис слишком слаб, чтобы объяснять, что ему просто нравится иметь при себе этот дурацкий револьвер с перламутровой рукояткой, который продал ему один приятель. С ним как-то спокойнее, с ним он уже не кажется сам себе стеснительным, похожим на девушку молодым человеком, у которого слишком светлые волосы и слишком голубые глаза. Управляющий кладет револьвер к себе в карман и быстро идет к телефону, а крупье и портье промывают рану и накладывают на поврежденное плечо повязку. Прижав трубку к уху, управляющий что-то объясняет, и, судя по всему, ему очень не по себе. Наконец закончив, он вытер пот со лба и вернулся к раненому.
– Поставьте его на ноги, – приказывает он. – Ты меня слышишь, сопляк? Где ты живешь?.. В Сен-Рафаэле?.. Так вот, возвращайся домой. И держи рот на замке, понял? И вы, двое, тоже помалкивайте… Если проговоритесь, мы вас достанем из-под земли, ясно? В десять вернетесь сюда. Шеф все уладит. Сейчас шесть. Если ты не рохля, то четыре часа продержишься. Найдешь способ. Напейся, уколись. Но молчи. Никаких врачей. А теперь – вон отсюда!
Для отупевшего от боли Патриса все последующие события превратились в кошмар. Тряска в автомобиле заставила его гримасничать от боли, да еще эти дурацкие вопросы, которыми донимали его спутники: «Тебе больно?.. Можешь пошевелить рукой?.. У тебя хватит сил поехать на вокзал?..» Он стискивает зубы, желая одного: лечь и уснуть… Упреки и советы Рауля не достигали его сознания. Даже выбраться из машины и перейти авеню Шеврефей оказалось для него жутким испытанием. Мишель порылся в его карманах и вынул ключи.
– Поосторожней с Марианной, – пробормотал Патрис. – Мы не должны ее разбудить.
Поддерживаемый Мишелем и Моникой, он медленно поднялся по лестнице, с трудом добрался до своей комнаты и со стоном рухнул на кровать. Но его приятели не обращают на это никакого внимания.
– А ну-ка, встряхнись, – теребит его Моника. – Если поддашься боли, считай, что все потеряно.
– Ты и нас втянул в этот переплет, – добавляет Мишель. – Что со мной будет, если мой старик узнает…
Они стаскивают Патриса с кровати и усаживают в кресло. Моника приносит бутылку виски и таблетки, а Мишель помогает раненому переодеться. Накачав Патриса спиртным и лекарствами, они умыли его, побрили и причесали.
– Знаешь, ведь пуля калибра 6,35 совсем маленькая. Это – не опасно.
– Сильно кровоточит? – то и дело спрашивает Патрис. Он не выносит вида собственной крови.
– Нет. Кровь останавливается. Встань и увидишь сам… Ну что же, ничего. Ты, конечно, немного бледноват, но и мы не лучше.
Поезд скоро прибудет. Патрис залпом выпивает последний стакан неразбавленного виски.
– Давай… Быстро… Все обойдется…
Патрис уже пошатывается, он по власти страха и алкоголя. Подхватив его под руки, приятели с трудом добрались до гаража, и Мишель сел за руль «бентли».
– Ты сможешь вести машину, когда встретишь родителей? – спрашивает Моника.
Патрис пожимает плечами и тут же вскрикивает от боли.
– Какой же ты неженка! – едко замечает Моника. – Держись спокойно и перестань думать только о себе. Мы сейчас все в одной упряжке.
Они добрались до вокзала как раз к моменту прибытия «Голубого экспресса». Появилась чета Сен-Ламбер. Он – пятидесятилетний, вальяжный, важный, серьезный; она – сорокалетняя, накрашенная и одетая, как девушка. Они целуют Патриса.
– Что-то ты бледноват, – замечает мать. Повернувшись к друзьям сына, она добавляет: – Вы хорошо себя вели в наше отсутствие? – Потом обращается к мужу: – Нам следовало взять его с собой, Жан… Без нашего присмотра он делает одни глупости.
– Возьми чемоданы, – приказывает Патрису отец.
Мишель и Моника одновременно бросаются к багажу.
– Нет, – останавливает их порыв Сен-Ламбер. – Он ведь тоже может хоть чем-то быть полезен.
Патрис поднимает два кожаных чемодана, и все плывет у него перед глазами. Наверное, он выронил бы их, если бы Мишель не подхватил тот, что потяжелее.
– Держись прямо, – цедит он Патрису. – Тебя штормит.
После чемоданов приходит черед «бентли». Патрис ведет машину, как в тумане.
– Осторожно, красный свет, – шепчет Мишель, сидящий между Патрисом и Моникой. – Мотороллер слева видишь? Тормози, черт… Еще бы немного, и…
– Нельзя ли поосторожнее?! – недовольно бросает мать. – Ты забываешь, что мы устали.
– Мой сын никогда не думает о других, – разочарованно говорит отец.
К счастью, движение не слишком оживленное, и «бентли» без приключений добрался до виллы. Хлопают дверцы. Патрис с трудом держится на ногах. Он смотрит на часы, все двоится в глазах. Нужно ждать еще два часа, два смертельно длинных часа… Ах, если бы можно было хоть ненадолго прилечь! Хоть на пять минут…
– Патрис, мне нужно с тобой поговорить.
Голос отца суров. Патрис со вздохом входит в кабинет. Ему стоит огромного труда не закрывать глаза. Отец, тщательно прикрыв дверь, начинает:
– В следующем месяце ты едешь в Лондон. Я встречался с Маллиганом. Он берет тебя в свой банк. Пора начинать работать. Мать, конечно, расстроится. Ничего. Она вырастила тебя неженкой, и это пора менять. Что?.. Тебе не нравится моя идея?
– Конечно, нравится, папа.
– Хорошо. Впрочем, все и так решено. Потом сам будешь меня благодарить.
Он протянул к Патрису руку и сильно встряхнул его. Тот побледнел.
– Слабак! – добродушно улыбается Сен-Ламбер– старший и хлопает сына по плечу. Колени юноши подгибаются.
– За стол! Я голоден как волк!
Моника и Мишель собираются уходить.
– Я пригласил своих друзей, – заявляет Патрис, собрав всю свою храбрость.
Он знает, что это никогда не нравилось родителям, но сейчас он ненавидит весь свет. Ему кажется, что он умирает. И, едва присев на стул, Патрис падает лицом на скатерть, белый как полотно. Поднимается паника.
Только отец сохраняет хладнокровие, продолжая спокойно намазывать тартинки джемом.
– Что он вчера ел? – спрашивает он у Мишеля.
– Да ничего особенного. Мы ужинали в порту.
– Устрицы! – вспомнила Моника.
– Боже мой! – восклицает мать. – Устрицы! Он же их совсем не переносит.
Она бросается к телефону, чтобы вызвать врача. Патрис как будто издалека слышит ее голос, хрип и странные звуки…
– Алло… Доктор Папон?.. Да… Мадам Сен-Ламбер… Я насчет Патриса…
Превозмогая пульсирующую в плече боль, он поднимает голову. Мишель и Моника напоминают восковые фигуры.
– Не надо… доктора… – с трудом говорит он. – Мне уже лучше.
Мадам Сен-Ламбер возвращается в комнату.
– Доктор сказал, что заедет в течение дня… а пока прими капли.
Марианна принесла лекарство. Отец, совершенно выведенный из себя, швырнул на стол салфетку и ушел, бормоча что-то себе под нос. Кофе кое-как привел Патриса в чувство. Остался час… Всего один час… Он попытался встать.
– Пойду в сад, – говорит он. – Может быть, свежий воздух поможет.
– Тебе бы лучше прилечь, – протестует мать. – Ты еле стоишь на ногах. Да что, в конце концов, вы все трое делали этой ночью?
– Мы немного прокатились, – пожимает плечами Моника.
И девушка начинает рассказывать, описывая совершенно безобидный день, в то время как Мишель выводит Патриса из столовой. Моника догоняет их уже в саду.
– Бежим, – шепчет Мишель. – Нужно найти такси. Я хорошо знаю Рауля, ему наплевать на нас, можете быть уверены!
Когда они подъехали к вилле, человек с бородавкой, не говоря ни слова, пропустил их внутрь. Патриса почти несли до игорного зала, где их поджидал Рико. Это был коренастый, черноволосый малый, с головой римского императора и речью торговца. Сидя на краешке стола для игры в рулетку, он вертит в руках револьвер с перламутровой ручкой. Возле него стоит здоровенный тип с физиономией боксера.
– Вот они, патрон, – сообщает бородавчатый.
Мишель, чуть живой от страха, обращается к присутствующим:
– Где врач?
– Уж не думаете ли вы, что я стану платить врачу? – спрашивает Рико.
Он легко соскочил на пол и схватил Мишеля за ворот.
– Вы все трое заслужили хорошую трепку! Вам что, нужны были острые ощущения? Может, вы считаете, раз у вас есть деньги, то вам все позволено? И еще осмеливаетесь требовать врача? Смотри, малыш…
Он расстегнул рубашку, резким движением распахнул ее, обнажив один, два, три шрама.
– И я обходился без лекарей, – продолжает он. – В те времена я не мог себе этого позволить… А теперь я объясню вам, как должны поступать «крутые ребята». Макс!
Боксер сделал шаг вперед.
– Лови! – Он бросает ему револьвер. – Сделай-ка ему укол, чтобы он стоял смирно, пока мы не закончим… А вы, кретины, слушайте меня внимательно… Знаете бар «Эспланада» у рынка?..
Бар «Эспланада» почти пуст. Трое друзей тихо сидят на высоких табуретах. Мишель – у одного края стойки, Моника и Патрис – рядом. Рука Патриса безжизненно свисает. Боль становится почти невыносимой. Вся троица следит за часами.
Ровно в одиннадцать Патрис сползает с табурета и ощупью направляется к игровому автомату.
Входит Макс, боксер, уже успевший переодеться. Он в свитере, высоко поднятый ворот скрывает пол-лица. Низко на лоб надвинут берет. Он напоминает моряка в увольнительной. Сильно шатаясь, он подходит к стойке бара и усаживается возле Моники.
– Бурбон.
Заметив пустой стакан Моники, добавляет:
– Нет. Два бурбона. Ведь дамочка не откажется выпить со мной?
Моника хочет отодвинуться, но он уже крепко держит ее. Она возмущена. Боксер пьяно смеется, хочет ее поцеловать.
Решающий момент настал. Патрис, собрав оставшиеся силы, идет на парня. Он уже ничего не боится. Спасение совсем рядом. Левой рукой он бьет боксера в лицо. Сразу завязывается драка. Патрис хватает со стойки бутылку.
Парень выхватывает револьвер калибра 6,35 и стреляет. Патрис падает. Макс убегает прежде, чем кто-нибудь успевает вмешаться. Сквозь стеклянную дверь видно лишь, как он прыгает в машину и исчезает.
Гомон. Свидетели обступают Патриса. Бармен стремительно бросается к телефону, набирает номер полиции и объясняет, что юноша ранен каким-то бандитом. Ранен выстрелом из револьвера.
В глубине бара Рико слушает, улыбаясь. Воспользовавшись суматохой, он достает из кармана перочинный нож, направляется к стене, в которой застряла пуля, выпущенная его напарником. Он ловко извлекает ее, подбрасывает на ладони и кладет в карман…
Патрис в пижаме, с рукой на перевязи, сидит в постели. Отец смотрит на него, стоя возле кровати.
– Как себя чувствуешь? – спрашивает он. – Не очень болит?
– Нет. Не очень.
Отец улыбается.
– Я должен извиниться перед тобой, – признается он. – Не думал, что ты способен на такое… Ты всегда был похож на хлюпика!.. Отдыхай, родители Моники скоро придут поблагодарить тебя.
Патрис откидывается на подушки. Он тоже улыбается. Отец выходит и на пороге сталкивается с женой.
– Он будет спать, – шепчет он. – Оставь его…
И, увлекая ее за собой, добавляет:
– Кажется, мы все-таки сделаем из него человека!
Выигрывают только раз
Канны
Поезд начал тормозить метров за сто до вокзала. В тамбуре с чемоданами ждут остановки Шарль и Ивонна. У них вытянутые, бледные лица, какие бывают по утрам у путешественников, хотя они и молоды. Но, видно, они много спорили, а может, даже ссорились. Сейчас же все аргументы, а с ними и горечь иссякли, и жизнь вернулась в обычную колею.
– Ты сразу же уезжаешь? – спрашивает Ивонна.
– У меня нет выбора.
Она вздыхает. Когда Шарль закуривает сигарету, руки его заметно дрожат.
– Это не жизнь, – бормочет она. – Подумать только, как у них хватило наглости вызвать тебя в Париж только затем, чтобы сообщить, что ничего не изменилось!
– Ну-ну! Не будь такой ворчуньей. Там же были их новые книги… А потом, они ведь оплатили наш проезд, разве нет?
– Еще бы они этого не сделали!
Она пожимает плечами.
– Ну ладно, не начинай!
– И правда, как все это глупо. Но когда я вижу тебя таким… покорным… нет, скорее заранее побежденным…
– Я же сказал – хватит!
В порыве гнева он бросил сигарету, растоптав окурок ботинком. Но гнев его прошел так же внезапно, как и возник. Выглядеть слабым ему не хочется, и он защищается по-своему.
– К тому же Сен-Рафаэль – это тебе не какое-нибудь захолустье! Есть люди, которые весь год-мечтают туда попасть!
– Конечно. Те, у кого есть и машины, и яхты, и виллы!
– Слушай, ты мне надоела, в конце концов.
Поезд останавливается, и они выходят. Эльзасский бульвар залит солнцем. Перед ними толпа прохожих в светлых брюках, шортах, пестрых рубашках, среди которых резко выделяются их деловые костюмы. Они направляются в старый город.
Вскоре они подъезжают к своему дому – это меблированная квартирка, расположенная на скромной улице. У них здесь всего две комнаты на первом этаже. Хозяйка, женщина лет шестидесяти, моет пол в вестибюле. Заметив их, она выпрямляется.
– Я не ждала вас так рано, – говорит она. – Хорошо доехали?
Видно, как на кухне бреется какой-то мужчина. Он поворачивает к прибывшим намыленное лицо, подняв в знак приветствия руку. Ивонна проходит к лестнице, не отвечая, а Шарль, скользя на цыпочках, чтобы не запачкать пол, отвечает:
– Очень хорошо, спасибо!
Когда пара удаляется, женщина возвращается на кухню с тряпками и шваброй.
– Ну и рожи у них! – заявляет она. – У пустой кормушки и кони грызутся!
В комнате Шарль присаживается на кровать. Потом с каким-то отвращением открывает чемодан, набитый книгами по искусству, и переворачивает его с таким видом, будто тот набит камнями. Ивонна разулась. В одной руке она держит туфлю, другой массирует ногу. Она подходит, чуть прихрамывая, и носком туфли разбрасывает дорогие издания: «Ад» Данте, басни Лафонтена…
– Да людям плевать на все это! – замечает она. – Лучше уж купить табачный ларек. На худой конец, существуют государственная лотерея и тотализатор… Помнишь Полетту, ну, мы еще с ней вместе учились в школе… У ее мужа небольшая заправочная станция на шоссе, ведущем в Грас… Так она со мной даже не здоровается.
Шарль подавлен. У него даже нет сил возражать. Выйдя на кухню, он разыскивает остатки кофе и разогревает его. Ивонна уже полностью во власти своих горьких переживаний.
– Были бы они еще людьми слова, – рассуждает она. – Но года через два у них появится новый предлог. И Париж никогда не будет твоим. Никогда! И даже если предположить, что… Ну скажи мне, что это за работа, ходить от двери к двери? А потом, разве у людей сейчас есть время читать? Разве мы читаем? Мы покупаем диски, телевизор… Это успокаивает. Но книги!..
Раскрыв на первой попавшейся странице изумительно иллюстрированное издание «Цветов зла», она с выражением декламирует:
Противны мне могилы, завещанья,
И, прежде чем свою отмечу смерть,
С воронами я проживу в компании,
А кончусь – в гости могут прилететь.
– Это, по крайней мере, весело! Именины сердца! И стоит… пятьдесят тысяч франков.
Голос ее сорвался, глаза наполнились слезами.
– Нам не выбраться из всего этого. Я тебе много раз говорила… Никогда не выбраться!
Вконец измученный Шарль не в состоянии даже допить кофе. Вернувшись в комнату и схватив наугад несколько томов, он выбегает, громко хлопнув дверью.
Ивонна заливается слезами. Она слышит, как муж выводит из гаража машину и с шумом исчезает на старом «Пежо-403».
Ивонна вздрагивает от стука в дверь. Не дожидаясь разрешения, входит сын хозяйки. Свежевыбритый и приодетый, он кажется видным парнем, фатоватым и самонадеянным.
– Ну-ну! – восклицает он. – Это что, все, что вы привезли из Парижа? Слезы?
Вынув из кармана носовой платок, он приподнимает подбородок молодой женщины и осторожно промокает ей глаза.
– Не обижайтесь, если я окажусь неловким, – шутит он. – При моей профессии я плохо управляюсь с платочками. Ну вот! Теперь лучше? Надеюсь, он вас не ударил?
– Да что вы! Шарль не способен на такое!
– Ну, а что дальше? Забыть о Париже? Конец последним надеждам? Мне очень жаль вас! Хотя, признаюсь, я доволен. Если бы вы уехали, то все равно не нашли бы там счастья. Вы же местная! Да-да, не спорьте. Не забывайте, что я тоже начинал в Париже, регулировщиком в двадцатом округе. А выдержал только год и попросил перевести меня сюда. Сил не было. Ну, а вы…
– Я бы уехала куда угодно, только бы жить, как все. А сидеть здесь все время одной и считать… Он ведь старается, я знаю…
Собеседник с насмешкой перебивает, подражая ее интонациям:
– …но с его образованием можно бы найти занятие и получше… Все правильно, – продолжает он, – вот только в наши дни образование – это скорее препятствие. Если бы вы знали, сколько проходит через полицию вот таких сорвавшихся парней с дипломами… Они считают, что умеют все. И начинают, как правило, с подложных чеков.
Такое заявление не может не возмутить ее.
– Только не Шарль!
– Да я и не имею в виду вашего мужа… Так, вообще…
Он машинально берет с кровати книгу, смотрит на нее с презрением, бросает обратно.
– Пойдемте-ка выпьем кофе, – приглашает он Ивонну.
– Мне очень жаль, но мсье нет дома, – говорит лакей в полосатом жилете.
И захлопывает дверь. Шарль понуро спускается по вычурной парадной лестнице. Он прекрасно знает, что «мсье» дома. Может, нужно было прежде позвонить и предупредить о приходе. Но так унизительно выслушивать высокомерный ответ: «Не интересует!» Легче разговаривать с клиентом с глазу на глаз. К сожалению, приходится обращаться чаще всего к тем клиентам, с которыми нелегко встретиться. Между ними как будто стена, которую не преодолеть. А горничной, водителю, консьержу или секретарю доставляет истинное удовольствие спровадить его вон. Это своего рода утверждение себя.
На сей раз слуга отсутствует, а хозяин, еще не успевший снять пижаму, просто излучает радушие. Лет пятидесяти, толстый и лысый, он говорит с сильным немецким акцентом и приглашает Шарля в гостиную.
Тот открывает портфель, достает красивые гравюры, рекламные проспекты. Человек смотрит на него, покачивая головой.
– Маленький женщина? – спрашивает он. – Нет маленький женщина?
Шарль не занимается такими вещами, и человек громко смеется. Брюхо его сотрясается, когда он выпроваживает Шарля.
– Нет маленький женщин, жаль!
Наступила ночь. Шарль сидит в прилично дорогом баре. Он уже много выпил и взгляд его «плывет». Бар переполнен. Обрывки чужих разговоров обволакивают Шарля.
«…Единственный шанс, – доносится слева, – новенький крискрафт… Двенадцать миллионов… Естественно, я клюнул. Ты бы видел выражение лица Флоранс!..»
«…Считай, повезло, – слышно справа, – восемьдесят квадратных метров… Вид на море… Восхитительно. Ведь есть же везунчики, клянусь Богом! Он половину заплатил наличными. Если будет перепродавать, уверен, сможет наварить миллиона три-четыре…»
Шарль погружается в сладостные мечты. Он достает зажигалку, прикуривает последнюю сигарету и расплачивается. Голова его гудит. Он направляется к выходу и не слышит, как в общем шуме гаснут слова бармена:
– Мсье… мсье… ваша зажигалка.
Ночной воздух не приводит Шарля в себя, даже напротив. Впрочем, состояние легкого кайфа даже нравится ему. Жизнь кажется прекрасной! Он ведет свою старенькую машину, как «итальянец». И впервые за все годы ненавидит не себя, а окружающий мир.
Дорога идет вдоль берега моря. Он уже плохо соображает, где находится. Какие-то огни, незнакомые кафе, магазины, полные дорогих товаров… А вот огни казино.
Шарль тормозит. Глупо, но почему бы и нет?.. Отыскав свободное место, он ставит машину, выходит, даже не заперев автомобиль. И в самом деле – не всегда же ему проигрывать!.. Челюсти его крепко сжаты. Посмотрим. Ему всегда говорили, что в рулетку…
А, была не была! В рулетку так в рулетку! Он уже совсем не стеснительный и далеко не юнец. Купив жетоны, он оглядывает игроков. Наконец решается.
И, естественно, ставит на число 13.
В тени припаркованных машин беззвучно движется чей-то силуэт. Человек пытается открыть машину. Но все они заперты. Кроме одной. Машина Шарля. Человек садится в нее, заводит, медленно отъезжает и увеличивает скорость.
Проехав километров десять, человек останавливается в начале безлюдной улицы, застроенной богатыми домами, и тихо подкрадывается к вилле с закрытыми ставнями. С помощью отмычки он бесшумно проникает внутрь.
А в это время в казино происходит чудо: Шарль выигрывает. Крупье пододвигает к нему жетоны и пластинки. К Шарлю пришла удача – такая, которая случается в казино всего один раз в несколько лет. В эйфории от выпитого, Шарль как будто заранее знает выигрышный номер. Он играет, как дирижер хорошего оркестра. И случай помогает ему. Он забыл обо всем на свете – где он, что делает, как его зовут. Это его месть. И горка фишек перед ним продолжает расти.
Тем временем человек украдкой, как и вошел, покидает виллу. Забравшись в «пежо», он возвращается на стоянку перед казино, ставит машину на прежнее место.
И неторопливо удаляется.
Шарль в конце концов приходит в себя – проиграв впервые за весь вечер. С изумлением он подсчитывает свой выигрыш. Тело у него затекло, руки-ноги ломит, так что встает он с трудом. Шарль медленно приходит в себя. Внимание! Он знает, когда нужно остановиться. Это, увы, он знал всегда!
Ему выдают деньги – пачки, еще пачки… От неожиданной удачи хочется плакать. Кое-как ему удается распихать деньги по карманам, которые оттопыриваются от такого количества банкнот, готовые попросту лопнуть. Шарль осторожно, как будто в чужой одежде, идет к выходу.
На стоянке он садится в свою машину и какое-то время сидит, положив голову на руль. Необъяснимое чувство – он богат! – переполняет его. Он медленно трогается с места, думая только о том, чтобы не попасть в аварию. Его обгоняет какой-то кабриолет, набитый хохочущими девицами, призывно машущими ему руками. Он тоже смеется. Еще бы! Ведь с этой минуты и он принадлежит к тому миру «золотой» молодежи, которая проводит свое время на танцплощадках и пляжах. Когда он выходит из машины у своего гаража, это уже совсем другой человек.
Ивонна спит. Шарль запирается на кухне, выкладывает пачки денег на клеенку кухонного стола. И начинает считать, беззвучно шевеля губами. В этот момент он похож на святошу, читающего молитву.
Утром он поднимается первым. Ивонна приоткрывает один глаз, услышав, как Шарль что-то напевает.
– Что это с тобой?
– А что? И спеть уже нельзя?