Текст книги "Протопоп Аввакум и начало Раскола"

Автор книги: Пьер Паскаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Паскаль Пьер
Протопоп Аввакум и начало Раскола

© С. С. Толстой (наследники), 2011

© Е. М. Юхименко, вступит, ст., 2011

© Знак, 2011

* * *

«Прекрасная книга французского ученого»

Так охарактеризовал работу Пьера Паскаля «Протопоп Аввакум и начало раскола: Религиозный кризис XVII века в России» представитель первой волны русской эмиграции, крупный славист, занимавшийся сходной проблематикой, С. А. Зеньковский[1]1
  Зеньковский С. Русское старообрядчество: Духовные движения семнадцатого века. М., 1995. С. 22.


[Закрыть]. Написанное на обширном документальном материале, в том числе архивном, содержащее глубокое осмысление духовного состояния русского общества и причин раскола в русской церкви, фундаментальное исследование П. Паскаля, опубликованное в Париже в 1938 г.[2]2
  Pascal P. Avvakum et les débuts du raskol: La crise religieuse au XVIIe siècle en Russie. 1e éd. Paris, 1938; 2 éd. Paris, 1963.


[Закрыть], составило эпоху в изучении религиозных проблем XVII в. и раннего старообрядчества. Этот труд хорошо известен специалистам, вошел он и в отечественную историографию (см. работы В. И. Малышева, А. Н. Робинсона, Н. С. Демковой, Н. В. Понырко, Н. Ю. Бубнова, А. Т. Шашкова). И все же из-за практической недоступности иностранных изданий и отсутствия перевода на русский язык книга П. Паскаля не заняла в отечественной науке достойного ее места. Более того, пронизанная единой концепцией, отличающаяся глубоким сочувствием к участникам исторической драмы, написанная хорошим языком, работа французского ученого по своему общественному звучанию выходит за рамки исключительно научного обихода и, без сомнения, представляет большой интерес – даже спустя более полувека с момента выхода – для всех интересующихся российской историей, религиозным конфликтом середины XVII в. и его трагическими последствиями, дающими о себе знать даже сегодня.

Обращение Пьера Паскаля к теме протопопа Аввакума стало переломным моментом в удивительной, полной приключений биографии выдающегося слависта[3]3
  Пьеру Паскалю было посвящено два сборника (по случаю его 70-летия и 90-летия): Mélanges Pierre Pascal // Revue des Études Slaves. Paris, 1961. T. 38; 1982. T. 54. Во второй сборник, помимо других материалов, вошли автобиографический очерк самого П. Паскаля (Mon pére Charles Pascal), воспоминания об ученом и библиография его трудов. О П. Паскале см. статью и некролог В. Водова: Russia Mediaevalis. München, 1987. T. 6(1). S. 320–324; ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 434–436; а также: Кокен Ф.-К. Пьер Паскаль (1890–1983): его политический и духовный путь // Из глубины времен. СПб., 1997. Вып. 8. С. 130–141; Струве Н. Петр Карлович Паскаль (1890–1983): Памяти учителя-друга // Струве Н. Православие и культура. М., 2000. С. 197–201. Ценные биографические данные содержит книга ученика П. Паскаля, профессора Женевского университета, академика Европейской академии Жоржа Нива: Нива Ж. Возвращение в Европу. М., 1999. С. 112–128.


[Закрыть].

Пьер Паскаль родился 22 июля 1890 г. в семье, буржуазность которой, по его же собственным словам, не нравилась ему уже в детстве. К этим же юным годам восходит и любовь будущего ученого к русскому языку (интерес мальчика был столь очевиден, что его отец, учитель латинского языка Шарль Паскаль, нанял мальчику частного учителя). Вместе с русскими газетами Пьеру попалась в руки листовка: влияние революционных идей предопределило его жизнь на несколько десятилетий. В 1910 г. Паскаль, тогда студент Эколь Нормаль, впервые приехал в Россию. Эту поездку он предпринял по совету специалиста по П. А. Чаадаеву аббата Шарля Кене, который был учеником аббата Порталя, основавшего в Париже центр по изучению России и перспектив соединения церквей (христианский социализм аббата Порталя сыграл значительную роль в формировании личности Паскаля: истинный католик, он серьезно увлекся идеей соединения церквей). Во время своей второй поездки в 1911 г. Паскаль работал в Публичной библиотеке в Петербурге над дипломной работой «Жозеф де Местр и Россия» вместе со своими учеными соотечественниками Андре Мазоном, писавшим диссертацию о Гончарове, и Андре Лиронделем, занимавшимся творчеством А. К. Толстого. Тогда же П. Паскаль познакомился с Н. И. Кареевым и А. А. Шахматовым и стал членом Французского института в Петербурге. По возвращении во Францию и сдаче конкурсных экзаменов по филологии, открывавших доступ к государственной службе, и выпускного экзамена в Школе восточных языков, Паскаль вынужден был отбывать воинскую повинность, с началом войны он попал на фронт. После ранений его прикомандировали к Генеральному штабу в качестве переводчика. В апреле 1916 г. послали в Петербург во французскую военную миссию. Эта поездка затянулась на 17 лет.

П. Паскаль. Москва. 1917 г. Личный архив Micheline и Roch Pascal

Паскаль предчувствовал революционный взрыв. Он вел активную переписку со своими единомышленниками по соединению церквей, разделял их намерение (идея аббата Порталя была поддержана даже премьер-министром Франции Ж. Клемансо) послать в Петербург с этими целями делегацию, в состав которой должен был войти и Паскаль. Неудачей этих планов объясняются отказ Паскаля вернуться во Францию в октябре 1918 г., его сближение с большевиками и участие в создании группы французских и английских коммунистов в Москве (сентябрь 1918 г.). «Русский дневник», который вел на протяжении десяти лет француз, решившийся остаться в стране, способной, по его тогдашним воззрениям, воплотить идеал человечества, поражает своей искренностью и дает возможность проследить все перипетии идейных взглядов и духовной жизни автора[4]4
  Pascal P. Mon Journal de Russie (1916–1927). Lausanne, L’Âge d’homme, 1975–1982 (4 vol.).


[Закрыть]. В Церкви Паскаль видит ту общую почву, на которой, по его мнению, можно примирить два противоборствующих мира – старый и новый. В сентябре 1918 г. Паскаль ежедневно бывает у обедни во французском костеле св. Людовика на Малой Лубянке, следит за ходом Поместного собора Русской Православной Церкви, посещает философско-религиозные собрания, где знакомится с Андреем Белым, и с грустью записывает в своем дневнике: «Я последователь социалистического учения, оно прекрасно и истинно, пока не отрицает христианства; я христианин, не отрицающий социализма. Зря социализм так пылок в отрицании, ведь он и сам еще не вполне знает, что он такое»[5]5
  Цит. по: НиваЖ. Возвращение в Европу. С. 118.


[Закрыть].

Паскаль был полностью погружен в бурный водоворот российской революционной жизни. Он восхищался Лениным, приветствовал ограничение гражданских свобод. Посещая тюрьмы и лагеря, включая Соловки, не видел очевидного. Любовь к России стала причиной того ослепления, которое на несколько лет охватило Паскаля. Издатель его дневников Жорж Нива отмечал: «Он жил в стране, которую любил… (…) В его дневнике встречаются молитвенные обращения: “О русский народ, ты ищешь блага, а тебя обманывают везде и всегда”. (…) Читая “Русский дневник”, отдаешь себе отчет в том, что в России и в коммунизме Паскаль обрел “большую семью”. Его восторг безграничен»[6]6
  Там же. С. 118–119.


[Закрыть].

Паскаль принимал активное участие в воплощении революционных идеалов. Работал в Народном комиссариате иностранных дел секретарем наркома Г. В. Чичерина, присутствовал при основании Третьего Интернационала, вел ежедневные радиопередачи на французском языке; активно пропагандировал советское государство в московской и левой французской печати. В 1921 г. Паскаль женился на Евгении Александровне Русаковой, дочери русского социалиста-эмигранта, который жил в Марселе и был выслан из Франции в 1918 г.; она служила секретарем-машинисткой в Коминтерне. В 1922 г. Паскаль в качестве переводчика участвовал в работе советской делегации на международных конференциях в Генуе, Гааге и Лозанне.

Однако с этого времени Паскаля начинают одолевать все более нарастающие сомнения относительно своих идеалов, постепенно он отходит от активной агитационно-пропагандистской работы, возобновляет свои поездки по России, а в 1925 г. покидает Коминтерн и поступает на должность научного сотрудника в Институт Маркса – Энгельса, которым руководил бывший меньшевик Д. Б. Рязанов. Как замечает Ж. Нива, «в этой тихой пристани для бывших энтузиастов Паскаль работает во Французском кабинете, разбирая архив Гракха Бабефа»[7]7
  Нива Ж. Возвращение в Европу. С. 123.


[Закрыть].

П. Паскаль. Москва. 1929 г. Личный архив Micheline и Roch Pascal

Именно здесь в его руки попадает издание Жития протопопа Аввакума[8]8
  Житие (протопопа Аввакума), им самим написанное. Пг., 1916.


[Закрыть]. О своем незабываемом впечатлении от личности автора, живых, ярких картин русской жизни и языка этого памятника Пьер Паскаль позднее напишет в предисловии к своей монографии.

Интерес к религиозным катаклизмам русского XVII века для человека, стремившегося понять Россию, ее историю и современность, вполне объясним, однако эта тема привлекла Пьера Паскаля не только и не столько как предмет идеологической ретроспекции или конфессионального осмысления, но как объект научного исследования. Протопоп Аввакум вернул Паскаля на оставленное им ученое поприще. Получивший хорошее университетское образование, но отброшенный войной от начала традиционной преподавательской карьеры (русская кафедра, созданная для него в университете Лиона, пустовала)[9]9
  Нива Ж. Возвращение в Европу. С. 118.


[Закрыть], Паскаль со свойственной ему увлеченностью целиком отдался изучению захватившей его темы. Исследовательскую работу Паскаля отличал подлинный профессионализм: основательное штудирование литературы вопроса он соединил с работой в архивах, с выявлением и изучением документальных и повествовательных источников. Им были обследованы фонды современного Российского государственного архива древних актов, Отдела рукописей Государственного Исторического музея, ряд провинциальных хранилищ.

Анкета Центрального архивного управления РСФСР, заполненная П. Паскалем. Москва. 29 октября 1930 г. РГАДА

Заявление П. Паскаля заведующему Древлехранилищем о продлении срока разрешения на занятия в читальном зале. Москва. 30 октября 1931 г. РГАДА

Пропуск П. Паскаля для посещения читального зала Древлехранилища. Москва. 5 декабря 1930 г. РГАДА

Лист записи выдачи П. Паскалю архивных материалов. Москва. 26 апреля – 19 июня 1931 г. РГАДА

В архиве РГАДА сохранилось начатое 7 декабря 1930 г. «Дело о занятиях Паскаля Петра Карловича в читальном зале Древлехранилища»[10]10
  РГАДА. Архив читального зала. Д. 412. 6 л.


[Закрыть]. Оно включает 6 документов 1930–1931 гг. 29 октября 1930 г. П. Паскаль собственноручно заполнил машинописную «Анкету для лиц, подающих заявления о разрешении занятий над архивными материалами»[11]11
  Там же. Л. 3.


[Закрыть]. Здесь он указал: партийная принадлежность – беспартийный, место службы и должность – Институт Маркса и Энгельса, научный сотрудник; ранее в архиве не занимался, научных трудов нет, тема занятий – «Экономико-социальное положение Верхнего Поволжья в XVII в.», по материалам писцовых книг, цель работы – докторская диссертация в Парижском Университете, адрес – Леонтьевский пер., д. 16, кв. 25. В деле имеется пропуск[12]12
  Там же. Л. 1.


[Закрыть], выданный Паскалю 5 декабря 1930 г. для входа в читальный зал сроком на два месяца (в дальнейшем ученому приходилось неоднократно писать заявления на продление срока)[13]13
  В деле сохранилось два таких заявления: от 30 апреля 1931 г. (л. 4) и от 30 октября 1931 г. (л. 2).


[Закрыть]. Кроме того, в дело подшиты два важных для нас документа – «Листы записи выдачи занимающемуся материалов» с перечнем шифров дел, расписками П. Паскаля в получении и пометами о возврате. Первый лист[14]14
  Там же. Л. 6–6 об.


[Закрыть] включает 27 записей с 7 декабря 1930 по 26 апреля 1931 г. о выдаче исследователю 40 дел из фондов Сибирского приказа, Поместного приказа (переписные и писцовые книги), Московского и Белгородского столов, «Портфелей Миллера», Приказа тайных дел. Второй лист[15]15
  Там же. Л. 5–5 об.


[Закрыть] вели с 26 апреля по 19 июня 1931 г.; в нем 20 записей о выдаче 27 дел в основном из архива Сибирского приказа, а также из Госархива и Приказных дел старых лет. По всей видимости, листы записи выдачи материалов сохранились в деле не полностью, поскольку, судя по одному из заявлений П. Паскаля, в архиве он работал по крайней мере до конца 1931 г. Таким образом, благодаря сохранившейся служебной документации мы можем убедиться, какой большой объем архивных материалов был выявлен и изучен П. Паскалем всего лишь за полгода работы.

Стремясь лучше постичь предмет своих научных штудий, Пьер Паскаль совершил несколько путешествий по местам, связанным с историей и деятелями старообрядчества, побывал в Переславле-Залесском, Ростове, Романове, Ярославле, Костроме, Юрьевце-Повольском и, конечно, Нижнем Новгороде. В Москве часто посещал Рогожское кладбище и даже близко познакомился с сыном священника.

В 1933 г. Паскалю с женой удалось выехать во Францию. Кроме воспоминаний о бурно прожитых в России годах он увез из Москвы большой научный архив и библиотеку. Через несколько лет Паскаль был допущен к государственной службе, в 1936 г. получил назначение в Лилль, в 1937 – в Школу восточных языков в Париже. В 1938 г. было опубликовано его исследование «Аввакум и начало раскола: Религиозный кризис XVII века в России», за которое автор был удостоен степени доктора славяноведения «с наивысшим отличием».

Свою любовь к России и русской культуре Пьер Паскаль пронес через всю жизнь. Во Франции он тесно общался с кругами русской эмиграции. Возобновил свое давнее близкое знакомство с Н. А. Бердяевым. В доме Паскалей в Нейи, пригороде Парижа, бывали А. М. Ремизов и Б. К. Зайцев. Ученого справедливо считают олицетворением французского «славянофильства» XX в.[16]16
  Подробнее см.: Данилова О. С. 1) Французское «славянофильство» конца XIX – начала XX в. // Россия и Франция: XVIII–XX века М., 2005. Вып. 6. С. 236–270; Она же. 2) Французское «славянофильство» в начале XX в.: школа славистики аббата Ф. Порталя // Россия и Франция: XVIII–XX века. М., 2006. Вып. 7. С. 237–266.


[Закрыть]

П. Паскаль. Франция. 1950-е гг. Личный архив Micheline и Roch Pascal

П. Паскаль читает газету «Русская мысль» в своем кабинете в квартире Neuilly, 6 на rue du General Cordonnier. Париж. 1970-е гг. Личный архив Micheline и Roch Pascal

С 1950 г. до выхода на пенсию в 1960 г. Паскаль возглавлял в Сорбонне кафедру русского языка и литературы. Ему принадлежит заслуга создания во Франции целой школы славистов, точнее «русистов»; среди его многочисленных учеников были Н. П. Полторацкий, Жорж Нива, Никита Струве. Научные труды Пьера Паскаля общеизвестны и общепризнанны. Основная часть его работ посвящена истории религии в России и во Франции XVII века. Выдержал девять переизданий его краткий курс истории России (1946). Обширна переводческая деятельность: тонкий знаток двух языков, ученый перевел на французский Житие и Пятую челобитную протопопа Аввакума, «Девгениево деяние», древнерусскую версию «Иудейской войны» Иосифа Флавия, «Хождение Богородицы по мукам», сочинения Достоевского, Толстого, Короленко, Ремизова.

Пьер Паскаль умер 1 июля 1983 г. В его лице, как отметил В. Водов, «французская славистика потеряла последнего знатока России в целом, ее языка, литературы, истории, быта в самом широком значении этого слова, на протяжении ее тысячелетнего существования»[17]17
  Водов В. Пьер Паскаль // ТОДРЛ. Л., 1990. Т. 43. С. 434.


[Закрыть].

* * *

Исследование о протопопе Аввакуме и русском расколе середины XVII в. – одно из лучших в научном наследии Пьера Паскаля. Первое издание книги вышло в 1938 г.[18]18
  Pascal P. Avvakum et les débuts du raskol: La crise religieuse au XVIIe siècle en Russie. Paris, 1938.


[Закрыть] Второе, почти без изменений (добавлено новое предисловие, уточнены некоторые сноски и сделано несколько небольших добавлений), было осуществлено четверть века спустя, в 1963 г.[19]19
  Pascal P. Avvakum et les débuts du raskol. Paris, 1963 (Études sur l’Histoire, l’Économie et la Sociologie des pays Slaves. VIII).


[Закрыть]

Этот труд до сих пор сохранил свою научную ценность.

Единственным предшественником П. Паскаля как исследователя жизни и творчества протопопа Аввакума в целом (заметим, что и после Паскаля, несмотря на постоянный интерес к протопопу Аввакуму и его сочинениям, такого обобщающего труда не появилось) был А. К. Бороздин, в 1898 г. выпустивший книгу «Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII в.»[20]20
  2-е изд.: СПб., 1900.


[Закрыть]. Знаток истории старообрядчества П. С. Смирнов опубликовал весьма критическую рецензию на работу А. К. Бороздина. Он указал на недостаточно глубокое с источниковедческой точки зрения изучение письменных памятников, вышедших из-под пера протопопа, которые – «прежде всего примечательнейшие литературные памятники, а вместе с тем в них не только обрисована жизнь самого Аввакума, как деятеля на различных поприщах, но и с беспримерною полнотою, прямо как в зеркале, отразилась первоначальная жизнь раскола с ее главными и второстепенными внутренними вопросами»[21]21
  ЖМНП. 1899. Январь. С. 249.


[Закрыть]. Из неполноты анализа источников вытекает, по мнению рецензента, и неполнота в изображении личности Аввакума и его деятельности: «Где здесь портрет этого протопопа-богатыря, где целостная характеристика этого замечательнейшего человека, владевшего несокрушимым здоровьем, железною волей и редкими душевными дарованиями? Читая автобиографию Аввакума и многочисленные его писания, все это видишь ясно, видишь именно целостный и живой образ»[22]22
  Там же. С. 251.


[Закрыть]. С точки зрения П. С. Смирнова, в книге А. К. Бороздина протопоп Аввакум недостаточно полно охарактеризован как пастырь и «расколоучитель», а такие его ипостаси, как проповедник, отец и глава семейства, совсем обойдены молчанием.

Книга П. Паскаля свободна от подобных недостатков. Важнейшую услугу оказал французскому ученому и всем последующим исследователям творчества Аввакума сам П. С. Смирнов, подготовивший академическое издание сочинений протопопа Аввакума[23]23
  Памятники истории старообрядчества XVII в. Т. 1. Вып. 1. Л., 1927 (РИБ. Т. 39).


[Закрыть]. Кроме того, французский исследователь, несмотря на существовавшие тогда трудности, обратился к архивному материалу. Работая в фондах, ныне хранящихся в Отделе рукописей Государственного исторического музея и Российском государственном архиве древних актов, П. Паскаль разыскал важные документальные материалы, освещающие многие эпизоды биографии протопопа и сопутствующие им обстоятельства; обнаружил новые источники по истории раннего старообрядчества, для уточнения имен и воссоздания полной картины событий обратился даже к писцовым книгам.

П. Паскаль на основании сравнительного изучения максимально полного круга документальных и литературных источников написал самую полную биографию «мятежного протопопа», воссоздал все обстоятельства его нелегкой судьбы, выяснил обстоятельства написания многих произведений. Заметим, что, хотя за последние десятилетия разысканиями отечественных ученых был введен в научный оборот ряд новых документов и неизвестных ранее сочинений, проясняющих некоторые биографические подробности[24]24
  Библиографию последних лет см.: Шашков А. Т. Аввакум Петров // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). СПб., 1992. Ч. 1. С. 23–30; Библиографические дополнения к статьям, помещенным в «Словаре книжников и книжности Древней Руси» (Вып. 3, части 1–3) / Сост. Д. М. Буланин // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). СПб., 1992. Ч. 4. С. 650–657.


[Закрыть], однако принципиального обновления источниковой базы не произошло.

Книга построена по хронологическому принципу: повествование следует за биографией протопопа, при этом автор не только последовательно восстанавливает внешнюю жизненную канву, но также уделяет пристальное внимание внутреннему миру своего главного героя. Начальные главы даже имеют названия: «Аввакум. Как создавался человек», «Аввакум-священник. Как создавался пастырь». Ярким примером может служить глава II, в которой на основе разбросанных в разных сочинениях обмолвок самого Аввакума, исследований и мемуарных источников, рисующих провинциальный быт, в том числе сельского духовенства, а также личных впечатлений от поездки по родным аввакумовским местам показано, как, вопреки всем трудностям и благодаря теплой вере, выкристаллизовывалась эта недюжинная натура. П. Паскаль, в частности, тонко подмечает, что евангельская фраза, высказанная Аввакумом в качестве совета ученикам: «Будьте кротки как голуби и мудры как змеи», могла иметь для него и очень личное содержание, связанное с конкретными жизненными обстоятельствами и воспоминаниями детства – его увлечением голубями и необходимостью обезопасить себя от обитавших в окрестностях Григорова змей.

Исследователем воссоздан образ целостной и многогранной личности протопопа Аввакума: его любовь к матери, к верной Марковне и детям, его пастырские труды и интерес к книжной премудрости, мужество и непоколебимая стойкость в борьбе против церковных нововведений, трогательное повиновение духовному отцу иноку Епифанию и ревностная забота о своих духовных чадах, отношения с соузниками и догматические споры с ними.

Пьера Паскаля как ученого отличал широкий подход к истории[25]25
  Водов В. Пьер Паскаль. С. 435.


[Закрыть], что особенно ярко и наглядно проявилось в его первом исследовании, в котором религиозный конфликт 1650-х гг. показан на фоне всей русской истории XVII в. Совершенно справедливо и обоснованно Паскаль видит истоки церковного раскола в событиях Смутного времени: «моральная и материальная катастрофа, пережитая страной, вызвала потребность в реформах». На преодоление последствий Смуты в материальной и духовной жизни России были направлены усилия церковных и светских властей. И здесь, по мнению П. Паскаля, проявились два разных понимания христианства, различно представляющих соотношение жизни мирской и небесной: согласно одной точке зрения, все земное должно быть подчинено делу спасения, другая же позиция старалась примирить небо и землю. Эти две тенденции, ненадолго объединившиеся в деятельности боголюбцев, затем переросли в открытый конфликт. Французский ученый отрицает широко бытовавшие в литературе XIX в. тенденциозные мнения об «обрядоверии» старообрядцев, их «косности» и «невежестве»; показывает, что первые староверческие учители были столь же образованны, как и их оппоненты.

Книгу П. Паскаля отличает научная добросовестность и объективность. Питая искреннее сочувствие к преследуемым старообрядцам, восхищаясь стойкостью и героизмом протопопа Аввакума, он отмечает и его неуступчивость, которая придала церковному конфликту особую остроту. Работа французского ученого дает пример глубоко продуманного и строго научного освещения самых трагических событий в истории Русской православной церкви, она лишена того полемического подтекста, который иногда скрыто, а иногда слишком явственно просматривается в современных научных исследованиях данной проблематики.

Чрезвычайно ценными в монографии являются также типологические сравнения религиозной жизни России и Франции в XVII в., показывающие общие истоки и общие принципы конфессиональных реформ. Пьер Паскаль замечает, что желание провести христианские принципы в широкие массы народа зачастую наталкивается на человеческую слабость и противодействие властей. Св. Франциск и Олье из Сен-Жермена были такой же жертвой своих прихожан, как протопопы Иван Неронов, Аввакум и Даниил. В деятельности западнорусских монахов – поборников «внешней» мудрости и образованности, определивших направление развития русской церкви после реформ патриарха Никона, Паскаль усматривает параллель с деятельностью ряда католических объединений, стремившихся в союзе с миром достичь лучшего будущего (иезуиты, Викентий Поль, Содружество сестер Царицы Небесной). Некоторые черты сходства отмечает ученый между старообрядцами и янсенистами. Эти сравнения, отражающие широкую эрудицию автора и его глубокие знания по истории религии, позволяют представить религиозную драму России не в узких национальных рамках, а на фоне религиозных исканий других направлений христианства. Книга Пьера Паскаля давно и по праву входит в золотой фонд зарубежной славистики, издание ее перевода на русский язык не только сделает это фундаментальное исследование широко доступным для отечественных научных и общественных кругов, но также явится данью памяти ученому, так горячо любившему Россию.

* * *

Большой интерес представляют обстоятельства появления перевода книги П. Паскаля на русский язык. Он был выполнен по изданию 1938 г. известным переводчиком с английского и французского языков Сергеем Сергеевичем Толстым (24.08.1897, Великобритания – 18.09.1974, Москва). В Государственном музее Л. Н. Толстого хранится черновик перевода ряда глав[26]26
  Государственный музей Л. Н. Толстого. Ф. 56, кп 23 113/5 инв. 98 (кор. 3 папка 5). 387 л. (Предисловие, главы 1, 2, 3, 14, 15).


[Закрыть]. Полная авторизованная машинопись перевода, составляющая два объемных переплетенных тома (986 листов), находится в книжном собрании Покровского старообрядческого кафедрального храма, что на Рогожском кладбище в Москве (ныне: книгохранилище при Митрополии Русской Православной Старообрядческой Церкви)[27]27
  Об этом собрании см.: ЮхименкоЕ.М. 1) Старообрядческий центр за Рогожской заставою. М., 2005. С. 96–101; 2) Рукописные и старопечатные книги // Древности и духовные святыни старообрядчества: Иконы, книги, облачения, предметы церковного убранства Архиерейской ризницы и Покровского собора при Рогожском кладбище в Москве. М., 2005. С. 212–217; Волков В. В. Книгохранилище Митрополии РПСЦ и старообрядческие книжники XX в. // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.). М., 2010. Вып. 4. С. 450–467.


[Закрыть]. Перевод не датирован, но ряд косвенных соображений заставляет отнести его к концу 1950-х гг. По всей видимости, этот громадный переводческий труд был выполнен не по заказу издательства (об этом свидетельствует и то, что сохранившаяся машинопись не несет на себе никаких следов необходимой редактуры и подготовки к печати), а, скорее всего, по просьбе рогожских старообрядцев.

С. С. Толстой. 1967 г. Государственный музей Л. Н. Толстого

К сожалению, нам не удалось выявить документальных материалов об обстоятельствах появления данного перевода, однако некоторые факты биографии С. С. Толстого представляются в этой связи крайне важными.

Внук Льва Толстого и сын его старшего сына Сергея Львовича вторым браком (с 1927 по 1957 г.)[28]28
  Первый брак, с 1918 г., очень непродолжительный, – с Марией Александровной Кражановской, третий, с 1966 г., – с Раисой Васильевной Чучковой.


[Закрыть] был женат на дочери близкого друга Л. Н. Толстого, женатого на его внучатой племяннице Л. Н. Оболенской, автора воспоминаний «Двенадцать лет около Толстого» Хрисанфа Николаевича Абрикосова (1877–1957) – Вере Хрисанфовне (1906–1957). Она происходила из многочисленной семьи известных московских предпринимателей в области кондитерского производства Абрикосовых. К этой же семье принадлежал и ответственный секретарь и управляющий делами старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси Кирилл Александрович Абрикосов. Родоначальник этой династии московский 1-й гильдии купец Алексей Иванович Абрикосов (1824–1904) имел 17 детей. Старший сын Николай был женат на Вере Николаевне Кандинской, их сын Хрисанф Николаевич был отцом Веры Хрисанфовны, в замужестве Толстой. Кирилл Александрович Абрикосов – внук А. И. Абрикосова, его отцом был младший сын основателя династии – Александр, женатый на Глафире Петровне Смирновой. Таким образом, В. Х. Толстая приходилась К. А. Абрикосову племянницей и в то же время была его ровесницей[29]29
  Благодарю Н. Н. и Д. А. Птицыных за консультации по родословию Абрикосовых.


[Закрыть].

К. А. Абрикосов (2.03.1894–9.09.1972) не скрывал своей принадлежности к известному купеческому роду. Г. А. Мариничева, с 1944 г. работавшая в архиепископии машинисткой и секретарем, вспоминала о своем первом знакомстве с К. А. Абрикосовым: «Кирилл Александрович очень словоохотливо рассказал мне о себе, что он происходит из семьи известных фабрикантов-кондитеров Абрикосовых, что его ближайшие родственники стали крупными знаменитостями: один – известный артист, другой – известный врач-паталогоанатом, третий – талантливейший конструктор и т. д. О себе он сообщил, что по образованию он юрист и присоединиться к старообрядчеству его побудила книга И. А. Кириллова „Правда старой веры”, что теперь он трудится на посту ответственного секретаря Архиепископии и старается помочь наладить ее деятельность»[30]30
  Мариничева (Оленева) Г. История Рогожского поселка – центра старообрядчества (Воспоминания). М., 2004. С. 51. В архиве Митрополии РПСЦ хранится копия автобиографии К. А. Абрикосова, написанной в 1948 г. В этом документе автор сообщал о себе: он родился 24 марта 1894 г. в Москве; его отец был одним из совладельцев крупной кондитерской фабрики; после революции, с 1926 по 1937 г., он преподавал иностранный язык в школе-десятилетке и в техникуме. Сам К. А. Абрикосов окончил Московскую Практическую академию в 1912 г. Свободно владел французским и немецким. В 1912 г. женился на Татьяне Петровне Смирновой – дочери известного водочного фабриканта П. П. Смирнова. В 1915 г. окончил артиллерийское училище в Одессе. Получил чин поручика. В 1918 г. добровольно вступил в Рабоче-Крестьянскую Красную армию (РККА), в которой прослужил до 1922 г., занимая командные должности. В 1926 г. в годы НЭПа его жена уехала с их сыном Георгием за границу и не вернулась в СССР. В том же 1926 г. К. А. Абрикосов женился на родной сестре своей жены, Ольге Петровне Смирновой, от второго брака детей у них не было. С 1922 по 1928 г. работал юристом в частной фирме, с 1929 по 1940 г. – преподавателем математики и немецкого языка. С 1934 г. был директором школы рабочего образования (для взрослых). В 1940 г. работал в иностранном отделе Исторической библиотеки (ныне ГПИБ). По всей видимости, около 1940 г. перешел в старообрядчество. С 1941 г. работал ответственным секретарем и управляющим делами Архиепископии Московской и всея Руси. (Благодарю В. В. Боченкова, сообщившего мне данные сведения.) Некоторые сведения о трудной жизни во Франции первой жены К. А. Абрикосова Татьяны Петровны и уехавшего вместе с нею ее сына от первого брака Бориса см.: Смирнова К. В., Фомина Т. Б., Чибисова Е. В. Особняк П. П. Смирнова на Тверском бульваре в Москве // Русская усадьба: Сборник Общества изучения русской усадьбы. М., 2008. Вып. 13–14 [29–30]. С. 523–525. Здесь же, на с. 527, опубликована фотография Г. К. Абрикосова, сделанная в Париже в 1937 г.


[Закрыть].

В этой беседе К. А. Абрикосов упомянул артиста Вахтанговского театра Андрея Львовича Абрикосова, врача, подписывавшего акт вскрытия тела В. И. Ленина, Алексея Ивановича Абрикосова и единственного в этом талантливом семействе конструктора – создателя теории воздушно-реактивного двигателя Бориса Сергеевича Стечкина (1891–1969), который был мужем двоюродной сестры В. Х. Толстой Ирины Николаевны Стечкиной, урожденной Шиловой, 1898–1958 (ее матерью была родная сестра Хрисанфа Николаевича Абрикосова Вера Николаевна, вышедшая замуж за Николая Александровича Шилова (1872–1930), ставшего основателем физической химии в России). То, что ответственный секретарь старообрядческой архиепископии назвал в числе своих ближайших родственников Б. С. Стечкина, после войны получившего всеобщую известность (в 1946 г. удостоен Сталинской, в 1957 г. Ленинской государственных премий), свидетельствует об общении этих двух ветвей Абрикосовского рода и, следовательно, позволяет предположить, что именно он мог воспользоваться своими семейными связями и найти квалифицированного переводчика для такой чрезвычайно сложной – по теме и по языку – работы, как перевод книги П. Паскаля.

Священник Покровского кафедрального собора Сергей Тимофеевич Кленов, настоятель собора о. Василий Филиппович Королев и ответственный секретарь Архиепископии Кирилл Александрович Абрикосов (слева направо). 1950-е гг. Книгохранилище Митрополии РПСЦ

Думается, подобное начинание можно рассматривать в русле того подъема и заметного оживления церковной жизни, которые царили в Рогожском поселке в первые послевоенные годы, причем, по свидетельству той же мемуаристки, открывшиеся в связи с благосклонным вниманием властей возможности особенно вдохновляли ответственного секретаря Архиепископии. Г. А. Мариничева вспоминала о той их первой встрече: «Далее он рассказал о широких планах Архиепископии. Правительство разрешило издание старообрядческого календаря; далее будут издаваться журналы, или ежемесячные, или ежегодник; в скором времени будут открыты пастырские курсы; скоро старообрядцам вернут единоверческий храм (…); поставлен вопрос о ликвидации прядильной фабрики, соседство с которой опасно для Покровского храма в пожарном отношении, и т. д., и т. п. Я верила и не верила. И хорошо, что не полностью верила: слишком тяжело было бы разочаровываться. Из всех этих планов впоследствии осуществилось только два: издание старообрядческих календарей (причем с перерывом с 1950 по 1955 год) и снос в 1945 году с территории храма прядильной фабрики»[31]31
  Мариничева (Оленева) Г. История Рогожского поселка… С. 51.


[Закрыть]. В 1956 г. вышел в свет редчайший для своего времени альбом церковной тематики: «Древние иконы старообрядческого кафедрального Покровского собора при Рогожском кладбище в Москве», в редколлегию которого помимо протоиерея В. Ф. Королева и знатока иконописи М. И. Тюлина входил и К. А. Абрикосов. Вне зависимости от того, задумывалось ли издание перевода книги Паскаля и этот проект остался неосуществленным, или перевод был сделан для «внутренних нужд» рогожского старообрядчества, обратиться с просьбой о выполнении такой большой и трудной работы, имевшей весьма туманные перспективы опубликования, можно было только к близкому родственнику или хорошему знакомому.

Возможно, С. С. Толстого и самого в силу личных обстоятельств интересовала книга П. Паскаля. Влияние великого деда сказалось не только в приверженности Сергея Сергеевича к педагогике (он стал кандидатом педагогических наук (1946), доцентом МГИМО), но и в его религиозно-философских исканиях. В небольшом архиве С. С. Толстого в Государственном музее Л. Н. Толстого сохранились его сочинения религиозно-философского характера (в том числе «О логосе»), материалы к ним, включая сделанные им конспекты и выписки из книг разных авторов. Подтверждаемая Н. П. Пузиным дружба С. С. Толстого с владельцем издательства (до 1917 г.), переводчиком, по матери внуком А. И. Абрикосова Георгием Адольфовичем Леманом[32]32
  Его матерью была Агриппина Алексеевна Абрикосова, вышедшая замуж за Адольфа Адольфовича Лемана (1854–1914), химика-технолога, служившего на кондитерской фабрике Абрикосова.


[Закрыть] (1887–1968) вводила его в круг религиозных мыслителей 1960-х гг., а через друга Г. А. Лемана поэта А. А. Солодовникова, возможно, и в религиозно-философский кружок, сложившийся вокруг Н. Е. Пестова[33]33
  В этот кружок входили также Г. П. Георгиевский, Н. П. Понятовский, Н. А. Варенцов, В. В. Чердынцев, Д. Е. Мелихов, М. К. Баранаев. Подробнее см.: Любартович В. А. Друзья-сомолитвенники (московский кружок ревнителей православного благочестия и духовного просвещения 1960–1980 гг. Н. Е. Пестова) // Исторический вестник. Москва – Воронеж, 2001. № 4 (15). С. 19–25. Заметим, что мать А. А. Солодовникова, Ольга Романовна Мальмберг, также происходила из рода Абрикосовых.


[Закрыть].

Черновая рукопись перевода книги П. Паскаля «Протопоп Аввакум и начало раскола». Автограф С. С. Толстого. Государственный музей Л. Н. Толстого

Вполне возможно, что именно этими духовными исканиями объясняется интерес С. С. Толстого к старообрядчеству.

Архиепископ Московский и всея Руси Флавиан (1952–1960). Частное собрание Л. И. Вольфсона

В архиве митрополии В. В. Боченковым было обнаружено недатированное письмо С. С. Толстого старообрядческому архиепископу Флавиану (Слесареву) (1879–1960, архиепископ Московский и всея Руси с 12 марта 1952), из текста которого можно заключить, что его автор присоединился к старообрядческой церкви. Он испрашивает «архипастырского благословения и молитв» и упоминает о своем деде, Л. Н. Толстом, «много сделавшем для нашей старообрядческой церкви»[34]34
  Боченков В. В. «Кто, кроме нас, старообрядцев, напишет суздальский патерик» // Сибирский старообрядец. 2008. № 2. С. 13–14.


[Закрыть]. Вполне может быть, что, как на К. А. Абрикосова оказала сильнейшее влияние книга И. А. Кириллова «Правда старой веры», так и на С. С. Толстого чтение и перевод книги П. Паскаля «Протопоп Аввакум и начало раскола».

Документальная находка подтверждает устное сообщение Н. П. Пузина о том, что С. С. Толстой в декабре 1957 или январе 1958 г. присоединился к старообрядчеству (по сведениям того же источника, ранее он был посвящен в сан дьякона и причислен к церкви Покрова, что в Левшине)[35]35
  Государственный музей Л. Н. Толстого. Дело ф. 56.


[Закрыть].

Примечательно, что полный экземпляр машинописи перевода первоначально находился в библиотеке известного своими глубокими книжными познаниями и библиофильством архиепископа Флавиана, после смерти которого в 1960 г. он поступил в книгохранилище Митрополии РПСЦ[36]36
  Тома машинописи имеют номера «Ф-122» и «Ф-123». О книжных интересах архиепископа Флавиана см.: Волков В. В. Книгохранилище Митрополии РПСЦ и старообрядческие книжники XX в. С. 458–462.


[Закрыть].