Текст книги "Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте"

Автор книги: Пьер Антонетти

Где проходит граница между культом святых реликвий и суеверием? Некоторые аспекты этой проблемы удивительны даже не сами по себе, а тем, как реагировала на них инквизиция. Так, вполне невинный, на наш взгляд, обычай делать и получать подарки по обету расценивался инквизиторами как преступная попытка избежать участи, предуготованной Богом. Безобидные, по нашему мнению, кабалистические знаки и толкование снов получили столь широкое распространение, что Данте не преминул упомянуть о них устами Уголино:

 
… зловещий сон меня потряс,
Грядущего разверзши покрывало.
 

(Ад, XXXIII, 26–27)

Считали несчастливыми определенные дни недели: понедельник – для коммерсантов, четверг и пятницу – для всех без исключения.

Астрологии стоило бы посвятить целую главу, тем более что Данте дает повод для этого; он не стыдится признать, что, родившись под знаком Близнецов (период с 21 мая по 22 июня), талантом своим обязан созвездию:

 
О пламенные звезды, о родник
Высоких сил, который возлелеял
Мой гений, будь он мал или велик!
 

(Рай, XXII, 112–114)

И при этом, странным образом противореча самому себе, он полагает, что ад – наиболее подходящее место для магов и прорицателей:

 
… каждый оказался странно скручен
В том месте, где к лицу подходит грудь;
 
 
Челом к спине повернут и беззвучен,
Он, пятясь задом, направлял свой шаг
И видеть прямо был навек отучен.
 

(Ад, XX, 11–15)

Противоречит себе Данте и в том, что твердо верит в реальность огненного шара, появление которого на небе возвестило о смерти Августа (Пир, II, 14). Это такое же заблуждение, как и вера во влияние звезд и в возможность предсказывать будущее, известное одному лишь Богу. Давидсон в связи с этим напоминает, что лишь около 1435 года, спустя более века после смерти Данте, астрологию перестали отождествлять с астрономией. В интересующую нас эпоху вся Флоренция верила, что Баптистерий построен при благоприятном стечении звезд, что звезды помогали восстановлению Флоренции Карлом Великим, а победа на Кампальдино в 1289 году была предречена громким криком, огласившим весь город. Более того, коммуна не принимала ни одного важного решения, предварительно не проконсультировавшись с именитым астрологом. И даже такой рассудительный рационалист в делах политики, каким был Дж. Виллани, твердо верил, что наводнение 1333 года, разрушившее во Флоренции все мосты, объясняется сближением семи планет точно так же, как и праведным гневом Божиим (Хроника, XI, 2).

Среди официальных астрологов во времена Данте не было знаменитее Франческо Стабили, прозванного Чекко д'Асколи. Пройдя курс астрологии в Болонском университете, он в 1327 (?) году прибыл во Флоренцию, чтобы занять официальную должность астролога и личного врача герцога Карла Калабрийского. По причинам как политического (он нелицеприятно отзывался о дочери герцога Калабрийского Иоанне, будущей королеве Неаполитанской), так и «научного» (вызвал к себе ненависть флорентийских врачей) характера он был приговорен к смерти и в сентябре 1327 года заживо сожжен на костре; тогда же были преданы сожжению его книги. Вполне вероятно, что Данте имел в виду именно его, выражая собственное отвращение к магам и прорицателям, тем более что Чекко заявлял о своей глубокой неприязни к Данте, в поэме «Жестокая», заслужившей восхищения Петрарки, потешаясь над лженаучными представлениями, нашедшими отражение в «Божественной комедии».

От астрологии до магии всего лишь шаг, и это расстояние люди средневекового Запада, в том числе и флорентийцы, преодолели очень быстро. Тогда верили в превращение металлов и суеверно боготворили золото: папа Климент V велел скоблить напильником золотой флорин, а полученную золотую пыль глотал! Верили в некромантию и в чудеса, которые прочно связывали со святостью и считали ее зримым доказательством. Скептик Боккаччо серьезно (или как бы серьезно) рассказывает многочисленные истории о магии. Так, мадам Дианора требует от синьора Ансальдо майский сад в середине января, и ему с помощью некоего некроманта удается выполнить эту просьбу (Декамерон, X, 5). В том же роде и трогательная история о синьоре Торелло, который благодаря султану, своему другу, ночью переносится из Египта в Павию (Декамерон, X, 9). Или еще: ловкий обманщик дон Джанни превращает молодую женщину в кобылу (продолжение истории выходит за рамки приличия, поэтому мы отсылаем читателей к тексту новеллы) (Декамерон, IX, 10). Верили в чудодейственную силу растений, и тот же Боккаччо рассказывает, как благодаря удивительному порошку растительного происхождения некий аббат усыпил Феррондо, чтобы переспать с его красавицей женой (Декамерон, III, 8). Но, вне всякого сомнения, всех очаровательнее история о гелиотропе, камне, обладавшем свойством делать невидимым того, у кого в данный момент находился. Данте, похоже, в это верил (Ад, XXIV, 93). Впрочем, все средневековые авторитеты в области естественной истории (Плиний, Исидор Севильский и другие) придерживались общего мнения, расходясь в незначительных деталях, что гелиотроп приобретает упомянутое свойство только после того, как натереть его соком, полученным из листьев растения с таким же названием – гелиотроп. У Боккаччо есть история о том, как два любителя глупых шуток уговорили некоего простака сделаться невидимым благодаря гелиотропу; сам рассказчик, по всей видимости, не заблуждался на счет достоверности легенды о чудесном камне (Декамерон, VIII, 3). Верили в любовный напиток, в колдунов и ведьм, в зловредную силу воронов, сов и даже некоторых цветов (в частности, зеленого цвета). Перечень суеверий можно продолжить, некоторые дошли до наших дней и еще живы в деревнях.

Но, пожалуй, наиболее примечательным было отношение духовенства: клир жил, с головой погрузившись в атмосферу суеверий. В 1300 году епископ Флоренции запретил доминиканцам заниматься алхимией и колдовством. [185]185
  Davidsohn. VII. P. 205.


[Закрыть]

Таким образом, народная религиозность во Флоренции времен Данте соответствует определению, данному специалистом. [186]186
  Delaruelle E. La piété populaire… P. 43–78.


[Закрыть]Это была «наглядно-действенная» религия. Ее главными признаками были: процессии, хоровые молитвы, культ святых, среди которых важнейшее место занимала Дева Мария, почитание апостолов, паломничества, неотступная мысль о Страшном суде и воздаянии в загробной жизни, обилие чудес. Всему этому есть убедительные свидетельства в «Божественной комедии», где встречаются почти все перечисленные атрибуты. Некоторые из них преобладают: неотступная мысль о Страшном суде и вечных карах в загробной жизни, главенствующая роль Девы Марии и ее почитательниц (в том числе Беатриче), культ святых (среди них святой Бернар, святой Франциск, святой Доминик и святой Фома), почитание апостолов (прежде всего Петра), процессии (упоминаются в «Аду» и «Чистилище»), хоровое пение (особенно в «Раю», представленном в виде одной большой симфонии).

Испытывала ли религиозность флорентийцев влияние святого Франциска и святого Доминика, которое в странах Западной Европы в XIII веке было преобладающим? [187]187
  De La Roncière Ch. L'influence des franciscains… P. 27–103.


[Закрыть]Что касается святого Франциска (о влиянии святого Доминика исследований нет): непохоже, чтобы во времена Данте его великие заповеди находили воплощение (жизнь по Евангелию, героическая бедность, подражание Христу вплоть до готовности претерпеть мучения, любовь ко всем Божьим тварям, радость и бодрость духа, прощение обидчикам). Произведения Данте служат лучшим тому свидетельством. Вы не найдете в них ни прощения обидчикам, ни любви ко всем Божьим тварям, ни подражания Христу. Напротив, они преисполнены жгучей, ничем не прикрытой ненависти к политическим противникам; ментальной и физической жестокости, находящей свое выражение в том мрачном наслаждении, с каким поэт описывает чудовищные казни; в его отношении к осужденным на муки. В конечном счете они пронизаны не религией, долженствующей быть невыразимой любовью (любовь присутствует разве что в высших сферах Эмпирея), а непреклонным желанием наказывать и преследовать побежденного противника, мелочным взвешиванием заслуг и грехов, пессимистическим отношением к человеческой природе – короче говоря, мы видим смесь мстительной ярости и необузданной надежды, несомненно, присущих его мрачному гению, терзаемому страстями. Данте никак не может быть учеником Франциска Ассизского. Его философская система вполне адекватна томизму, поэт, бесспорно, гораздо ближе к доминиканцам – рационализмом, вкусом к наукам, широтой ума и взглядов, пристрастием к достоверности и истолкованию.

Сказав о вдохновенном поэте, обратимся к смиренному народу Божьему. Приходится констатировать, что влияние францисканцев на протяжении всего XIII века неуклонно ослабевало. [188]188
  De La Roncière Ch.Op. cit. P. 31 sq.


[Закрыть]Два примера: имя Франциск, крайне редкое до 1280 года, в последующие годы начинают употреблять чаще, но все равно: доля Францисков не превышает 0,5 %, это имя занимает 22-е место, далеко позади таких имен, как Пьеро, Джованни или Якопо. Что касается влияния францисканцев в сельских пригородах, то их действия, непоследовательные и бессистемные, становятся заметными позднее. Распри, сотрясавшие орден в конце XIII века (Флоренция была главным в масштабах всей Италии центром движения миноритов-спиритуалов), вызвали сначала растущую неприязнь к конвентуалам, а затем, после поражения спиритуалов (1312–1314 годы), к ордену в целом. Кроме того, тот факт, что францисканцы исполняли функции инквизиции, слишком часто собирали пожертвования (строительство собора Санта Кроче требовало больших средств) в сочетании с другими мотивами, перечень которых был бы слишком длинным, обусловили суровое отношение Данте к сынам святого Франциска Ассизского и резко ослабили их влияние на религиозную жизнь Флоренции его времени.

Глава третья
Изгои [189]189
  Мы позаимствовали это название в книге: Le Goff J.La civilisation de l'Occident médiéval. P. 387.


[Закрыть]

В истории еврейской диаспоры ее итальянская семья «не только самая древняя, но и единственная не знавшая перерывов в своем существовании на новой родине». [191]191
  Milano A. Op. cit. P. XV.


[Закрыть]На протяжении веков итальянские евреи не подвергались преследованиям и не были отверженными, мирно сосуществуя с итальянским народом, без осложнений и потрясений. [192]192
  Milano A. Op. cit. P. XVI–XVII.


[Закрыть]

Во Флоренции сколь-либо значительной еврейской общины не было вплоть до XV века. Когда еврей Бенжамин Йонас, отправившийся из Испании в 1159 (?) году в путешествие по свету, дважды проезжал по Италии (туда и обратно), во Флоренции он не встретил своих единоверцев, тогда как в Пизе насчитал десятка два еврейских семей, в Лукке – семей сорок и весьма многочисленную общину в Сиене. Во Флоренции евреи появляются лишь в начале XV века, хотя и раньше не было никаких препятствий; они прибыли по официальному приглашению коммуны, чтобы составить конкуренцию местным ростовщикам, требования которых становились нестерпимыми. [193]193
  Davidsohn. VII. P. 196.


[Закрыть]Однако численность евреев во Флоренции еще долго оставалась незначительной.

Взаимоотношения евреев с Церковью на протяжении длительного периода регулировались Постановлением о евреях ( Constitutio de Judaeis), обнародованном папой Каликстом II (1119–1124). Оно гарантировало привилегии, которыми пользовались их предки, и основные гражданские и религиозные права, а также предоставляло защиту от всякого рода преследований и посягательств против личности и имущества. Однако в 1215 году желание папы Иннокентия III искоренить ересь нашло свое выражение в том, что IV Латеранский собор свел евреев до положения вечных рабов, [194]194
  Milano A. Op. cit. P. 76.


[Закрыть]обязав их носить одежду, отличавшуюся от одежды других граждан, запретив им появляться на публике в течение трех последних дней Страстной недели, лишив права занимать официальные должности, поставив под жесткий контроль всех новообращенных в христианство и запретив заниматься ростовщичеством. [195]195
  Chelini J. Op. cit. P. 367–368.


[Закрыть]Подвергаясь после 1235 года преследованиям инквизиции, евреи, хотя и освобожденные в 1247 году папой Иннокентием IV от обвинения в совершении ритуальных убийств (иначе говоря, умерщвления христианских детей для использования их крови в ритуальных целях), оказались между постановлением Каликста II и репрессивными, дискриминационными решениями IV Латеранского собора. С тех пор они влачили жалкое существование изгоев, заложников, козлов отпущения и невинных жертв антисемитизма, корни которого, увы, в христианстве. [196]196
  Isaac J. L'antisémitisme a-t-il des racines chrétiennes? Paris, I960.


[Закрыть]

В хозяйственном отношении евреи теоретически обладают правом заниматься любой профессией. Фактически их выбор ограничен торговлей и ремеслом, прежде всего ткачеством (шелк, шерсть, лен) и окрашиванием сукон. В связи с этим их отсутствие во Флоренции, одном из центров текстильного производства в Европе, кажется удивительным. Главная сфера их деятельности – ссудные операции, где они занимают первое место. Ростовщичество запрещено церковным интердиктом, подтвержденным решениями IV Латеранского собора, предписывавшими воздерживаться от «получения тяжких и чрезмерных процентов»; [197]197
  Milano A. Op. cit. P. III.


[Закрыть]но ссуды под умеренные проценты разрешаются, и евреи специализируются на этом виде деятельности. Хотя им и запрещается вступать в цех, они активно осваивают профессии, включенные в цеховую организацию, – особенно их много среди врачей. Повторим, присутствие евреев во Флоренции времен Данте было столь незначительным, что мы не можем сказать о них что-либо определенное.

В завершение этой темы напомним, что первое гетто во исполнение распоряжения папы римского появится в 1555 году в Риме. [198]198
  Правда, во Франции гетто появилось гораздо раньше: в 1294 году Филипп Красивый повелел устроить его для евреев Бокера.


[Закрыть]Во Флоренции гетто разместится в самом центре Старого города и будет ликвидировано в XIX веке; на его месте располагается современная Пьяцца делла Репубблика. Что касается отличительного знака для евреев, то он появится во Флоренции лишь в 1446 году (кружок из желтой ткани на груди), хотя употребление его предписывалось еще в 1215 году решением IV Латеранского собора. Во Франции евреи носили круглый матерчатый значок, пришитый на левой половине груди, и остроконечный колпак.

Как Данте относился к евреям и иудаизму? Он знал историю еврейского народа (трактат «О народном красноречии», I, VI, 5; I, VII, 8). Ему было известно, что евреи, перешедшие Красное море, но убоявшиеся последовать за Моисеем, так и не увидели Земли Обетованной (Чистилище, XVIII, 133–135). Он упоминал о завоевании Палестины (Чистилище, XX, 109 и след.). Он поместил двух евреев в круг четвертый своего «Чистилища», где подвергаются наказанию унылые (Чистилище, XVIII, 130–135). Зато в рай он отправил, вместе с Беатриче, Рахиль, символ созерцательной жизни, Сарру, Ревекку, Юдифь и Руфь (Рай, XXXII, 8—12). Рахиль упоминается и в другом месте (Ад, IV, 55–60). Данте не преминул отправить в ад Кайфу, представив его распятым на кресте (Ад, XXIII, 115–120); четвертому поясу, в котором мучаются предатели величества Божеского и величества человеческого, он дал название Джудекка (Ад, XXXIV); здесь терпит мучения Иуда, стиснутый в одной из трех пастей Люцифера (Ад, XXXIV, 61–63). [199]199
  Penna A. «Giuda» // Enciclopedia dantesca.


[Закрыть]Само название Джудекка служит, бесспорно, прямой смысловой отсылкой к гетто, которые в Средние века, например, в Венеции, назывались именно так. [200]200
  Bigi E. «Giudecca» // Enciclopedia dantesca.


[Закрыть]В «Божественной комедии» встречаются имена наиболее известных персонажей Ветхого Завета. Можно было бы заключить, что Данте знал Священную Историю. Но все же интереснее вернуться к некоторым стихам, чтобы сделать более важные выводы. [201]201
  Penna A. Op. cit.


[Закрыть]Для Данте нет ни малейшего сомнения относительно того, что евреи являются избранным народом (трактат «О народном красноречии», I, VII, 6), но после явления Спасителя это свое качество они утратили. Отныне народом Божиим являются христиане. Началом несчастий евреев послужило предание Христа на казнь (Ад, XXIII, 123; Рай, VII, 7). Их стали ассоциировать с неверными (Ад, XXVIII, 87; трактат «Пир», II, VIII, 9). Можно ли назвать Данте антисемитом? «Он лишь выражал суждения относительно иудаизма, распространенные среди христиан его, да и не только его, времени и основанные на Новом Завете…» [202]202
  Penna A. Op. cit.


[Закрыть]Но, быть может, недостаточно ограничиться этим высказыванием, зная, что католическая церковь со времени II Ватиканского собора признает наличие в подобном суждении элементов антисемитизма. Данте был убежден, что разрушение Иерусалима и рассеяние еврейского народа были праведной карой за смерть Христа (Чистилище, XXI, 82–84; Рай, VI, 92–93; Рай, VII, 19–51). Всякий раз, когда он говорит о еврейском народе, «отчетливо звучит нота проклятия по адресу этого неверного народа». [203]203
  Penna A. Op. cit.


[Закрыть]Этим объясняется и почтительное отношение Данте к ветхозаветным пророкам и героям, а также к миссии, возложенной на императора Траяна, которого он поместил в рай (Рай, XX): наказать евреев разрушением Иерусалима. Короче говоря, Данте разделял господствующую идеологию своей эпохи, видевшую в евреях, как и в еретиках, изгоев христианского общества. [204]204
  Le Goff J. La civilisation… P. 387.


[Закрыть]

Если верить брату Джордано, в 1304 году во Флоренции не было еретиков. По крайней мере, они не осмеливались открыто заявить о себе. Ко времени Данте Флоренция уже давно не средоточие ереси катаров, каковым она была в середине XII века, когда давала приют епископу церкви катаров в Италии или подвергалась отлучению от Церкви (1173 год) за поддержку патаренов (термины «патарен» и «катар» ошибочно использовались как синонимы) – обвинение, кстати, так и осталось недоказанным. [206]206
  Stephens J. N.Heresy in Medieval and Renaissance Florence // Past and Present, 1972. P. 27.


[Закрыть]В следующем столетии, несмотря на эдикт 1216 года, запрещавший занимать высокие должности лицам, заподозренным в ереси, флорентийским подеста в 1244–1245 годах был некий гражданин Бергамо, оказывавший покровительство еретикам. Впрочем, еретики могли находить и городе, и в контадо поддержку отдельных семей крупного пополанства и гибеллинской знати, пренебрегавшими угрозами инквизиции. [207]207
  L'eresia medievale. P. 170.


[Закрыть]Однако флорентийские катары оказались бессильны перед проповедью и действиями воинствующего доминиканца Пьетро Веронского и в середине XIII века закончили свои дни на костре, как и несколько гибеллинов, лишь заподозренных в симпатии к катарам (часто, не имея достаточных оснований, гибеллинов приравнивали к катарам). Яркий пример подобного рода преследований – посмертное осуждение вождя гибеллинов Фаринаты дельи Уберти, умершего в 1264 году, которого Данте отправил в ад вместе с эпикурейцами, хотя и считал его достойным человеком (Ад, VI, 79; X, 32 и след.). Создание светских братств (о которых мы уже говорили) под руководством того самого Пьетро Веронского очень помогло искоренению ереси; тех, кому удалось выжить, заставили замолчать и загнали в подполье. Действительно ли Флоренция была свободна от еретиков в XIV веке? Мало вероятно, учитывая, что в 1321 году арестовали епископа-катара, причисленного к патаренам, который, очевидно, был «последним епископом-катаром в Западной Европе, о котором остались упоминания в источниках». [208]208
  Stephens J. N. Op. cit. P. 30.


[Закрыть]В 1340 году флорентийский инквизитор доносил, что город служит прибежищем большого количества патаренов – обвинение, строившееся, вероятнее всего, не на доктринальном уровне: подлинное учение катаров, некогда получившее распространение среди аристократии, городской верхушки и ремесленников, в городах было давно забыто. Лишь в сельской местности оно еще сохраняло своих последних сторонников. [209]209
  L'eresia medievale. P. 172.


[Закрыть]

Что бы ни говорили о ереси катаров во Флоренции времен Данте, она была лишь одной из немногих в начале XIV века. В 20-е годы этого столетия в городе появилась новая секта; ее члены называли себя «апостольскими братьями» или «братьями апостольской жизни». Секта пришла из Северной Италии, точнее, из Пармы, где была создана около 1260 года мирянином Джерардо Сегарелли, проповедовавшим абсолютную бедность, подражание Христу и апостолам. Без кола и двора, в лохмотьях, собирая милостыню на пропитание, не имея внутренней иерархии, непрерывно переходя из одного города в другой и повсюду проповедуя отречение от мира, апостольские братья быстро нашли сторонников. Подвергаясь с 1296 года по распоряжению папы Бонифация VIII преследованиям, став мишенью для нападок со стороны инквизиции, Сегарелли и его сподвижники, среди которых было много женщин, в 1300 году взошли на костер. Однако память о них продолжала жить. В конце XIV века флорентийский новеллист Франко Саккетти в «Трехстах новеллах» (новелла 101) вывел одного из них – правда, в облике лицемера и сладострастника.

Эстафету подхватил Дольчино Торниелло из Новары, простой и любезный человек, вызывавший симпатии людей; в 1303 году он похвалялся тем, что возглавляет секту из 4 тысяч сподвижников. Среди них было много флорентийцев, в том числе представителей духовенства, рыцарства и богачей. Подняв восстание, обреченное на поражение, Дольчино с ближайшими соратниками был в 1307 году сожжен на костре. Древний комментатор «Божественной комедии» уверяет, что он умирал целый день, что конечно же неправда.

Был ли Данте захвачен ересью Дольчино? Прежде всего отметим, что «Дольчино – единственный представитель еретических движений эпохи Данте, о котором поэт упоминает в „Божественной комедии“ […] однако Дольчино характеризуется здесь скорее как военный предводитель, нежели еретик […] и воспоминание о нем не лишено известной симпатии в отношении этой безнадежной борьбы и даже некоторого восхищения смелостью еретика». [210]210
  Micolli G. «Dolcino» // Enciclopedia dantesca.


[Закрыть]Тем не менее Данте отправил Дольчино в ад наряду с другими еретиками и раскольниками, где те подвергаются жестоким казням:

 
Не так дыряв, утратив дно, ушат,
Как здесь нутро у одного зияло
От самых губ дотуда, где смердят:
 
 
Копна кишок между колен свисала,
Виднелось сердце с мерзостной мошной,
Где съеденное переходит в кало.
 

(Ад, XXVIII, 22–27)

Осуждал ли Данте в лице Дольчино и его секты мятеж против церковной иерархии, призыв к тотальной духовной свободе и к жизни общиной, дававшей повод к обвинению в аморальности? Действительно, проблема отношения Данте к ереси существует. Он проводил различие между ересью и схизмой: последняя представлялась ему гораздо более тяжким грехом, поскольку угрожала единству Церкви. [211]211
  Manselli R. «Eresia» // Enciclopedia dantesca.


[Закрыть]Однако он одобрял и борьбу с ересью, что следует из хвалы Доминику и одобрения крестового похода против альбигойцев (Рай, XII). Таким образом, мы должны присоединиться к мнению лучших специалистов, [212]212
  Их перечень был бы слишком длинным, поэтому ограничимся именами А. Пезара, П. Ренуччи, Э. Жильсона во Франции и М. Барби, H. Сапеньо, С. Кименц, Р. Манселли в Италии.


[Закрыть]что Данте не принадлежал ни к одной из еретических сект своего времени: ни к вальденсам, действовавшим во Флоренции в конце XIII – начале XIV века, ни к катарам, о которых он знал и обрек их в «Божественной комедии» на мучения (Ад, IX, X) среди тех (император Фридрих II, Фарината, кардинал Убальдини, Кавальканти), которых общественное мнение обвиняло в симпатиях к движению катаров. Однако в этом вопросе следует проявлять разумную осмотрительность: Пезар убедительно показал, что отношение Данте к Эпикуру и к учению о бессмертии души, которое Эпикур отрицал, оказывается своеобразным камнем преткновения. Даже если эпикуреизм как философская доктрина и человеческая мудрость «вызывал уважение, а иногда и восхищение Данте», поэт не мог признать, что душа умирает вместе с телом, как учили Эпикур и его последователи; он не соглашался и с тем, что эпикуреизм как политическая секта несет ответственность за раскол Италии. [213]213
  Pézard A. Dante épicurien? P. 317–318.


[Закрыть]

Инструментом борьбы с ересями служила инквизиция, обязанности которой во Флоренции исполняли францисканцы монастыря Санта Кроче, монахи в серых сутанах, парами ходившие с оружием в руках по улицам города в сопровождении нотариуса, под пытками вырывавшие признания, а затем подвергавшие виновных различным наказаниям (от денежного штрафа до сожжения на костре). Последнее применялось столь часто, что Данте вспоминает о нем:

 
Я, руки сжав и наклонясь вперед,
Смотрел в огонь, и в памяти ожили
Тела людей, которых пламя жжет.
 

(Чистилище, XXVII, 16–18)

Инквизиция заставила всех, не исключая и аристократов, бояться себя: слова «гибеллин» и «еретик» в политическом жаргоне флорентийских гвельфов служили синонимами. Усердие инквизиторов вызывало тем больше сомнений, что имущество осужденных еретиков делилось равными долями между папством, инквизицией и коммуной (на эти деньги строили собор Санта Кроче и новые городские стены 1284 года). От взглядов усердных инквизиторов не ускользало ничего: чтобы вызвать подозрение, достаточно было иметь еретическую книгу или оказаться замеченным за одним обеденным столом с еретиком. Даже невинная шутка считалась предосудительной. Как рассказал Боккаччо, инквизитор преследовал некоего простака, более богатого деньгами, нежели умом, имевшего неосторожность отозваться о вине, будто оно столь хорошо, что «и сам Христос выпил бы его с удовольствием» (Декамерон, 1,6). Боккаччо не единственный, кто обвинял инквизиторов в «злостном лицемерии»: они носили оружие, но участвовать в ополчении им не позволял духовный сан.

Вместе с тем не следует представлять себе инквизицию как нечто несгибаемое и непоколебимое. Подозреваемый всегда имел возможность отречься от заблуждений, правда, при условии, что откроет имена сообщников. В этом случае удавалось отделаться легким штрафом или, самое большее, тюремным заключением. Непреклонной инквизиция оставалась лишь в отношении атеистов. Данте убедительно свидетельствует об этом, поместив двух атеистов, названных эпикурейцами, в огненные могилы (Ад, X) – инфернальный образ земных костров инквизиции.