Текст книги "Техасская история"

Автор книги: Пегги Морленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава пятая

На следующее утро Уэйд пораньше отправился в сарай для инструментов, чтобы поскорее справиться с делами и снова увидеть Стефани.

Он до сих пор не мог поверить, что они занимались любовью. Конечно, он надеялся, что это произойдет, даже планировал, но думал, что потребуется гораздо больше времени, чтобы убедить ее.

Уэйд не знал, что заставило ее передумать, и ему было все равно. Единственное, что имело значение, это что она отдалась ему охотно, безо всякого нажима с его стороны. С того момента, как Уэйд увидел ее, стоящей в родительском доме неделю назад, он понял, что его чувства к ней не изменились. Уже только глядя на нее, он испытывал то же, что и тринадцать лет назад, а уж про поцелуи и говорить нечего.

– Па-па! Я с тобой разговариваю!

Уэйд поднял голову и обнаружил в дверях свою дочь. Отложив в сторону гаечный ключ, он вытащил из кармана тряпку и вытер руки.

– Извини, малышка, кажется, я задумался. Ты что-то хочешь?

Она сжала руки в кулаки и нетерпеливо выдохнула:

– Я спросила, можно ли мне переночевать у Бруки.

Он подозрительно взглянул на дочь.

– А мама Бруки не возражает?

Девочка бросила на него обиженный взгляд.

– Нет. Она сказала, что я могу приехать к ним домой прямо после школы, если ты не против.

Зная по опыту, что все это может быть хитроумным враньем, он вытащил сотовый из зажима на поясе.

– Я только позвоню Джен, чтобы удостовериться.

– Папа! – закричала Меган. – Я же сказала, что миссис Беккер не возражает!

Он набрал номер.

– И все же я хотел бы услышать это от нее.

Меган сложила руки на груди и надула губы.

– Ты мне не доверяешь.

– Последний, раз, когда ты попросилась пойти куда-то с подружкой, я обнаружил тебя в пиццерии с парнем на два года старше. – Когда дочь открыла рот, чтобы возразить, Уэйд вскинул руку, призывая ее помолчать. – Джен? – сказал он в трубку. – Это Уэйд Паркер, папа Меган. – Он послушал, потом улыбнулся. – Отлично. А у тебя? Это хорошо. Тут такое дело, Джен. Меган говорит, что собирается ночевать у Бруки, и я хотел удостовериться, что ты не против, прежде чем давать ей свое разрешение. – Он снова послушал, затем облегченно вздохнул. – Что ж, замечательно. Тебе тоже, Джен. И спасибо.

Уэйд отсоединился и вернул телефон на место. Меган надменно вскинула бровь.

– Ну что? Теперь ты доволен?

– Лучше придержи свой язык, юная леди, не то никуда не поедешь.

Меган пробормотала что-то себе под нос и, раздраженно тряхнув белокурыми волосами, зашагала к дому. Тяжело вздохнув, Уэйд проводил ее взглядом. Ну почему дети так торопятся повзрослеть? Неужели они не понимают, что быть взрослыми совсем не так весело? У детей нет той ответственности и тех волнений, с которыми взрослые сталкиваются каждый день. Черт, это же лучший период в жизни Меган! Она должна радоваться этому, а не подстегивать время, стремясь к тому, что ей еще не позволено.

Стефани открыла дверь и удивленно заморгала, когда увидела Уэйда, стоящего на пороге со шляпой в руке.

– Что ты здесь делаешь в такое время дня?

Он застенчиво улыбнулся.

– Неловко признаться, но до меня только сейчас дошло, что сегодня вечер пятницы и мне нечем заняться. Я подумал, если ты не занята, мы могли бы съездить в кино или еще куда.

Стефани рассмеялась бы, если бы он не был похож на потерянного щенка, ищущего новый дом. Она взглянула на свои голые ноги и старые джинсы, потом на часы.

– Пока я приму душ и переоденусь, кино уже закончится.

– Да, наверное, ты права. Мне надо было позвонить заранее.

Пожалев его, она открыла дверь пошире.

– Вот что я тебе скажу. Мы можем посмотреть кино и дома. А если по телевизору ничего нет, у родителей наверняка найдется видео.

– Ты уверена? – спросил Уэйд, входя в дом. – Если ты занята или у тебя другие планы, я уберусь восвояси.

Смеясь, она закрыла за ним дверь.

– Я не занята. В принципе, я как раз собиралась поставить замороженную пиццу в духовку. Ты уже ужинал?

Уэйд схватился рукой за живот, словно только сейчас вспомнил, что голоден.

– Вообще-то нет.

Стефани повела его на кухню.

– Ничего не имеешь против пепперони?

Он бросил шляпу на стойку.

– Нищим не приходится выбирать.

Она остановилась, держа пиццу в одной руке, а другой держась за ручку духовки.

– Если ты не любишь пепперони, я могу наскрести чего-нибудь на сэндвич.

Усмехнувшись, Уэйд покачал головой.

– Нет, все в порядке. Мы тоже едим пиццу с пепперони, потому что Меган ее очень любит.

Улыбка Стефани погасла. Заметив это, Уэйд подошел к ней и взял за руку.

– Стеф, она моя дочь. Я не могу делать вид, что ее не существует.

Она расправила плечи и выдавила улыбку.

– Я знаю и не жду этого от тебя. Просто… ты застал меня врасплох, когда упомянул о ней. Это для меня не так-то легко.

– Но… – Уэйд замолчал: все, что он скажет, лишь еще больше разворошит прошлое, а ему не хотелось портить вечер пережевыванием своих ошибок. – Как насчет вина? – спросил он, меняя тему. – Бад обычно держал одну-две бутылки, если ты их не выбросила.

Стефани указала на один из шкафчиков.

– Вот там, а штопор… Впрочем, я уверена, что тебе известно, где найти штопор, так же как и вино, поскольку ты, похоже, знаешь все в этом доме.

Двумя широкими шагами Уэйд пересек комнату и повернул Стефани лицом к себе. Его гнев растаял, когда он увидел блеск слез в ее глазах.

– Послушай, Стеф, мне казалось, мы уже проехали это. Да, я дружил с твоими родителями. Да, я знаю, где что лежит у них доме, возможно, так же хорошо, как и в своем. Но я не допущу, чтобы это встало между нами. У нас хватает сложностей и без этого. И не плачь, Стеф. Я понимаю, тебе кажется, будто все сговорились против тебя, но это совсем не так. Твои родители боялись, что упоминание моего имени расстроит тебя, поэтому они этого не делали.

Стефани вздохнула.

– Я знаю. И очень сожалею, правда. Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть… ко всему. Происходило слишком много такого, о чем я и не подозревала. Впрочем, я сама виновата, – поспешила добавить она. – Теперь насчет вина…

Уэйд прикоснулся поцелуем к ее губам.

– Замороженная пицца и вино – чем не настоящее свидание? – Он достал вино, штопор и бокалы, открыл бутылку и налил понемногу. – Хочешь посидеть в патио, пока пицца будет готовиться?

Она улыбнулась.

– Хорошая идея.

В патио Уэйд поставил два плетеных кресла рядом, и они опустились в них.

– Обожаю этот вид, – с грустью проговорила девушка, глядя на пастбища и холмы на горизонте, за которые садилось солнце.

Он сплел вместе их пальцы.

– Красиво. С балкона моей спальни почти такой же вид.

Не отводя взгляда от заходящего солнца, Стефани спрятала улыбку.

– Я помню и балкон, и вид. – Помолчала секунду, потом добавила: – А еще я помню, как однажды ночью ты расстелил на балконе одеяло и напоил меня текилой.

Уэйд прижал руку к груди.

– Я? Ты, наверное, что-то путаешь. Чтобы я спаивал женщину?

Она толкнула его плечом.

– Ой, ради бога. И это был не единственный раз, когда ты меня напоил. Я отчетливо помню случай с пивом и купание голышом в речке, которая протекает через твои поля.

– Было жарко, – оборонительно сказал он. – И насколько я припоминаю, ты выпила всего две банки.

Стефани пожала плечами.

– Что я могу сказать? Я быстро пьянею.

Закусив губу, он чокнулся с ней.

– Ну, тогда пей. Может, сегодня мне опять повезет.

Девушка удивленно взглянула на него.

– А на сколько ты планируешь остаться?

– На всю ночь, если ты позволишь.

Она разинула рот и воззрилась на него.

– Ты имеешь в виду… что можешь остаться на целую ночь?

Уэйд забрал у нее бокал и отставил его вместе со своим, потом усадил ее к себе на колени.

– Да, именно это я и имею в виду.

– Ты понимаешь, что это первый раз, когда мы будем спать вместе?

– Думаю, ты забыла про ночь с грозой, – хмыкнул Уэйд.

– Нет. Она не считается, потому что тебя не было, когда я проснулась.

Уэйд поднес ладонь к ее щеке и посмотрел ей прямо в глаза.

– Эта тоже может не считаться, потому что ни ты, ни я не будем спать.

Жар в его голубых глазах прожигал ее насквозь.

Таймер духовки запищал, сигнализируя, что пицца готова.

Не в силах оторвать от Уэйда взгляда, Стефани облизала губы.

– Ты голоден?

Уэйд обхватил ладонью шею Стефани и приблизил ее лицо к своему.

– Ужасно, – пробормотал он, прежде чем прижаться к ее губам в поцелуе.

Стефани обвила его руками и прижалась теснее. Она чувствовала, будто тонет, погружается все глубже и глубже в море желания, мягкие голубые воды которого медленно обволакивают ее. Потом цвет воды меняется, становится огненно-красным, опаляющим, и этот жар накапливается, растекается по ней, обжигая кожу, затрудняя дыхание.

– Уэйд, – выдохнула она, вспомнив про ужин. – Пицца.

Он скользнул рукой ей под рубашку, обхватил грудь и снова нашел ее губы.

– Пусть сгорит.

Несмотря на соблазн, она все же нашла в себе силы отстраниться.

– Нельзя. Дом тоже может сгореть.

Нахмурившись, Уэйд извлек руку из-под рубашки.

– Ладно, давай вытащим эту чертову пиццу.

Он встал, подхватил девушку на руки и отнес на кухню.

Одной рукой держа его за шею, чтобы не упасть, Стефани надела рукавицу, открыла дверцу духовки и вытащила пиццу.

Уэйд вскинул бровь.

– Удовлетворена?

Сцепив теперь уже обе руки у него на шее, она лукаво улыбнулась.

– Пока нет, но я рассчитываю, что ты позаботишься об этой маленькой проблеме.

Он хрипло рассмеялся и преодолел расстояние от кухни до спальни в рекордное время. Оказавшись в комнате, сгрузил свою драгоценную ношу на кровать и нырнул следом за ней. Перекатившись на спину, потянул ее на себя.

– Ну, теперь давай посмотрим, что мы можем сделать для твоего удовлетворения.

Обхватив Стефани за ягодицы, Уэйд приподнял голову и завладел ее губами. С трепетом наслаждения Стефани сдалась, готовая последовать за ним куда угодно.

Тропа, которую он избрал для них, была дикой – то опасно крутой, а то ленивой и извилистой. На каком-то этапе их путешествия куда-то подевалась одежда. Уэйд исследовал тело Стефани, а она – его, восторгаясь крепкими, бугристыми мускулами, перекатывающимися под ее любопытными ладонями, гулким биением сердца под ее губами, мягкой порослью волос на груди.

Уверенная, что ни один мужчина не знает ее так хорошо, как Уэйд, не может доставить ей такое полное, такое захватывающее наслаждение, Стефани прогнала прочь все мысли о том, что будет завтра, и сосредоточилась на том, что есть в данную минуту.

А когда он вошел в нее, слезы радости выступили у Стефани на глазах от ощущения единения, охватившего ее, чувства правильности того, что она сейчас здесь, с этим мужчиной.

Стефани решила, что спать с Уэйдом почти так же восхитительно, как и заниматься с ним любовью. Лежать, уютно прижавшись спиной к его груди, было поистине божественным ощущением. Добавляло удовольствия и то, что его рука лежала у нее на талии, прижимая еще плотнее. Это положение казалось таким удобным и естественным, и обоим было в нем так хорошо, что они проспали всю ночь, не меняя позы.

И Уэйд до сих пор еще спал.

Чтобы не разбудить его, она осторожно повернулась под рукой Уэйда и едва сдержала тихий стон восхищения, когда увидела его лицо. Сейчас Уэйд скорее был похож на растрепанного мальчишку, чем на зрелого мужчину. Расслабленные губы чуть приоткрыты, нижняя, немного полнее верхней, так и просится, чтобы ее поцеловали. На щеках, подбородке и над верхней губой проступила щетина.

Не в силах устоять, Стефани прикоснулась губами к его губам.

Уэйд вздрогнул, заморгав, открыл глаза, затем улыбнулся и притянул ее к себе.

– Доброе утро.

Его голос был хрипловатым со сна, и у нее по спине побежали мурашки.

– Доброе утро. Хорошо спал?

Он потерся щекой о ее щеку.

– Как убитый. А ты?

Найдя царапанье его щетины о кожу неожиданно эротичным, Стефани вздохнула и прильнула теснее.

– Отлично, как никогда.

Убаюканная нежным поглаживанием его руки по спине и ягодицам, она зажмурилась, удовлетворенная умиротворяющим молчанием.

– Ты не вышла замуж.

Стефани резко открыла глаза, удивленная и напуганная этим неожиданным утверждением.

– Нет, не вышла, – отозвалась она, надеясь, что он оставит эту тему.

– Почему?

Потому что так и не встретила мужчину, который заставил бы меня забыть тебя. Именно такой ответ сразу же пришел ей в голову. Однако вслух она этого не сказала. Почему? Наверное, из-за гордости, которой был нанесен смертельный удар, когда он разорвал их помолвку и женился на другой.

– Полагаю, потому, что не повстречала никого, с кем хотела бы провести остаток жизни, – ответила Стефани и затаила дыхание, уповая на то, что он не станет копать глубже.

Некоторое время Уэйд молчал, продолжая ритмично поглаживать ее спину, и Стефани облегченно выдохнула.

– А ты могла бы провести остаток жизни со мной?

Сглотнув, девушка подняла голову и посмотрела на него.

– Это был риторический вопрос или предложение?

Крепко обхватив бедра Стефани, он уложил ее на себя.

– Поскольку я не вполне уверен, что значит «риторический», я бы сказал, что это предложение.

Она вгляделась в его лицо, полагая, что он подшучивает над ней, но не нашла в нем и намека на веселье. В нем была… надежда.

Я не готова к этому, подумала Стефани, чувствуя, как паника медленно начинает охватывать ее. Пока не готова. Они стали любовниками… но мужем и женой? Стефани тяжело сглотнула, представив, что подразумевает брак с Уэйдом: отказаться от своего дома и бизнеса в Далласе; переехать в дом, в котором он когда-то жил с другой женщиной; стать мачехой.

От этой мысли Стефани стало дурно. Его дочь. Ребенок, появление на свет которого вырвало Уэйда из ее рук и сломало ей жизнь. Как она сможет смотреть каждый день в лицо девочки и не вспоминать все то, что вызвало ее рождение. Гнев. Разбитое сердце. Потерянные годы, которые она могла бы провести с Уэйдом. Одиночество. Сожаление.

– Стеф?

Вздрогнув, Стефани заставила себя сфокусироваться на озабоченном лице Уэйда.

– Я не знаю, Уэйд. – Она слезла с него и устроилась рядом. – Это так неожиданно. Мы же только начали заново узнавать друг друга.

Уэйд приподнялся на локте и взял ее за руку.

– Между нами нет ничего нового, Стеф. Во всяком случае, мои чувства к тебе теперь еще сильнее, чем были прежде. Я люблю тебя. Всегда любил. И ты тоже любишь меня. По крайней мере, я думаю, что любишь.

Девушка опустила взгляд, не в силах отрицать, что по-прежнему любит Уэйда. Но выйти за него замуж? Господи, конечно же, ей хочется этого больше всего на свете. Но, выйдя за него, она должна будет принять все то, что он привнесет в их отношения, включая и его дочь.

Решив быть до конца откровенной, Стефани сделала успокаивающий вздох и встретилась с Уэйдом взглядом.

– Да, я люблю тебя. – Она остановилась, чтобы проглотить комок в горле. – Но помимо наших чувств есть и другие обстоятельства, которые мы должны принимать в расчет.

Уэйд озадаченно наморщил лоб.

– Что может быть важнее того, что мы чувствуем друг к другу? – Он сжал ее руку. – Я люблю тебя, Стеф. Все остальное второстепенно.

– Даже твоя дочь?

Его лицо заметно напряглось, рука разжалась.

– Стеф, пожалуйста, – взмолился он. – Не делай этого.

Она с силой вцепилась пальцами в его запястья, сознавая, что сделала ему больно, упомянув о дочери, но ей хотелось, чтобы он понял ее точку зрения.

– Дело не в том, что мне не нравится твоя дочь, Уэйд. Да и как это может быть, когда я даже не знаю ее? Но из-за этого ребенка нам пришлось расстаться. Ты ведь понимаешь, как трудно мне будет видеть ее, жить с ней и не думать об этом.

Уэйд сел и оперся локтями о колени.

– Она всего лишь ребенок. Невинный ребенок. Ты не можешь винить ее за то, что случилось.

– Я и не виню… во всяком случае, намеренно. Но она будет постоянным напоминанием. – Стефани положила ладонь ему на руку, надеясь, что ласковое прикосновение облегчит резкость ее признания. – Прости меня, Уэйд. Прислушайся к моим словам. Я бы никогда не сделала ничего, что может причинить тебе боль. Но и лгать я тоже не желаю. Твоя дочь представляет для меня проблему, и я не могу обещать, что… сумею принять ее.

– Но ты даже не знаешь Меган, – произнес он в отчаянии. – Если ты познакомишься с моей дочерью, проведешь с ней какое-то время, может, она понравится тебе.

– В том-то и дело. Я не хочу знакомиться с ней. Пока не хочу, – быстро добавила Стефани и взяла его руки в свои. – Мы же только начали залечивать старые раны. Вероятно, со временем…

Уэйд вгляделся в ее лицо.

– Значит, это не окончательное «нет»? Я имею в виду, насчет того, чтобы выйти за меня.

– Это совершенно определенное «может быть».

Уэйд раздвинул колени и привлек Стефани к своей груди.

– С таким «может быть» я могу жить. – Улыбаясь, он убрал волосы с ее лица и уверенно произнес: – Она тебе понравится. Как только вы познакомитесь, уверен, вы отлично поладите.

Глава шестая

Стефани бросила потрепанную книгу по ветеринарии в коробку с надписью «выбросить».

– Эй! – Нахмурившись, Уэйд потянулся и выудил ее обратно. – Ты не можешь избавиться от этого.

– Почему? Мне она не нужна, а библиотека не принимает книги в таком плохом состоянии.

Он разгладил рукой потертую обложку.

– Но для Бада она была как Библия. Перешла к нему от отца. Он постоянно пользовался ею.

Девушка нетерпеливо махнула рукой.

– Тогда забери ее себе. Тебе она пригодится больше, чем мне. – Встав на колени, Стефани достала еще одну стопку книг с полок и села сортировать их.

Уэйд недоуменно хмурился, не понимая, как она может быть такой равнодушной к тому, что принадлежало ее отцу, к книге, которую Бад ценил на вес золота.

Закончив с книгами, Стефани принялась за одежду. Открыв дверцы шкафа, она сняла груду вещей вместе с плечиками, на которых они висели, и бросила все на кровать. Взяв сверху рубашку, рассмеялась.

– О, бог мой. Ты помнишь это? – спросила она Уэйда. Спереди на рубашке были полоски и звезды, символизирующие американский флаг. – Бад надевал ее каждый год в День независимости, сколько я себя помню.

Уэйд поставил мешок с мусором, который собирался поднять, и подбоченился.

– Надеюсь, ты не собираешься ее выбросить?

Стефани озадаченно взглянула на него.

– А почему я должна ее оставить?

– Понятно. Ты избавляешься от всего, что принадлежало Баду, так? Он любил рубашку, он любил книгу… – Видя недоумение Стефани, Уэйд нетерпеливо провел рукой по волосам. Утром у него была стычка с Меган из-за того, идти ей на вечеринку или нет, и он все еще был расстроен. – Ты заметила, что никогда не называешь Бада «мой отец» или «мой папа»? Ты говоришь – Бад.

Она развела руками.

– Ну и что? Это его имя.

– Но раньше ты не называла его так. Ты называла его папой, а не Бадом.

– Какая разница, как я его называю? Ты же знаешь, о ком я говорю.

– Для меня никакой, но для Бада, черт возьми, разница была бы огромной! Ты хоть представляешь, как бы он обиделся, если б услышал тебя сейчас? Или увидел бы, как ты выбрасываешь вещи, которые были ему очень дороги. Во имя всего святого, Стеф! Он же твой отец, а не знакомый! – Поняв, что зашел слишком далеко, Уэйд остановился и резко втянул носом воздух. – Извини. Я не хотел так.

– Очевидно, хотел, иначе не сказал бы все это.

Уэйд в расстройстве взъерошил рукой волосы.

– Просто ты, кажется, забыла, что Бад был твоим отцом. Это он вырастил тебя, заботился о тебе. Но с тех пор, как ты нашла эти письма, ты не можешь говорить ни о чем, кроме своего настоящегоотца.

– Я не забыла Бада, – защищаясь, сказала Стефани. – Я любила его и всегда буду любить. Но у меня есть моральный долг и перед моим биологическим отцом. Единственная причина, по которой сейчас я не называю Бада отцом, это для ясности. У меня два отца, – напомнила она ему, – настоящий и тот, который меня усыновил. И то, что я решила узнать своего биологического отца, ни в коей мере не умаляет моих чувств к тому, кто меня вырастил.

Осознав, как сильно расстроил ее, Уэйд привлек Стефани к себе.

– Прости, – пробормотал он с искренним сожалением. – Просто, наверное, это для меня больная тема из-за того, что Меган сказала мне сегодня утром.

Стефани нахмурилась.

– А что она тебе сказала?

– Что ненавидит меня.

– Что? – вскричала Стефани.

– Меган так не думает, – поспешил заверить ее Уэйд. – Она просто разозлилась, потому что я не разрешил ей пойти на вечеринку с парнем на три года старше ее.

– Но, Уэйд…

Он поцелуем заставил ее замолчать.

– Забудь. Это же только слова. Перемелется – мука будет.

Стефани тихонько мурлыкала песню, звучащую по радио, пока сортировала постельное белье, которое вытащила из комода. Большую часть она отправляла в коробку для пожертвования, но скатерти, особенно вышитые мамой, складывала в отдельную стопку, планируя сохранить.

Стук в дверь заставил ее оторваться от своего занятия. Взглянув на часы, она нахмурилась и поспешила в коридор, гадая, кто это может быть. Для дневного визита Уэйда слишком рано, к тому же он сказал, что сегодня, возможно, припозднится, потому что будет прививать свой скот.

Стефани удивленно подняла брови, обнаружив стоящего на крыльце Уэйда.

– С каких это пор ты стучишь? – засмеялась девушка и открыла дверь пошире. Когда он не сделал попытки войти, она озадаченно взглянула на него и заметила напряжение у него на лице. – Что-то случилось?

– Можно и так сказать, – отозвался Уэйд и длинно выдохнул. – Мне нужна помощь. – Он махнул рукой в сторону припаркованного во дворе грузовика. – В машине Меган, и я был бы тебе очень признателен, если бы ты присмотрела за ней.

– Меган? – повторила Стефани, ощутив легкий приступ паники. – Но… разве она не должна быть в школе?

Уэйд стиснул зубы.

–  Должна —ключевое слово. Ее выгнали сегодня утром. – Он умоляюще посмотрел на нее. – Я знаю, что прошу слишком много, учитывая обстоятельства, но это всего лишь на пару часов.

– А почему она не может посидеть дома? Меган ведь уже достаточно взрослая, чтобы побыть одной.

– Понимаешь, я не доверяю ей, – расстроено признался Уэйд. – Меган уже грозилась убежать. Если я оставлю ее дома, боюсь, она может удрать.

Стефани встревоженно взглянула в сторону грузовика.

– Не знаю, Уэйд, – неуверенно проговорила она. – А что, если твоя дочь выкинет какой-нибудь фокус? Я не буду знать, что делать.

– Позвонишь мне. Сотовый у меня с собой.

И прежде чем она успела придумать еще какую-нибудь отговорку, он повернулся и мгновение спустя уже открывал пассажирскую дверцу грузовика, из которого вышла девочка-подросток. Хорошенькая, с длинными белокурыми волосами, красиво уложенными и заколотыми на макушке, она совсем не походила на девочку, которую выгнали из школы… пока Уэйд не подвел ее ближе и Стефани не увидела воинственное выражение лица Меган.

Стефани нервно сглотнула. Если раньше она просто полагала, что ей не следует знакомиться с дочерью Уэйда, то теперь у нее не осталось никаких сомнений в этом.

– Хочешь пить? – спросила Стефани девочку, приведя ее в гостиную.

Меган, ссутулившись, села на диван.

– Не хочу.

Ломая голову над тем, чем бы занять ребенка, Стефани увидела пульт от телевизора и взяла его.

– Может, телевизор посмотришь?

– Мне все равно.

Стефани бросила пульт на журнальный столик.

– В общем, вот пульт, если возникнет желание. Я буду разбирать вещи в задней части дома. Если что-то понадобится, найдешь меня там.

Удаляясь по коридору, она услышала, как заработал телевизор. Неудивительно, про себя подумала Стефани, что девчонку выгнали из школы. С таким поведением странно, что ее вообще туда пустили.

Проходя мимо спальни, она услышала музыкальную трель сотового, лежащего на прикроватной тумбочке. Взглянув на дисплей, улыбнулась.

– Привет, Кики, – сказала Стефани, поднеся телефон к уху. – Как дела у молодой мамочки?

– Лучше не спрашивай. Когда ты приезжаешь? Не знаю, сколько еще я здесь выдержу.

– Что на этот раз натворили близнецы?

– Лучше спроси, чего они не натворили. Все, я не желаю говорить о них, это вгоняет меня в депрессию. Расскажи, чем ты занимаешься.

Стефани бросила беспокойный взгляд в сторону коридора, затем на цыпочках подошла к двери и прикрыла ее.

– Присматриваю за малолетней преступницей, – сообщила она.

– За кем?

– За дочерью Уэйда.

– Что?! – Кики была одной из немногих людей в Далласе, которые знали о ее прошлых отношениях с Уэйдом, поэтому ее потрясение было вполне понятно. – Означает ли это, что вы с ним…

Стефани опустилась на пуфик.

– Я пока и сама не знаю, – несчастно проговорила она. – Мы заключили некоторого рода перемирие, но… – девушка с опаской взглянула на дверь, боясь, что Меган может услышать ее, – его дочь представляет проблему.

– Потому что она малолетняя преступница?

Стефани вздохнула.

– И поэтому тоже. Но ты же понимаешь, каково мне было бы смотреть на нее каждый день и думать, что, если бы не она, мы с Уэйдом были бы женаты?

– Ты сказала это Уэйду?

– Да.

– О, нет, не может быть!

Стефани нахмурилась, услышав ужас в голосе Кики.

– Разумеется, сказала. Нет смысла лгать…

– Ох, Стеф, – простонала Кики, – о чем только ты думала? Это же его дочь, нельзя говорить такое родителю.

– Но Уэйд знает, что она не идеальна, – возразила Стефани. – Черт возьми, да ее даже из школы выгнали! Именно поэтому он и привез ее ко мне.

– Не имеет значения, – не унималась Кики. – Родитель может думать о своем ребенке все что угодно, но если кто-то другой скажет о нем плохо, тот же родитель кинется в драку, чтобы защитить свое чадо.

Стефани закусила губу. Она знала, что задела чувства Уэйда своим отказом познакомиться с Меган, но ей просто хотелось быть честной.

– Уэйд все понял, – сказала Стефани, стараясь убедить себя, что это правда, затем поднялась и подошла к окну. – Я сказала, что, возможно, со временем мои чувства изменятся. Все это так ново и неожиданно, что… – Она широко раскрыла глаза и отдернула занавеску, чтобы лучше видеть. – О боже! – ахнула она. – Кики, мне нужно бежать!

– Что случилось?

– Меган удирает! – Стефани бросила телефон на кровать и выскочила в коридор. На улице она припустила бегом, на ходу прокричав: – Меган! Ты куда? Остановись!

Меган испуганно оглянулась и побежала, но через несколько шагов споткнулась и упала, зацепившись за рюкзак, который был у нее в руках. Это дало Стефани возможность сократить расстояние между ними. Прежде чем девчонка успела подняться, она нагнала ее и крепко схватила за руки. Меган вырывалась, но Стефани держала ее мертвой хваткой.

– Отпустите меня! – заорала Меган.

–  Ещечего. Ты останешься здесь, со мной.

– Вы не можете указывать мне, что делать! Вы мне не мать!

– Слава богу, нет, – пробормотала Стефани и буквально потащила девчонку обратно к дому. К тому времени, когда они дошли до крыльца, Меган начала всхлипывать. Стиснув зубы, чтобы не поддаться жалости, Стефани снова привела ее в гостиную и ткнула пальцем в сторону дивана. – Сядь.

Шмыгая носом, Меган плюхнулась на диван.

Стефани достала бумажные носовые платки и сунула их девчонке в руку.

– Не знаю, что у тебя на уме, но не вздумай еще раз выкинуть подобный фокус. Ясно?

Меган шмыгнула, кивнула, потом подняла голову.

– Вы расскажете папе? – нерешительно спросила она.

Стефани впервые как следует посмотрела на девочку и против своей воли стала искать в ней черты Уэйда, однако не нашла ничего.

– Отец оставил тебя на моем попечении. Твой побег делает меня безответственной и некомпетентной, и я не думаю, что это справедливо, а ты?

Меган повесила голову.

– Нет, мэм, – пробормотала она.

Стефани не знала, притворяется девчонка или действительно искренне раскаивается в том, что натворила. Как бы там ни было, Стефани не намерена была допустить, чтобы она сбежала еще раз.

– В наказание за ослушание ты будешь помогать мне.

– А что я должна делать?

– Упаковывать вещи. – Стефани дала знак Меган следовать за ней. – Я разбираю шкаф с постельным бельем… – Осознав, что Меган не идет за ней, она оглянулась и увидела, что девочка остановилась перед спальней ее родителей. – Меган? Что случилось?

Девочка повернулась, и Стефани увидела, что ее глаза снова полны слез.

– Просто я не была здесь с тех пор, как мистер Кэллоуэй умер, и на минуту мне показалось, что я сейчас увижу его лежащим в кровати.

Стефани сглотнула, понимая, что это не притворство. В глазах ребенка отражалась искренняя печаль.

– Да, я знаю, – сказала она и подошла к Меган. – Иногда мне кажется, что я вот-вот услышу его голос, особенно в обеденное время. – Обняв девочку, Стефани повела ее по коридору. – Ты часто навещала его? – поинтересовалась она. Меган пожала плечом.

– Не очень, после того как он заболел. Папа боялся, что я буду утомлять его своей болтовней.

Усмехнувшись, Стефани села на пол среди стопок белья и похлопала рядом с собой.

– Садись. Значит, ты болтушка, а? – сказала она, приступив к сортировке наволочек.

Меган опустилась рядом с ней, затем вытянула ноги и постучала носками теннисных туфель друг о друга.

– Папа, похоже, так думает.

– Полагаю, ты и мою маму знала, – с любопытством заметила Стефани.

– Да. Когда я была маленькой, она иногда сидела со мной, когда я сильно болела и не могла ходить в школу, а у папы были какие-нибудь дела. А когда у меня была ветрянка и я вся ужасно чесалась, она делала мне овсяные примочки. Она была очень добрая.

Стыдясь того негодования, которое испытывала к матери, Стефани проглотила комок в горле, прежде чем ответить:

– Да, у нее было доброе сердце. – Почувствовав на себе пристальный взгляд девочки, она взглянула на нее. – Что?

– Просто я думаю, почему никогда вас раньше не видела.

Стефани быстро отвела глаза.

– Ну, – пробормотала она, пытаясь придумать правдоподобное объяснение. – Я живу в Далласе, у меня там свой бизнес.

– Какой бизнес?

– Я фотостилист.

Меган наморщила лоб.

– А кто это?

Стефани отложила в сторону стопку белья, которое держала на коленях.

– Рекламу в журналах видела? Ту, что с фотографиями?

– Ага.

– Я придумываю и организую фон для фотографий, расставляю моделей, а фотографу остается только прийти и снять все это.

Меган сделала большие глаза.

– Вот это классно!

Стефани усмехнулась:

– Да, работа классная, но временами бывает такой занозой в заднице.

– Занозой в заднице? – повторила Меган, затем, смеясь, повалилась на пол. Стефани вскинула бровь.

– Кажется, мне пора вымыть рот с мылом.

Меган оперлась на локти, округлив глаза.

– Вы хотите сказать, что миссис Кэллоуэй заставляла вас мыть рот с мылом?

– Конечно, – кивнула Стефани, – но только два раза, прежде чем я научилась не произносить слов, которые она не одобряла. А какое твое наказание за нехорошие слова?

Меган заморгала, потом пожала плечами.

– Никакого.

Стефани искоса посмотрела на нее.

– Только не говори, что твой отец позволяет тебе ругаться.

– Вовсе нет, но если я сболтну что-нибудь не то в его присутствии, он просто бросает на меня сердитый взгляд и говорит: «Придержи-ка свой язык, юная леди».