Текст книги "Ловушка (СИ)"

Автор книги: Павлов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Не удалось. В противостоянии со мной вода оказалась сильнее. Вскоре меня прибило обратно ко дну…

Глава 11

Так, не видя ничего, я продвигался шаг за шагом в темноте через воду. Ноги увязали в донной жиже – где по щиколотку, где по колено, а где-то и вовсе скользили, как будто по дну размазано десятью слоями арахисовое масло.

В какой-то момент вся скопившаяся во мне злость высвободилась через неудержимый смех. Так забавно, оказывается, падать в воде! Ощущаешь себя киногероем при замедленном воспроизведении фильма. Спотыкаешься, и тебя медленно ведёт назад. Спина падает, а руками инстинктивно пытаешься выровнять своё положение. В эти мгновения ноги, усиленно втыкаясь в землю пятками, соскальзывают вперёд по склизкой грязи. Так теряешь опору в воде, оказываешься без точек соприкосновения с твердой поверхностью и, как ни греби руками, а неизменно опускаешься пятой точкой на дно. Рациональнее вообще не сопротивляться такому падению. Как только начал падать, просто падай и не трать попусту энергию на попытку удержаться: всё равно окажешься пятой точкой на дне так или этак.

Я слышал своё дыхание в ушах, и оно казалось грохотом.

С трудом шёл по дну, стараясь двигаться в одну сторону. Стал считать шаги. Сбился со счёта на тысяче с чем-то. Принялся считать заново. Опять сбился после тысячи…

И где? И куда? Почему так темно?! Вдруг я хожу кругами? Вдруг иду не в ту сторону?..

Весь объём головы занимал непрерывный круговорот вопросов без ответов.

Я остановился, давая себе передышку. При движении в воде были активно задействованы все мышцы тела, не только ноги. Я кувыркнулся, довольно-таки мастерски перевернулся в воде и встал на руки… прошёл по дну на руках! И смешно, и грустно, и больно.

Расслабился, падая спиной на дно и ощущая себя цветочным лепестком, опускающимся в чашку ароматного маминого чая. Полежал, тяжело дыша в таком странном отдыхе на дне озера…

В такой безвыходной ситуации надеяться можно было лишь на чудо. Беспокойный рой вопросов рассеялся накатившей сонливостью. Я зевнул. Подумалось, а как найти ориентир вокруг? Никак. Тогда я заглянул в глубь себя и поискал ориентир в себе.

По словам Грейс, вселенная содержит информацию обо всём, даже о том, что не произошло и что только ещё произойдёт. Как бы мне достать информацию о верном направлении движения по дну озера? Я представил, что где-то сейчас меня ждёт Грейс. Её желание увидеться вновь – можно ли ощутить его? Можно ли осязать её чувства? Вот было бы здорово ощущать чувства через расстояние, сквозь материю, чтобы любовь служила маяком, верным ориентиром, которому не помеха ни горы, ни озера, ни леса, ни моря, ни океаны. От отчаяния я призвал на помощь своё чутьё и воображение…

Фантазия зажгла среди вездесущей тьмы маленькую звёздочку – к ней я теперь и направил свои шаги. Осталось только верить и идти.

Не знал, сколько прошёл к тому моменту, как сбился со счёта в третий раз, но по ощущениям я преодолел расстояние в миллион миль. Перестал чувствовать ноги. Дурманящее головокружение, озноб и спазмы по всему телу… С истощением запаса кислорода дышать становилось труднее, но я делал вдохи редкими и надолго задерживал дыхание, предлагая организму максимально осваивать минимальные порции воздуха, которого теперь стало так ощутимо не хватать. Идя навстречу воображаемому маяку – чувствам Грейс – я уже не разбирал, то ли воображаю себе эту разгорающуюся в вязкой тьме звезду, то ли от кислородного голодания вижу галлюцинацию. Вода как будто замерцала…

Раз шаг, два, три, ещё шаг, ещё… полз дальше по дну уже на четвереньках. Теперь отказывали не только ноги, но и руки. Ползком я преодолевал дно метр за метром, клочок за клочком и так до тех пор, пока не поднял голову… из воды! Отмель! Берег!

Я увидел рассветное солнце в серо-голубом небе и тягучий круговорот белых облаков вокруг горных вершин. В золотых лучах рассвета фиолетовая тень спускалась с гор к лесистому подножию и растворялась в его изумрудно-зелёных брызгах. Голубые туманы кутали спокойное озеро, а птицы, переполненные жизненной энергией, кричали с таким задором, какой бывает только по утрам.

Задыхаясь от волнения, я скинул шлем в озеро. Прополз к мшистым камням на край берега. Опрокинулся лицом к змеящейся линии воды. С удовольствием вдохнул воздух с терпким запашком прибрежных камней. Надышался так, что в глазах потемнело!

Выбрался! Только теперь я это и осознал.

Звезда Грейс! Что это было? Воображение? Сияние реального солнца сквозь толщу воды? Быть может всё-таки настоящий маяк чувств?..

Путь предстоял неблизкий. От горного озера к городу топать и топать, но теперь это выглядело пустяком. Позади меня осталась опасная, коварная и глупая ловушка, из которой я каким-то непостижимым образом всё-таки выбрался.

Я поднял шлем из воды и, держа его в руках, отправился к Грейс.

Так до самого вечера плутал горными дорогами, слонялся как какой-то потерянный призрак среди деревьев, пышных кустов и ветвей, огибал овраги по склонам и ходил тропами не хожеными.

В город я зашёл с востока. Притом выбрался точно к железнодорожному узлу ди си эй. Возвышенным изумрудным блеском сияло здание гостиницы. Небо на западе багровело закатом. Каждое дуновенье ветра приносило с севера тонкие, призрачные ароматы цветочных полей.

Город был пуст. Ни единой души на улицах. Ни дыма, ни шума, ни суеты.

Я без промедления побрёл к научно-исследовательскому комплексу.

Вскоре добрался туда. Уселся на пол в лифте и по прибытии вниз долго не мог подняться. Пересилив свою усталость, всё-таки встал на непослушные, подкашивающиеся ноги.

От голода желудок сжался в комок. В глазах двоилось, а я снова и снова вылавливал из плетёного разноцветья путеводных нитей на полу жёлтый вектор. Преодолевал коридоры, буквально идя по стеночке вдоль графического ориентира. Достигнув шлюзовой камеры лаборатории, упал там без сил. Шлем выпал из рук, отлетел и звонко ударился о стену. Думать не моглось ни о чём. Долгожданный сон настиг меня, и я проглотил его, а может и он меня, как нищий – желанный кусок хлеба.

Не знаю, сколько я спал, но этого времени хватило, чтобы при пробуждении моментально прийти в чувства, распахнуть глаза, вскочить на ноги и сломя голову понестись в лабораторию.

– Грейс!.. – Мой возглас взболтнул подземелье и отозвался эхом в широких просторах.

Спустя минуту я столкнулся с тем, что всё это время по-настоящему боялся увидеть.

Грейс без скафандра, в свитере и джинсах лежала на полу в проходе комнаты управления. Бледная, болезненного вида, с синюшными пятнами на коже под закрытыми глазами. Непричесанные, огненно-рыжие волосы разбросаны в беспорядке по полу вокруг головы. И не понять, дышит ли.

Я принялся тормошить её изо всех сил с одной, жгущей сердце мыслью: «Лишь бы живая!..»

Грейс не реагировала.

Я толкал её, тряс, пытался привести в чувства.

– Грейс! Очнись! Я тут! Грейси!..

Она издала тяжкий вздох. Прохрипела, учащённо дыша. Разлепив веки, протянула руки в стороны.

Зевнула…

Я смотрел на неё в ужасе как парализованный. Не мог выдавить ни звука.

Она огляделась. Приложив руку к груди, отмерила ритм своего сердцебиения ударами пальца о палец. Наконец взглянула на меня рассеянным взглядом опухших, с красными прожилками, глаз.

– Сто двадцать в минуту. – Она потянулась ко мне, обнимая. – Родной, тебя только за смертью посылать! Кхе-кхе…

– Что происходит?! – закричал я, осматривая её лицо с печатью страшной болезни на нём. – Что с тобой?

– Что-что? – лениво отмахнулась она. – Очень плохо сплю. Спя, не сплю. Упала тут и уснула! Скажи, какие у тебя успехи?

– Ты больна?! – в ужасе спросил я.

При разговоре со мной она отворачивалась и не смотрела в глаза.

– Девять недель прошло с момента заражения. Пока не критично.

Я в страхе, суетливо и бессмысленно ощупал её.

– Грейс! Тебе плохо?!

– Удалось что-то обнаружить в будущем?! – настойчивее спросила она.

Я сгоряча рубанул воздух рукой.

– Зима. Снег. Откопал. Нет в капсуле ни черта! Пусто!

Грейс в напряжённом раздумье сдвинула брови. Потрогала голову. Извлекла мелкую копну отслоившихся рыжих волос. Внимательно осмотрела её. С трудом встала на ноги, прошагала к стене, разжала пальцы и выбросила выпавшие волосы в мусорку.

– Окажешь услугу? Сбрей мне волосы. Не хочу быть похожей на облезлую кошку.

На вид волосы были не в таком плачевном состоянии, чтобы сбривать. Не помешало бы помыть, причесать… Меня передёрнуло при одной мысли об уничтожении этого богатейшего золотисто-медного водопада. Чёрт возьми, этот пышный рыжий каскад некогда влюбил меня с первого взгляда!..

– Ты выглядишь хорошо, Грейси, – сказал я, сглотнув.

– Ты никогда не умел врать, – отмахнулась она. – Изменим настройки. Рискнём продолбить коридор ещё глубже в будущее…

– Ты как себя чувствуешь?! – выпалил я. – Чем тебе помочь?

Грейс развела руками, а через миг указала на себя. Веки её не могли подняться полностью, поэтому нависали шторками над глазами. Она достала из кармашка джинсов респиратор и надела, скрыв пол-лица.

– Хороша невеста? – усмехнулась Грейс вполголоса. – Изо рта несёт какой-то гнилью, – прибавила она, указав на респиратор. – Зубную пасту стала даже глотать, но не помогает. Нет! – воскликнула она, видя мой страх. – Нет, организм не гниёт. Пока. Это вирус уничтожает естественные схемы выработки энергии, биотиков, гормонов. Пищеварительной системе, кишечнику, системам метаболизма сильно влетает. Вирус перекраивает нашу природу. Преобразует во что-то другое… Шестьдесят пять дней ждала тебя. Как видишь, болею этой дрянью. Веду дневник, отслеживаю состояние. Изучаю отцовские записи и документы из лагеря вирусологов. Первое время болтала с Мисси. Связь с ней временами прерывается. Тот вертолёт помнишь? Его сбило какое-то свихнутое ПВО. Она забрала под контроль несколько истребителей. Раздолбила это ПВО! Оказывается, не всем людям известно о Мисси. Кое-где ей приходится прорываться с боями. У неё звенья ударных беспилотников… Она подняла из штатов какие-то самолёты-радары. Свистнула там же самолёты-ретрансляторы. Захватила топливные склады. Кругом паника, неразбериха. Ей приходится воевать с теми, кого сама же пытается спасти. Полная дичь! Вот уже дней десять от неё ни звука. Настораживает это. Я думала, скорее бы уж померли эти люди и не мешали Мисси делать её дело. Всё, что в наших силах, это обыскивать капсулу времени в будущем. Снова и снова. Отправляясь всё дальше и дальше…

Я не находил себе места. Терпение дребезжало по швам, того и гляди лопнет.

– Как?! – отрезал я. – Как мне отправляться туда вновь? Когда я вернусь сюда, ты к тому времени умрёшь!

Грейс снова потрогала свои волосы, растрёпанные и похожие на медные провода, только что распутанные из катушки.

– Как? – усмехнулась она через силу. – В будущее отправлюсь я, а ты сядешь тут за пульт? Возьму раскладной стульчик. Буду через каждые двадцать метров садиться на отдых…

– Урон поделим пополам! – утвердил я. – Теперь тебя буду ждать я!

Грейс устало прислонилась головой к моему плечу. Глядя отрешённым взглядом в пол, она вздохнула.

– Два часа там или два месяца здесь? Два месяца я реально не выдержу… – И вздохнула ещё тяжелее. – Эх!..

К счастью, выглядела Грейс намного хуже, чем на самом деле чувствовала себя. Исхудавшая, вымоталась в борьбе с проклятущей дрянью, которую машина времени притащила в прошлое из будущего. Удары по эндокринной, пищеварительной и прочим системам организма на этой стадии болезни не фатальны. Стоило ей проглотить несколько таблеток антидепрессантов, и сил у неё резко прибавилось. Таким нехитрым способом она догадалась восполнять нехватку серотонина, выработка которого страдает в первую очередь. Обшарила лагерь вирусологов. Натащила в наше «логово» кучу медикаментов. Питательные препараты с витаминами и микроэлементами принимала в качестве лекарств, так как питаться было проблематично – желудок по большей части отторгал пищу.

В комнате управления я обнаружил прислонённую к столу гитару. Та самая. Моя! Грейс рассказала, как в первую неделю моего отсутствия наведалась ко мне домой. Никого не обнаружила. Дом закрыт. Она выбила стекло, проникла внутрь как бесхитростный ворюга. Взяла из шкафа кое-какую мою одежду, забрала гитару. Хотела съездить и похоронить своего отца, но не смогла себя заставить сделать это. Слишком тяжело было морально. Так и лежит он до сих пор мёртвый там на койке …

Внедорожник оставила снаружи на парковке. Он почему-то не заводится. Бензин есть, аккумулятор заряжен. Мы не автомеханики, починить не по силам.

Большой надувной матрас лимонно-жёлтого цвета заменял Грейс постель. На подставке для ног, используемой в качестве подручного столика, покоилась книга с ослепительно-стильной, чёрной в золотистый орнамент, обложкой и изображением пафосной леди в белом костюме. Название так и гласило: «Энциклопедия современной леди». На матрасе небрежно валялись книжки: «Как вырастить и воспитать ребёнка», «Как ухаживать за садом и огородом», «Как шить одежду своими руками», «Как околдовать мужчину»…

Грейс обустроилась в комнате управления со своеобразным подростковым уютом. Две стопки одежды – для меня и для неё. Одноразовая посуда, мелкий холодильник, запасы воды и сухпайков, предметы личной гигиены, журнальчики, книжки, диски с компьютерными играми, ящики с одеждой, даже ракетки для пинг-понга. По всем углам навалена куча хлама. Бардак, но при взгляде на надувной матрас тянет с непреодолимой силой прыгнуть в него, расслабиться и бездельничать до скончания времён. Пробуждает эта обстановка в душе тёплую и печальную ностальгию о промчавшейся так лихо и так быстро подростковой поре.

Я твёрдо решил, что мы с Грейс либо отправимся в следующий вояж вместе, либо отправится только она, а я останусь стариться и болеть на контроле в ожидании хороших новостей из будущего.

– Ладно тебе! – усмехнулась Грейс, шурша бумагами в кабинете Молблана на том самом столе, где за прозрачным монитором всё так же стояла чёрная мусорка. – Смерть разлучит нас! А время не сможет… Я тут кое-что поняла. – Она показала несколько мятых бумаг. – Если ничего не добьёмся. Если ничего кроме смерти не останется… На этот случай коллапс хронокоридора! Помнишь, я говорила?

Я с возросшим внутренним напряжением покачал головой.

– Рассказываю! – Она обмахнулась бумагами как веером. – Есть возможность переместиться в будущее и остаться там навсегда. Не возвращаясь! Сжечь хронокоридор.

– Навсегда? – повторил я поражённо. – Сжечь?!

Грейс кивнула:

– Так хронокоридор коллапсирует. Вся его энергия пойдёт на укоренение нас в будущем без возвращения обратно. Это создаст противоречие. Помнишь, отец говорил про игрушку на резинке? Как её там?..

– Шарик-попрыгунчик, – напомнил я.

– Да, – кивнула Грейс. – Организуем разрыв резинки… – Она нахмурилась, прокрутив в уме сказанное только что. – Н-да, как тупо это прозвучало… Неважно. Функционал Сферы это растянутая между временами энергия. Вся энергия уйдёт на разрыв. Сфера деактивируется на всей протяжённости своего существования. Понятия не имею, как это отразится на пространственно-временном континууме, но это последнее что нам по силам сделать. Реактор не сможет работать вечно. Когда он начнет останавливаться, умереть я предпочту в будущем.

Сколько героизма, драмы, торжества, печали и ярости вместили в себя эти её слова! Диву даюсь.

– Сожжем Сферу, и даже её первый запуск не состоится?! – уточнил я. – И в этом случае твой отец в прошлом не сможет отправить в будущее даже тех кроликов?..

– Теоретически так, – отрезала она. – Но мы всё ещё здесь, а значит, запуск Сферы в прошлом состоялся. Или физика вселенной устроена как-то иначе. Допустим, сожжём Сферу, и в тот же миг исчезнем и мы, и этот мир, и всё что впереди. Отменим будущее, включая нас самих. Не станет ничего, что случилось после активации Сферы. Сотрём как ластиком. Так это сработает или нет, неизвестно. Как говорил отец, ответом на все теоретические вопросы служит лишь практика. Забрать Сферу с собой на тот свет это дело принципа. Что скажешь?..

Какая мрачность! Какое выстраданное хладнокровие! Мне оставалось лишь гадать, какие мысли терзали Грейс эти два месяца под землёй наедине с собой, в борьбе с болезнью и в ожидании чуда. Она стала какой-то отрешённо-спокойной. Я бы даже сказал, хладнокровно-героичной! Возможно, отчасти свою руку к такому эффекту прикладывали антидепрессанты…

– Подожди! – запротестовал я. – Первоначальный план пока в силе.

– В силе! – засмеялась она. – Как же! Мы тебя закинули вперёд на пару сотен лет. Это если верить теоретическим расчётам Мисси. На месте встречи пусто. Или лекарства не будет, или самой Мисси в том будущем уже нет.

«Сколько можно всё это терпеть?!» – рвануло в моём сознании.

– Но скажите! – взорвался я гневом. – Что это за дрянь, с которой суперкомпьютер столетиями не может разобраться?!

Грейс тихонько потёрла зудящие, краснеющие глаза.

– Ей надо усовершенствовать технологии и понимание. Освоить новые знания, открыть новые научные подходы. Весь план по-отцовски нереален и утопичен.

– Пусть попробует мне эта недоделка не справиться! – взревел я, столкнув мусорку со стола на пол.

– Зря обзываешься! – отразила Грейс, собирая рассыпавшиеся по полу бумажки. Все её движения были медленными, бережливыми, как будто она экономила каждую долю своей энергии в любом действии. – Мисси стоит всех ученых вместе взятых. За исключением моего папы, конечно. Его интуицию скопировать нереально. Только он умел вот так! Брать с потолка безумные идеи и потом пытаться объяснить логически их работу. Нам нужно решить одно, – утвердила она, выпрямившись с кипой бумаг в руках и посмотрев мне прямо в глаза. – Если реактор сдохнет, если лекарство не получим… Нам придётся уничтожить хронокоридор так, как я сказала. Последняя надежда. Если не у нас, то у остальных, возможно, всё наладится. Сотрём как ластиком из бытия и сферу, и эту нашу реальность, и самих себя. Согласен?

Мы долго смотрели друг другу в глаза в тишине, и это напоминало черпание грусти с переливанием её из одного бездонного колодца в другой.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – сказал я, увиливая от прямого ответа.

– Если мы снова займём хронокоридор на пару месяцев, – произнесла Грейс напряжённо, – то останется всего один запуск. Реактор дольше не протянет. Третий запуск станет для нас безвозвратным в любом случае. Эх, – вздохнула она. – Во внутренней линии резерва энергии тьма тьмущая. Энергия реактора нужна чтобы, так сказать, сам клапан открывать…

После такого напряжённого разговора мы подкрепились, чем бог послал. Я с удовольствием умял сухпаек, предназначенный для солдат какой-то из стран НАТО. Грейс почти не ела, протолкнула кое-как за компанию со мной несколько кусочков злакового хлебца и запила кучей таблеток. Пояснила, что без специальных ферментов организм самостоятельно не переварит. Звучит ужасно, а ещё ужаснее ощущать это на себе.

Обоим требовался отдых. Мы улеглись на жёлтом надувном матрасе. Засыпая, делились впечатлениями. Я рассказал о двух часах, проведённых в будущем, куда меня закинуло в поля недалеко от домиков-близнецов, о зиме и о ловушке в озере, из которой мне удалось выбраться магическим образом, следуя то ли за своим воображением, то ли за «звездой Грейс».

Грейс под впечатлением от моего рассказа предположила, что Сфера каким-то образом умеет воспринимать наши мысли. Мол, внутри хронокоридора мы становимся со Сферой единым целым, а так как пространство она воспринимает своеобразно, есть вероятность и того, что место, которое я себе воображал в мгновения возвращения, она извлекла из моих мыслей, соединила так в своём восприятии пространство из моего воображения с реальным пространством. Таким образом и забросила в озеро. Именно его я представлял себе перед возвращением – озеро в тот вечер, проведённый нами с Грейс в палатке на берегу.

Грейс в свою очередь рассказала мне о двух месяцах, проведённых ею здесь в томительном ожидании и о том, как она впервые в жизни осознала себя заложницей, пленницей в тюрьме, которой стало для неё собственное тело, разрушаемое гадостью под названием Mv-Mod. Вирус здоровья или вечной молодости из будущего…

Так в обнимку мы с ней уснули и проспали до вечера.

После пробуждения взялись за дело немедля. Грейс как всегда неслась вперёд времени. Приняла свои пилюльки. Показала мне написанную ею собственноручно инструкцию о том, что, как, когда нажимать, за какими параметрами Сферы следить. Показала всё несколько раз. Дальше мы собрали её в вояж.

Защитный костюм. Кислородный баллон… Походный факел с зажигалкой в отсутствие химических светильников. Сапёрская лопатка… Багаж хороших мыслей о лекарстве и о каком-нибудь благоприятном местечке для выхода в будущем.

В пусковой комнате царил мрак – во время моего предыдущего вояжа перегорели все оставшиеся осветительные лампы. С фонариком в руке я усадил Грейс в Сферу. Свет в ослепительной игре метался внутри зеркальной глобулы, визуально придавая происходящему некие мистические, ритуальные нотки.

Мы с Грейс не прощались.

Убедившись в том, что дверца заблокирована, я перешёл в комнату управления и дал через компьютер команду к старту.

Глава 12

Вот так, со стороны запуск выглядел обычным делом, как будто ничего сверхъестественного не произошло. По данным системы мониторинга хронокоридор активировался. Как научила Грейс, я «отрезал» подачу реакторной энергии от накопительного резерва Сферы. Проверил, всё ли в порядке.

Вернулся в комнату запуска. Осматривая Сферу, задержал взгляд на покрывавших её шайбочках – ячейках энергорезерва. Каким-то образом именно через них в виде потоков энергии мы переносились в будущее…

Любопытство пересилило меня. Внутрь Сферы можно заглянуть – это я и сделал. Разблокировал да открыл, а дверца толкнулась! В тот же миг из темных недр Сферы на меня двинулась стена холода. Сила стихии мягко ударила в грудь и расплескалась вокруг.

Осознание пришло ко мне лишь спустя несколько мгновений.

Вода! Из Сферы хлынула вода! Тухлая, с ржавчиной.

Униформа нежно-голубого цвета на мне потемнела. Я оказался весь мокрый, только голова и осталась сухой.

Залитый пол блестел в полумраке под лучами фонарика.

Меня прошибло жаром, и голову вскружили суматошные мысли.

«Я ничего тут не сломал?! А можно ли было разблокировать Сферу, пока задействован хронокоридор?! Но вода! Откуда? Куда закинуло Грейс?! Неужели? Проклятое озеро!..»

Я заглянул в Сферу. Взор мой встретился с зеркальной полостью глобулы и водой, заполнившей чашу пола по уровню до низа дверного проёма – остальная вылилась наружу. Я всё вычерпал и спустил в канализацию. На всякий случай оставил пару бутылок этой мутно-ржавой воды. Подумалось, изучу её электронным микроскопом. Может, как-нибудь пойму, откуда эта вода – дождевая или, скажем, из озера?

В комнате управления проверил через головной компьютер Молблана данные камер наблюдения. Хотел посмотреть запись произошедшего и выяснить, сколько воды изначально было в Сфере. Понять, полная была или нет. Если Грейс переместило в крупный водоём, Сферу должна была заполнить до верха «заместительная материя» из будущего в виде воды.

В коем-то веке заместительную материю не выкинуло наружу, а компактно расположило внутри Сферы!

Камера в пусковой комнате не функционировала. Вблизи Сферы давным-давно сбоит освещение. Не любит электроника Сферу Грейс, ох как не любит! Пришлось руководствоваться своими сумбурными ощущениями от встречи с «холодной стеной», толкнувшей меня в момент распечатывания дверцы. Согласно воспоминанию, трёхметровая глобула Сферы была заполнена примерно на две трети, поэтому голову мне и не намочило. Я заключил, что если Грейс и переместило в водоём, то он не настолько глубок как озеро. Может, какое-нибудь болотце в овраге?..

Образец воды я отправил в электронный микроскоп, посредством которого Молблан исследовал шерсть вернувшихся из будущего кроликов.

Результат показал, во-первых, огромное содержание железа. Это я и сам понял: мутная вода с ржавчиной. Во-вторых, некоторое количество продуктов активности урана-235! Тревожная новость. Судя по количеству радиоактивных частиц, для того чтобы всерьёз облучиться, надо купаться в такой воде днями. 235-ый уран способен поддерживать цепную реакцию и является основой ядерного топлива. Может, этот уран даже не из будущего? Уровнем ниже до сих пор работал в автоматическом режиме реактор ди си эй. Сколько в нём тонн этого урана?.. Впрочем, если с реактором возникнут проблемы, система мониторинга это покажет здесь и сейчас. А можно ли так слепо доверять электронике? Тем более, здесь, сейчас…

Мои мысли проваливались в сумбур. Сумбур и только.

«А кому сейчас легко?» – подумал я, собираясь с силами.

Вирус или что это такое, оно всех «причёсывает» под одну гребёнку в эту самую минуту. Причёсывает, должно быть, теперь и меня. Капелька урана-235 погоды не делает ни мне, ни Грейс, надёжно защищённой непроницаемым костюмом.

Промокшую одежду, которую я изначально собирался просушить, выкинул в самый дальний край подземного комплекса ди си эй. Продезинфицировался, как мог. Бутылки с образцами воды убрал подальше и с большой-пребольшой тревогой стал дожидаться возвращения Грейс.

***

Ощущения были не из приятных…

На седьмой день после отбытия Грейс я чувствовал себя кошкой, проглотившей большой комок шерсти. Вернее кошкой, проглотившей огромный комок шерсти и не могущей его отхаркнуть! Желудок отказывался принимать пищу. Даже от глотка воды он, казалось, раздувался в размер баскетбольного мяча. Вот так кладезь здоровья людей будущего, Mv-Mod, приступил к своему чёрному делу. Перестраивал мой организм в какую-то иную форму по неведомому образу и подобию. Сначала отучал принимать пищу…

Как-то уж очень стремительно пролетел для меня инкубационный период. Вирус принялся скручивать меня в бараний рог значительно быстрее, чем это отмечала общая статистика. Однако я не мог ручаться за то, что анализатор ДНК в том лагере правильно диагностировал у меня отсутствие заражения. Ошибка? Вдруг на самом деле я был заражён какое-то время ещё до нашего первого вояжа с Грейс в будущее? Истину не узнать. Оставалось смириться с тревожными фактами и фиксировать изменения в самочувствии.

Теперь одному богу известно, какие биохимические перестроения подразумевались создателями. Может, люди будущего питались как-то иначе и проще, может, через инъекции, а может, каким-то иным хитроумным способом. Пытаясь уразуметь их замысел и воображая, чего они хотели добиться, я неизбежно извлекал из своих воспоминаний поход в крематорий, и перед глазами вставал мерзкий вид бесформенной, регенерирующей жижи, в которую превращались умершие люди и в которую превратимся мы, если не достанем лекарство.

Следовало отвлекать себя чем-то от болезненных ощущений и не привлекать при этом дурных мыслей. Я это делал, как мог. Разумеется, уделил большое внимание изучению оставленной профессором информации. Грейс вела отдельный дневник, в который заносила свою интерпретацию отцовских умствований, а иначе говоря – переводила плоды его измышлений на человеческий язык. Из множества фактов выжимала суть, принципы. Так, читая его в оригинале и заглядывая в «перевод» Грейс, вникал в тайны великого ума, непостижимого в его безумной гениальности.

Лучше всего помогал абстрагироваться от всех этих ужасов сон, но наступал он с большим трудом. День и ночь смешались – биоритмы как будто ликвидировались. Организму стало всё равно, когда спать, а когда бодрствовать. Чтобы как-то напоминать ему о биоритмах, я каждый день выходил на поверхность в одно и то же время, в девять утра, и находился на холодном осеннем солнце столько, сколько было сил. Однако спускаясь обратно в лабораторию, на ходу засыпал.

На четырнадцатый день я начал принимать препараты, которые Грейс натащила из аптек. Антидепрессанты, комплексы витаминов и минералов, разнообразные пилюли и таблетки. Без лошадиной дозы ферментов, призванных содействовать пищеварению, было бессмысленно пытаться съесть хоть что-нибудь.

Грейс была права. В сильной болезни начинаешь всецело осознавать бремя тяжкой зависимости от собственного организма. Ощущаешь себя рабом, привязанным к своему телу цепями. Не разорвать их, не выторговать для себя послаблений! Всё острее осознаёшь, что твоё Я, твоё сознание, ты сам это нечто, замкнутое в тюрьме из нейронных сетей за решетками молекул, клеток и митохондрий. Нечто, стремящееся к совершенству, но прибитое как гвоздями к несовершенной биомассе тела. Люди будущего, похоже, эти цепи пытались разорвать. Получилось ли у них – теперь никогда не узнать. Видимо получилось, но не так как им хотелось. Теперь они лишь бесформенные призраки, стёртые из бытия нами и нашей машиной времени…

На двадцатый день я, худеющий, бледный как призрак, ходил медленно, словно обессилевший старик, но находил в себе силы на то, чтобы проскакивать быстрее пули мимо отражающих поверхностей. До такой степени не хотелось встречаться взглядом с собственным отражением.

Обоняние исчезло. Я больше не ощущал вкусов, не чувствовал запахов. Антидепрессанты, стимуляторы и прочие медпрепараты давали некоторый искусственный запас сил. Воспользовавшись этим обстоятельством, я проведал профессора Молблана. Посетил его белокаменные дома-близнецы. Благо, до этих цветочных полей от ди си эй было не так далеко. Смог дойти к «близнецам» пешком по цветочным полям, превращаемым холодными ливнями поздней осени в унылую, коричневую, грязевую жижу.

В доме профессора всё было так, как запомнилось мне в жуткий день нашей последней встречи. По крайней мере, изменения не тронули помещений, но преобразования коснулись самого Говарда Молблана…

Труп профессора не то чтобы разлагался… Запах наверняка был ужасным, но я попросту ничего не ощущал. Биомасса профессора наглым образом сбежала с костей! Его белый, как фасад дома, скелет с сухожилиями – обвитый трубочками высохших вен – лежал на потемневшей простыне, а багряно-коричневая, регенерирующая биомасса сползла с него на пол.

– Куда собралась?.. – спросил я, склонившись над биомассой профессора. – Я тебе сбегу!..

Забрал из гаража канистру с бензином, взял ещё кое-какие понравившиеся побрякушки. Обчистил гараж, набил рюкзак всякой всячиной, на тот момент показавшейся мне необходимой. От прозрачной коробочки с рыболовными снастями глаз не оторвать – долго смотрел на неё как загипнотизированный. Облил останки профессора горючим и ещё расплескал по комнатам. Поджог. В каком-то безумном раже бегал вокруг горящего дома и кричал: «Гори, ведьма, гори!»