Текст книги "Ловушка (СИ)"

Автор книги: Павлов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Второй, видимо, – сказал я. – Первый даже не пытается.

– Соображаешь же, – ухмыльнулась она, похлопывая меня ладонью по груди. – У первого шансов ноль. Он даже не пытается материализовывать желаемое. Нужно придать желаемому конструктивную форму, к которой постепенно пристроится план достижения и всё необходимое. Есть цель, вопрос в средствах. Поставить чёткую цель и сделать маленький, первый шаг на пути к её реализации. Это начало всему. Чтоб я больше не слышала от тебя про эти... шиши. Окей?

Из настенного динамика вновь прогремел голос Молблана:

– Готовьтесь к делу! Наболтаетесь после! По моим… так сказать, расчётам… В будущем вы проведёте минимум двадцать минут, а максимум два часа. Для калибровки мне необходимы отсутствующие данные. За ними вас и посылаю! Заклинаю, принесите мне хоть что по части информации!

– Папочка, ты у меня гений! – воскликнула Грейс, а спустя миг подскочила ко мне и страстно поцеловала в губы. Не слабо она воспаряла на крыльях эмоций. – Ладненько! Я сгоняю в душ, пока есть время!..

– Вы в туалет основательно сходили?! – спросил Молблан, и голос его при этом грянул из динамика в комнате №3 как гром среди ясного неба. – Ни к чему нам лишние граммы тащить через хроно-передачу! Я бы рекомендовал обоим клизму!

– Пап, ну ты вообще! – вскрикнула Грейс, переполняясь возмущением. – Научишься когда-нибудь думать, прежде чем ляпнуть какую-то дичь?! Проще не надевать эти тяжёлые костюмы! Вот сразу и будет минус почти мой вес! Бедным кроликам ставил клизмы что ли?

– Я вам на всякий случай! – оправдался Молблан. – Кроликов я просто мало кормил, чтобы исхудали. Там, понимаете, внутри Сферы законы макромира и микромира переплетаются. Для осуществления хроно-передачи масса объектов нейтрализуется за счёт энергозатратной компенсаторной функции. Чем больше масса, тем больше энергии нужно на её нейтрализацию…

– Да поняла я, поняла! – откликнулась Грейс. – Сфера обманом заставляет вселенную воспринимать объекты чем-то типа элементарной частицы.

– Не объекты, а всё внутреннее пространство Сферы вместе с содержимым! – уточнил он. – Да, скрывает физические параметры глобулы Сферы от вселенной. Что касается защитных костюмов… Я бы выдал вам экспериментальные военные экзоскелеты, но хроно-передача всё равно выведет из строя электронику, и вы в экзе застынете без движения как статуи. А эти защитные костюмчики просты и надёжны. Оказавшись в будущем и даже убедившись в безопасности условий, не нарушайте герметичность защитного костюма. Если запас кислорода не покроет всё путешествие, переходите с цикла на фильтрацию…

– Знаю я, знаю! – откликнулась Грейс. – Вместо своей учёбы штудировала твою технику безопасности. Пап! Главное чтобы я больше никогда не слышала этой дичи про клизмы!..

– А крольчатину по ту сторону кто-то всё-таки выпустил из Сферы и покормил, – произнёс я раздумчиво. – Интересно кто?

– Кто угодно, потому что эти кролики такие милые! – усмехнулась Грейс и, потрепав меня за щёку, весело кивнула: – Ты тоже, когда задумчивый!

Грейс упорхнула на крыльях энтузиазма принимать душ, а я выдвинулся к Молблану с твёрдым намерением не то, что впервые повысить на него голос, а лихо наорать за такой вот «сюрприз»! Правда, по пути к нему не смог отыскать должных аргументов своему недовольству, кроме как архаичное «я не хочу, чтобы она рисковала собой!» От ругани пришлось отказаться, иначе я стал бы выглядеть в их глазах вовсе не как заботящийся человек, а как обидевшийся эгоист, с головы которого сшибли корону единственного и неповторимого первопроходца хроно-коридора машины времени. Для выражения опасений не было оснований, кроме моей беспричинной тревоги, но я уже зашёл в комнату управления.

Говард Молблан сидел за компьютером. Печатал на гибкой клавиатуре, глядя в широченный, тонкий, прозрачный монитор. Сюда завезли эти новые, прозрачные мониторы – они неудобны для работы, хотя выглядят красиво и стильно. Профессор каждый раз ругал людей, придумавших это неудобное, «бестолковое безобразие». Он постоянно ставил на стол позади прозрачного экрана чёрную мусорную урну, чтобы не видеть очертаний комнаты сквозь рабочий стол.

– Проф! – сказал я, обратившись к Молблану.

– Ты почему ещё не в костюме?! – возмутился он, обернувшись.

Я махнул рукой:

– Потому что моя напарница ещё только принимает душ. Не хочу лишнее время париться в скафандре.

– С ней вместе и сходил бы освежиться, раз такое дело, – посоветовал он.

– Я бы с радостью, но она меня всё равно не впустит, – усмехнулся я. – Как минимум до лета...

Профессор вскинул седые, кустистые брови.

– Там три душевых! Пользуйся любой из двух свободных!

– Ах, это!.. – произнёс я. – Ну да, ну да. Может, ещё разок пульнёте кроликов? А потом уже нас.

– Сынок! – усмехнулся он, постучав пальцем по столу. – Перпетуум мобиле я ещё не изобрёл! Сливать колоссальную энергию в туристические рейсы зайчатины на данном этапе это непозволительное расточительство. Безопасные границы настроек определены. Сфера загуливает со случайностью в строгих рамках дозволенного.

Я кивнул: пора надеть защитный костюм. В нём ещё обвыкаться минут десять, чтобы движения перестали причинять неудобство. Костюм универсальной защиты от биологической, химической, термальной опасности и даже в какой-то мере от радиационной. С двенадцатикилограммовым аппаратом дыхания при баллоне на 8 литров сжатого воздуха. Конкретных поводов для такой серьёзной защиты не было, кроме дополнительных мер безопасности на случай чрезвычайных ситуаций. Пусть кролики и преодолели хроно-коридор в обоих направлениях невредимыми, но ничего конкретного о происходящем по ту сторону Сферы мы не знали.

В комнате №3, предназначенной для хранения средств индивидуальной защиты, я снял с руки часы и положил их в кармашек защитного комбинезона. Приступил к переодеванию.

Вскоре появилась Грейс с феном в руках. Она была одета в лазурно-голубой халат с символикой энерджи. Досушивала волосы.

– Осталось двадцать минут, – напомнил я, взглянув на неё. – Может ты всё-таки не…

Грейс сверкнула самоуверенным взглядом своих больших, выразительных, изумрудно-зелёных глаз. Без слов убрала фен, зашла за ширму и принялась надевать защитный костюм.

До старта оставалось ещё минут пятнадцать, но профессор торопил нас, потому что планировал ещё раз вкратце пробежаться по основным моментам нашего грядущего путешествия. И вот, когда мы с Грейс надели защитные костюмы, правда пока без шлемов, профессор привёл нас в комнату управления. Молблан инструктировал нас, прохаживаясь вдоль стола, на котором свою парадоксальную гармонию составляли прозрачный монитор и стоящая позади него чёрная мусорка.

С его слов, Сфера Грейс при перемещении в пространстве-времени своими энергетическими колебаниями затянет нас подобно магниту из настоящего в саму себя будущего образца. Точкой отсчета для перемещений по шкале времени служит дата активации Сферы Грейс. Невозможно попасть во время, предшествующее созданию машины времени. Сфера работает одновременно и как передатчик в настоящем и как приемник в будущем. Если когда-нибудь в будущем, по какой-либо причине, машина времени будет уничтожена или выйдет из строя, то дальше этой точки времени перемещение станет невозможным. Область перемещений ограничена областью активного существования Сферы Грейс. Начало – точка её создания (активации) и конец – время её уничтожения.

– Помнишь детскую игрушку шарик-попрыгунчик на резинке? – спросил профессор, обратившись ко мне.

Я в недоумении посмотрел на Грейс. Она пожала плечами и отвела глаза.

– Откуда вам знать! – недовольно произнёс профессор. – В ваше время игрушки уже другие… Неважно! Таким же образом работает и наша Сфера. Объект переместится в будущее и будет привязан к машине времени резинкой энергетических взаимосвязей. Условная длина и прочность этой резинки зависит от величины тотемной энергии и прочих параметров хроно-передачи…

«Тотемной» профессор называл энергию, идущую на погашение противоречия, возникающего в физической структуре вселенной из-за нарушения причинно-следственных связей. Всё-таки объект перемещается туда, где он не может находиться при естественных условиях. Эта энергия будет удерживать перемещаемый объект в будущем «насильно». Срок нашего пребывания в будущем истечёт, когда закончится запас тотемной энергии. Тогда нас вытолкнет обратно в исходную точку с некоторой погрешностью во времени, обусловленной сложными особенностями структуры хроно-коридора.

В общем, профессор готовил нас к тому, что хроно-коридор перенесёт нас в эту же Сферу, но существующую в далеком будущем. Для нас сгинут десятки, а может и сотни лет. На пребывание в мире будущего у нас будет от двадцати минут до двух часов. Даже по самым смелым подсчётам на большее энергии резерва пока не хватит. В любом случае, Сфера Грейс спустя некоторое время затянет нас обратно в наше настоящее. Переживать не за что. Всё понятно: приёмник-передатчик. Мы в роли волн, которые Сфера ретранслирует через себя.

Но мне было, что ещё спросить!

– Профессор! – сказал я. – Допустим, я перемещусь в будущее. Узнаю, какое оно, это будущее. Захочу его изменить. После возвращения в своё настоящее наверчу какой-нибудь дичи, чтобы будущее изменилось и стало другим. Что в таком случае произойдёт? Снова отправившись в будущее, что я там увижу?

Профессор прочистил горло, поправил воротник халата, пригвоздил меня своим острым, беспокойным взглядом.

– Вариант первый. Увидишь то же самое, что видел в предыдущий раз. Ничего не изменится. Твои попытки что-либо изменить, даже те, которые ты ещё только предпримешь, уже сформировали то самое будущее, которое ты пытаешься изменить. Это принцип самосогласованности прошлого с будущим. Вариант второй. Каждое твоё действие в прошлом будет менять будущее, и знать об этих изменениях будешь только ты, как непосредственный наблюдатель. Какой вариант из этих двух работает на практике? Сфера сплетает в рамках своего действия законы микромира и макромира. Что из этой плетёнки выйдет, покажет практика. Я склоняюсь к первому варианту, опираясь на свои исследования, предшествующие созданию Сферы Грейс. Я говорю о перемещении во времени не объектов, а элементарных частиц. Параметры реальности не изменить через хроно-воздействие на уровне микромира. Но микромир это мир порядка, а Сфера Грейс загуливает с хаосом, пусть и в прогнозируемых рамках. Однозначный ответ даст только практика. Тебя удовлетворит такой ответ? Мы, смею заметить, начинаем через семь минут!

Я кивнул:

– Хорошо. Ещё одно…

Профессор мгновенно, не слушая, возразил мне:

– Все твои вопросы я знаю, а ответом на них может служить только предстоящая практика!

– Вы утверждаете, что путешественник во времени никогда не встретится со своим двойником! – ввернул-таки я. – Я не понимаю почему!

– Потому что обстоятельства, способные привести к такой встрече, никогда не сложатся, – пояснил он. – Один и тот же объект макромира не сможет занимать в пространстве одновременно два положения. Машина времени не нарушает законов физики. Она на их основе работает и лишь слегка огибает кое-какие препятствия. Огибая препятствия, компенсирует возникающее искажение за счёт той энергии, которую я зову тотемной.

– Но я не понимаю, почему! – повторил я настойчивее. – Почему я не могу попасть в то будущее, где сам уже существую?!

Профессор развёл руки в стороны:

– Сынок, надо было вдумчивее читать мои материалы, а не глупые анекдоты! – Он уткнулся носом в прозрачный монитор и, изучая выкладки о предстартовой готовности, кивнул: – Тотемный резерв заполнен до необходимых значений. Внимание! По местам! – скомандовал он. – Горизонт – пять минут!.. Две минуты на герметизацию костюма и включение дыхательной системы. Минута на размещение в Сфере!..

Мы надели шлемы. Профессор проверил, всё ли в порядке, правильно ли мы подкрутили вентили, верно ли отрегулировали давление кислородных баллонов. Меня этому делу Молблан учил на протяжении нескольких недель, а вот Грейс приходилось вливаться почти с ходу. Импровизировать она совсем не любила, но держалась на удивление уверенно.

В пусковую комнату мы вошли спустя три минуты.

Сфера стояла открытая в ожидании своих первых людей-путешественников. С волнительной дрожью мы приблизились. Я посмотрел на Грейс, а Грейс – на меня. Мы обернулись к профессору. Он замахал руками, подгоняя нас.

Я жестом пригласил Грейс зайти первой.

– Нет уж! – возразила она. – Давай вперёд ты!

Прежде я уже забирался внутрь Сферы, а вот Грейс сделала свой первый шаг только что. Мы прошли внутрь. Она встала рядышком, притёршись ко мне. Свет проникал внутрь через открытый проём. Наши отражения причудливо искажались в зеркальной поверхности окружающей глобулы. Профессор пожелал удачи и задвинул заслонку, блокируя Сферу. Стало темно как в пещере ночью.

Мы с Грейс напряжённо ждали, вздыхая и держась за руки.

– Интересно! – сказал я, обратившись к ней. – Мы, перемещаясь вот так, в каком-то смысле становимся единым объектом. Сливаемся для взора вселенной. Звучит романтично!

– Не знаю! – вскрикнула Грейс. – Ничего не знаю!

Она уже изнервничалась! Спрашивается, зачем полезла во всё это?..

Прошла ещё минута неприятного ожидания в кромешной тьме. Наконец мы услышали раздавшийся снаружи Сферы голос Молблана.

– Внимание! – воскликнул он в громкоговоритель. – Активация! Сувениры из будущего не тащите! Вернётесь назад вы, вы и ничего кроме вас!..

Спустя миг металлическая оболочка Сферы как будто стала прозрачной. Сквозь её стенки я отчетливо различил очертания лаборатории.

Грейс поражённо ахнула:

– Сфера будто исчезает!..

– Вот это номер, проф! – воскликнул я.

Меня встряхнуло. В тот же миг исчезла Грейс. Пропала Сфера. Меня окружила чёрная пустота. Я лишился физических ощущений. В наступившей, гробовой тишине не слышал даже собственный голос. Казалось, время и пространство для меня перестали существовать. Эти ощущения были сродни падению в бездну небытия…

Меня… Меня ли? Моё сознание… подхватил вихрь, завертев движением по спирали. Сколько продолжался этот «головокружительный полет»? Не знаю. Ощущение времени как будто стёрлось из восприятия. Наконец до моего слуха донёсся отчётливый звук удара. Как будто рядом со мной на камни упала тяжеленная железка. Я ощутил под ногами твёрдую поверхность… И миг этот был сродни возвращению из небытия!

Как приятно вновь увидеть глазами реальный, осязаемый мир!..

Грейс стояла рядом со мной, а вот Сферы вокруг нас не было. Мы очутились на обочине дороги и первое, что увидели, это заднюю половину ржавого, изуродованного автомобиля. Передней части у этой легковушки попросту не было. Мы вытаращились на грязное сидение задней части, стоящей на паре сдутых колёс и упирающейся дном в асфальт. Салон был разрушен так, словно переднюю половину откусил и проглотил гигантский монстр! Разрез, который изувечил легковушку, был настолько ровным, словно над ним поработали лазером. Будь эта машина целой, мы с Грейс оказались бы стоящими внутри её капота.

Меж тем я узнал наш город, вернее этот район северной окраины. Небо было затянуто свинцово-серыми тучами, а пустынную улицу укрывал туман. В эту хмурую занавесь впивались золотистые лучи вечернего солнца. Асфальт был в трещинах, и через него проросла высокая трава. Судя по густоте растительности, было лето. На обочинах стояли проржавевшие, почерневшие автомобили. Провода линии электропередачи свисали с покосившихся столбов, стелились и змеились по земле среди цветущих зарослей. Многие стены обветшавших, трёх и четырёхэтажных зданий потрескались, и в них зияли прямоугольные дыры разбитых окон. Кое-где на первых этажах виднелись кустарники, разросшиеся внутри помещений. Капремонт тут уже не поможет! Очевидно, что человек в этом городе – гость редкий...

Глава 3

Даже в ночных кошмарах я не видел столь жутких пейзажей!

– Будущее?.. – содрогнулся я, озираясь. – На дискотеку, говорите, опаснее сходить?.. Грейс! Грейс!..

До меня донёсся приглушённый шлемом голос Грейс:

– Что такое я вижу?!

– Эта штуковина по-настоящему работает! – воскликнул я в смешанных чувствах, одолеваемый с одной стороны – восторгом, а с другой – страхом. – Вот только почему тут всё в таком запустенье?..

Общаться через шлем неудобно. Радиосвязь закономерно вышла из строя. Слышимость ухудшена. Звук голоса приглушался.

Почему нас перенесло за пределы Сферы? Какое сейчас время? И что, чёрт возьми, здесь произошло?! Было трудно собраться с мыслями. В отяжелевшей голове тёплыми волнами плескался дурман потрясения. В висках сильно стучало. Сердце в груди бешено прыгало, выгоняя кровь от брюха к мозгу, то ли наоборот. Я проглотил ком в пересохшем горле.

Поделившись впечатлениями о процессе перемещения, мы с Грейс сошлись на том, что ощущения наши, в сущности, были одинаковыми: «головокружительный полёт в бездне».

Грейс дважды обошла изуродованную легковушку и подозвала меня жестом. Я прошагал к задней дверце. С трудом открыл, едва не оторвав ржавую ручку. Влез в повреждённую легковушку. Кое-как уселся на сидении. Едва там поместился из-за приросшего горбом к спине рюкзака с баллоном сжатого воздуха.

Похлопал ладонью по сидению, приглашая Грейс сесть рядом.

– Прокатимся с ветерком?

– Очень смешно! – отмахнулась Грейс. – Видишь?! – Она указала на срез легковушки. – Это… совпадает с диаметром Сферы. Половина авто рассеялась! Наша Сфера её и съела! Как тебе такое дельце?!

– Руководи, босс! Полностью полагаюсь на тебя и твои способности.

Грейс в неудовольствии воткнула руки в бока.

– Очень смешно! – повторила она, озираясь. – Тут лето, да?

– Надо поскорее найти Сферу! – предложил я, вылезая из скрипучей авто-развалины.

– Это самое конструктивное, что можем предпринять в данной ситуации, – согласилась Грейс. – Такое ощущение, что забросило нас очень далеко! Но почему тут всё такое же, каким было в наше время, просто теперь убитое в хлам?.. Неужели в прошлом разразилась мировая война из-за нашей машины времени?!

Где сейчас находилась Сфера? Там же, где она была когда-то – в зоне «С» научного центра энерджи ди си эй. Другого места мы не знали. С этой улицы топать туда предстояло долго. Я достал из кармашка часы. Отсчёт пошёл! Помня о том, что до нашего возвращения, возможно, оставалось не больше двадцати минут, я прибавил шаг, идя навстречу пустынным улицам нашего города. Выглядел он теперь мёртвым…

Грейс задержалась, внимательно осматриваясь. Я вернулся за ней. Постучал по защитному стеклу её шлема. Она резко повернула голову ко мне. Я взял её руку, потянув за собой.

– Идём к лаборатории! – крикнул я. – Радует меня лишь одно. Мы отсюда всё равно уберёмся обратно!

– Надеюсь, вся эта жуть случилась не из-за нас! – бросила Грейс, глядя вокруг. – Тут лет двести никого не было!

– Что-то похожее можно было увидеть в Чернобыле, – откликнулся я. – Город почему-то забросили. Даже автомобили оставлены. Может ди си эй доэкспериментировались в прошлом с энергией? Авария какая-нибудь… Эвакуация…

– А послушай! – оживлённо вкрутила Грейс. – Отец не говорил, что нас может переместить за пределы Сферы! Получается, кроликов никто не выпускал тут из Сферы. Их выбросило на эти улицы, как и нас. Они вдоволь здесь нарезвились и до отвала наелись! А это значит что?..

– То, что наш гений ошибся! – мигом среагировал я.

– То, что условия окружающей среды безвредны! – констатировала Грейс и повторила громче, чтобы я точно расслышал: – Безвредны! Отец отдавал кроликов в биолабораторию для исследования. Они полностью здоровы!

– И после этого выдал нам защитные костюмы? – с усмешкой спросил я.

Грейс запнулась об какую-то железку, прятавшуюся в траве, и едва устояла на ногах. В воздух взметнулась пыль.

– Я бы тоже перестраховалась, отправляя дочь в неизвестность!

– Мне кажется, он что-то не договаривает, – парировал я.

– Вот вернёмся! – воскликнула Грейс. – Будет, о чём спросить и что рассказать! Тут полная разруха! Жаль, что нельзя пронести с собой работоспособную видеокамеру. Интересно, а какой сейчас всё-таки год?..

– Если верить твоему отцу, – произнёс я, – мы могли переместиться только в то время, где нас самих не существует. Я так и не понял, почему.

– Потому что один и тот же объект не может занимать в пространстве одновременно два положения, – объяснила она, повторяя слова профессора.

– Кости в гробу считаются нами или нет? – язвительно спросил я.

– Кости без всего остального это по функционалу уже не мы, а бездейственный набор элементарных частиц.

– А как насчёт самих элементарных частиц? – возразил я.

– То частицы, а не объекты! – ввернула Грейс. – В микромире нет и как такового пространства!

– Всё равно не понимаю! – настойчиво вкрутил я. – Как вселенная определяет, где, когда, какой объект в ней находится? И каким образом препятствует его дублированию при перемещениях во времени?

– Помнишь, я говорила про суперструны? – спросила Грейс, остановив меня. – Погоди! Дай отдышаться!.. – Она согнулась, упёршись руками в колени. – Во-первых, чтобы пронзить пространство-время, нужно было освоить те силы, которые их изначально сформировали. То есть силы, соединяющие законы микромира и макромира в единую вселенную. Во-вторых, машина времени это синоним нарушения причинно-следственных связей. Из-за неё случится что?.. Либо двойники будут сталкиваться носами, либо вселенная не допустит этого, проявляя разумность и оберегая от вандализма структуры, которые ею созданы. Отец не думает о разумности вселенной, но называет это свойство звучанием информационных полей. Как и чем измерять их на практике, неизвестно. Просто знает, что у каждого объекта это поле звучит по-своему. Эти поля сигнализируют друг другу, где, когда, какой объект располагается в пространстве-времени. Наша машина времени не сможет переместить тебя туда, где ты уже существуешь. Поля с одинаковым звучанием оттолкнутся. Отец выявил такую форму хронологической защиты у реальности. В общем, как-то так! – заключила она.

– Может тебе стоило изобретать машину времени с отцом на пару? – изумлённо поинтересовался я.

– Если бы изобретала я, то не машину времени, а машину вечной молодости! – усмехнулась Грейс. – А тебе стоило внимательнее читать вводные материалы. Ну, пошли дальше!..

Я шёл впереди, а Грейс вёл за собой. Она осматривалась. Вертелась по сторонам как юла и постоянно отставала. В какой-то момент Грейс дёрнула меня за руку.

– Ты только посмотри! – ужаснулась она, показывая на обочину. – Там в траве лежат чьи-то кости!.. Мама миа! Целая гора!..

Я лишь ускорил шаг, ступая по разрушенному растениями асфальту. Так и продолжал двигаться вперёд, не останавливаясь и таща за собой Грейс. Она ужасалась, комментируя всё, что обращало на себя её внимание.

– Грейси! – воскликнул я. – Сидела бы сейчас в своём дождливом Лондоне! Попивала коктейль, глядя сквозь решётку английского окна на хмурое небо. Мечтая о тёплом море и ласковом солнышке!

– А как бы ты тут без меня?! – спросила она.

– А как тебе костюмчик? – поинтересовался я.

– Ужасно неудобный! Тяжёлый! И говорить в таком неудобно! Я сейчас охрипну! Лучше помолчать!

– Дельная мысль! – согласился я. – Пойдём молча! На следующем перекрёстке налево и прямо, прямо, прямо…

Молчание действовало не самым лучшим образом. Я ощущал в себе нарастание некоего первобытного страха, который до этого приглушался фактом живого общения. Грейс шагала рядом, рассматривая местные «достопримечательности». Разруха была фантастическая. Нас тянуло порыскать внутри помещений, но, учитывая плачевное состояние построек, это было слишком рискованно. Многие здания по виду будто и ждали лишь дуновения ветерка, чтобы развалиться. Так мы прошли несколько перекрёстков, наблюдая заросли в городской черте. Разрушенные временем улицы, здания и автомобили выглядели по-настоящему жутко.

Наконец-то достигли станции железнодорожной ветки, которая была проведена сюда, на северный край города, специально для энерджи ди си эй. Станция была двухуровневая. На поверхности – пассажирский терминал, а дальше, в уходящем под землю тоннеле располагалась погрузочная платформа для сортировки ввозимых и вывозимых грузов.

Рельсы были едва различимы среди зелени травы и зарослей кустарников. На верхнем железнодорожном пути застыл выцветший, бледно-голубой электропоезд, тупо ожидающий приближения следующей остановки… с обвисшими лохмотьями былой краски, увитый до самой крыши сорняком. Вьюн распространился по всей станции, некогда оживленной, а теперь покоящейся в мёртвом забвении. В том месте, где рельсы уходили вниз, в земле образовался огромный провал. В его сторону наклонилась пассажирская платформа. Сам поезд, того и гляди, упадёт в провал, утягиваемый вниз крайними свесившимися вагонами.

Кругом витал запах смерти.

Я решился-таки спуститься к тоннелю, ведущему в разгрузочную зону научного комплекса. Идя в темноту, зажёг химический светильник. Так, в ярко-аквамариновом ореоле спустился по ступеням неподвижного эскалатора. Подземный уровень станции оказался не только разрушенным, но и затопленным. По всей видимости, крыша тут давным-давно обвалилась, придавив оставшийся на путях электропоезд. Здесь не было растений. Платформу метро погребли под собой тяжёлые обломки. Конструкции метрополитена не просто обвалились – сюда провалилась сама автодорога с машинами, столбами и материалами обрушившихся построек! Сверху образовалась дыра огромного размера, в которую снизу были видны городские здания и кусочек неба. Повсюду вниз ручьями текла вода.

Смотрел я на все это с болью в сердце, ну а само сердце в груди по-прежнему ёкало, только теперь уже не колотилось так сильно, как это было в первые минуты.

– Не подумай, что я циничная сука! – бодро воскликнула Грейс, хлопнув меня по спине. – Но тут очень красиво! Плоды разрушения, оказывается, могут быть не менее красивыми, чем плоды созидания! Но представляешь, какие теперь за городом цветочные поля?! Ах! Жаль, не фиалки. Фиалки очень люблю. Но те жёлтенькие, розовые и белые цветочки тоже красивые.

Мы смотрели вверх. Через огромнейшую дыру открывался ошеломительный вид на здание гостиницы. Построили её ради нужд энерджи ди си эй. Для нашего города это было довольно высокое, двадцатипятиэтажное здание, красиво облицованное снизу доверху чем-то сияющим, изумрудно-зелёным. Когда-то гостиница на самом деле сверкала на северной окраине города, словно исполинский изумруд. Там, в одном из номеров я и поселился, начиная «работать» в лаборатории Молблана. Теперь от великолепной облицовки не осталось и следа. Здание сбросило её как ящерица шкурку. Обнажилась коричнево-рыжая, кирпичная кладка. И эти рыжие кирпичи тоже падали, исчезая в дикой, разросшейся зелени. Складывалось такое впечатление, что помещения «выворачивало» наизнанку. Кое-где на этажах не было уже ни оконных рам, ни стен. Стройматериалы рушились, осыпались. Силы времени и стихии безжалостно потрошили могучее здание.

Я указал вверх на разрушающуюся гостиницу.

– Выбирай любые апартаменты и живи! – предложил я. – С видом из окон на цветочные поля и дыру посреди дороги! Вот только прибраться придётся основательно. Но это нетрудно для такой фанатки чистоты.

Грейс вытянулась стрункой, заглядывая при свете химического светильника внутрь поезда, раздавленного под тяжестью фрагментов обвалившейся улицы.

– Транспортный узел ди си эй безрезультатно ждёт ремонтников лет сто! – констатировала она. – Идём дальше поверху!

Мы пошли в обратном направлении. По пути к поверхности я выкинул ставшую ненужной осветительную шашку. Она, неся свет в подземный мир, покатилась по ступеням эскалатора…

Улица на поверхности была разрушена вся – полностью. Вдоль подземного железнодорожного тоннеля она буквально провалилась вниз! На месте автомобильной дороги между зданиями тянулся длинный провал, как ров, заполненный водой и обломками городских построек. Несколько полуразрушенных, многоэтажных зданий, стоявших друг напротив друга по разные стороны дороги, завалились как пьяные и постепенно проваливались под землю.

Пустившись в обход жутким завалам, мы сделали немалый круг, прежде чем добрались до КПП энерджи. За это время туман успел рассеяться. Судя по розовым отсветам на брюхе грозных, агатово-чёрных туч, приближался закат.

КПП ожидаемо пустовал. Ограда едва держалась, заросшая травой и кустарниками. Въездные ворота ржавели, распластанные на дороге. Мы с лёгкостью проникли на некогда хорошо охранявшуюся территорию. И встретили тут кое-что неожиданное. Фасады многих построек научно-исследовательского центра утопали в граффити. Это выцветшие, почти незаметные, стёртые временем картинки. Кое-что в них мы всё-таки разобрали. В основном это какие-то сатанинские рисунки. Изображали преимущественно обряды жертвоприношений. Часто повторялись одни и те же мотивы – повешенные человечки и, особенно, сцены сожжения людей, наваленных друг на друга целыми горами. Совсем уж устрашающе выглядели обезглавленные дети, которые держали свои головы в руках, а гигант-палач в чёрном колпаке и с белой медицинской маской стоял между ними, положив на их хрупкие плечи крепкие ручищи…

– Повидала я уличных галерей, но это!.. – воскликнула Грейс, протирая защитное стекло шлема. – Кровь в жилах стынет при виде таких картинок!

Помимо «выставки» уличных художников на территории научного центра хватало и других примеров вандализма, включая следы поджогов. Чёрные от копоти стены встречались тут и там.

Мы шли дальше. Грейс без задней мысли повернула к входу главного здания, некогда облицованного снизу доверху голубым стеклом. Теперь на его месте стоял лишь голый каркас без стёкол. Там находились лифты. Я поймал Грейс за руку и потянул в другую сторону, двигаясь в обход. Какие к чёрту лифты?! Теперь вниз можно было попасть только с парковки! И это только в том случае, если подземные уровни ещё не обвалились.

Внутри построек царил хаос. Нам не встретилось ни одного целого компьютера – мониторы разбиты, системные блоки выпотрошены. Двери едва держались на петлях. Шкафы и столы, стулья и стеллажи, вся мебель опрокинута, разломана в щепки или попросту свалена в кучи и сожжена. Научный центр безжалостно разгромлен, по крайней мере, это касалось помещений на поверхности.

Грейс задержалась, ковыряясь железкой в одной из полуразвалившихся стен, а вскоре извлекла оттуда пулю, проржавевшую настолько, что та в виде бесформенного, съеденного коррозией куска металла была готова раскрошиться прямо в руке.

– Вот такие дела! – воскликнула Грейс, показывая пулю. – Видишь, какая я внимательная!