Текст книги "Общий враг"

Автор книги: Павел Захаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Павел Захаров
Общий враг

История основана на реальных событиях, однако некоторые персонажи и ситуации, описанные в произведении, являются вымышленными .

Ирако-турецкая граница. 1991 год

– Стоп! Привал пять минут. Дозор, периметр… Лапа, связь!

Два бойца группы неслышно ушли вперед осматривать пути для дальнейшего продвижения. Четыре человека расположились так, чтобы контролировать окружающую территорию с тыла и по флангам. Радист настраивал спутниковый передатчик.

Спутник нашелся быстро. Миниатюрный светодиод на верхней панели мигнул практически сразу, как только была развернута антенна.

– Пятый канал, – радист нажал несколько кнопок на панели и передал трубку командиру. Тот, не дожидаясь ответа, продиктовал несколько цифр, сверяясь с данными на дисплее миниатюрного прибора, который держал в руке, а потом отключил канал. Закодированное сообщение ушло на сателлит, а оттуда практически мгновенно попало адресату. Теперь в Москве знали, где находится диверсионная группа и что все идет по плану. В принципе, задачу передачи координат можно было всецело отдать «железу», но дублирование связи было необходимым условием.

– Впереди чисто, – доложил дозорный.

– Снимаемся…

Багдад. 1991 год

– Я требую объяснений!

Полковник иракской армии, Наджиб Аль-Бахмар не стал тратить время на церемонии. Дымовая завеса ледяной вежливости не скрывала рвущейся из трубки откровенной злобы.

– Салам, Наджиб… Что случилось?

– Кто это сделал!?

– Сделал что?

Самообладание почти изменило Аль-Бахмару, но пока он сумел удержать себя в руках, хотя в голосе и прорезались панические нотки. Московский собеседник прекрасно представлял себе перекошенное лицо своего визави. Когда тот сильно нервничал, то говорил с сильным акцентом.

– Не надо говорить со мной как с идиотом! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Твои люди, да? Твои! Больше некому!

– Я не готов вести беседу в такой тональности, полковник.

– А другой и не может быть!

– Я не…

– Базу уничтожили твои люди! – иракский военный практически кричал, не справляясь с бурлящими эмоциями. – Мои поздравления! У тебя получилось! Но если ты решил, что все закончилось, то глубоко ошибся! Все только начинается! И ты сделаешь то, что я сейчас скажу!..

Сейчас уже не столь важно, о чем думали руководители СССР, когда продали Багдаду несколько ядерных зарядов. Собственно, Союз не был единственной страной, тайно снабжавшей Саддама оружием. Но единственной, давшей ему оружие ядерное.

После вторжения в Кувейт над Ираком нависла реальная угроза новой полномасштабной войны, эти заряды были бы замечательной гарантией против вторжения сил антииракской коалиции. Но даже просто признавшись в том, что у него есть атомное оружие, не говоря уже о его применении, Хуссейн моментально подписывал себе смертный приговор и стопроцентно подставлял Москву, отважившуюся на эту авантюру.

Что могло последовать за этим, никаким прогнозам не поддавалось. Единственная возможность спасти Союз от колоссального международного скандала – забрать ядерные бомбы обратно. Но возвращать заряды Багдад категорически отказался. Все предложения были отвергнуты.

Предотвратить надвигающуюся катастрофу можно было только одним способом. Поэтому Москва решила послать своих людей в Ирак, поставив перед ними единственную цель: гарантированно уничтожить заряды. Сделать их непригодными к использованию даже в качестве «грязных бомб» [1] . И люди прекрасно справились со своей задачей. Все-таки не кто-нибудь, а специальная диверсионная группа отдельного батальона ГРУ ГШ. Элита элит.

В результате операции шесть контейнеров лежат в штольне, на глубине четырехсот с лишним метров, раздавленные многими тысячами тонн обрушенной горной породы. И тем иракским офицерам, которые погибли в момент нападения диверсантов, очень повезло, так как гнев Саддама был страшен. Пятнадцать человек персонала бункера из числа тех, кто остался в живых, уже казнили. И даже родство с президентом страны не гарантировало полковнику Наджибу Аль-Бахмару жизни. Единственное, что еще могло дать шанс на спасение, было успешное уничтожение спецгруппы. И он знал, что может заставить Москву отдать ее парней…

Ирако-турецкая граница

Первая же мина убила троих – Кока, Сливу и Жеку.

Последний час жизни Слива шел на одной ноге, матерясь и кляня Саддама на чем свет стоит, а Кок и Жека поддерживали Сливу с двух сторон. Снаряжение Сливы частично тащили на себе остальные бойцы. Слива умудрился сломать левую ногу, сорвавшись с троса при переправе через глубокое русло высохшей реки. Кроме перелома у Сливы было сотрясение мозга и сильные ушибы – по камням он кувыркался секунд десять. Парень, конечно, знал, что если Саддам Хусейн и виноват в его несчастье, то в самую последнюю очередь. И от этого ругался еще сильнее. Но не боль из-за сломанной кости бесила его. Боец прекрасно понимал, что своей травмой он задерживает отряд. После разгрома базы они исчезли мгновенно, взяв хороший темп, но сейчас они отставали от графика уже на полтора часа. Медленная цель – мертвая цель. Это понимали все и в меру сил старались двигаться настолько быстро, насколько возможно.

Группа шла в глубокой расщелине между двух почти отвесных склонов. Парни, тащившие на себе Сливу, жутко устали. Даже у самых крутых спецназовцев есть предел. Командир отряда, Сергей Бойченко, носивший прозвище Чен, уже собирался отдать приказ сделать очередной привал, когда их накрыли.

Мины падали с противным свистом, рвались, оглушая людей и сея хаос. Бойченко лихорадочно старался оценить обстановку и принять правильное решение. Он понимал, что, хоть его парни – бойцы обстрелянные, не первый год замужем, но находиться под минометным огнем на голом участке горной тропы – верная смерть. Каменная крошка нещадно секла лицо.

– Быстро! Быстро! Уходим! – орал Сергей, знаками показывая бойцам, что надо двигаться, максимально быстро уходя из-под обстрела.

Диверсанты не стреляли в ответ. В кого? Как ни старались они углядеть среди желтых скал хоть какое-то движение, им это не удавалось. Но происходящее однозначно указывало на то, что они раскрыты, что их преследуют и живыми не выпустят. Выход один: пробиваться. До линии [2] было каких-то два километра. Но это по прямой, а горы не перепрыгнешь, будь ты хоть трижды диверсант…

Минометный обстрел, по всей видимости, велся с близкого расстояния, навесом. Иракская пограничная стража или части регулярной армии, брошенные на отлов их группы, на все сто процентов использовали преимущества ландшафта. И это не могло быть простой случайностью. Маршрут выбирала сама группа, не согласовывая с Москвой, а лишь ставя руководителей операции перед фактом.

– Лапа, связь! – Бойченко зигзагами, петляя, как заяц, добежал до радиста, укрывшегося за выступом скалы.

– Не знаю, командир, – Лапа с сомнением поглядел на круто поднимающиеся справа и слева склоны, – спутник не возьмет, угол маленький…

– Пробуй, пробуй, давай! – перекрывая визг мин, орал Чен. – Нас тут сейчас гранатами закидают!

Орал для того, чтобы хоть как-то заглушить этот противный звук падающей с неба смерти. Лапа был замечательным радистом, но перебороть законы физики он не мог. Передатчик и спутник не видели друг друга.

– Они знали, где мы! – Бойченко не сомневался в том, что группу предали, равно как и не сомневался в том, что жизнь свою он просто так не отдаст. – С-суки…

Участок тропы, где они находились, как нельзя лучше подходил для засады. Не будь у Сливы сломана его чертова нога, они бы прошли его еще два часа назад, быстро и… Чего уж теперь говорить… Теперь надо стрелять.

В этот момент из-за взрыва очередной мины обвалился небольшой козырек, под которым, метрах в десяти от командира и радиста, прятались от обстрела два бойца их группы. Рухнувшей породой завалило обоих.

– Все, пошли, пошли! – вскочил Сергей и потянул за собой чуть замешкавшегося Лапу. Прямо за спиной бахнуло. Бойченко будто грузовик в спину ударил – его бросило вперед метра на три. А Лапа издал странный хлюпающий звук и мешком завалился на землю. Оглушенный командир тянул его, мертвого, метров пятьдесят, пока сам не упал. Левая нога онемела и не двигалась, хотя Сергей не чувствовал боли. Из уха текла кровь.

– Чен! – кто-то тряс его за плечо. – Командир! Надо уходить! Никого не осталось, командир!

Слова доходили до Сергея медленно, как сквозь вату. Вернувшееся сознание готово было снова покинуть его, но вдруг будто лопнула какая-то мембрана, отделявшая его от реальности и звуки оглушающим воем ворвались в уши.

– Командир, ты меня слышишь? – Бойченко обнаружил себя сидящим на земле.

– Да, Леха, слышу… Надо уходить… – вяло ответил Сергей, пытаясь подняться на ноги. Получилось с трудом.

– Кто? – обводя глазами площадку, где группа должна была сделать вынужденный привал, Чен натыкался на неподвижные тела. – Кто… Еще остался?

– Никого, – отерев с лица пыль и кровь, ответил Алексей, – ты да я…

– Суки… Откуда знали, – Бойченко, шипя от боли, попытался сделать пару шагов. – Мы же все кодировали, а луч им не поймать…

– А хрен его знает, командир, – подперев его плечом, ответил, оглядываясь по сторонам, Леха, – сейчас это не имеет никакого значения. Валить надо.

– Мы своих не бросаем, – командир попытался развернуться.

– Так, слушай меня, – бойцу пришлось приложить немалое усилие, чтобы помешать Бойченко.

– Нам надо уходить! Уходить, понимаешь?!

– Леша, так нельзя… Там же парни… Остались… Все должны вернуться домой, – упрямо стонал Сергей, скрежеща по каменистой почве стальными шипами горных ботинок.

Прямо перед ними, метрах в тридцати, практически одновременно упало еще пять или семь мин, вздымая густые облака пыли и осыпая все вокруг осколками.

– По второму разу пошли, – буквально крикнул в ухо командиру Леха, и, не слушая яростного и трагического воя командира, потащил его дальше, метр за метром приближая их обоих к границе. – Хотят, пидары, гарантированно добить… Ладно… Мы еще вернемся, Серега…

Командир вынырнул из полузабытья, среагировав на свое имя.

– Мы еще вернемся! – утвердительно просипел парень, глядя на коричневое от кровяной корки лицо Сергея.

– Леха… – Бойченко с трудом сглотнул, пройдясь по горлу наждаком, – Леха, а почему у тебя кликухи нет?

– Ха! Ну ты, командир, даешь… Нашел время! – усмехнулся тот, – Чего это ты вдруг?

За спиной безостановочно, один за другим, звучали взрывы. Иракцы не жалели боеприпасов. Чен и Леха практически ползли, помогая друг другу.

– Слива… Кок… Лапа… У всех есть, а ты – Леха…

– Да вот не прижилось как-то, командир… Так и живу всю жизнь Лехой, ха-ха-ха…

В этот момент мины рваться перестали и наступила тишина.

– Так… А сейчас самое интересное начнется, командир… Давай-ка я тебя сюда пристрою.

Чен тяжело опустился на землю, скрытый от тропы, по которой они только что ковыляли, небольшим скальным выступом. Какой-то звук привлек его внимание.

– Слушай, Леха… Слышишь?

– Ага. Это речка. Забыл, что ли, командир? Нам до брода дойти оставалось чуток, а там – до линии. А как теперь, я и не знаю… Лодка была у Серого в укладке, – Леха выглянул из-за укрытия, будто бы надеялся увидеть Серого с лодкой.

– Ничего не соображаю… – командир смотрел на свои руки, ободранные, покрытые толстой коркой крови и грязи, – похоже, у меня контузия…

– Это нормально в твоей ситуации, – оглядывая склоны и оценивая обстановку, ответил напарник, – у тебя рожков сколько?

– Раз… Два… Три… Черт… Срезало осколком, – Чен дернул за обрывок ленты, ранее крепившей дополнительные карманы со снаряженными магазинами, – и «стек» [3] с тремя обоймами.

– У меня АКС, два рожка и две гранаты, – Леха подвел итог инвентаризации, – а лихо мы им бункер обвалили, а, командир? Они теперь сто лет до ящиков не доберутся. А мы еще повоюем, а?

– Мы все должны были вернуться домой, – тихо, практически одними губами проговорил Бойченко…

– Вот работка у нас, командир, а? И ведь никому не расскажешь! – Леха перетягивал ему ногу бинтом из индивидуальной аптечки. – Нормально? Идти можешь?

– Могу.

– Ну и отлично. На счет три… Раз… Два…

Гортанные крики иракских пограничников заставили спецназовцев оставить затею попытаться двигаться дальше. Леха надеялся, что после столь массированного минометного обстрела иракцы даже не сунутся в расщелину. Кого там искать? Куски тел? Искореженное оружие? И для чего? Для опознания? Некого… Точнее, нечего там опознавать…

Из-за камня Леха увидел трех иракцев, медленно и осторожно двигающихся по тропе.

– Черт… Мы там, конечно, им автотрассу проложили, когда уходили – крови с нас налилось… Значит, так…

Леха вручил Сергею автомат и два рожка.

– Не, брат, ты живее меня, – командир попытался отдать оружие подчиненному, – иди, я прикрою.

– Командир, у тебя есть шанс свалить. Сначала до реки – а там как-нибудь… Если планы все еще в силе, на той стороне нас ждут. Если нет, то у тебя должен быть план «Б»… А я тут останусь, – Леха обвел взглядом горы. – Ты не смотри, командир, что я такой бодренький. У меня осколок в пузе. Мне немного осталось…

С этими словами он отогнул разодранную куртку и Сергей увидел приличную дыру с рваными краями на месте левого бока спецназовца, почти даже не сочащуюся кровью.

– Под броник влетело, не закрыл… Я себя наколол [4] , продержусь еще… В общем, прощай, Серега.

Бойченко отдал подчиненному автомат, магазины к нему и АПС, оставив себе только нож.

Ногу Сергей практически не чувствовал. Пару раз она подгибалась и он больно падал на острые камни. Но она, по крайней мере, не болела. Странное ощущение от обезболивающего – была как резиновая, затекшая, неживая, не своя. Минут десять, пока Бойченко ковылял до реки, сзади доносились выстрелы. Очередями лупили иракцы, патронов не жалели… Леха… Леха огрызался одиночными, но, Сергей это знал, очень меткими выстрелами. Леха был вторым снайпером группы… Леха был… Бойченко поразился тому, что думает о подчиненном, о своем бойце, о своем друге в прошедшем времени. Он теперь про всех парней будет думать в прошедшем времени. Почему он бежит? Куда? Кому и что он должен рассказать? Все его парни, все восемь человек, остались в скалах. А он жив. Это неправильно. Сергей чувствовал себя предателем. Надо вернуться. Сергей остановился и понял, что уже какое-то время не слышит выстрелов. Он так далеко ушел, что уже не слышит звуков боя? Или он окончательно оглох? Нет, он ушел совсем недалеко. Вот уже отчетливо слышны переливы горной реки, к которой он вел группу. Привел…

В радиусе нескольких метров вокруг лежащего за камнями спецназовца валялись около двадцати трупов иракских пограничников. Еще около десяти было ранено. К растерзанному пулями, неподвижному, но еще живому Лехе, медленно подошел иракский военный в форме полковника и медленно, не торопясь, достал из кобуры пистолет. В красной дымке, сквозь потеки крови и серую пыль, запорошившую глаза, Леха увидел гладковыбритое лицо иракца и черный зрачок кольта, смотрящий ему в лоб.

Полковник Наджиб Аль-Бахмар не спеша убирал пистолет в кобуру, когда заметил на земле следы. Дорожка из капель крови, уходящая дальше. Пистолет остался в руке. Отдав короткие приказы сопровождавшим его солдатам, полковник осторожно двинулся по тропе.

Одинокий выстрел подхлестнул Сергея, и он постарался ускорить шаг. Обезболивающее начало постепенно отпускать. По телу то и дело пробегали все усиливающиеся волны боли, заставлявшие вздрагивать и сжимать зубы.

Берег оказался высоким и обрывистым, метров семнадцать, не меньше. Быстро и без помех спуститься к воде группа могла бы, альпинистская подготовка у парней была на высоте. Потом они подготовили бы лодку и сплавились до нужной точки… Но группы больше не было. Единственный оставшийся в живых, контуженный и истекающий кровью Бойченко самостоятельно спуститься к реке не мог. Он мог только упасть в бурный, холодный как лед, поток и захлебнуться. Сил плыть у него не осталось. У него вообще не осталось сил. Он просто стоял и смотрел на несущуюся воду, и ощущал прохладу. Чуть ниже по течению, меж скал, пробился тонкий, как лазер, лучик солнца и водяные брызги, висящие в воздухе мягким белым облаком, заискрились радугой.

Первый раз Бойченко даже не понял, что его окликнули.

– Эй! – крикнул второй раз полковник, остановившись в нескольких метрах позади Сергея, стоявшего к нему спиной. Ничего не мешало Аль-Бахмару выстрелить в этого русского, но полковник сам не понял, почему этого не сделал, хотя пленный ему не был нужен. Что он изменил бы в сложившейся ситуации? Ничего. Поэтому приговором ему будет смерть. Может быть, менее быстрая, но – все же.

Бойченко был уверен, что рано или поздно его догонят. Он удивился только тому, что не умер сразу, что его не застрелили в первую же секунду. Его хотят взять в плен? Ну что ж… Это давало призрачный шанс… Призрачный, как радуга там, над водой, внизу. Он повернулся в пол-оборота и посмотрел на преследователей. Полковник был один.

– А ты, бля, смелый… – Бойченко зло улыбнулся. Подсохшая к этому времени, кроваво-грязная корочка треснула, вызвав боль в порванной щеке.

«Погибать – так с ножиком!» – так любил говорить их инструктор по ножевому бою.

Рука сама нашла нож и явила миру пятнадцать сантиметров черной, как южная ночь, матовой стали… Стоило ладони ощутить ребристую поверхность рукоятки ножа, куда-то ушло все – и боль и бессилие… Но острыми, как лезвие его ножа, стали злость и уверенность в том, что его жизнь принадлежит только ему, Сергею Бойченко, и никто в этом мире не смеет решать за него, когда и где ему умирать. И эта спокойная, незыблемая уверенность, стала источником силы, которую ощутил Сергей, повернувшись лицом к врагу. Тот, похоже, понял намерение противника, принял правила игры и театральным жестом скинул китель. Проще было пристрелить этого русского, но Наджиб решил иначе. В руках полковника равнодушно блеснуло лезвие… Иракский военный не смог скрыть легкой презрительной улыбки при виде своего противника, уставшего и раненного…

– Рано радуешься… – процедил сквозь зубы Сергей, неподвижно стоя на месте и ожидая от врага первого шага.

Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем Наджиб Аль-Бахмар начал медленно, крадучись, подходить к Сергею. Тот же стоял на месте спокойно, опустив руки вдоль тела, и не поворачивая головы, одними глазами следил за короткими передвижениями противника. Сзади у него было около трех метров до обрыва.

Неожиданно Аль-Бахмар прыгнул вперед и вправо, выводя лезвие левой рукой широким махом. Он старался зацепить Сергея первым же режущим выпадом, но Бойченко был к этому готов. Он, резко пригнувшись, пошел на сближение, не давая иракцу пространства и времени на новый замах. Лезвие мелькнуло над головой. Наджиб, может быть, и предполагал какое-то контратакующее действие со стороны противника, но явно не такое быстрое и резкое. Сергей перекинул нож в левую руку и попытался провести тычок в живот, но или иракский вояка был более резв, или Сергей все-таки не так быстр. Наджиб рубящим движением левой руки отбил атаку. Лезвия ножей злобно лязгнули, встретившись друг с другом. Сергей решил не тратить силы на собственные атакующие действия, предпочтя работу на контратаках, в надежде зацепить Аль-Бахмара на «встречном курсе». Вскоре такой момент представился. Полковник слишком сильно провел замах и Бойченко практически удалось в какую-то долю секунды зайти ему за спину. Иракец, похоже, разозлился, но оплошность свою быстро исправил. Он не стал разворачиваться, а продолжил движение. Повернувшись вокруг своей оси и поставив лезвие ножа перед лицом, сбил клинок Бойченко, летевший в шею. Черное лезвие столкнулось с блестящей сталью и ушло со своей траектории. В шею полковнику нож не воткнулся, но глубоко пропорол левую сторону лица – от щеки вверх, до самого лба, практически отрезав кусок кожи. Полковник охнул и прижал отслоившийся лоскут, размазав обильно брызнувшую кровь по лицу и шее.

В пылу поединка противники не заметили, что в дюжине метров от них за ними наблюдают два иракских солдата. Те дружно вскинули свои автоматы, как только раненный в лицо Наджиб разорвал дистанцию с Бойченко. Полковник уловил это движение, но не успел ничего крикнуть. Раздались выстрелы. Солдаты не целились, стреляли инстинктивно и было глупо ожидать от них снайперских попаданий. Но две пули все-таки воткнулись в левую часть груди Сергея, отбрасывая его назад. Спецназовец взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, но неожиданно почувствовал пустоту под ногами и вокруг себя. В этот момент сознание покинуло его, обняв непроглядной тьмой и тишиной. Спустя пару секунд тело командира особой диверсионной группы ГРУ ГШ СССР пропало в плотном водяном тумане, всколыхнув маленькую радугу.