Текст книги "Военные рассказы"

Автор книги: Павел Пепперштейн

Про него было несколько документальных фильмов по TV, а были и кинофильмы. Например, фильм «Баске» – там Уорхола играл Дэвид Боуи.

А фильм Оливера Стоуна «Doors» не видели? Там Уорхол дарит Джиму Мориссону золотой телефон, и говорит: «Мне подарили этот телефон, чтобы я звонил Богу. Но, к сожалению, мне совершено нечего ему сказать».

– Остроумно, – Курский по-стариковски пожевал сухими губами.

– А еще был фильм «Я стреляла в Энди Уорхола ».

– Стреляла? – заинтересовался Курский. – Его что, убили, этого художника?

– Почти. В него стреляла некая Валерия Саланас – она была анархисткой, революционеркой, неудачницей. Она была жалкая, никому не нужная – сидела на крыше, печатала на пишущей машинке манифесты радикального феминизма. Она тяжело ранила Уорхола, и он так до конца жизни и не оправился от этих ран. Эти раны подорвали его организм, и он умер через несколько лет после покушения.

ВОЙНА полов – А вы, я вижу, любите кино? – спросил Курский, словно чему-то обрадовавшись.

– Да все любят кино. А что, конечно, любят – не эти же паркеты мне любить? Я их ненавижу.

Йогурт пнул разрушенный пол.

– Зато теперь вам, наверное, интересно, – улыбнулся Курский. – Вы как будто в кинофильм попали. И вот мы стоим внутри этого кинофильма, судачим. Что вы думаете об этих портретах?

Почему Анна Гурова предпочитала видеть на стенах своей комнаты именно эти лица? Что объединяет этих персонажей?

– По-моему, это очевидно, – возбудился Йогурт.

– Все эти люди – великие революционеры.

Иоанн Предтеча пришел в мир, чтобы строго пред-упредить всех людей о приближающемся Спасении. Предупредить, что скоро все изменится раз и навсегда. Марат и Ленин устроили огромные революции, вообще все изменили. Уорхол совершил как бы революцию в искусстве – сделал изобразительное искусство зеркалом массовой культуры. В Анне тоже было что-то революционное…

– Это очень интересно. Революционное. Зачем же они тут все встретились, эти парочки? Может быть, все они были членами тайной революционной организации или международной секты?

– Не знаю.

– И я не знаю, Евгений. И это не дает мне покоя.

– Может быть, они нашли друг друга в Интернете, на чатах, и встретились, чтобы… чтобы, скажем, заняться групповым сексом или обменяться на время партнерами? Сейчас это модно.

– Мы обсуждали эту версию с Юрасовым. Первая часть вашего предположения похожа на правду – они действительно могли познакомиться в сети. Кажется, у них просто и не было других возможностей. Но насчет секса сомнительно. Мы не обнаружили в этой квартире ни одного презерватива, никаких сексуальных гаджетов – ничего как-либо связанного с сексом. Экспертиза говорит, что у всех убитых не было секса по крайней мере два дня. Да и возраст слишком разный – американской паре было за шестьдесят, жена на пару лет старше мужа. Эрику Финдеслейну (англичанин) – 30 лет, его жене Мери – 28 лет. Герхарду Фирну – 51 год, его подруге жизни – 40 лет. Бенуа Бианкур-Монтфа – 42 года, его жене – Мирей тридцать пять.

– Наверное, у них просто были общие дела.

– Вся проблема в том, что у них не было общих дел. Или мы их не знаем.

– А что это вообще за люди?

– Я все ждал, когда же вы об этом спросите.

А вы спросили только сейчас. И вы так и не спросили, как именно погиб каждый из них. А я ведь вам так подробно обо всем рассказываю, как на духу – вас это не удивляет? – в лице Курского вдруг мелькнуло нечто зловещее.

Йогурт подметил это, но тут же забыл.

А Курский продолжал:

– Об этих людях мы знаем немного. Но коечто знаем. О мужчинах есть что порассказать – особенно об Уорбисе. О женщинах мне сказать пока нечего. Вы, знаете ли, мне очень помогаете – например, ваш рассказ про американского художника.

Он навел меня на некоторые мысли.

– Что же это за мысли?

Курский еще раз обвел взглядом четыре лица на стенах комнаты Анны Гуровой.

– Иоанн Креститель, Марат, Ленин, Энди Уорхол… Все же странный ряд лиц. Или не странный? Все они, вы сказали, были великими революционерами. Есть еще нечто, что объединяет ВОЙНА ПОЛОВ этих четырех мужчин – каждый из них пострадал от руки женщины. Иоанн Креститель погиб потому, что красавица Саломея выпросила себе его отрубленную голову у царя Ирода, в награду за ее прекрасный танец. Жозефина Конде убила Марата ударом кинжала, когда он лежал в ванне. Фанни Каплан серьезно ранила Ленина выстрелом на заводе Михельсона. Энди Уорхол стал жертвой выстрела Валерии Саланас. Здесь висела еще одна картинка – видите, осталась дырочка от гвоздя. Я нашел эту картину на полу в соседней комнате.

Курский показал картинку: отрубленная голова мужчины с бородой.

– Это голова Олоферна, убитого Юдифью. Фрагмент знаменитой картины Кранаха. Итак, пять мужчин-жертв. И пять женщин-убийц.

Йогурт неподвижно смотрел в лицо Курского, его вдруг заинтересовала сеточка промытых морщин на лице старика. При этом Йогурту снова показалось, что волосы на его собственной голове слегка шевелятся, как промерзшие змеи на голове зимней Медузы Горгоны. Но до зимы еще было далеко, дождь за окнами вдруг кончился, облака разорвала чья-то нетерпеливая рука, и октябрьское солнце хлынуло прозрачным золотым потоком в окровавленные комнаты. Все вспыхнуло, заиграло, обрадовалось – даже убитые иностранцы улыбнулись бы сквозь смертное оцепенение, если бы их не унесли отсюда.

Вспыхнули стекла портретов Марата, Ленина и Уорхола, а еще ярче вспыхнул золотой фон на иконе Иоанна Предтечи.

– Вспышка! – произнес Курский загадочным голосом. – Это была война полов. Женщины решили убить их. Но и мужья решили убить своих жен. Эта квартира была заранее задумана как место боя, место, где должна развернуться битва по лов – мелкий, но смертельный поединок, в котором все они погибли. Этот небольшой поединок – всего лишь эскиз новой глобальной войны – войны полов, – которая вскоре может вспыхнуть на земном шаре. Женщины и мужчины скоро сойдутся уже не в любви, а в смертельной схватке. И итог этой схватки будет таким же, как и здесь – все погибнут. Идея схватки принадлежит, конечно, супругам Гуровым, потому что только в русском языке слово «пол» имеет два смысла – пол как sex, и пол как floor. Скорее всего, Гуровы были шизофрениками. Я когда-то вплотную занимался преступлениями, совершенными людьми с психическими отклонениями. Трудно сказать, кто был «ведущим » в их парном безумии. Скорее, Анна. Многие говорят, что до брака Леонид был другим. Анна превосходно рисовала, линии ее рисунков отличаются поразительной точностью, все изображения абсолютно симметричны, хотя рисунки сделаны тушью без предварительной карандашной прорисовки, без единой поправки. Я много занимался графологией, исследовал рисунки душевнобольных – такое абсолютное чувство симметрии иногда бывает симптомом шизофрении. Нарисовать совершенно симметричную львиную голову в фас или цветок тигровой орхидеи, расправленный как в гербарии, ей не составляло труда. Простая, в меру остроумная игра двумя смыслами слова «пол», положенная в основу рекламы вашей фирмы, запустила механизм ее шизофренической фантазии. Конечно, она бы с удовольствием повесила на стены своей комнаты изображения Юдифи,Саломеи, Жозефины Конде, Фанни Каплан и Валерии Саланас, ведь она мечтала оказаться с ними в одном ряду. Но предпочла видеть лица их жертв. В этих лицах она различала лицо своего мужа, которого она, безусловно, любила. Это была, ви димо, убивающая любовь. Леонид, как и многие властные, хитрые и жестокие люди (а он был именно таким), являлся в глубине души очень субмиссивным, он всегда желал лежать, так сказать, на «половом полу». Анна дала ему возможность осуществить это желание. Он стал ее жертвой задолго до того, как она убила его – а она сделала это, и это был единственный в этой схватке удар ножом – прямо в сердце. Удар, поражающий своей точностью – нож вошел в сердце точно посередине! Ее идеальный глазомер, абсолютное чувство симметрии не подвели ее. Так же, без набросков, она a la prima рисовала симметричные лилии и львиные мордочки. Конечно, в сердце – а как иначе? Именно таким должен быть удар любви. Видимо, она также убила Эрика Финдеслейна – единственного мужчину на этой вечеринке, который был молод и хорош собой – она убила его выстрелом из пистолета, с довольно большой дистанции – он стоял в конце коридора. Опять же выстрел поразительно точен – пуля угодила ровнехонько в центр лба. У вас имелся ключ от этой квартиры, когда вы здесь работали?

– Да.

– Вы его вернули хозяевам?

– Копии ключа были у меня и у бригадира рабочих.

Я его не возвращал. Они, наверное, поменяли замок после окончания работ.

– Они его не меняли.

Возникла пауза, в продолжении которой Курский рассматривал свою шляпу. Йогурту вдруг стало скучно.

– Ну я пойду? – сказал он. – Я вам еще нужен?

– Спасибо, вы мне очень помогли. Не смею вас дольше задерживать, я и так отнял у вас слишком много времени.

Курский подал Йогурту руку, и молодой человек ушел, оставив старого следователя одного в разрушенной квартире. Старик еще некоторое время вертел в руках репродукцию с изображением головы Олоферна, потом аккуратно убрал репродукцию в папку и тоже покинул квартиру. На следующее утро Йогурт проснулся совершенно больным, впрочем, это было не утро – дело подходило к четырем часам дня. Он проспал часов пятнадцать. Снились ему отвратительные кошмары, что и не странно после таких событий.

Несмотря на долгий сон, он ощущал себя руиной, и эта руина не собиралась вставать со своего дивана.

Он лежал одетый, под одеялом, в темную старую квартиру скудно сочился свет сквозь пыльные зеленые шторы. Все тело болело и ломило, голова казалась тяжелой, как пушечное ядро. Его девушка, Лена Шведова, была в отъезде, в Швеции (бывают такие глупые совпадения), она там отдыхала с родителями, и Женя не знал, когда она вернется.

Ему стало ясно, что во «Флорз» он больше не пойдет – и не только сегодня, из-за болезни, но вообще никогда. Решение бросить работу явилось перед ним во всей своей несомненности, и это решение – абсолютно твердое и отчетливое – принесло ему облегчение.

Сил не нашлось, чтобы дойти до кухни, но все же хотелось чаю. К счастью, электрический чайник стоял рядом на полу, тут же стояли чашки, пачка с чаем. Йогурт дотянулся до чайника – тот был почти полный – и нажал на кнопку: кнопка засветилась красным светом, вскоре зашелестела вскипающая вода… Сделав глоток горячего чая, Йогурт откинулся на подушку – вот так он теперь и будет жить, думалось ему: потаенно, в глубоком анабиозе, в той застылости, в какую впадают животные во время зимней спячки. Но его спячка не ограничится зимой, она обнимет все месяцы года…

Endless hibernation. Endless… К своим двадца ти пяти годам он повидал мир, и мир ему не понравился. Ему вспомнилось стихотворение «Не понравилось нигде», недавно прочитанное в одном журнале:

 
Он объездил целый мир
Видел Конго и Памир,
Видел Перу и Вьетнам
Видел сотню разных стран…
Возвращается к себе:
Не понравилось нигде.
В Небраске неброско
В Анголе голо
В Гане погано
В Гвиане говняно
В России морось
В Париже жижа
В Аризоне зона
Гваделупа – залупа
В Житомире жид помер
В Кракове крякают
В Сракове сракают
В Бордо бурда
В Польше пошло
В Бресте пресно
В Ниде гниды
В Ницце фрицы
На Канарах нары
Лондон – гондон
В Китае кидали
В Непале напали
В Стамбуле обули
В Кабуле надули
В Загребе загребли
В Дели раздели
В Назрани насрали
В Портсмуте смутно
В Плимуте мутно
В Шанхае хай
В Индии прохиндеи
В Иране раны
В Ираке драки
В Газе газы
В Грозном грозно
В Грязном грязно
В Ливерпуле – ливер, пули…
Европа – жопа
Турки – урки
Унесите, унесите
Карту мира! И сожгите.
Бросьте глобус за окно.
Разобьется? Все равно.
Я ра-зо-ча-ро-вался в мире
Буду жить в своей квартире.
 

– Буду жить в своей квартире! Буду жить в своей квартире! – шептал Йогурт, как заклинание, и трогал кончиками пальцев маленькую, парадоксальную улыбочку, расплывающуюся по его лицу. Но тут же улыбочка эта исчезала, белое лицо каменело, голова тяжело опускалась на подушку, и казалось, здесь лежит античная статуя, глядя неподвижными тяжелыми глазами на грязную комнату. Он, профессиональный дизайнер по интерьерам, ничего не прибавил от себя в этой квартире.

Все здесь осталось таким, каким было при покойной бабушке, только еще больше обветшало и состарилось под слоем молодежной мишуры: разбросанных ярких журналов, маек, модных рубашек, видеокассет, технических гаджетов и прочего.

Йогурт лежал несколько часов, потом ему захотелось есть. Он с трудом встал, прошел, шатаясь, на кухню и открыл холодильник. Там (еще одно глупое совпадение) стоял лишь одинокий стаканчик йогурта. Хозяин квартиры вернулся с этим стаканчиком на диван, тяжело упал в слои пледов и стал есть йогурт старинной серебряной ложкой.

И как всегда, ему казалось, что он ест свою собственную душу или свой мозг – кисло-сладкий, с фруктовыми вкраплениями…

– Это не йогурт. Это йогурд, – сказал он сам себе, – и я больше не Йогурт, я – Йогурд. Я меняю последнюю букву своего имени! – и он схватил авторучку и стал лихорадочно подписываться на разбросанных везде листках бумаги, на упаковке чая, на обложках журналов и книг – Йогурд, Йогурд, Йогурд…

Изменение имени вдохновило его. Куда делась античная статуя! Его глаза горели, он исписал своим новым именем скатерть, стены, корешки книг… И, наконец, изможденный, он выронил авторучку из своих вновь похолодевших пальцев и снова упал на диван, восхищенно глядя на дело своих рук. Обежав глазами все свои подписи, разбежавшиеся вокруг него по предметам и поверхностям, он наконец громко произнес:

– Другой. Я – Другой.

Так звучало его новое имя, если прочитать его наоборот.!

(Продолжение данного рассказа, возможно, следует.)

2005

АБСТРАКТНЫЕ ВОЙНЫ

Летят два квадрата…

Казимир Малевич

Клином красным бей белых…

Эль Лисицкий

Я с детства не любил овал,

Я с детства просто убивал.

Стишок 60-х годов XXв.

Нашему времени не хватает абстракций – везде сплошная конкретика, да и та по большей части – обман.

Но так было не всегда. И так будет не всегда.

Стоит лишь совершить то, что несколько скороспело называют «просчитыванием ситуации на несколько ходов вперед», как становится ясно, что абстракции не просто вернутся – они вернутся в такой силе, они возьмут столь потрясающий реванш, что все конкретное попрячется по щелям, и там станет жить своей, то ли криминальной, то ли партизанской жизнью. Что же касается развернутых, больших, «общепризнанных» пространств, то они целиком будут предоставлены для осуществления того, что мы называем «супрематической утопией» (в наши дни триумфа конкретного эта утопия воспринимается как разновидность дизайна), но в утопленные глубоко в будущем годы слово «супрематический», возможно, и позабудется, останется лишь свободное саморазворачивание отвлеченных идей и абстрактных фигур, постоянно «шлифующих» себя, доводящих себя до абсолютно завершенного, идеального состояния.

Тогда-то и вспыхнут так называемые «Абстрактные войны» – ведь если происходит свободное саморазворачивание чего-то в пространстве, то это саморазворачивание вполне может натолкнуться на саморазворачивание чего-то другого.

Это утверждение, признаемся, попахивает Временами Конкретного, с их страшными, ограниченными мирами, с их теснотой, с их постоянной борьбой за усеченные и раздробленные пространства.

В Абстрактную эпоху в таком утверждении не содержится ничего обязательного, ничего неизбежного (в отличие от Конкретных Веков), такое столкновение будет лишь возможностью, но мы знаем, что такая возможность осуществится по крайней мере три раза – во время Трех Абстрактных Войн: Первой, Второй и Третьей.

Первая Абстрактная Война разразится приблизительно в 4083 году по Человеческому Летоисчислению (людей тогда уже, конечно, не будет, но Человеческое Летоисчисление сохранится в качестве одного из возможных регистров Абстрактного Времени). Грубо говоря, это будет война между Овалом и Окружностью, и теми неисчислимыми абстрактными силами, которые предпочтут занять сторону того или другого.

Политическая предыстория войны такова: в 4077 году по ЧЛ (Человеческое Летоисчисление) Правильный Овал возглавил* Мир Эллипсов после чрезвычайно продолжительной (хотя и мирной) борьбы за легализацию эллипсов в качестве отвлеченных (условных) фигур – до этого эллипсы подавлялись как «безусловные участки конкретной поверхности, пораженные в идеальных правах». * Перейдем на прошлое время, которым принято пользоваться, когда рассказываешь историю войн.

Этот успех вызвал возражения в Совете Идеальных Фигур, после чего на Окружность была возложена миссия устранения Овала и его царства.

В течение шести людолет (то есть лет по ЧЛ) Окружность пыталась навязать Овалу так называемый Закон о Размежевании – в соответствии с этим законом, Мир Эллипсов должен был быть разделен на два непересекающихся мира: Мир Симметричных Эллипсов и Мир Асимметричных Эллипсов. Обоим мирам гарантировалась Абстрактная Независимость и предоставлялось Абсолютное Автономное Неограниченное Пространство Разворачивания Внутрь и Вовне, при условии, что эти два мира никогда более не только не смешаются, но даже не вступят в теоретическое сообщение друг с другом.

Естественно, это было категорически отвергнуто Овалом, так как при таком разделении Правильный Овал оставался средоточием лишь одного из миров – Мира Симметричных Эллипсов (МСЭ). В то время как Мир Асимметричных Элипсов (МАЭ) предполагалось оставить в хаотически упорядоченном состоянии, с дрейфующим, не обозначенным центром (центр типа х-›).

Со стороны Окружности все это было уловкой, направленной на отсечение Правильного Овала от Мира Асимметричных Эллипсов, чрезвычайно насыщенного «возможной энергией».

В этот период не разрешалось использование никаких энергий, кроме «возможной» и «невозможной ».

И Овал, и Окружность были совершенно бесстрастны, никакие властные или другие амбиции их не замутняли, друг к другу они относились с дружелюбной прохладцей, если так можно выразиться, однако (как выяснилось) их абстрактные интересы, или их Горизонты Гипотетического Со зерцания (ГГС), оказались несовместимы: образовалась Воронка Конфликта, постепенно затягивающая и другие Фигуры и Категории. Всего этого «разогревания» конфликта и, соответственно, начала войны между Окружностью и Овалом можно было бы избежать (весь этот конфликт вполне мог бы остаться теоретической неувязкой, оставленной «на потом» для последующих разработок, – как правило, такие неувязки замораживались с помощью так называемого «Холодного Времени» (ХВ)), если бы не провокационная деятельность одного Желтого Треугольника. О Желтом Треугольнике было известно, что это профессиональный агент-объект из области Возможного Звука, связанный сразу с несколькими агентурами, но ни Совет Идеальных Фигур, ни Конфигурация Категорий, ни так называемый Дом Чисел и Оснований не знали, на кого же, в конечном итоге, работает Желтый Треугольник. На самом деле этот Желтый Треугольник по прозвищу «Оригинал Под Маской Копии» (не путать с другим Желтым треугольником по прозвищу «Хороший Вкус Это Оригинал Под Маской Копии») работал на Гигантский Черный Треугольник (ГЧТ).

Гигантский Черный Треугольник (в отличие от просто Черного Треугольника) считался опасной фигурой в мире абстракций, так как служил источником огромных объемов «невозможной энергии ». В принципе, и «возможная» и «невозможная » энергии допускались в Абстрактную Эпоху лишь как временные, регрессивные явления, существующие лишь до появления Идеальной Энергии, призванной слить и уравновесить эти два типа энергоресурсов (над этим проектом работали лучшие Точки Фона). Идеальная Энергия и Будущее считались в те годы синонимами.

Впрочем, и «Идеальная Энергия», и «Работа над Идеальной Энергией», и «Появление Идеаль ной Энергии в Будущем» – все это были существа, имевшие статус Категорий и входившие в качестве почетных членов в Конфигурацию Категорий.

Мы не будем описывать все происки Желтого Треугольника (по имени Оригинал Под Маской Копии), все его уловки и диверсии, направленные на разжигание войны между Овалом и Окружностью, – все это делалось в интересах Гигантского Черного Треугольника, для того, чтобы отвлечь внимание от тех нарушений Правил Созерцания, которые допускала эта Фигура-источник.

Все это делалось не только в нарушение Правил Созерцания, но и в нарушение Закона об Отвлеченном Характере Происходящего – основного закона Абстрактного Времени.

Короче говоря, начало Абстрактных Войн поставило под сомнение саму абстрактность Абстрактного Мира. Таково свойство войны – она всегда ставит под сомнение мир, в котором она происходит.

Конечно, Принцип Архива (по поручению Высших Категорий) пытался нивелировать противоречие между ситуацией войны и Отвлеченным Характером Происходящего (ОХП).

Поскольку войн давно не было, Принцип Архива реконструировал чрезвычайно старые и совершенно забытые категории войны: Холодная Война, Звездная Война, Молниеносная Война – этим категориям пытались придать статус «абстрагирующих существ-инстанций», но все провалилось, и эти войны умерли, не успев возродиться.

Поэтому мир погружался в пучину совершенно новой, неизвестной, абстрактной войны.

Война оказалась довольно жестокой, но победу одержала Окружность. Поначалу Окружность терпела поражение за поражением под натиском неисчислимых и непредсказуемых Асимметричных Эллипсов, и вынуждена была постоянно сокра щаться. Однако затем Окружность запросила у Совета Идеальных Фигур разрешение обратиться за помощью к Философским Понятиям. Военный отдел Мира Понятий (спешно сформированный) выделил Вещь-в-себе на помощь Окружности.

Ударная сила Вещи-в-себе оказалась столь велика, что с помощью этого оружия массового поражения Окружность смогла уничтожать до нескольких бесконечностей плюс и минус-эллипсов в секунду. Операция, осуществленная Окружностью под конец этой войны, называлась Эгида.

В результате Овал был полностью поглощен Окружностью и коллапсировал. Война закончилась.

Однако конфликт, как это бывает, приобрел шквально-каскадный характер. Разрушения и злоупотребления, допущенные обеими сторонами во время Первой Абстрактной Войны, некоторые зыбкие и двусмысленные аспекты мирных соглашений, а также продолжающаяся подрывная активность Желтого Треугольника – все это привело в результате к началу Второй Абстрактной Войны.

Это произошло в 5005 году по ЧЛ.

Вторая Абстрактная война (ВАВ) длилась 15 людолет и оказалась гораздо более серьезной и разрушительной, чем первая. Это была война между Фигурами и Фоном. Фактически в этой войне, с одной стороны, сражались объединенные Идеальные Фигуры, Категории и Понятия, а с другой стороны – Фон и бесчисленные Точки, Бесконечности, Величины, Поверхности, Линии, Фрактальные растры, Потенциалы, Плоскости и т.п.

На стороне Фона выступили все силы неэвклидовых геометрий, все асимметрии, треугольники Серпиньского, все «золотые» и «злые» точки, все перманентно коллапсирующие миры и Астрономические Допущения.

Несмотря на героизм, проявленный в этой войне Объединенными Идеальными Фигурами, Категориями и Понятиями (чего стоит один так называемый «Подвиг Катарсиса»!), Фон одержал сокрушительную победу. После этой победы власть Фона стала неограниченной, но победа да лась нелегко, и сам Фон оказался полуразрушен ным (не говоря уж о прочих участниках войны). В нем образовались различные дыры, щели и про рехи, которые впоследствии сыграли роковую роль в гибели Абстрактного Мира. Поэтому мож но говорить с уверенностью, что именно во время Второй Абстрактной Войны образовался глубин ный надлом, постепенно давший о себе знать.

Мирное состояние удалось удерживать под властью Фона довольно долго, более ста людолет, и этот период даже считался временем Процветания: появилось множество новых, прежде невиданных абстракций, и они свободно демонстрировали свои возможности в огромных эксклюзивных пространствах. Но старые раны не заживали, и хотя давно уже не было Желтого Треугольника, но дело его продолжали целые армии трикстеров, везде шныряющих, выискивающих потенциальные «Воронки Конфликта».

И одна из этих «Воронок» сработала! В 6016 году разразилась Третья Абстрактная Война. Поводом для нее стала поначалу сугубо философская полемика между двумя очень старыми Понятиями, долгое время пребывавшими в тени – речь идет о категориях «Всё» и «Ничто». Да, дело началось с мелочи, но эскалация конфликта произошла с ужасающей скоростью, и вскоре война между Всё и Ничто пылала с невиданной силой, вовлекая в себя все новые участки Абстрактного Мира.

Категория Ничто обладала гигантской, тщательно налаженной агентурной сетью: Всё и его союзники никогда не могли быть уверены в том, что самые ближайшие их соратники не работают на Ничто. На стороне Ничто выступили все так называемые Забытые Силы. Само по себе название «Забытые Силы» было всего лишь вежливым обозначением тех сил, которые в Абстрактном Мире не обладали полноправным статусом, они считались не вполне абстрактными и поэтому для их обитания были предоставлены так называемые Символические Пространства – пространства, так сказать, низшего сорта – в Абстрактном Мире объекты-сущности, влачащие за собой шлейф слишком уж конкретных значений, считались «грубыми», их называли «неотесанными», «неотшлифованными » – в общем, они подвергались легкой дискриминации, и поэтому воспользовались случаем, чтобы восстать против Абсолютных Абстракций.

Таковыми были Знаки и Языки: на стороне Ничто выступило более трехсот шестнадцати совершенно забытых языков, почти все языки, за исключением нескольких чисто математических, которые сохранили нейтралитет. На стороне Ничто выступили все числа, все буквы, сотни тысяч слов, а также такие символические знаки, как Крест, Пятиконечные Звезды (Красная и Белая), Шестиконечная Звезда (так называемая Звезда Давида), две Свастики (Левосторонняя и Правосторонняя), Знак Инь-Ян, Полумесяц, Знаки Валют (Доллар, Евро и Фунт Стерлингов – эти знаки сохранили свою силу, хотя самих денег уже давно не было), и множество других знаков. Наконец, на стороне Ничто находился Черный Квадрат – объект-оружие невероятной разрушительной силы.

Однако на страже интересов Всего твердо стояли Куб и Шар, Окружность, все Треугольники, Космическая Спираль, Точки, Поверхности, Множе ства, основные силы Фона, а также несколько очень древних «умных сил» из «Небесной Иерархии » – Престолы, Сияния, Власти и Господства.

Поскольку за годы, прошедшие с момента окончания Второй Абстрактной Войны, боевая мощь и разрушительная сила всех элементов Абстрактного Мира возросли во много раз, Третья Абстрактная Война оказалась запредельно разрушительной и отличалась беспощадной жестокостью.

Чего стоит одно лишь описание битвы между Словами и Кубом! Это описание, дошедшее до нас из глубин будущего, составлено одним из малоизвестных языков, который получил в этой битве столь глубокие раны, что так и не смог оправиться.

Перед смертью он оставил нам текст, который с большим трудом, но все же перевели на некоторые языки нашего времени. Вот перевод этого странного фрагмента на русский язык начала XXI века. Перевод предоставлен Русским Отделом Военного Департамента США. В оригинале текст рифмованный и имеет форму стихотворения. За качество перевода поручиться нельзя.

 
Из Гаттлби-Той на Мангорский пролив,
Над Мангорами ветер играет судьбой, –
Так, губу закусив, так, губу закусив,
Так пела морячка из Гаттлби-Той,
Озаренной порою над Гаттлби-Той,
На Мангорский глядя пролив.
 
 
Но мы лучше умрем здесь в Гаттлби-Той,
Мы умрем, как один, в славном Гаттлби-Той,
Молодую морячку прикроем собой, –
Столько жизней готовы отдать за нее и за Гаттлби-Той,
Столько жизней готовы отдать, сколько тел не вместит
Глубокий Мангорский пролив.
 
 
Сколько слов, сколько слов в предыдущих строках?
Сколько белых волос на седых головах?
Мы – слова, мы хотим умереть за нее,
За девчонку из Гаттлби-Той, за нее,
За девчонку с пьяными глазами из Гаттлби-Той.
 
 
Мы подняли наш флаг, над Мангорами враг,
Неподвижный убийца над Гаттлби-Той!
Он шлифован и груб, это – Царственный Куб,
И он вечной порой, подвенечной порой
В белом небе парит над Гаттлби-Той, В вечно белом над Гаттлби-Той!
 
 
Этот Куб убивает слова, убивает слова,
Молодые слова, загорелые слова…
Мы умрем, как один, здесь в Гаттлби-Той,
Мы – слова этой песни, что, губу закусив, Пела пьяная девочка из Гаттлби-Той,
На Мангорский глядя пролив.
 

Никаких проливов, губ, флагов, морячек всего этого там быть не могло. Все это условности текста, порожденного раненым и умирающим языком. Однако из данного фрагмента с абсолютной ясностью видно, что в ходе этих битв уже происходил распад Абстрактного Мира – в этих отвлеченных пространствах стало появляться все больше конкретики, которую прежде здесь не потерпели бы. Эта конкретика буквально стала «сочиться из всех щелей» – она проникала сквозь разломы, дыры и пробоины Фона, образованные войной. Первой появилась пыль. До этого Абстрактные Миры были чисты, совершенно стерильны – эта чистота являлась условием Совершенного Самосозерцания Фигур, Понятий и Категорий.

Вопрос о материальности Абстрактного Мира остается открытым… Точнее, безусловно, Абстрактный Мир обладал материальным субстратом, но речь идет о материалах далекого будущего – свойства этих материалов не вполне понятны нам, пещерным людям XXI века. То были материалы, порожденные внутри самих Абстракций, изнутри Фигур, Категорий и Понятий: каждая Фигура, каждая Категория, каждое Понятие Абстрактного Мира порождали изнутри своей сути (целиком и полностью открытой им самим в их Самосозерцании) свой собственный уникальный материал, обеспечивающий их полноту и Идеальную Форму.

Эти материалы были (будут) идеально чисты, стерильны… там не было никакой пыли, никакой грязи, никакой вообще – что очень важно – влаги.

Ни грамма увлажнения. Все оставалось чистым, сухим. Но тут сквозь разломы и дыры стала проникать пыль, целые пылевые бураны, а затем появилась грязь, влажная грязь – и это было началом конца.

Абстрактные Миры стали «подмокать». Распад этот был величествен и страшен: стали появляться конкретные вещи, доселе скрывавшиеся в глубочайшем подполье, – был увиден камень. Затем, в разгар одной из битв, показался вдруг сквозь какуюто щель целый горный хребет, точнее, его вершина, безжизненная и истерзанная.

Это произвело столь устрашающее впечатление, что сражающиеся прекратили сражение: обе стороны в панике отступили.

Вдруг появился, вылез откуда-то слон – он брел по одному из Разломов поверхности, по самому краю. Наблюдавшим его Фигурам он казался крошечным, но это был настоящий слон обычного размера, весь с ног до головы облепленный мокрой грязью. Он шел как пьяный, его ногитумбы заплетались, но сквозь грязь бешенной радостью выживания и реванша сверкали его микроскопические глазенки.