Текст книги "Летучие мыши появляются ночью"

Автор книги: Павел Вежинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

10

В участке Димов не застал никого из своих помощников. Подумав немного, он велел привести к нему Кротева. Впервые этот мрачный и упрямый, как мул, алкоголик был тихим. Он смирно сидел на стуле, который ему подали, и безразлично смотрел на Димова. Глаза его были безжизненные – ни отчаяния, ни надежды.

– Послушай, Кротев, если я тебя продержу здесь месяц – гарантирую, что ты вылечишься.

– От чего вылечусь? – глухо спросил Кротев.

– От того, что в вашем крае называют цыганкой – смеси виноградной и сливовой ракии.

– От этого меня никто не сможет вылечить! – все так же глухо сказал Кротев.

– Ну ты еще молод, от всего есть лекарство.

– От всего – да, только не от вашего произвола! – ощетинился вдруг Кротев, хотя в голосе его не было злости.

– Кротев, ты думай, что говоришь! – так же не сердясь, заметил Димов. – Мы пытаемся раскрыть тяжкое преступление, а ты даешь неверные показания. Так что ты искал в Косере?

– Скажу, – нехотя промямлил Кротев.

– Знаю, ты нам скажешь, что был у женщины…

В это мгновение дверь открылась, и в комнату вошел Паргов. Димов сразу почувствовал его возбуждение.

– Так и было…

– И что женщина замужняя, и поэтому тебе неудобно было говорить.

Кротев от неожиданности остолбенел.

– Почему вы так думаете?

– Это обычная ложь.

– Только я не лгу… Это правда.

И Кротев подробно рассказал всю историю. У него есть давнишняя приятельница в Пернике, бывшая официантка. Его связывало с ней даже что-то вроде любви, но она пошла по легкой дорожке. Тогда они расстались. Спустя два года она вышла замуж за пожилого официанта, который во время сезона работал на курортах. Этим летом он был в Созополе, и Кротев решил воспользоваться его отсутствием. Знакомая его жила в Косере, он поехал к ней на рабочем поезде, но на обратном пути опоздал на перникский поезд. Тогда он вышел на шоссе, и вскоре какой-то шофер посадил его к себе на грузовик. Из благодарности Кротев угостил шофера в забегаловке, а потом отправился к своим друзьям.

– А почему ты сразу не сказал правду?

– Я забыл, – мрачно пробормотал Кротев. – Когда перепью, очень часто забываю, что делал в трезвом виде.

Димов записал имена всех, кто мог подтвердить его алиби.

Кротева увезли в арестантскую. Димов вопросительно взглянул на своего помощника.

– Что случилось?

– Совершенно неожиданное! – ответил Паргов. – Мы нашли в Гулеше вязальщицу.

Пожилая бедная женщина берет довольно дешево, словно не знает новых цен. В этом году она связала светлые фуфайки троим из тех, кто ехал поездом. И один из них – Славчо Кынев.

Димов, раскрыв рот, смотрел на Паргова.

– Ты это серьезно?

– Ну конечно, шеф!

– Честное слово, я ничего не понимаю. Значит, у него были причины лгать?

– Может, и не солгал, – неуверенно предположил Паргов. – Может быть, отправил фуфайку брату. У него брат в армии.

– Да, это возможно, – кивнул Димов.

– И вообще глупо подозревать Кынева. Он один из самых серьезных и сознательных людей в селе. Не думаешь же ты, что его случайно избрали в общинный совет?

– Я все могу подумать о человеке, который лжет мне в глаза! – скааал Димов.

– Но мы тщательно расспросили наших доверенных лиц в селе. Никто никогда не видел его в светлой фуфайке. Или ты думаешь, что он надевал ее, только когда убивал? Здесь, безусловно, какое-то недоразумение. Я думаю, что если мы его расспросим, то сразу же разберемся.

Они долго рассуждали об этом. И решили несколько дней подождать. Оставаясь на свободе, Кынев, если он действительно виновен, мог бы себя чем-нибудь выдать. А сейчас, если сразу начать допрос, будет выкручиваться. Скажет, например, что потерял фуфайку. Или что ее у него украли.

– Когда он взял фуфайку? – спросил Димов.

– Десять дней назад!

– Вот видишь!.. Дело становится еще более подозрительным. Разве можно забыть, что ты делал десять дней назад?

Они решили усилить наблюдение за Кыневым и Нестеровым, ни на минуту не выпускать их из виду.

– Хотя едва ли мы чего-либо добьемся, – скептически сказал Паргов. – Я начинаю думать, что все это дело рук кого-то со стороны. Наши, по-моему, не способны на такие сложные преступления. Я проверил все адреса. Единственный посторонний человек во всем районе – Манаско.

– Кто это Манаско?

– Третий, кто в ту ночь играл с ними в карты.

– Да, вспомнил, – сказал Димов. – Мы действительно совсем забыли об этом Манаско… А может, с него надо было начинать? Ты знаешь о нем что-нибудь?

– Ничего особенного… На вид совсем безобидный парень. Главный механик в ремонтной мастерской. Три месяца назад приехал из Софии.

– Из Софии? Какой дурак поедет из Софии в Гулеш? Есть у него рекомендации?

– Какие рекомендации? Механик – дефицитная профессия. Ремонтные мастерские переманивают их друг у друга премиями и наградами, как футболистов. Кыневу как-то удалось заполучить его – говорит, что отличный механик.

– Кто тебе сказал?

– Сам Кынев…

– Нашел кого спрашивать!

– Я тогда еще не ходил к вязальщице. Он дал мне прочитать его заявление и автобиографию. Родом он как будто бы из Требича, окончил техникум. Перечислены и места работы. Вообще все было в порядке.

Димов задумался.

– Завтра рано утром пошли Ангела в Софию. Я хочу все проверить и получить самые точные сведения.

Димов рассказал ему о посещении Перника. К концу рассказа ему показалось, что нос его помощника вытянулся на несколько сантиметров.

– Я не верю в предчувствия! – сказал Димов в заключение. – Кушев что-то знал, и знал нечто немаловажное. Может быть, это и есть причина убийства. Одного не могу понять – какова тут роль Евтима Дыбева – настоящей божьей коровки. – Зазвонил телефон. Димов поднял трубку. Он долго слушал, потом произнес всего три слова: – Да, доктор, приеду.

И положил трубку. Лицо его оживилось.

– Звонил доктор Станков, – сказал он. – Двоюродный брат Кушева приехал в Перник.

Похороны состоятся завтра в четыре часа. Непременно пойду. У меня такое чувство, что там будет присутствовать кто-нибудь из главных действующих лиц… А в вашем городе продается кислое молоко?

– Идем, я тебе покажу где, – сказал Паргов.

Вернувшись домой, Димов в течение часа читал записки, которые вел в связи с расследованием двух убийств. На новой странице он записал:

«Непроверенные возможные варианты:

1. Евтим Дыбев убит не с целью грабежа. Он стал невольным свидетелем чего-то, о чем никто не должен был знать.

2. Человек, которого видели на заднем дворике, не убийца. Он был у Кушева по какому-то делу. Ушел из дома, чтобы его не заподозрили в убийстве.

3. Кушев – убийца Дыбева. Второе убийство – возмездие за первое.

4. Убийца Дыбева и Кушева одно и то же лицо, но не из местных жителей, приехал откуда-то со стороны – из Перника или из Софии.

5. Кынев видел убийцу, но не верит в его виновность. Он просто хочет его оградить от неприятностей».

11

К десяти часам утра Димов получил подробную информацию о Янко Нестерове и дважды внимательно прочитал ее. Оказалось, что Несторов родился не в Гулеше, а в Войникове, в бедной семье. Там окончил школу, потом работал помощником шофера на автобусной линии Войниково – Дупница. В юности политикой не занимался. Был взят на военную службу в пулеметную роту – о его поведении там сведений нет. Рядовым солдатом участвовал в Отечественной войне и получил два ордена за храбрость.

После увольнения из армии женился на Цветанке Клисурской, жительнице Гулеша, и перебрался к ним в дом. Был членом Земса – земледельческого молодежного союза, его организация в Гулеше находилась тогда целиком под влиянием оппозиции. Во время первых выборов в парламент Несторов поддерживал кандидата от оппозиции.

После роспуска оппозиционных партий перестал заниматься политической деятельностью. В 1953 году в результате несчастного случая погибли его жена и тесть (здесь была отметка – «см. справку»). Женился второй раз на девушке из Войникова, привел ее в дом своей бывшей жены. Позднее построил новый дом, частным образом подрабатывал как механик. Держался лояльно, ко всем мероприятиям местных властей относился даже благосклонно. У него две сестры, а брат погиб еще в начале Отечественной войны. Далее следовали имена пяти его близких друзей. На первом месте стояло имя Славчо Кынева.

С особым вниманием Димов прочитал приложенную справку. Тесть Нестерова

– Петр Клисурский, член БКП, бывший боец, привез с фронта несколько английских сферических гранат и пистолет. Показывал их друзьям. 12 марта 1953 года из-за неосторожности граната в его руках взорвалась – погибли он и его дочь. Отношения между Клисурским и Нестеровым были плохими. Но весь тот вечер Несторов находился с приятелями в пивной и не уходил оттуда ни на минуту. Там ему и сообщили о несчастье. Две оставшиеся гранаты и пистолет милиция конфисковала.

Это было все. Димов помнил наизусть записи в своем блокноте – так что нечего было туда и заглядывать. Оппозиционный Земс упоминался там только один раз в связи с биографией Кынева. Граната упоминалась в связи с нападением на молодежный трудовой лагерь. Но в протоколе, который читал Димов, не указывалось, какого типа была та граната. Совпадения весьма общие и, что самое важное, очень отдаленные. Трудно предположить какую-либо связь с последними событиями. И все-таки в блокноте он приписал новый пункт:

«б) Несторов – один из нападавших на молодежный лагерь. Сейчас он освобождается от вольных или невольных свидетелей».

Только к трем часам после полудня вернулся Ангел, отправленный в Софию для проверки данных о Манаско. Склонившись над своей тетрадью, исписанной каракулями, он начал медленно читать:

– «Манасиев в своей автобиографии не указал всех мест, где работал. В одном из гаражей я разыскал его бывшего приятеля. Мне он все подробно рассказал – в том числе и то, что Манаско работал на станции технического обслуживания „Витоша“.

Эта станция не указана в его биографии, и я сразу понял, что не случайно. На станции говорил с секретарем партийной организации и еще двумя толковыми парнями. Оказалось, Манасиева оттуда уволили. Все трое утверждали, что он опытный меха ник, но очень плохой работник. Нередко являлся на работу пьяным.

Брал деньги от клиентов, чтобы поставить их на обслуживание без очереди. Вообще был алчным, единодушно утверждают они. Его все-таки терпели, потому что опытных работников мало, и на его безобразия закрывали глаза. Наконец их терпение лопнуло. В прошлом году Манасиев пьяный поссорился с одним слесарем. И ударил того ломом по голове».

Ангел посмотрел на шефа и многозначительно добавил:

– Подло ударил, сзади. Слесарь как подкошенный упал на землю, потерял сознание.

Его отвезли в больницу. Оказалось сотрясение мозга, мускулы лица временно были парализованы. Манасиева арестовали и судили. И все-таки тюрьмы он избежал – приговорили условно к шести месяцам заключения и к штрафу в пятьсот левов за телесное повреждение.

– Заплатил?

– Ну да, так и заплатил… Говорят, исчез. Я решил не говорить, где он работает сейчас, хотел спросить сначала у вас…

– Хорошо сделал, – заметил Димов. – Пока что он нам нужен.

Пора было ехать в Перник на похороны. У шофера был выходной, и Димов сам сел за руль. В Пернике он прежде всего заехал в управление государственной безопасности, но там ему не смогли дать никаких сведений о гранате в молодежном лагере, потому что расследование проводилось софийской группой. Доктор Станков находился в окружном управлении и, как всегда, приветливо встретил Димова.

– Я видел двоюродного брата Кушева, – сказал он. – Он производит приятное впечатление. Он сейчас не Кушев, а Стефанов – как видно, стыдится старой фамилии, хочет ее забыть.

– Он будет на похоронах?

– Да, конечно, хотя и без жены. Знаешь, похоронной процессии не будет, надо идти прямо в церковь.

– В церковь?

– Да, это желание Замфирской.

– Ты сказал Стефанову насчет наследства?

– Зачем? Я не вмешиваюсь в чужие дела.

Димов сел в «газик» и направился к кладбищу. И хотя он приехал минут на десять раньше назначенного срока, отпевание, как ни странно, началось. Он вошел в пустую церковь и в первое мгновение почувствовал себя неудобно. Возле гроба стояли только трое – Замфирская, хорошо одетый мужчина средних лет, наверное родственник-адвокат, и преклонного возраста человек в грубой городской одежде, вытиравший покрасневшие глазки большим пестрым платком. Не смущаясь столь малочисленной публикой, два священника в упоении выводили «со святыми упокой».

Никто не поднял глаз, чтобы взглянуть на Димова, и, воспользовавшись этим, он поспешил ретироваться, избавиться от тяжелого, хоть и приятного запаха ладана.

«Упокой…» – долетел до него мягкий тенор священника, сливающийся с нежным звоном кадила. Возле церкви к Димову подошел один из его людей.

– Кто этот третий, пожилой? – спросил Димов.

– Бай Спиридон, председатель производственной кооперации. Он давал Кугшеву работу, но чтобы они дружили, об этом я не знал.

– Имеешь представление, что за человек?

– Ангел из ангелов! – засмеялся сотрудник. – Он ничего не понимает ни в пластмассе, ни в производстве, но кооператоры его уважают и о другом председателе слышать не хотят. Говорят – справедливый!.. Справедливый-то справедливый, но какой-нибудь другой посмекалистей увеличил бы доход кооперации.

Димов задумался.

– Я не пойду к могиле, – сказал он. – Но ты иди. Когда все кончится, передай адвокату, что я хочу говорить с ним. Очень осторожно, разумеется, чтобы его не испугать. Я буду ждать вас вон на той скамейке. – Он указал на старую скамью едва видимую за пожелтевшими листьями японской акации.

Димов сел на скамейку и достал газету. Но ему не читалось; вот уже несколько дней он не мог заставить себя прочесть хотя бы две строки. Спустя немного могильщики вынесли гроб и довольно грубо запихнули его на катафалк. Привычные лошади двинулись потихоньку, колеса заскрипели, кадило мягко прозвенело в тенистой аллее. «Место спокойное!» – с унынием подумал Димов. Вот единственное преимущество мертвых. Стало совсем тихо, солнце склонилось к западу, тени протянули свои руки к могилам.

– Товарищ Димов! – позвал его кто-то.

Димов сильно вздрогнул от неожиданности – так он был погружен в свои мысли.

Неужели действительно прошло столько времени? Перед ним стоял родственник Кушева, более опечаленный, чем в церкви.

– Я хочу поговорить с вами, товарищ Стефанов.

Мужчина недовольно посмотрел на него.

– Вы полагаете, что здесь самое подходящее место? – спросил он.

– Да, вы правы… Тогда спустимся в город.

Они прошли к «газику» и на нем быстро выбрались на дорогу. Сначала они обогнали бай Спиридона, продолжавшего вытирать глаза. Значительно опередив его, шла учительница, прямая и подтянутая, твердым шагом человека, которого не так-то легко сломить. Из какой-то боковой улицы выехали два самосвала, испачканные известью, подняли тучи желтоватой пыли.

– Вы знаете эту женщину? – спросил Димов.

– Нет, впервые вижу, – ответил адвокат. И, немного подумав, добавил: – Мне всегда казалось, что у моего двоюродного брата несколько иной вкус.

Въехав в город, очень оживленный и шумный в этот час, Димов остановился возле тротуара.

– В этом кафе вроде бы не слишком людно, – сказал он. – Думаю, что и вам здесь будет удобно.

– Да, благодарю, – кивнул адвокат.

Только вышли, как на них налетел сердитый сержант из ГАИ.

– Ты что, ослеп? – закричал он. – Не видишь знака?

Пришлось поставить машину в одной из боковых улочек и потом вернуться в кафе.

– Люди здесь не отличаются особой любезностью, – заметил адвокат. – Каждый раз, как мне случается сюда приехать, обязательно кто-нибудь за что-нибудь да отругает.

В кафе тоже были не очень любезны. Адвокат попросил принести ему отдельно сахар, растворимый кофе и горячую воду. Официантка посмотрела на него с презрением.

– У нас не принято, – коротко бросила она. – И вообще у нас нет растворимого.

– Но ведь только что вы сказали, что есть…

– Забыла, – нервно бросила она. – Мы тоже люди…

– Тогда не надо кофе, дайте рюмку коньяку.

– Сами не знаете, чего хотите, – мрачно произнесла официантка и медленно зашаркала громадными ножищами к буфету.

– Все от дыма! – вздохнул адвокат. – Здешний дым делает людей нервными. Ну так чем я могу быть вам полезен?

– Вы, я думаю, член партии, – сказал Димов.

– С недавних пор. Почему вы решили?

– Да покойного ужасно раздражало, что вы станете его единственным наследником.

Адвокат едва заметно улыбнулся.

– Может быть, вы потребуете от меня алиби? – спросил он. – Поскольку я единственный наследник? Да, хотя и случайно, но у меня есть абсолютное алиби.

– Меня скорее интересуют ваши отношения…

– Они были нормальными – такими, какие и должны быть между двоюродными братьями.

Мы виделись редко. Но он мне доверял, высказывался открыто.

– Вы хотите сказать, что он спокойно излагал вам свои подлинные политические убеждения?

– Вот именно!

– И какими же, по-вашему, они были!

Адвокат нахмурился.

– Не очень-то хорошо говорить такое о покойнике. Но он был крайним реакционером.

– Фашистом?

– Нет, не совсем. Но что-то в этом роде.

– Да, действительно, он вам доверял, – кивнул Димов. – Потому что все остальные считают его чуть ли не аполитичным.

– Он был очень умным человеком, – заметил адвокат. – И поэтому его крайние убеждения так удивляли. Но все-таки он был именно таким, как я сказал. Более крайне настроенного, более одержимого я в жизни не встречал. Жена моя его просто терпеть не могла.

– Иногда и от таких людей бывает прок! – сказал Димов. – Вы знаете, что получите наследство?

– Да, знаю. Есть какой-то дом, но я его не видел.

– Это самая обыкновенная развалюха. Но у него много денег на сберегательной книжке.

– Да ну! – озадаченно воскликнул адвокат. – Правда?

– Его сберегательная книжка у нас.

– Просто невероятно! – удивился адвокат. – Я всегда считал, что он еле-еле сводит концы с концами. Иногда мы ходили вместе в ресторан, я всегда сам оплачивал счета до последней стотинки.

– Он вообще говорил с вами о сделках? Спрашивал совета как у адвоката?

– Нет. Он знал законы не хуже меня…

Димов откинулся на спинку стула, внимательно посмотрел на своего собеседника.

– Не скрою от вас, что мы очень озадачены этим убийством, – сказал он. – Какие могут быть причины? Политические? Просто нелепо. Власть и законы у нас достаточно сильные, и личная месть не могла иметь места. Но, может быть, он совершил, скажем, предательство. Или хотел совершить?

– Этого я опять-таки не допускаю.

– Тогда что же? Может, в какой-нибудь сделке обманул кого-то? Или история с женщиной? Говорил он вам что-либо о женщинах?

– Нет, он был в этом отношении предельно сдержан. Еще год назад сказал, что решил жениться. На очень серьезной особе. Наверное, речь шла о той даме, которая была сегодня на похоронах.

– Полагаю, что речь шла о ней. Незадолго до убийства он хотел перевести все деньги на ее имя. Но она не согласилась.

– Не согласилась? – недоверчиво спросил адвокат. – Такой фантазии ни один юрист не поверит.

– И все-таки, судя по всему, это правда, – пожал плечами Димов. – Какой интерес ей лгать…

– Впрочем… – Адвокат нерешительно умолк.

– Что, впрочем?

– Я хотел сказать, возможно, что правда. Она, например, взяла на себя все расходы по похоронам. Я хотел ей вернуть деньги – она только смерила меня презрительным взглядом. Теперь я намереваюсь переслать их ей по почте.

– Она непременно их вам вернет, – убежденно сказал Димов. – Это исключительно честный и достойный уважения человек…

– А может быть, он хотел таким образом просто сохранить деньги, – сказал адвокат. – Если он приобрел их незаконным путем. Но дело в том, что я в это не верю. Он не был человеком, способным рисковать ради мелкого жульничества. У него были и характер и достоинство. Определенно он приобрел эти деньги честно. А кроме того, быть может, припрятал и то, что осталось от отца.

– Тогда все-таки остается открытым вопрос, какого черта он хотел перевести деньги на имя своей знакомой?

Но тут адвокат не смог привести никакого, хотя бы туманного предположения.

Возвращаясь на «газике» в городишко, Димов продолжал мучиться над этой загадкой.

И все больше убеждался, что едва ли Кушев пытался спрятать свои деньги у учительницы. Наверное, он знал Замфирскую лучше других и имел представление о ее безукоризненной честности. Замфирская никогда не стала бы прятать деньги, если бы каким-нибудь образом узнала, что они приобретены незаконным путем.

В отделении не было никаких новостей. В кабинете ждал его кислый, в плохом настроении Паргов, он уныло ковырял спичкой в своих лошадиных зубах.

– Ничего и ничего! – произнес он огорченно. – Словно преследуем духов.

– Ты хочешь, чтобы каждый день были убийства?

– Я хочу найти хоть какой-нибудь путь… Мы не можем бродить, словно слепые.

– А если мы действительно слепые?

– Только не ты, ты от меня что-то скрываешь…

– Если бы так! – вздохнул Димов. Он рассказал все, что узнал за день. И все-таки это было почти ничего. Дело становилось еще более сложным и запутанным.

– Вот положение! – огорченно протянул Димов. – Нам не остается ничего другого, как только терпеливо промывать руду. Если алмаз там – найдем. Надо быть осторожными, чтобы не выбросить его вместе с камнями и песком.

– А если алмаз не в этой руде? – скептически спросил Паргов.

– В ней… А если нет, поищем другую.

– Вот тебе тогда еще одна лопата, – произнес Паргов уныло и протянул справку о Славчо Кыневе.

Пробежав ее глазами, Димов понял, что и в этой руде почти ничего не было.

Юношей, до 9 сентября Кынев слыл антифашистом. Димов взглянул на свои часы.

– Поздно ловить раков?

– Наоборот, самое время.

– Тогда, Паргов, пойдем. Надо дать отдых нервам… В таком состоянии ничего путного мы не сделаем.

…Река тихо журчала, раки в камышах трудолюбиво работали клешнями. Лежа на траве, Димов рассеянно смотрел на трепещущий Млечный Путь. И вдруг очень ясно увидел то, о чем до сих пор только читал и слышал.

– Паргов, ты видел летающую тарелку?

– Что летающее?

– Тарелку, брат… Не слышал?

– Вроде слышал о какой-то выдумке.

– А сейчас можешь увидеть своими глазами! – весело воскликнул Димов и указал на небо. – Там, немножко правее. Летит, и притом идеально.

– Точно! Но разве это тарелка?

– А что же, по-твоему?

– Скорее походит на волчок.

– Может, ты видишь лучше меня… Они молча смотрели на странный летящий предмет, который светился как огонек на черном бархате неба.

– Действительно, что бы это могло быть? – озадаченно спросил Паргов.

– Я думаю, космический корабль, – ответил шутя Димов. – Неземной, разумеется.

– И что там делают?

– Смотрят на нас… Потащим?

В ловушке у Димова сидел громадный рак-гигант, мрачный и апатичный, не имевший никакого желания сопротивляться – может быть, потому, что в каком-то сражении потерял одну из клешней. Димов опустил его в сумку, там в одно мгновение началась возня, будто гигант бросился в сражение с остальными раками.

– Вот это рак! – воскликнул Паргов с восхищением. – Добрый признак, увидишь…