Текст книги "Дурная привычка (СИ)"

Автор книги: Павел Торубаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

– Вы пришли, что бы помочь мне разобраться? – в голосе капитана звучал неприкрытый сарказм.

– Именно, и не стоит иронизировать по этому поводу. Вы даже не понимаете, во что ввязались.

– Не надо мне угрожать! – капитан сжал кулаки.

– Да ни в коем случае! – старик заговорил примирительно. – Если какие-то мои слова показались вам угрозой, то прошу, не воспринимайте их так. Об угрозе речь не идет ни в коей мере! Прошу понять это, иначе дальнейшего разговора у нас не получится.

– Его и в другом случае не выйдет. – капитан встал. – Пожалуйста, оставьте меня, ибо, как я могу заметить, разговор наш беспредметен.

– Я позволю занять у вас еще несколько минут. – старик даже не пошевельнулся в ответ на демарш Панченко. – Если после этого вы решите, что продолжать разговор не стоит, так тому и быть. Я уйду, но с чувством, что испытал все пути, чтобы достучаться до вас. Хорошо?

– Хорошо! – капитан сел. – Но только пять минут!

– Даже меньше! – старик вновь согласно закивал. – Итак, капитан, вам нужен Тронхейм. Верно?

– Верно.

– Я надеюсь, вы понимаете, что на контакт абы с кем он не пойдет? Еще меньше шансов у вас будет поговорить с ним, если вы ему представитесь. Согласны со мной? Вы уже попытались заставить его выползти из Зоны. Красиво, но отдает авантюризмом. Жертвы, которые случились при выполнении этого плана – напрасны. Мне искренне жаль этих людей. Хотя они и были простыми наемниками, продающими свою душу за деньги, все-таки они оставались людьми, которые еще могли бы послужить Человечеству. Единственный для вас путь – самому придти в Зону. Я предлагаю вам стать сталкером. Обещаю устроить вам встречу с Тронхеймом, если только не случится форс-мажора. Поверьте, это в моих силах. Что вы об этом скажете?

Капитан задумался. Этот странный старикашка точно озвучил его собственные думы, прерванные тем самым стуком в дверь. Казалось, Панченко проговаривал свои мысли вслух, а этот гриб сушеный их просто подслушал под дверью.

«Стать сталкером… Авантюра чистой воды! – только, чем больше капитан думал об этом, тем меньше идея казалась ему невыполнимой. – Чертова туча народу ежедневно ходит через Периметр. Многие гибнут, но возвращаются тоже немало. Определенно, шансы есть. С другой стороны, это может быть ловушкой, и старичок – приманка, всего лишь. Нет, гадать бессмысленно. Надо принимать однозначное решение».

Панченко, сам того не подозревая, давно уже принял его, и все его размышления были не больше, чем игра в поддавки с собственной совестью.

Капитан взглянул на собеседника. Тот, казалось, был полностью погружен в свои размышления. Пустая чашка стояла на столе, и старик задумчиво водил по ее кромке желтым ногтем.

– Итак, – Панченко увидел, как гость встрепенулся от этих слов. – Я принял решение. Только, прежде чем я его озвучу, мне бы хотелось получить ответы еще на несколько вопросов.

– Конечно, я весь внимание!

– Зачем я вам? – Панченко посмотрел на своего визави, надеясь уловить его колебания.

– Вы мне не нужны. Мне, вернее Ей, нужен Он. У Него есть определенный потенциал, реализация которого может принести Ей много пользы.

– Кому это «Ей», и кто это «Он»?

– «Она» – Зона, «Он»– Тронхейм.

Такого поворота событий капитан не ожидал. Нет, он знал, что многие сталкеры считают Зону живой. Но что бы так о Ней говорить…! Капитан не мог описать эмоции, которые вложил в свои слова старик, но прекрасно чувствовал, что именно визитер имеет в виду. А еще капитан неожиданно понял, что Зона действительно живая, и это надо принять как данность, чтобы стать сталкером. Вопрос, хочет ли он стать настоящим сталкером, еще не был решен ни в одну сторону, но Панченко уже было понятно, что без принятия Ее живой сущности, хода за Периметр нет.

– Тогда мне не понятно, – капитан решил прояснить все до конца, – какой интерес у вас во мне?

– Все очень просто. Сам Тронхейм, как таковой, ни вам, ни вашему Агентству не нужен. Вам нужна, на данном этапе, информация, которую он получил в Зоне и которая мешает ему выполнить контракт. Вы ее получите, поверьте. А я получу Тронхейма. И все останутся довольны. Ну, так как, сделка состоялась?

– Хорошо, считайте, что вы меня уговорили. Когда мне приступать?

– Я сообщу вам об этом дополнительно. – старик поднялся. – Пока, готовьтесь, собирайте информацию. Вся информация, которая будет вам необходима от меня, появится по первому вашему требованию. Связаться со мной просто.

После этих слов визитер покопался в складках плаща, извлек на свет огрызок бумажки и протянул его капитану. Тот принял записку, внимательно прочитал, кивнул и бережно спрятал в карман. Ночной гость собрался уходить и уже почти стоял в дверях.

– Еще вопрос. Сколько вам лет? – Панченко, честно говоря, не ожидал, что визитер ответит на этот вопрос.

Старик остановился в дверях и повернулся к капитану. Затем он поднял руки и скинул с головы капюшон. На Панченко смотрел старец с потускневшим, морщинистым лицом. Только глаза были полны жизни. Жизни и бездонной глубины, уносящей в свой желто-оранжевый мир.

– Сорок три. – сказал визитер и скрылся в темноте коридора. Панченко некоторое время слышал удаляющееся шарканье ног, потом и оно стихло, оставив потенциального сталкера в глубоких раздумьях.

Мы сидели в подвале, в ожидании очередного тяжкого вздоха Зоны. На поверхности, наверное, все уже затихло, готовясь к Выбросу. В нашем убежище тоже было тихо: измотанные «Долговцы» спали вповалку, невзирая на приближающийся катаклизм. Не спали только дежурные – им не положено, и не спали пленные – не могли. Разговор, оборвавшийся несколько минут назад, не желал возобновляться. Леха, привалившись к стене, сидел, прикрыв глаза. Он не дремал, просто ушел в себя, что-то вспоминая, а может быть – обдумывая. Сэмэн почти закончил чистку оружия. «Винторез», разложенный на тряпочке тускло поблескивал в зеленом свете ХИСа.

Выброс, наконец, случился. Опять грохот, опять видения.

На этот раз мне, почему-то, пригрезился человек, идущий в сторону большого здания с трубой. Он шел уверенной, слегка пружинящей, походкой, покачивая плечами в такт шагам. Сомнений не было: неизвестный сталкер двигался в сторону ЧАЭС, в сторону печально известного Четвертого энергоблока, в самое сердце Проклятой Земли. Вокруг него вставали кусты взрывов, пули буровили землю у его ног, только идущий не обращал на это ни малейшего внимания. Да и самим пулям, казалось, не особо хотелось причинять вред незнакомцу. Просто, кто-то послал их на дело, которое они выполняли с присущей им тщательностью. Отказаться от полета пуля не может, но она может не попасть в цель, мотивируя это порывами ветра, дрожанием рук стрелка, движением мишени, наконец. Ни один кусок свинца не попал туда, куда его отправляли. Все они ложились вокруг сталкера. А тот, будто зная нежелание металла вредить ему, спокойно шел к намеченной цели, показывая мне свою спину. Размеренные шаги сталкера гулко отдавались по земле, и это были единственные звуки – выстрелов и взрывов слышно не было, как в немом фильме. Так продолжалось до тех пор, пока сталкер не достиг входа в здание. Тут он остановился, немного постоял, игнорируя шквал свинца, бушевавший вокруг него, и звуки боя, внезапно возникшие из пустоты. Затем неизвестный сталкер обернулся в мою сторону и улыбнулся одними глазами – желто-оранжевыми, как цветок львиного зева.

Я пришел в себя. Наверху, я это ощущал совершенно очевидно, бушевал Выброс. На этот раз, однако, никого в подвале не накрыло пси-волной, кроме меня. Спящие бойцы так и не проснулись, бодрствующие, казалось, не обращали на происходящее снаружи внимания. Сэмэн так же размеренно, как и раньше, возился с винтовкой, Ледокол продолжал сидеть, прикрыв глаза. Странно, почему ребята не реагируют на аномалию? Может, не такая сильная волна прошла? Два Выброса за несколько дней – больно круто, даже для Зоны. Да и у меня видений было немного – всего одно. Наверное, в этом все дело – в не очень сильном Выбросе.

Леха, наконец, соизволил поднять веки, и цепким взглядом окинул помещение. Ничто не привлекло его внимания. Тогда он переключился на мою персону:

– А что, Крохаль, – Леха толкнул меня в плечо. – А не похавать ли нам? Что-то у меня кишка кишке фиги начала показывать.

От предложения грешно было отказываться. Леха достал из рюкзака банку тушенки, разрезал ее вдоль – получились две лодочки – и пристроил мясо на нагревателе. В ответ на немой вопрос командира, Сэмэн покачал головой, говоря, что не голоден, и продолжил прерванное занятие. «Винторез» уже почти обрел свой нормальный вид.

Пока тушенка грелась, пока мы ее ели, запивая водой из фляги, пока тек неспешный разговор не о чем, прошло два часа, отведенных Ледоколом для дежурства. Мы растолкали смену, а затем растянулись на полу, давая отдых натруженным за долгий день мышцам.

Разбудил меня Ледокол. Я открыл глаза и почувствовал себя бодрым и полным сил, а самое главное, отдохнувшим. То есть – абсолютно, как душой, так и телом. Так спокойно в Зоне я никогда не спал. Машинально глянув на ПДА, я увидел, что этот Выброс унес не так много жизней: список некрологов насчитывал пять имен. Знакомых среди них не было. И на том спасибо тебе, Зона!

Я осмотрелся: все бойцы уже поднялись. Кашевар разогревал банки с консервами. Пленные все также понуро сидели в своем углу.

Перловка и сухофрукты восстановили мои силы, а банка энергетика, выпитая залпом, помогла понять, что после такого отличного завтрака и отдыха я могу еще сутки без перерыва мотаться по Зоне.

Отряд приготовился к выходу. Леха дал отмашку, и дверь открылась. Эти первые секунды – самые опасные. Если есть кто-то снаружи, поджидающий удобного момента для атаки, то сейчас он появится. Вряд ли люди – им негде было укрыться от Выброса, а вот мутанты – запросто. Однако, на сей раз, все прошло без эксцессов. В открытую дверь проник неяркий серый свет, и я увидел стальное небо, затянутое низкими тучами. Аномалии тоже нам не помешали: ни одна из них не обосновалась возле двери, наглухо запечатав отряд в подвале невидимой преградой. А что? Такие случаи бывали, и не раз.

Вот, например, не так давно сгинула группа Сени Бегунка. Ребята укрылись в заброшенном доме на хуторе, недалеко от Чернобыля. И все бы ничего, если бы не «Ведьмин студень», заливший вход. Сталкеры дверь окрыли, он и потек внутрь. Так их потом и нашли – кости в подвале, полном зеленой жижи. Были еще интереснее случай: двоих ходоков запер в какой-то норе «Трамплин». У ребят, видимо, оказались повреждены ПДА. Каким образом, правда, не ясно до сих пор. Когда электронику нашли, все файлы были стерты, но железки прекрасно работали. Как бы там ни было, ходоки не сбросили в сеть «алярм». Так и погибли: одного свой же товарищ зарезал. Зарезал, а потом медленно кушал. Воды-то у него вдосталь оказалось, а вот едой не озаботился. Короче, мальчик умом повредился. Когда его «Долг» нашел, тот совсем плохим был. «Трамплин» уже полностью рассосался, только следы остались, а тот, умом ущербный, из норы не вылезал. Так и сидел, только глазами безумными сверкал, да косточку приятеля обсасывал. «Долг» его в той норе и похоронил: нечего совсем сумасшедшим по Зоне ходить, тут людоедов хватает и так, без сталкеров-каннибалов.

Короче, нам повезло: благополучно пересидели Выброс, и аномалии нам выход оставили. Вскоре должна была накатить первая волна мутантов. Учитывая наше географическое положение – часа через четыре. За это время нам нужно успеть добраться до «Ростока». Рискованно, конечно, но вполне реально, если не упремся в сплошное аномальное поле. Ледокол, прикинув все «за» и «против», решил уходить сейчас.

Мы вышли из разрушенных зданий и гуськом двинулись на юг. Вскоре на пути нам встретился ручей. Леха остановился перед ним в нерешительности. Я, честно говоря, тоже задумался: судя по карте, ручья тут не должно быть. Вообще, ближайшая водная преграда оставалась километрах в полутора западнее. Получается, что мы сильно отклонились от маршрута, хотя шли точно по навигатору.

– Так, бойцы, – Ледокол закурил. – Какие мнения на сей счет?

Особым изобилием мнения не отличались: по всем прикидкам выходило, что капризничавшая после выброса электроника завела нас в другую сторону. Последним высказался хмурый Сэмэн:

– Леха, от маршрута мы не отклонялись, гадать тут нечего. Получается, тогда, что это – «Блуждающий ручей». Аномалия странная, но вполне безопасная, так, по крайней говорили те, кто с ней сталкивался. Что-то вроде миража, только более реальная. Мне самому «Ручей» видеть не доводилось. Однако, через него, по слухам, можно спокойно перейти вброд. Ничего страшного не произойдет.

Леха с сомнением посмотрел на снайпера: лезть в ледяную аномальную воду, да еще под начинающимся дождиком – сомнительное удовольствие. Только, иного пути не было – мостов через «Ручей» Зона не предусмотрела. А обходить его – потерять время, которое и так таяло с ужасающей быстротой. Волей-неволей пришлось форсировать речушку.

В качестве первопроходцев пустили пленных «фрименов». «Свободовцы» прекрасно понимали, насколько опасная им предстоит миссия. Быть отмычкой – рисковое предприятие. Но права выбирать ребятам никто не оставлял. Случись что, и Ледокол бы быстро отыскал массу неприятных способов убедить их. С первого смертника сняли наручники и недвусмысленно подтолкнули стволом, чтобы в голове не завелись вредные мысли о побеге – расстояние до другого берега было метров семь-восемь. Пуля догнала бы быстро…

Как только первый из «Свободовцев» вошел в воду, «Ручей» потек быстрее, так, что бойцу пришлось отчаянно махать руками, чтобы удержать равновесие и не быть смытым течением. Через несколько секунд сталкер совладал с напором и благополучно вышел на другую сторону. За ним переправился боец «Долга» и, пока его страховал снайпер с нашего берега, надел на пленного наручника. Вскоре уже трое бойцов были на противоположном берегу и держали оборону, пока остальные члены отряда переправлялись.

Пришло время и мне войти в аномалию. Первые два шага были простыми – небольшие бурунчики вскипали вокруг моих ботинок, значимо не влияя на скорость передвижения. Дойдя до середины, я почувствовал мощный толчок под коленями и чуть не упал в воду, неожиданно превратившейся из кристальной в мутную. Не ожидай я подобного, точно уплыл бы вниз по течению. А так, опираясь на автомат, мне удалось добраться до противоположного берега. Вскоре, весь отряд, по-всякому склоняя странную аномалию, приводил себя в порядок на суше. Ручей же мирно журчал за нашими спинами и уже не представлялся такой серьезной преградой, как в тот момент, когда мы его форсировали.

Наскоро почистив оружие, мы продолжали движение. Через некоторое время показались лесопосадки, за которыми начиналась территория, условно принадлежащая «Наемникам». Скорее всего, бойцы клана сейчас сидят на базе и ожидают звериного нашествия. Но рисковать смысла не имело, поэтому мы двинулись на запад вдоль посадок и, примерно через час, вышли к дороге, ведущей от сортировочной станции к Янтарю.

Надо было поторапливаться: до расчетного времени гона оставалось что-то около часа, а нам еще нужно было одолеть километра три. Правда, идти предстояло уже по сравнительно обжитой территории, да и от первой волны гона нас прикроют строения сортировочной станции, но, как говориться, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Скорым шагом отряд повернул на юго-восток и двинулся в сторону «Ростока», стены которого должны были надежно защитить нас от наступающей с севера нечисти.

Минут чрез сорок, перевалив холм, отряд увидел ангары и складские корпуса – завод «Росток» представал перед нами во все своей красе. Однако, любоваться прелестными видами времени не оставалось: гон уже приближался, еще немного и нас настигнет. Посему, забыв об усталости, все взяли руки в ноги и побежали к заводу. Передвигаясь таким образом по Зоне, мы сильно рисковали: любая аномалия, неожиданно повстречавшаяся на пути, могла стать нашей братской могилой. Однако, риск был вполне оправдан по нескольким причинам. Во-первых, на этой территории традиционно мало блуждающих аномалий, а все стационарные мы отлично знали. Во-вторых, шанс погибнуть в волне мутантов был неизмеримо выше, чем в аномалии. И, в-третьих, «Долг», в конце концов, был на своей земле, почти дома. А дома, как известно, и стены (в данном случае – аномалии) помогают. Даже пленные «фримены», пусть и учитывая всю незавидность своей дальнейшей участи, старались не отстать от отряда. Они прекрасно понимали, что задержавшись в чистом поле, станут легкой добычей мутантов, а в застенках «Долга» у них еще останутся шансы выжить: «Свобода» могла их обменять на таких же пленных «Долговцев».

Вскоре марш-бросок стал сказываться: кто-то из бойцов тяжело задышал и начал потихоньку отставать, заставляя отряд растягиваться по равнине. Леха выматерился, забежал в хвост колонны и пинками привел в чувство отставших. Те, хватая ртом сырой воздух, прибавили и пристроились в голове отряда, понукаемые остальными бойцами. Слякоть сильно затрудняла наш бег: на ботинки налипло столько грязи, что ноги терялись на фоне почвы. Склизь, устроенная моросящим дождем, тоже не добавляла удобства: сначала один «Долговец», а за ним еще двое пропахали лицом глинистую землю.

Через некоторое время, с севера, со стороны сортировочной станции и Мертвого города показалась темная полоса: гон настигал нас. Увидев мутантов, катящихся лавиной в нашу сторону, даже бойцы, бывшие при последнем издыхании, прибавили ходу и полетели к заводу на всех парах.

До блокпоста у входа на территорию со стороны Свалки мы домчались под нарастающий рев: волна мутантов, сметая на своем пути все живое, приближалась к «Ростоку». Хорошо, что отряд успел обойти завод с юга – эти ворота еще не были закрыты, иначе нам бы несдобровать.

Очутившись за прочными железными створками, которые «Долговцы» спешно заваливали изнутри мешками с песком, я позволил себе небольшую передышку. Да, давненько так бегать не доводилось – дыхалка совсем негодная стала.

Ливень, разразившийся буквально через несколько минут после нашего прихода, рев мутантов со всех сторон и их глухие удары о стены, сопровождаемые визгом подстреленных тварей, наглядно свидетельствовали, что мы легко отделались.

«Долговцы», едва переведя дух, сдали подконвойных комендантскому взводу и рассредоточились по стенам, с удовольствием паля по подступающим мутантам. Леха, пересчитав бойцов по головам и удостоверившись, что в финальном забеге никого не забыли, махнул мне рукой, «еще свидимся», дескать, и побежал к бойнице. Я постоял немного, приходя в себя после марш-броска, и потихоньку отправился в бар. После пережитого, мне, определенно, требовалась изрядная доза антидепрессанта.

В баре было не так людно, как обычно: многие бойцы сейчас воевали на стенах. Бармен, завидев меня, приветственно замахал руками, призывая подойти. Я не стал расстраивать уважаемого человека и приблизился к стойке, попутно коснувшись рукой медальона учителя, висевшего на «Печальной стене».

– Поздорову, Граф! – я протянул руку.

– Поздорову, бродяга! – бармен сжал мою руку. – Загляни в контору.

Я пожал плечами и зашел в дверь за стойкой, туда, где Граф кормил меня яичницей. Все внутри было по-прежнему: тот же колченогий столик, тот же допотопный «ЗИЛ», даже муха, жужжащая у лампы, казалось, была та же. Я присел. Бармен вошел следом и закрыл дверь. За то недолгое время, что я его не видел, Граф сильно сдал: посерела кожа, ввалились глаза, дыхание вырывалось из груди с натужным свистом. Да и весь облик бармена говорил, что болезнь его доедает. Хозяин бара присел на табурет напротив и уставился на меня. Через несколько секунд он глубоко вздохнул, отвел глаза и потянулся за сигаретой. Я молчал, ожидая начала серьезного разговора. В самом деле, не просто же так он меня сюда позвал. Об обычных делах можно было и за стойкой поговорить. Только бы не начал опять свою дочурку мне сватать!

– Крохаль! Ты знаешь, что на тебя контракт открыт? – бармен посмотрел на меня испытующе.

– А я-то думаю: что на меня «Свобода» окрысилась!

– Не ерничай! – бармен поморщился. – Так знаешь или нет?

– Вчерашний секрет! – я облокотился спиной о фанерную перегородку, служившую стеной кухни. – Мне об этом Маня поведал, пусть ему хорошо лежится, когда в плен взял. Так что я проинформирован о своей ценности для всяких отморозков. Стесняюсь спросить – а вот ты откуда в курсе?

В ответ на мою реплику бармен пожевал губами. Видно было, что его не сильно интересует моя информированность, а вопрос он задал только чтобы разговор начать. Ну-ну, посмотрим, что ты мне еще припас. Я был уверен, что новости, которые мне собирался сообщить Граф, не отличаются приятностью.

– Я много в курсе чего – бизнесу помогает. Слушай внимательно: контракт на тебя пришел из-за Периметра. Но это, я думаю, ты и сам понимаешь. Тот, кто тебя заказал, огромным влиянием обладает. Он даже к «Наемникам» за этим не ходил, сразу Лукашу предложил дело. За что «Наемники», кстати, сильно на «Свободу» обижены. Так вот, контракт на тебя еще не закрыт. И еще, я знаю, что ты к центру Зоны намылился, иначе не покупал бы за безумные деньги снаряжение у Воронина. И другие сталкеры, думаю, в курсе твоих намерений. Так что, поосторожней. Скажи, ты в Серже уверен?

Я ожидал подобного вопроса, поэтому слова бармена меня в тупик не поставили. Единственное, ответа я сам не знал, пока. Поэтому решил поиграть втемную.

– А что? – я постарался придать своему лицу самое наивное выражение, на которое был способен.

– А то… – бармен не продолжал.

– Что «то»?

– То, что Серж, на удивление, слишком ловко для новичка обращается с огнестрельным оружием, и слишком легко выходит из различных переделок. Тебе Ледокол не рассказывал, как он через Свалку прошел?

Я покачал головой. Как-то не до того мне было в последние сутки, чтобы про новичка у Лехи выспрашивать. Похоже, что бармен лучше моего осведомлен о похождениях Сержа. И жаждет поделиться со мной своими соображениями. Что же, не буду ему в этом мешать.

– Серж, пока через Свалку до блокпоста добирался, успел положить двух кабанов, плоть и чернобыльца– одиночку. А еще с мародерами поцапался, да так, что тех бандюков до сих пор по частям, наверное, собирают. Это тебе как? Не круто для непьющего пацифиста?

– Круто, только кто тебе сказал, что он пацифист? Может, служил где-нибудь в горячей точке? Такой вариант возможен?

– Вполне, только, скорее, служил он не в горячей точка, а в спецуре.

– Тоже может быть. – я пожал плечами. – И что тут странного? В Зоне каждый третий такую подготовку имеет. Чего особенного-то?

– Особенного-то, конечно, ничего. Только, не кажется тебе, Крохаль, что слишком много совпадений в последнее время случилось: Серж, Телеграф, контракт? А?

Не сказать, что измышления Графа меня сильно поразили. И так было понятно, что кто-то на меня серьезно взъелся. Открытым оставались два вопроса: кто и за что? Тогда, по крайней мере, стало бы понятно, что мне дальше делать. Примерно так я думал, пока Граф прикуривал очередную сигарету. А потом бармен выложил на стол свой главный козырь:

– Хочешь знать, кто на тебя охотится?

Я чуть дымом не подавился от такого поворота событий! Ай да бармен, ай да Граф! Силен мужик! Если он действительно знает ответы на мои вопросы, тогда я ему точно обязан. Придется, даже, с его дочкой встретиться, при условии, что жив буду! Наблюдая за моей реакцией, бармен довольно улыбался. Уел он меня, ой как уел!

– Ну, говори, не тяни удава за причинное место! – я нагнулся к столу и положил не него руки. – Что ты знаешь, хитрый лис?

– Охоту на тебя открыл человек из АСО.

Я вновь откинулся к стене. АСО, значит! Что ж, Агентство Специальных Операций – серьезная организация, когда-то мне довелось на нее работать. Предположения мои оправдывались – кто-то из коллег очень не хочет, чтобы Крохаль дальше по Зоне гулял. И я даже догадывался, кто именно. Вроде, разошлись мы тогда с ним без взаимных претензий, можно сказать – полюбовно. Оказывается – нет, и дядя Витя решил мне припомнить все наши разногласия.

– Откуда информация? – я хотел выяснить как можно больше, прежде чем принимать решения о своей дальнейшей судьбе.

– От верблюда! – крикнул неожиданно бармен, и продолжил, срываясь на визг. – Зона слухами полнится! Я тебе что, отец родной, чтобы раз за разом из дерьма вытаскивать?! Если ума своего нет, то взаймы никто не даст! Говорил я тебе, дураку: «Уходи»! Чуть не в ногах у тебя валялся! Нет, блин, поперся, да еще новичка с собой прихватил! Мало тебе профи в напарники?! А если бы он тебя в той ходке угробил?! Теперь что делать будешь?! А?! Козел винторогий! Смертник хренов! Тебе что, денег не хватает?! Или башка дурная не дорога?! Драйва по жизни захотелось?! Или грудь в крестах, или голова в кустах! Идиот, твою мать!

Глядя на истерику Графа и раскрасневшееся лицо, я даже как-то остолбенел, не ожидая от всегда выдержанного мужика такой бабьей слабости. Бармен, между тем, перестал кричать, схватился за грудь и повалился на стол. Лицо его из красного превратилось в сизое, и он начал задыхаться. Я вскочил, подхватил умирающего под руки и уложил на пол. Бармен корчился возле стола и что-то пытался мне сказать, но сквозь судорожные вздохи я не мог разобрать, что именно. Мне пришлось присесть и поднести ухо к самым губам Графа.

– …арман……рей… Там… – Граф, выпучив безумные глаза, судорожно шарил руками по своей душегрейке, пытаясь что-то нащупать. Холодные руки его были покрыты липким потом. Пальцы никак не могли попасть в прорезь кармана, чтобы достать оттуда вещь, видимо бесценную, раз он при смерти думает о ней.

Я вынул из кармана Графа небольшой флакон темного стекла, закрытый красным колпачком. На белой потертой этикетке виднелась надпись, только разбираться, что там написано, было некогда. Очевидно, жидкость, плескавшаяся за коричневым стеклом, сейчас была для бармена спасением. Я снял колпачок и увидел под ним пуговку распылителя. Граф уже ничего не пытался сказать мне, а, только раскрыв рот, неожиданно покрывшийся белесым налетом, дико вращал глазами, выкатившиеся из орбит так, что еще чуть-чуть, и они бы упали на пол. Я поднес флакон ко рту бармена и несколько раз нажал на головку распылителя.

Буквально через полминуты Граф перестал корчиться, задышал легче, а лицо стало принимать обычный, пусть и болезненный, цвет. Я посадил страдальца к стене и отошел за водой.

Бармен пил воду, стуча зубами по граненому стеклу, будто поезд на стыках рельс. Напившись, он немного успокоился и почти пришел в себя, однако его руки, когда протягивали мне стакан обратно, предательски дрожали. Я присел рядом с Графом. Ноги отказывались меня слушаться. Удивительно! Сколько раз я наблюдал смерть, сколько раз у меня на руках умирали товарищи, захлебываясь кровавой пеной, скольких я сам отправил на тот свет, а никогда еще я не чувствовал себя таким раздавленным, как сейчас, в очередной раз повстречавшись с костлявой.

Через некоторое время слабость отпустила меня, и я поглядел на бармена. Тот сидел, прикрыв глаза и безвольно бросив руки. Мне показалось, что на сей раз смерть оставила жертву.

Я протянул руку и поднял с пола спасительный флакон. Потом начал рыскать взглядом по комнете, ища красный колпачок. Оказалось, тот закатился под стол. Дотянуться с мета не получалось, поэтому мне пришлось встать, чтобы поднять его. Я закрыл спрей и вновь тяжело опустился рядом с барменом. Граф все еще не пришел в себя. Он был жив, дыхание его теперь стало ровным, но глаз он не открывал. От нечего делать я принялся изучать пузырек, на моих глазах спасший человека. Красные буквы на этикетки сложились в слово «изокет», что-то смутно мне напомнившее. Где-то я его уже слышал, вот только никак не мог вспомнить – где именно. Почему-то, сейчас мне казалось это очень важным – вспомнить, где я мог встретить это слово. Чтобы освежить память, я начал рассматривать пузырек внимательнее. Под большими буквами стояла надпись поменьше, полустертая: «спрей». Ну, это и так понятно. Под этим словом буковки были совсем маленькие. Чтобы разобрать, что там написано, я поднес флакон к глазам и прочитал, почти по складам: «и-зо-сор-би-да ди-нит-рат». Прочитанное не прибавило мне понимания. Я даже потряс головой, чтобы отогнать назойливые мысли о необходимость обязательно вспомнить, где я с этой штукой встречался.

Помог мне, как ни странно, Граф. Бармен уже пришел в себя, открыл глаза, протянул руку и забрал у меня флакон. Потом бережно спрятал его в карман душегрейки.

– Тебе это, пока, рано знать, – сварливо прохрипел он. – Принеси еще воды.

Я послушно поднялся и сходил за водой. Граф залпом выпил почти все, что было в стакане. Затем он поднялся, опираясь о мою руку и кряхтя, поставил стакан с остатками воды на стол и полез в другой карман. Оттуда бармен достал блистер с таблетками, часть которых уже покинула свои ячейки, выдавил на ладонь белый кружок и закинул его в рот, запив оставшейся водой.

Я стоял посредине кухоньки и наблюдал за действиями всемогущего владельца «100 рентген». А тот, откашлявшись, присел на табурет и посмотрел на меня.

– Не думал ты, что хозяин «100 рентген», знаменитый Граф, может сердцем болеть? – бармен попытался хитро сощуриться, но вышло у него это, скорее, жалостно, чем озорно. – Вот так, Крохаль! Никто своего часа не знает!

Тут меня осенило! Конечно! «Изокет»! Как же я забыть мог! Продвинутая форма всем известного нитроглицерина!

– Сынок, – отец говорил отчетливо, хотя и тихо. – Дойди до аптеки, купи мне это лекарство.

Я взял из рук отца, лежащего в своей постели, бело-красную коробку и прочитал: «Изокет».

– Это что?

– Это нитроглицерин, только удобнее и действует дольше.

Я стоял перед кроватью отца и смотрел на него – всегда веселого, а теперь, вдруг, постаревшего и усохшего, лежащего в кровати у себя дома и не способного самого дойти до кухни. Мама, сидела рядом и гладила его по руке, будто ласкала. Вчера она позвонила и сказала, что старик совсем плох. Я прилетел сразу, как смог, бросив все дела и не сказав никому ни слова. Потом, это стоило мне неприятных минут у начальства, но я не жалел.

Отец категорически отказывался ехать в больницу, как мама не настаивала. В надежде, что я смогу на него повлиять, она и вызвала меня из другого города. Теперь я стоял тут, и глядел на беспомощного человека, некогда бывшего для меня самым сильным и умным во всем белом свете.

– Отец, – робко начал я. – Может – в больницу, а? Я Василию позвоню, он организует. Давай! Подлечишься! Поехали, а?