Текст книги "Кукла на качелях"

Автор книги: Павел Шорников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

9

Они сделали остановку в Выборге, зашли в ресторан, прогулялись до Красной площади и около шести часов вечера были уже в Хельсинки.

Оставив машину на стоянке, Андрей и Алена прошли в гостиницу. Портье говорил на чистом русском. Как потом выяснилось, он и был русский. Несколько лет назад приехал в Финляндию на заработки, да так здесь и прижился.

– Рубли не поменять? – спросил портье, понизив голос. – У меня выгодный курс. Могу доллары, кроны, фунты…

– Ecoutez – послушайте, а где здесь можно нескучно провести время? – спросил Андрей, чтоб только отвязаться от назойливого соотечественника.

Портье покосился на Алену и сказал:

– Вдвоем везде скучно…

Они поднялись в номер, который Хохлачев забронировал для них двоих, и наконец-то остались совершенно одни.

– Да, на люкс не похоже, – заметила Алена, осмотревшись.

Небольшая прихожая, из которой две двери вели в ванную, совмещенную с туалетом, и в комнату. Комната, правда, была просторная, но без излишеств: кровать, две тумбочки, диван, столик, шкаф, телевизор, картина на стене…

– Но и на шалаш не похоже, – отозвался Андрей. – Здесь есть главное… – Он хотел сказать «кровать», но в последний момент испугался, что может обидеть девушку, и закончил фразу по-другому. – …Здесь есть главное… Красивый вид из окна.

Алена все поняла.

Они стояли на пороге – в ногах сумки – и вопросительно смотрели друг на друга. Андрей приблизился к Алене вплотную, обнял за талию. Сквозь одежду он почувствовал тепло ее тела, одновременно ощутив запах волос и очень слабый, как воспоминание, запах духов.

– Давай подождем до вечера… – прошептала она.

– Давай, – согласился он и поцеловал ее в кончик носа.

Устроившись, они пошли прогуляться по городу. Дела, связанные с покупкой всего необходимого для дома Андрея, были запланированы на завтра.

Они сели на метро, доехали до станции «Кайсаниеми» – недалеко от железнодорожного вокзала – и пошли в сторону Сенатской площади.

– Как будто мы все еще в России, – сказала Алена, прислушиваясь к русской речи, доносившейся отовсюду.

– По большому счету, так оно и есть.

– Честно говоря, я за границей в первый раз, – проговорилась она, тут же спохватилась, бросила испытующий взгляд на Андрея… Кажется, он ничего не заметил.

– Ну и как впечатление? – спросил Хохлачев.

Алена пожала плечами.

– В аптеках продают лекарства, в магазинах – еду и тряпки. В кино крутят фильмы… Если так везде, можно никуда не ездить. Сидеть дома.

– Ты не устала? – заботливо спросил Андрей.

– Как ни странно, никогда не чувствовала себя так хорошо.

Они продолжили прогулку по старой части города.

– Немножко Питер напоминает… – заметила Алена. – Тот же стиль… Ой, сувениры! Зайдем? Хочу присмотреть хрюшку для… себя. Я их коллекционирую.

Они зашли в небольшой магазинчик сувениров. Хрюшек не было. Но без покупки Алена не ушла. Она купила и тут же вручила Андрею зажигалку, инкрустированную рубиновыми сердечками: семь маленьких, одно большое. Это был подарок с намеком на амурное прошлое. Хохлачев все понял Его моментальным ответом были коралловые бусы цвета россо скуро – темно-красный.

– Они будут хранить тебя от бед и болезней. Так считали древние, – сказал он, надевая бусы на шею Алены.

Алена в долгу не осталась и в следующем магазине купила своему спутнику экстравагантный галстук. Ответный жест Андрея – покупка экзотической шляпы с перьями и вуалью. Шляпку покрыла рубашка с пальмами. А рубашку – небесно-голубое вечернее платье с блестками…

Когда они вышли на Сенатскую площадь, то оба были обвешаны свертками и коробками, словно новогодние елки – украшениями.

– Кажется, мы сошли с ума, – сказал Андрей, присаживаясь прямо на ступеньки бесконечной лестницы, уносящейся к собору Святого Петра. – С покупками надо завязывать.

– Согласна, – ответила Алена, присаживаясь рядом.

Но расслабиться, понаблюдать за течением столичной жизни им не дали. Перед ними неожиданно возник моложавого вида старичок, в зеленой курточке без рукавов с многочисленными кармашками. Старичок протянул Андрею бумажку и что-то стал объяснять на английском, который – это было понятно даже Алене – был у него ужасным.

– Он говорит, что потерялся, – перевел Андрей. – Просит подсказать, где его гостиница. На бумажке – адрес. Между прочим, это адрес нашего отеля.

Андрей поднялся и на очень хорошем английском стал объяснять, как добраться до места. До старика плохо доходило, он все время переспрашивал… Неожиданно разговор пошел на французском. Старик стал кричать и хлопать Хохлачева по плечу.

– Оказывается, он француз, – сказал Андрей. – Его зовут Жак. Живет под Парижем. Часто бывает в Нанжи – я тебе говорил, там живут мои родители. И, представляешь, у нас даже есть общие знакомые.

Жак, разговаривая с Хохлачевым, то и дело бросал на Алену восторженные взгляды. А под конец задал вопрос, который явно касался ее. Андрей ответил короткой, очень короткой фразой.

– Что он тебя спросил… в конце? – поинтересовалась Алена, когда они вновь остались одни.

– Он сказал, что ты очень красивая. И я подтвердил это.

Алена не стала настаивать. Она и так знала, что на самом деле спросил у Андрея Жак, хотя по-французски не понимала ни слова. Именно спросил! В словах был вопрос, а не утверждение. Старик поинтересовался: кем приходится Андрею его девушка? И Андрей ответил: это моя жена…

Своего нового знакомого они увидели еще раз – вечером в ресторане. Он сидел за три столика от них. Все трое обменялись улыбками.

Андрей заказал легкую закуску, вино, но сам пить не стал. И от этого у Алены, словно она выпила залпом всю бутылку, вдруг закружилась голова: он бережет себя, бережет для нее!

Ужин подошел к концу. Алена положила свою ладонь на ладонь Андрея – почувствовала, как его рука слегка дрогнула – и сказала:

– Дай мне ключ, я поднимусь в номер, а ты – потом.

Хохлачев молча протянул ей магнитную карту-ключ от номера.

Алена приняла душ, волосы мочить не стала, насухо вытерлась, чувствуя, как горит ее тело, горит снаружи, горит изнутри. Она, щелкнув задвижкой на входной двери, быстро прошла в комнату и нырнула под прохладное одеяло, как под нежную океанскую волну, и замерла.

В ту же секунду дверь открылась. Андрей, конечно, ждал уже в коридоре, когда она впустит его в номер. Через минуту послышался шум воды. А еще через десять минут невыносимого, пожирающего плоть ожидания послышались его шаги.

Она лежала к нему спиной, когда он осторожно скользнул под одеяло и дотронулся до ее плеча.

Алена повернулась к Андрею лицом.

– Пожалуйста, будь со мной ласковым, – попросила она.

Алена была уверена, что ее ждет то же, что она испытывала с Ромой – восторг, горение, провал, Да, она была все та же. Но тот, кто распоряжался ее телом, был совсем другой. Он понимал ее без слов. Но сам был щедр на ласковые, сводящие с ума слова. Делал только то, что она хотела. Точнее, Алена поняла потом, что он делал то, что она сама попросила бы его сделать, если бы только знала заранее, какое удовольствие это сулит.

Ее тело плавилось под его руками, оно то пело сладкий нескончаемый мотив, то взрывалось мощным аккордом не испытанного еще никогда наслаждения. Кажется, она кричала. Кажется, на несколько секунд потеряла сознание. Кажется, она была уже в Раю и ни за что не хотела возвращаться на землю.

Он делал все, что мог, все, что знал, что дал ему его небогатый, может быть, опыт. Но его счастье было в том, что ничего из того, что он предлагал ей, не оскорбило Алену, и было именно тем, в чем нуждалось ее тело, ее душа, все ее потайные «я».

Ее тело горело в его руках, и от этого он сам горел изнутри испепеляющим огнем. И было только одно желание: выплеснуть этот огонь наружу. И успокоиться навсегда. Но он думал о ней. Он ждал. Сердце его готово было разорваться, не выдержав колоссальных нагрузок. Но он ждал. И только тогда, когда Алена забилась в конвульсиях, а из груди ее вырвался крик, он разрешил себе последовать за ней. Кажется, он кричал. Кажется, он на несколько секунд потерял сознание. Кажется, он попал в то пространство-время, откуда никто никогда не вернулся бы по своей воле.

Минут двадцать они лежали на спине, оглушенные, изумленные, приятно опустошенные, еще и еще раз переживая то, что с ними произошло.

– Если бы я знала, что это будет так хорошо, я бы отдалась тебе в первый же день знакомства, – наконец сказала она и повернулась на бок, лицом к нему.

– Если бы я знал, что это будет так хорошо, – ответил он, пьянея от ее взгляда, – я бы никогда не притронулся к тебе даже пальцем.

– Вот как?! – удивилась Алена. – Объяснись.

– Я «подсел» на тебя. Знаешь такое выражение?

– Знаю, – ответила она и сразу вспомнила Рому. Он тоже «подсел» на нее, в тот момент, когда она вычеркнула его из своей жизни… Точнее, когда он сам, не желая того, вытравил себя из ее сердца, из ее души.

– Один раз не в счет… – проговорила Алена. – Ты свободен. Забудем… Разбежимся…

– Это невозможно… Зачем тогда жить, если забывать такое?

Она повеселела.

– Знаешь, а я ведь в детстве была нифилеткой.

– Это как?

– Ну, есть нимфетки – от «нимфы», а есть нифилетки – от «нифиль» – ничего… Ничего из себя не представляла. Мальчишки в упор меня не замечали. Только мой сосед по парте, Лешка Васильков, оказывал мне знаки внимания… То за хвостик дернет, то кулаком в бок ткнет… А потом в десятом все вдруг изменилось. Был конкурс «Девушка школы», и я, к своему удивлению, заняла первое место. Тогда я задрала нос и решила, что место мне не где-нибудь, а в Москве – на сцене столичного театра. Получила аттестат – и поехала… Ну, а в поезде я встретила…

Алена замолчала.

– Его звали Рома?

– Нет больше никого по имени Рома! – воскликнула она. – Во всем мире есть только один мужчина и зовут его – Андрей!

Андрей почувствовал себя уязвленным. Все-таки у них что-то там было… А у него разве не было?..

И, словно отгадав направление его мыслей, Алена приторно ласково, с ехидцей в голосе, спросила:

– А как звали ее?

– Кого?

– Ну, ту… Седьмую… Последнюю…

– Теперь ты мне до самой смерти будешь это вспоминать. Я жалею, что сказал тебе правду…

– Правду?! А может правда – это амурный список, которому позавидуют Дон Жуан, Казанова и два Александра Сергеевича – Пушкин и Грибоедов?

– Кстати, о Грибоедове, – ухватился Андрей за спасительный предлог, чтобы ускользнуть от неприятной темы. – Известно ли тебе, дорогая, что писатель Гончаров после романа «Обыкновенная история», без перерыва на амуры, тужуры и бонжуры, стал писать следующую книжку под названием «Обрывов»? Но у него ничего не получилось. Он взялся за другую книгу под названием «Облом». И опять ничего не вышло. Тогда он позволил себе немного амура, тужура, бонжура, поменял названия, и у него получились два прекрасных романа «Обломов» и «Обрыв»…

– Не пытайтесь, дорогой товарищ, заговорить мне зубы…

– Такие ровные, белые, по которым так приятно скользить языком… Есть другая версия…

– А ты слышал, что есть версия, по которой Отелло был на самом деле женщиной? Но пьесу запретил сам король из этических соображений. И тогда Шекспир, дабы не пропадало добро, сделал из Отелло мужчину.

– Серьезно? – удивился Андрей.

– Серьезно! – воскликнула Алена, молниеносно забралась к нему на грудь и схватила Хохлачева за горло двумя руками.

– Говори, несчастный, что ты в них находил такого, чего нет в других бабах? – с деланной угрозой в голосе проговорила она. – Не то задушу!

– Пусти, Отелло, – прохрипел он. – И вправду задушишь…

Алена разжала пальцы, но с Андрея не слезла, а легла на него сверху, широко раскинув руки.

– Я слышу, как бьется твое сердце, – тихо сказала она, положив голову к нему на грудь. – Тук, тук, тук… И я чувствую, как мое сердце бьется вместе с ним удар в удар… А ты?.. Чувствуешь?

Андрей положил ладонь на голову Алены и стал осторожно гладить, ощущая под рукой приятную шелковистость волос. Она уткнулась носом в его грудь, глубоко вдохнула запах его тела…

– Знаешь, – сказал он, – раньше я говорил себе, что мне нужна женщина-вещь, которая никогда не путается под ногами и в то же время всегда под рукой… – Алена куснула его за сосок. – Понимаю, – отозвался Андрей. – Позиция эгоиста… Но теперь, когда я встретил тебя… Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, потому что, даже когда ты рядом, мне все равно не хватает тебя… Хочу сказать тебе одну вещь…

Андрей замолчал и тут же встрепенулся.

– Что же я болтаю, а про сюрприз забыл… Я загадал: если произойдет… И это произошло…

Алена сползла с его груди, легла рядом. Она была разочарована. Вещь, которую хотел сказать Андрей, наверняка было признание в любви. Но признание не состоялось. Почему? Что помешало ему сказать: я тебя люблю?

– Минуточку, – сказал Андрей, откинул одеяло и, ничего не набросив на себя, направился к шкафу, где были сложены их дорожные сумки.

Алена впервые увидела Хохлачева в полный рост, обнаженного. Мышцы Андрея были «накачаны», но не сверх всякой меры, как у культуристов. Алена скользнула взглядом по хорошо разработанной спине (под правой лопаткой белела полоска шрама, сантиметров десять), по узким бедрам, крепким ягодицам, сильным ногам… На все это ей было странно, но очень приятно смотреть. Свет от ночной лампы делал тело Андрея рельефней, отчего он напоминал ожившую античную бронзовую статую.

Хохлачев нагнулся, расстегнул одну из сумок и стал что-то искать.

– У тебя фигура атлета… – сказала она. – Ты поддерживаешь форму?

– Раньше – было дело, – не оборачиваясь ответил он. – А приехал в Питер… Как-то не сумел организоваться… Иногда только – боулинг-клуб… Но это, скорее, для души, чем для тела. Нагрузки там никакие.

– Так вот они твои неотложные «дела», на которые ты ссылаешься аж по нескольку раз на неделю! Боулинг-клуб!

В боулинг-клубе Хохлачев бывал только раз в неделю, но поправлять Алену не стал. Пусть думает, что он пропадает именно в клубе.

– Почему ты раньше ничего мне не говорил? Там что – шары катают? Я бы не отказалась.

– У нас были не те отношения.

– А сейчас? Сейчас – те?

– Если хочешь, в следующий раз пойдем вместе. Тебе должно понравиться.

– Ловлю на слове… Что ты ищешь?

– Нашел, – выпрямился Андрей. Он развернулся и, сжимая что-то в кулаке, направился к кровати.

Теперь она внимательно разглядывала его спереди: мощные грудные мышцы, шары бицепсов, опутанные венами, четко обозначенные мышцы брюшного пресса и…

– Ты меня смущаешь. – Андрей прикрылся левой рукой. – Твой взгляд как прикосновение.

Хохлачев забрался в постель, накрылся одеялом.

– Дай руку, – попросил он.

«Обручальное кольцо», – мелькнула у Алены счастливая мысль.

Андрей надел ей на палец массивный, но изящный золотой перстень. Перстень болтался на пальце, как обруч на талии.

– Размером ошибся, – разочарованно сказала Алена, снимая перстень и протягивая его Андрею. Понятно, что это было не обручальное кольцо.

– Оставь себе. Это… не то чтобы подарок… Скорее знак свыше… Посмотри внимательней не вензель.

– Здесь мои инициалы, – поднеся перстень ближе к свету, сказала Алена. – Ты его купил в антикварном?

– Представь себе, нашел на чердаке, в доме на Васильевском. Я думаю, он там пролежал лет сто, не меньше. Меня дожидался. Носи его на шее, на цепочке. Пусть он принесет тебе счастье.

– Счастье – слово из семи букв, – медленно проговорила Алена и, помолчав, добавила: – Помнишь, я тебе рассказывала о девушке, за которой ухаживали мой дядя и папа?

Андрей кивнул.

– В память о ней, тебе дали имя – Алла.

– В память… Ей не было еще семнадцати… Она утонула, когда отдыхала на Черном море… Ее фамилия тоже начиналась на «Г».

С минуту они молчали. Обоим было понятно, что сегодня уже ничего быть не может.

– Давай спать, – предложила Алена. – Я так устала…

10

Наутро Алена проснулась со словами:

– Это наказание – просыпаться без воспоминаний об увиденном во сне. Опять снилось что-то хорошее, а я ничего не помню.

– Кто видит сны, тот меньше ценит явь, – потянувшись сказал Андрей. – О, почти стихи получились…

Они посмотрели друг на друга и замерли, объединенные общим желанием.

И все повторилось сначала.

И так же, как ночью, они одновременно закричали и, обессиленные, лежали рядом как мертвые.

В дверь постучали.

– У вас все в порядке? – беспокойно спросил коридорный на ломаном русском.

Андрей привстал на локтях.

– Все нормально! – Крикнул он в ответ. – Телевизор громко включили! Нечаянно!

– Ты еще живой?! – Алена игриво посмотрела на него.

Хохлачев мужественно улыбнулся.

И все повторилось сначала. На этот раз в дверь никто не стучал: телевизор – так телевизор…

– Давай сегодня никуда не пойдем? – сказала Алена, распластавшись на его груди, как медуза на влажном камне.

– Даже перекусить?

– Будем, как в том анекдоте, питаться любовью…

– При таком режиме питания – раз в полчаса – припасов хватит только до следующего утра.

– Согласна… А потом и умереть не жалко…

Они провели в постели еще два часа. В конце концов, дела заставили их покинуть ложе любви.

Они приняли душ вместе.

Вода, смена обстановки придали им новые силы, которые они тут же, не задумываясь, растратили без остатка, с восторгом и безумием, как будто отдаваться друг другу и было их единственным предназначением в этой жизни.

Перед тем как спуститься в ресторан, Андрей по мобильному телефону позвонил своему заместителю Сергею.

– Ну, все идет штатно. Фуры через час будут на месте. Сергей уже там. А у нас есть время, чтобы спокойно позавтракать вдвоем.

Завтракали они втроем, в обществе неунывающего Жака, который, впрочем, как и остальные немногочисленные в этот час посетители ресторана, уже обедал. Жак яростно жестикулировал, разговаривал громко и все время поглядывал на Алену.

– Что он говорит? – спросила она.

– Он говорит, что ему уже восемьдесят, но будь он лет на пять моложе, то отбил бы тебя у меня.

– Желаю и тебе такого же активного долголетия, – улыбнулась Алена.

Когда завтрак-обед подходил к концу, Алена неожиданно осознала одну вещь. Вчера, оглушенная тем, что заставил ее пережить Андрей, она забыла об осторожности и рассказала ему часть своей биографии. Своей! А не Аллы Григорьевой, за которую все еще себя выдавала: поездка в Москву, знакомство в поезде…

Всю дорогу до торгового дома «Йоулупукки», который находился в пригороде Хельсинки, Алена пыталась понять: выдала она себя или нет?

Наконец она не выдержала и бросила испытующий взгляд на Андрея.

– Наша «девятка» наглая… Подрезать хотела! – расценил Хохлачев ее взгляд как осуждение за рискованный маневр, который он только что совершил. – Все… Буду ехать осторожней.

«Нет, – успокоилась Алена, – кажется, обошлось… А что, если все ему рассказать? А вдруг он скажет: знать тебя не хочу! Нет уж… Пусть все идет, как идет…»

До места они доехали меньше чем за двадцать минут.

Стоянка у торгового дома «Йоулупукки», похожего на рядовой питерский универсам из спального района, только раз в тридцать больше, была забита грузовыми и легковыми машинами. Хохлачев не сразу нашел Сергея – своего заместителя, которого попросил сопровождать груз до Питера. Сергей, естественно, с радостью согласился, потому что не мог отказать своему дорогому шефу. Две фуры, на которых паркет, двери, окна, мебель, зеркала, две ванны «джакуззи», обои, карнизы, гардины, декоративную керамику, смесители, фаянс, изразцы, кафельную плитку, светильники и прочее должны были перегнать через границу, уже готовы были встать под погрузку.

Алена нашла терминал, в котором дожидался отправки их заказ, и приступила к своей работе. Она должна была проследить, чтобы погрузили именно то, что было заказано. Сам заказ Алена делала загодя, пользуясь каталогом, отослав заявку по факсу. Так что вполне могли произойти накладки: не тот цвет, не тот размер, не тот материал, не та фактура… Вместе с менеджером торгового дома – белокурой финкой, очень сдержанной и немного застенчивой – они тщательно сравнили подготовленный к отправке груз с заявкой. После проверки к терминалу подогнали обе фуры, и погрузка началась…

Грузчики – финская команда – работали быстро, без суеты, и меньше чем через час все было закончено.

– Думаю, проблем на таможне не возникнет, – сказал на прощание Андрей своему заместителю. – Завтра ближе к вечеру мы будем в Питере.

Алена попрощалась с Сергеем, нисколько не волнуясь о том, что он подумал о ней и об Андрее. Ей было также все равно, что говорят об их романе в офисе, а в том, что уже говорили, она не сомневалась. Сергей сел в свою машину, тронулся с места, за ним двинулись фуры.

– Прямо как осиротели, – сказал Андрей, когда мини-караван скрылся за поворотом. – Хочешь, сходим в центр развлечений – это финский диснейленд. Повеселимся…

– Мы всю ночь развлекались. Давай просто погуляем. И никаких магазинов!!!

Они вернулись в гостиницу, оставили машину на стоянке, сели на трамвай, подъехали ближе к центру и пошли по набережной в сторону Торговой площади. Солнце куталось в дымку и от этого было по-особенному ласковым. С залива дул легкий ветер. По тротуару трусили многочисленные бегуны-любители, распугивая голубей. К парапету липли влюбленные. Солидные пары ограничивались тем, что держались за руки. Парочки помоложе, не обращая ни на кого внимания, самозабвенно целовались.

Алена и Андрей тоже встали у парапета.

Обнявшись, они долго смотрели на портовые краны, до странного похожие на вопросительные знаки, на водную гладь, всю в бликах, как в рыбьей чешуе, на чаек, потерянно мечущихся над волнами, на фитильки парусов вдали…

– Почему бы нам не съездить в Венецию? – вдруг спросила Алена. – Ты говорил это… подожди… специфический город.

– Конечно, поедем, – согласился Хохлачев.

Он закурил, сделал одну затяжку и, не найдя, куда бросить сигарету, затушил пальцами и сунул обратно в пачку.

«Нет, дорогая, – сказал про себя Андрей, вспомнив всех своих женщин, которых возил в Венецию, и это означало только одно – близкое расставание. – Туда мы с тобой не поедем. Ты – не на время. Ты – навсегда…»

Поужинать вдвоем им не удалось так же, как и позавтракать. Причина все та же – Жак. Он пригласил их за столик, за которым уже сидели несколько пожилых французов из одной с Жаком туристической группы.

– Не могу отказаться, – сказал Андрей заупрямившейся было Алене. – Соотечественники.

Ужин прошел весело. Было только одно маленькое неудобство: Алена не говорила по-французски. Андрею пришлось взять на себя роль переводчика.

Выглядело это так. Вся компания французов смеялась, Алена из вежливости улыбалась. Андрей переводил и – смеялась одна Алена, а французы из вежливости улыбались.

Удивил Жак. Видимо, он взял у кого-то урок русского языка – выучил несколько фраз – и периодически, обращаясь к Алене, говорил на еле узнаваемом русском:

– Вы очень приятная женщина… Вам этот цвет к лицу… Вы королева бала…

– Жак, я ревную, – сдвигал Андрей брови – старички-французы довольно смеялись.

– Не прокатиться ли вам вместе с нами до Швеции? – через Андрея предложил Жак. – Паром… и все прочие расходы я беру на себя.

– Мы завтра уезжаем, – сказала Алена.

Жак заметно погрустнел и до конца ужина не проронил больше ни слова. Сидел, о чем-то сосредоточенно думая.

В номер они поднялись вдвоем.

Едва за ними закрылась дверь, как они тут же оказались в объятиях друг друга. Скользнул с плеч и упал на пол блайзер Алены. Вслед за ним полетел пиджак Андрея. Раздался треск рвущейся материи – Хохлачев, в нетерпении, разорвал блузку на Алене. Запрыгали по полу пуговицы от мужской сорочки – Алена тоже не имела ни сил, ни терпения раздевать Андрея традиционным способом… Из одежды пострадало все, то могло быть порвано. Остальное пришлось с проклятиями сорвать и бросить в угол.

Освободив девушку от всего лишнего, как скульптор освобождает прекрасную статую от ненужного мрамора, прикрывающего ее, Андрей подхватил Алену на руки и понес на кровать. Алена, казалось, уже получила все, чего ждет женщина от мужчины: закрывающиеся в истоме глаза, подрагивающие ресницы, блаженная улыбка, тихие стоны, вырывающиеся из ее полураскрытых губ… Но, когда Андрей коснулся этих губ своими губами, он понял: ничто в мире не имеет предела. И порога удовольствия тоже не существует. Доказательством тому была она. Сознание же того, что наслаждение, которое так остро и откровенно переживала Алена, доставляет ей именно он, многократно усиливало накал эмоций, который, в свою очередь, вызывала в нем она.

Казалось, после того, что они оба испытали, возврат в действительность, где все так банально – кровать, шкаф, стена… – невозможен. Но они возвращались… Впрочем, лишь затем, чтобы уйти опять, опять и опять…

Когда их силы иссякли, иссякли одновременно у обоих, они просто тесней прижались друг к другу и лежали так, пока потихоньку не стали приходить в себя.

– Годичное воздержание пошло тебе на пользу, – проговорила она, и он ощутил, как легким ветерком скользнули по лицу ее слова.

– Может быть, – ответил он. – Тебе видней. А сколько времени воздерживалась ты?

Она отстранилась от него так, чтобы видеть его лицо.

– Ты хочешь сказать, что я опять злоупотребляю информацией о тебе?

Андрей ничего не ответил.

Алена легла на спину, вытянула руки вдоль тела.

– Хорошо… – сказала она ничего не выражающим голосом. – Я расскажу тебе о своих болячках… Потом можешь делать с этим, что хочешь.

Он мог остановить ее, но не стал этого делать.

Алена выдержала паузу, чтобы сосредоточиться и рассказать свою историю правдиво, но так, чтобы не навредить себе.

– После школы я поехала в Москву поступать в театральный институт, – заговорила она. – Это было года четыре назад… В купе мы ехали с одним парнем… Нет, это был не Рома… Его звали Игнат, – придумала она на ходу имя. – Он тоже ехал поступать… Мы оба провалились – он и я. Вернулись в Воронеж, и там начался наш роман… – Алена запнулась, испугавшись, что тут же разоблачила себя, назвав имя Роман вместо придуманного – Игнат. – Наверное, я его любила… Но если это любовь, то как назвать то, что я испытываю к тебе?

Андрей бросил на нее странный взгляд, отвел глаза.

– В общем, я была к нему привязана, – продолжила она. – И, как я теперь понимаю, привязана больше, чем он ко мне. Как-то – была весна – я пришла к нему, и он… Он стал уговаривать меня переспать с его дружком, которому проиграл крупную сумму.

Андрей вновь бросил на нее странный взгляд, но глаза уже не отвел, смотрел на Алену так, будто она должна была выстрелить в него.

– Я не согласилась, – рассказывала Алена дальше, волнуясь все больше и больше. – Но он так умолял меня… Говорил, что для него все будет кончено, если я не передумаю. Говорил, что любит и всегда будет любить… А я? Я ведь тоже любила его. А что такое любовь, если не жертва? Сохранить себя и дать погибнуть ему?.. Я согласилась… Я говорила себе, что это все равно неправильно. Но разве могла я поступить по-другому? Согласилась… и пошла… Я пришла туда, куда он меня послал, хотя сто раз могла повернуть назад… Но я обещала… Обещала, что принесу себя в жертву ради него… Вот такая я дура…

Алена замолчала.

– И что было дальше? – спросил Андрей осипшим вдруг голосом.

– Интересно, что было дальше, правда?! – неожиданно зло проговорила она.

Хохлачев предпочел отмолчаться.

Алена немного успокоилась и продолжила:

– Ничего не было. Произошло то, к чему я подготовиться никак не могла… Дверь открыл… Игнат… Оказалось… В общем, в то время, когда я была у него и он уговаривал меня вернуть его долги моим телом, в соседней комнате сидели его дружки и слушали, как он меня уламывает. Среди них был один, с которым он поспорил… на бутылку водки, что я соглашусь… На бутылку водки! Они ее выпили тогда же, еще до моего прихода… Обогнали меня на машине… он просил прощения… Преследовал меня… Но как я могла простить, если прощать было уже нечем… Все выжжено, все умерло внутри…

Она помолчала и добавила:

– Вот такая история… Вот такая первая любовь. Можешь теперь подкалывать меня всю оставшуюся жизнь…

Алена чуть не плакала. Нижняя губа ее, эротично-припухлая, подрагивала. Андрей понял: еще секунда – девушка разревется и ее уже будет не остановить.

Он притянул ее к себе, обнял, погладил по голове и тихо сказал:

– Я тебя не обижу… Слышишь? Никогда…

На другое утро они спустились в сауну, поплавали в бассейне и сразу после завтрака со «шведским столом», отягощенные дорожными сумками, вышли из гостиницы и направились к машине. Дорогу им перебежала черная кошка. Чуть замедлив шаг, Андрей спросил:

– Ты веришь в приметы?

– Я верю в гипервнушаемость.

– Кто пренебрегает приметами, тот провоцирует судьбу, – заметил Андрей, прибавляя шаг. – Провокация состоялась.

Когда последняя сумка была уложена в багажник, к ним подошел Жак, серьезный, решительный.

Алена улыбнулась ему, как хорошему приятелю. Андрей тоже улыбнулся. Но через минуту от его улыбки не осталось и следа. Жак о чем-то просил его, размахивал руками. Андрей отрицательно мотал головой и повторял одно и то же слово – французское слово «нет».

– Что он хочет? – спросила Алена. – Почему ты все время говоришь ему «нет».

– Он хочет, чтобы я… чтобы я применил силу… Будь он помоложе или я старше, я бы просто начистил ему морду!

Жак не отставал, продолжал что-то требовать.

– Да пошел ты!.. – уже по-русски сказал ему Андрей. – Алена, садись в машину, поедем. Он сумасшедший.

– Нет, подожди, – сказала она. – Я хочу знать, о чем он просит.

– Хочешь знать? – Андрей внимательно посмотрел на нее. – Хорошо, ты сама этого хотела…

Он сказал Жаку несколько слов, и тот обратился уже непосредственно к Алене.

– Жак говорит, – глухим голосом переводил Андрей, – что у него есть рента – сто тысяч франков в год. Он говорит, что у него есть акции нескольких крупных компаний… на миллион франков. Еще он говорит, что у него особняк под Парижем, и в самом Париже ему принадлежат еще два дома, которые тоже приносят доход. – Андрей перевел дух. – Еще он доводит до твоего сведения, что наследников ни прямых, никаких других не имеет… А теперь самое главное, приготовься…

Алена уже знала, что скажет ей Андрей.

– Этот месье предлагает тебе стать… его женой. Стать единственной наследницей состояния, которое он нажил за восемьдесят лет жизни. Он говорит, что жить ему осталось недолго. Он будет счастлив, если ты – именно ты, потому что ты запала ему в сердце, как только он тебя увидел, – он говорит, что будет счастлив, если ты скрасишь последние годы, а может и месяцы его жизни… Он ждет твоего ответа прямо сейчас… Что ему ответить, Алена?

Все замолчали. Молчал Жак, неожиданно оказавшийся миллионером. Молчала Алена, до сознания которой еще не дошли слова Жака. Молчал Андрей, понимая, что сейчас, вот в эту самую минуту решается судьба каждого из них…