Текст книги "Дом Командора"

Автор книги: Павел Шумилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Shumil

– … Нет, малышки, вы должны вернуться изменившимися. Духовно и физически. Возмужалыми, закаленными трудностями, покрытыми…

– Боевыми шрамами! – ввернула Мириту.

– Покрытыми космическим загаром. При чем тут шрамы, – обиделся Коша. – Вы же отсутствовали не день и не месяц, а годы!

– За эти годы парни забыли, какими мы уезжали.

– А фото и видео? У людей за годы, между прочим, отрастают волосы. За две недели вы отрастить их не успели. Какой из этого вывод?

Сестренки насторожились.

– Не успели отрастить – надо подстричь.

– Не надо! – испугалась Мириван.

– Совсем немного. Сантиметров пять. И заново покрасить. И сменить прическу, – стоял на своем Командор. – Конспирация и еще раз конспирация. А сейчас раздевайтесь и марш во двор. Покрывайтесь космическим загаром.

Против загара Вредины ничего не имели. Быстро скинули всю одежду и выскочили на веранду, не забыв прихватить мяч.

В комнату вошла Анна.

– Тебе вчера в поведении Вредин ничего не показалось подозрительным? Например, что они вели себя так, будто что-то натворили… – задала она наводящий вопрос. – Кстати, где эти два стихийных бедствия?

– Анна, ну зачем ты о них так? Они заняты важным, ответственным делом – спасают наш мир. Очень много и напряженно трудятся. Ну, озоруют иногда для снятия напряжения. Так кто не без греха? Последнее их озорство я, между прочим, предотвратил.

В окно ударил мяч. Стекло из кристаллита гулко задребезжало, но выдержало.

– Ага! – сказала Анна, выглянув в окно. – Загорать голышом – это местная мода, или оттуда? – указала крылом на потолок. Почему-то, в разговорах было принято считать, что Земля-1 сверху.

Коша глубоко задумался. – Ты знаешь, я совсем отстал от жизни. Надо больше бывать среди людей. На пляжах, на стадионах…

– А что те два кибера делают?

Коша тоже подошел к окну. Братец Кролик и Недотепа катали по двору прозрачную бочку, наполовину заполненную песком. Кроме песка в бочке кувыркались два оранжевых комбинезона.

– Ускоренно старят одежду.

– А-а… В наше время так кольчуги чистили. Я сейчас буду инструктировать сестренок. Ты только не вмешивайся со своим неуместным гуманизмом. – Анна распахнула окно. – Девушки, разговор есть.

Первым влетел мяч. За ним – синхронным опорным прыжком через подоконник с двойным сальто сгруппировавшись – сестренки. Анна дернула шеей, поймала зубами мяч и сжала челюсти. Пальцем сковырнула с клыка сдувшуюся оболочку.

– Какая гадость! Вы, смертницы, когда последний раз полный дамп делали?

– Ой! – сказала Мириту.

– Это все, что можете сказать в свое оправдание? – наседала Анна, медленно, по-змеиному приближая к ним голову и приподняв верхнюю губу, обнажая клыки. – Что вы делали месяц в прошлом?

– Мы учились, – промямлила Мириту. Изучали алгебру информационных полей, фундаментальную теорию диссипации информации…

– Семь принципов Сунь-Си-Тао, на которых основаны лю-алгоритмы сбора, коллекции и структуризации рассеянной информации… – подхватила Мириван.

«Вот видишь! Малышки учились!» – хотел воскликнуть Коша, но прикусил язык. Опережая возглас, Анна поднесла к его носу грозно сжатый кулак.

– Они втерлись в доверие к самому Августусу Ломба, – пояснила она Коше, – подговорили этого гения кибернетики загнать в крупнейший вычислитель планеты задачу моделирования поведения буриданового осла.

– Нас интересовала проблема наличия свободы воли! – возмущенно пискнула Мириван.

– Сколько вершин у треугольника?! – рявкнула на нее Анна. Мириван притихла.

– Они подговорили заместителя Ломбы Павла Рудака подсунуть вычислителю неверные исходные данные, – продолжила Анна. – Что у треугольника пять вершин, что у животных семь ног и нет мозжечка. Машина это съела…

– И что? – заинтересовался Коша.

– А то, что о великом Ломбе теперь рассказывают анекдоты. Что директор института Ломба прилюдно таскал заместителя директора института Рудака за бороду, осыпая оскорблениями. Это нормально? То, что любое упоминание Коллектора Рассеянной Информации не вызывает ничего, кроме улыбки. Всего за месяц они уничтожили целое направление кибернетики!

– Это так? – строго спросил Коша.

– Па, знаешь, как весело было… – печально молвила Мириту.

Коша на минуту задумался.

– Значит, так! Сначала – к историкам. Проверим, вписались ли вы в историческую линию. Потом… он вопросительно посмотрел на Анну.

– Нет, не так! – решительно отмела дракона. – В историю они вписались. И прецедентное право тоже на их стороне. Я имею в виду экспедицию Мрака в прошлое Сэконда. Но калечить историю я не дам! Виновные будут наказаны. Сейчас, в твоем присутствии они сделают то, чего больше всего боятся.

Все замерли.

– Они произведут перезагрузку! – медленно, отчетливо и страшно произнесла Анна.

Мир людей.

Орбитальный завод «Плутон-9»

В этот раз Вредин провожали в прошлое торжественно и с оркестром. Сестренки почему-то выглядели тихими, пришибленными и очень послушными. Зато леди Анна была весела, деловита и энергична.

Коша произнес напутственное слово, в котором упомянул пройденный путь, отметил трудовой героизм, но намекнул, что расслабляться рано, потому что впереди еще четыре ответственнейшие недели и сцена героической гибели. Сестренки кивали головками и косились на Анну. Шейла хихикала в кулак, а молодые драконы печенкой чувствовали, что мимо их внимания пролетели какие-то загадочные события.

Наконец, торжественная часть кончилась, сестренки растолкали драконов и, подсаживая друг друга, влезли на спину Монтана. Дракон, натужно работая крыльями, поднялся на балкон базы, откуда прошел к воротам нуль-камеры. Здесь леди Кора дала последние напутствия, лизнула шершавым языком одну в щеку, другую в ухо и наказала Монтану беречь малышек. Несколько перебросок во времени и в пространстве – с каждой переброской сестренки оживают прямо на глазах, веселеют и все выше задирают обгоревшие на солнце носики. Десяток прыжков (раздельно) по самым оживленным курортам Земли, мелкие сувениры – и вот они снова вместе, уже на Луне. Короткий разговор с диспетчером, последняя пересылка – и сестренки выходят из ворот нуль-камеры на родном заводе.

– Вика, мы туда попали?

– Не знаю.

И на самом деле, коридор не узнать. Бамбуковый паркет на полу, зелень на стенах, прямо в коридоре земная мебель – мягкие диванчики и кресла с деревянными подлокотниками. Вика плюхнулась в ближайшее кресло и замерла статуей.

– Информационные потоки в основном те же. В столовой по-прежнему наши киберы. Железный Дровосек тоже здесь. Мы на месте.

– Тогда объяснение только одно…

– Заработала линия нуль-доставки! – воскликнули обе хором, обнялись, засмеялись и вприпрыжку помчались по коридору.

В столовой никого не оказалось. Сестренки переглянулись и направились в кабинет директора. Пусто… Жилой сектор словно вымер. На двери каюты сестренок плакат наискось: «Они ушли, но обещали вернуться!»

– Это просто «Мария Целеста» какая-то.

– Как говорит папа, будем мыслить логически. Где может поместиться такая пропасть народа?

– В конференц-зале. Или на Земле.

Пропасть народа нашлась в конференц-зале. Незнакомая девушка пела со сцены, подыгрывая себе на акустической гитаре. Двойняшки по возможности бесшумно просочились в последний ряд.

– Серый, кто это? Новенькая?

– Вы что, с Луны свалились? Это же Озма! Прямо с Земли к нам… – тут он обернулся, несколько секунд непонимающим взглядом изучал потертые оранжевые комбинезоны, загорелые лица и вдруг расплылся в улыбке. – Вика, Ника, вернулись! Какие же вы молодцы!

Девушки переглянулись, хихикнули и Ника сообщила:

– А мы на самом деле пять минут как с Луны.

На них зашикали с соседних рядов, начали оглядываться, а узнав двойняшек, забывали о концерте. Процесс развивался лавинообразно, словно цепная реакция. Когда достиг середины зала, Озма опустила гитару:

– Что-то случилось?

– Сейчас она нас убьет… – шопотом поделилась Вика с окружающими. – Мы ей номер сорвали.

– Идем сдаваться, – предложила Ника. – Я ее репертуар из сети скачала, есть идея.

Произошел короткий, невидимый для окружающих спор.

– Ну да, умирать – так с музыкой, – согласилась Вика. Двойняшки поднялись и двинульсь по центральному проходу, приветствуя всех поднятыми над головой руками. Озма мрачно и грозно взирала на них со сцены.

– Вы извините, что так получилось, – обратилась к ней Ника, ловко запрыгнув на сцену. – Нас здесь долго не было, и мы вернулись из дальнего космоса. Очень дальнего. Вот все и обрадовались. Давайте, мы что-нибудь из вашего репертуара вместе споем. Вы первым голосом, а мы будем подпевать. Все равно они на нас глазеть будут. Так пусть мы рядом с вами постоим…

Озма встретила предложение улыбкой, от которой могла бы замерзнуть вода в графине. Но согласилась. Начала с шуточной песенки-диалога на два голоса. Двойняшки справились. Два старинных романса – и тут не подкачали. Цыганский романс – лихо разложили на три голоса, сорвав долгие аплодисменты. Фрагмент из мюзикла «Кошки» – крики «браво» и «бис» из зала. «Призрак оперы» – даже Озма была поражена. Двойняшки сумели поделить дуэт на троих. Продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Отношение Озмы к двум нахалкам коренным образом изменилось. Ария Кармен. Двойняшки в этот раз не пели. Они располовинили красную скатерть со стола в углу сцены, сообразили из нее юбки и выступили подтанцовкой – зажигательное фламенко, исполненное в тяжелых ботинках с магнитными подошвами.

Все-таки, Озма отбыла на Землю злой и страшно обиженной на Вику и Нику. Те наотрез отказались бросить завод и отправиться с ней на гастроли.

* * *

– Ну и что тебе это дало? – вопрошала Вика, растянувшись на койке. – С Озмой мы все равно в пролете. Она на нас зверем смотрела. Так теперь Анна нам кирдык сделает. Говорил же папа – «не высовывайтесь»…

– Озма нас уже простила. Мы – две забавные зверушки из дальнего космоса. Рыжие, наглые, но жутко талантливые!

– Откуда инфа?

– Канал «Культура». Озма выступает на слете творческой молодежи. Художники-сенсуалисты рвут чубы художникам-писателям. А ты чего такая мрачная?

– Ты к Железному Дровосеку заглядывала? Он напильник до зеркального блеска стер. А новый ему никто не дал. До пояса статуя более-менее, а выше – словно из кирпичей сложена. Мы не успеем ее за четыре недели закончить.

– Кстати, о деле. Надо подготовить все так, чтоб после нашего ухода эти остолопы догадались, что надо делать.

И двойняшки принялись развешивать по стенам книжные полки, а на них ставить папки с техдокументацией как в бумажном, так и в компьютерном виде. Каждая полка посвящалась одному кораблю. Над полкой – объемное фото корабля и – крупными буквами – название, для особо непонятливых. Полка «Сармы» заняла почетное место напротив двери. Плакат над полкой – до самого потолка! «Сарма» в наилучшем ракурсе. Чувствовалось, что «Сарма» – любимый ребенок.

Работы хватило на неделю. Потом двойняшки заскучали. И вспомнили про три закона роботехники…

* * *

Прошла неделя.

– … Нет, и не уговаривайте! Нас к детям на пушечный выстрел подпускать нельзя! – протестовала Ника.

– Виктор Борисыч, нам самим адаптироваться надо, мы все перезабыли. Нельзя нас кураторами. Дети – наше будущее. К ним надо лучших из лучших.

– Какие дети, елки-моталки! Третий курс института, – сердился начальник.

Дело в том, что на завод прибыли практиканты. Двадцать парней и двадцать девушек. Плюс банджо, балалайка и гитара. В общем, угроза спокойствию и плану. Как мудрый администратор, Виктор Борисович решил одной бедой нейтрализовать другую – поручить двойняшкам курировать группу. К слову сказать, вели себя обе просто образцово. Видно, не выветрилась еще дисциплина дальнего космоса. Но вот – неожиданно встретил упорное сопротивление…

– Хорошо! – неожиданно согласилась Ника. – Мы берем группу и объясняем этим зубоскалам, чем космос отличается от Земли. Но вы, Виктор Борисыч, в нашу педагогическую науку не вмешиваетесь! Договорились?

* * *

Первое занятие с молодежью Виктор Борисович решил посмотреть лично. По системе видеонаблюдения. Занятие проходило в спортзале. Одна из двойняшек подкручивала колки, настраивая конфискованную у стажеров балалайку, вторая лениво как-то творила чудеса на кольцах. Но вот первая взглянула на часы, вернула балалайку хозяину, набрала в грудь воздуха и издала переливчатую трель.

– Это звонок, – пояснила она. – Начинаем вводный инструктаж. Вы на заводе. Завод в космосе. Что и как на заводе работает, я объяснять не буду. Придет время – сами узнаете. Мы с Викой будем учить вас выживать в космосе. Будем учить спасаться в аварийной ситуации. Будем учить спасать станцию или корабль. Отметок не будет. Просто тот, кто не справится, может сыграть в больницу. Здесь космос, а не Земля. И хохмочки кончились. Сейчас самое время отказаться и вернуться на Землю.

Зал затих.

– Итак, на Землю никто не хочет. Отлично, смертники. Первый урок. Как учит великий Болан, в любой ситуации надо сохранять хладнокровие. Впрочем, юмор этой фразы вы оценить не сможете.

Директор повернулся к другому экрану, на котором был виден весь зал. Стажеры сидели притихшие. Вика кончила крутиться на кольцах и села в уголке, прислонившись спиной к шведской стенке. Повернулась к видеокамере, посмотрела прямо в объектив и приветливо помахала пальчиками. Виктор Борисович крякнул. Вика прыснула в ладошку и отвернулась от объектива.

По замшелым инструкциям полагается раз в полгода проволить учебную вакуум-тревогу. Но даже старожилы вроде Максима Потапыча не помнили, когда она проходила в последний раз. Теперь же вновь на разные голоса завывали сирены, с лязгом захлопывались гермопереборки, закладывало уши от падения давления и грохотали по коридорам сапоги вакуум-скафандров. Стажеры постигали нелегкую жизнь космопроходцев.

Постигали они ее по двенадцать часов в сутки. Правда, надо отметить, вдали от обитаемых секторов завода. Занятия прикладной медициной, тренировки в скафандрах, работа на поверхности Плутона и в невесомости, на свалке списанных планетолетов, борьба за живучесть и герметичность корабля, ремонт и восстановление систем жизнеобеспечения – вот где простор для импровизации! А вечерами, когда суровые инструкторы превращались просто в старших товарищей, звенели струны, лились песни и звучали удивительные истории. О дальнем космосе, о чудной планете с характерным названием Уродец, о родной Земле, о веселых парнях и девчатах, именующих себя слугами Великого КРИ и конечно, о романтичном, наполовину загубленном проекте «Сарма».

– Сарма – это романтика! Это Кон-тики дальнего космоса. Даже не фотонник, но звездолет!!! Это каравелла Колумба с нейлоновыми парусами и системой спутниковой навигации. Наполовину старина, наполовину современность, – внушали двойняшки молодежи, демонстрируя чертежи и проекты. Подробно объясняли, где что недоделано, и где на складе пылятся контейнеры с мощнейшими двигателями.

А ночью – вредные натуры – поднимали стажеров по учебной тревоге, заталкивали в катера и гнали на орбиту герметезировать аккуратно прорезанную лазерным резаком пробоину в борту списанного орбитального маяка.

Хотите верьте, хотите – нет, но через две недели стажеры чувствовали себя бывалыми космачами, готовыми справиться с задачей любой сложности. «Невыполнимых задач нет. Есть простые, сложные, очень сложные и еще чуть-чуть посложнее».

* * *

Это произошло, когда голодная орава практикантов уже разделалась с борщом и только-только приступила ко второму. Кибер-официант замер столбиком посреди столовой, зажег на лбу красный сигнал важного сообщения и металлическим голосом произнес:

– Звездолет «Сарма» передал сигнал SOS.

– Информацию на большой экран, связь с «Сармой», быстро! – рявкнула Ника.

– Координаты «Сармы» и список небесных тел и кораблей поблизости, – подхватила Вика.

С одной из стен столовой исчезла мозаика с легкомысленными рисунками. Стена превратилась в экран высокого разрешения. Слева на нем высветился файл судового журнала «Сармы», справа – всего две строчки: Грузовой звездолет «Сарма» (индекс по каталогу Ллойда) (звездные координаты), Черная дыра (индекс по каталогу небесных тел), (звездные координаты).

– Так просто… – сказала Ника. И добавила: – БИП БИИИП БИП БИП! (Почему-то во всех (двух) документальных записях эти слова заглушают короткие звуковые сигналы) Причина подачи сигнала SOS?

– Перерасход ресурса двигателей, – высветилась надпись на экране. – Остатка ресурса недостаточно для завершения программы полета.

– Что это значит? – спросил кто-то из стажеров.

– Это значит, дюзы до дырок прогорят. Рванет так, что собирать нечего будет. Как «Сарма» влезла в такое БИИИП?

– Мы же не заложили в автопилот пилотирование в зоне влияния черной дыры. Черная дыра для него просто не существует!

– Что будем делать? Идеи есть?

– Надо или сменить движки, или уменьшить массу корабля.

– Сбросим радиационный зонтик!

– Точно! И объясним, наконец, автопилоту, что такое черная дыра!

Двойняшки хлопнули друг друга по ладошкам, отодвинули тарелки и вскочили из-за стола. Ника на ходу схватила стакан сока, заглотила и бросила пустой киберу-официанту. Вика выскочила за дверь, но через секунду просунула голову в дверь:

– Дети, школа закрылась. Началась взрослая жизнь! – и исчезла.

Долгую минуту царило молчание.

– Братцы, это очередная вводная, или я чего-то не понимаю? – поинтересовался кто-то из стажеров.

– Нас не пригласили. На вводную не похоже.

– Тогда, может, экзамен?

– Балда! Точно экзамен! Только его сама жизнь ставит!

* * *

Кто-то из парней сообразил, что перед началом рейда хорошо бы еще раз ознакомиться с документацией по «Сарме». И вся ватага с грохотом сапогов по паркету рванула в информаторий. Однако, кибер-регистратор информатория предложил только заводские четрежи «Сармы» полувековой давности, но сообщил, что самая свежая документация хранится в помещении N 3847. Помещение это оказалось каютой двойняшек. Неизвестно, как сложилась бы история мира, если б дверь была закрыта. Но дверь распахнута настежь, на стене напротив – огромная фотография «Сармы», а на столе (и на полу) – раскрытые папки с нужной документацией. Через час стажеры знали о «Сарме» самое необходимое. И даже составили черновой план спасения звездолета. Вновь загрохотали сапоги по коридорам. Старожилы завода спокойно прижимались к стенам. Они знали двойняшек, слышали о стажерах и ничему не удивлялись. Но у ворот нуль-камеры случился казус. Четыре кибера перегородили проход, выстроившись в ряд и раскинув в стороны манипуляторы.

– Первый закон роботехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтоб человеку был причинен вред», – пояснил один из них. – Вы хотите переправиться на «Сарму». Это смертельно опасно. Звездолет «Сарма» в настоящий момент движется с ускорением порядка сорока «g».

– А наши кураторы – Вика и Ника – они на борту «Сармы»?

– Два человека совершили нуль-перемещение на борт звездолета «Сарма». Но в тот момент звездолет «Сарма» двигался без ускорения.

– Они вернулись? Сюда, или в другое место.

– На Плутон никто не возвращался. Насчет другого места информации нет.

– Так выясни! Срочно!!!

Кибер застыл столбиком и зажег на лбу сигнал экстренной связи. Через несколько секунд ожил и доложил:

– Никаких пересылок с борта звездолета «Сарма» не зарегистрировано.

Дальше начался хаос. Кричали все разом. Кричали – потому что одна из девушек включила сирену всеобщей тревоги. «Немедленно и с максимальной осторожностью эвакуируйте тела людей с „Сармы“» – вопил кто-то. Грохотали по железному полу ступни киберов – не обычных, а мощных, приземистых, шестиногих силачей. «Подготовить медицинский отсек к приему пациентов!» «На „Сарме“ есть гравикомпенсаторы? Может, на „Сарме“ есть гравикомпенсаторы?» «Зачем компенсаторы на беспилотном грузовике?» «Почему сорок же? „Сарма“ не может развить сорок же!»

Шли минуты, площадка заполнялась народом, все спрашивали друг друга, что случилось. Через четверть часа вернулись киберы. Без людей. Тела двойняшек так и не были найдены.

Мир драконов.

Коша глядел на сестренок и тихо радовался. За них. Сестренки же радовались бурно и шумно. Они только что скачали из информационной сети Плутона собственный некролог, распечатали на принтере аршинными буквами и теперь обсуждали, куда повесить этот плакат. Чтоб, с одной стороны – любой его заметил и прочитал, а с другой стороны – плакат выглядел скромно и неброско. Якобы, случайно попал на стенку.

Первым прочитавшим плакат оказался Олав Ольсен. Он явился в очередной раз замаливать грехи. Принес огромный букет цветов, две обшитые мешковиной бутыли старинного коллекционного вина и приглашение на открытие выставки современной скульптуры. Девушки вовремя успели придать лицам скорбное выражение.

Нервы журналиста были напряжены и взвинчены. Он боялся. На днях вышла из печати его старая, весьма спорная статья с двусмысленным названием: «Драконы мух не ловят», в которой упоминались и Вредины. Более неудачного момента для публикации невозможно было придумать. Всю последнюю неделю Олав прибывал в состоянии неуверенности и глубокой депрессии. Прочитал некролог на стенке, пододвинул стул и положил на него букет. Прочитал еще раз – и неожиданно его пробило на слезу.

– Простите меня, – бормотал Олав. – Я не вовремя. Это были ваши подруги, да?.. У вас горе, а тут я со своими… (неразборчивые звуки и шмыгание носом.) Я сейчас уйду…

Сложил все принесенное у стены и действительно ушел, всхлипывая.

– Йес! – воскликнули хором сестренки, когда за Олавом закрылась дверь. Коша покачал головой и подумал, что нужно больше внимания уделять контролю за прессой. Если Олав раскопает, кому посвящен некролог, может произойти утечка информации.

Второй стала Кора. Сестренки едва-едва успели убрать с лиц улыбки и насупить брови. Кора окинула их встревоженным взглядом и прочитала некролог вслух, с выражением:

Славные девушки Вика и Ника навсегда ушли от нас. Это невосполнимая потеря для всех, кто знал их. Это тяжелый удар по Проекту. Их трудолюбие и высочайшее профессиональное мастерство вызывало у нас восхищение и желание трудиться еще лучше, еще эффективней.

Все мы видели, как они умеют работать. С утра до вечера, отводя всего несколько часов на сон, взваливая на себя самую сложную часть, находя время на помощь товарищам. Они всегда держали в голове перспективу. И в том, что проект развивается успешно, их огромная заслуга.

А их отзывчивость, искрометный юмор, любовь к розыгрышам, и в то же время – готовность помочь в любое время дня и ночи… Постучишься к ним вечером, и первое, что слышишь – садись за стол, мы сейчас чайку заварим. А утром Вика или Ника подходит к тебе с тоненькой папкой под мышкой и негромко говорит, протягивая папку: «Мы вчера подумали, здесь пара мыслей. Посмотри, может, пригодится». Читаешь – и видишь решение своей проблемы, труд бессонной ночи двух светлых головок.

Надо отметить их скромность. Они не любили мелькать на переднем плане. С комическим испугом прятались от журналистов и репортеров. В БВИ только общие данные – родились тогда-то, воспитывались там-то, учились, работали… Ничего о себе. Я случайно узнал, что даже имена – Вика и Ника – не настоящие. Как-то Вика мимоходом упомянула, что девушки сменили имена, чтоб не привлекать к себе внимания.

Скромные, обаятельные, отзывчивые и трудолюбивые – они навсегда останутся в наших сердцах.

Кора потрепала сестренок по головкам и ласково произнесла:

– Никогда в некрологах правды не напишут… Не огорчайтесь, малышки. Мы все равно вас любим!