Текст книги "Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2"

Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

ПЕЙТЕ КНИГУ!

Я был рад, когда мне удавалось посетить Землю хотя бы один раз в два года – чаще не получалось. С возрастом я понял, что на Землю меня не очень-то и тянет. Это, если хотите, осложнение застарелой болезни, которая называется ностальгией. Почему-то, возвращаясь туда, где провел юность, воображаешь, что ничего там за многие годы не изменилось, и увидишь ты все те же белые стены Иерусалимского форума, и километровый шпиль Тель-Авивского Банка развития, и висящее в километре над землей каплевидное здание Кнессета, гордость израильской архитектуры. А прилетаешь… Иерусалимский форум превратили в музей истории, Банк опустили на дно моря, чтобы не портил пейзажа, а в буфете Кнессета уже не подают венерианских штрипок, поскольку Главный раввинат принял решение об их некошерности. Каждый раз, когда мне доводилось бывать на Земле, я находил удручавшие меня изменения и однажды дал себе слово больше не возвращаться. В тот последний раз я, помнится, приземлился в космопорте имени Бен-Гуриона на собственной посадочной шлюпке, купленной за бесценок в одном из лунных супермаркетов – знаете, как это бывает: покупаешь две упаковки мыла фирмы «Лурмаконтраст» и получаешь космический корабль за четверть цены. Поставив шлюпку на платную стоянку, я отправился в зал прибытия, чтобы оформить документы и справиться о том, существует ли еще воздушное шоссе номер один или мне придется добираться до Иерусалима каким-то иным способом. Благодушный робот, похожий на призрак отца Гамлета (во всяком случае голос у него был таким же низким и невнятным), вежливо объяснил, что первого шоссе давно нет (что я говорил?), и до Иерусалима лучше всего добираться по реке Яркон, которая к прежней тель-авивской речке не имела никакого отношения, а была на самом деле большим судоходным каналом между Средиземным и Мертвым морями – с многочисленными шлюзами и водоподъемными устройствами. Послушавшись совета, я поднялся на борт сооружения, которое только в воспаленной фантазии можно было назвать морским или речным паромом. На такой штуке, по-моему, легче было спуститься в Ад по течению Стикса, чем подняться в Иерусалим против всех законов мирового тяготения. Тем не менее мы поплыли, и вскоре я даже залюбовался видом на окрестные мошавы, где выращивали азокры с Лямбды Геркулеса – судя по грибовидным деревьям, наклонным, как Пизанская башня. Мне захотелось пить, и я обнаружил в двух шагах от кресла, в котором сидел, обычный питьевой фонтанчик. Вода оказалась холодной и даже без противных пищевых добавок, полезных для здоровья. Напившись, я продолжил обозревать проплывавшие мимо окрестности и… Тут меня прихватило. Я увидел вдруг, как берег канала, вдоль которого мы плыли, начал понижаться, бетонный парапет сменился песчаным пляжем, за которым появился лес, а из леса на берег выехали десятка два странного вида всадников, которые тут же начали палить в меня из старинных ружей, перезаряжая их на ходу. Я вскочил, огляделся в недоумении и… Палуба парома исчезла, я стоял в небольшой лодке, качавшейся на волне, и в руке у меня было такое же ружье, как у нападавших, я ощущал холод приклада и готов был к немедленному отражению атаки. В следующую секунду я бросился на дно лодки и лежа принялся стрелять по всадникам, стараясь попасть в того, кто скакал впереди – это был красивый мужчина средних лет, одетый в странные одежды, которые я раньше видел только на иллюстрациях к старым романам двухсот– или даже трехсотлетней давности, читать которые я никогда не любил. И еще меньше я мечтал в этих романах участвовать. Но ведь меня не спрашивали! Пули свистели над головой, и я, будучи честным человеком, отвечал пулей на пулю. Наконец мужчина, в которого я целился, получил-таки свое и повалился с коня, картинно перевернувшись через голову, хотя мог бы сделать это значительно проще. Остальные всадники, лишившись предводителя, сгрудились вокруг лежавшего на земле тела, а моя лодка тем временем все с большей скоростью устремилась к бурлящим порогам, где мне и предстояло сломать шею, поскольку я вовсе не был обучен управлять утлыми посудинами, мчащимися по течению горной реки. Рисковать не хотелось, и я бросился за борт, надеясь устоять на ногах. Я даже захватил с собой ружье и высоко поднял его над головой, когда мне действительно удалось нащупать ногами дно. Преодолевая течение, я побрел к берегу, а мои преследователи увидели меня и бросились к воде, чтобы встретить меня – ясное дело, не приветственными речами. Они не стреляли, и я тоже не стал использовать свое умение обращаться с огнестрельным оружием. Мне вспомнилась в эти минуты служба в Зман-патруле, и я даже подумал: а может, все вернулось, и я сейчас, сам того не зная, выполняю задание госпожи Брументаль, моей бывшей непосредственной начальницы? Если так, я все же хотел знать, в чем мое задание заключалось и в какой век я попал. И главное – куда. – Эй! – закричал я. – Не стреляйте! При мне нет документов, которые вам нужны! Я… В ответ всадники разразились ругательствами, и в этот момент на берегу появилось новое действующее лицо: по тропе из леса выбежала молодая девушка в длинном, до пят, белом платье. Белокурые локоны лежали на ее плечах, будто она только что вышла из парикмахерской, а огромные голубые глаза светились таким светом любви, что не понять ее чувства ко мне мог бы разве только тупой гамадрил. – Луиза! – закричал один из всадников. – Назад! Этот негодяй убил Рауля! Значит, труп, лежавший в траве, при жизни носил имя Рауля. Ну и ладно. Судя по всему, Луизе Рауль был глубоко безразличен, а мне – подавно. Девушка бросилась в воду, замочив подол, я поспешил к берегу, и мы обнялись, и наши губы соединились в страстном поцелуе, который… Господи, – откуда-то пробилась еще одна мысль, – какая дикая литературщина! Неужели я не могу думать, как обычно – с иронией и пониманием момента? – Ах, Луиза! – воскликнул я, оторвавшись от губ девушки. – Мы с вами соединились лишь для того, чтобы навеки расстаться! Похоже, что наши с Луизой враги именно так и полагали. Они спешились и двое из них тоже вошли в реку, надеясь взять нас, как форель – голыми руками. – Я с вами навсегда, Рауль! – воскликнула Луиза, и я, вытащив из-за пояса невесть откуда появившийся там кинжал, приготовился к безнадежной обороне. Я бы непременно уложил на месте хотя бы одного нападавшего, но сделать это мне не позволили. Нет, не Луиза – она, конечно, мешала, но не до такой степени, чтобы я не был в состоянии следовать перипетиям сюжета. Помешал какой-то тип, постучавший меня по плечу и прокричавший в ухо: – Шекет, не зачитывайтесь, вы пропустите главный шлюз! Я дернул головой и понял, что по-прежнему сижу в кресле на палубе парома, подплывающего к узкой горловине между горами. Я поискал глазами Луизу, но вместо девушки увидел бородатого мужчину в кипе, стоявшего рядом с моим креслом и говорившего с усмешкой: – Никогда бы не подумал, что Иона Шекет увлекается дамскими романами, да еще и из христианской жизни! – Откуда вы знаете мое имя? – пробормотал я. – Вот, – мужчина ткнул пальцем в отворот моей рубахи, – здесь написано… Действительно! Что же должно было произойти, если я начисто забыл о том, что сам прикрепил к рубашке значок с фамилией? – Вы что, – нахмурился мужчина, – никогда не читали вирусных книг? – Чего-чего? – не понял я. – Сколько же времени вы не были на Земле? – Не помню. Лет восемь или девять… Что такое вирусные книги? Мужчина сел в соседнее кресло и, прежде чем начать объяснения, предложил мне выпить немного из фляги, которую он достал из небольшого рюкзачка. – Взбардривает, – сказал он. – И хорошо действует против той литературы, которую я терпеть не могу. Жидкость действительно взбадривала. Во всяком случае рассказ Илии Кирштейна (так звали моего собеседника) запомнился мне слово в слово. – Это изобретение ученых из Техниона, – сказал Кирштейн. – Революция в книгоиздании. Автор, к примеру, пишет роман и вместо издательства передает текст на станцию распространения. Это отделение компании водоснабжения. Там текст впечатывают в капсулы размером с вирус и запускают в систему через водонапорные башни. В Израиле сейчас несколько систем водоснабжения. Одна распространяет религиозную литературу, и лично я пью только эту воду, она, к тому же, кошерна. Другая система распространяет реалистическую прозу, эту воду пьют почти везде. А есть система дамских романов. Почему вы не прочитали, что было написано на фонтанчике? «Страсть и смерть» Сесилии Бартон, жуткое чтиво – сам я не читал, конечно, но отзывы именно такие! – Да уж, – подтвердил я с содроганием. – Но как… – Ах, это очень просто! Вы пьете воду с книжными вирусами, они впитываются в кровь, и вы буквально заболеваете этим текстом. Вы видите себя героем книги, вы даже можете немного отступить от сюжета согласно своему характеру… – А если я не хочу… – Тогда кипятите воду перед употреблением! Или пейте минеральную – в ней книжные вирусы не выживают. – И долго продолжается это… гм… наваждение? – Чтение, хотите вы сказать? Обычно вирус живет в организме несколько часов – чтобы вы успели прочувствовать весь сюжет. Но некоторые женщины, знаете ли, хотят продлить удовольствие. Они запивают книжную воду соками особенно долго книжный вирус живет в яблочной среде. Иногда – неделю. Я поднялся и подошел к ряду питьевых фонтанчиков, стоявших в проходе между креслами. Действительно, здесь были надписи, на которые я прежде не обратил внимания: «Берейшит», «Сидур», «Марс и его природа», «Мертые живут долго», «Конфликт на Темзе»… Была здесь и «Страсть и смерть». – А в домах, – спросил я Кирштейна, вернувшись на свое место, – тоже такой выбор и не более? – В дома поступает вода, содержащая полный набор книжных вирусов – обычно до десяти тысяч наименований. – Но как же?.. – Шекет, сразу видно, что вы давно не были в Израиле! Дома у каждого есть фильтры, кто же пьет воду из крана? – Понятно, – сказал я и дал себе слово до отлета с Земли пить только минеральную воду, хотя я ее всегда терпеть не мог. Правда, однажды мне пришлось сделать исключение, но ситуация сложилась исключительная, и у меня не было иного выхода. Впрочем, это уже другая история.

ВОССТАНИЕ В «ДИПЛОМАТЕ»

Посетив после долгого перерыва свою родную планету, я покидал ее месяц спустя с ощущением облегчения. Что ни говорите, а в безбрежном, как говорят журналисты, космосе жить куда проще и главное – понятнее. К примеру, на Важлее разводят нусышек и продают копримотам по две форки за варгац. Могли бы, конечно, отдать и дешевле, но важлейцы страшные скупердяи, и об этом все знают. Я, во всяком случае, предпочитаю иметь дело с копримотами – они, если и обманут, то честно и согласно всем правилам Галактического уложения об обмане покупателя, принятого Советом Галактики 28 ноября 2093 года. А на моей родной Земле… Я уже рассказывал, как едва не сошел с ума, напившись из обычного питьевого фонтанчика. Вода была вкусной, но в ней оказались книжные вирусы, и я несколько часов мучился романом, в котором играл вовсе мне не свойственную роль романтического героя-любовника. Я дал себе слово пить только фильтрованную воду, но тут же вляпался в другую историю. Мне об этом даже стыдно рассказывать, но ведь из песни слова не выкинешь, а порядочный мемуарист не должен пренебрегать даже такими деталями, которые рисуют его в невыгодном для потомков свете. Прибыв наконец в Иерусалим, я отправился в гостиницу «Дипломат», где в начале века жили мои предки по материнской линии, совершившие в то славное время алию из бывшего Советского Союза. Кстати, для тех, кто еще не знает, могу сообщить: фамилия моего деда была Тихий-Перельмуттер. Прибыв на Землю обетованную, он в первую очередь сократил вторую часть фамилии, и из аэропорта имени Бен-Гуриона вышел господин Тихий-Перл. Дальнейшую экзекуцию с собственной фамилией он проводить не решился, и лет тридцать спустя за дело взялся мой отец Моше Тихий-Перл. Именно он убрал из нашей с ним общей фамилии вторую ее часть, а первую перевел на иврит, отчего в моем удостоверении личности было уже записано Иона Шекет. Но это – к слову. Я хочу сказать, что в холле «Дипломата» я с удивлением обнаружил голографический портрет моего любимого деда, сжимавшего в костлявой руке огромную пиявку. Подпись гласила: «Давид Тихий-Перл, уничтожающий пиявку Дорона, который пил кровь из постояльцев». Некий Дорон, к вашему сведению, был в те давние времена владельцем «Дипломата» и, согласно местной гостиничной мифологии, плохо относился к постояльцам, не разрешая им, например, включать в комнатах радио или приглашать гостей. Думаю, что это фольклор и не более – какой же владелец гостиницы, будучи в здавом уме, стал бы лишать клиентов положенных привилегий вместо того, чтобы раздавать новые? Клиенты попросту начали бы объезжать отель стороной – это же очевидно! Должно быть, я по давней привычке разговаривать сам с собой произнес эти слова вслух, потому что какой-то старичок, остановившись рядом, сказал мне: – Эх, молодой человек, вам этого действительно не понять, а я помню этого Дорона. Пиявка он и есть пиявка! – Сколько же вам лет? – поразился я. – Сто тридцать четыре, – скромно сообщил старичок и добавил, увидев изумление на моем лице: – Я живу в этой гостинице с две тысячи первого года. Ровесник века, изволите видеть! – И деда моего знали? – продолжал удивляться я. – Я и есть ваш дед! – Он умер, благословенна будь его память, в восемнадцатом году! – Вот как? – в свою очередь удивился самозванец. – Нужно будет иметь это в виду, хотя, честно говоря, не представляю, как я могу использовать этот печальный факт собственной биографии. Впрочем, неважно. Я расскажу о том, как мне довелось поднять в этой гостинице восстание постояльцев, которым Дорон не позволял даже включать вентиляторы, поскольку это было, по его мнению, неоправданной тратой электроэнергии… – У таких владельцев нужно было отбирать лицензии, только и всего! возмутился я. – Сколько тебе было лет в то время, дорогой внук? – перешел на панибратский тон самозванец. – Имей в виду, что закон об ограничении прав был принят Кнессетом в тридцать первом году! – Почему вы называете меня внуком? Старичок уставился на меня пристальным взглядом из-под прищуренных бровей. – Если вы, господин Шекет, – сказал он наконец, – не хотите меня читать, то зачем пили воду, когда вошли в холл? Я вспомнил, что, войдя в гостиницу, купил в автомате бутылку минеральной воды и тут же ее выпил, поскольку меня мучила жажда. Я уже знал, что сырую воду пить нельзя из-за боязни подхватить какой-нибудь книжный вирус. Но в бутылке была минеральная вода! Я и эти слова, должно быть, произнес вслух, потому что мой предок поднял брови и сообщил: – Все напитки в гостинице содержат вирус-проспекты, связанные с историей этого заведения, и вирус-правила внутреннего распорядка. – Это посягательство на права личности! – воскликнул я. – Ничего подобного! – отпарировал дед. – Нужно было прочитать предупреждение, написанное под названием напитка. – Там не было никаких предупреждений! – И быть не могло, – легко согласился самозванец. – Предупреждения видны только тем, кто проходил книжную вакцинацию. Вы проходили вакцинацию по прибытии на Землю? – Н-нет, – сказал я неуверенно. – Незнание законов не освобождает от ответствености, – сообщил дед. – От какой ответственности? – вскричал я, понимая уже, что вляпался в нехорошую историю. – Вы выпили историю гостиницы «Дипломат», не имея иммунитета к вирусам книжного действия. Теперь вы начнете крушить мебель, протестуя против самоуправства господина Дорона. – Не собираюсь я… – Что значит – не собираетесь? Я же вам говорю: Дорон – негодяй, издевающийся над постояльцами. Нужно показать ему, что новые репатрианты не заложники Сохнута. Для начала разломайте в холле диваны – пусть знает, что с новыми репатриантами шутки плохи! Именно так действовали постояльцы под моим руководством в две тысячи третьем году, и мы добились полной победы! – Какой победы? – пробормотал я и неожиданно понял, что мой дед прав. Только борьба может принести результат. Нужно показать Дорону, что репатрианты – не бессловесные твари! Да здавствуют права человека! Да здравствует достойная жизнь в своей стране! – Вот так! – воскликнул, будто точку поставил, старик-самозванец. Впрочем, сейчас я уже не думал, что он присвоил имя моего деда. Это действительно был Давид Тихий-Перл собственной персоной, мне ли было не узнать родного предка? – Даешь гостиничную революцию! – закричал я и, подняв невесть откуда оказавшийся в руке топор, бросился к одному из стоявших в холле диванов. – Вперед! – подзуживал меня Давид Тихий-Перл, и я почувствовал, как под ударом топора диван вздрогнул и обнажил свою антирепатриантскую сущность. – Вперед! – кричал я и, покончив с диваном, принялся крушить автомат по продаже сигарет – антикварная штука была, между прочим, предмет начала века, где сейчас найдешь такие, если никто уже и сигарет не курит, все предпочитают постнаркотическую визуализацию? Из автомата посыпались на пол десятки пачек старых сигарет, я переступил через них и бросился к стойке бара, за которой почему-то стоял не автоматический смеситель, а настоящий и даже, кажется, живой бармен с неприятными прилизанными усиками. – Эй! – предупреждающе крикнул он, загораживаясь от меня обеими руками. Вы что, не прошли вакцинацию? – Нет! – с этим возгласом я прошиб бармену голову топором, он упал куда-то за прилавок, не издав ни звука, и я не мог понять: то ли я убил человека, то ли он тихонько отполз в сторону от боевых действий. – Иона! – кричал мне в спину дед. – Имей в виду: восстание против Дорона закончилось тем, что гостиница была оцеплена полицейскими, и нам был дан срок в три часа, чтобы мы провели мирные переговоры и достигли соглашения ценой взаимных уступок. Формула: территория гостиницы в обмен на мир! Эти слова прошли мимо моих ушей – в тот момент я был занят тем, что пытался разбить дверь в ресторан, где, как я полагал, заняли круговую оборону не только повары и официанты, но еще и управляющий Фишман, доверенное лицо Дорона. Меня обуял боевой азарт, хотя в глубине сознания я понимал, что происходит что-то не вполне соответствующее моему характеру. Кто-то тронул меня за плечо, и я, обернувшись, едва не убил топором представителя власти молодой полицейский улыбался мне, будто он, а не наблюдавший за нами старец, был моим дедом. – Отдайте, – сказал полицейский и протянул руку, в которую я и вложил топор. Мной овладела апатия, все в голове перемешалось, а потом поплыло и затуманилось… Очнулся я в комнате, похожей на больничную палату, и услышал, как незнакомый голос говорит: – Незнание закона не освобождает от ответственности. Кто-то же должен заплатить за причиненный ущерб. – Да, конечно, – сказал другой голос, тоже незнакомый. – В данном конкретном случае гостиница берет на себя все расходы. Видите ли, этот человек – Иона Шекет, внук Давида Тихого-Перла, который… Я повернул голову и увидел полицейского, остановившего мои буйства, а рядом – мужчину в смокинге. Должно быть, это был либо сам хозяин «Дипломата», либо управляющий гостиницей. – Прошу прощения, – сказал я, поднимаясь. – О, ерунда, – проговорил мужчина в смокинге. – Это не ваша вина, а служащих в космопорту, которые не дали вам таблетку с вакциной. – Гм… – сказал я смущенно. – Мне дали, помню, какую-то таблетку, но я… гм… выбросил ее в… – Напрасно, – сурово сказал полицейский. – В результате вы оказались подвержены действию всех книжных вирусов, в том числе и пиратских копий. Кстати, ущерб, причиненный вами гостиничному имуществу, оценивается… – Неважно, – быстро сказал управляющий (или хозяин?). – Что ж, – сказал полицейский, – с прибытием на Землю, господин Шекет. Он повернулся и вышел. – Вам, надеюсь, понравилась книга о вашем предке и о поднятом им восстании? – проникновенно спросил мужчина в смокинге. – Это наш гостиничный бестселлер. Конечно, безопасный для всех, кто прошел вакцинацию. – Никогда! – воскликнул я. – Никогда больше не выпью ни капли жидкости! – Глупости, Шекет! В Израиле нужно пить много, но часто! Кстати, именно поэтому евреи сейчас, в конце двадцать первого века, считаются самым читающим народом на планете. Так началось мое пребывание на Земле после долго отсутствия. Не могу сказать, что получил от этого посещения одни удовольствия. Меня ждали и другие странные приключения, но это уже, конечно, другая история.