Текст книги "Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой [Т.1]"

Автор книги: Павел Лукницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Я напоминаю АА о том, как Николай Степанович в своих лекциях говорил о количественном соотношении гласных и согласных у разных поэтов.

– У Пушкина 50% гласных, у Державина меньше и т. д.

АА улыбнулась и ответила, что конечно, у Николая Степановича и в мыслях никогда не было самому в своих стихах заниматься такой математикой… и что бездарные ученики его слушали и пытались делать именно то, что он говорил…

– А настоящий поэт все бы наоборот сделал! У него не было бы ни гласных, ни согласных, и мост лежал бы!

(Последняя фраза относится к тому, что я рассказывал с чьих-то слов о том, как Николай Степанович советовал, взглянув на Троицкий мост, увидеть его поднявшимся на дыбы и писать стихи так, оставляя все прочие предметы в их неприкосновенности…

Николай Степанович (пропущено в рукописи) это, думая такими средствами пробудить учеников к уменью ощущать предметы по-новому, отрывать их от шаблона и т. д.)

Это я определяю термином противоборство. АА не согласна с противоборством – в построении образов и т. д. …

О стихотворении АА в письме Николаю Степановичу – где он протестует против «Архангела»… – «Из религиозного чувства протестовал…»

Николай Степанович протестовал также против слова "еле" в строке АА: "И голос музы еле слышный"…

Да, Для него муза не могла говорить еле слышным голосом. Ему она являлась в славе лучей и звонко говорила ему…

В 1909 г. АА, провожая Николая Степановича, ездила с ним из … в Одессу (на трамвае). Николай Степанович все спрашивал, любит ли она его? АА ответила: Не люблю, но считаю Вас выдающимся человеком"… Николай Степанович улыбнулся и спросил: «Как Будда или как Магомет?» (ср. со стихотворением «Память» и др.).

Анненский на книгу, присылаемую ему для отзыва или в подарок в с е г д а отвечал письмом…

В «Царскосельском деле» в некрологе об Анненском не говорится, что он был поэт.

Голлербах находит в себе нетактичности после третейского суда с Николаем Степановичем писать о нем, да еще говорить: «Я не виноват, виноват он»…

Николай Степанович н и к о г д а не писал о М. Волошине, помня, что у него с Волошиным была дуэль.

29.06.1925

Ясно, что «Зара» в Париже около Рождества написана.

Богданова приезжала в Царское Село, была у нас; потом уехала, написала письмо А. И., что гибнет там. Из музея Клюни в Париже АА выходила. Встретила Николая Степановича с Богдановой. Николай Степанович познакомил АА с ней.

3.07.1925

Скандал в театре Яворской.

Вячеслав Иванов после смерти его жены говорил дома, что жена является ему во сне, говорил очень много о своей жене.

Кузмин написал "Покойница в доме". Это был, конечно, пасквиль на то, что происходило в доме В. Иванова.

В. Иванов вступил в связь со своей падчерицей – Верой Шварсалон, убедив ее, что этого хочет ее покойная мать, являющаяся ему во сне. В результате у В. Шварсалон должен был появиться ребенок. Тогда В. Иванов стал настаивать, чтоб Кузмин женился на Вере Шварсалон.

Кузмин все это рассказывал всем, а брат Веры Шварсалон, не поверив всему этому, решил избить Кузмина…

В 1912 г. в театре Яворской (впоследствии сгоревшем) шла "Изнанка жизни"… В театре были Кузмин, Николай Степанович, Зноско и другие – все та же компания. АА в антракте вышла в фойе и увидела там человека страшного вида, в смокинге. Он ходил из угла в угол. Лицо и губы его были белее бумаги. Его лицо показалось АА знакомым, но АА не узнала, что это был брат Веры Шварсалон – Сергей Константинович Шварсалон – так искажено было его лицо. АА из фойе вышла за кулисы (из фойе вход был прямо за кулисы, от которых фойе отделялось только небольшим помещением). В этом помещении АА увидела Николая Степановича, Кузмина и других, взволнованно обсуждавших происшествие. Был и полицейский, составлявший протокол. Оказывается, Сергей Константинович Шварсалон только что избил Кузмина… И Николай Степанович, и другие их разнимали, оттаскивали Кузмина, Кузмин пострадал довольно сильно – пенсне было разбито, лицо – в крови. В протоколе расписался Николай Степанович в качестве свидетеля.

Кузмин все же из театра поехал в "Бродячую собаку"…

А Вяч. Иванов потом объяснял брату, что это действительно так, что он любит Веру Шварсалон и т. д. (Потом он с ней уехал в Грецию, где нашел какого-то священника, согласившегося их повенчать. После этого они уже жили в Москве – здесь, конечно, им было неудобно жить.)

Вера Шварсалон умерла (кажется, в 18 году).

АА, рассказывая нижеследующее, сказала: «Не записывайте этого, душенька, потому что выйдет, что я хвастаюсь…» – и рассказала, что когда она 1-й раз была на «башне» у В. Иванова, он пригласил ее к столу, предложил ей место по правую руку от себя, то, на котором прежде сидел И. Анненский. Был совершенно невероятно любезен и мил, потом объявил всем, представляя АА: «Вот новый поэт, открывший нам то, что осталось нераскрытым в тайниках души И. Анненского»… АА говорит с иронией, что сильно сомневается, чтоб «Вечер» так уж понравился В. Иванову, и было даже чувство неловкости, когда так хвалили «девчонку с накрашенными губами»…

А делал это все В. Иванов со специальной целью уничижить как-нибудь Николая Степановича, уколоть его (конечно, не могло это в действительности Николая Степановича уколоть, но В. Иванов рассчитывал на эффект).

29 января 1910 – стихи АА, по которым видно, что Николай Степанович еще не приехал.

(Стихи.)

Письмо из Африки – раздвоено, как в «Душе и теле».

6.07.1925

Зимой 13 – 14 гг. (в начале 1914) АА как-то в виде шутки написала на бумажке (при Николае Степановиче): «Просим закрыть Цех. Мы этого больше выносить не можем и умрем». И подписала – «А. Ахматова», а потом подделала подписи всех членов Цеха. Смеясь, показала это Николаю Степановичу, тот отнесся к этому безразлично, и тоже смеялся. Потом АА дала эту бумажку С. Городецкому. Тот тоже улыбнулся, но довольно принужденно. И написал резолюцию: «Всем членам Цеха объявить выговор, а А. Ахматову сослать на Малую, 63 и повесить»…

АА так и не знает – понял ли тогда Городецкий, что это поддельные подписи или не понял. Хотя АА и не скрывала этого никак! Все это делалось в виде милой и остроумной шутки.

Об Ант де Кентал – «плохое стихотворение».

Цех (1913).

в 1-й год собрания были сначала 3 раза в месяц у Городецкого, у Гумилевых, раз у Потемкина, и…

"Последнее собрание, которое я помню, было уже когда война началась, – было у Бруни в Академии художеств".

"Когда мы возвращались откуда-то домой, Николай Степанович мне сказал про символистов: "Они как дикари, которые съели своих родителей и с тревогой смотрят на своих детей". (АА.)

7.07.1925

Мысль, что акмеизм не с Запада, поэтому бранил Брюсова. Надо выяснить приезды Вячеслава.

АА рассказывал В. К. Шилейко, что Вас. Гиппиус (который был дружен с ним), жаловался ему, что в 1-м цехе Ахматова, Гумилев и Мандельштам его затирали. Обвинял их (!) в том, что его произведение («Волшебница») не было пропущено цензурой (!). Потом похлопотали, и «Волшебницу» цензура пропустила.

У Вас. Гиппиуса было затаенное злобное отношение к выше поименованным лицам.

У Николая Степановича отношение к Религизно-философскому обществу было резко отрицательным. Мережковские и К в 15-16 годах были ярыми пораженцами.

Г. Чулков тоже был пораженцем. А АА держалась противоположных взглядов. Считала, что посылать на фронт 10 миллионов человек и в то же время в тылу желать их поражения – есть измена народу. Однажды между АА и Чулковым произошел серьезный спор по этому поводу. Они даже поссорились тогда – АА ушла, не попрощавшись с Чулковым.

Вскоре Чулков, встретившись с АА, повел разговор в примирительном тоне: "Вы меня не так поняли" и т. п. … И сказал ей, что он был в Религиозно-философском обществе (у Мережковских) и сказал там, что он так спорил с А. А. Ахматовой, что даже поссорился с ней.

А. Блок, который был там же, спросил Чулкова, из-за чего они поссорились? Чулков ответил – "Из-за политики". Блок дал заключение: "Ну, это ничего. Помиритесь"…

Николай Степанович знал о том, что АА так поспорила с Чулковым (АА рассказала ему тогда же). А в этот день АА сказала Николаю Степановичу, что Чулков об этом в Религиозно-философском обществе… Тогда Николай Степанович иронически произнес: "Ты бы сказала ему, чтоб он еще в конюшне это говорил!"…

В 13 году, в апреле, было основано общество поэтов (Скалдин, Верховский, Недоброво, Пяст и др.).

У АА есть письма Скалдина, в которых он приглашает ее принять участие в этом обществе.

На собрании (?) на Бассейной ул., где З. Гиппиус оказалась рядом с ним, она очень кокетливо и игриво просила у него беспрестанно огня. Николай Степанович зажигал спичку, но не показывал вида, что узнает З. Гиппиус.

8.07.1925

Протеже Городецкого были Верхоустинский, Клычков (Линецкий – не знаю, какого происхождения. Ужасные стихи были. Линецкий – во всяком случае – не Коли).

11.07.1925

М. Г. Соломина, старушка, была два месяца за границей. Очень хвалила Берлин. Была у Замятиных, у Кл. с Лурье.

Вчера – провожала Пунина, с Тапой. Обратила внимание на дом… Не 18 ли век? Пришли домой, справилась по книге, – княгини… О Лозинском – ничего не сделал… С Блоком ссориться не хочет.

Разговоры – говорильни…

Разбирала архив… Письма, письма – склад… Брюсова, рецензия К. Мочульского на «Четки», статья Мирского – о Лозинском; в 1922 г. образовался журнал… М. Кузмин – статью… Блок, Лозинский, Замятин.

О Мандельштаме.

Статья – концы с концами не сходятся. Мл. симв. – ни одного не называют… Это нисколько не мешает быть хорошим поэтом. еще лишнее доказательство, что можно быть хорошим поэтом и плохим теоретиком.

Люди уходят сквозь пальцы – В. Чудовский, Тихонов, Чеботаревская… Это – последние островки культуры… Подрастает новое поколение, но какая это будет культура, мы еще не знаем… Полонский учит Лелевича на примере АА.

12.07.1925

Показывала анкету. Замятины. Книжка…

Письмо К. Чуковского к Толстому о лице…

– Зубова П р и в. К о м.

– Тавилдаров – Всем. Лит.

– Наппельбаум + Дом Мурузи

– Н. Шишкина – Дом искусств

– Ахшарумов о Союз поэтов

– Грушко о Институт живого слова

– Оцупы – Пролеткульт

– Арбенина – Дом литераторов

о Одоевцева + Звучащая раковина

о Срезневский

– Г. Иванов

о Лозинский

Кому написано после стольких лет.

У Н. С. никто никогда не умирал.

Письмо Брюсова к АА от 27 ноября 1912 г.

"Я отказался от участия в редакции "Русской мысли".

Письмо Скалдина к АА, СПБ 1 апреля 1913 г.

В Петербурге образовался новый литературно-художественный кружок, задачи которого трудно изложить в письмах. Но участие Блока, Недоброво и Зелинского ставит его на солидную почву.

На первом заседании общества поэтов, которое состоится 4-го апреля, Блок прочтет свою «Розу и крест».

В 15-16 гг. Чулков в хорошем отношении с Николаем Степановичем, Сологуб был в плохих, во время войны переменился, а потом с Анастасией Чеботаревской что-то произошло.

Чуковский – публично в заседании заявил, что он не поставит своей фамилии (как редактор) под переводом «Старого моряка», потому что он плох.

Как А. И. забывает! На балу Митя пригласил (выпускной бал), единственный раз была, как не помнить (когда кончал Митя гимназию).

13.07.1925

Гржебин с Щеголевым ходили… Полчаса бились. Договоры, кажется, расторгнуты. Зиновьев – сказал Щеголев.

Статуэтки разные.

Сапоги Маня в Луге оставила. У АА только эти туфли, совсем разорванные… "Завтра пойду покупать туфли".

10-го покупали вино – Шатли, а в другом магазине – шоколад.

Акумтя.

Сели к столу… взяла "антологию О. А." – "Надписать?" Я сидел в кресле против стола. "Напишите"… Собиралась, собиралась… Думала… Смотрела мне в глаза…

– Нет, ничего не буду писать!..

Отложила книжку.

Пунин: Арнольд свет Азии —

– влияние мог оказать в Царском Селе —

– экзотика.

Заратустра.

Антихрист.

По ту сторону добра и зла.

Ницше контр Вагнер.

Гюисманс – влияние.

14.07.1925

Я смотрел на все пьяными глазами месяца (в письме к Гор.) – не из Ницше ли?

Потом, откуда гроты…

Посмотрели в рецензии Брюсова на "Путь конквистадоров", не говорит ли Брюсов о влиянии Ницше.

Но в таинственном гроте Венеры

Я живу уже тысячу лет —

– это (…) гейзер жил, – не из Ницше ли?

Чаша Грааль – тоже.

Когда он хотел умирать, он подарил мне кольцо с рубином (в 5 г.).

15.07.1925

У АА был Пяст (в гости пришел).

16.07.1925

Сказала, что Клюева (с …'мом) встретила у Инженерного замка.

Дома – о Бежецке разговор. Лева купается, здоров. А. С. Сверчкова где-то на излечении.

Дома у АА после Мосолова… часов в 10 вышли – через Марсово поле, по Садовой в магазин – (треста?). На Садовой рядом с бывшим кафе «Двенадцать» АА сыр купила («200 гр.»), сливочного масла – столько же, маринованную селедку… Шли по Итальянской, через Симеоновский мост, через Литейный проспект…

Против Силекдида – о Мосолове – педераст. Недостатки Кай-Джимали АА определяет словом «очень неорганизованный».

И. Анненский в Аполлоне прочел целый ряд лекций.

Кондратьев Алексей Александрович.

Пушки. Леп в окнах.

17.07.1925

Госиздат (острота О. М.).

На Марсово поле из Мраморного дворца.

Письма… Сидел по 8 часов, до 1-го обморока. Котлетами АА кормила его. Когда переутомлялся, Олины мальчики помогали тоже. Нашел свои письма на полу.

АА позвонила в 6 часов. «Были у Мосолова?» – «Нет… пойду. А когда можно к Вам зайти?..» – «Сегодня, после Мосолова… только тогда не очень долго сидите у Мосолова…» – «Сейчас 6, когда придти?» – «В 8».

У Мосолова.

К АА на извозчике. Читал. Произвело отрицательное впечатление – об Анненском выдумал…

Читала воспоминания Ауслендера. Подтвержд. об Анненском – Н. С. (Аполлон).

«Можно к Вам прийти будет?..» – Я думаю, можно. Каждый раз письмо или что-нибудь.

О воле Николая Степановича.

У Пушкина против…

Летний сад.

Севастополь – тяж. Андрей Андреевич – в Грецию и отравился морфием. У самого вокзала – дом, сестра умерла, Виктор бежал.

(Дома.) О Волошине, о Мандельштаме.

– "Камень", пишет и пощеч. восп. не нужно.

Примирились еще в 16 г. …, а здесь раздражителен, озлоблен, затравлен, ничего не прощал…

Об Анненском, забыт… издания…

30 ноября 14 г. – 5 лет смерти, АА была больным человеком. С 10-го… Кривич, расстроенный… Может быть, для памяти лучше закрыть собрание?.. Пильняк путает Анненского с Юрием Анненковым. Знают только поэты. Художники уже могут не знать.

От Пушкина – по Фонтанке к Неве.

Один дом портит.

Сергиевская – дом 7 – издали показывала. Дом 2 по Фонтанке – ворота… Налево, по набережной Невы.

О Петровском домике говорили. Ворота… налево, по набережной Невы. Летний сад. Грустно – старых деревьев нет. Часовенка – надо снести. Памятник Суворову ("Дух войны"?), стояли, смотрели.

Дома АА плохо чувствовала себя. Села в столовой. Примус, чай, лимон, черствые булки… Масла нет. Маню отпущу скоро. Возьму кого-нибудь в доме… Макушина? Больна совсем (почки). АА навещает ее иногда… Устала. Чай в столовой. Перешли в комнату. Стихи Медьера (?) (Пастернак, "Сестра моя, жизнь"). Плохо. Очень несамостоятельно. Мандельштам и Пастернак. У Пастернака есть достоинства, но есть недостатки, которых у Мандельштама нет. Мандельштам лучше… Шенгели спросил АА о Пастернаке. АА ответила так. Он удивился (он совершенно не признает Пастернака, ничего в нем не чувствует).

Я: "В чем недостатки? Прозаизм?"

"Ну, это еще может быть отнесено к стилю поэта… У него часто язык неправильный, не по-русски…"

О Севастополе (см. выше). "Ни за что бы не поехала".

Я: "И потом воспоминания детства…АА: "Ну, это как раз приятно…"

АА последний раз была в Севастополе в 16 году.

С Тапом гулял… Пошли к Пунину, АА заходила домой, только чтоб Тапа проведать.

Шли к Пунину. До нижнего замка – молча почти… АА знобит, высоко подняла воротник. Черный костюм, белая шляпка (с черными полями книзу), серые чулки… Туфли…

Сегодня – жар, и боли были… День сегодня хороший, но прохладный.

На облака за Троицким мостом показала – хорошие… небо хорошее (тяжелое сверху, снизу красная полоска закатного неба). У Инженерного замка – разговор об Анненском, о его забытости. А Комаровского – совсем не знают. Шилейко скупал "Первую пристань" и раздавал ее. (Это – такая же редкость, как "Вечер"). Так – разговор до Симеоновского моста. У Симеоновского моста – встреча с Замятиным. Пошел провожать. АА говорила с ним улыбаясь и весело – ирония и шутки…

Но вот как, значит, АА владеет собой и умеет не показывать своего нездоровья или расстроенности. Дошли вместе до ворот Шереметевского дома. Потом я проводил немного Замятина и пошел в Союз писателей… Там дышать невозможно от множества людей. Неизвестные. Впечатление – гнусное…

Пунин без четверти два звонил. Я из Публичной библиотеки поехал в Мраморный дворец. Дал Мане 70 коп. (в два с половиной часа дня). Она, конечно, масла не купила.

В Бежецк поедет, таблицу возьмет (в полчаса сделала до моего прихода). "Меня забавляет" (про раскрашивание ее пастелью).

В 6 ч. 20 м. – я к Пунину пришел. АА у него. Вышла ко мне, в столовую. Пришел Миллер (про которого АА рассказывала, что он, во-первых, деньги ей не передал – она от редакции попросила. Ей прислали, сказав, что второй раз присылай… (Абраксас?). А потом Миллер рецензию об АА написал (Абраксас?) – «Мертвая», – а во втором номере была рецензия «смягчающая» (Кузмина?). А потом Миллер проворовался вообще, что-то… Книжки какие-то?

У Пунина сидели один час, приблизительно. Потом – "Идите, за воротами подождите…".

Я вышел… Через минут 15 – 20 АА вышла. Пошли вместе… по Фонтанке к Неве… Арт. Лурье прислал письмо М…? (Один знакомый… вообще). Утром была у Щеголева…

Шли по Фонтанке. АА сказала, что читает Ключевского… Очень хорошо излагает – нет разделения на древнюю и новую историю, а все один процесс… Полет мысли, талант большой, громадные знания…

Плеханов… – говорит, что Пунин только что по матери ругал Плеханова… Ничтожество…

АА восхищается Иваном Грозным – так гениально управлял государством, такую мощь создал и умел давать ее чувствовать, так организовал и т. д. Приводила примеры из истории царствования Ивана Грозного…

Я: "У меня есть Карамзин".

АА: "Ну, когда его читаешь, делается немножко смешно".

У Пунина АА очень плохо выглядит.

Дома. Нельзя говорить "следить что-нибудь" (по поводу стихов Медьера). Надо говорить "следить за чем-нибудь". А так – все говорят. А если сказать просто "следит", это значит – оставляет следы… "Наследил в комнате".

У Пунина. Я нашел в таблице "Швейцария". Заметил…

АА – что она вообще очень безграмотно пишет и что не надо этому удивляться…

АА ночевала у Пунина вчера и сегодня… (сегодня только со мной заходила домой).

18.07.1925

Когда В. Гиппиус хотел напечатать в «Гиперборее» «Волшебницу», цензура сочла кощунством одну строку и не хотела выпускать номер.

Брюсов относился отрицательно к Блоку, всегда. Он написал, кажется, Перцову, что Блок это из Соловьевых, поэтом не будет.

Конечно? В период Цеха относился отрицательно к стихам Белого. А прозу в период Цеха любил, так можно сказать!

Гиперборей.

13 г., январь.

Городецкий о "Вечере".

Орлы над пропастью. Декабрь, 12 год. Гиперборей.

 
…Не през[ирал] сонета,
Венки из них Иванов заплетал,
Размеры их любил супруг Annet'ы,
Не плоше их Волошин лопотал.
 
 
И многие пленялись им поэты,
Кузмин его извозчиком избрал,
Когда забыв вораны и р[акеты?]
Скакал за Блоком, да не доскакал.
 

. . . . .

 
И для него Зенкевич пренебрег
Алмазными росинками Моравской…
 

– в Цехе – 11-13 год. Получил 18.07.1925.

В 11 утра мне звонила АА (ночевала у Пунина). Не застала.

В 12 – я звонил, не застал. Ушла вместе с Пуниным.

В два с половиной часа звонила АА. Не застала. В 3 – я звонил АА. Спрашивала о Гиппиусе. В 6 час. 30 мин. мне звонил Пунин. В 7 часов я поехал на трамвае № 2 к АА. Против Инженерного замка увидел ее, выскочил. Шли вместе по набережной Канавки. Летний сад. АА видела, как деревья падали… Шла во время наводнения по набережной Невы. Знойный ветер был. Хорошее ощущение. Набиралась сил, перебиралась от столба к столбу – такой ветер был. О Гиппиусе говорили. Пришли до Невы по набережной в Мраморный дворец. АА в черном костюме, серые чулки, белая с соломенными полями шляпа, поля черные снизу). Сразу повел Тапа гулять. Потом АА села в кресло. Я тоже – к столу. Плохо чувствует себя. Очень. Жар – большой (потом, в 11 часов, мерила температуру – когда уже спадал жар. Температура 37,3). Днем, у Пунина, два часа спала. Принес воспоминания Гиппиуса и остальное из принадлежащего АА. Читала, примечания… В 8 1/4 пришел Пунин. Я поехал за 1/2 ф. ветчины, булками и папиросами. АА дала червонец. От себя еще купил бутылку и плитку шоколада. Заехал за градусником домой. Приехал к АА. Пили чай, вино. Втроем. Пунин ушел, а мы еще после пили вино. Снова читал продолжение сообщения Гиппиуса… Потом говорили.

Большой разговор – о Цехе, об акмеизме, о том, что такое акмеизм… Недоброво: акмеизм – это личные черты творчества Николая Степановича… Чем отличаются стихи акмеистов от стихов, скажем, начала XIX века? Какой же это акмеизм? Реакция на символизм, просто потому, что символизм под руку попался.

Николай Степанович – если вчитаться – символист.

Мандельштам? – его поэзия – темная, не понятная для публики, византийская… при чем же здесь акмеизм?

А. А. Ахматова – те черты, которые дают ей Эйхенбаум и другие – эмоциональность, экономия слов, насыщенность, интонация – разве все это было теорией Николая Степановича? Это есть у каждого поэта XIX века, и при чем же здесь акмеизм?

С. Городецкий? – во-первых, это очень плохой поэт. Во-вторых, он был сначала мистическим анархистом, потом теории В. Иванова, потом – акмеист, потом – "Лукоморье" и "патриотические" стихи, а теперь – коммунист. У него своей индивидуальности нет. В 13 – 14 гг. уже нам было странно – что синдик Цеха – Городецкий. Как-то странно. В Цехе – все были равноправны, спорили. Не было такого начальства: Гумилева или кого-нибудь.

Мало вышло? Уже Гумилева и Мандельштама – достаточно. В Цехе было 25 человек – значит 1 на 10 вышел. А у Случевского было 40 – и никого. А из "Звучащей раковины" или 3-го Цеха разве вышел кто-нибудь? "Звучащая раковина" – ужасные стихи, ужасный сборник "Город". Какой-нибудь кружок 7 года ощущается очень плохим, потому что мы видим все его недостатки. А если стихи "Звучащей раковины" не ощущаются – это потому, что нет перспективы… "Гиперборей" – стихи лучше, чем в других журналах того времени. Дал ли что-нибудь Цех? Конечно, что-то дал, просто потому, что там спорили… Указывали на явные недостатки, но Николай Степанович мог прийти также к Мандельштаму или к АА и они ему сказали бы то же самое… А у других – у такого Бруни – не было кому прочитать, он дожидался Цеха, чтоб узнать мнение. И из них все равно ничего не вышло.

Василий Гиппиус – как тогда был под влиянием брата, так и теперь брата вспоминает все время в своих воспоминаниях. Тусклые сообщения. Помнит только, как он сам развивался, поэтические разговоры, суждения Николая Степановича некоторые помнит. У него больше ничего и не было… Неудачник… А был веселым, жизнерадостным. Жизнь таким сделала…

19.07.1925

В 12 ч. 30 м. – у Пунина. От него сразу – к АА. В чесучовом платье. Посидели, температура – 37,1. Поговорили о Цехе. АА пила чай, но (вся) не мылась. Я иду на Марсово поле. АА через 20 мин. в черном жакете (и под ним черное платье) выходит, идем через Марсово поле мимо Инженерного замка, по Фонтанке к Шереметевскому дому. У ворот – попрощался.

Я: "До свидания".

АА: "До свидания… До скорого".

Жалко, что Золотые Свинки не достанем.

Жарко. Душно. Утром тучи – капельки дождя. Купил у кит. вертушку.

Маня приходила потом, после нашего ухода (АА вечером сказала).

В 9 часов пришел к АА. Открыл дверь Пунин. В столовой – вышла АА, распущенные волосы, черное шелковое платье… В ее комнате у постели сидели Данько. Поздоровался. АА легла на постель, сейчас же встала: "Идите к столу, граждане, будем чай пить". Они сели к столу. Я пошел разбирать булки, сухари. Чай уже кипел (Пунин поставил). Пунин вышел в столовую. Я дал ему бумаги в ЦЕКУБУ. АА вышла тоже, заинтересовалась. Мы не дали – секрет. Я поставил чай. Пунин ушел. АА в кресле, Елена Данько – в кресле напротив, Наташа Данько – сначала на подоконнике, потом между мной и Еленой Данько.

Не допив чашки чая, пошел с Тапом гулять. Пришел.

Е. Данько сравнивает АА с какой-то картиной. АА прибавляет – руки назад. Встает так, садится… О книгах ("Индусский роман").

Я ухожу. "До свидания". АА не закрывает дверь, смотрит вслед. Я быстрыми шагами иду, не надевая шляпу. Оглянулся. АА закрыла дверь.

19.07.1925

О Павловске, Мартышкине (история их). Ораниенбаум. АА говорит, что Ораниенбаум тоже давно существует.

О Неве, что она была в 29 верст ширины и была проливом; о том, что на памяти в этом районе было 3-4 сильных землетрясения (записано в Швеции, в Финляндии и в Новгороде).

О Балтийском побережье – выпитые краски. Море – такое, как будто в него уронили каплю синего и она распустилась в необъятном пространстве. Небо – тоже бледное. (В Петербурге бывает синее), а там совсем бледное… И все краски такие…

Это так и представляется – углом, дальним захолустным углом (как на карте).

О метрополитене – отвратительное впечатление – под землей в этих белых гробницах с громадной скоростью. Хорошо, что в Петербурге нельзя.

Данько: "А ведь еще проекты пишут…"

Я: "Нельзя".

АА: "Нельзя. Здесь разве что подводные лодки ходить под городом будут".

О Волынском – у него опять какая-то история: он написал книгу о Рембрандте (?) и подарил ее республике… А теперь судится (это Данько рассказывает) с Луначарским… за то, что кто-то – плагиат…

АА: "У Волынского всегда такие истории – или у него кто-нибудь плагиирует, или – он у кого-нибудь…"

Волынский – очень отрицательно к нему АА относится, считает на все способным (Доска Милана, за книгу о Леонардо да Винчи). АА думает, что-нибудь тут подтасовано самим Волынским… Называет его – (писателем?) р. и кр.

Анекдот Мандельштама… А где бифштекс для моей жены?

О буддийском священнике здесь (он эстонец).

О французской беллетристике… А цитирует ее отвратность… (Обрыв).

…ла, что после этого десять дней лежала. «Отчего устали?» – «Не знаю… От всего, от поездки…»

(А отчасти оттого десять дней лежала, что Пунин не мог простить ей, что она не с ним ездила, а с другим, и всячески поносил ее за это.)

АА надорвалась от поездок в Ц. С. (в 21 г.?) – пешком на вокзал, в поезде – все время стоя, потом пешком на ферму… С фермы – иногда до вокзала давали экипаж. Уезжала с мешками – овощи, продукты – раз даже уголь для самовара возила. (При этом Мар. Ник. Рыкова – мать Наташи – говорила: «Только везите так, чтоб никто не видел, а то скажут, что мы из казенных дров уголь делаем и раздаем».) С вокзала здесь – домой – пешком, и мешок на себе тащила.

Виктор (брат АА, младший) служил сначала на «Зорком», а потом на «Керчи».

Крестный отец АА – Романенко (в?)

10.10.1925

Голлербах – подл. до последней степени…

О Голлербахе – (был вчера), Недоброво и Комаровский.

Недоброво – аристократ до мозга костей, замкнутый, нежный.

Комаровский (не л.).

Сологуб – третий раз подводит.

(Первый раз с Гржебиным.)

(Второй – с санаторией в Лесном – переезжал и АА переехала из Ц. С., а в Лесной оказалось нельзя. Весной 1925 г.)

Третий теперь – Союз хлопочет о пенсии по болезни. АА не хотела. Сологуб позвал к себе и выругал, – и АА подписала бумагу, а теперь это идет в Малый Совнарком. Пенсия по 6 разряду. Все равно не дадут, а будут говорить, что выпрашивала…

Квартира… Нет комнаты…

От Шилейко письмо – что завтра приедет (а от Пунина письмо – Пунин говорил с Шилейкой по телефону и Шилейко сказал ему, что может быть на днях, а может быть через неделю).

Пунин завтра утром приедет.

Недоброво две зимы в Ц. С. жили.

Голлербах назвал его царскоселом, и под предлогом, что тот царскосел, будто бы хочет им заниматься…

1916. Декабрь. В Севастополе. Гибель «Марии». Утро. В окно встревоженная сестра взглянула: «Юродивый что-то странное говорит». Вышли, – боцман идет. Плачет.

В автомобиле к Графск. пристани приехал Колчак. На рейд – низко-низко над водой – аэропланы…

АА советует Данько к празднованию юбилея Академии наук, сделать для Академии наук – блюдо. Оно кстати будет, и хорошо храниться будет.

Заседания Цеха. С ноября по апрель 12 г. – приблизительно, 15 заседаний (по 3 в месяц). С октября 12 по апрель 13 – приблизительно, 10 заседаний (по 2 в месяц). А в последний год – не больше 10 заседаний, во всяком случае.

Митя (Дм. Вл. Кузьмин-Караваев) считался стряпчий Цеха и иногда вел какие-то записи. Он – в Риме, католический священник. Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева исчезла с горизонта весной 12 года. Разошлась с мужем и уехала на юг.

26.101925. Понедельник

В 1 час дня звонил АА в Ш. д. Аннушка ответила, что АА еще спит. Потом в мое отсутствие мне звонил Пунин и передал, что если я хочу прийти, то могу прийти в любой час. В 5 ч. 30 м. вечера я направился к АА. В кабинете на диване АА лежит на положении больной – раздетая, под одеялом. На стуле перед диваном – коробка пастилы и белые ромашки в высокой вазочке – их принесла А. Е. Пунина. Две французские книжки на полу. Хотел их поднять, но АА сказала, что так ей удобнее их доставать.

На постели перед ней большой том, о котором я уже говорил, "Les chef d'œuvres de l'art". АА читала его, а при мне перелистывает и пересматривает репродукции картин. Их не хвалит, а текст книги – интересный. Расспрашиваю ее о здоровье. Мерит температуру, поминутно заглядывая в градусник. 37,4. Усталость в лице, которую она старается скрыть веселыми интонациями разговора. Рассказывает о вчерашнем обеде у Замятиных. Обед был часов в 6, а пробыла АА у Замятиных до 11-го часа (оттуда вернулась в Шер. дом). Было человек 12, среди них АА назвала Василия Каменского (приехавшего в Петербург устраивать свою новую пьесу о Пушкине), Юрьева. Другие были, главным образом, из артистического мира. Был там некий доктор (хирург) Максимович, которого АА видела несколько лет тому назад (когда Лурье уезжал за границу). Тогда этот Максимович показал себя порядочным пройдохой. С таинственным видом рассказывал о себе самые невероятные вещи, и Артур Лурье искусной импровизацией "разыгрывал" его. Этот Максимович оказался рядом с АА за столом. И невероятно досаждал ей самыми банальными, глупыми разговорами. (Например: "О Вас я знаю только одно – что Вы крымчанка". АА отвечает: "Нет". – "Как же нет? Я знаю это наверно…" – "Нет, я не крымчанка…" – "Что Вы, я знаю, знаю, как же —

 
Стать бы снова приморской девчонкой,
Туфли на босу ногу надеть…"
 

АА: «Это я была там на даче».

Максимович продолжает спорить. Тогда Василий Каменский врывается своим грубым голосом: "Говорят Вам – дачные стихи!".