Текст книги "Приграничье. Последняя зима (Дилогия)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Не, они, пока лазурное солнце не взойдет, со Снежных пиков в этом году не двинутся, – уверенно заявил Шурик и начал пробираться по глубокому снегу вслед за мной.

– Почему это? – услышав про лазурное солнце, я вздрогнул и посмотрел в небо, подсознательно опасаясь увидеть над головой мерцающий холодным отблеском льда силуэт Цитадели. Да нет, ерунда это, не могла Стужа меня так быстро почуять. И все же на Севере задерживаться не стоит. А то как бы чего не вышло.

– А егеря городские им по осени геноцид вперемешку с холокостом устроили. Всего пара бочек боевых отравляющих веществ – и трех племен как не бывало. Мигом от Границы убрались, выродки, – добравшись до деревьев, Шурик скинул рюкзак на снег и уселся сверху, положив на колени АКМ. – Есть хочешь?

– Нет, – отказался я и, закатав с лица на лоб шапочку, вытер вспотевший лоб. – Не хочу. Дай воды лучше.

– Совсем хреново? – передав бутыль, хмыкнул Шурик и достал пакет с сухим пайком.

– С чего взял? – оторвавшись от полторашки, я уселся на корточки и прислонился спиной к дереву.

– Ты б себя в зеркало видел! – тщательно разжевывая полоску сушеного мяса, фыркнул Ермолов. – Бледнющий, под глазами мешки черные… Да некоторые Ледяные ходоки здоровее выглядят!

– Иди ты! – отвернулся я от него и высморкался в снег. – Которую ночь не сплю. С чего бы выглядеть нормально?

– А кто всю дорогу в машине как суслик продрых? – удивленно уставился на меня Шурик и вытер перчаткой рот. – Сопел в две дырочки, чтоб я так жил!

– Разве ж это сон? – Я зажмурился, но тут же вновь открыл глаза. Такое впечатление – на голову натянули резиновую шапочку на пару размеров меньше, чем надо. И чем дальше от Границы отходим, тем давление усиливается. Если продолжаться в таком духе будет, скоро мозги из ушей полезут. – Мне, чтоб выспаться, сутки подряд продрыхнуть надо.

– Пошли уже, засоня. – Ермолов, поднявшись с рюкзака, принялся прилаживать на ноги охотничьи лыжи.

– Пошли, – тяжело вздохнул я и дернул на себя опершегося о дерево Шурика. – Глаза разуй!

– А че такое? – уставился на меня здоровяк.

– Смотри! – ткнул я в серый нарост на коре – гнездо северных москитов.

– Фу ты, напугал! – облегченно выдохнул Ермолов, перчаткой сбил гнездо на снег и направился в лес. – Сухое оно, не волнуйся. Все – руки в ноги и бегом.

– Прям уж бегом, – тяжело вздохнул я и потащился следом.

К Лысой горе мы вышли через пару часов. Не то чтобы в лесу заплутали – просто особо не торопились. Хоть Дикая охота и должна была все зверье разогнать по укромным уголкам, а выглянувшее из-за туч солнце распугать попутавших день с ночью исчадий Стужи, но все же лишний раз решили не рисковать. По сугробам пробирались не спеша, подозрительные, да и просто чем-то не приглянувшиеся места обходили десятой дорогой. Зато и добрались без приключений. Приключения начались уже на опушке.

– Ложись! – дернув меня за рукав, повалился в снег Ермолов, когда мы только-только начали выбираться из ельника.

– Ты чего? – уткнувшись лицом в снег, тихонько прошипел я. – Опух, что ли?

– Не дергайся. – Ермолов не спеша вытащил из рюкзака свернутый маскхалат и аккуратно накинул на меня. – Все, теперь отползай обратно. Только медленно.

Я чертыхнулся и, извернувшись, освободил ноги от лыж. Дальше пошло легче и вскоре мне удалось убраться в густой подлесок и нормально расправить почти сливающийся по цвету со снегом маскхалат. Вот бы еще понять, какая муха Шурика укусила – вроде ведь спокойно все. И колдовским взором никого не заметил. Странно…

– Ну и что за маневры? – все же не решаясь подняться на ноги, подполз я к пятившемуся с опушки в лес Шурику.

– На Лысой горе кто-то есть, – отдышавшись, сообщил он мне и достал бинокль. – То ли оптика блеснула, то ли еще что… Хорошо, как раз туда смотрел – заметил.

– Да не должно здесь быть никого! – скептически отнесся я к его заявлению. – Ладно – раньше было там где переночевать, а теперь-то что на горе делать? На склонах такой ветер – мама не горюй!

– Делать там, конечно, нечего, но если тебе туда надо, значит, и другие не глупее паровоза оказались – Спустя пару минут Шурик протянул мне бинокль: – На, взгляни.

Некоторое время я разглядывал склоны Лысой, но так и не заметил ничего подозрительного.

– Ну и что?

– Где сруб стоял, примерно представляешь? – вместо ответа спокойно спросил Ермолов, и чем-то мне его интонации напомнили взрослого человека, разговаривающего с не слишком сообразительным ребенком.

– Ну.

– Посмотри туда.

– Смотрел уже.

– Еще раз посмотри.

– Смысл? – уперся было я, но, встретившись взглядом с Шуриком, решил все же прислушаться к его словам. – Ну смотрю.

– Колыхания странные видишь? Будто марево над снегом поднимается?

– Есть что-то такое, – подтвердил я. – Что с того?

– А ты подумай.

– Чего думать? Прыгать надо! – вроде как пошутил я. – Давай уже колись, в чем дело.

– Это не снег. Это кто-то маскировочным покрытием типа «хамелеон» или еще каким подобным накрылся и нас с тобой дожидается.

– Да ну… – засомневался я, внимательно рассматривая склон горы. – Слишком площадь большая. Там взвод укрыться может и еще место останется. Да и не знал никто, куда я собираюсь.

– Ну что тогда тебе могу сказать, – забрал у меня бинокль Шурик. – Значит, не ты один такой умный.

– В смысле?

– Ну если ты знаешь, что там что-то ценное припрятано, то и другие об этом догадаться могли. Накрылись «хамелеоном», да и копают себе потихоньку. Не обратил внимания – они прямо на том месте, где сруб стоял, расположились?

– Ну и хрен с ними, – пришлось согласиться с Шуриком мне. – Пусть копают. Мы копать не будем – по подземелью пройдем.

– Тогда надо до западного склона идти. – Достав хрустальный шар, Шурик внимательно всмотрелся в него. – Ближе хода нет.

– Поосторожней с этой каменюкой, – предостерег его я и отодвинул в сторону лапу елки, некстати закрывшую обзор. – Еще запеленгуют.

– Не паникуй. – Пометив что-то на шаре свинцовым стилом, Ермолов убрал навигатор. – Не знаешь, кстати, из-за чего сруб сгорел?

– Неосторожное обращение с драконьим огнем. – Я настороженно замер, наклонив голову набок. – Слышишь?

– Мать твою! – выругался Шурик и принялся отползать в лес. – Рейнджеры пожаловали.

– С чего взял? – последовал я его примеру и переместился немного в сторону. Так, чтобы от дороги кроме деревьев меня прикрывал еще и высокий сугроб.

– Мотор бэтээра, что ли, на звук не узнаю? – облизнул губы почти зарывшийся в снег Шурик. – У наших здесь техники нет, остаются горожане.

– И чего им здесь понадобилось?

– Вот именно, чего вам всем на Лысой горе понадобилось? Как медом намазано. – Шурик положил перед собой АКМ и вновь достал бинокль. – Если облава – нам кранты.

– Да прям облава! – фыркнул я. – О нас никто не знал.

– Зверев стукануть мог.

– Думаешь? – Такая мысль мне в голову раньше не приходила.

– Запросто. – Ермолов вытянул шею и неожиданно зашипел: – Пригнись!

Проехавший по дороге мимо приютившего нас ельника БТР – вроде семидесятка, точно не разглядел, – не останавливаясь, свернул к Лысой горе, и мы немного успокоились.

Значит – не по наши души. Хотя на самом деле совсем не факт: если бы не задержка, вполне могли сейчас оставшиеся от сруба обломки осматривать. Там бы и прихватили. Как теперь судьбу не поблагодарить, что нас кто-то опередил?

Самим-то копателям сейчас не позавидуешь – против бронетехники у них нет ни единого шанса. Если только гранатомет с собой прихватить не догадались. Однако кто ж с собой такую дефицитную вещь таскает? Не собирались же они здесь небольшую войну устраивать. Или под пологом уже нету никого? Запросто – выкопали сумку с записями и свалили. Нет, тогда бы «хамелеон» с собой забрали. Слишком накладно такими вещичками разбрасываться. Да и вопросы лишние у людей возникнуть могут. Блин, так все же – кто там окопался? И как они прознали о записях Жана?

Я выхватил у замешкавшегося Ермолова бинокль и, не обращая внимания на его тихие проклятия, навел окуляры на остановившийся у Лысой горы БТР. То ли рейнджеры застрять в сугробах побоялись, то ли в засаду угодить не хотели, но на склон горы въехать даже не попытались.

Или это сами горожане на Лысой горе окопались?

Ошибочность моего предположения стала очевидна буквально через несколько секунд: выпрыгнувшие в снег рейнджеры залегли вокруг БТРа, а башня боевой машины немного повернулась, и установленный на ней крупнокалиберный пулемет выплюнул короткую очередь. Прицел оказался не совсем точен, и фонтанчики снега взметнулись чуть ниже едва различимого пятна маскировочного покрытия.

Ствол пулемета дернулся и пошел вверх, но выстрелить второй раз экипаж бронетранспортера не успел: из-под натянутого полога вынырнул человек, взмахнул руками и что-то заорал. В морской бинокль было прекрасно видно оскалившееся в крике лицо – готов поклясться, лицо знакомое, – и тут сорвавшееся с руки немолодого уже мужчины ослепительное сияние стремительно метнулось вниз. Огненным шаром оно врезалось точно под башню бронетранспортера и громыхнуло так, что на нас с деревьев посыпался снег.

Напрочь сорванную башню откинуло шагов на тридцать, из всех люков БТРа вырвались языки чадящего пламени, а саму машину словно впечатала в снег невидимая рука. Почти в абсолютной тишине послышался треск рвущегося боекомплекта, мгновение – и полыхнуло топливо. Над горящим бронетранспортером начал подниматься столб густого дыма, и только-только пришедшие в себя после взрыва горожане открыли шквальный огонь из автоматов по так и стоявшему на склоне горы заклинателю.

А тот и не думал прятаться: сначала мне показалось, что с правой руки колдуна продолжают срываться искры, и лишь отрегулировав бинокль, удалось разглядеть брызги крови, хлеставшие из искореженной энергией заклятия кисти. Что самое жуткое – капли крови вспыхивали рубиновым пламенем и сгорали, еще не долетев до снега.

Все, не жилец. На слишком мощные чары, видать, замахнулся. Теперь в лучшем случае заживо сгорит, а в худшем…

Обезумевший от болевого шока заклинатель закрутился на месте, пытаясь зажать обезображенную заклятием правую кисть, но было слишком поздно. Оторванными пальцами последствия магического отката уже не ограничились и теперь на снег начала стекать горевшая негасимым пламенем плоть запястья.

То ли пожалев бедолагу, а скорее посчитав потерявшего над собой контроль заклинателя слишком большой угрозой, прятавшиеся в укрытии под маскировочным пологом люди выпустили в спину неудачнику короткую очередь. Автоматные пули прошили тело колдуна, и он покатился вниз, оставляя за собой полосу горевшего алым пламенем снега.

Рейнджеры тут же принялись короткими перебежками подниматься на гору, но почти сразу вновь залегли, попав под кинжальный огонь ударившего откуда-то со склона ручного пулемета. Чуть погодя вжавшихся в снег горожан начали обстреливать из подходившего к горе леса, а когда вдобавок к двум пулеметам застрекотали автоматы скрывавшихся под пологом людей, стало ясно – дело рейнджеров швах.

– Лед! Давай быстрее! – Медленно пятившийся в глубь леса Ермолов дернул меня за шиворот. – Здесь сейчас такое начнется! Надо ноги делать.

– Где ближайший вход в катакомбы? – развернулся я к нему и не без труда прогнал вставшее перед глазами искаженное от боли лицо колдуна. Вспомнил я его – Кречет это. Выходит, не удалось кондуктору на той стороне отсидеться. Просто хозяев сменил. Интересно, какие еще выродки из нашего мира сюда пролезть сумели? Или мне скормили дезинформацию и это коллеги Генералова перестрелку с рейнджерами устроили? Да нет, не сходится что-то…

– Какие, на хрен, катакомбы? – взвился Шурик. – Валить отсюда надо!

– Ну и вали, – совершенно спокойно ответил я и, прекрасно осознавая реакцию Шурика на такие слова, зашагал в сторону опушки.

– Да погоди ты! – без труда нагнал меня Ермолов. – Ну чего ты уперся, как баран? Под монастырь только нас подведешь!

– Нас? – притворно удивился я. – Ты-то тут при чем?

– Нет, а я тебя здесь брошу! – сплюнул Шурик. – Слушай, через пару недель все устаканится и вернемся.

– Нет у меня этой пары недель, – развернувшись лицом к приятелю, взглянул ему в глаза я. – Нет, понимаешь?

– Что за жизнь такая? – горько вздохнул Шурик и, осторожно преступив через поваленный ствол многовековой сосны, который покрывала густо разросшаяся жгучая плесень, толкнул меня в бок. – Куда прешь-то? Левее забирай. Так прямо на дорогу выйдешь.

– А хрена ли молчал? – постарался я скрыть свое облегчение и взглянул на проглядывающее меж крон деревьев небо. – Шевелись, нам еще засветло до Границы вернуться надо успеть.

– Лезь.

– Сам лезь.

– Почему это я первым лезть должен?

– А кто к этому входу привел?

– И че с того?

– А то, что, если бы ты меня послушал и мы до нормальной пещеры дошли, таких вопросов бы не возникло. – Я заглянул внутрь темного провала, не шире канализационного люка, и принялся счищать с его краев наледь. Вроде нету поблизости от входа в катакомбы никого, но колдовское зрение – это не панацея от всех бед. Да и не почувствовать мне, если через пару поворотов какая голодная тварь притаилась.

– Кому это вообще надо: тебе или мне? – Шурик тоже не горел желанием первым соваться в эту дыру. – Тем более, ты худой – не застрянешь, если что.

– Блин, за что тебе деньги плачу? – вздохнул я, понимая, что лезть первым, по-видимому, придется все же мне.

– Ну уж точно не за то, чтобы я за тебя грязную работу делал. – Ермолов забрал у меня рюкзак и лыжи.

– Да?! – удивился я и, поколебавшись, передал ему еще и «Тайгу». Взамен достал пистолет, заодно и чехол с ножом расстегнул. – А на хрена тогда?

– Совесть поимей, кто тебя с ветерком на Север доставил? – возмутился Ермолов и покачал головой. – Ты как со стволом спускаться думаешь? Нож возьми…

– Как, как… Попой об косяк, – огрызнулся я. – Только не говори, что у тебя веревки с собой нет. Давай доставай…

Ермолов быстренько соорудил петлю и, пропустив ее мне под руки, несколько раз обмотал свободный конец вокруг себя. Упираясь в стенки лаза, я пополз вперед и едва не рухнул вниз, когда вместо обледенелого камня под руками вдруг оказалась пустота. Впрочем, Шурик не сплоховал и, вовремя вытравив веревку, не дал мне рухнуть вниз. Цепляясь пальцами за выступы и упираясь в них подшитыми резиной валенками, я благополучно спустился в просторную подземную галерею. Принюхался к стылому воздуху и три раза дернул за уходившую наверх веревку.

Почти сразу же зашуршали осыпающиеся обломки льда и струйки рыхлого снега, а следом свалился мой рюкзак.

– Шур, ты совсем с головой не дружишь? – тихонько поинтересовался я, едва успев его перехватить. – Там литр спирта медицинского в стекле!

– Ну извини, не подумал, – без особого раскаяния в голосе пробурчал Шурик и спустился по закрепленной наверху веревке. – На, держи агрегат свой.

– Вылезать будем, не сорвется веревка? – поинтересовался я, забирая у приятеля ружье. – Как закрепил, кстати?

– Лыжи как распорки поставил, на них и намотал. Не ссы – выдержит, – поморгал, пытаясь привыкнуть к темноте подземелья, Ермолов. – Куда нам?

– Сам не помнишь, что ли? – Расчехляя ружье, я прислушался к тишине подземелья, которую нарушали лишь мерно падавшие с потолка где-то неподалеку капли воды.

Кап. Кап. Кап.

– Я что, Сусанин, что ли, все ходы помнить? – возмутился Шурик и едва не поскользнулся, ступив на покрытый коркой наледи камень. – Елки!

– Тут ходов-то, – усмехнулся я и попытался припомнить расположение коридоров, связывающих между собой основные катакомбы Лысой горы. – Пошли.

– Погоди. – Шурик достал из кармана чарофон и долго жал подсвеченные янтарным сиянием кнопки. – Вот теперь пошли, я режим сканирования запустил. Если что – ни одна тварь незамеченной не подберется.

Как бы то ни было, побродить под горой нам пришлось изрядно. Нет, память меня не подвела, просто не сразу удалось понять, где мы очутились, спустившись через указанный Шуриком лаз. Сообразить, что до ведущего к сгоревшему срубу тоннеля рукой подать, удалось лишь после того, как Шурик высветил электрическим фонариком несколько почти скрытых под изморозью меток на стене.

– Нам туда, – указал он в один из темных проходов и вздрогнул, когда неподалеку раздался тихий шорох. Нет, даже не шорох, а легонький скрежет по камням сотни коготков. Быстро переложив фонарик в левую руку, Ермолов осветил тоннель, где уже почти затихло неприятное шебуршание, и в тусклом луче света мелькнуло размазанное белое пятно. – Уполз…

– Кто уполз? – опустил я вскинутое ружье.

– А хрен его знает. – Шурик вытер выступивший на верхней губе пот и подтолкнул меня к нужному ходу. – Пошли быстрее, пока оно не вернулось.

Немного побродив по подземельям, мы уже почти добрались до подвала сруба, когда фонарик высветил очертания двери, вмурованной в каменную кладку стены.

– Отойди! – отдернул я Ермолова, который снял перчатку и провел ладонью по шершавому камню. – Мало ли что…

– Обычный камень, – отошел ко мне озадаченный Шурик. – И что бы это значило? Да и не было здесь никакой двери, сколько раз проходили…

– Может, это у тебя чарофон глючит? – предположил я, настороженно посматривая то в одну, то в другую сторону приведшего нас сюда тоннеля.

– Чему тут глючить-то? – посмотрел на цветной дисплей Ермолов. – Сканирование с режимом импульсной реверсии – статус активно…

– И что такое импульсная реверсия? – на всякий случай отступил я в сторону.

– А леший его знает, пошли лучше отсюда. – Шурик начал медленно пятиться от потускневшего силуэта странной двери. – Вернемся, у парней спрошу.

– Спроси, – кивнул я, – а то облучаешь нас непонятно чем…

– Тебя облучишь…

Дальнейшая дорога заняла минут двадцать, и то из-за почти перегородивших подземный коридор обломков потолка и одной из стен. Вот и пришлось перелезать через высокий, не успевший еще толком «слежаться» завал. Прислушавшись к доносившимся через толщу камня глухим ударам – не иначе там до сих пор бой идет? – я попросил Шурика покараулить, а сам отправился осматривать подвал, почти полностью засыпанный камнями и обрушившимся при взрыве перекрытием сруба.

И в кои-то веки мне улыбнулась удача – мало того, что сумку Жана не завалило при пожаре, так за это время до нее так никто и не добрался. Вот она лежит, целая и невредимая. Хм… Ну не то что бы целая и только относительно невредимая… А вот штуцера моего старого и вовсе не видать.

В тусклом свете электрического фонарика я внимательно осмотрел основательно пожеванную подземными обитателями кожу сумки и осторожно разворошил ее содержимое, большая часть которого так же несла на себе многочисленные отметины чьих-то зубов. По сути – невредимым оказался только плоский стальной пенал, способный вместить разве что несколько толстых тетрадей. Если в сумке раньше и имелись какие-нибудь бумаги, то теперь они несомненно превратились в труху.

Я потряс пенал и с облегчением почувствовал, как внутри что-то стукается о металлические стенки. Что ж, будем надеяться, нужные сектантам записи находятся именно там. Хотя Жан такой товарищ был, запросто мог всех обхитрить и в коробочку обманку запрятать. А то и того хуже – что-нибудь на редкость ядовитое засунуть.

– Как оно там? Долго еще? – поторопил меня уже доставший воду и кое-какие припасы Ермолов.

– Да все уже, – поковырявшись ногтем в замочке пенала, я решил пока его не курочить и убрал плоскую стальную коробочку на дно рюкзака. Придет время – вскрою. Только предварительно надо будет проверить на предмет магических фокусов, а то мало ли…

Присев рядом с Шуриком, я положил на пол ружье и хлебнул из протянутой мне бутылки. Все, сейчас немного отдохнем и можно в обратный путь двигать. Нам еще до Границы тащиться – через нее никакой телепорт не сработает.

– Будешь? – выудив из пластикового пузырька две таблетки экомага, предложил мне одну Шурик.

– Не, спасибо, – прислушавшись к своим ощущениям, отказался я. Хоть фон магической энергии и повышенный, но чувствую себя – тьфу-тьфу-тьфу! – неплохо. Виски, правда, давит, но с этим ничего не поделаешь, придется терпеть. А без ума таблетки жрать – ничего хорошего, потом без них вообще никак. – Слушай, видел, как бронетранспортер заколбасили?

– Угу, – промычал набитым ртом Ермолов и, сглотнув, хлебнул воды. – Не по-детски…

– А что с колдуном после этого случилось, разглядел? – Я достал из рюкзака банку саморазогревающихся консервов и предложил приятелю. – Будешь?

– Да ну, – фыркнул он и начал убирать в рюкзак полиэтиленовый пакет с порезанной на толстые ломти копченой рыбой. Потом немного подумал и вскрыл упаковку галетного печенья. – Химия вперемешку с соей голимая. Только желудок портить.

– Как знаешь, – не обратил я внимания на его ворчание. – Так что насчет колдуна скажешь?

– Да ничего не скажу. Ты же у меня бинокль забрал. Понял только, что его свои пристрелили.

– Ага. Только ему сначала заклинанием пальцы под корень оторвало, а вместо крови из раны огонь хлестать начал.

– Да? – задумался Шурик и, отряхнув с полушубка крошки, принялся запаковывать оставшиеся припасы. – Не рассчитал чего-нибудь. В последнее время, говорят, с колдунами это сплошь и рядом. Недоучек – пруд пруди. Вроде как из любого бездаря за пару дней колдуна сделать могут. Только лавэ нужны.

– И кому башлять, Бергману?

– Не, там какие-то левые ребята…

В этот момент стены подземелья вздрогнули от близкого взрыва, с потолка посыпалась каменная крошка, а по коридору прокатилось глухое эхо.

– Валим отсюда, – вскочил на ноги Шурик и, настороженно поглядывая на немного просевший завал, принялся собирать свои пожитки. – Тебе точно здесь больше ничего не надо?

– Не, пошли, а то еще пару раз бабахнет и завалит на фиг, – подхватил я рюкзак.

– Хоть бы позырить дал, из-за чего весь сыр-бор, – без особой, как мне показалось, надежды попросил Шурик.

– Да чего там смотреть-то? Сало оно и есть сало. – Понятно дело, я не стал ничего ему показывать. – Меньше знаешь, крепче спишь. И все такое…

– Да не очень-то и хотелось, – оскорбился Ермолов и, прислушавшись к доносившемуся сверху перестуку, заявил: – Похоже, к рейнджерам подкрепление подошло. Пора валить, а то как бы самим под раздачу не попасть…

Обратная дорога много времени не заняла – не зря мы на всех развилках нарисованные на стенах метки обновили. Да и знали уже более-менее, где какой полянки можно ожидать, поэтому и шли быстрее. Правда, один раз все равно чуть в дымчатый лишай не вляпались, но это уже Шурик лоханулся – вместо того, чтобы по сторонам смотреть, полез настройки своего чарофона менять. Ладно, хоть я его о туманной дымке предупредить успел. Понятно, что, когда Ермолов не дал мне свалиться в узкую щель провала, он тоже молчать не стал. Много нового о себе узнал…

Но это все ерунда, главное – за время отсутствия никто лаз не обнаружил. Так что покидали мы подземелье в несколько приподнятом настроении. Как-никак две трети дела сделано – теперь и осталось-то всего, что до Границы добраться. Ерунда какая…

Вот только правильно сказывают: «Не говори гоп, пока не перепрыгнул». Не могу даже сказать, что мы расслабились – просто не судьба. Спускавшихся по склону горы рейнджеров заметить первыми нам в любом случае бы не удалось – позиция слишком неудачная для обзора оказалась. Да и сориентировались те моментально. Одно могу сказать: им бы малую толику везения, и взяли бы нас тепленькими. В смысле еще остыть не успевшими. Только не повезло им… Да и вывалился я из лаза на свет божий, словно чертик из коробочки, вот они и всполошились…

Хлопки выстрелов раздались именно тогда, когда я только-только вытащил за собой из подземелья рюкзак. Отведенные полем «Щита веры» пули взбили снег у моих ног и, прежде чем не ожидавшие такого развития событий рейнджеры вновь открыли огонь, высунувшийся из норы Шурик срезал крайнего длинной очередью из АКМ.

Прекрасно представляя, насколько быстро кончится заряд моего не самого дорогого амулета, я распластался в снегу и, выставив перед собой ружье, пальнул в белый свет, как в копеечку. Стрелял практически наугад – двое оставшихся в живых рейнджеров к этому времени уже залегли метрах в пятидесяти чуть выше по склону горы. И ладно бы просто залегли – так они ж еще и патронов не жалели. Несколько пуль прошли в опасной близости, и «Щит веры» как-то подозрительно быстро начал нагреваться.

Хорошо Шурику – схоронился в своей норе и в ус не дует, а мне еще как-то ружье перезаряжать надо. И пусть особой точностью стрельбы рейнджеры похвастаться не могли, но им-то главное не дать нам головы поднять. Вот сейчас подойдет к горожанам подмога и хана нам с Шуриком. Хотя он-то на крайняк может под гору уйти…

Рискуя заполучить в голову свинцовый подарок, я дождался, когда один из автоматчиков прекратит стрельбу, и пальнул в сторону ближнего ко мне рейнджера. Заряд картечи прошел совсем рядом с горожанином, и запаниковавший парень откатился под прикрытие наметенного ветром сугроба.

И вот тут не сплоховал Ермолов: почти не целясь, он влепил короткую – всего в три патрона – очередь в перезаряжавшего автомат напарника паникера. Выронив АК-74, в который он так и не успел вставить новый рожок, горожанин уткнулся лицом в снег.

Оставшийся в меньшинстве рейнджер волей-неволей был вынужден принять наши правила игры, и пока Шурик, скупо и экономно расходуя патроны, прижимал его к склону горы, я зашел сбоку и влепил в поясницу винтовочную пулю. Вообще – целился чуть ниже ключицы, а сделать поправку на немного неточно бьющий нарезной ствол, как обычно, позабыл. Впрочем, и этого попадания оказалось достаточно: горожанин, несколько раз перевернувшись, скатился к подножию горы.

– Быстрее! – Закинув автомат за спину, Шурик швырнул мне рюкзак и вытащил из лаза лыжи.

Понимая, что времени действительно в обрез, я не стал перезаряжать ружье, закрепил валенки ремнями лыж и принялся спускаться вслед за Ермоловым, который уже успел скатиться почти к подножию горы. И надо сказать, в такой поспешности был свой резон – с рейнджерами шутки плохи, они за своих живьем шкуру спустят. Так что медлить я не стал и нагнал Шурика еще прежде, чем он успел пробежать половину отделявшей гору от леса дистанции.

– Да погоди ты, не лети сломя голову! – прохрипел я, когда мы добрались до опушки.

– Валить надо. Не оторвемся сразу – хана, – закашлялся Ермолов, и, словно в подтверждение его слов, над нами прошла пулеметная очередь. Противно просвистевшие высоко над головами пули срезали несколько веток, и мы с новыми усилиями рванули подальше от Лысой горы.

Нельзя сказать, будто открылось второе дыхание – просто ничто так не придает прыти, как ожидание пули в спину. Тут хочешь не хочешь, рванешь так, что только пятки засверкают. Правда, надолго в таком темпе дыхалки не хватит, но нам бы оторваться, а там видно будет. Если через Границу перейти успеем, можно смело горожанам ручкой помахать.

– Ты чего? – едва не въехал я в спину неожиданно резко затормозившему Шурику, который расстегнул рюкзак и принялся рыться в его содержимом.

– На, раскидай, – бросил он мне запаянный полиэтиленовый пакет размером с двухсотграммовую плитку шоколада.

– Что еще за хрень? – Я едва не выронил неожиданно тяжелый брусок и, надорвав зубами полиэтилен, высыпал на ладонь несколько латунных цилиндров размером с патрон к ПМ.

– Мины-ловушки. Фигня, конечно, но если повезет, лыжи поломает. Да и пальцы оторвать может. – Ермолов вытащил из кармана чарофон и озадаченно уставился на тускло светившийся дисплей.

– Активировать их как?

– Никак, они через пять минут после соприкосновения с воздухом сами включаются.

– Ты чего делаешь-то? – забеспокоился я, когда Шурик наставил на меня чарофон и одновременно нажал несколько кнопок.

– Если мы от каждого куста шарахаться будем, нам от горожан не уйти. – Шурик забрал у меня пакет и, окончательно распотрошив его, начал раскидывать мины по сугробам. – Сейчас новый режим сканирования подключил, если что обнаружит – сразу почувствуешь.

– Здорово, – хмыкнул я и вслед за Шуриком выбрался на полузаметенную снегом тропу. – А зачем ерунду эту на меня нацеливал?

– А ты моргни три раза быстро и еще два – медленно, – усмехнулся Ермолов и лыжной палкой отодвинул нависшую над тропой еловую лапу.

– На фига? – удивился я и едва не схлопотал синими иголками по лицу. – Осторожней ты!

– Не фиг клювом щелкать, – даже не обернулся все более уверенно передвигавшийся по лесу здоровяк. – Делай что говорят.

Я и сделал. И чуть не присел на корточки, когда в голове зазвенел колокольный набат, а перед закрытыми глазами нестерпимым сиянием вспыхнуло переплетение разноцветных линий. Что самое странное – теперь стало понятно, где устроил гнездо паук-полуночник, по какой ветке растекся почти невидимый лютый слизень и самое главное – зачем свернул в лес Шурик.

– Заработало? – обернулся Ермолов, по широкой дуге объезжая притаившееся в ельнике у самой тропы черное дерево, почти неотличимое от обычной елки.

– Ты, гад, предупредить не мог? – на ходу помотал головой я. – Чуть не обделался с перепугу.

– А что такое? – удивился здоровяк и лыжной палкой сбил маскировавшегося под еловую шишку живоглота. Тварь эта для людей опасности не представляла, так что иначе как выпендрежем поступок Ермолова расценить было нельзя. – У меня только мигнуло перед глазами пару раз и все.

– Просто неожиданно. – Я не стал ему рассказывать о звоне в голове и, стянув меховушку, потер ладонью лицо. Вроде и не холодно, а мороз пощипывает будь здоров. Хотя так-то вроде вспотел даже. Оно и не удивительно – вымотался, как собака бешеная. Та самая, для которой десять верст не крюк… – А чего раньше не включил? Когда к горе шли?

– А ты знаешь, сколько в таком режиме чарофон каратов за час сжирает? – возмутился Ермолов, который вновь начал выбираться к тропе, пытаясь держаться подальше от заброшенной на зиму берлоги сугробника. Заброшена-то она заброшена, но мало ли что… – А у меня этот аккумулятор последний.

– Запасных больше взять не мог? – догоняя парня, проворчал я.

– А на какие шиши, хотелось бы спросить? – скорчил гримасу Шурик и, остановившись, повернулся ко мне. – Пройдем, как думаешь?

– А чего не пройти? – прикинул я расстояние между тропой и налитыми ядовитой чернотой иглами выглядывающего из-за елок черного дерева. Пусть даже он ими машет нехило, все равно запас у нас приличный остается. – Пройдем…

– Вот и я думаю, пройдем, – согласился со мной Шурик. – Не достанет…

– Так что ты там насчет денег говорил? Занял бы…

– Занимаешь чужие, отдаешь свои, – проворчал покатившийся первым Ермолов.

– Тоже верно, – согласился я и совершенно машинально ткнул лыжной палкой в полусмазанное белое пятно, взметнувшееся из-под растущей у тропы елки.