Текст книги "Приграничье. Последняя зима (Дилогия)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Что там стряслось-то? – поинтересовался я, когда Мстислав остановился и пропустил вперед Генералова. Насколько мне было известно, на сленге дружинников «поваром» именовался людоед, запасавший части своих жертв впрок.

– Опять урода убили.

– А почему – Повар?

– Когда убийства начались, – Мстислав убедился, что Олег распрощался с дружинником и зашел в ворота, – думали, людоед шалит, потом уже понятно стало, что убивает он только уродов и исключительно позвоночник с собой забирает. А прозвище прилипло. Повар и Повар.

– Опять администрация Черного квадрата крик о геноциде поднимет, – заметил присоединившийся к нам Олег. – Ты б распорядился насчет усиления, а то мало ли что…

– Понятное дело – распоряжусь, – кивнул Мстислав, наблюдая, как два послушника в одинаковых утепленных балахонах задвигают засовы. – Проводи гостя в помывочную.

– Это точно, – усмехнулся я, на глазок прикинув, что караульных на территории теперь стало чуть ли не вдвое больше, – традиции нарушать нельзя.

– Пошли, – потянул меня за собой Олег.

В приткнувшейся к особняку помывочной на этот раз оказалось натоплено – то ли сегодня у сектантов банный день намечался, то ли просто повезло. Теплый влажный воздух моментально окутал меня жарким покрывалом, и я принялся скидывать верхнюю одежду на стоявшую у стены лавку.

– В шкаф складывай, – сделал мне замечание остановившийся у двери Олег и вышел на улицу.

Ох, благодать-то какая! Даже представить не мог, что настолько закоченел за последние дни! Пальцы на ногах не шевелятся, все тело словно пластилин, пролежавший в морозильнике пару суток. И вот только еще все нормально было, а тут – будто усталость многопудовым мешком на плечи навалилась. И от горячего воздуха голова кружится.

Раздевшись, я доковылял до здоровенной бадьи и сунул туда руку. Не особо горячая вода кипятком обожгла запястье, и желание перевалиться через борт и окунуться с головой куда-то моментально запропастилось. Нет, тут по-другому надо.

Я осторожно сунул в воду ступни, и тепло обжигающими струйками начало размораживать окоченевшие ноги. Уф-ф-ф, кто бы мог подумать, что на свете есть такое удовольствие. Потихоньку опустившись в бадью, я расслабился и закрыл глаза. Как бы мне так не уснуть – утонуть не утону, а воды нахлебаюсь запросто.

Впрочем, задремать мне не дали: хлопнула входная дверь, и внутрь заскочил уже знакомый мне парнишка – в прошлый раз Олег его Алексеем назвал. Рожа у лицезрящего мое сибаритство послушника была кислее некуда, но законов гостеприимства он нарушать не стал и велел мне выметаться достаточно вежливо. Не подкопаешься.

– Отец Доминик желает вас видеть, – прямо с порога заявил парнишка.

«Подождет», – чуть было не ответил я, но в самый последний момент прикусил язык: все же в гостях. Могут не понять. Ну а поскольку глаза были открыты, и притвориться спящим не прокатило бы, мне ничего не оставалось, как с головой уйти под воду.

– Чего? – вынырнув и отфыркавшись, переспросил я.

– Отец Доминик желает вас видеть, – не поддавшись на провокацию, спокойно повторил Алексей.

– А! Видно, вода в уши попала, не расслышал. – Я протер ладонью лысину и заявил: – Ты иди, скажи: сейчас буду.

– Он желает вас видеть немедленно, – тут же уточнил послание Доминика послушник, – и я должен вас к нему проводить.

– Должен, значит, проводишь. – Дальше тянуть время в моем положении было просто неприлично, и пришлось вылезать из бадьи. – Переоденусь только.

– Одежда уже приготовлена, – удивил меня предусмотрительностью сектантов Алексей, указав на одну из ячеек шкафа, в которой под свернутым полотенцем лежала чистая одежда. – Старую можете здесь оставить.

– Не, простудиться боюсь, – наскоро вытершись пушистым полотенцем, я натянул предложенные мне трико и рубаху, а потом все же вытащил со дна рюкзака джинсы и ботинки. В тапочках мне и не дернуться никуда, а так, если что, всяко проще отсюда ноги сделать. – Пошли, что ли?

Послушник выскользнул за дверь, я поморщился и вышел вслед за ним в промозглую стужу улицы. Вышел, глотнул морозного воздуха и чуть ли не вперед провожатого заскочил в дом. И как раньше этой холодрыги не замечал? Страшное дело – привычка.

Проводив меня до кабинета, Алексей тихонечко постучал, но, не дожидаясь разрешения войти, я распахнул дверь и решительно шагнул внутрь.

Ждут не дождутся они меня, как же, как же… Незамедлительно, значит…

На самом деле все в кабинете были при делах. Генералов заинтересованно разглядывал висевшие на одной из стен карты Форта и Приграничья. Стоявший у коллекции шпаг, сабель и кинжалов Мстислав задумчиво посматривал ему в спину и пробовал ногтем заточку украшенного сложной гравировкой ножа. Доминик – на этот раз в черном халате с золотыми драконами, подпоясанном красным кушаком, – сидел за столом и изучал какие-то документы в тусклом свете зависшего над плечом хрустального шара. Вот так глянешь на него – чистый пират: темноволосый и черноглазый, с похожим на клюв хищной птицы носом да еще в таком одеянии – на проповедника он нисколько не походил.

– Сядь, – не отрываясь от чтения, тихо приказал Доминик, но, как оказалось, приказ этот был адресован вовсе не мне, – и верни на место нож.

– Очень нужно… – тихонько пробурчал Мстислав и, плюхнувшись в кресло у окна – оно, надо сказать, хоть и выходило во двор, было занавешено плотной шторой, – включил торшер. Привычки у него остались неизменны: вытянув с подоконника толстую книгу и убрав закладку в нагрудный карман фланелевой рубахи, он тут же углубился в чтение.

Торчать, как дураку, посреди комнаты было глупо и, кинув фуфайку и рюкзак прямо на пол, я уселся на один из стоявших вокруг стола стульев.

– Забыл сразу сказать: спасибо, что нас сюда доставил, – неожиданно поблагодарил меня Генералов.

– Не за что, – не стал хамить я в ответ, сделав вид, что принял его слова за чистую монету. – Как добрались?

– Просто шикарно. Алина тебе привет передает.

– С ней как – нормально, крыша не едет больше? – поинтересовался я.

– Просто замечательно все. – Владимир, отвернувшись от карт, подошел к столу.

– Волков как?

– Волков ваш всех задрал уже, – не отрываясь от книги, громогласно заявил вдруг Мстислав. – Он за запчасти к своему компьютеру любого на запчасти разберет.

– Мы собрались здесь несколько по иному поводу, вам не кажется? – оторвался от чтения Доминик и, свернув листы, убрал их в карман халата. Словно повинуясь беззвучной команде, мигнувший зеленым сиянием хрустальный шарик отлетел от его плеча и завис ровно по центру столешницы.

– А по какому? – не постеснялся спросить я.

– Надо решить, когда состоится следующий переход на ту сторону, – в упор уставился на меня Генералов.

– Вы наконец нашли нормального кондуктора? – валяя дурака, обрадовался я. – Вот здорово!

– Не паясничай, Леднев, – оборвал меня Генералов. – И не строй из себя идиота.

– Если дело идет к тому, чтобы поручить это ответственное задание мне, то, боюсь, ничего не выйдет, – широко улыбнулся я. – Увы, на некоторое время я отсюда невыездной.

– Не пори чушь! – разозлился Генералов, видимо, решивший, что над ним издеваются. Вообще-то, его догадка на очень и очень много процентов соответствовала действительности, но было в моей браваде и кое-что еще. – Пойдешь через Границу как миленький!

– Разбежался!

– Перестаньте, – очень тихо и спокойно попросил нас Доминик. – Как ни печально это признавать, господин Скользкий нам теперь действительно в этом вопросе не помощник.

– Почему вы так решили? – попросил – не потребовал, а именно попросил – объяснений Владимир. То ли у Доминика звезды на погонах крупнее, то ли его аура так на людей действует. – Все наши расчеты…

– Не знаю, как вам объяснить, – поправил рукав халата Доминик и поднял глаза к потолку. – Скажем так: мне открылось, что Лед не сможет больше перейти через Границу. Что-то его здесь держит. И держит сильнее наших на него надежд.

– Вы уверены? – с неприкрытым скептицизмом в голосе уточнил Генералов.

– Глупый вопрос, – усмехнулся себе под нос Мстислав.

– Абсолютно, – пропустил мимо ушей реплику помощника Доминик. – Да, думаю, и сам Лед нам это подтвердит.

– Так и есть. Не сказать, что я бы с радостью для вас через Границу мотался, но сейчас от меня ничего не зависит.

– И как нам это понимать? – набычился Владимир.

– Как хотите, так и понимайте, – переглянувшись с Домиником, я решил, что проповедник все же не в полной мере владеет информацией. Что-то ему, без сомнения, известно, но вот подробности моего разговора с Хозяином – наверняка нет. Впрочем, он вполне представляет картину в целом – и это главное. А детали… Заинтересуйся сектанты деталями и, думаю, вскоре они станут им известны. Сам все выложу…

– Тогда, быть может, ты расскажешь нам суть своего предложения? – мягко улыбнулся скрестивший руки на груди Доминик и от пронзительного взгляда его черных глаз мне стало не по себе.

– Предложение? – сглотнул я, прикидывая, откуда проповеднику может быть известно о цели моего визита. – А если просто вас за телефонный номер поблагодарить решил?

– Считай, что поблагодарил, – потер горбинку носа Доминик. – Дальше что?

– А что дальше? – усмехнулся Мстислав. – В Форт мы его провели, в баньку сводили, осталось ужином накормить.

– Не можешь просто помолчать? – не выдержал Генералов. – Сиди, книгу читай.

– А она неинтересная. – Мстислав отложил пухлый том на подлокотник и улыбнулся.

Продолжения перепалки не последовало. Нет, Мстислав и Владимир, наверное, с удовольствием вцепились бы друг другу в глотки, но Доминик хрустнул костяшками пальцев, и у спорщиков вдруг пропало всякое желание препираться.

– Ужин – это, конечно, здорово… – осторожно начал я, не зная, как лучше изложить свое предложение: в лоб или более завуалированно. – Но мне от вас требуется несколько иное…

– Что именно? – не оставил время на раздумья взявший беседу в свои руки Доминик. – И почему мы должны тебе помогать?

– Кое-какая информация и финансовые вливания – это раз, – решил не скромничать я. – И второе, но не менее важное: надо будет освободить из тюрьмы моего друга…

– Уж не того ли, который пятнадцать лет мотает? – встрепенулся Генералов.

– Его самого. Понимаю, возможности ваши сейчас ограниченны, но мало ли как все обернется. А что я могу вам предложить… Вы вроде записями Жана интересовались? – И вот тут меня натурально пробил холодный пот: записи-то я до сих пор проверить не удосужился. А что, если в коробке никому не нужные бумажки болтаются? Что тогда?

– Они у вас с собой? – насторожился Доминик, от которого, несомненно, не укрылось мое волнение.

– Я могу их достать, – не стал откровенничать, но в то же время и не соврал я. Действительно, что может быть проще – расстегнул рюкзак и достал. – Если вас это все еще интересует.

– Интересует, – не стал темнить Доминик. – Очень интересует.

– Так ты свистел, получается, будто все сгорело? – оживился Мстислав. – Ай-ай-ай, как нехорошо старших обманывать…

– Ну так что, обмен равнозначный? – не обратил я внимания на его подначку. – Или как?

– Вполне, – легко согласился Доминик, расценивший мое предложение как попытку наладить с ними определенные деловые отношения. В самом деле – а что они теряют? Бумаги-то они получают сейчас, а свои обязательства им когда еще выполнить потребуется! Мало ли что за это время произойти может? Как говорится – или шах умрет, или ишак сдохнет.

– Двойное убийство в состоянии алкогольного опьянения, – задумчиво пробормотал уставившийся на меня Генералов, который сидел к Мстиславу спиной, а потому не видел, как тот при этих словах закатил глаза. – Освободить твоего кореша будет совсем непросто…

– Вы это сейчас к чему сказали? – Как и Мстиславу, мне было совершенно непонятно, что в этой ситуации пытается выторговать Владимир. – Вариантов всего два: либо да, либо нет.

– Ну допустим, вариантов на самом деле гораздо больше… – затянул старую песню Генералов, но его оборвал легонько хлопнувший ладонью по столу Доминик.

– Мы согласны, но, сам понимаешь, не стоит рассчитывать, что за эти бумаги ты сможешь доить нас всю оставшуюся жизнь, – прямо заявил он.

– Почему нет? – вновь не смог промолчать расплывшийся в улыбке Мстислав и пригладил взъерошенные русые волосы. – Просто не факт, что тогда ему останется много…

– Где бумаги? – взял быка за рога Генералов, видимо, вполне согласный в этом вопросе с помощником Доминика.

– Так все-таки – да? – Не то, чтобы у меня возникло желание над ним поиздеваться, просто в таких случаях лучше обойтись без каких-либо недомолвок.

– Да!

– Забирайте, – вытащив из стоявшего у стула рюкзака плоскую стальную коробочку, я отправил ее по столу к Доминику.

– Это они? – тут же уточнил у проповедника Владимир.

– Смотреть надо, – перекинул пенал Мстиславу сектант. – У тебя к нам все?

– Оружие верните, – попросил я.

– Зачем тебе? Все равно у нас останешься, – встал из-за стола потерявший ко мне интерес Доминик. Зависший над столешницей хрустальный шарик тут же перестал переливаться золотисто-зеленым сиянием и вновь стал прозрачным.

– Э, нет! Мы так не договаривались! – отказался я. Оставаться во власти сектантов мне вовсе не улыбалось. Еще промоют мозги или какую другую гадость учудят.

– Мстислав?

– Пусть идет, надо будет, всегда найдем, – пожал плечами вертевший в руках стальную коробочку помощник Доминика. – Нашим легче – кормить дармоеда не надо.

– Тогда проводи его и оружие верни, – распорядился проповедник, и я, подхватив рюкзак, пошел на выход.

– Ты где этот пистолет, кстати, взял? – вспомнил про «Гюрзу» Генералов.

– Места знать надо, – воздержался я от ответа по существу и вышел в коридор.

Пистолет и ружье Мстислав вернул мне уже на улице. Я начал внимательно осматривать якобы опломбированные спусковые крючки и потому не сразу заметил вышедшего откуда-то из-за дома в сопровождении двух сектантов Шурика Ермолова.

– А ты здесь что делаешь? – Мне ничего не оставалось, как разыграть удивление.

– А это, блин, у тебя спросить надо, – зло глянул на меня Шурик.

– Мы его погостить оставляли, мало ли что, – объяснил Мстислав.

– Ну пошли тогда. – Закинув на плечо ремень ружья, я пошел к воротам. – Автомат-то хоть у тебя не забрали?

– В арсенал сдал, – буркнул Ермолов, выскочил на улицу и зашагал по направлению к Южному бульвару.

– Счастливо оставаться, – бросил я на прощание Мстиславу и догнал Шурика. – Да погоди! Куда впилил?

– Иди ты! – выругался тот в ответ и даже не подумал замедлить шаг. – «Сходи, весточку передай…»

– Блин, да кто знал, что так получится? – попытался я оправдаться. Компания Ермолова мне сейчас была крайне необходима для одного весьма неотложного дела. Требовалось срочно пропустить соточку-другую сорокаградусной. А то мандраж этот уже достал, до сих пор поджилки трясутся. Хотя напиваться однозначно не стоит: чуть-чуть промочить горло, чтобы отпустило, и – в завязку. А там уже и ночлегом озаботиться можно будет. – Да хорош ты, пойдем по стаканчику тяпнем.

– По стаканчику? – остановился Шурик. – Где?

– Сейчас решим, – потянул я его от неодобрительно посмотревших на нас дружинников, выставленных в оцепление вокруг дома, в подвале которого нашли убитого урода. К этому времени вокруг места преступления уже собралась порядочная толпа местных жителей и набежавших с Южного бульвара зевак. – Пошли, отойдем, не фиг здесь светиться.

– Че случилось-то?

– Про Повара слышал?

– А!

– Говорят, его работа.

– Тогда пошли, сейчас уроды опять крик до небес подымут.

– Не подымут, – успокоил Шурика парень в новехонькой форме инженера Гарнизона. – Карантин у них со вчерашнего дня.

– Нашим легче.

– Куда пойдем-то? – остановился я, когда мы отошли от толпы зевак. Интересно, где здесь поблизости можно отыскать питейное заведение из тех, что поприличней? На Южный бульвар можно даже не соваться – там все втридорога, не по нашим доходам. Да и дружинников слишком до хрена.

– Ты предложил, ты и решай, – не облегчил мне выбор все еще продолжавший злиться Ермолов.

– Чего такой кислый? – толкнул я его в плечо. – Они тебя там в свою веру обратить пытались, что ли?

– Иди ты в жопу со своими шуточками, – обиделся Шурик. – Чтоб я еще хоть раз помочь согласился…

– Ладно, успокойся уже. Скажи лучше – есть здесь что-нибудь новое поблизости?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – заржал Шурик. – Я даже не помню, когда последний раз в Форте по кабакам ходил!

– И что делать? – завертел я головой по сторонам. Нет, ничего даже отдаленно напоминавшего распивочную здесь так и не появилось, а наугад искать приличный кабак в этом застроенном двух– и трехэтажными домами районе можно и до утра. Нас и так время поджимает – темнеет уже. Разве что у дружинников спросить…

– Пойдем до Красного? – предложил Шурик, вслед за мной пробежавшись взглядом по унылым домам с обвалившейся штукатуркой фасадов. Ладно, хоть окон, досками забитых, почти не видно – все же близость Южного бульвара сказывается и заброшенных зданий здесь куда меньше, чем в других частях Форта. – Сейчас напрямик срежем…

– А там что? – Плутать по дворам как-то особого желания не было.

– До «Кишки» дойдем.

– Ближний свет! – Идея эта меня совсем не воодушевила. – Слушай, на рынке же у Лукова хинкальная была, может, туда завалимся?

– Давай дойдем, – согласился Ермолов. – Потом по бульвару спокойно до пропускного пункта доберусь.

– В часть сегодня собрался? – удивился я, перелезая через высокий завал счищенного с проезжей части снега.

– Ага, – остановился рядом с продуктовым магазинчиком Шурик. – Возьмем на разогрев?

– Почему нет? – не стал отказываться я и начал выгребать из карманов монеты. – Только давай суррогат брать не будем.

– Да перестань ты, – остановил меня Ермолов. – Угощаю.

В магазинчике оказалось весьма тесно – для покупателей оставался доступным только маленький пятачок рядом с дверью и закуток у выходившего на улицу окна. Все остальное помещение было отгорожено прилавком и решеткой, в которую вварили узенькую «форточку» для выдачи продуктов. Но надо признать, внутри было и на редкость чисто: мало того, что пол явно недавно вымыт, так еще застелен листом упаковочного картона. Кроме товаров, выставленных на тянувшихся вдоль стен полках, – в основном разных круп, консервов и прочих предметов первой съестной необходимости, – прилавок и решетка пестрели прилепленными кусочками лейкопластыря ценниками. Под потолком тускло светила, помаргивая из-за перепадов напряжения, сорокаваттная лампочка.

– А есть чем отравиться? – подмигнул Шурик толстой тетке в относительно белом переднике, надетом прямо поверх драпового пальто. – Только чтоб не насовсем.

– Ценники смотрите, – лениво посоветовала ему та и принялась без особого интереса нас разглядывать.

– Так, так… Ага, это за сто грамм… – наклонился к мелко исписанным бумажкам Ермолов, в тусклом свете лампочки пытаясь разобрать выцветшие каракули. – «Пшеничная» нормальная у вас?

– Не хуже, чем у других, – невозмутимо ответила продавщица.

– Тогда давайте ноль-пять, – Ермолов вытащил из кармана червонец.

– «Пшеничной»?

– Ну да.

– Что еще?

– Буханку черного хлеба и грамм триста «Штейнберговской особой».

– Хлеб и колбасу порезать? – продавщица выложила на прилавок ржаную булку.

– А может, вы и водку разольете? – усмехнулся Шурик, оглянувшись на широкий подоконник.

– Десять копеек стаканчик.

– Давайте два.

Ермолов передал мне бутылку водки и остался дожидаться закуски. Я выставил пузырь на подоконник, выкрашенный давно облупившейся белой краской, и посмотрел в забранное решеткой окно. Совсем уже стемнело. Не, поздно по кабакам шляться, сейчас флян раздавим и по норам.

Забравший остатки нашего заказа Шурик выложил кое-как накромсанные хлеб и колбасу на целлофановый пакет и поставил передо мной два пластиковых стаканчика. Я оторвал с горлышка акцизную марку старого образца, свернул пробку и, набулькав грамм по пятьдесят водки, с некоторой долей опаски соорудил себе бутерброд.

– Не пронесет нас с этой колбаски? – уточнил я на всякий случай у Шурика.

– Не, Освальд же фриц, за качеством следит. – Ермолов поднял стаканчик и легонько ткнул им мой. – Будем!

Выпили. На удивление и водка, и колбаса оказались весьма приличного качества. По крайней мере, ни то, ни другое обратно не попросились. Закусив, я сразу же разлил по второй и, дожидаясь, пока Шурик прожует, вновь уставился в окно. На улице закружился легкий снежок, и уже в паре шагов от окна весь мир скрадывала белая пелена ночи. Подлетавшие к окну снежинки мелькали в тусклом свете помаргивавшей лампочки, но вскоре исчезали из виду, медленно падая вниз. Хорошо…

– За тех, кто в сапогах! – поднял новый тост Ермолов.

Второй стакан пошел куда легче, и впервые за последнее время меня начало отпускать здорово давившее на психику напряжение. Все будет хорошо, просто замечательно. Вот стою я сейчас в тепле и сухости, за окном снег падает, водки еще больше чем полбутылки. И компания подходящая – что еще разумному человеку для полного счастья надо? Еще водки? Не проблема – кончится, еще возьмем. Э-э – нет! Куда-то меня не туда размотало. Допьем бутылку – и харэ.

– Знаешь, Скользкий, как отличить правильную водку от неправильной? – тщательно пережевывая бутерброд, спросил Ермолов.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался я и, сняв с головы черную вязаную шапочку, сунул ее себе под мышку в правый рукав фуфайки. – Излагай.

– О! До сих пор лысину полируешь, что ли? – хихикнул Шурик.

– Ты про водку что-то начал, не отвлекайся, – попросил я.

– А, да! Ну в общем, надо чуть-чуть водки подержать во рту – секунд несколько, не больше, – и если не появится желания ее сплюнуть или быстро сглотнуть – водка правильная.

– Удивил, блин, – фыркнул я. – Сам-то понял, что сказал? У тебя когда последний раз водку выплюнуть желание возникало? В школе?

– Не помню, – честно сознался Ермолов. – Но ведь побыстрее проглотить – постоянно тянет!

– Это да, – согласился я. – А это водка какая – правильная или неправильная?

– А ты разлей, сейчас и проверим.

Я разлил. Шурик помянул тех, кого с нами уже нет, так что выпили не чокаясь. Положив на пакет недоеденный бутерброд, я прислонился к стене.

– Ну и как? – спросил меня Шурик, разламывая на две части последний кружок колбасы.

– Что как? – не понял я.

– Водка как?

– Да я просто выпил.

– Аналогично, – икнул Ермолов. – Разливай, что ли.

– Зачем спешить? – притормозил его я: этому-то здоровяку полбутылки, что слону дробина, а мне повременить надо. – У нас гости.

Шурик выглянул в окно, где как раз в этот момент из белой пелены вьюги к крыльцу выбежала запорошенная фигура в форменной тужурке дружинника. Заскочив в магазин, парень с единственным треугольником на петлицах смерил нас с Ермоловым цепким взглядом, кое-как стряхнул с себя снег и кинул на прилавок стопку мятых рублей.

– Две «Золотых».

– Все стоите? – дыхнул на него перегаром Шурик.

– Стоим, – кивнул парень и, рассовав по карманам две бутылки водки, вновь выскочил в ночь.

– Стоят они, – фыркнул ему вслед захмелевший Ермолов. – Ага, а водяру для обтирки взяли.

Вновь распахнулась дверь, и в компании нескольких снежинок в магазин зашел мужик в испачканном машинным маслом ватнике. Работяга, от которого разило какой-то гарью, задерживаться внутри не стал и, купив банку тушенки и булку хлеба, быстренько побежал по своим делам. Впрочем, вслед за ним с разницей в несколько минут за покупками заявились еще два таких же гаврика да непонятно что забывший в этих краях гимназист прикупил на ужин замороженную курицу и пачку макарон.

– На механическом смена кончилась, – объяснила наплыв покупателей в неурочное в общем-то время пересчитывавшая дневную выручку продавщица и, покачав головой выглянувшему из подсобки охраннику, заявила. – Через полчаса закрываемся.

– Хватай стакан, – убрал я пустую бутылку водки на пол, понимая, что пришло время закругляться.

– Хлеб с собой заберем? – выпил водку Ермолов и занюхал горбушкой.

– Оставляй здесь.

– Да вот еще! – возмутился моей расточительности Ермолов. – А накромсайте нам еще двести грамм «Особой» и давайте, пожалуй, чекушку «Пшеничной» в довесок.

– Куда нам? – попытался я без особого, впрочем, рвения остановить приятеля.

– А на посошок? – логично аргументировал свою позицию Шурик, и мы вывалились из магазина с новой дозой отравы.

Вообще я человек неконфликтный. То есть, если кто-то идет навстречу, то мне плечо назад отвести не в лом, чтобы лишний раз не толкаться. Но это когда я трезвый. А тут за спиной рюкзак, да еще ружье на ремне висит…

Так что посторонился я ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы поднимавшийся по ступенькам парень мог повторить мой маневр и спокойно пройти мимо. Только вот парнишка в не по-зимнему куцей куртке и натянутой по глаза вязаной шапчонке хорошим манерам обучен не был и прилично зацепил меня плечом. Да мне-то, собственно, по барабану. Я ж, говорю – человек неконфликтный. Да и добрый чего-то сегодня после водки…

– Эй, ты! – Окрик в спину оказался для меня полной неожиданностью. – Ты че, козел, не видишь, куда прешь, что ли? Глаза разуй!

– Успокойся ты, чего развопился? – остановился спускавшийся следом Ермолов. – Проблемы?

– Че ты протявкал? Помойку завали… – Наглый парнишка толкнул моего приятеля в грудь и тут же схлопотал правой в челюсть.

То ли Шурик его пожалел, то ли из-за выпитого удар получился смазанным, но, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, парень, ударившись спиной об дверь магазина, устоял на ногах и выхватил нож. Затягивать драку при таких обстоятельствах было чревато крайне неприятными последствиями, и, взбежав по ступенькам, я с ходу врезал дебоширу в челюсть. Парнишка перекувыркнулся через перила и рухнул в сугроб.

– Эй! Стоять! – совершенно некстати выскочившие из кружившейся по улице вьюги дружинники нацелили на нас автоматы, но, разглядев на полушубке Шурика петлицы, немного успокоились. – Что у вас происходит?

– Да уже ничего. – Ермолов, икнув, поднял со ступенек оброненный мной рюкзак.

– А чего двое на одного?

– Блин, а мне смотреть, что ли, как он на моего друга с пером прыгает? – возмутился я.

– Так, а ты нам что скажешь? – вытащил дружинник из сугроба парнишку, ножа при котором, разумеется, уже не оказалось. – Чего на людей кидаешься?

– Да они деньги у меня хотели отобрать! – с ходу заявил парень, сплюнув кровь из расквашенной губы.

– Вот оно как! – уставился на нас младший сержант, пока его напарник проверял подлинность пломбы на спусковых крючках «Тайги». Хорошо хоть на проволоку внимания не обратил. – Заявление писать будешь?

– Нет, – сразу же замотал головой отряхивавший снег с куртки парнишка. – Я и так опаздываю…

– Вали отсюда, – подтолкнул его в спину, придавая ускорение, младший сержант. – И вас тоже чтоб я здесь больше не видел.

– Уходим уже. – Шурик демонстративно вытащил из кармана бутылку и зашагал от магазина. – Погодка сегодня…

– Да уж, метет. – Рукой прикрывая от ветра лицо, я принял от Ермолова уже откупоренную чекушку. – Стаканчики взял?

– На кой? – вытер губы рукавом полушубка Шурик. – Хлебай.

Я и хлебнул. Какое-то время мы, не торопясь, дрейфовали в сторону Южного бульвара и болтали, вспоминая общих знакомых, но очень скоро водка закончилась. И это, честно говоря, к лучшему – на голодный желудок зацепило весьма прилично. А вот Шурику явно хотелось продолжения банкета. Он отвернулся от ветра, пританцовывая на месте.

– Ты куда сейчас?

– А хрен его знает. – Я попытался собрать мысли в кучу, но особо в этом занятии не преуспел. – В тепло…

Позже мы так и не смогли припомнить, кому принадлежала, как нам тогда показалось, гениальная идея завалиться на хату к Кириллу – двоюродному брату Дениски Селина. Думаю, такой вариант мог принадлежать только мне, но наверняка именно подвыпивший Ермолов уцепился за него руками и ногами. Так что, когда, пробираясь по каким-то заснеженным дворам, я немного очухался, все уже было решено, а в моем рюкзаке даже болталась свежезакупленная закуска.

– Мы где вообще? – помотал я немного прояснившейся на свежем воздухе головой.

– На подходе. – Шурик поежился под порывом пробирающего до костей ветра. – А у Кирилла точно бухло есть?

– Ты у меня об этом спрашиваешь? – удивился я, прислушиваясь к скрипу снега под ногами. Такое чувство, будто позади нас еще кто-то тащится. Или это уже у меня глюки начались?

– Сам же сказал: «У него всегда есть, давай закуски возьмем»? – опешил покачнувшийся Ермолов.

– А! Точно – всегда есть. – Я чуть не навернулся, поскользнувшись на наледи. – Да не боись, у меня же литр спирта в рюкзаке.

– Ну это другое дело! – тут же повеселел Шурик. – Что такое?

– Бьют кого-то, – прислушался я к доносившимся с только что пройденного нами двора крикам и на всякий случай нащупал в кармане рукоять пистолета. Темные, полускрытые снежной пеленой силуэты домов возвышались со всех сторон, и от их мрачного безразличия становилось как-то не по себе. – Пошли быстрее, холодно.

Мы и пошли. И хоть говорят, что пьяному море по колено, до дома, на последнем этаже которого обитал Кирилл, мы еле доползли. Замерзли – как цуцики. Еще и ветер, как назло, встречный, в лицо всю дорогу снегом хлестал. Блин, неужели где-то сейчас тепло? Не верю…

Почти бегом пробежав последние метры до подъезда, мы заскочили внутрь и уже куда медленней потащились на последний этаж. Отправленное в нокаут доброй порцией водки здоровье в этом деле было нам не помощник, так что дотащились мы туда практически на последнем издыхании. Шурик тут же прислонился к стене, я чуть ли не на ощупь отыскал дверь с издевательской надписью «Карлос, который живет на крыше» и забарабанил по железному листу ногой.

– Кто? – некоторое время спустя весьма раздраженно поинтересовались из квартиры.

– Открывай сова, медведь пришел! – перестав пинать ни в чем не повинную дверь, проорал я и встал напротив дверного глазка. – Свои!

Думаю, Кирилл был слишком ошарашен моим внезапным визитом, иначе никогда бы вот так запросто не отпер замки. Потянув на себя дверную ручку, я оттер его плечом в сторону и, не здороваясь, зашел внутрь.

– Привет, Кирюха! Не помешали? – полез к нему обниматься Шурик, но хозяину квартиры вовсе не улыбалось оказаться в объятиях пьяного и запорошенного снегом Ермолова, а потому он быстренько ретировался на кухню.

– Дверь закрыть не забудьте! – уже оттуда крикнул Кирилл, и Ермолов послушно залязгал запорами.

Я кинул порядком осточертевший рюкзак в коридоре, поставил в угол ружье и повесил фуфайку на вбитый в стену крючок.

– Ты это… – пытаясь не шататься, начал раздеваться Шурик. – Разуться не забудь.

– Не забуду. – Я сглотнул подкативший к горлу комок и принялся расшнуровывать ботинки.