Текст книги "Приграничье. Последняя зима (Дилогия)"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

От сильного удара палка выскользнула из руки, мгновением позже лопнул накинутый на запястье ремешок, но все же и этого хватило, чтобы напоровшийся на острие человек в маскхалате неловко завалился в сугроб. Сам я тоже не удержался на ногах, но сделал это преднамеренно – с силой брошенный в меня нож прошел выше и, пробив кору, задрожал в сосновом стволе.

Сбрасывая меховушки, я перевалился на другой бок и выдернул из-под себя зажатое при падении ружье. Сейчас ты у меня, гаденыш, попляшешь! Один момент – и будешь ливер с веток собирать. Не сомневайся…

Нажимая на спусковой крючок, я был уверен, что дело в шляпе, вот только вскочивший на ноги человек оказался слишком быстр. Пинком он успел отбить в сторону направленную на него «Тайгу», и картечь лишь впустую сбила снег с лап росших у тропы елок.

Даже не пытаясь встать, я уперся полусогнутыми ногами в сугроб и со всех сил рванул назад. Для попытавшегося перехватить ружейные стволы мужика такой маневр оказался полной неожиданностью – вместо того чтобы завладеть моим оружием, он, сам того не желая, оказался прямо на линии стрельбы. Тяжелая винтовочная пуля пробила ему грудь и опрокинула в снег. Все, отбегался.

Выдергивая валенки из крепивших их к лыжам ремней, я вскочил на ноги и выхватил из петли на поясе топорик, но добежать до Шурика, барахтавшегося в снегу с другим нападавшим, не успел. Откуда-то из-за деревьев ударила автоматная очередь, и визг пуль, угодивших в защитное поле амулета, неприятно отозвался в зубах.

В падении швырнув топорик в спину оседлавшего Ермолова парня в белом маскхалате, я постарался как можно сильнее вжаться в сугроб: стрелок оказался на редкость метким, и защитное поле почти сразу же приказало долго жить.

Лежа переломив ружье, я успел заметить, как изловчившийся Шурик скинул сидевшего на нем парня в ветви черного дерева и выхватил из кармана чарофон. Не теряя времени, Ермолов вскочил на ноги и со всего размаху швырнул оплавившийся корпус мобильного телефона в ельник прямиком к обстреливавшему нас автоматчику.

Ударившись о сухую сосновую ветку, чарофон упал в сугроб, а в следующий миг меня приподняло в воздух и отбросило с тропы. Ослепительная вспышка, казалось, пронзила насквозь весь лес, и росшие у места падения чарофона деревья стали на миг полностью прозрачными. Мгновение жутковатой нереальности длилось не дольше удара сердца, а следом к небу взметнулся чадящий факел вырвавшейся на волю энергии огня.

Не обращая внимания на идущий от пылающих деревьев жар и падающий с неба серый пепел сгоревшей хвои, я подполз – вовсе не уверен, что смог бы пройти это расстояние, – к Шурику и в сердцах выругался. На рукаве белого полушубка был отчетливо заметен мазок вязкой смолы черного дерева.

Что за гадство!

Ошалело мотавший головой Шурик не хуже меня представлял, в какую переделку угодил, и сразу же взял себя в руки. Распахнув прицепленную на пояс аптечку, он сорвал колпачок с одноразового шприца и прямо через штанину загнал длинную иглу себе в щиколотку.

– Зацепило оно тебя? – ухватив Ермолова под мышки, я отволок здоровяка подальше от черного дерева, гибкие ветви которого обхватили и все сильней сжимали тело безвольно обмякшего горожанина. Маскхалат бедолаги давно уже утратил свою белизну, и сквозь плотную ткать наружу медленно вылезали слегка подрагивающие иглы.

– Рука уже онемела, – поднес к лицу снежно-белую ладонь Шурик. – Там, в рюкзаке, достань пакет целлофановый с таблетками.

– Ты чего вколол-то? – поинтересовался я, развязывая туго затянутый узелок.

– «Пять минут». – Вырвав пакет у меня из рук, Шурик надорвал целлофан и, отсчитав семь таблеток – три красных, две белых и две синих, – закинул их в рот.

– Что это? – удивился я, протягивая ему флягу с водой.

– Антидот универсальный, – проглотив таблетки, откашлялся Шурик. – Любой яд на время нейтрализует.

– Ты как, в норме?

– Сейчас буду. – Мой приятель развалился на снегу.

– Точно не загнешься?

– И не надейся. – Шурик натянул варежки и, сморщившись, сжал правый кулак. – Съешь, кстати, синюю таблетку, не помешает.

– Это зачем еще? – Я присмотрелся к пилюле без каких-либо опознавательных знаков, но последовать совету Шурика не решился. А то так закинешься неизвестно чем, будут потом под каждым кустом ежики танцующие мерещиться. – Что за химия?

– Стимулятор, – пробормотал Ермолов, поднимаясь на четвереньки. – Без него никак – сейчас драпать так будем, как бы лыжи не загорелись. С егерями шутки плохи. Если нагонят – мало не покажется.

– С егерями?! – чуть не подпрыгнул я на месте и развернулся к застреленному мной горожанину. Мы троих егерей уделали?!

– Видать, повыпендриваться решили, живыми нас взять, вот и доигрались. – Ермолов поправил лямки рюкзака и уставился на догоравшие деревья.

А посмотреть там действительно было на что: хоть пламя уже почти опало, но от выгоревшей до черной земли полянки так и веяло жаром. Стоявшие в ее центре обугленные останки деревьев казались не прочнее столбиков сигаретного пепла, и даже росшие поодаль ели сменили свою синеватую окраску на легкую патину серости. И, наверное, вовсе не в пепле дело.

– Как думаешь, этот бабах далеко виден был? – задал в общем-то риторический вопрос Ермолов.

– Шутишь? – даже не улыбнулся я.

– Да как тебе сказать… – не закончив мысль, здоровяк тяжело вздохнул и отправился собирать свалившиеся в драке лыжи.

– Это ты специально так, с чарофоном-то? – Я вытащил из сугроба лыжные палки и закинул за спину свой рюкзак.

– Да прям! – повернулся ко мне уже начавший уходить с тропы в лес Ермолов. – У этих гадов «глушители» с собой были, а чарофон на пределе работал, вот и крякнул. Хорошо хоть не в кармане рванул.

– Не то слово, – согласился я и неожиданно понял, что дистанция между нами увеличилась просто до неприличия. Так и отстать недолго. Вот лось! Закинулся стимуляторами и прет напролом. Хорошо хоть по сторонам смотреть не забывает. И ведь не попросишь притормозить – чем раньше отсюда уберемся, тем лучше. Всяко шкура целее будет. Что ж, придется тоже таблеточку съесть. Где она, кстати? Тьфу ты, кислая, зараза…

– Шурик, ты подонок. – Прополоскав рот, я сплюнул под ноги воду и оперся на лыжные палки, опасаясь замертво свалиться в сугроб. Голова кружилась, легкие горели огнем, а ноги просто-напросто отказывались держать измученное тело. Да и шатало меня от усталости, как лист осиновый на ветру. Еще и во рту привкус такой стоял, как не всякий кот нагадить умудрится. В общем, давно мне так хреново не было. Хотя вроде и начало отпускать помаленьку… – Сволочь ты, Шурик…

– С фига ли? – притворно удивился держащийся бодрячком приятель. Лес остался позади, но особо это не радовало – как вспомню наш марш-бросок, так снова дурно становится.

– Таблетку, гад, кто мне подсунул? Чистый яд! – вполголоса выругался я и вновь присосался к горлышку полторашки. Ух, вода холодная – жуть. Аж зубы заломило.

– Я тебе насильно пихал? – хохотнул Ермолов и принюхался.

– Мог бы хоть не гнать так, – пожаловался я. – Да не шмыгай ты носом, это горный медведь территорию метил. Старая метка уже, почти выдохлась.

– Откуда он здесь взяться мог, медведь?

– С той стороны долины в холмах у них берлоги раньше были. Может, и сейчас кто остался. – Я подкатился к Шурику и тяжело вздохнул. – Гнать, спрашиваю, зачем так было?

– Я тебе одно скажу – даже если бы просто пешком шли, тебя бы точно так же по-первой ломало, – объяснил Шурик. – А чем больше нагрузки, тем усталость раньше пройдет.

– Брешешь, поди.

– Точно тебе говорю.

– Стой! – встрепенулся вдруг я. – Лай слышал?

– Какой еще лай? – ничего не понял Ермолов, но вдруг громко выругался. – Твою мать! Они собак по следу пустили!

– Нам хана, – невесело подытожил я, прислушиваясь к понемногу приближавшемуся гавканью.

– Бегом на холм! – Ермолов нашел взглядом возвышавшиеся на кургане руины крепости. – Если успеем – в подземелья уйдем!

По большому счету – ничего другого нам и не оставалось. Даже если Границу горожане еще не перекрыли, добраться до нее мы по-любому не успеем. С егерями такой фокус не пройдет. И со следа их не сбить – собаки всю малину на корню загубили. Единственная надежда на крепость и ночную темноту. Рискнут горожане в руины сунуться? Скорее да, чем нет. А хватит ли у них решимости и ночью их прочесывать? Вот это уже сомнительно. Со сменой времени суток охотник и дичь запросто ролями поменяться могут. Не факт, конечно, что именно мы охотниками станем. Но мало ли кто по темным углам заброшенной крепости схорониться мог? Сколько раз пытались ее обжить, а все одно – надолго никто не задерживался. Даже Братству отступиться пришлось после того, как два отряда разведчиков там без вести сгинули.

Изо всех сил напрягая наотрез отказывавшиеся выпрямляться ноги и упираясь в крутой склон лыжными палками, мы почти успели подняться на вершину кургана, когда выскочившие из леса егеря спустили собак с поводков. Думаю, они были слишком разозлены гибелью товарищей, иначе никогда бы не решились на столь необдуманный поступок.

Даже не обернувшийся на звук выстрелов Ермолов продолжил забег к крепости. Я же без лишней спешки опустился на одно колено, поймал в прицел первую из несшихся вверх по склону собак и плавно потянул спусковой крючок. Картечь швырнула здоровенного пса – не чистокровного ротвейлера, но что-то типа того – в снег. Да уж, на таком расстоянии грех промахнуться. Чистый тир, да и только…

Спокойно переломив ружье, я вытащил стреляную гильзу, вставил новый патрон двенадцатого калибра и подстрелил вторую гончую. Вот тут до егерей и дошло, что еще немного, и они рискуют остаться без собак. Раздался длинный свист, и рвавшиеся вверх по склону холма псы бросились под защиту высоких зарослей зимней крапивы.

К этому времени егеря стали палить куда интенсивней и, решив не искушать судьбу, я поспешил вслед за Ермоловым. Тот как раз успел отыскать один из полузанесенных снегом проходов, ведущих во внутренний двор, и яростно махал мне руками. И чего суетится, спрашивается? Все под контролем…

Толчок в спину я почувствовал, когда уже почти добрался до сложенных из массивных каменных блоков крепостных стен. Сначала ничего не понял, а потом меня качнуло и на ногах удалось удержаться, только упершись о выставленные вперед лыжные палки.

– Твою мать! – выругался ухвативший меня за плечо и буквально втащивший в узкую щель прохода Шурик. – Куда тебя?

– А хрен его знает. – Я прислонился к стене и, стянув меховушку, завел руку за спину. Пальцы наткнулись на что-то теплое и липкое. Приплыли…

– Ну-ка, ну-ка, – бесцеремонно крутанул меня Шурик и, громко хмыкнув, вытащил из рюкзака замятую консервную банку. – Саморазогревающиеся, говоришь?

– А пуля где? – немного успокоился я.

– Потом найдешь, – Ермолов осторожно выглянул наружу, выпустил несколько коротких автоматных очередей и вновь скатился обратно. – Залегли, суки! Не отставай.

– Ты куда? – На ходу пытаясь отдышаться, я нагнал Шурика. Тот уже добежал до конца узкого, занесенного снегом коридорчика, но вместо того, чтобы свернуть во внутренний дворик, принялся тыкать лыжной палкой в сугроб, наметенный ветром на ведущей в подземелье лестнице. – Жить надоело?

– Какие варианты? – Убедившись, что спуститься вниз труда не составит, Шурик, даже не дожидаясь моего ответа, полез в темный провал.

– Через двор! – разозлившись, крикнул я вслед. – Проходим через крепость напрямик, а там до Границы рукой подать!

– Не смеши мои тапочки, – остановившись, обернулся Ермолов. – Нас здесь уже обложили, как лис в норе, какая Граница? Да и серый иней на внутренних стенах, говорят. Зубы покрошатся на фиг. Андестенд?

– Пошел на фиг, англичанин хренов, – выругался я и начал спускаться. А куда деваться? Другой альтернативы нет…

Честно говоря, мне подземелья еще под Лысой горой надоесть успели. И вот – опять. Хотя вообще – подвалы крепости ничуть не напоминают катакомбы под горой. Там камень едва отесан – тут гранитные блоки один к одному подогнаны. Даже лезвие ножа в щель не воткнешь. И просторней здесь. А на нижних этажах, пацаны рассказывали, и вовсе в некоторых коридорах до сих пор магические светильники гореть продолжают. Вроде как гимназисты идею своих колдовских фонарей с них слизали.

– Живее давай! – Перепрыгнув последнюю ступеньку, Ермолов разорвал надвое какую-то бумажку и прилепил ее половинки на стены по обеим сторонам прохода. – А то нагонят.

– Так и так нагонят. – Я прошел мимо, с интересом наблюдая, как Шурик аккуратно расправляет ладонью на шершавом камне неровно оборванные листки. – Что еще за наскальное творчество?

– А чтоб не догнали, – недобро улыбнулся Шурик. – Собачек они твоими стараниями с поводка заранее спускать побоятся, но наверняка на поводках вести будут. Вот проводнику голову и снесет. Ну а нам только о зверюгах позаботиться останется. Внизу снега нет – хрен какой следопыт выследит.

– Стоп! Что значит внизу?! – забеспокоился я, нагоняя вновь рванувшего по коридору Шурика. – Ты куда собрался, Сусанин?

– Да не ори ты. – Ермолов остановился у какой-то дыры в полу. – Рюкзак давай.

– Чего делаешь?! – в голос взвыл я, когда он принялся скидывать в провал наши пожитки. – Совсем опух?

– Спустимся – заберем, а тащить с собой их незачем, – объяснил мне здоровяк. – И не трясись ты – этим летом сюда на учения мотались. Ходы еще не все забыл.

– Сколько народу потерялось? – уточнил я, покосившись на стены, покрытые обледенелой коркой какой-то осклизлой гадости.

– Трое, – сознался Шурик и, желая замять эту неприятную для него тему, вновь заторопил меня. – Ходу, ходу!

– А чего самим так не спуститься? – стараясь не отстать, поинтересовался я у Ермолова.

– Одного так и потеряли, тоже самый умный был. Говорили же: не лезь – так нет, не послушал. Задохнулся на хрен, – после долгого молчания соизволил ответить Ермолов и включил заблаговременно вытащенный из рюкзака фонарик. – Ничего не чувствуешь? У меня, блин, аж мурашки по коже.

– Не, нормально все, – прислушавшись к своим ощущениям, откликнулся я и подошел к темному пролому, вокруг которого валялись куски выломанных из стены гранитных плит. – Взрывали, что ли?

– Да не лезь ты вперед батьки. – Шурик оттащил меня назад и, направив в пролом луч фонаря, переступил через вывалившийся из стены блок. – Никто ничего не взрывал, с чего взял?

– Само вывалилось, что ли? – хмыкнул я и принялся изучать провал внутренним взором. А то так сунешься непонятно куда – потом костей не соберешь.

– Давай короче, – позвал меня Шурик и, освещая путь фонариком, двинулся дальше.

– Иду, – поморщился я, пытаясь избавиться от странного гула в голове. Что интересно – гудение появилось, стоило лишь повнимательней вглядеться в темноту пролома. Странно это – как спустились, интенсивность магического излучения на убыль пошла. Даже защитные барьеры ослабить пришлось, чтоб в себе излишнюю энергию не таскать. А тут будто колотушкой в темечко тюкнули. Аж зубы заломило.

Тихий хлопок покатился по уходившему вниз узкому переходу, когда мы уже почти спустились на этаж ниже. Мерно нараставший шум догнал нас и, сбивая со стен пыль, умчался во тьму, чтобы несколькими мгновениями позже эхом вернуться обратно.

– Вот кого-то на голову и укоротило. – Шурик бросил на пол лыжи и с автоматом в руках развернулся к хриплому лаю помчавшихся по нашим следам собак.

Последовав его примеру, я едва успел поднять ружье, когда в свете пристроенного на камни фонаря мелькнула несшаяся за нами лохматая кавказская овчарка. Автоматная очередь сбила ее в прыжке, чуть позже и мне пришлось пальнуть картечью по выскочившим из тьмы подземелья поджарым гончим.

Сдохните, твари! Получите!

Никогда собак не любил.

– Ложись! – дернул меня Шурик, и над головами пронеслась короткая очередь трассирующих пуль.

Ответные выстрелы Ермолова заставили автоматчика укрыться за поворотом и, воспользовавшись короткой передышкой, мы выскочили из уходившего во тьму лаза в пересекавшийся с ним широкий коридор. Шурик почти сразу же еще раз свернул и, юркнув в неглубокую нишу, выключил фонарик.

– Ты чего ржешь, придурок? – зашипел я на хрюкавшего себе в кулак от душившего его смеха Ермолова.

– Сделали! Мы их сделали! – немного успокоившись, Шурик заменил рожок АКМ. – Егерей! Парням расскажу – не поверят.

– Не сделали пока еще, – попытался остудить его восторг я. – Так что успокойся: если нас прихватят, ты уже никому ничего никогда не расскажешь.

– Хрена лысого они теперь прихватят! Без собак нас здесь никому не отыскать.

– А на фига им за нами бегать? Перекроют выходы и все дела.

– Людей не хватит, – уже спокойней объяснил мне Шурик. – На верхних этажах нам, конечно, ловить нечего, но через нижний запросто уйдем.

– Ты опух, что ли? Какой нижний уровень? – толкнул его в грудь я. – Жить надоело?

– Успокойся ты, – отпихнул мою руку Ермолов. – Говорю же: пару ходов знаю.

– Да какая разница в принципе? Что через верхние этажи, что через нижние – достаточно у дороги пост выставить, и никуда мы не денемся.

– Ты Гошу Жукова знаешь? Не пересекались? – Присев на корточки, Шурик прислонился спиной к стене и тяжело вздохнул. – Он сам из Братства, а они этой крепостью давно интересовались. Вот он и показал ход на соседний холм. Там, оказывается, тоже башни стояли. Оттуда и смоемся. Только до ночи надо успеть, ночью, Гоша говорил, вниз лучше не соваться.

– Ладно заливать. Ты хоть знаешь, где мы сейчас находимся? – вытащив из расстегнутого патронташа пластиковую гильзу, я перезарядил ружье. – И с рюкзаками как быть?

– Как раз мимо проходить будем, заберем.

– А лыжи?

– Лыжам каюк.

– Зашибись!

– Блин, Лед, я не понял: ты чем недоволен вообще? Хочешь – возвращайся за лыжами. Там я, думаю, тебя с распростертыми объятиями встретят! – разозлился Шурик.

– А ты не думай, вредно это, – огрызнулся я. – Как без лыж дальше пойдем?

– А к чему они? До Границы и без них спокойно доберемся, а дальше телепортом.

– Все, проехали, – махнул я рукой, осторожно высунул голову из ниши и прислушался к далеким хлопкам выстрелов. – Никак из автоматов палят?

– Егеря на кого-то налетели, не иначе, – предположил Шурик и потянул меня за собой. – Давай закругляться, время поджимает.

– Тебя держит кто-то? – не удержался я от колкости и поплелся за Ермоловым. Ох, как бы на егерей не нарваться! Да и обитатели заброшенной крепости тоже немало хлопот доставить могут. Хлопот, хм… Не совсем подходящее слово для описания процесса поедания человека живьем. Особенно если этот человек ты сам. – Под ноги смотри!

– Чего еще? – вздрогнув, остановился Шурик.

– Мертвый подснежник, – объяснил я, обходя стороной росший прямо из каменного пола цветок, лепестки которого едва заметно светились бледно-голубым сиянием.

– Ну и глаз у тебя! – восхитился Ермолов и, повторив мой путь, с приличным запасом обогнул цветок. – Я и не знал, что эта гадость на камнях растет.

– А чего ей не расти? Дураки где только не шляются, – усмехнулся я. Да уж, не зря колдовским зрением дорогу проверял. А то бы от Шурика даже ножек и рожек не осталось. Жаль, каменные стены внутренний взор глушат – ничего даже через десяток шагов различить уже не получается. Хорошо хоть, колокола больше в голове не звенят. Может, тогда я просто от стимулятора восстановиться не успел?

Облюбовавших подземелье мертвых подснежников по пути больше не попадалось. Зато в избытке хватало густо разросшейся жгучей плесени, которая покрывала резной камень стен. Через какое-то время Шурик плюнул на осторожность и включил фонарик – в темноте шанс вляпаться в эту паскудную растительность зашкаливал за все разумные пределы. Тут никакой антидот не поможет, только немедленное хирургическое вмешательство. А у нас из всего подходящего инвентаря лишь спирт медицинский и ножи, даже ножовки нет.

Порядком покружив по темным подземным коридорам крепости, Шурик, как ни странно, все же сумел отыскать наши пожитки. Однако мне показалось, что он и сам здорово удивился, обнаружив рюкзаки в одной из келий, в потолке которой зияло тьмой отверстие пролома.

– Хватай, – кинул я Ермолову его рюкзак, потянулся за своим, и в этот момент что-то упало мне на спину и придавило к полу. Темнота подземелья вмиг налилась непроглядной чернотой, и даже крики Ермолова доносились словно через почти непроницаемую для звуков пелену.

Чувствуя, как сминают воротник свитера и подбираются к горлу холодные пальцы, я перевалился на левый бок и вытащил из правого кармана фуфайки «Гюрзу». Пистолетная рукоять никак не желала ложиться в ладонь, но все же мне кое-как удалось ее перехватить и, заведя руку за спину, надавить на спусковой крючок. Вот только выстрела не последовало. А сил на второе нажатие уже не оставалось – тело налилось смертельной вялостью и даже оторвать голову от каменных плит пола оказалось невыполнимой задачей. В глазах замерцали блеклые огонечки звезд, и я начал медленно терять сознание.

В себя меня привел злой треск автоматной очереди. Злой, но какой-то глухой и странно далекий. Будто стреляли не рядом, а в соседнем коридоре. Неужели Шурик с кем-то сцепился?

– Очнись! Да очнись ты! – замолотил меня по щекам Ермолов, и я с трудом разлепил веки. – Очухался? Тогда руки в ноги и пошли!

– Кто это?

– Чернильщик. – Ермолов вынул у меня из руки пистолет и указал на лежавшее на полу тело, вокруг которого медленно расползалась прекрасно различимая даже в темноте подземелья пелена черноты.

– А ты чего тупил? Ждал, пока он меня задушит? – Я потер онемевшую шею и поднял оброненную «Тайгу».

– Ворочаться надо было больше. – Ермолов выглянул из кельи в коридор и повертел головой. – И так почти на ощупь пришлось разбирать, ху из вас кто.

И как это я чернильщика проморгал? Не иначе, он прямо из дыры в потолке на меня свалился.

– Слушай, у меня ствол чего-то не выстрелил…

– Ухватил, видать, неудачно. – Шурик вернул мне «Гюрзу» и подтолкнул к выходу. – Кнопку предохранителя на рукояти не до конца зажал. Ты давай шевелись. Как бы на стрельбу сюда егеря не набежали.

– Да тут фиг поймешь, откуда стреляли, – постарался успокоить его я, но все же поплелся следом, чувствуя, как по мере движения начинает расходиться по занемевшему телу кровь. – Шур, у тебя изолента есть?

– Ага, весь рюкзак только ей и забит! Совсем, что ли? – Думаю, Шурик не покрутил пальцем у виска только потому, что у него были заняты руки. – Зачем тебе?

– Рукоять обмотаю, предохранитель зафиксирую.

– Загорелось?

– Ну мало ли что. – Заметив, как начало слабеть поле магической энергии, я забеспокоился и завертел головой по сторонам: так и есть, коридор под уклон пошел. Ну и куда Шурик меня завел?

– Перебьешься. Так, здесь по одному и главное – не шуми. – Опустившийся на корточки Ермолов боком пролез в дверь, прислушался к мерному цоканью падавших с потолка капель и вновь выпрямился в полный рост. Стараясь не шоркать ногами по каменным плитам пола, он прокрался через просторное помещение и скрылся в темном дверном проеме на противоположной стороне подземного зала.

Повторив его странный маневр, я без проблем добрался почти до середины комнаты, когда под ногой некстати хрустнул какой-то черепок. Словно в ответ на этот не такой уж и громкий звук, только что казавшиеся незыблемыми стены вдруг заколыхались и враз приблизились на несколько шагов. И просторное помещение мгновенно сократилось до размеров мышеловки. Впух…

Прекрасно понимая, что до выхода уже не успею, я замер на месте и затаил дыхание. Пронесло – податливые, словно теплый воск, стены медленно, сантиметр за сантиметром, вернулись на свое место, и я на цыпочках добежал до двери, в которой маячил встревоженный Шурик. Ух! Взмок.

– Ну ты и олень, – только и покачал головой Ермолов. – Сказал же: не шуми.

– Предупредить нормально не мог? – Я обессиленно прислонился к стене и перевел взгляд на мягко светившиеся зеленоватым сиянием квадраты потолка. Тут, пожалуй, фонарик без надобности будет. Мне только не нравится, что прямой коридор очень уж куда-то далеко уходит. Если нас тут застукают – укрыться негде будет.

– А я знал? – прошипел мне в лицо Шурик. – Самому сказали – не шуми. Я не шумел. И тебе сказал. Обязательно там танцы устраивать было?

– Замяли, – немного отдышавшись, я отлип от стены. – Пошли, что ли?

– Пошли, – Ермолов закинул рюкзак за спину. – Учти: на выходе такая же фигня будет.

– Понятно.

До соседнего кургана мы добирались минут пять. Только добраться и выбраться – вещи совершенно разные. В отличие от находившихся в более-менее приемлемом состоянии подземелий крепости, местные катакомбы похвастаться такой сохранностью не могли. Большинство коридоров оказались обрушены, а те немногие, что сохранились, напоминали кротовые ходы. Видать, копатели кое-как себе дорогу вниз расчистили. Ладно, хоть всякой гадкой живности здесь не водится. Вымерзает все на фиг. А что не вымерзает – в более хлебные места перебралось. Хотя и здесь, если клювом щелкать, можно в какую-нибудь неприятность вляпаться. Абсолютно безопасных мест в Приграничье по большому счету вовсе нет.

Стоило нам покинуть облицованные камнем подземные коридоры, как сразу же заметно подскочил уровень магической энергии. И неважно, что над головой с десяток метров смерзшейся земли и камня. Похоже, руины еще какими-то остатками защитных чар прикрыты.

Хорошо, я чего-то подобного ожидал и заранее усилил защиту. Блин, и долго мне, спрашивается, мучиться еще? Раньше никаких проблем не было. А тут от перепадов аж суставы ломить начинает. Хреново…

– Чего видно? – Выбравшись из подземелий под начавшее темнеть небо, я подполз к уже осматривавшему в бинокль соседний холм Ермолову. – Есть кто, нет?

– Помолчи, – не соизволил ответить Шурик и перевел окуляры бинокля на дорогу. – И не вошкайся, у егерей тоже бинокли есть.

– Да ладно ты! Больше им делать нечего, как по сторонам глазеть. Они нас в крепости караулят, – усмехнулся я, но все же посильней вжался в снег между двумя здоровенными валунами. – Какой план действий?

Ермолов закрыл окуляры бинокля чехольчиком.

– Дожидаемся темноты и идем до Границы.

– Темноты обязательно ждать? – Я поежился под порывом обжегшего холодом ветра. – Задубеем.

– Горожане сюда бэтээр подогнали, если заметят – уже не оторваться.

– Понятно.

Устроившись поудобней, я достал коробок и, приоткрыв его, посмотрел на каменную полусферу телепорта.

А почему, спрашивается, прямо отсюда в Форт уйти нельзя? Через Границу переход не откроется? Чушь собачья! Хранитель меня от самого Северореченска прямо к Форту забросил. А тамошняя Граница ничем от здешней не отличается. Выходит, чисто теоретически такая возможность все же есть…

И почему бы тогда не развить эту тему? Очень уж мне ночи здесь дожидаться неохота. И так словно с песочными часами в руке стою – а песчинки все быстрее сыпаться начинают. Неровен час, в небе ледяная пирамида Цитадели объявится. Да и холодно, блин. Это Шурик – эскимос, а я как-то отвык от таких морозов. Хотя чую, придется к ним привыкать: в ближайшее время вновь свалить домой явно не светит.

Немного ослабив защиту, я присмотрелся к выточенной из яшмы полусфере телепорта внутренним зрением и постарался почувствовать нить силы, связывающую ее со второй половинкой камня. Сначала мне даже показалось, что никакой связи нет вовсе и бьющийся в камешке огонек заклятия слишком слаб для активации чар перехода, но тут стрельнувшая в сторону искорка магической энергии ясно показала ошибочность этого предположения. Нет, связь никуда не делась, просто она слишком ослаблена. И если ее немного усилить…

Не обращая внимания на растекающееся по всему телу жжение от проникающей извне магической энергии, я принялся заливать переполнявшую меня силу в медленно нагревавшийся камешек. И хоть от этой весьма неприятной процедуры, мне, мягко скажем, поплохело, но результат был налицо – ясно видимое внутренним зрением колыхание энергии в яшме стало напоминать ритмичное биение пульса.

Единственная проблема: нормальной связи со второй половинкой шарика – оставленным в окрестностях Форта маяком, – добиться так и не удалось. И что делать? Должен же быть какой-то выход!

Я постарался вспомнить манипуляции Хозяина перед тем, как он превратил обычное окно в портал, но ничего путного в голову так и не пришло. Да и как тут сосредоточиться, когда от переизбытка внутренней энергии того и гляди очередной приступ начнется? Уже по привычке я принялся перебирать одну за другой бренчавшие в кармане монетки и сам не заметил, как постепенно начал успокаиваться.

Ладно, что-нибудь придумаю. А нет – тоже ничего страшного. Ночью Границу перейдем. Вон до нее рукой подать: с вершины холма едва заметное сияние воздуха над полем, по которому проходила грань между территориями Форта и Севера, вполне различимо. Тут идти-то…

– Шурик! – позвал я спрятавшегося от пронизывающего ветра за валун здоровяка.

– Чего? – отозвался Ермолов.

– Да нет, ничего, – неожиданно для себя пробормотал я, не в силах отвести взгляда от мерцания разлитого над Границей сияния. Там облака золотисто-зелеными лучами подсвечиваются, и камень у меня в руке магическими искорками с каким-то особым ритмом плюется. А что, если колыхание энергии в яшме под ритм Границы подогнать? Вдруг выгорит?

Добиться нужного результата оказалось вовсе не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Закачиваемая мной в телепорт энергия наотрез отказывалась пульсировать в нужном темпе, да и сияние над Границей пусть медленно, но все же заметно менялось. И не всегда удавалось вовремя среагировать на эти изменения. А тут еще холод, умудрившийся пробраться под теплую одежду, и ветер, наждаком проходящийся по незащищенной от его неласковых прикосновений коже.

И все же я не прекращал свой каторжный труд, пытаясь подогнать биение колдовской силы в камне к колыханиям магических полей Границы. Тут замедлить, тут ускорить. Это движение вообще лишнее, а здесь сразу два требуются, только немного позже. И снова, чтобы сгладить все еще остающиеся несовпадения. А теперь закрепить результат. И…

Едва заметно подрагивавшая ниточка протянулась ко второй половине камня, когда пальцы, сжимавшие яшмовую полусферу, уже окончательно утратили чувствительность. Вот еще только ничего не было и – раз! – призрачная жилка силы ушла в неведомую даль, превратив закачанное в яшмовые полусферы чары телепорта в единое целое.

Не желая упустить момент, я тут же активировал портал, и перед ошарашенным Шуриком возникла едва заметно мерцающая пелена перехода, прекрасно видимая на фоне темного неба. Только бы мощности камня на двоих хватило – все же он на такие нагрузки не рассчитан.